Повесть о днях и делах комсомольской ячейки

Молодежь

Плохо приходится Мите Якимову, отсекру комсомольского коллектива. Трудно совмещать обязанности отсекра с работой на производстве. Заседания, собрания всякие, согласовать что-нибудь всегда надо в завкоме или партийном коллективе. Бегает полдня, а работа стоит. Косятся мастера. Также плохо приходится и Шальке — агитпропу.

Как совместить? Как сделать, чтобы и производству не вредить и комсомольская работа не стояла. А работы много: много еще беспартийных ребят, которых в союз надо вовлечь. С комсомольцами работы тоже много: пьянка идет по заводу, особенно среди линейных. Мастерские тоже не отстают. Неграмотны ребята и политически. Другой такую чушь начнет пороть, что уши вянут.

— Где они сейчас?

— В нашей столовке, товарищ Глазов. Сидят за столиком. И пива с дюжину.

— Вызовите ко мне сейчас же предзавкома.

— Вы знаете?

— Набезобразили ребята. Пойдем в столовую?

— Ну там нам нечего делать. Факт установлен.

Батырин и Герасимов — монтеры, получив утром наряд на работу, вместо линии отправились в столовку — «перехватить по парочке». За ней другая…

Наклюкались, не сдвинуться с места.

А вместо них на линии подручные землекопы.

Прогул? Хуже, — невыполнение наряда. Срыв производства.

В записной книжке Якимова в графе «на бюро» новая строчка: «О поведении комсомольца Герасимова», и в скобках «(надо искл.).»

Митя Якимов любит свое дело. Он работает в трансформаторном.

Мечтает пойти подучиться на электротехнических курсах. А потом… Потом на «Электросилу» на бывший «Сименс-Шукерт», за Московскую заставу.

Даже во сне видит часто Якимов: «Эклеражи», «Гелиосы», «Масляные», «Сименс-Шукерт» и другие трансформаторы толпятся вокруг него, ждут его рук.

А тут коллектив. Что делать?

Нет поддержки со стороны. Райком далеко. Инструктор придет раз в месяц, потолкует о кампаниях, членских взносах, о вовлечении в союз беспартийных. А начнешь о себе, — молчи, говорит, ты актив, ты должен.

Понимает отсекр, что должен. Да уж больно тяжело все это.

А ведь должен же быть выход. Но в чем? Бросить коллектив, комсомол — войти в производственную работу? Или согласиться на предложение дедки-предзавкома итти в завком на техническую работу, совмещая ее с секретарством в коллективе? Не хочется. Не покинет Митя цеха.

Что делать?

Актив в коллективе слаб, да и нет хорошей смены. Не выросли еще. Вот Шалька — агитпроп, только еще из армии, опериться еще не успел.

— В КСМ вступал, чтобы на фронт итти. Сегодня записали в союз, а через три дня уже был под Детским, на Юденича.

Костя Павлов — старый активист. Бывший секретарь, один из ребят, организовавших коллектив. Бывал во всяких переделках, не раз с маршрутными за топливом посылали. Так тот сидит на экономработе. Важное дело, надо ребят из «мальчиков» со двора, на производство переводить, квалифицированную смену готовить. А при сокращениях зубами драться за свою братву.

На кого же положиться? Федя Летун? У этого на уме только вечеринки. С балалайкой своей не расстается. Не видит из-за балалайки комсомольской работы.

Герасимова вино губит. Пропадает парень.

Остальные молоды. Взрослые — в армии… Надо подтянуть Герасимова. С чего пить-то ему? Скучно, говорит. Скучно, это — верно. Что по вечерам делать? Федьку заставим чаще бывать в коллективе — свою вечеринку, комсомольскую, организуем.

Долго сегодня в обед беседовали они с Шалькой агитпропом, тесно прижавшись друг к другу на скамье у печки, где греет свои паяльники Иона.

Сегодня собрание. Перевыборы. Нужно решать сейчас. Нельзя со своими сомнениями итти на собрание коллектива. Надо самим держаться крепко. А то ослабнет коллектив.

Выход должен быть найден. Нельзя бросать комсомол, это верно, но комсомольская работа не должна мешать работе на производстве, наоборот — она должна помогать ей.

— Нужно подумать, Шалька.

Собрания коллектива происходили обыкновенно в завкоме. Пробежишь через «машинное» на парадную лестницу, что ведет в контору, и в квартиру главноуправляющего, — оттуда по узенькому коридорчику и железной лестнице, восемь ступенек вверх. Три маленьких комнаты. Коллектив, канцелярия и «кабинет» фабкомовского дедки. Любили ребята это помещение. Ведь после шести часов это их царство. Никто не мешает, не гонит. Любили коротать время за беседой, за игрою. Придет Павлов с мандолиной, Якимов гитару прихватит. Споют хором. А куда и деваться иначе, если нет своего заводского клуба?

Собрание назначено на пять часов. Народ собирается туго. Хорошо тем, кто на чистой работе, а вот в кочегарке или машинном?! Надо помыться, переодеться.

В половине шестого коллектив в сборе. Относительно, конечно: нет Федьки Летуна, Тихонова, еще кое-кого. Любят «лынить» ребята. Расселись кто куда: на диван кожаный, стулья, столы, а кто и на лесенку, что ведет вниз.

Не много ребят: человек двадцать — двадцать пять. Открывает собрание Якимов. Вопросов два. — О перевыборах и о поведении комсомольца Герасимова.

— Есть дополнения?

— Есть. Как с переводом в мастерские? — спрашивает Паля Кудрин.

— У кого что болит, тот о том и говорит? — смеются ребята.

— О клубе поговорить надо — заявляет Ира Мелецкая.

— О прибавке…

— Как с сокращением?

— Ну, хватит. Обсудим все в текущих делах.

— Валяй.

— Начинай, не тяни…

Отчетный доклад. По раздельчикам. Организационный, экономический и политпросветработа. По существу — не доклад, а сплошная жалоба. Нет клуба. Не идет навстречу администрация. Завком плохо защищает интересы молодежи. Если б не свой парень, член ФЗМК, пропали бы. Нет актива. Недостаточен приток в союз беспартийных. За последние три месяца приняли всего двоих. В чем беда? Что делать?

Как совместить комсомол и работу на производстве?

— Как совместить активную работу и борьбу за квалификацию? — изливает докладчик свои жалобы, недоуменные вопросы.

Прения. Говорят один за другим. Перебивают друг друга. Пресс-папье в руках у Кости-экономиста стучит непрерывно.

— К порядку. По очереди.

Вот выступает кто-то новый, незнакомый большинству парень, в красноармейской шинели, до сих пор сидевший, забившись в уголок. Уже взрослый парень, с основательной щетиной усов и бороды.

— Откуда парень?

— Наверно, из райкома.

— Нет, из райкома, вон, около Мити сидит.

Костя Павлов шепчет что-то отсекру, тот передает Шальке-агитпропу.

Новый выступает дельно.

— Чего расхныкались? О чем плакать? Трудно работать? А позабыли, как в двадцать первом было? Труднее? Много труднее. А пережили. Значит, нужно и это пережить. Трудно совместить работу комсомола с получением квалификации? Врете… Не так уж трудно и страшно, как это кажется. А то получили, положили комсомольский билет в карман и думаете, что вы соль земли русской… Да, да… — повторял он, — соль земли русской. А выходит и нет. На нас комсомольский билет накладывает еще больше обязанностей, чем на любого некомсомольца, чем на беспартийного. Нужно пример показать. А то у нас много лодырей разводится. Я здесь на станции недавно. А вижу: вот Герасимов пьет, и мы знаем об этом. А посмотреть — как парень живет? Почему он пьет? Не наше дело, его, мол, личное. Не верно, не личное, а наше. Дело всего коллектива. Вот он пьет, а завтра на работу не выйдет: прогул! А там, глядишь — на заводе воровать начнет. А у кого воровать-то? У самого себя. Фабрики, заводы наши? Наши. Так и относись к ним по-хозяйски. А то — «нельзя совместить работу комсомола с производством»? А откуда пошел комсомол-то? Где он зародился? На заводе — на фабрике. Мы плоть от плоти — заводские. А раз так, значит нужно совместить работу. Нужно сделать так, чтоб одно другому не мешало. Смешно бы было, если бы у нас общественная работа шла в разрез с работой на производстве. По другим заводам производсовещания, конкурсы. А у нас что? Я вот без году неделю здесь, а вижу. Ничего нет. Нужно нам выступить зачинщиками. Организовать конкурс. Перекличку с нашими поставщиками, например, с кабельным заводом. Отчего аварии часты? Выяснить надо. Вот и совместим и комсомол и производство. Работать, не хныкать надо!

Кончил. Сел. Молчат ребята.

Вдруг из задних рядов от лесенки:

— А ты откуда взялся?

— Я ваш рабочий. Пока в охране.

«Свой», решили ребята.

— Не то плохо, что парень пьет, плохо, что вредит производству. Во время работы нельзя пить. Вообще, конечно, пить нельзя. Ну, уж если невтерпеж, тогда пошел, выпил… немного..

— Довольно, распинаться!

— Конечно все мы слабы. Силы воли, так сказать, нет. Вы, конечно… молодежь. Вам бы пить и не след. Нам уж старикам…

— Брось, дедка, и вам не следовало бы.

Слушали:

О поведении комсомольца Герасимова.

Информировал т. Якимов.

Постановили:

Считая установленным факт нарушения комсомольского устава со стороны члена ВЛКСМ т. Герасимова и учитывая, что он подрывал производство в то время, когда его нужно было восстанавливать, и учитывая, что это не первый раз и замечалось и раньше, из рядов Комсомола исключить

с правом вступления через 1 год (зачеркнуто), через девять мес. (зачеркнуто), через полгода.

Председатель:

Секретарь:

Сахалинского избрали отсекром. М. Якимова отпустили учиться на вечерний Рабфак.