Преждевременный контакт

Глава 30

За первым выстрелом тут же прозвучал второй. Но как-то глухо, по-иному. Оба выстрела, разные по громкости и накалу, но одинаково неожиданные, раздались так неуместно и внезапно, что Марк не сразу понял, что произошло на самом деле. Боковым зрением он увидел Алекса Деева падающего на сверкающий лед с двумя пистолетами в вытянутых руках. Ствол "магнуса", направленный Агате между лопаток молчал, второй же в левой руке выплевывал пулю за пулей по бегущим наперерез. Окровавленная правая судорожно тряслась под тяжестью "магнуса". Пуля раздробила локоть, пробила артерию, и кровь фонтаном била из слабеющей руки. И все же наполовину отстреленная, она еще крепко сжимала оружие. С неимоверным усилием Алекс сдавливал рукоять пистолета синеющими пальцами. Силы стремительно покидали его. Лицо перекосило отчаяние.

Выстрелы прозвучали вновь. Сверля взглядом спину в полупрозрачной тунике, блондин методично разряжал пистолет в Феликса и хромого Альфреда. Необъяснимо как, но палец все же нажал курок, и "магнус" со спиленным стволом выстрелил. Один раз, затем второй. Агата повернула голову на выстрелы, посмотрела в его голубые глаза, и ее губы еле заметно коснулась улыбка сожаления. Пули прошли стороной, почти рядом, немного опалив ее черные пряди волос. Алекс вдруг закричал то ли от боли, то ли от бессилия. Пистолетная отдача от второго выстрела напрочь оторвала руку в локте, и та безжизненно повисла на кроваво-черном рукаве когда-то белоснежной рубашки. Он упал на колени. Повернул голову и обескуражено, широко открытыми как у ребенка глазами, посмотрел на Феликса. Полковник все еще держал дымящийся "глок" в вытянутой руке. Это его выстрел раздробил блондину кость. Он мельком взглянул на болтающуюся руку блондина, опустил пистолет и закрыл глаза. Он наконец исполнил то, для чего жил.

Неожиданно сбоку и немного сзади раздался звериный рев.

- Твою ж мать!

Пьер "чистильщик" бросился вперед. Прозвучали еще выстрелы, уже справа от Марка. Хромой Альфред, держа двумя руками оружие, короткими очередями поливал стоящего на коленях Алекса. Рука Хромого тряслась, пули шли мимо. Он никак не мог взять себя в руки и как следует прицелиться. Алекс дернулся - Альфред, наконец, попал. На груди блондина по белоснежной ткани быстро расползлось бурое пятно. Стеклянными глазами Алекс Деев посмотрел на Агату, и одинокая слеза отчаяния скатилась по его щеке. Неожиданно он понял, почему так и не смог сделать то, к чему готовился всю жизнь. Он опустил голову, вскользь глянул на отстреленную руку, на окровавленную грудь, и в последний раз попытался поднять пистолет.

- ...подавать холодным, - прохрипел он, и тонкая кровавая струйка, просочившись сквозь перекошенные губы, потекла по эспаньолке и двумя крупными каплями упала на холодный лед.

Он еще несколько секунд постоял на коленях и, уже падая, все же сумел справиться с левой рукой и сделать третий выстрел, а затем четвертый. Краем глаза Марк увидел как Альфред, корчась от боли и волоча ногу, мешком скатился вниз. Он поймал последнюю четвертую пулю животом. Она разорвала брюхо, вывернула внутренности наружу. Визжа, как свинья на забое, Хромой юлой завертелся по льду, разбрасывая вокруг себя кишки. Третья пуля досталась полковнику. Она вошла ему в рот. Прямо в улыбку, раздробив зубы и нижнюю челюсть, вырвав на выходе половину черепа вместе с шейными позвонками. Феликс как стоял, плашмя упал на спину. Он умер сразу. Пороховой дым еще не успел развеяться, как выстрелы прозвучали вновь. Резкие автоматические, не такие как раньше. Марк дернул головой на звук. На этот раз стрелял Пьер. Разъярено крича, он в два прыжка оказался рядом с Алексом. Его крик был похож на вой. Стоя в полный рост над бездыханно лежащим блондином, он неистово разряжал обойму в распластавшееся на льду изуродованное тело. "Чистильщик" успокоился только тогда, когда лицо Алекса Деева превратилось в изрубленное пулями кровавое месиво. "Люггер" заклинило. Пьер в сердцах бросил его на лед, и тот змеей зашипел под раскаленным металлом.

Когда выстрелы смолкли, Марк увидел Розу.

Та лежала на холодном льду, разбросав руки, как птица в полете. Одна из тех роковых пуль попала ей в шею. Тонкие струйки алой крови, стекая по черным спутавшимся волосам, медленно окрашивали светло-голубой лед в ярко-красный цвет смерти. Роза смотрела на него влажными от слез глазами и беззвучно шевелила синеющими губами. Она пыталась что-то сказать, но из простреленного горла вырывался лишь шипящий хрип. Слов не было, но Марк прочел по губам: "Помоги".

Он отвернулся, медленно опустился на колени и уперся кулаками в лед. Он не дышал, не мог дышать. Грудь сдавило тисками. В горло будто вбили кол. Сердце бешено рвалось наружу.

"Это бесполезно", - услышал он голос пришельца.

Глаза девушки стали затухать. Протянутая рука безвольно упала. Жизнь медленно покидала ее.

Изо всех сил он поднял голову вверх и увидел перед собой Агату Грейс. Та стояла гордо и отрешенно, словно все происходящее никак с ней не связанно, и никоим образом не касалось ее.

- Это несчастный случай, - произнесла она своим обычным бесстрастным тоном.

Но Марк не услышал ее - он был далеко отсюда. Сейчас он снова слышал звук дождя за разбитыми окнами заброшенного цеха, над его головой снова чернели металлические фермы с замысловатыми переплетениями ржавых труб, а напротив, прислонившись спиной к облезлой стене, сидела Роза. Она слушала его рассказ о пришельце, аккуратно придерживая простреленную руку, и смотрела на него такими глазами, что именно благодаря этому взгляду в ту минуту он наконец-то понял, что же все-таки имел в виду "иной", говоря о Чуде. Он вспомнил те ее глаза и заскрежетал зубами. И также он вспомнил сказанную им тогда фразу:

"Вселенная нас, к счастью, еще не бросила".

И еще вспомнил свое обещание, данное Розе в том заброшенном цеху:

"Для начала надо выбраться отсюда и найти пришельца. А потом я покажу тебе другой мир".

- Держись, милая, - сказал Марк. - Я обязательно покажу тебе иной мир.

Его глаза налились кровью. Руки сжались в кулаки. Он поднялся и во весь рост встал перед Агатой.

- Пришелец ошибся, все небесполезно! - прокричал он что есть силы. - Вселенная, к счастью, не бросила нас. И никогда не бросит. Она своих не бросает.

Солнце потухло вмиг. Его будто выключили невидимым выключателем. Небосвод стал черным, словно его затянули густые дождливые тучи. То тут, то там черное небо разорвали яркие молнии. Их становилось все больше и больше. Страшный гром раздался где-то сверху далеко за небосводом, и яркие огненные метеориты, сверкая длинными шлейфами своих хвостов, начали стремительно падать на Мегаполис-Сити. Все больше и больше. Что-то огромное, черное, неземное нависло над ними.

Марк поднял руки и взлетел в беспросветную тьму. В это время огромная воронка пронзившая темноту небосвода, образовала в нем яркий вертикальный тоннель, и Марк воспарил в зенит этого тоннеля. Вокруг него кружил бешеный вихрь. Вверху из кромешной тьмы показался серебристый обод. Свет, освещавший тоннель выходил из огромного овального сопла расположенного в центре космического корабля, глыбой нависшего над Черной Башней. Сверкающий огнями космолет, похожий на бело-стальной плоский блин, был таких гигантских размеров, что казалось, заменил собою небо. Марк вынырнул из светящегося тоннеля и бешено закружился в черном вихре. Затем, ювелирно лавируя между молниями, стремительно спустился к застывшему бассейну, и неспешно пролетел над людьми на льду. Над мертвыми и над живыми. Над распластанным телом Алекса, в темно-красной от крови рубахе с месивом вместо лица. Над полковником Аристовским, лежащим на спине с разбросанными в стороны руками и раздробленной челюстью. Над корчащимся хромым Альфредом, пытающимся заправить вываливающиеся кишки обратно в живот. Над застывшим в неестественной позе, с головы до ног забрызганным чужой кровью "чистильщиком" Пьером. Над Агатой Грейс, стоящей с вытянутой вверх рукой.

И над Розой.

Марк спустился ниже, протянул руку вниз, и тонкие пальцы крепко ухватились за его открытую ладонь.

- Держись крепче, - прокричал он, устремляясь вверх.

Послышался треск. Бассейн покрылся множеством мелких трещин и из них, разрывая лед, словно папиросную бумагу, наружу вырвался могучий водный поток, с ревом и воем поглощающий все вокруг. Молнии гигантскими стрелами рубили землю, и две фигуры в луче света, струящемся сквозь хаос и мрак, устремились ввысь.

А в это время Мегаполис-Сити накрывал черный пепел.

Эпилог

В старой эскимосской легенде говорится:

"Однажды мудрый ангакок занялся колдовством. Он связал себя ремнем из шкуры тюленя, потушил все лампы, поднялся в воздух и полетел через море. Но слишком стар был ангакок и не смог долететь до другого берега к рассвету. Несколько дней он пытался, но не мог добраться до противоположного берега. Тогда он решил сделать своего сына ангакоком, надеясь, что тот превзойдет его. Пока сын рос, отец обучил его всем тайным наукам колдовства. Но когда они прекратили занятия, сын стал подавленным и угрюмым. Тогда отец спросил:

- Почему ты мрачен? Или ты думаешь, что не все свои знания я передал тебе?

- Да, отец, - ответил сын.

- Были ли мы на могилах? - спросил ангакок.

И сын ответил, что нет.

На закате они пришли к месту, где жители селения хоронили своих покойников. Отец раскрыл одну из могил и заставил сына сунуть руки прямо в плоть тела мертвеца. Когда же солнце стало садиться за море, отец направился домой. Сын собрался следовать за ним.

- Останься. Ты должен в одиночестве дождаться последнего луча заходящего солнца. И когда старая могила засияет, ты многое поймешь и получишь просветление,- сказал отец и ушел.

Юноша смотрел на заходящее за море солнце, как вдруг увидел блеск в черной могиле. Он хотел бежать, но не смог, не в силах вынуть руки из трупа. Только к полуночи сын вернулся домой. Он улыбался и был доволен, и отец понял, что теперь сын стал настоящим ангакоком.

Вечером отец связал сына для его первого колдовского полета. Он погасил лампы, и сын облетел хижину. Следующей ночью они снова подготовились к полету, и в этот раз сын полетел к морю и выбрал то же направление, что когда-то его отец. Он летел над морем, расправив руки как птица крылья, и прямо перед собой увидел высокие скалы. Его отцу никогда не удавалось преодолеть их. С трудом он перелетел скалы, и за ними увидел чужую страну. Это был Акилинек. Он опустился на землю рядом с хижиной на берегу и из маленьких окошек за ним пристально наблюдали несколько человек. Один из них с огненными волосами пригласил его зайти. Когда они входили, навстречу вышла девушка, и тот человек сказал ей:

- Вот видишь, я привел его.

- Он поможет нам? - спросила девушка юношу, волосы которого были цвета солнечных лучей.

Когда ангакок вошел в хижину, там он увидел слепого человека. Тот был совсем седой. И еще он увидел молодого человека, светловолосого с глазами как у северного волка. Светловолосый был занят китовыми костями, лежащими у его ног. Седой стоял возле большой женщины, все тело которой заросло волосами.

Люди сказали:

- Тюленей в наших краях стало мало. Приведи сюда тюленей своим колдовством.

Гость ответил:

- Хорошо, я научу вас этому. Хотя я сам совсем недавно научился магической науке.

Когда все собрались в праздничном кагсе, он опять увидел ту волосатую женщину. Он понял, что та обладает ангиаком, мстительным духом брошенного умирать новорожденного ребенка, и подумал, что она может принести беду. Слепой спросил, какой именно страшный торнак - дух-хранитель подчиняется ему.

- Кивингак - большой айсберг, - ответил молодой ангакок.

Он начал заклинать духов, и когда его торнак появился рядом, крикнул:

- Посмотрите на берег!

Люди посмотрели в окна и увидели огромных размеров айсберг и на нем множество тюленей.

- Пусть на середину выйдут юноша и девушка, - сказал ангакок.

Когда те заняли указанное им место, раздался ужасный грохот - айсберг натолкнулся на берег и сбросил тюленей в воду. Затем в центр были приглашены муж и жена, и еще тюлени упали в воду. Он пригласил седого, но тот выйти отказался. Согласилась та волосатая женщина. Он вызвал ее вперед, но она оступилась и упала, не дойдя до центра. В тот же миг айсберг перевернулся и всей тяжестью обрушился на кагсе, где они находились.

Погибли все. Только юноша с волосами как солнце и молодая девушка остались в живых. Стая воронов подняла их в небо и унесла за море. После этого ангакок связал свои члены, поднялся высоко в небо и вернулся домой.

Он был мрачен и печален. Когда же отец спросил его об этом, сын ответил:

- Я скорблю, потому что неумело применил данное тобой учение. Бессмысленно было показывать им своего торнака.

Старый ангакок тогда сказал сыну:

- Сын мой, из-за отсутствия опыта владения магией ты совершил ошибку. Но ты был на верном пути.

- Мне жаль, - ответил ему сын, - я не должен был приходить к ним.

- Нет, - возразил отец, - ты сделал все правильно.

И еще сын сказал, что больше никогда не будет колдовать.

Но отец возразил ему:

- Когда-нибудь ты поймешь, что должен был прийти в то селение.

После этих слов молодого ангакока связали, и он стал летать прямо по освещенной хижине, а затем вылетел наружу и навсегда улетел за море в сторону Акилинека".

Уже светало, когда Яков Соломонович открыл глаза. Вчера он так и заснул в старом кресле с томиком "Мифы и легенды народов Севера" в руке. Все его тело затекло и жутко болело.

"Так нельзя, - подумал он, тяжело поднимаясь с кресла. - Надо начинать соблюдать режим".

Он встал, потянулся и подумал: "Какой режим в мои шестьдесят пять? Давно пора на покой".

Раздался телефонный звонок. Недовольно чертыхаясь, Яков Соломонович поднял трубку.

- Слушаю, - раздраженно сказал он.- Конечно, я узнал вас, Марк. Да... так и есть. Представьте себе, все тридцать два. И все целехоньки.

Некоторое время он раздраженно слушал и молчал.

- Нет, Марк, нет, - наконец произнес Яков Соломонович, переминаясь с ноги на ногу.

Ему очень не нравилось, когда его экспертную оценку кто-либо подвергал сомнению. Хотелось как можно скорее закончить этот бессмысленный утренний разговор.

- Никакой ошибки быть не может, - назидательно повторил Яков Соломонович в телефонную трубку, - да-да, представьте себе, у этого бродяги Губера действительно все тридцать два зуба в целости и сохранности. Будто только вчера прорезались.

Яков Соломонович нервно стучал пальцами по томику Кинга, лежащему рядом на книжном столике. Его рассеянное внимание остановилось на странных свежих ямках правильной дугой продавивших угол книжного переплета. Он удивленно округлил глаза, но тут же, забыв про книгу, снова погрузился в разговор.

- Ну и что с того? Тоже мне чудо, - некоторое время он раздраженно слушал голос в трубке. Затем повысил голос, - по-моему, ничего необычного. В жизни и не такое бывает. Стоило из-за этой чепухи беспокоить меня с самого утра? До свидания, дорогой. "Эх, молодежь", - подумал старый мед-эксперт и положил трубку.