Про железнодорожные войска

Картинка девятая. "Изжога"

О ты, проживший всю жизнь возле мамы доброй да жены толстой, откушивающий с лет младых бабушкины пирожки и тетины галушки, заедающий все это кулинарное великолепие жирными дрожжевыми блинами и запивающий всласть молоком жирным вначале, и водкою кристальною да элем темным и добрым, пивом именуемым, опосля задумывался ли ты о истинной ценности тобой поглощенного и выпитого?

В день последней, "заборной", явки в военкомат, мать подняла меня рано — часа в четыре. Нагрела супа, полную глубокую чашку великолепного мясного борща с деревенской сметаной.

Но поскольку уснул я перед этим весьма поздно, да еще и после весьма обильных возлияний, то на борщ этот просто не мог смотреть — не съев и трех ложек, тут же ложку и бросил — "не хочу больше".

Отец, поднявшийся, чтобы проститься со мной и уйти на работу — в тот день была у него плавка, долго смотрел, переводя взгляд с меня на тарелку и обратно.

"Много раз ты будешь вспоминать этот недоеденный борщ" — сказал он и ушел на работу.

Пророчество оказалось вещим — многие разы вспоминал я этот борщ, а также такую же полную тарелку макарон со свиным салом — она так и чудилась моему воспаленному мозгу.

Когда ехали в полк, питались "мамиными пирожками". То есть весьма неплохо.

В полку же получили свой обед — бачок слипшейся в один ком вермишели серого цвета без соли и по пол кружки чая без сахара. Естественно, после изобилия еды в поезде никто к этому и не прикоснулся — разве что из чисто спортивного интереса.

Не ели мы всерьез еще неделю — только выборочно. Про бойца в этот период говорят — "Он еще серит мамиными пирожками".

А потом начинается нехватка.

Нехватчик — весьма примечательная фигура в армии, через это проходят почти все. Дело даже не в количестве пищи, а в ее качестве — как в анекдоте — не может солдат съесть брюквы на 2000 килокалорий. И впрямь — не сможет.

Нехватчик постоянно голоден, он ищет, чего бы съесть, в его больших карманах всегда найдется недоеденный свалявшийся липкий мякиш черного хлеба — им бы впору сапоги чистить, а не желудок набивать, такого он цвета. И вкуса.

После того, как рота ушла, в столовой мечутся стайки нехватчиков, соображая, где бы полакомиться обьедком. Их ловят, наказывают, но в противоборстве головы и голодного желудка всегда выиграет последний.

Итак, рассмотрим стандартное меню курсанта учебного полка.

Завтрак.

Каша перловая (дробь 16), пшено или овес — размазана по тарелке.

Хлеб — по два куска белого и черного хлеба. И ежели белый можно еще как-то есть, не обращая внимание на опилки, то черный представляет собой произведение искусства, вернее, предпосылку к нему — он скорее подошел бы скульптору в качестве глины. Абсолютно те же свойства, что и у хорошо размятой гончарной глины — пластичность, влажность и вкус. Вот только лепить из него можно было бы только кочегаров и негров. Исходя из цвета. Потому как — черный. Всяческий бородинский по сравнению с ним может показаться не иначе как гостем из Скандинавии, расположившимся по соседству с кочегаром из Берега Слоновой Кости.

В наряде по столовой хлеборезом быть — престижно. Но трижды проклянет свое рождение тот, кому предстоит резать этот черный хлеб. Ибо он налипает на нож сразу всей булкой — такая у него клейкость и пластичность.

Еще одно свойство у черного хлеба — вызывать дикую изжогу. Не знаю, почему, но практически все курсанты ею мучились — и сильно.

Ну ладно, хватит о хлебе насущном — лучше о том, что на него намазывают. То есть о масле. Масло это кажется манной небесной и служит первой радостью наступающего длинного дня. Сейчас масло дают утром и вечером, по 15 грамм, раньше давали только утром — по двадцать.

Воин мажет масло на один ломоть белого хлеба и накрывает его вторым чтобы было побольше. Я, правда, никогда так не делал — я испытывал удовольствие, намазав только один кусок и стараясь жевать подольше, радуясь каждому куску. Масло съел — день в армии прошел не зря.

После масла пили чай. Почему-то никогда на столе не было полных кружек — только половина. То есть сто граммов жидкости. Видимо, воду было жалко.

К чаю полагался сахар. Два железных куска. К чести сказать, подсластить чай хватало и одного, что бы потом с неописуемым восторгом сгрызть другой перед разводом. Рулез. Адназначна!

Обед.

На первое — суп из семи залуп. То есть назвать это никак более нельзя, постольку поскольку это не щи, ни уха, не храчё и не все прочее. На гражданке аналогов нет.

Суп варился из говяжьих туш. Как то раз, будучи посланным в наряде за тушей в ледник, я с любопытством разглядел треугольный сизый штамп на бедре туши.

Он гласил — "РККА, 1935". То есть Рабоче-Крестьянская Красная Армия, забито в 1935 году. То есть туша пролежала при температуре чуть ниже ноля градусов ни много ни мало, а 52 года! Ну ладно глубокая заморозка, но не в примитивном же леднике!

И это мы ели. Правда, мяса как-то из супа не вылавливалось.

На второе была каша — по тому же расписанию. Надобно сказать, что из соображений дешевизны все поджарки делаются на комбижирах, которые вызывают изжегу, язву и являются весьма сильными канцерогеном. Стоит прийти в войска человеку с небольшой язвой, и она быстро вылазит наружу — до прободнения. Лично я знаю два примера смертей по этому поводу. Шутки здесь неуместны. Это смерть.

Ну и конечно к каше — бацилла. Бацилла — кубики сала с ребром сантиметра в четыре с миллиметром мяса с одной стороны. Все это залито слизью нежно розового цвета, напоминающее сукровицу, призванную изображать соус.

Когда пробирает нехватка, народ пытается грызть бациллу. Это в принципе невозможно — ни раскусить, ни отгрызть с него мясо не получится. В худшем случае выскочит из зубов и прилетит сидящему напротив сержанту в лоб. О последствиях как-нибудь потом.

Конечно, попытки съесть бациллу были, но, под силу это только потомственным копрофагам, в силу ее вкусовых качеств.

Третье в обед — полкружки компота или киселя.

Ужин.

Каша (ох уж эта каша), если повезет — картошка жеваная, чай.

Иногда — рыба. Если повезет — жареная. Как чистят рыбу — особо. Чистят ее в машинке от чешуи, причем половина остается на месте. Чистка же от кишок предельно проста — большим ножом отрубается наискось голова и половина живота. Другая половина живота и кишок идет, естественно, в котел. И в желудок.

По выходным утром — в воскресенье дают два яйца. Почему два и именно один раз в неделю, сказать никто не может. Зато объяснить, что молодой солдатский организм не способен переварить более 2 куриных яиц в неделю, нам не поленились. Оказывается, на гражданке мы буквально гробили свои нежные желудки яйцами!

Осенью в рационе появляется бигус — не путать с Ибикусом!

Это такая якобы квашенная капуста с различными ингредиентами. Технология ее производства удивительно проста — в огромный бетонный колодец опускается боец в ОЗК (общевойсковой защитный комплект), ему на голову летит плохо отмытая шинкованная капуста, он пытается мять ее ногами. В общем, кто видел процесс закладки силоса в силосные ямы, это то же самое.

Ингредиенты появляются позже — своим ходом. По крайней мере я не раз вытаскивал из этого силоса утопших крыс.

Ну вот, в общем-то и весь рацион. Да! О чае. Делается он так — в 50 литровый бак кидается 4 крохотных пачки чая, каждая с 2 спичечных коробка объемом. Это дело потом кипятится около часа.

Весь этот рацион можно потом учуять носом. Некачественная пища продолжает бродить и разлагаться в желудке, а потом в кишечнике. Это вызывает выделение неслабого количества кишечных газов, которые имеют свойство выходить.

Дальше второго взвода в роте строем шагать невозможно — глаза режет. Пердеж с частотой строевого шага. Все и всегда.

Войти ночью с улицы в казарму — дух захватывает.

Как принимается пища.

Пища в армии принимается по-армейски.

То есть народ, простите, личный состав занимает место возле заранее забронированных столов. Звучит команда — "Головные уборы снять! Приступить к приему пищи!". На завтрак дается пять минут, на обед десять, на ужин семь.

Пища поглощается этапами. То есть сначала надо съесть первое — всем. Потом только взять второе. И опять съесть всем. Только тогда можно будет выпить чай.

То есть один вяло едящий воин может оставить все отделение без части обеда, ежели будет есть слишком медленно. Воспитание через коллектив.

По великим праздникам рацион разнообразится двумя печенюшками и двумя карамельками, и еще — полной кружкой чаю!

Рацион сей весьма слабо повышает мускульные усилия военнослужащего. Те, кто до армии подтягивался по пятнадцать раз, через три месяца службы стали — пять!

И это при 5–6 часах физических упражнений в день. Войны быстро раздобрели — торсы стремительно покрывались жиром, а мышцы мельчали. Все это — при постоянных тренировках. Насколько важно, оказывается, нормальное питание!

Постепенно нехватка сошла на нет, появилась привычка не тянуть в рот всякую дрянь (с) пр. Преображенский. Появились деньги на солдатскую чайную, выезды в город. Народ потихоньку "въезжал в службу"…