Процесс Прасолова и убийство госпожи Тиме (Кошмары русской жизни)

XVI.

И едва только мы оставляем один кошмар, процесс Прасолова, как русская жизнь выдвигает перед нами другой, по менее ужасный, не менее чудовищный кошмар, каковым является не раз уж упоминавшееся выше убийство госпожи Тиме.

Обстоятельства этого убийства в общих чертах таковы:

В своей роскошной квартире на одной из лучших улиц Петербурга, на Кирочной однажды утром была найдена убитой госпожа Тиме.

Покойная была довольно красивой, была еще сравнительно молодой, что называется женщиной в соку.

С мужем она не жила.

Репутация ее не отличалась особенной безупречностью.

Она любила удовольствия, показывалась повсюду, где показывается обычно петербургский свет, на бегах, скачках, в лучших театрах, дорогих ресторанах, на Скетинг-ринке.

Она одевалась очень шикарно, любила-так сказать — показать себя, украшала свои пальцы бриллиантами, питала вообще страсть к драгоценностям.

Она была, словом, шикарной женщиной из общества.

И вдруг в одно прекрасное утро ее находят убитой.

Исследование установила, что она была убита самым жестоким, варварским образом.

В первую минуту все были уверены в том, что это убийство совершено на романической почве.

Но противоречило этому то обстоятельство, что с пальца убитой Тиме было снято кольцо с большим бриллиантом.

Это наводило на мысль о том, что, кроме убийства здесь было совершено также и ограбление.

Во всяком случае убийство это было более, чем загадочным.

Высказывались всякого рода предположения, догадки.

Единственным существенным показанием следствия по поводу этого убийства было показание швейцара того дома, в котором жила убитая.

Показание это гласило, что в злополучное утро в квартиру госпожи Тиме явились два щегольски — одетых господина, что они, между прочим, бывали у Тиме и раньше, что один из них засиживался у нее глубоко за полночь и пр.

Это показание снова говорило в пользу того, что убийство госпожи Тиме совершено, именно, на романической почве и что похищение кольца у убитой, вероятнее, всего ловкий маневр убийц, позаботившихся о том, чтобы следствие по поводу этого убийства было направлено в ложную сторону.

Газеты изо дня в день печатали подробности этого убийства, всплывавшие новые догадки и подозрения.

Попутно с этим рассказывались подробности интимной жизни убитой.

Особенно усердствовала в этом отношении одна петербургская газета, строящая свое благополучие, исключительно, на сенсациях и скандалах.

Сыскная полиция работала, что называется, во всю.

Глава ее, сам Филиппов, успевший приобрести вполне заслуженную славу в высшей степени дельного и опытного сыщика, отправился в Москву в надежде напасть на какие нибудь следы убийц.

А время между тем шло и одно время казалось, что это убийство так и останется загадочным, что тайна его не будет раскрыта.

И вдруг случилось чудо.

Убийцы были обнаружены и петербургскому обществу, а вместе с ним и всей России пришлось ахнуть от удивления.

Убийцами оказались: А. А. Далматов и фон-Гейсмар, двое молодых людей, принадлежавших к высшему свету Петербурга, видные аристократы, бывшие на лучшем счету, делавшие отличную карьеру.

В дальнейшем — и это было особенно ужасно — обнаружилось, что убийство совершено ими не на романической почве, а на самой, что ни на есть прозаической.

Они совершили убийство с целью грабежа.

Далматов был молодым русским дипломатом, одно время жил в Париже, где состоял при посольстве.

В министерстве иностранных дел он занимал ответственный пост и заведовал шифрами.

Фон-Гейсмар — барон и также причислял себя к дипломатам.

Имя Далматова, оказывается, хорошо известно и в театральных кругах.

Года два тому назад убийца Тиме принимал участие в спектаклях, которые устраивались в Петербурге в зале Павловой так называемым «великосветским кружком любителей оперетты».

Во главе этого кружка стояла дочь сенатора Варварина.

Далматов, живя в Париже, проживал огромные деньги.

У него там было несколько любовниц.

Одна из них артистка Дюлюк продолжала переписываться с ним я по его возвращении в Петербург.

Барон фон-Гейсмар и Далматов жили в Петербурге очень широко и, буквально, ссорили деньгами.

Их принимали в лучшем обществе.

Теперь только выясняется, что кроме этого лучшего общества, оба друга вращались и в среде преступников, людей с подмоченными репутациями, людей, стоящих гораздо ниже их по образованию и воспитанию.

Выясняется, что они дружили с конструктором одного из шикарнейших скетинг-ринков Петербурга, убившем впоследствии некую Толстинскую, слывущую в Петербурге королевой бриллиантов.

Выясняется вообще очень многое.

Между прочим и то, что Далматов, будучи в Париже, наделал массу долгов, прибегал с целью раздобыть деньги к уголовнейшим приемам и пр.

Оба они, барон фон-Гейсмар и А. Далматов не простые, не обыкновенные убийцы и им пришлось для выполнения их замыслов вести очень тонкую игру.

Мысль об убийстве госпожи Тиме зародилась в них чуть ни не в первый же день знакомства с ней, а знакомство состоялось, конечно, на скетинг-ринке.

Светски-воспитанные, джентельмены с головы до ног, обворожительные в своей манере обращения с людьми, оба они произвели на искательницу пикантных приключений, госпожу Тиме самое лучшее впечатление.

Она была очарована ими и они стали бывать у нее запросто.

Не обошлось, конечно, и без игры в любовь.

Достаточно представить себе картину, как будущий убийца, обворожительный молодой светский лев ласкает свою жертву, нашептывает ей слова любви, а сам в это время неотступно думает о том, как он убьет ее, как приступит в выполнению своего адского плана, чтобы мороз пробежал по коже.

И если юмористическая писательница Тэффи в одном из своих фельетонов пишет о том, что дама, принимая у себя на дому молодого человека, отныне должна думать только о том, за сколько он способен убить ее, то в этой милой шутке много жестокой правды.