Проклятая война

17

Им следовало остановиться задолго до заката, но Кэм разделял нетерпение Рут. Вдобавок, они продвигались чертовски медленно. Имел значение каждый шаг. Кэм снова хотел оказаться впереди, обойти всех остальных участников гонки. Надо было учитывать, что большинство людей тоже движется на восток — не только калифорнийцы, но и захватчики.

Беглецы все еще не знали, кем были нападавшие. Жизнь не похожа на фильмы, где герои и злодеи разражаются идиотскими диалогами, чтобы объяснить происходящее зрителям. Вероятно, это не имело значения, однако Кэм не мог отделаться от ощущения — знай они, кому противостоят, это увеличило бы их шансы.

Перестрелка позади них продолжалась еще почти час. Винтовки трещали и бахали. Беглецы не раз останавливались и оглядывались, пытаясь понять, где идет бой. Кэм думал и о том, сколько еще людей наблюдает со стороны. Две группы, не считая Гаскелла? Неужели скауты успели так широко разнести вакцину? Он и сам не знал, какой ответ хотел бы услышать. Самолеты наверняка загонят всех выживших в тот же отвесный лабиринт хребтов и ущелий, где прятались беглецы, — а сейчас каждый человек представлял собой угрозу, в той или иной степени. Однако все они имели право на жизнь. Кэм злился на Гаскелла, но теперь, когда эти люди остались позади, радовался, что помог им.

Он прошел полный круг. Спасая их, Кэм спасал себя. Рут всегда оставалась для него на первом месте, но эти две цели сливались в одну.

Было бы преступлением бросить кого-то над барьером. Разве не ужасно наблюдать за вторжением и не иметь возможности спастись или уйти? От одной этой мысли по телу Кэма пробегала дрожь. Они почти добились своего. Еще неделя, еще месяц, и вакцина распространилась бы на сотни километров, среди тысяч людей. Вторжение все перевернуло. Оно грозило погубить больше американских жизней, чем взрыв в Лидвилле. Рут была права. Как только новый враг вакцинирует достаточное количество своих солдат, он получит возможность посадить людей на самолеты и отправить обратно в Китай или Россию, чтобы расконсервировать тамошние ракетные базы.

Сколько времени это займет? Несколько часов, чтобы пересечь океан, еще несколько часов, чтобы зарядить установки в пусковых шахтах и перенацелить межконтинентальные баллистические ракеты. Самолеты могли улететь из Калифорнии еще вчера, но вполне вероятно, что силы повстанцев на территории США контролируют часть ядерного арсенала. Может, по Азии или Европе уже нанесли ядерные удары, чтобы подорвать боеспособность врага и предотвратить новое нападение? Может, США уже стерли с лица земли Гималаи или афганские горы. Тогда флот захватчика — лишь последние остатки противника, и долго они не продержаться.

Эта жестокая мысль утешила Кэма, потому что опять нахлынула боль. Ухо горело от наночумы, а вторичная инфекция жгла пальцы руки. Они вновь забрели в горячую точку.

Рут тоже это почувствовала. Она ковыляла боком, как краб, пытаясь не наступать на левую ногу и, скрючившись, стучала гипсом по ребрам, чтобы заглушить боль. А виноват был Кэм. Опять его вечное желание защитить Рут. Он выбрал более ровный участок долины, потому что идти тут было легче, но забыл про гирлянды выцветшего на солнце пластика, свисавшие с деревьев. Ударная волна, похоже, закрутилась здесь смерчем, раскидав мусор и оставив после себя высокую концентрацию наночастиц, а до барьера было далеко. Из деревьев тут преобладали желтая сосна и сосна Ламберта, а подлесок стал густым и зачастую непроходимым.

— Извини, — выдохнул Кэм, вглядываясь в длинные тени.

Юноша поднял голову, высматривая мусор в ветвях — сигнал опасности, — но его маска отсырела, а очки запотели. Отупев от усталости, он пытался двигаться как можно быстрее.

И завел всех прямиком в колонию муравьев.

Десятки бурых песчаных куполов торчали из земли — приплюснутые, очищенные от травы и мусора круги размером с хлебницу. Красные земляные муравьи. Они выели большую часть кустарника на своей территории и повредили немало сосен. Кэм, на бегу глядевший вверх, инстинктивно отпрыгнул на чистое место.

Муравьи облепили их ступни и лодыжки, прежде чем кто-либо успел заметить опасность. Затем насекомые забрались в штанину Ньюкама и принялись кусаться и жалить. Сержант завопил:

— Ааааааа!

Ньюкам, развернувшись, принялся хлопать по ноге. Рут упала. Кэм вцепился в ее куртку, но удержать не сумел. Земля шевелилась под ногами. Муравьи затянули ее живым ковром, красным, блестящим, колышущимся. Они со всех сторон набросились на женщину.

— Боже, Боже, о Боже! — вскрикнула она.

Насекомые забрались и в рукава Кэма, за шиворот и за пояс. Он вытащил Рут из муравьиного месива и принялся одной рукой отряхивать ее одежду. Бесполезно. Оба они были покрыты крошечными телами, и корчащаяся масса кишела повсюду вокруг них — на земле, на деревьях.

Ньюкам обхватил Рут со спины, и Кэм отбросил их обоих в сторону.

— Идите! — крикнул он, используя свой рюкзак как дубинку, чтобы сбросить с Рут как можно больше муравьев.

Ему нужен был бензин, упакованный во внешний карман. Кэм выплеснул жидкость на землю перед ними, как можно ближе. Он двигался очень неуклюже: рюкзак в одной руке, муравьиные укусы, как иглы, жалят щеки, запястья и шею. Они уже почти добрались до края колонии. Кэм видел чистый участок впереди, но между ними и безопасным местом все еще оставались полтора метра обезумевших насекомых.

Он выстрелил из пистолета в горлышко опустевшей канистры. Пары бензина вспыхнули, огонь обжег щеку и волосы. Миниатюрный взрыв заставил его раскинуть руки и крутануться назад, сбив всех троих с ног прямо в рваное пламя.

— Вставайте! — проревел Ньюкам, но когда Рут, спотыкаясь, попыталась подняться, Кэм ударил ее по ногам.

Женщина горела — и жар, вместе с ударом, произвели именно тот эффект, на который рассчитывал Кэм. Муравьиная масса под ними съежилась, обожженная и полураздавленная. Кэм снова швырнул Рут на землю. Затем приподнял и опять бросил. Они катались по площадке, брыкаясь и размахивая локтями, чтобы сбить пламя с одежды, а заодно раздавить забравшихся внутрь муравьев.

Однако колония не сдалась. Слева на них хлынула еще одна красная река. Рут взвыла, колотя рукой по уху Кэма и отчаянно пытаясь встать на ноги.

Ньюкам, перегнувшись через них, выстрелил в грязь из своей штурмовой винтовки. Грохот был оглушительный. Сержант за пару секунд расстрелял весь магазин. Пули, словно лопата, выбили земляной фонтан, отшвырнув волну муравьев. Это дало беглецам всего пару мгновений. Муравьи взяли завал штурмом — но люди успели. Они кинулись прочь. Они выжили. Но над ними, как флаг на флагштоке, поднимался дым.

— Нам нельзя останавливаться, — задыхаясь, прохрипел Ньюкам.

Он тащил Рут и Кэма вниз по склону. Затем и Кэм подхватил сержанта, когда тот врезался плечом в упругую ветку сосны и чуть не отлетел в сторону.

— Дымовое облако, — продолжил Ньюкам.

«И наши выстрелы», — подумал Кэм, но в голове все настолько смешалось, что он и не пытался озвучить это.

Наночума ненадолго завладела его телом. Муравьиные укусы обожгли кожу, как брызги кипящей воды. Теперь — по ощущениям, вечность спустя — боль проходила, но она отняла много сил. Все трое двигались как пьяные. Беглецы волочили ноги по земле, а Рут шаталась, то и дело натыкаясь на Ньюкама или Кэма. Левый рукав у нее прогорел насквозь. Все они были покрыты грязью и копотью.

А потом Рут потеряла сознание.

— Уходите как можно дальше, — сказал Ньюкам. — Я вас найду.

Но Кэм думал о другом. Рут очнулась, однако сознание ее было спутанным. Когда юноша откинул ее капюшон и расстегнул куртку, чтобы сбить жар, она простонала:

— Сенатор. В два часа.

Ему оставалось лишь надеяться, что они не попадут в горячую точку. Лихорадка и обезвоживание тоже могли убить женщину, а ее бред пугал Кэма. Вряд ли Рут способна пройти больше нескольких сот метров. А он знал, что не пронесет ее и пары шагов.

Ньюкам собирался выгадать для Рут и Кэма как можно больше времени. Они уже не раз использовали уловку с насекомыми, так что сержант хотел раскидать последние запасы жира и сахара по горному склону. Новые тучи обезумевших муравьев и других тварей должны отвлечь внимание преследователей. А если нет, Ньюкам думал увести их в сторону, стреляя из винтовки. Каждый из мужчин взял себе одну портативную рацию, а затем они поровну разделили запасное снаряжение и батарейки.

— Вот.

Ньюкам взвесил два тощих пакетика смеси «Кул-Эйд» в ладони, прежде чем передать их Кэму.

— Съешьте это. Отдай большую часть ей, но сам тоже съешь немного.

Затем он встал и перекинул винтовку через плечо.

— Я догоню вас ночью.

Кэм поднялся как раз вовремя, чтобы окликнуть сержанта, пока тот не отошел слишком далеко.

— Эй, — позвал он, думая обо всем, что произошло между ними, — о том, что видел и о чем думал, но никогда не произносил вслух. — Будь осторожен.

Ньюкам кивнул.

— Просто идите вперед.

Внезапно она вышли к шоссе, и Кэм замер в нерешительности, оглядывая гладкую черную полосу асфальта. Дорога образовала узкий двухполосный коридор, ведущий через лес. Юношу потянуло туда как магнитом. Рут едва не падала, мешком повиснув на нем. Кэм снова взглянул на дорогу. По этому ровному, пустому покрытию они могли бы шагать быстрее, но и заметить их было бы намного легче. Надо оставаться среди кустарника и деревьев.

— Шагай как можно быстрее, — сказал Кэм, потащив Рут вперед.

Их ботинки застучали по асфальту. Они пересекли шоссе за пару секунд, и Кэм опять покосился на небо. Сумерки уступали место ночи. По расчетам Кэма, они прошли всего метров восемьсот — больше, чем он ожидал. Помогало то, что дорога вела под уклон. Рут двигалась как сломанная кукла. Кажется, она даже не видела, куда они идут. Женщина прислонилась к своему спутнику и ковыляла из последних сил, то и дело натыкаясь на него.

Они брели до тех пор, пока Кэм не врезался прямо в дерево. Это привело его в чувство.

«Достаточно», — решил он.

Этого пока хватит.

Вновь повернув, он двинулся вверх по склону и углубился в молодую сосновую рощицу. Кэм решил, что деревья укроют их от любого, кто, как и они, будет спускаться с горы. Может, даже удастся услышать шаги преследователей на шоссе.

Рут упала на спину, жадно глотая воздух. Кэм сбросил рюкзак и попытался отыскать воду. Воды не было. Однако у него все еще оставалась одна банка супа. Юноша вытащил открывалку. Часть бесценной жидкости выплеснулась, когда он отогнул крышку.

— Рут? — позвал он. — Рут!

Для начала Кэм снял собственные очки. Прохладный ночной воздух, такой чудесный и непривычный, коснулся его лица. Он глубоко вдохнул, чтобы, в случае чего, почувствовать наночуму раньше Рут. Затем он снял с женщины очки и куртку. Жар струился над ее телом.

Кэм помог ей напиться, прислонив щекой к своему плечу. Прошло, может быть, десять минут. Краткие мгновения покоя. Кэм сам разрушил очарование. Ему пришла в голову мысль поцеловать Рут. Простая вещь. Кроме этой женщины, в его мире не осталось ничего приятного, и он наконец-то устал сражаться с самим собой.

Кэм уставился на ее губы, все еще мягкие и безупречные, несмотря на пот, грязь и складки, оставшиеся от маски. И Рут ответила. Когда ее взгляд встретился со взглядом Кэма, молодой человек понял, что она угадала его желание — единственную искру страсти в море усталости и боли. Он отвернулся.

— Кэм, — тихо пробормотала Рут, положив здоровую руку ему на колено. — Кэм, посмотри на меня.

— Извини.

— Нет.

Женщина прикоснулась перчаткой к его жесткой, заросшей бородой щеке.

— Пожалуйста. Я всем обязана тебе.

«Я не хочу быть таким», — подумал он.

— Только один раз, — продолжила Рут. — Пожалуйста. На счастье.

А затем она поступила именно так, как не нужно было — или, напротив, нужно. Вытянув шею, Рут нежно потерлась носом о его скулу, дав ему ощутить мягкость своей кожи.

Кэм прижался ртом к ее губам, и это вдохнуло в него новые силы. Это сняло напряженность, долго висевшую между ними. С каждым днем окружавший их мир делался все нестерпимей, но этот единственный, краткий миг был сладок и правилен.

Юноша подсунул рюкзак Рут под голову, как подушку, а пистолеты положил рядом. Женщина вскоре заснула. Кэм еще какое-то время смотрел на звезды сквозь сплетение веток. Один раз он поднес забинтованную левую руку к изуродованным губам и к дыре на месте выпавших зубов.

Рут снова поцеловала его утром, ничего не сказав. Просто оттянула вниз свою и его маску — быстрый поцелуй, сомкнутыми губами. Может, и к лучшему, что у них было много куда более неотложных дел.

— Надо найти воду, — сказал Кэм.

— Да.

Рут держалась поблизости, пока молодой человек искал в рюкзаке рацию, так что Кэм то и дело отвлекался, украдкой поглядывая на нее. Они снова опустили капюшоны и надели очки, став безликими, но Рут коснулась его плеча и кивнула. Солнечный свет, пробившийся сквозь хвою, играл на грязных куртках. Им надо было выходить, но Кэм боялся этого. Его колено занемело, спина, шея и ноги воспалились и болели.

Семь каналов рации заполняла перекличка голосов. Может, так всегда и было, но раньше передачи блокировали горы и заглушала передовая база Лидвилла. Теперь исчезли оба препятствия.

Все переговоры были военными. И все говорили по-английски, не считая одной женщины с акцентом.

«Кондо', Кондо', это Снежная Сова-пять, мы подтве'ждаем один-один-четы'е. Повто'яю, мы подтве'ждаем один-один-четы'е».

— Похожа на француженку, — сказала Рут.

Остальные передачи тоже по большей части состояли из кодов, чисел и названий птиц. Такое оживление в эфире должно было приободрить беглецов. Америка все еще держалась, даже сейчас.

Однако Кэм не доверял им. Он понимал, если Ньюкам не вернется, доставка Рут в безопасное место будет целиком зависеть от него. Требовалось наладить контакт с повстанцами, но было очень сложно решиться на риск и выйти в эфир. Что еще хуже, все частоты, которые велел использовать Ньюкам, были заняты. Инстинкт подсказывал Кэму молчать.

За завтраком они разделили три энергетических батончика и проглотили горсть таблеток: по четыре аспирина и по два антигистамина. Лекарства усиливали сонливость, но муравьиные укусы немилосердно жгли, и оба чесались.

В конце концов Кэм передал поверх других голосов: «Ньюкам. Ньюкам, ты там?».

Никто его не заметил. У передатчика не хватало дальности, чтобы донести сообщение Кэма до Юты или Айдахо, а поблизости, видимо, никто не слушал.

Они остались одни.

Они шли.

Они шли, и Кэм старался не торопить Рут. К тому же неспешный темп позволял более тщательно осматривать местность. Они забрели в рой термитов и быстро отступили, не желая беспокоить насекомых. Передняя часть роя поднялась в небо, но Кэм понадеялся, что их активность достаточно типична и не привлечет внимание тех, кто следил за долиной. Это было важно. Сквозь лес удавалось разглядеть немного, но в небе по-прежнему барражировали самолеты, а на вершинах гор враг наверняка оставил наблюдателей. Однажды самолет пронесся так низко, что закачались деревья. Может, он выслеживал их с помощью инфракрасных датчиков?

Часом позже Кэм вывел Рут к ручью, и оба они упали на осыпающийся берег. Юноша опустил лицо прямо в воду. Рут, с загипсованной рукой, было сложнее. Она снова и снова подносила к губам перчатку, пока Кэм не совладал с собой и не наполнил ее флягу.

— Не пей слишком много, — предупредил он. — Тебе станет плохо.

Рут только кивнула и засмеялась, брызгая водой себе в лицо и на волосы. Смех прозвучал как усталый кашель, однако она смеялась, и это привело Кэма в восторг.

Раны и усталость сделали их более ребячливыми. Их мысли все больше ограничивались текущим моментом, тем, что происходило здесь и сейчас. Может, это и к лучшему. Никто не способен бесконечно выдерживать боль и оставаться в здравом рассудке. Включился механизм выживания. Но в то же время это было опасно.

Кэм заставил себя встать и отойти от Рут, чтобы найти наблюдательную точку получше.

— Постой.

Рут поспешно поднялась на ноги.

— Я просто посмотрю…

— Постой!

Кэм подождал ее. Он нашел прогалину между деревьями, откуда беглецам были видны высокие очертания гор на западе и на юге. В обоих направлениях из леса столбами поднимался дым.

— Давай поспим, — предложил Кэм. — Ладно?

Рут кивнула, но прежде убедилась, что он тоже сел, после чего прижалась к его плечу. Это была странная любовь. Сестринская, да. Сейчас они были недосягаемы друг для друга в своих доспехах из грязи, но в безопасности, над барьером, все было бы по другому — и мысли о Рут придавали Кэму сил. Она была новым стимулом к жизни.

Кэм вновь проверил канал Ньюкама. Рут задремала. На них налетела туча черных жужжащих мух, но это не разбудило Рут. Так же как и шепот рации. Солнце, казалось, очень долго висело в полуденном небе, и Кэм молча обнимал женщину.

Он проснулся, услышав голос Ньюкама.

«Дэвид-шесть, это Джордж. Ты меня слышишь? Дэвид-шесть».

Кэм долго не мог сбросить сонное оцепенение. Он натянул наушники на капюшон и, нажимая на кнопку вызова, увеличил громкость.

— Говорит Кэм. Где ты? Эй, это Кэм.

«Дэвид-шесть» был их позывным для повстанцев, но голос Ньюкама пропал. Дневной свет изменился. Теперь солнце стояло прямо над западной цепью гор. Сумерки распростерлись над склонами, а в долинах залегли тени, отчего далекое мерцание лесных пожаров сделалось ярче.

Кэм уставился на слабосильный передатчик. Может, переключить частоты?

— Ньюкам! — позвал он по шестому каналу, а затем перенастроился на восьмой. — Ньюкам, это Кэм.

Рут спросила:

— А ты уверен, что это он?

На восьмом канале мужской голос передавал координаты, но тут кто-то вклинился поверх него.

— Кэм, — произнес передатчик. — Я слышу тебя, приятель. Вы там в порядке, ребята?

— Ох, слава Богу, — воскликнула Рут, радостно стиснув руку Кэма.

Однако юноша похолодел.

— Шшш, — прошипел он, испуганно глядя в чащу.

«Приятель».

Ньюкам никогда не говорил такого раньше, и Кэма пробрал страх. Что если сержанта схватили?

— Я уверен, что нашел ваш след, — раздалось из рации. — Может, остановитесь? Я вас догоню.

Кэм с ужасом подумал, что они двое, наверное, потоптались по каждой шишке, камню и сломанной ветке между шоссе и этой поляной. Господи. А он заснул. Сидел здесь и спал час за часом.

— Кэм, ты слышишь меня? — спросила рация.

— Ты должен ему ответить.

Рут говорила тихо и напряженно. Она тоже, обернувшись, смотрела в сгустившиеся за спиной тени. Кэм неохотно кивнул и сказал в микрофон:

— Ты помнишь имя того парня, что помог нам убраться с улицы в Сакраменто?

— Олсон, — ответила рация.

Один из товарищей Ньюкама пожертвовал жизнью, чтобы задержать парашютистов, загнавших их в ловушку в городе. Кэм не верил, что сержант решился бы осквернить память о своем друге. По крайней мере, без колебаний. Лучшего способа проверить товарища Кэм за пару секунд придумать не смог. У Ньюкама была возможность соврать, если враг приставил ему к горлу нож.

— Хорошо, — сказал Кэм. — Мы подождем.

Солдат подбежал к ним и сжал обеими руками руку Кэма, явно стосковавшись по человеческому теплу. Рут он приветствовал более сдержанно, прикоснувшись ладонью в перчатке к ее здоровой руке.

Он изменился. Стал болтливей. Кэм подумал, что Ньюкам испугался куда больше, чем показывал. Похоже, и сержант заметил перемену в них. Пока они в наступившей темноте доедали оставшиеся консервы, Ньюкам то и дело отвлекался от обеда и поглядывал на Кэма и Рут. Особенно на Рут. Кэм бледно улыбнулся. Юноша радовался хоть какому-то поводу улыбнуться. Протягивая Рут последнюю банку куриного рагу из рюкзака Ньюкама, он заметил слабую ответную усмешку на губах женщины.

— Приманки сработали, — заявил сержант. — Даже более чем. Муравьи учуяли жратву чуть ли не за два километра и валом полезли из земли. Мне пришлось сделать круг к северу — вот как я оказался так далеко позади вас.

— Тебе удалось заметить, кто спускается с гор?

— Нет. Но по рации говорят, что это русские.

— Русские, — повторила Рут.

— Ага.

Сержант оставил свой передатчик включенным, и тот поквакивал рядом с ним. Кэм предполагал, что Ньюкам все это время вызывал их, просто чтобы сохранить иллюзию человеческого присутствия.

Только невезение помешало им услышать друг друга раньше. Ньюкам сказал:

— Похоже, они обвели нас вокруг пальца при разделе какой-то земли и забросили бомбу в Лидвилл с высшей дипломатической миссией и группой детишек. Собственных детей. Я…

Смутное бормотание радио перекрыла более громкая передача. Говорил женский голос, тихо и быстро: «Джордж, это Пустельга. Джордж, вернись. Это Пустельга».

Сержант выронил рагу и вцепился в наушник, начав говорить еще до того, как поднес микрофон ко рту.

— Джордж, Джордж, Джордж, это Джордж. Джордж, Джордж.

Все трое так сосредоточились на рации, что Кэм поначалу не заметил другой звук, поднимающийся над лесом. Знакомый дальний рев. Он поднял голову, всматриваясь сквозь темные верхушки деревьев.

— Мне нужно подтверждение, Пустельга, — сказал Ньюкам.

Затем он обернулся и пробормотал:

— Это наши ребята. Должны быть наши ребята.

Мир вокруг них взорвался. Над головами пронесся реактивный самолет, волочащий за собой шумовую волну. Рев разрезанного воздуха ударил по горам и отразился эхом. На капюшон и плечи Кэма посыпались сухие сосновые иглы и сучки.

«Отель Браво, Браво Ноябрь, — произнесла женщина по рации. — Отель Браво, Браво Ноябрь».

— Игроки на третьей и первой базе, — поспешно ответил Ньюкам. — Нахарро с битой. Подающий из «Янки». Мяч вылетает на третью.

Двигатели самолета озарили ночь красно-белыми сполохами. Огоньки свернули влево, описав крутую дугу. Самолет возвращался? Передатчик Ньюкама мог вести трансляцию всего на несколько километров, но если бы истребитель вернулся, то выдал бы их позицию. Поэтому он проводил обманные маневры. В небе вспыхнули новые огни. Горную вершину на юге высветили пронзительно-желтые полосы пламени, и турбины истребителя взревели — пилот набирал скорость.

— Ракеты, — сказал Кэм, потому что Ньюкам, опустив голову, сосредоточился на передаче.

— Мяч вылетает на третью, — повторил сержант.

Из передатчика раздался треск статики. Огни двигателей метнулись к черной земле и исчезли за холмом. Потом по горам пронеслось эхо взрыва. Кэм и Рут прильнули друг к другу.

— Нет, — выдохнула Рут, но тут в небе вновь вспыхнули огоньки турбин и быстро растворились на востоке.

Ракета ударила в землю.

Кэм подумал, что это точно не первый разведчик, посланный ВВС США на рейд в Калифорнию, с камерами, частившими, как пулеметы.

— Бейсбол, — сказал он Ньюкаму. — Ты думаешь, что русские нас подслушивают?

— Может, и нет.

— Ты использовал мое имя.

Кэм никогда не фигурировал в радиопередачах, так что до экспедиции в Сакраменто его имя ничего не значило.

— Подающий «Янки», Нью-Йорк.

— Ты хочешь снова отправиться на север, — предположила Рут. — Там будет третья база.

— Точнее, на северо-восток. Там, у Дойла, есть сельский аэродром, неподалеку от границы Калифорнии с Невадой. Прямо на той координатной сетке, что я сейчас передал.

— А что если пилот не запомнит? — спросил Кэм. — Или если она тебя даже не слышала?

— У нее осталась запись. Они разберутся.

— Если она вообще была в зоне приема.

Ньюкам уверенно пожал плечами в темноте.

— Это неважно, — сказал сержант. — Они вернутся.