Проклятые

Глава 4

Родителей я лишился в возрасте восьми лет. В сумрачной долине уже полгода шла война. Клан Айшановских восстал против старых устоев, переманив предварительно, на свою сторону, половину действующей власти в долине. Возглавил восстание Лоссарх, он слишком давно метил на вампирский престол, пустующий уже практически десяток лет… Управляли долиной старейшины, оставшиеся от старого короля, который добровольно, после двух сот лет правления, отдал бразды власти. Правитель ушел добровольно, то ли в пользу предсказания, то ли просто устал… Но с тех пор его никто не видел.

Прошел год, два, три но, нигде не могли найти ребенка, отмеченного судьбой. Именно тогда, Лоссарх и задумал переворот. Всегда мечтающий о власти, он долго разрабатывал план и продумывал его, до мельчайших деталей, и наконец, для него наступил идеальный момент. Через предательство, кровь и деньги старейшины были убиты. Лоссарх захватил дворец и провозгласил себя новым королем. Он призывал не верить в «сомнительные» пророчества, объединяться сейчас, и готовиться к большой войне. «Народ мой, пришло время сбросить все запреты и жить так, как жили наши предки до Большого договора! Я подарю вам свободу!» — надрывался завоеватель. (Большой договор был заключен около трех сот пятидесяти лет назад о мирном существовании, между людьми, эльфами и вампирами. Именно в нем присутствуют «определенные ограничения на еду для вампиров»). Но многие, слишком много видели, многое понимали и многому верили… «Не будет житья темному племени без истинного предводителя. И развеется пеплом по миру великий народ…» (Отрывок предсказания о короле с лунной меткой). Именно тогда разразилась, одна из самых жестоких, междоусобных войн.

Моя семья проживала в небольшой деревне, состоящей всего из двух десятков хижин, практически у самой границы Сумеречной долины. Соседство, конечно, не очень, но как часто говорила моя мама: «У нас безопасней, чем где-либо в Хортборге. Эти твари, связанны Большим договором, и уж конечно, нарушать его, так близко к своему дому, они не посмеют»…

Своих родителей помню очень плохо. Я был шестым ребенком в семье, со мной, когда было время, возились старшие, мать постоянно работала в огороде, а отец вечно искал где-то заработок, то в соседних селах, более больших, то в городах.

Я рос довольно замкнутым ребенком. Мои братья и сестры, не особо радовались тому, что приходилось уделять время своему младшему брату, вместо того, что бы гулять со своими не многочисленными сверстниками. Даже создали свой график дежурств со мной, и проходили такие часы весьма напряженно. Сказать честно, я ненавидел эти дежурства и с трудом мог дождаться вечера, когда, наконец, меня предоставляли самому себе. Тогда я бежал почти к самой границе деревни, под огромный дуб и, вскарабкавшись по толстым веткам на дерево, мог часами мечтать о том, как я вырасту, стану героем, и буду спасать всех несчастных детей в мире. Я представлял, как построю для них город, самый красивый, такого даже в сказках не было, и поселю их там.

Мне нравилось «мое» дерево. Это была моя крепость, где никто не кричал, где я не чувствовал себя лишним, где я чувствовал себя счастливым… Единственно о чем я жалел в своем месте, так это о друзьях, верней полного отсутствия таковых. В нашей деревне не было больше детей моего возраста, а старшим со мной было не интересно…

В тот день, все было не так… Рано утром, на взмыленной лошади, прискакал странный человек, он что-то кричал о расторжении какого-то договора, но встретил только гробовое молчание моих односельчан. Он что-то пытался доказать о грозящей смертельной опасности, но люди словно застыли и не реагировали на его слова… В конце концов, он обреченно махнул рукой и вскочив, снова, на свою лошадь умчался… Я помню эту тишину. Все молчали, я даже не слышал возни скотины в загонах и пения птиц. Мне стало страшно… Вдруг тишину нарушило завывание дворовой собаки. Словно порвалась, наконец, натянутая струна. И началось… Женщины заголосили, мужчины метнулись в хижины за самодельным оружием. Все пришло в движение. Моя семья кинулась в дом, а я все стоял во дворе и не мог ступить и шагу. Мне было очень страшно. Не понимая, что происходит, я стоял и смотрел как люди, в спешке скидывают свои пожитки в телеги, носятся из дома в дом, кричат. Собака снова завыла, было ощущение, что животное очень мучается, и я оглянулся в поисках него. Из ближайшего дома, через дорогу, уже выезжала повозка нагруженная вещами, управляемая дедом Остахом. Он посмотрел на меня, в ужасе, и прошептав: «Беги!», хлестнул кобылу. И тут в раскрытую калитку я увидел ее. Собака отчаянно выла и безуспешно пыталась сорваться с цепи. Я кинулся к ней. Долго возился с замком и наконец, понял, что у меня ничего не получится. От злости и досады глаза наполнились слезами и я, забежав в дом деда Остаха, стал искать хоть что-то, что могло мне помочь освободить животное. Ничего не найдя в доме, я выбежал во двор и продолжил свои поиски. На глаза мне попался камень средней величины. Подняв его, я подошел к собаке. Но не тут, то было… Моих сил, ни как не хватало на, то, что бы разбить цепь. Я старался, как мог. Пот заливал глаза. А я все поднимал и опускал камень с максимально доступной мне силой. Крики и шум на улице постепенно стали угасать, а я все продолжать возиться с цепью. Еще раз, собравшись, я изо всех сил замахнулся своим орудием, в этот момент собака сильно дернулась, цепь натянулась, и наконец, разорвалась. Я вскрикнул от восторга и, протянув руку, схватил цепь, потянул собаку со двора. Когда я выбежал, то увидел в конце улицы вереницы повозок и сопровождающих их людей. Они бежали рядом с ними, не оглядываясь. Я закричал, но никто не остановился… Бросившись в свой дом, я увидел, что он пуст. «Они ушли! Ушли без меня!» Глаза предательски защипало и, окинув взглядом дом, с открытыми окнами и дверями, я ощутил не безопасность этого места.

Схватив цепь с собакой крепче, я побежал к своему дубу. «Только бы добежать, нужно успеть!» Я не знал, что случилось, от кого все бегут, вернуться ли они… единственное, что я знал точно и понимал, так это сумасшедшее ощущение страха. Колени подгибались, было безумно тяжело бежать, собака начала упираться, но я не останавливался, так как знал, если остановлюсь, до завтрашнего утра не доживу…

И только подбежав к своему дереву, я понял, что не смогу затащить собаку наверх. Животное выло все громче, покрываясь холодным потом, я все пытался его подсадить. Вдруг собака издала последний вой и осев на землю, тихо заскулила. Настолько жутко мне не было никогда в жизни. Спиной я чувствовал чей-то взгляд, но оглянуться не мог. Время застыло. Я, молча, опустился на землю и прижался к единственному существу, находившегося рядом со мной. Тогда в первый раз, я услышал этот голос. Он вызывал у меня одновременно и чувство страха и трепетное благоговение. Не шевелясь, я все слушал и слушал его пока меня, кто-то, схватив за плечо, резко не развернул. Надо мной возвышался мужчина. Я даже помню, как в тот момент я испугался не его, а того что осмелился, пускай даже мысленно, отнести его к людской расе. Это был один из богов. Черный бог. Настолько прекрасные черты лица я даже представить себе не мог! Он был просто не описуем, даже сейчас, будучи вампиром, я не могу вспомнить свои эмоции в тот момент. Помню только настоящий, детский восторг и мягкую мелодию прекрасного голоса… Мужчина склонился надо мной и что-то спросил. Понял это только по вопросительной интонации, языка его я не понимал. Мне было неловко от того, что кто-то важный тратит на меня свое время, а еще в голове крутилось, что идет какая-то беда и нужно попросить о помощи.

Помню, я что-то начал лепетать о том, что все ушли, а я просто не успел. И мне надо спасти собаку, но я не могу затащить ее на дерево.

— Я помогу тебе. — Заговорил, он, на родном для меня языке. — Скажи, куда все ушли, им тоже надо помочь. — О, как я обрадовался, что все обойдется. Почему-то тогда, я вдруг в это поверил. Да и как я мог не поверить, в то что прекрасное создание специально послали к нам в деревню для того что бы уничтожить наших врагов. И для того что бы всех вернуть обратно, в свои дома.

Я с радостью стал объяснять направление, в котором ушли односельчане. Все что последовало в следующую минуту, я до сих пор, вспоминаю с ужасом. Мне резко стало тяжело дышать, горло пронзила острая боль, и вновь вернулся всепоглощающий ужас, который и гнал меня к этому дереву. Я попытался вырваться, но было такое ощущение, словно меня зажало в железных щипцах, грудь сдавливало так, что казалось еще не много и кости не выдержат. Открыв глаза, я увидел взгляд чудовища, которому я только что рассказал, куда все ушли, и которое меня сейчас убьет. Взгляд ничего не выражал, ни злобы, ни радости, таких пустых глаз я никогда не видел. Еще миг боли, а дальше темнота…

Когда я очнулся, воспоминания хлынули на меня волной. Я представил своих родителей, братьев и сестер, соседей, которые умрут из-за меня, умрут по моей вине.

Тело не слушалось, голова гудела, а перед глазами вспыхивали темные кляксы. Внезапно острая боль пронзила левое плече. Я заорал, но никто не отозвался, в ответ мне доносились только чавкающие звуки. Перед глазами не пронеслась вся моя короткая жизнь, не возникло каких-нибудь высокопарных мыслей, как это обычно случается с героями легенд… Хотя какой из меня герой? Была только боль…

Но судьбе было угодно не поставить на мне точку, у нее были несколько иные планы.

Уже потом спустя, несколько месяцев, когда, наконец, я окончательно пришел в себя, благодаря стараниям старой ведьмы, я узнал, что все-таки произошло.

Тарбаде, так звали мою спасительницу, меня принесли ночью. Она не знала кто, могла лишь сказать, что от визитера веяло смертью и холодом. Лицо, человека, принесшего меня, она не рассмотрела. Как впрочем, и не смогла бы узнать его голос, слишком тихо он шептал: «Его время еще не пришло. Позаботься о нем, однажды, я его заберу»..

Так я начал свою жизнь, вместе с отвергнутой всеми, старой ведьмой Тарбадой. Отношения у нас складывались отлично. За первый месяц я услышал от нее предложений десять, отвечал — тем же. Но нас это несколько не смущало, мы оба привыкли к одиночеству, и менять пока ничего не собирались.

Было ужасно больно, и не от рваных ран и переломанных костей, а от осознания, что я предатель. С этой болью я ничего не мог поделать, сжимая зубы и отключая свой мозг, после того как я смог самостоятельно встать, я стал всячески загружать себя работой. Рано вставал, поздно ложился — это помогало, я почти не видел сны… Лучше б, я их вообще не видел…

Спустя год, Тарбада, как обычно повела меня в лес за травами, я мало что в них понимал, но всегда помогал нести корзины. Спустя некоторое время, я обратил внимание, на то, что ведьма выбрала иное направление, нежели всегда. Близились сумерки, но Тарбада все шла, и сворачивать явно не собиралась. Когда уж совсем стемнело, она, молча, бросила свои вещи на землю, сухо произнесла «Сиди здесь», далее обрызгав землю какой-то дрянью вокруг меня, развернулась и ушла.

Я проснулся, от чьего-то неприятного, тяжелого взгляда. Открыв глаза, я увидел свою старуху, она пристально смотрела на меня. И тогда, впервые, в ее взгляде я увидел что-то новое. Склонив голову набок, она внимательно меня изучала, а потом выдала самую длинную фразу которую, я только слышал от нее до этого: «Интересно… хм, очень даже может быть… Скажи мне, ты думал о мести?»

С того дня жизнь моя кардинально изменилась. Тарбада, оказалась очень требовательной и властной женщиной. Пытаясь засунуть мне в голову все свои знания, она твердила: «Уже совсем не осталось времени»! Но и я, без ее слов, чувствовал это. Не могу описать словами, но когда я долго не мог что-то усвоить, я физически ощущал, как время мое истекает.

Начали мы с элементарной прикладной магии. Я долго не мог понять, для чего мне создавать мыльные пузыри и держать их целостность, когда ведьма колола их железным прутиком. Чем мне все это поможет? Я все время задавал себе вопрос, но длилось это не долго, ровно до того момента, пока Тарбада проткнув прутом пузырь кольнула им мне в грудь. И зло, оскалившись, прошипела: «Мертв!».

Ложась спать, у меня в голове звучали, одни и те же слова: «Сконцентрируйся! Не отпускай! Держи! Пропустил! Убит!». Ведьма крутилась вокруг меня, словно заведенная, куда-то подевалась ее всегдашняя медлительность и грузность, словно она вновь обрела вторую молодость. Голос ее стал громче и жестче, порой она приводила меня в ужас, своей бранью и энергией. Но чем больше проходило времени, тем скорей я начал справляться с ее заданиями. Проекции давались мне легче всего. Работая над ними, я чувствовал свою силу, четко понимал, что и для чего делаю. В такие минуты чувство гордости не покидало меня. Тарбада же была иного мнения… «Плохо! Слишком медленно!» — постоянно бубнила она себе под нос.

Однажды проснувшись утром, я обнаружил, что старуха пропала. Обычно она не оставляла меня одного, но не придав этому значения, я взял книги и решив подтянуть теорию уселся на крыльце. По правде сказать, с самообучением у меня было туго. Учитывая то, что читать я научился не так давно, то процесс был достаточно медленный и утомительный. Но в тот день, я так увлекся, что, наконец, подняв голову и решив перекусить, понял, что уже начинало смеркаться. Тарбада не появилась. Не появилась она и на следующий день. И вот тогда, я запаниковал. Слишком свежи были воспоминания об утрате близких, и я не готов был пережить это заново. К своей старухе, я конечно не питал сыновней любви, но был безмерно благодарен и привязан. Та третий день я отправился в лес на поиски, но пройдя несколько миль, уперся в незримую стену. «Решетка» — с обидой подумал я. Научившись основам магии, я уже четко мог отличить ее от простого охранного круга. «Она что мне не доверяет?» Раздражение поднималось во мне нарастающей волной. «Не доверяет или может быть я здесь пленник?», но как бы я не бесился с Тарбаденым заклинанием, ничего не мог поделать.

Ведьма появилась через неделю. Ближе к вечеру, когда я снова и снова пытался усовершенствовать систему поискового заклинания, сзади раздался слабый голос: «Хорошо, что не бездельничаешь.» Меня аж подбросило, намереваясь высказать все, что накипело я, обернулся и застыл в ужасе. На ведьме не было «живого места», кровь стекала по ее изуродованному лицу, она опиралась о косяк и как-то нервно трясла головой. «Тарбада!» — только и смог произнести я.

— Ох, — прошелестела она и, опустившись на землю, продолжила. — книги по боевой магии слишком дорого стоят, надеюсь этого хватит».

Через неделю, залечив свои раны, Тарбада взялась за меня всерьез. Ранние мучения показались мне тогда, легким и приятным времяпрепровождением. Совершаемые мной ошибки, очень часто несли болезненный и печальный результат. Я работал на износ. Каждый раз, когда сил больше не оставалось, крики Тарбады вызывали слепую ярость и обиду, а тело, еще не окрепшее от полученных травм, отказывалось двигаться, я закрывал глаза и видел прекрасного монстра, его пустые глаза, я помнил ту боль, и в голове постоянно звучало: «Я сам показал дорогу». И тогда, не смотря ни на что, с большим рвением возвращался к началу и доводил себя до полуобморочного состояния, снова и снова, пока не достигал желаемого результата.

Шли годы. Мы все так же жили в глуши старого леса. За все это время людей я видел пару раз, и то, издалека. Никто не стремился зайти «на огонек» к старой ведьме.

У меня тогда была только одна цель. Цель, ради которой я каждое утро вставал, практиковался, дышал, в конце концов! Я жил местью, и каждый новый прожитый день приближал меня к ней. И я дождался.

То лето выдалось на удивление жарким. Тарбада стала постоянно жаловаться на отвратительную погоду, и почти не выходила из хижины, предоставив меня самому себе. На улице уже начинало смеркаться, когда вдруг я ощутил холод и абсолютную тишину. Всмотревшись в лес, я увидел одиноко стоящую, высокую фигуру, на окраине. Не отрывая взгляд, я поднялся с крыльца и стал медленно приближаться к незнакомцу. Что-то крутилось в моей голове, что-то важное, но я, ни как не мог вспомнить что именно. И только подойдя к человеку на расстояние несколько футов, я осознал, как ошибался… Передо мной стоял не человек! Это был монстр из моих кошмаров, такой же прекрасный и безразличный, каким я его помнил. Мои руки взметнулись, прежде чем я смог, что — либо осознать. В вампира, стрелой метнулся огненный шар. Он не успел отклониться, и я увидел, как его рубашка потемнела от крови. Но, ни один мускул на его лице не дрогнул. Прежде чем прошло мое удивление, вампир исчез. Еще долго я крался лесом, надеясь на то, что все-таки он не сможет так быстро восстановиться и мне удастся его прикончить. Поиски не увенчались успехом и спустя несколько часов, я вернулся к хижине. Уже подошел к двери, но что-то меня остановило, я обошел дом и, прислонившись к окну замер. В комнате, на том самом стуле, где я столько провел времени над изучением книг сидел «мой незнакомец», а напротив него стояла Тарбада с низко опущенной головой. Моим первым порывом было ворваться внутрь, но в этот миг прозвучал уверенный голос старухи:

— Спасибо, но не стоит. Я сделала все что могла.

— Я действительно доволен, не ожидал таких превосходных результатов. У парня явный талант к магии. — Я оцепенел. Тарбада спокойно разговаривала с моим врагом. Врагом, который уничтожил всю мою семью!

Не много помолчав, старуха спросила:

— Что теперь?

— Теперь, я думаю, необходимо поговорить с мальчиком. Я не думаю, что ему будет удобно беседовать со своего наблюдательного поста. — Глаза убийцы уставились на меня. Меня затошнило. Голова начала кружиться, и я услышал его голос у себя в голове: «Зайди. Я тебя не трону. Нам нужно поговорить». Я продолжал смотреть ему в глаза, меня непреодолимо тянуло внутрь, но я не двинулся с места.

«Интересно». Снова, прошелестело у меня в голове. Еще мгновение и монстр оказался на улице, в шаге от меня. За ним выскочила Тарбада крича: «Я прошу тебя, выслушай его спокойно! Кулаками в любом случае, еще успеешь помахать.» — как-то грубо проворчала она, остановившись за спиной вампира. Я ничего не понимал. Она его защищает! От досады, как это не прискорбно признавать, глаза наполнились слезами. Такого предательства я от нее не ожидал!

— Ну что ж, я понимаю твои чувства — сказал мне монстр. — ты вряд ли меня помнишь, и тем не менее…

Оборвав его, я со злостью выкрикнул: «Ошибаешься мразь! Тебя я слишком хорошо помню»! Мысленно я уже выстраивал атакующее заклинание.

— Сомневаюсь. — сухо ответил он. — Когда я принес тебя Тарбаде, ты был без сознания.

— Ты лжешь! Я помню тебя, я помню под тем деревом… — не закончив предложение, я атаковал. На этот раз враг был более внимателен и все же его зацепило. Левая рука болталась, почти оторванная. Моментально я почувствовал запах разложения. Выхватив кинжал из-за пазухи, я бросился на вампира. Пусть это было глупо, я знал, что это его не убьет, но это, по крайней мере, поможет мне восстановить свой резерв, для дальнейшей атаки. Он был удивлен, но не более. Не поврежденной рукой он, отбросив меня в сторону, сквозь зубы процедив: «Щенок, что ты наделал»?! И кинулся к лежащей на земле старухе. Я кинулся за ним…

Тарбада лежала тяжело дыша. В виске зияла страшная рана, кровь залила ей пол лица. Приложив ладони к ее голове, и мысленно начал стягивать края раны. Понимая, что в целебной магии я далеко не так продвинулся, как в боевой, но все же, продолжал вытягивать из себя последние силы. Я не мог допустить еще одной смерти по моей вине. Я не мог допустить ЕЕ смерти! Голова начинала кружиться, снова подступила тошнота, моих сил не хватало, слишком тяжела была рана. Внезапно Тарбада широко раскрыла глаза, они уже начинали блекнуть, но голос ее поразил меня своим спокойствием: «Не вини себя. Сама виновата…» — она закашлялась, но вскоре с хрипом продолжила: «Не рассказала всего раньше… Это не он. Не тот, кто виновен. Присмотрись», — и тяжело вздохнув в последний раз она умерла. Зарыдав, я обнял ее и тогда я снова почувствовал «прикосновение смерти». Холодная рука легла мне на плече, и я услышал: «Посмотри на меня, человек,» — я не двинулся. «смотри же!». Вампир резко развернул меня к себе и, наклонившись, уставился в мои глаза. «Ты не поддаешься вампирскому контролю, это мы уже оба поняли. Так всмотрись, я ли хотел тебя убить?».

Так началась моя новая жизнь. Похоронив Тарбаду, я отправился вслед за Мартином, так звали вампира, который пришел за мной, для того что бы наконец раскрыть все то, что я так страстно желал узнать последние несколько лет.

В камине практически погас огонь, архимаг задумчиво смотрел на тлеющие угли. Заметив, что я прервал рассказ, он перевел взгляд на меня.

— Александр, я понимаю, что тебе тяжело об этом говорить и я не хочу, лезь тебе в душу…

— Теодорос, — грустно улыбнувшись в ответ, ответил: — я должен это рассказать, что бы стали понятны мои мотивы превращения. Я просто хочу, что бы услышав пророчество, ты не кинулся моментально устранять возможную причину катастрофы нашего мира.

— О чем ты? Ведь мы же вместе решили разобраться во всем и приложить максимум усилий, что бы ни допустить уничтожения Хортборга.

— Хочу сказать, что еще до недавнего времени, единственным способом предотвратить события, описанные в пророчестве, я считал свою смерть… — Брови архимага удивленно приподнялись, он вопросительно посмотрел на меня.

— Давай я продолжу. Скоро ты сам все поймешь. — Он не ответил, и я вернулся к своей истории.

Мартин рассказал мне о старинном вампирском пророчестве, где главная действующая роль была отведена мне. Исход пророчества мне не пришелся по душе, но иного пути у меня не было. Иначе я не смог бы убить своего врага, который оказался весьма древним и могущественным вампиром, наделенным огромной силой. Тогда я думал, что окончив свою месть, всегда смогу перетасовать карты и как-нибудь выкручусь. Именно он, Лоссарх, глава клана Айшановских, а теперь и предводитель всех монстров вырезал мою деревню и не добил меня… Наверняка в спешке, он не придал значимости собственноручно расправиться с мальчишкой, который истекал кровью и еле дышал… Именно Мартин со своей семьей, которые поддерживали старую власть и свято, насколько это возможно у вампиров, верили в пророчество, подобрал меня. В тот же день, когда мне суждено было умереть, они разглядели мою отметину оставленною судьбою на правом запястье…

По правде сказать, меня не слишком волновали какие-то предсказания демонского отродья. Мне было абсолютно наплевать, что с ними случиться, но только став одним из них у меня был шанс…

Моя человеческая жизнь оборвалась в возрасте двадцати семи лет. Мартин обратил меня спустя пару месяцев после смерти Тарбады. Мы затаились в пещере, где пряталась от деспотичной власти, его семья и такие же приверженцы предсказания. Но прежде, чем я смог воплотить свою месть, прошли годы, тяжелые годы обучения. Меня учили не только магии, которая была на порядок выше, чем я успел освоить человеком, но и искусству ведения боя.

Постоянные переезды, недосып, схватки со слугами Лоссарха все это меня не только закалило, но и заставило, взглянуть совсем другими глазами на существ которые меня окружали.

По началу, ничего кроме отвращения они у меня не вызывали. И даже после обращения, я не мог спокойно терпеть их присутствие. Я пробовал голодать, сама мысль о том, что для поддержания своего существования мне нужна чья-то жизнь внушала омерзение. Любая помощь, оказываемая мне племенем, выводила из себя. И для того, что бы, не сорваться мне требовались просто не человеческие усилия. Внутри я понимал, что не они виновники моего несчастья, но стоило мне вспомнить Лоссарха, как на меня накатывала нестерпимая волна желания уничтожить их всех! Всех до одного, не смотря, ни на что.

По истечению пяти лет, с момента моего второго рождения, кровавая пелена постепенно начала спадать с моих глаз. Я не отказался от мести, нет! Но это позволило мне разглядеть то, что раньше, я упорно не замечал. Дело было даже не в том, что при моем появлении у всех начинали светиться глаза надеждой, и каждый пытался мне угодить, нет, я понял, что не все вампиры такие же монстры, как Лоссарх. Порой даже, они чем-то напоминали мне людей. Похожие заботы, проблемы, радость и разочарование. Они так же искренне смеялись, были преданны друг другу, некоторые даже любили… Поначалу я не хотел в это верить, я не мог понять как монстр может испытывать хоть какие-то человеческие чувства?

Один случай перевернул все мое представление о них. Мы не прекращали вести скрытую войну с кланом Айшановских. Схватки, по большей части, были внезапными, быстрыми и жестокими. Но в этот раз, их было больше, много больше. Нас, как последних недоразвитых котят, заманили в ловушку, да так искусно, что пути к отступлению не было ни одного. Загнали в ущелье и практически прижали к отвесной скале. Многие из нашего отряда были молодняком, опытные, не ожидая встретить врага в этих местах, остались на базе. Учитывая наш «младой» возраст мы физически еще не могли перекинуться в зверя или летучую мышь — были прижаты. Враг превосходил нас и по численности и по годам. О! какая это была битва! Ранее сдерживая себя, я понял, что если сейчас не приму теперешнюю сущность, не организую свой маленький отряд — мы все погибнем. И я выпустил наружу, то, что раньше так пытался в себе подавить. Я выпустил зверя. Используя обоняние, улучшенное зрение, возросшую силу я ощутил острое желание защитить свою стаю, отстоять свою территорию. Разум просчитывал ходы битвы. Поняв, что еще не много и мы утратим свои позиции, я начал отступление. Но это не было бегство, это был холодный расчет. Заманивая врага вглубь ущелья, где виднелся небольшой проход, я медленно приближался к намеченной цели. Наконец, ущелье сузилось до нужного размера. Они не могли нас окружить. На их стороне был опыт, многолетних сражений и превосходства, на нашей же бесшабашная вера в победу, любой ценой. Привыкнув, к тому, что на протяжении многих лет им многие сдавались практически без боя, и, уверовав в свою непобедимость, враг сам копал себе могилу. Маневр, еще один, обманный шаг назад, враг рванул вперед, поверив в свою победу, увидев наш упадок сил, они расслабились. Зря! Надеясь смять нас одним усилием, они наткнулись на острые клыки и непоколебимую волю.

В этом сражении я потерял половину своего отряда, но получил победу. Тяжелую, кровавую, но такую необходимую! Именно тогда я понял, что я есть и для чего мне дали второй шанс. Они не были поголовно бездушными тварями, живущими только ради убийств. Они нуждались во мне! Не бросили, когда в этом нуждался я! Именно тогда я почувствовал силы взять на себя ответственность не только за их свободу, но и за благосостояние всего народа Сумеречной долины. Вся моя неуверенность и неопределенность пропали. Я стал вождем, тем кто, спустя несколько лет убил Лоссарха и сверг клан Айшановских. Тем, кто принес, такую долгожданную победу.

Не было больше наивно верящего юноши в праведную месть. По своей воле, я возложил себе на плечи груз, превосходящий по силе и тяжести, мои ранние желания. Я не мог просто развернуться и, не оглядываясь уйти. Даже пройдя через боль, кровь, войну, я очень четко помнил чувства маленького восьмилетнего мальчика, о котором просто забыли…

Началась отстройка городов, усадеб, принявшего меня народа. Взяв на себя обязательства, я не могу сказать, что это так уж меня тяготило. Прожив практически двадцать семь лет отшельником, я горячо стремился к обществу. Я не хотел уходить, отчасти это помогало принять утраты, а отчасти давало надежду на то, что именно я стою во главе вампиров, и это значит, что возможно мне удастся избежать той концовки пророчества, в которой говорилось о полном, завоевании всего Хортборга. Не смотря на то, что я принял свою сущность, я слишком хорошо помнил, что вампиры могут делать с другими расами, когда Большой договор теряет свою силу…

Шли годы, я не вспомню точного момента, когда я окончательно отдал предпочтение вампирам. Их безопасность, благополучие стало для меня на первом месте. Я не хочу снова ввязывать их в войну, слишком долго длилась предыдущая. Я делал, делаю и буду делать все для того, что бы ни один из моих подданных не пожаловался на свою судьбу. Ни один из них не будет чувствовать ущемления либо давления пока я существую!

В первую очередь все мои действия обоснованы, моей любовью и благодарностью к принявшему меня народу и стране ради свободы, которой пролилось столько крови. Но так же, поверь Теодорос, после всех моих действий я очень надеюсь на то, что когда придет время, ни один вампир не восстанет и не захочет устремиться к новой жизни…

Стремительно встав с кресла, я подошел к окну. Начинало светать. В камине уже давно дотлели угли.

— Теперь, ты узнал достаточно, что бы избежать быстрых и не обдуманных решений. Напоминаю, пророчество не сохранилось в исходном виде. Дословно оно выглядит так:

«В год огненного скорпиона погаснет созвездие Ариус и богиня Тьмы Ашана вдохнет свой огонь в невинное дитя. Сей огонь постепенно наберет свою силу, через символ богини — не полной луны… И откроет проход в этом мир для Ашаны… любимые дети помогут… Восстанет народ… Все иные расы встанут на колени перед Великим Темным Королем, который поведет за собой не мысленное войско и тень Сумрачной долины расползется по всему Хортборгу. И есть один только шанс… Но не будет житья темному племени без истинного предводителя. И развеется пеплом по миру великий народ. Один только шанс, до красного затмения, вырезать гнилой нарост и если засветится снова Ариус, Ашана не пройдет…».

— Я родился в год огненного скорпиона и на мне метка. — повернувшись я закатал рукав рубашки правой руки и продемонстрировал архимагу родимое пятно в виде полумесяца.

— Скажи Теодорос, ты знал, что ранее в северном полушарии действительно сияло созвездие Ариус? Чем-то оно напоминало весы… — архимаг молчал. Его угрюмый взгляд впился в меня, я решил продолжить.

— Тем не менее, у моего народа, версия пророчества несколько иная. Собрать некоторые данные помогал мне Галжет. Суть не так глобальна, и несколько с иным уклоном. В нем говориться о Темном короле, который выведет вампиров на новый уровень, избавит от тирании, а так же заставит уважать весь народ Сумрачной долины. И только от самого новоявленного вождя будет зависеть судьба иных рас Хортборга. Он так же отмечен лунной меткой, но у нас поверье о том, что метку эту оставила вовсе не Ашана, а сама судьба. Избрав его носителя оружием для борьбы с предстоящей угрозой. Так же говориться, о том, что если темный народ во время не рассмотрит носителя и не обратит его, шансов не останется.