Глава 27

Сложно в степи найти дров для жаркого костра. Мелкие кустики или тлеют, обдавая удушливым дымом, или вспыхивают ярким пламенем, моментально сгорая, оставляя после себя лишь россыпь тонкой золы. Но даже их найти все труднее. За месяц кочевок туда-обратно, вдоль границы Руси, выбрали все под чистую. Уже несколько дней, приходилось отряжать несколько человек на поиски сушняка, способного гореть хотя бы несколько часов. Поэтому большое, свалившееся от старости дерево, что лежало в высокой траве преграждая отряду путь, все восприняли не иначе как дар суровых богов. Ночи в степи холодные. Не в пример жарким дням. И так хорошо сидеть ночью у жаркого костра и щуриться на яркое пламя, вместо того, что бы кутаясь в одежды, стучать зубами в ожидании рассвета.

Самое удобное место у костра отвели Отраку. Ветер дует в спину, уносит дым в сторону, не давая щипать глаза. Но дерево пересохшее, дыма мало, все жмутся к костру, ловя крохи тепла. Нечего было и думать, разделить сушнину на несколько костерков — все равно на сотню человек не хватит. Вот и менялись, недовольными окриками прогоняя засидевшихся у огня. Лишь Отрак, сидел на своем месте, задумчиво глядя на пляску оранжевых языков пламени, и пережовывая пластинку жесткой вяленой конины.

— Еды мало осталось, — негромко сказал подошедший Тилак. — Максимум дней на шесть. Что делать будем? В стойбище не сунешься, да и выгребли все для похода. Может быть отрядить десяток к лесу, что б дичи набили? Русичи не углядят за всем, лес большой.

— Можно и отрядить, — степенно, как и следует мудрому кагану, согласился Отрак. — С утра отбери десяток, а то и полтора — кто знает, сколько нам еще ждать.

— А Черный что говорит?

Отрак отмахнулся:

— Ничего не говорит. Если любопытный, сам спроси, он туда пошел, — он показал направление. Тилак бросил туда взгляд, поежился. В пяти шагах от костра, ночь непроглядым темным пологом накрывала землю. Здесь, у костра, казалось что темень там такая, что свою руку не разгледишь, даже если поднесешь пятерню к самому носу.

— Вот удовольствие с ним ночью трепаться, — буркнул Тилак, присаживаясь рядом с Отраком.

Он потянулся, взял кусок конины из раскрытого мешка, сунул в рот. Какое-то время молчал, тщательно жуя не поддающиеся острым зубам волоконца мяса.

— Жуткий он, — решился поделиться с другом Тилак. — Меня от одного его вида в дрожь кидает. Но что-то делать надо. Воины недовольны, всем славы хочется, а мы торчим тут как…

Он замялся подыскивая сравнение, ничего не придумал, сплюнул, и снова принялся жевать мясо.

Отрак молчал, вслушиваясь в негромкие разговоры воинов. Кто-то привычно жаловался на жизнь, кто-то, в который раз, рассказывал об удачном набеге, кто-то перессказывал слышаные от стариков истории о битвах богов. Обычные разговоры после долгого дня. Ни один вслух не выскажет свое недовольство каганом, побоятся. Не столько самого кагана, сколько Черного… Но чувствуется в речах напряженность. Сколько еще будут терпеть, прежде чем недовольство пересилит страх? Самое важное для кагана — чувствовать настроения. Упустишь, за гордостью и бахвальством, и заметить не успеешь, как ткнет недовольных кинжалом в спину. Сколько достойных каганов, не понимая такую малость, считая себя равными богам, отмахивались от голосов обычных воинов? И где они теперь? Ни один не основал род. Даже наследников безжалостно вырезали как овец, дабы не выросли уподобившись недостойным отцам.

— Следи за разговорами, — негромко попросил чавкающего друга Отрак. — Сразу сообщай мне. Надо выловить самых болтливых.

Не отрываясь от еды, Тилак кивнул, зачавкал с удвоенной силой.

На рассвете, Отрака разбудил один из воинов, несущих стражу:

— Каган, прости, Черный велел тебя разбудить, и к нему отвести.

Поеживаясь от утреннего холода, Отрак, сцепив зубы, поднялся, бросил взгляд на прогоревший костер. Там, под толстым слоем белесого пепла, изредко мерцали рубиновые змейки на крупных черных углях. Так же и мы — мелькнула в его голове мысль, — в молодости горим жарким пламенем, выжигая все на своем пути, и в конце жизни, когда седина покрывает головы белыми облаками, лишь изредка вспыхиваем давним жаром, прежде чем угаснуть навсегда.

Перешагивая через спящих вповалку воинов, прошел мимо стреноженных коней, зафыркавших при приближении человека — опять наденет на спину жесткое седло, и заставит целый день топтать сухую невкусную траву — осмототрелся. Найдя глазами стоящую в стороне фигуру в развевающемся балахоне, подошел, вопросительно посмотрел в черный провал капюшона.

— Радуйся, каган, — раздался из-под капюшона сухой смешок. — Те, кого мы ждем, уже близко. Поднимай людей, нужно успеть преградить их путь. Не сегодня — завтра, ты сможешь исполнить свой долг перед моим Хозяином, и ожидать щедрую награду.

— Утром несколько дозоров вернулось, говорят, в дне пути степняков нет, — напутствовал Трувор собирающихся в дорогу друзей. — Странный отряд о котором я говорил, ушел дальше на север, уже несколько дней их не видели.

Он помог Сергею затянуть подпругу. Сколько времени седлает Грома, а до того же Яросвета еще далеко. Все время что-нибудь, да недоглядит.

— Эх, — продлолжил воевода, с удовлетворением оглядев дело рук своих. — Знать бы раньше, я б за теми половцами догляд послал. Только что уж теперь жалеть…

— Авось проскочим! — светло улыбнулась Лика, убирая челку с лица.

Трувор расхохотался:

— А вот это по нашему, по русски!

— Как сказал один умный человек, — вспомнил кстати Сергей, — Три слагаемых нашего успеха: авось, небось, и накося выкуси!

Трувор хохотнул так, что даже из избы выскочило несколько человек, проверить все ли в порядке, не степняки ли напали.

— Точно сказано! — утирая выступившие на глазах слезы, сказал воевода. — Надо бы запомнить, друзей за медом порадую.

В быстро сгущающихся сумерках, еще раз проверили подпруги и седельные сумы. Трувор щедро поделился вяленым мясом, за что получил горячую благодарность Яросвета и Лики. Они и объяснили Сергею, что с дичью в степи туговато-то, а свежее мясо быстро испортится, так что, щедрость воеводы была очень кстати.

— Ну, пусть вам помогут боги! — Трувор похлопал Ликиного(??? у нее кобыла или конь?) Метелицу по лоснящейся шее. — Надеюсь, еще свидимся.

— Спасибо, — поблагодарил Сергей, и направил Грома неспешной трусцой прочь от гостеприимной заставы.

Кони шли неторопливой рысью, ломая твердыми подковами сухие стебли ковыля. Оглядываясь по сторонам, Сергей впервые пожалел, что лес остался далеко позади. Если раньше ему казалось, что лес однообразен и скучен, то сейчас кардинально поменял свое мнение. По сравнению со степью, лес был многообразен, разноцветен и невероятно красив.

А здесь, от края и до края — скучный желтый пезаж. Куда ни глянь, один ковыль. Сергей успокаивал себя лишь тем, что случись оказаться в пустные, было бы еще тоскливее. Но получалось плохо.

Солнце, застывшее на небосводе ослепительно-желтым, до рези в глазах, пятном, немилосердно пекло голову. Предусмотрительная Лика, еще выехав с заставы, повязала на голову сложенный вдвое, цветастый платок. На насмешки и подколки ребят, девушка внимания не обращала, а теперь сама посмеивалась над несообразительными страдальцами. Нежелая признавать ее правоту, и Сергей, и Яросвет, до последнего терпели нарастающий жар, но в итоге сдались, и, покопавшись в седельных сумах, приспособили под платки сменные рубахи. Так и ехали дальше, с развевающимися за спинами косами рукавов.

От нечего делать, Яросвет снова достал свиток, но жара разжижала мозги, не давала сосредоточиться на чтении, и от этой затее пришлось отказаться.

— Слушай, Ярко, — неожиданно оклинул его Сергей. — А что ты вообще знаешь о Чернобылье?

Яросвет пожал плечами, подумал.

— Да не так уж и много. Только что Велимудр рассказывал. Земли как земли, люди живут, вполне обычные. Только спокон веков Кощею принадлежат. Там и законы его.

— И что за законы?

— А пес их знает, — Яросвет почесал затылок. — Кто ж знал, что придется там побывать? Сам я не интересовался. Мне больше нравилось слушать рассказы о великих битвах и деяниях героев.

— Злые там законы, — подала голос Лика. — Не по правде живет Кощей со своими слугами. А как восхочется. Захочет, какой из его ставленников людей казнить для потехи — казнит. Захочет приглянувшуюся девку — и творит что захочет. Простые люди в страхе живут. Голову поднять боятся. За неосторожное слово, не только самому голову снесут, но и всю родню, а то и весь порубят. Везде запустение. Все забирают слуги Кощеевы. Люди лебеду в муку мешают — хоть детей накормить, и то не хватает…

Ее речь становилась все сбивчивее, руки мяли поводья. Прищуренные остекленевшие глаза впились в горизонт, и только боги ведали, что она сейчас видит.

— А ты откуда знаешь? — спросил Яросвет.

Лика вздрогнула, провела рукой по лицу, отгоняя наваждение.

— Доводилось… слышать… — ответила она. — Но уж поверь, все еще хуже, чем мои слова.

— Верю, не верю… скоро сами все увидим. — Яросвет повернул голову к Сергею. — А ты говорил, в твоем мире тоже Чернобылье есть?

— Есть, — кивнул Сергей. — Жуткое место.

— Жутее, чем она говорит?

— Да, там, когда я маленьким был, катастрофа произошла… — видя непонимание в глазах Яросвета, поискал подходящие слова: — В общем, там злое колдовство вырвалось на свободу. И, до сих пор, кто туда ходит, быстро умирает. А дети уродами рождаются. Не у всех, правда, но, бывает.

Яросвет важно кивнул.

— Да, с колдовством шутки плохи. Мне Велимудр рассказывал, как в незапамятные времена, в далеких краях, колдуны воевали промеж собой. Сотни лет на тех землях даже трава не росла. И чудища оттуда всякие лезли.

— Не всякое чудище страшно, лишь потому, что выглядит таким, — тихо сказала Лика. — Куда страшнее чудища, что людьми выглядят, и под этой личиной страшные дела творят. Вот и Кощей такой. С виду человек, а внутри, вместо сердца тьма и холод лютый.

— А ты и Кощея видела? — ехидно поинтересовался Яросвет.

Но не успела Лика ответить, как ее перебил Сергей:

— А я думал Кощей это живой скелет, — обескураженно сказал он. — Так в сказках было. Злой, а смерть его в игле, а игла в яйце…

— Скажешь тоже, — фыркнула Лика. — Злой скелет…

— Ну, оно, ить, и понятно, что злой, раз уж в яйце игла! — заржал конем Яросвет.

К его хохоту присоединились и Сергей с Ликой. Страх, нет-нет, да и сжимавший сердца бесследно испарился — не любит страх, когда над ним смеются.

— Сергей, — все еще улыбаясь спросила Лика, — а ты искренне переживал, когда я у Клыка была?

— Ну да, — удивленный столь резкой переменой темы, ответил тот. — Естественно искренне.

— А ты бы пережил, если б меня тогда убили?

Теперь и Яросвет округлил глаза, но промолчал, уже начиная привыкать к ее неожиданным поворотам.

— Нет, не пережил бы! — все еще не отойдя от веселья, Сергей шутливо вздохнул: — Кто б нам с Яросветом кашу варил, да зайцев из лесу таскал? Мы б с голоду померли, как тут не переживать?!

Он смотрел в другую сторону, поэтому не видел как опасно заиграли желваки на скулах Лики. Яросвет видел, поэтому, потянул повод Буяна, предусмотрительно забирая чуть в сторону.

— Значит, я тебе только для жрачки нужна? — в тихом голосе девушки, послышались зловещие нотки.

Почуяв неладное, Сергей обернулся. Лика, бледная как смерть, сидела в седле неестественно выпрямившись, буравя взглядом его лицо.

— Такую кашу варить, талант нужен! — еще не понимая, к чему она клонит, Сергей попытался снова пошутить: — Девок много, а вот кашу, как у тебя, одна из сотни сможет. Ты ж находка просто, тебя беречь нужно!

Ярсовет втянул голову в плечи, и зажмурился. Чутье волхва его не обмануло. Рассекая воздух, свистнула плетка, и вслед за этим, над степью пронесся истошный вопль Сергея, который легко перекрыл звонкий девичий голосок:

— Ах, ты скотина! Гад ползучий! Да что б я… Да что б тебя… Да ты… — она захлебнулась словами.

Потирая горящее огнем предплечье, Сергей недоуменно смотрел не Лику, не понимая какая муха ее укусила. Всего ожидал от вздорной девчонки, но что б плеткой стеганула!..

— Тьфу на тебя! Что бы провалился, хряк недожаренный! — не находя подходящих слов, она бессильно плюнула, угодив Сергею на ногу.

Она дернула повод Метелицы так, что стальная уздечка едва не порвала нежные конские губы. Метелица обиженно заржал, и встал на дыбы, молотя передними копытами воздух. Развернув его на задних ногах, Лика с силой забила пятками круглые лоснящиеся бока, заставляя Метелицу сорваться в галоп.

Глотая слезы, девушка мчалась куда глядят глаза, лишь бы подальше от этого чурбана, скотины и неблагодарной свиньи. Понять как ей мог понравиться такой недоумок, она не могла.

— Чего это с ней? — провожая взглядом удаляющуюся спину, спросил Яросвет.

— Да черт ее знает, — Сергей посмотрел на вспухающий на предплечье рубец. — Видно дни такие наступили.

Не совсем поняв, о каких днях говорит Сергей, Яросвет задумчиво спросил:

— Может догнать ее надо, успокоить?

— Да пошла она! — Сергей зло сплюнул и потер саднящую руку. — Перебестися — вернется. Бабы дуры не потому что дуры, а потому что бабы.

Яросвет подумал, и… согласился.

Часа через два, по прикидкам самого Сергея, он впервые забеспокоился, куда запропастилась Лика. Рука давно перестала болеть, злость ушла, а девушки не было. Неужели, до сих пор злится? — подумал Сергей. Привстав в стременах, всмотрелся в степь. Но все что увидел, лишь небольшую темную полоску далеко впереди.

— Ярко, глянь, — он показал рукой в ту сторону. — Что это там такое?

Приложив ладонь к глазам, что б солнце не жгло глаза, Яросвет пристально всмотрелся.

— Перелесок, кажись, — неуверенно сказал он. — Говорят, в степи попадаются места, где из земли выходят ключи. Вокруг них даже деревья нарастают.

— Там, кажется, не просто ключ, — хмыкнул Сергей. — С одного ключа, столько деревьев не выживет.

— Если ключ большой, — пояснил Яросвет, — может и озерцо небольшое быть. В жару подсыхает, а в это время года, вполне может и раскинуться широко. Чего гадать, мимо не проедем. Вот и посмотрим сами.

— Посмотреть — посмотрим, но… — Сергей нахмурился. — Может стоит Лику сперва поискать? Что-то я переживать за нее начал.

— Я, признаться, тоже, — не стал скрывать Яросвет. — Давно бы уже могла вернуться.

Они развернули коней, примерно прикинув, где может быть Лика. Ни один, ни второй, даже мысли не допускали, что она могла так и уехать в степь. Скорее всего, отъехала подальше, да двигается в паралельном направлении.

Кони, меланхолично склонив головы, рысили, прислушиваясь к ленивому трепу хозяев.

За ничего не значащим разговором, друзья пытались скрыть нарастающее беспокойство. Получалось плохо: проехали уже довольно далеко, а Лики как не было, так и нет. Как сквозь землю канула! Все чаще, то один, то другой привставал, стараясь всмотреться как можно дальше.

— О! — вдруг воскликнул Яросвет, и ткнул пальцем в сторону. — Вроде она!

Сергей присмотрелся, к маленькой точке далеко-далеко на горизонте.

— Ярко, мне кажется, или?.. ее много… — упавшим голосом сказал он.

Переглянувшись, они одновременно дернули поводья коней, и что было сил хлестнули по конским крупам, заставляя тех сорваться в галоп. Прочь от несущихся вдалеке всадников.

Лика совсем отпустила поводья, позволяя Метелице самому неспешно брести вперед. Как верно догадались ребята, она отъехала подальше, и направила коня в ту же сторону, что ехали они. Потеряться в степи в ее планы совсем не входило.

Обида постепенно ушла, оставив вместо себя легкую грусть. Ну как этот болван не может понять, что она его любит? Как он может говорить такие вещи, даже шутя? Чем больше она себя спрашивала, тем сильнее становилась грусть. Глаза пощипывало, но, даже наедине с собой, она не позволила скатиться ни одной слезинке. Вот еще, что б из-за такого ничтожества плакать!

Но время шло, солнце медленно катилось по небосводу, собираясь вновь нырнуть за виднокрай, что бы назавтра опять вынырнуть с другой стороны. Сухой ветер трепал волосы выбивающиеся из-под платка, щекоча ими лицо.

Наверное, стоит вернуться, подумала Лика. Ей так хотелось, что бы он прибежал за ней сам, но, видно не судьба. Наверное, решила она, он настолько туп, что не сообразит даже такой малости.

Стоило об этом подумать, как ветер донес до ее слуха едва слышные крики. Обернувшись, она расплылась в радостной улыбке. Сердечко затрепетало. Все-таки, боги услышали молитвы, и вразумили остолопа!

Глядя, как Сергей и Ярсовет несутся к ней сумасшедшим галопом, она решила простить их обоих. Не сразу, правда, пусть поумоляют немножко о прощении, особенно Сергей. До привала. А там, она милостиво простит его, и позволит расседлать Метелицу.

До них было еще очень далеко, но Лика видела, как они радуются встрече. Машут руками, что-то кричат, жаль, не разобрать что. Наверное уже начинают извиняться, не терпится получить прощение. Что ж, подумала она, раз так, прощу сразу.

Направив Метелицу на встречу, Лика отерла лицо рукавом — что б наверняка ни одной слезинки не было видно — и надела на лицо маску радости и всепрощения.

Сергей кричал, махал руками, Лика немного подумала, и тоже помахала ему рукой. Так и быть, пусть видит, что она его уже простила. Наверное, все сердце себе истерзал, мучаясь виной и разлукой. Понял, небось, что может легко потерять такое сокровище!

Погруженная в такие мысли, она не сразу поняла, что именно кричит Сергей. А поняв, побледнела, хватаясь за колчан, притороченный к седлу. Успеть бы натянуть тетиву!

— Половцы! — кричал Сергей, надрывая голос, — половцы!

А за его спиной, небо темнело от пыли, поднимаемой копытами половецких коней.

— Куда?! — рявкнул Яросвет, увидев, что Лика скачет им на встречу. — Разворачивай коня! Быстрее вперед!

Лика развернула Метелицу, только когда ребята оказались рядом. Пригнувшись к развевающейся гриве, послала коня в галоп, не опережая, но и не плетясь позади.

— Что делать будем? — крикнула она.

— Не знаю! — крикнул в ответ Яросвет. — Они от нас не отстанут, нам не уйти. Это ж степь, даже укрыться негде!

Сергей бросил быстрый взгляд через плечо. Медленно, но верно, растянувшиеся широкой цепью степняки, становились все ближе.

— Эх, у них кони не подкованы! — с сожалением крикнула Лика. — Так скорость выше. К тому же у каждого заводной конь есть, они на скаку пересаживаются. А наши вечно галопом нестись не смогут, даже если до смерти загоним!

Яросвет прикусил губу. Как нельзя кстати, вспомнились слова мужика, что продал ему коней: коли настанет нужда, ударь пятками что есть сил, и крикни: выноси, волчья сыть, и держись покрепче — ветер обгонят… Эх, брехал ведь, товар выгораживал, а так бы сейчас хотелось, что б правдой его слова оказались!

— Выноси, волчья сыть! — от отчаяния, Яросвет выкрикнул слова вертевшиеся на языке, и пнул Буяна пятками.

Порыв ветра ударивший в лицо был настолько силен, что не прижимайся он к конской гриве — вылетел бы из седла за милую душу. Слезящиеся от ветра глаза, с трудом разглядели сливавшуюся в сплошной желтый ковер, землю. В ушах свистело, дышалось с трудом, а ветер не утихал, наоборот, становился все сильнее.

— С… стой! — прохрипел он. — Стой!

Буян замедлил головоломную скачку, пошел наметом, потом рысью, и, наконец, остановился. Звякнув сбруей, жеребец мотнул головой, протяжно заржал, точно жалуясь, что человек не дал насладиться скачкой.

Яросвет обернулся, и от удивления распахнул рот: Сергей и Лика едва виднелись далеко позади.

Пока они его догоняли, Яросвет успел и порадоваться, и разочароваться. Порадоваться, потому что продавец коней не обманул, а разочароваться, потому что никакой пользы принести это могло. Метелица — обычный жеребец, но Лика его не бросит. А оставлять девушку на милость половцев, такой мысли Яросвет даже не допускал.

— Что это было? — даже бешенная гонка, не помешала Сергею задать этот резонный вопрос.

— Я когда коней покупал, продавец научил словам, сказал, что быстрее ветра нести будут. Я не поверил сперва, а теперь, и сам видишь что все точь в точь, как тот мужик обещал.

— Так значит и Гром так же может? — обрадовался Сергей. — Так мы ж мигом от полов…

Он осекся, перехватив взгляд Яросвета указывающий на Лику, и все понял. Но поняла и Лика.

— Про меня не думайте, — оглядываясь на приближающихся половцев, потребовала Лика. — Вы и без меня справитесь. Спасти Светолику и остановить Кощея — намного важнее, чем со мной нянькаться!

Но ребята на ее слова даже внимания не обратили. Решение принято, и обсуждению не подлежало.

— Догонят, скоро догонят! — бросив взгляд в сторону преследователей, крикнул Яросвет. — Может придумаете что-нибудь?

Лика кусала губы, левая рука поглаживала притороченный к седлу саадак. Ее так и подмывало выпустить в половцев десяток другой стрел, но расстояние еще было слишком велико. Да и задерживаться лишь ради этого было глупым. На всех стрел не хватит, а если бы и хватило, все равно, ее первой утыкают стрелами. Что-что, а стрелы метать степняки умеют.

— К перелеску уходить надо! — подумав, решил Яросовет. — Там им сложнее нас взять будет. Хотя бы от стрел укроемся.

Скосив на него глаза, Лика подумала, уж не начал ли волхв читать мысли. Но спросила она другое:

— Что за перелесок?

— Увидишь! — Сергей начал забирать чуть в сторону, туда, где недавно видели небольшую рощицу.

Когда перелесок показался впереди, на с губ Метелицы срывались клочья белой пены. Бедный жеребец был в мыле, хрипел, но, словно понимая, что от него сейчас зависит жизнь хозяйки, несся вперед даже не пытаясь замедлиться. Гром и Буян шли ровно, по ним и не скажешь, что уже который час, галопом без отдыха.

За спиной уже отчетливо слышались гортанные крики, время от времени свистели стрелы, сопровождаемые разочарованным ревом: расстояние еще слишком велико. Одна из таких стрел, на излете ткнула Яросвета в спину, но даже не смогла пробить рубаху, так и упала под копыта коня.

Подгоняя Грома, Сергей поглядывал на небо. Солнце зависло над горизонтом, и еще освещало землю, но он знал, пройдет совсем немного времени, как солнце, ястребом упадет вниз, погрузив мир во тьму.

Перелесок, в котором они надеялись получить небольшую передышку, замаячил впереди, когда Ликин Метелица уже начал спотыкаться. Лика, глотая слезы, гладила мокрую конскую шею, шептала, упрашивала потерпеть еще немного, обещала отдых и отборный овес, и жеребец держался, упорно толкал копытами землю, стараясь не отстать от Буяна и Грома.

Едва первые чахлые деревца замелькали по бокам, Лика, не дожидаясь когда Метелица остановится, спрыгнула на землю, и побежала рядом, немного облегчая страдания верного коня.

Сергей и Яросвет вынужденно остановились. Их жеребцы выглядели по прежнему свежими, разве что дышали чуть тяжелее обычного.

— Урус, сдавайся, урус! — раздавалось почти за спиной.

Засвистели стрелы, железные наконечники застучали клювами в тонкие стволы, срезали ветки, заставляя втягивать головы в плечи. Повинуясь непонятному чувству, Сергей спешился, и держался за Ликой, закрывая девушку своей спиной.

Громко заржал Буян, вскидываясь на дыбы, и едва не вырвав повод из рук Яросвета: случайная стрела распоров круп, оставила длинный, сочащийся черной, в сгустившихся сумерках, кровью порез.

Почти сразу вслед за этим, сильный удар в левое плечо толкнул Сергея на Лику, скрежетнули разрываемые кольчужные кольца, и жгучая боль залила руку от плеча до кончиков пальцев. Застонав, Сергей лапнул плечо другой рукой, и ладонь остро кольнул влажный от крови наконечник стрелы.

Лика обернулась, вскрикнула, бросилась к нему, но Сергей грубо толкнул ее обратно:

— Не время! Потом, все потом!

Они с шумом ломились через колючие кусты, уходя в глубь небольшого лесочка. Сергей стискивал зубы каждый раз, когда длинное древко, торчащее из плеча, задевало низко склоненные ветки. Рукав рубахи ощутимо потяжелел пропитавшись щедро сочащейся кровью. Боль, из резкой, стала тупой, рука онемела, повиснув безвольной плетью.

За деревьями блеснула луна, отразившаяся в черном зеркале воды. Все как и предсказывал Яросвет.

— Стой! — резко выдохнул Яросвет, и, подавая пример, кулем рухнул на землю. Грудь молодого волхва ходила ходуном, глаза выпучены, рот хватал воздух, делая его похожим на огромную пучеглазую рыбу.

Сергей обернулся назад, всматриваясь и вслушиваясь в шорохи ночного леса.

— Ночью они сюда не сунутся, — оставив Метелицу, Лика принялась осматривать плечо Сергея. — Степняки боятся леса, даже такого маленького.

— Тогда тем более надо вперед! — горячился Сергей, борясь с накатывающей слабостью.

— Пустое, — вздохнула Лика. — Они уже наверняка лесок окружили. Даже если и проскользнем, что делать будем? Вы со своими конями еще можете попытаться, а мне точно деваться некуда.

— Чего пытаться? — Яросвет махнул рукой. Он кое-как встал, и подошел к Буяну, осмотреть рану. Облегченно вздохнув — царапина, уже и кровь запеклась — договорил: — Увидят, что дальше не трое, а двое едут, днем под каждый куст заглянут, а тебя найдут.

— А вы на меня не оглядывайтесь, — попросила Лика. — Пророчество о Сергее говорит, вот ему и надо вырываться. Ты, Яросвет, ему больше поможешь, чем я. Вам и надо вперед прорываться. А я уж как-нибудь…

Сергей помотал головой.

— Ты это брось, — глухо проговорил он. — Вместе идем, вмести и дойдем.

— Да уж, последнее дело друга бросать, — согласился Яросвет. — Тем более женщину.

Лика поспешно отвернулась, скрывая блеснувшие на глазах слезы благодарности. Даже не стала поправлять Яросвета, что не женщина, а девушка. Ну-да откуда ему, медведю, в таких тонкостях разбираться?

Срезав пропитавшийся кровью рукав, Лика осмотрела рану. Стрела, пробив рукав кольчуги, прошла насквозь. Покачав головой, девушка подозвала Яросвета:

— Надо древко ломать, иначе не вытянем. Ты все травы собирал, что у тебя есть кровь запирать?

Яросвет ненадолго задумался.

— Кое-что есть, — сказал он. — Но надо взвар делать.

— Вот и займись. А я пока стрелу вытащу. Эх, жаль кольчугу не снять!

Яросвет зашарил по седельным мешкам, развел небольшой костерок, вскипятил воду.

— Больно будет, — предупредила Лика Сергея. — Выдержишь?

— А что, выбор есть? — усмехнулся он. — Делай что надо…

Прежде чем приступить к делу, Лика срезала толстую ветку, очистила от коры.

— На, зажми зубами, а то, бывает, так зубы стискивают, что крошатся как мел.

Она резко пропихнула древко глубже, заставляя Сергея глухо застонать, а наконечник полностью показаться из раны. Затем, осторожно обломила древко.

— Готов?

Зажмурившись, Сергей крепко прикусил мягкую древесину, кивнул. Задержав дыхание, Лика взялась за торчащий стальной наконечник. Помедлив несколько мгновений, девушка собралась с духом, и резко выдернула плотно застрявший в мышцах деревянный брусок.

Сергей захрипел, зажатая в зубах ветка хрустнула, раздавленная крепкими молодыми зубами. Тело выгнулось, и тут же обмякло.

— Ну как? — окликнул от костра Яросвет.

— Нормально, — ответила Лика, — сознание потерял только.

Густая, взякая кровь, толчками выплескивалась из открывшейся раны. Зажав ее чистой тряпицей, Лика позвала Яросвета:

— Где там твой обещанный взвар?

Сергей очнулся, когда Лика уже хлопотала у костра, а Яросвет осторожно, но тщательно, тер его руку влажным куском ткани. Сергей принюхался.

— Ромашка? — слабым голосом спросил он.

— Ага, а еще зверобой, подорожник, хвощь, сушеница болотная, и еще много чего, — довольно пояснил Яросвет. — Как плечо?

Сергей прислушался к ощущениям.

— Болит, но терпимо, жить буду, — решил он. — Не время сейчас себя жалеть. Надо думать, что дальше делать будем. Ну, отдохнем до утра. А потом? Степняков отряд целый.

— Да я уже всю голову сломал, — признался Яросвет. — И так прикидываю, и этак. Даже если умудримся сами как-то спрятаться — коней куда денем?

Он закончил оттирать от запекшйся крови предплечье, начал отмывать кисть.

— Кольцо сам отчистишь, — буркнул он, — лучше песком, что блестело.

— Какое кольцо? — Сергей бросил непонимающий взгляд на руку. На указательном пальце, скрытое осыпающейся черной коркой, блеснуло медное колечко. Рыбкин подарок! А он уже и забыл о нем. Привык, даже не замечал, что на пальце носит.

Он поскреб ногтем, высохшая кровь легко отпала, обнажая тонкую полированную полоску меди. На сердце потеплело при воспоминании о нежной и ласковой берегине.

— Эх, — вздохнул Яросвет, закончив с рукой Сергея. — Боровичка бы сюда, уж леший бы смог нас в лесу укрыть. Ни один степняк бы не нашел!

— Боровичок… да… Боровичок… — рассеянно пробормотал Сергей.

Какая-то мысль забилась на задворках сознания, никак не желая обретать понятные очертания. Что-то связанное с Боровичком… Но вот что? Озарение как обухом по голове ударило. Сергей подскочил, забыв о раненом плече, за что сразу заработал такую вспышку боли, что в глазах потемнело.

— Яросвет, Рыбка! — выпалил он. — Рыбка! Понимаешь?!

В глазах Яросвета отразилось острое беспокойство за голову друга. Но потихоньку, до него начало доходить, что сбиваясь пытался сказать Сергей. Как же он мог забыть?!

— Рыбка! — заорал он. — Точно! Рыбка!

Лика обеспокоенно смотрела на них от костра. То, что рана могла вызвать горячечный бред у Сергея, она не удивлялась. Но Яросвету-то что по голове ударило? И не слабо ударило, если аж подпрыгивает на месте. Разве что, как малый ребенок, в ладоши не хлопает.

Яросвет подскочил к девушке, хлопнул по плечам так, что та взвизгнула — раздавит еще ненароком, — но тот смеясь, все повторял и повторял как блаженный:

— Рыбка! Берегиня!

— И что, что берегиня? — недовольно спросила Лика.

— Колечко она дала Сергею, — не переставая радостно смеятся, пояснил Яросвет. — Тем колечком ее позвать можно!

— А мне-то до этого что? — насупилась Лика. — А вы другого времени не нашли, что б сюда непотребных девок таскать? Перед смертью плоть решили потешить?

— Она ж берегиня! — воскликнул Яросвет. — а тут озеро! Неужели не понимаешь? Под водой укрыть сможет!

Загрузка...