Противостояние. Борьба советской контрразведки против финских спецслужб (1939-1945)

22 июня 1941 г. войска нацистской Германии и ее союзников напали на СССР. Военные действия на севере СССР начались 29 июня 1941 г. с переходом в наступление немецкой армии «Норвегия» (с середины января 1942 г. переименованной в армию «Лапландия», а с середины июля 1942 г. — в 20-ю горную армию), в составе которой насчитывалось четыре немецких и две финских дивизии. На севере немецкие войска наносили главный удар на Мурманск, а также развернули наступательные бои на севере Карелии (на Кестеньгском и Кандалакшском направлениях).

В ночь с 30 июня на 1 июля 1941 г. финские войска — союзники фашистской Германии — вторглись на территорию СССР в приграничных районах Карелии. Финская армия развернула наступление одновременно на Сортавальском, Олонецком и Петрозаводском направлениях. В августе были захвачены Сортавала, Выборг, Лахденпохья, Кексгольм и ряд других населенных пунктов. 5 сентября был захвачен Олонец, 1 октября — Петрозаводск. 5 октября советские войска оставили Медвежьегорск. К концу декабря 1941 г. противник был остановлен на рубеже от южного участка Беломорско-Балтийского канала до станции Масельская и западнее Кировской железной дороги по линии Ругозеро — Ухта — Кестеньга — Алакуртти — Мурманск. Эта линия фронта оставалась неизменной до июня 1944 г. — момента наступления советских войск на Севере. Финским и германским войскам противостояли войска Северного фронта, а с августа 1941 г. — Карельского.

Наряду с ожесточенной борьбой на полях сражений между противоборствующими сторонами развернулась небывалая по масштабам «тайная война». Одновременно с войсками вермахта и его союзников против Советского Союза были брошены наиболее опытные силы разведывательно-подрывного аппарата гитлеровского рейха и союзных с ним государств. По расчетам противника этот разветвленный квалифицированный аппарат должен был с помощью шпионажа, диверсий, террора и провокационных акций ослабить боевую мощь Красной Армии, подорвать морально-политическое единство народов СССР, дезорганизовать советский тыл.

К началу вступления Финляндии в войну с СССР на стороне фашистской Германии страна располагала развитыми разведывательными и контрразведывательными органами. Разведку против СССР вело Управление военной разведки Главной ставки вооруженных сил Финляндии (разведывательный, иностранный и контррезведывательный отделы) и ее периферийные органы — разведывательные отделения в г. Лаппеенранта (Ленинградское направление), Йоэнсуу (Петрозаводское направление), Каяни (Беломорское направление) и Рованиеми (Мурманское направление). В годы войны управление возглавляли опытные разведчики — полковники Ларс Меландер (1937–1942) и Аладар Паасонен (1942–1944).

В условиях позиционной войны для решения своих задач финскому военно-политическому руководству постоянно требовались новые сведения о Красной Армии и ее планах. Одним из способов получения необходимой информации было использование разведки. Однако ведение войсковой разведки в советской прифронтовой полосе не обеспечивало получения необходимых сведений, возможности технической разведки были ограничены, а финская агентурная разведка оказалась не готовой к решению задач в новых условиях.

Рассчитывая на быструю победу, финская военная разведка не создавала разведывательных школ для широкомасштабной подготовки агентуры. Столкнувшись с нехваткой информации о противнике после начала позиционной войны, она начала испытывать острый недостаток агентурных кадров, что и стало одной из основных причин создания разведывательных школ по подготовке разведчиков, радистов и диверсантов. При их создании финнам пришлось начинать фактически с нуля, они столкнулись с большими проблемами, связанными с отсутствием у финской стороны практического опыта по широкомасштабной подготовке агентуры. Правда, финская разведка оказывала помощь немецкой разведке в подготовке и заброске в июне 1941 г. разведывательной группы «Эрна» в Эстонию[189], о чем будет написано ниже, однако самостоятельно приходилось все делать впервые.

Для устранения недостатков и своевременного получения данных о противнике финская агентурная разведка была реорганизована. Ее деятельность в период войны можно условно разделить на четыре направления:

1) агентурная разведка разведывательного отдела Управления военной разведки Главной ставки, который во время войны сосредоточил в своих руках подготовку агентуры и заброску ее в тыл РККА;

2) агентурная разведка территориальных разведотделений, которые в указанный период занимались допросами военнопленных, перебежчиков и подготовкой агентуры;

3) агентурная разведка разведотдела, направленная на страны Балтии, для чего создали отдел № 5;

4) агентурная разведка разведотдела, направленная против находившихся в Финляндии германских войск[190].

Для руководства и координации всей агентурной разведкой в структуре Управления военной разведки был создан специальный секретный отдел «С» (S-toimisto — S = salainen), который подчинялся непосредственно начальнику разведки[191].

В результате проведенной работы в 1941 — начале 1942 г. на территории оккупированной Карелии и в приграничных районах Финляндии финская разведка создала семь разведывательных школ: в Петрозаводске (3), Медвежьегорске, Савонлинна, Рованиеми и Суомуссалми. В Рованиеми работала также школа немецкой разведки.

Для изучения немецкого опыта осенью 1941 г. начальник военной разведки полковник Л. Меландер выезжал в Таллин, где находилась германская разведшкола, а через год начальник Петрозаводской разведшколы Р. Раски выезжал в Прагу с аналогичным заданием[192].

3.1. Разведшколы финской разведки (1942–1944)

Петрозаводская школа финской разведки, или Петрозаводская разведывательная школа, была создана на базе отдела допросов советских военнопленных Управления военной разведки финской армии, которым руководил капитан Рейно Раски. Она была самой крупной разведшколой на Карельском фронте. В финляндской литературе она чаще всего упоминается как отдел Раски (Оsasto Raski). Формально школа относилась к отделу дальней разведки капитана Инто Куйсманена (OsKu), но фактически действовала самостоятельно[193]. Вместе с тем между отделами Раски и Куйсманена в течение всех лет войны 1941–1944 гг. существовали самые тесные связи.

Петрозаводская школа финской разведки появилась в Петрозаводске примерно в ноябре 1941 г. (по данным Р. Хейсканена, весной 1942 г.) и первоначально находилась в бывшем 5-м военном городке на ул. Анохина, в двухэтажном деревянном 16-квартирном доме, и в бывшем Доме отдыха летного состава РККА[194].

В конце весны 1942 г. отдел Куйсманена переехал в местечко Косалма, которая находилась в 30 км северо-западнее Петрозаводска, а Петрозаводская школа финской разведки (отдел Раски) осталась в городе, переехав в здание лесотехникума на юго-западную окраину города, где продолжала вести работу[195].

Однако, опасаясь нападения подразделений советских спецслужб, в марте 1943 г. разведшкола переехала из Петрозаводска в деревни Минола, Улялега и Каменный Наволок, которые находились на берегу оз. Шотозера в Пряжинском районе. В 3 км на северо-восток от дер. Улялега на берегу озера размещался штаб разведшколы, где проживали некоторые преподаватели[196]. В ноябре 1943 г. школа переехала в Финляндию, где действовала с перерывами в Руоколахти и Савитайпале до осени 1944 г.[197]

Первоначально в школе работали более 10 преподавателей, в частности: Борис Карппела (Карпов), Владимир Мармо (Форсблом), Игорь Семенович Вахрос (Вахромеев), позже к ним присоединился белоэмигрант Петр Петрович Соколов. Руководили школой Рейно Раски и Юрье Палко (Юрий Поляков)[198]. Все они были выходцами из России, покинувшими страну после 1917 г. Так, Пекка Карппела (он же Борис Карпов, он же Музыка, Пата, Пекканен) родился в 1910 г. в Санкт-Петербурге; Влади Мармо (бывший Владимир Форсблом) родился в 1914 г. в Орле. Юрье Палко (Юрий Поляков) был уроженцем Санкт-Петербурга, а Рейно Раски родился в дер. Колпаны (Колпино) Гатчинской волости Санкт-Петербургской губернии[199].

Начиная с 1943 г. в Петрозаводской разведшколе преподавателями назначались советские военнопленные из числа бывших офицеров РККА. Среди них следует назвать Николая Семеновича Абудихина (Ободихина), Гавриила Михайловича Овсянникова, Валентина Ивановича Александрова и др.[200] Многие преподаватели Петрозаводской разведшколы были достаточно образованными людьми. Волею судьбы они оказались в плену в первый год войны, и, судя по архивным документам, их объединяло одно общее обстоятельство — неприятие сталинского режима. Однако это не оправдывает их переход на сторону противника и службу в военных разведывательных подразделениях финской армии.

Для передачи немецкому командованию полученной агентурой информации к разведшколе был прикомандирован сотрудник германской разведки[201].

Особого внимания среди преподавателей Петрозаводской разведшколы заслуживает Петр Петрович Соколов (1891–1971), который имел большой опыт разведывательной работы. В 1917 г. он окончил 3-ю Петергофскую школу прапорщиков, являлся защитником сборной России по футболу на Олимпийских играх 1912 г. в Стокгольме. Соколов боролся с советской властью с 1918 г., поддерживал контакты с английской разведкой. Перебрался в Хельсинки, где резидент британской разведслужбы Mi 1C, ставшей известной чуть позже как SIS, капитан Эрнст Бойс предложил ему продолжить тайную курьерскую деятельность: поддерживать связь между разведпунктом, расположенным в приморском финском городке Терийоки, и резидентом-нелегалом в Петрограде Полем Дюксом (оперативный псевдоним ST-25).

В течение всего 1919 г. Соколов неоднократно переходил советскую границу, доставляя для Дюкса инструкции, и возвращался назад с добытыми разведчиком сведениями. По просьбе англичан в качестве проводника переправлял в Петроград и обратно нужных людей. В начале 1920-х гг. Соколов становится помощником английского резидента в Финляндии Николая Бунакова. Одновременно на него возлагается руководство нелегальным разведпунктом в Терийоки (оперативный псевдоним Голкипер). Помимо работы на англичан, Соколов одновременно состоял членом нескольких русских эмигрантских организаций в Финляндии. Его знания и опыт в сфере разведывательно-подрывной деятельности против СССР оказались востребованными финскими спецслужбами. В 1920–1930-е гг. П. Соколов вместе с сотрудником финской разведки капитаном Тойво Салокорпи готовил и направлял агентуру в СССР.

В 1940 г. Соколов — один из руководителей отдела пропаганды Главного штаба финской армии. Кроме того, он ярко проявил себя как диктор радиовещательной компании «Лахти». Обладая хорошо поставленным басом, Петр Соколов считался в эмигрантских кругах лучшим русскоязычным радиокомментатором в Европе и мог составить конкуренцию своему сопернику по информационно-пропагандистской войне Юрию Левитану. В 1941 г., не прекращая своей работы в финском Главном штабе и на радио, Соколов стал сотрудничать с абвером. Для начала его включили в состав зондеркоманды «Ленинград», которой была поставлена задача войти в город вместе с частями немецких войск и немедленно захватить архивы областного комитета ВКП(б) и Управления НКВД, после чего обеспечить их эвакуацию и сохранность. Позже он работал преподавателем финской разведшколы в Петрозаводске, активно участвовал во власовском движении, возглавлял Северное отделение «Русской освободительной армии».

В 1942 г. советские органы безопасности объявили Соколова во всесоюзный розыск как особо опасного государственного преступника. В сентябре 1944 г., предчувствуя расплату, он бежал в Швецию, жил в пригороде Стокгольма, повторно женился. Существовала информация, что он сотрудничал со шведской военной разведкой. В 1950-е гг. работал массажистом в спортивном клубе Стокгольма. Умер в 1971 г. в возрасте 80 лет и похоронен на кладбище в пригороде Стокгольма — Энчепинге. На его могильной плите вместо настоящих имени и фамилии Петр Соколов значится Peter Sahlin. Даже уходя в мир иной, он не забыл позаботиться о конспирации[202].

Интересна судьба еще одного преподавателя Петрозаводской разведшколы — Игоря Семеновича Вахроса (Вахромеева) (1917–1996), уроженца Петрограда. Лишь самый узкий круг Вахроса знал о его деятельности во время Второй мировой войны. Для широкой общественности в послевоенный период Игорь Вахрос был известным ученым, лингвистом и литературоведом, занимал должность профессора русского языка и литературы в Хельсинкском университете с 1967 по 1980 г. Он был одним из составителей «Большого финско-русского словаря», основателем международного «Общества Достоевского».

Завесу тайны над военным периодом биографии Вахроса (Вахромеева) снял Микко Порвали в книге «Тайный агент: письма 1940–1944 гг. финского офицера-шпиона», опубликованную в 2012 г.[203] М. Порвали — автор целого ряда документальных книг. Его дед во время войны 1941–1944 гг. работал преподавателем финской разведшколы, готовил разведчиков для заброски в тыл Красной Армии[204].

В основе книги «Тайный агент: письма 1940–1944 гг. финского офицера-шпиона» лежат написанные по-русски во время войны письма и дневник Игоря Вахроса, которые передала автору его дочь. Письма отправлялись не через обычную почту, а пересылались с оказией, поэтому избежали военной цензуры. Из книги читатели в Финляндии и России узнали детали биографии Игоря Вахроса (Варфоломеева) военного периода. Еще до начала Зимней войны он окончил славянский факультет Хельсинкского университета, затем учился в офицерской школе, изучал психологию. В период Зимней войны И. Вахрос, владевший финским и русским языками, стал сотрудником отдела допросов советских военнопленных Управления военной разведки финской армии под командованием майора Рейно Раски. В обязанности Вахроса входили допросы советских военнопленных и перевод советских документов. Во время войны Финляндии против СССР в 1941–1944 г. он работал преподавателем самой крупной финской разведшколы — Петрозаводской школы финской разведки, готовил финских агентов из числа советских военнопленных для заброски за линию фронта, сам совершал разведходки в советский тыл[205].

Подготовка разведчиков в Петрозаводской разведшколе началась в мае — июне 1942 г. В конце июля — начале августа первый курс окончили 12 агентов, их разбили на пары и направили в советский тыл. Первая агентурная группа разведчиков Петрозаводской разведшколы была направлена с разведзаданием водным путем в Ленинградскую область, вторая — самолетом в Беломорский район, третья — самолетом на Московское направление, четвертая — 20 августа направлена самолетом (направление неизвестно), пятая — 22 августа направлена на Мурманское направление, шестая — 3 сентября направлена самолетом в Каргопольский район Архангельской области[206].

Из 12 заброшенных агентов 11 разведчиков были сразу задержаны (явились в органы советской власти добровольно или были арестованы органами безопасности). И только агент Палилов (М. Ф. Полубейцев), сброшенный 20 августа 1942 г. на парашюте в район г. Беломорска, пойти с повинной в НКВД не решился и 23 августа 1942 г. уехал в Москву, оттуда домой в Саратовскую область. В середине сентября в Саратове он попал в больницу, после выздоровления в октябре его направили на сборный пункт в г. Пензу и определили в авиадесантную часть, которая располагалась в Монино под Москвой. При призыве в РККА 8 января 1943 г. был арестован в Москве. Никаких заданий финской разведки не выполнял[207].

С сентября 1942 г. по январь 1943 г. на курсах обучался 31 человек, в январе 1943 года они были заброшены в советский тыл. Известны места заброски девяти агентурных групп (по два человека в каждой) в район Беломорска, Сегежи, Архангельскую и Вологодскую области[208]. Практически все были задержаны.

Анализ архивных документов показывает, что Петрозаводская школа финской разведки не только готовила агентов из числа советских военнопленных для заброски в тыл советских войск, но и вела перевербовку советских разведчиков. Прежде всего, перевербовка осуществлялась в отношении тех людей, которые добровольно сдались в плен. Так, Михаил Карху, бывший помощник оперуполномоченного контрразведывательного отдела НКВД КФССР, в конце 1941 г. в составе разведывательной группы 1-го отдела НКВД был направлен в тыл финских войск, но сдался в плен. На следствии в финской полиции выдал все известные ему сведения о работе органов НКВД и согласился работать переводчиком военной полиции г. Петрозаводска. В период работы в полиции Карху окончил Петрозаводскую разведшколу, ходил по заданию финской разведки в советский тыл на Медвежьегорском направлении. При отступлении финнов из Петрозаводска в 1944 г. ушел в Финляндию[209].

Всего, по разным данным, в Петрозаводской разведшколе за время ее существования было подготовлено от 80[210] до 300 агентов[211]. В ходе изучения архивов Карелии к настоящему времени автором монографии установлено, что всего в Петрозаводской разведшколе числилось 149 человек. Но не все они прошли обучение как разведчики, многие работали на вспомогательных работах: поварами, уборщиками и т. д. Но, безусловно, большую часть составляли курсанты разведывательной школы[212]. Точную численность подготовленных агентов определить очень сложно, хотя бы потому, что многие курсанты, скажем Рованиемской разведшколы, проходили обучение в Петрозаводской разведшколе, и наоборот — курсанты Петрозаводской разведшколы завершали подготовку в разведшколе Рованиеми. При этом фамилии курсантов указываются в списках обеих школ.

Так, в конце мая 1943 г. по окончании Петрозаводской разведшколы 15 курсантов (семь радистов и восемь разведчиков) были направлены в Рованиеми, где в местной разведшколе занимались еще месяц, а затем были заброшены самолетом в Архангельскую и Вологодскую области. Всего в мае 1943 г. в Рованиемской разведывательной школе находилось до 20 агентов, в основном прибывших из Петрозаводской разведшколы[213].

Согласно докладу Союзной контрольной комиссии (СКК), составленному после окончания войны, численность отдела Раски (Петрозаводская разведшкола) в конце октября 1943 г. составляла 154 человека, из которых 138 были добровольцами-военнопленными. В разыскном списке МГБ КФССР за 1950 г. значатся арестованными 318 агентов финской разведки[214]. Меняющиеся цифры связаны с тем, что розыск агентуры финской разведки продолжался долгие годы и после окончания войны. В ходе его выявлялись новые ранее неизвестные агенты разведки.

Примерно эта же численность агентов Петрозаводской разведшколы дается и в финляндской историографии. Так, в монографии Э. Эльфвенгрена, М. Косонена и Э. Лайдинена «В тылу врага. Финская разведка в Советской Карелии в 1939–1944 гг.» отмечается, что во всех книгах отдела Раски (Петрозаводская школа финской разведки. — С. В.) во время войны-продолжения число агентов достигало 300 человек[215]. Однако, вполне вероятно, что и это тоже не окончательная цифра: по мере рассекречивания архивных документов количество агентов финской разведки может увеличиться.

К 1943 г. финская разведка «умело» перевела Петрозаводскую разведшколу под руководство советских военнопленных, которые входили в состав Русской освободительной армии. По воспоминаниям очевидцев, в конце апреля 1943 г. А. В. Владиславлев (псевдоним Владимиров) выехал из Петрозаводской разведшколы в г. Смоленск в штаб генерала Власова и вернулся обратно примерно через три недели. По возвращении собрал преподавательский состав и заявил, что теперь разведшкола переформировывается в первый разведывательный полк «Северного рога РОА имени генерала Власова», командиром которого назначен он, Владимиров. Потом зачитал приказ о присвоении званий преподавательскому составу. Владимиров являлся начальником указанного полка финской разведшколы от русского командования РОА, от финского командования начальником разведшколы был уже майор Рейно Раски (Петерсон), которому Владимиров подчинялся. К этому времени разведшкола переехала в Улялегу Пряжинского района.

Таким образом, финны, осуществляя только общее руководство разведшколой, формально переподчинили ее генералу Власову и власовской армии с присвоением школе статуса разведывательного полка «Северного рога РОА имени генерала Власова»[216].

Почему именно Владиславлева назначили на эту должность? Архивные документы свидетельствуют, что «…майор власовской армии Владиславлев Александр Владимирович, псевдоним Владимиров, бывший майор РККА, служил командиром отдельного разведбатальона Московской пролетарской дивизии, участвовал в финской кампании. Перед войной судим военным трибуналом за опоздание из отпуска. Сдался в плен в январе 1942 г. на Карельском фронте, стал сотрудничать с финскими военными. В 1942 г. содержался в 1-м офицерском лагере. В феврале 1943 г. прибыл для спецподготовки в Петрозаводскую разведшколу. Был на привилегированном положении, готовился отдельно от других и по окончании разведшколы по заданию финнов занимался вербовкой агентуры среди военнопленных. Таким образом, Владимиров был идеальной фигурой для начальника разведывательного полка «Северного рога РОА имени генерала Власова»: имел опыт военной и боевой службы в Красной Армии, был старшим по воинскому званию среди других перешедших на сторону финнов военнопленных[217].

Изменения на советско-германском фронте после Сталинградской наступательной операции (ноябрь 1942 — февраль 1943 г.) и особенно Курской наступательной операции (июль — август 1943 г.) повлекли существенные перемены в финской разведке.

В Петрозаводской разведывательной школе меняется настроение среди преподавательского состава и курсантов: неверие в победу германского оружия привело к появлению среди преподавателей и курсантов своего рода «диссидентов». Этот факт нашел свое отражение в архивных документах. Так, в августе — сентябре 1943 г. финское руководство школы и командование разведывательного полка власовской армии провели «операцию», в ходе которой арестовали ряд преподавателей разведшколы, сомневавшихся в победе: Шульгина, Громова, Полежаева, Чеканова, Цветкова, Черемухина и Игнатушенко[218], а также нескольких курсантов. По существу, в ведущей финской разведывательной школе выявили некий «антифинляндский, антигерманский заговор преподавателей и курсантов». По свидетельствам очевидцев, все заговорщики были обвинены в проведении антифинской пропаганды, а также в попытках посеять вражду между русскими и финнами. Особенно в этом преуспел Полежаев. После этого целый ряд курсантов допрашивались командованием полка — капитанами Сердюковым и Лебеденко по поводу произошедшего. Через некоторое время среди курсантов были проведены беседы, в которых подчеркивалась необходимость постоянного уважения к финнам как к «лучшим друзьям» и «союзникам». Дальнейшая судьба арестованных курсантов неизвестна[219].

Среди курсантов упорно ходили слухи о том, что преподаватель Чеканов и курсант Федюшкин якобы были посажены специально для разоблачения остальных[220]. Это дает основание полагать, что, скорее всего, они были агентами финской военной контрразведки, которые участвовали в разоблачении этого «заговора» и «достижения чистоты» среди преподавателей и курсантов школы. По архивным документам карельских ведомственных архивов доказать это сложно. Возможно, ситуацию удастся прояснить, привлекая документы финских архивов о работе Петрозаводской школы финской разведки в военный период.

В любом случае можно утверждать, что в августе — сентябре 1943 г. фактически закончилась активная деятельность Петрозаводской разведывательной школы, она уже не смогла оправиться от скандала: подозрительность, недоверие друг к другу у преподавателей и курсантов не исчезли до конца ее существования. В ноябре 1943 г. школа переехала в Финляндию в местечко Руоколахти, где и прекратила свою деятельность. Курсантов вернули в лагеря военнопленных. Однако в 1944 г. перед июньским наступлением Красной Армии курсантов вновь привезли в разведшколу, которая теперь (до июля 1944 г.) дислоцировалась в школе Савитайпале, а новых курсантов призвали из Хеймобатальона[221]. С окончанием войны закончилась и деятельность Петрозаводской разведшколы.

Судьбы курсантов разведшколы были печальными: только небольшому числу курсантов удалось бежать в третьи страны, но большинство агентов Петрозаводской разведшколы финской разведки финское правительство вернуло в СССР, где их ожидало уголовное преследование и длительные сроки заключения.

Рованиемская школа финской разведки, или Рованиемская разведшкола, находилась в 36 км севернее г. Рованиеми в сторону Петсамо на берегу озера Сильмаселькя в одноэтажном деревянном бараке[222].

В школе работали 12 человек, в основном финны, владеющие в разной степени русским языком. Начальником школы был назначен начальник Рованиемского разведотделения капитан Харри Армас Паатсало, он же Паарма, он же Райло, он же Карра, он же Равельдо[223]. Опытный разведчик, служивший в финских спецслужбах с 1920-х гг., занимался заброской агентуры в СССР.

В 1943 г. в школе обучалось 33 человека. Всего, по данным МГБ КФССР на 1951 г., в Рованиемской разведшколе прошло обучение 57 человек[224].

Занятия начались в декабре 1941 г. Проходили они нерегулярно, курсантов часто использовали на хозяйственных работах по заготовке и распиловке дров, заготовке веников и т. д. Поэтому срок обучения длился от двух до восьми месяцев с декабря 1941 г. по август 1942 г. Вместе с тем первые заброски агентов в тыл РККА начали осуществлять в марте 1942 г.[225]

Рованиемская разведывательная школа вела разведку главным образом на Мурманском направлении, охватывая весь Кольский полуостров.

После вербовки многие курсанты проходили предварительную подготовку в разведывательной роте капитана Паатсало, ходили в советский тыл с разведзаданиями, после этого решался вопрос об их зачислении в разведывательную школу. Начиная с 1943 г. многие курсанты Рованиемской разведывательной школы получали разведподготовку в Петрозаводской разведшколе, в их числе Председатель Колхоза, Иван Белов, Киселев, Алексей; Артем Бондарев, Алешин (он же Жмыхин) и др.[226].

Обучение в Петрозаводской разведшколе курсантов из Рованиеми, по-видимому, было связано с нехваткой в Лапландии квалифицированных преподавателей и инструкторов. Это было характерно для всех финских разведшкол, за исключением Петрозаводской.

Суомуссалмская школа финской разведки при Каянском разведотделении, или Суомуссалмская разведшкола, была создана в конце 1941 — начале 1942 г. Разведшкола находилась в местечке Хаукиперя в 4 км от Суомуссалми, на южном берегу оз. Киантаярви, справа от шоссе на Каяни.

Разведшкола занимала три небольших барака. В одном из них размещались канцелярия, радиостанция и помещения для руководства школы. В другом находились кухня, столовая, кладовые, там же жили кухарка и уборщица. В третьем бараке жили курсанты[227]. В школе работало около 20 человек.

Начальником разведшколы был лейтенант Валто Каломаа. По информации агентов этой школы, арестованных органами безопасности КФССР, он родился примерно в 1912 г., предположительно в Санкт-Петербурге. Отец — белорус, мать — финка. Отец якобы служил в Генеральном штабе царской армии, а во время Гражданской войны находился в армии Деникина. В период войны 1941–1944 гг. родители проживали в Финляндии. Сам Каломаа участвовал в советско-финляндской (Зимней) войне 1939–1940 гг., которую закончил прапорщиком. Владел русским, немецким, французским и шведским языками. Работать в разведке начал только в войну-продолжение, поэтому большого опыта разведработы не имел[228].

Общее руководство деятельностью разведшколы осуществлял майор Паули Марттина — начальник Каянского разведотделения[229].

В Суомуссалмской разведывательной школе также работал Илтонен, он же Пекка Илтола, выходец из Выборгской губернии, карел, прапорщик царской армии, участник Первой мировой войны. В разведпункте выполнял функции следователя, часто ездил в лагерь военнопленных для допросов, а в отсутствие Каломаа замещал его. На курсах преподавал топографию, хорошо знал русский язык.

В Суомуссалмской разведшколе служили и другие выходцы из России: Иван Ложкин, Путилин, Сантери (Санто) Комманен (он же Жидов), Зарубин, Пууси-Пуро, Элоранта Войтто[230].

Необходимо отметить, что в подборе курсантов Суомуссалмская разведшкола продолжила традиции, заложенные финской разведкой по подбору агентуры еще в 1920-е гг.: привлекать к сотрудничеству лиц родственных национальностей, прежде всего финнов и карел. В школе обучалось шесть курсантов, четверо из них были жителями Карелии, все карелы по национальности: Суло Сергияйнен (Пекка Карпонен), Тойво Топпинен (Михаил Мотин), Хейкки Салонен (Василий Эловара), Вилле Елкели (Василий Богданов)[231].

Пекка Карпонен родился в 1917 г. в Калевальском районе, карел, обучался в разведшколе под псевдонимом Суло Сергияйнен. Михаил Семенович Мотин родился в 1918 г. в дер. Дек-Наволок Петровского района Карелии, карел. Пленен финскими войсками 31 августа 1941 г. Обучался в Суомуссалминской разведшколе с марта по июль 1942 г. под псевдонимом Тойво Топпинен. Эловара, он же Эловаара Василий Назарович, он же Салонен Вилле (Василий) Назарович, Пекшуя, родился в 1918 г. в дер. Костомукша Калевальского района, карел, в плен попал летом 1941 г. в районе г. Сортавала. В марте 1942 г. был завербован финской разведкой и учился в разведшколе под псевдонимом Хейкки Салонен. После окончания школы находился на службе в 3-й разведывательной роте, неоднократно перебрасывался в тыл РККА с разведзаданиями. Богданов Василий Еремеевич родился в 1912 г. в с. Ухта, карел, 2 августа 1942 г. перешел к финнам. Содержался в лагере военнопленных в Суомуссалми. В мае 1943 г. учился в разведшколе под псевдонимом Вилле Елкели, затем служил в 3-й разведывательной роте. Неоднократно забрасывался в тыл РККА с разведзаданиями. В 1945 г. перебрался в Швецию[232].

Два курсанта не являлись уроженцами Карелии. С. В. Арондар, он же Семенов Сергей Васильевич, родился в 1914 году в г. Краснодаре, русский. Пленен финскими войсками 15 ноября 1941 г. Обучался в разведшколе с декабря 1941 г. по июль 1942 г. под кличкой Парк Артур. Андрей Сидоренко родился в Белоруссии, судимый, сдался в плен противнику добровольно с автомашиной и обучался в разведшколе под псевдонимом Петр Петров[233].

Курсанты в школу поступали неравномерно, первые из них поступили в конце декабря 1941 г. Разведывательная подготовки длилась три месяца — с апреля по июнь 1942 г. Определенного распорядка дня в разведшколе не было, занятия проходили нерегулярно, расписания занятий не придерживались. Полной загрузки учебного дня не было. Первые два месяца курсанты занимались ежедневно по два часа теоретическими вопросами. Кроме того, ежедневно тренировались в ходьбе на лыжах. Одновременно использовались на хозяйственных работах: заготовляли дрова, топили печи, носили воду и т. п.[234] Это было одной из причин растянутости срока подготовки.

Единственную разведгруппу численностью два человека (Парк Артур — С. В. Арондар, он же Семенов, и Тойво Топпинен — М. С. Мотин) Суомуссалминская разведшкола забросила в тыл РККА в ночь на 16 июля 1942 г. на двухмоторном самолете «Хейнкель-115» с посадкой на озеро Лебер западнее г. Беломорска. Оба агента были задержаны войсковыми частями Управления войск НКВД по охране тыла Карельского фронта 18 июля 1942 г. в 20 км западнее Беломорска в районе озера Лебер.

Начальник Управления войск НКВД по охране действующей Красной Армии ст. майор госбезопасности Леонтьев в июле 1942 г. направил в НКВД СССР «Спецсообщение о разоблачении финских разведчиков», в котором сообщал следующее: «В ходе следствия установлено, что перед финскими разведчиками была поставлена задача провести разведку района Накханое — Рамое — Сосновец — Беломорск, предместий городов Беломорска, Онеги и самих городов. По этим пунктам и направлениям разведчики обязаны были собрать следующие разведданные: состояние дорог и наличие оборонительных укреплений, определить возможности прохождения пехоты в районе Накханое — Рамое — Сосновец; количество железнодорожных путей на станциях Сорокская, Сумпосад, Малошуйка и Вонгуда, загруженность железнодорожной ветки от ст. Сорокская до ст. Вонгуда, состояние охраны на этом участке дороги; оборудование и система охраны железнодорожного (20-метровый, железобетонный) моста в районе ст. Вонгуда в целях разрушения его силами диверсионной группы, которую противник намерен выбросить в зависимости от результатов предварительной разведки; место дислокации штаба Карельского фронта, а также местопребывание Карело-Финского правительства и его учреждений; месторасположение складов, баз, зенитных батарей и аэродромов, особенно в районе г. Беломорска. Величина этих аэродромов, состояние рабочего поля, грунта и т. д.; наличие воинских частей (каких) в г. Беломорске, места их расквартирования, контингент и система охраны казарм; пропускная способность портов в Беломорске и Онеге.

Агенты Мотин и Семенов были снабжены двумя радиостанциями и питанием к ним, шифром, двумя автоматами, ручными гранатами РГД-33, пистолетами и продуктами питания на 15 суток. Шифрованная радиосвязь намечалась через радиостанцию в г. Кухмо. Возвращение агентов намечалось на конец июля 1942 г. на самолете, который должен быть выслан в район озера Лебер. Показания, данные Мотиным и Семеновым, о месте, где ими была спрятана вторая радиостанция, выдача Семеновым шифра, а также идентичность показаний обоих агентов в отношении разведывательных данных о противнике позволили считать их поведение на следствии внушающим доверие. На основании этого, в целях зашифровки обоих агентов, один из них (предположительно Мотин. — С. В.) нами завербован, через него установлена радиосвязь с финской разведкой и проводится работа по вызову самолета и установке шпионско-диверсионных групп в тылу фронта. Мероприятия согласованы со 2-м Управлением НКВД СССР и на месте проводятся согласования совместно с контрразведывательным отделом (КРО) НКВД Карело-Финской ССР»[235].

Фактически органы НКВД сорвали разрабатываемые финской разведкой стратегические планы военного руководства Финляндии по выведению из строя Обозерской железной дороги, связывающей Мурманск с Москвой и центром страны, что стало бы серьезным ударом для СССР в ходе войны, так как по Обозерской железной дороге шли грузы по «ленд-лизу». Эта была одна из первых попыток финской и германской разведок уничтожить или вывести ее из строя.

С другой стороны, все разрабатываемые планы советской контрразведкой по захвату самолета финской военной разведки и по завязыванию радиоигры с противником закончились неудачей.

Так, в конце июля 1942 г. НКВД КФССР и Управление войск НКВД по охране тыла Карельского фронта разработали операцию по вызову и захвату самолета финской разведки, который должен был забрать агентов на озере Лебер после выполнения ими задания. Для обеспечения операции была выделена рота пограничников. Операцией на месте руководил начальник штаба Карельского фронта генерал-майор Киселев[236]. Однако операция сорвалась из-за непродуманности вопросов маскировки личного состава. Самолет противника прилетел и приводнился на озере Лебер. Однако финские летчики, увидев на берегу советских военнослужащих, поняли, в чем дело, и сразу же улетели.

Несмотря на неудачу с финским самолетом, в октябре 1942 г. НКВД КФССР и Управление войск НКВД по охране тыла Карельского фронта (г. Беломорск) разрабатывали план перевербовки Мотина и Семенова, чтобы использовать радиста Семенова в радиоигре, а Мотина забросить обратно в Финляндию с целью внедрения в Суомуссалмскую разведшколу. Однако 21 октября 1942 г. руководство НКВД КФССР отказалось от этой затеи, посчитав, что финская разведка не поверит отработанной Мотину легенде: «Не поверив Мотину, финны вынудят его рассказать все, как было в действительности. В этом случае результатом комбинации будет лишь то, что мы снабдим финскую разведку весьма ценными для нее сведениями: о личном составе наших органов, о методах нашей работы, о сведениях, которые мы получили при допросах, об арестованных в тюрьме, где Мотин содержался три месяца и где содержались в то время другие финские разведчики». 5 ноября 1942 г. начальник 1-го отдела 2-го (контрразведывательного) Управления НКВД СССР майор государственной безопасности Тимофеев согласился с выводами НКВД Карелии и одновременно дал указание начальнику разведывательного отдела Управления войск НКВД по охране тыла действующей Красной Армии Трофимову «о нецелесообразности вербовки Мотина»[237]. На этом все мероприятия с Мотиным и Семеновым были закончены, их привлекли к уголовной ответственности по ст. 58-1б УК РСФСР (измена родине).

26 октября 1942 г. нарком НКВД КФССР М. И. Баскаков отдал приказ начальнику контрразведки капитану А. М. Кузнецову в соответствии с Директивой НКВД СССР № 214 от 23 мая 1942 г. привести в исполнение приговор в отношении С. С. Семенова. Семенов был публично расстрелян 26 октября 1942 г. в 14 часов в дер. Рамое Тунгудского района, где он был задержан. При расстреле присутствовало около 50 человек местного населения. Мотин был расстрелян позже — 27 декабря 1942 г.[238]

На этом деятельность разведшколы закончилась. Генерал Р. Хейсканен считает, что «деятельность разведшколы была прекращена из-за отсутствия инструкторов»[239]. С этим мнением стоит согласиться. Действительно, преподавательский состав практически не имел опыта разведывательной работы. Это была основная причина неэффективности деятельности Суомуссалмской разведшколы и низкого уровня подготовки агентуры. Оставшихся курсантов школы направили в 3-ю разведывательную роту.

История спецслужб показывает, что разведывательные органы могут создаваться для решения конкретных задач и длительность их зависит от сложившейся конкретной военной, политической и оперативной обстановки. Именно развитие военной обстановки на советско-германском фронте, по мнению автора монографии, побудило финские военные власти, по инициативе германского высшего командования или, возможно, абвера, образовать несколько временных военных разведывательных школ для решения конкретных задач, для оказания помощи Германии в сборе информации о передислокации советских войск c линии противостояния СССР и Финляндии на другие участки советско-германского фронта.

В Петрозаводске были открыты две временные разведывательные школы финской разведки № 2 и 3. Номера этим школам, чтобы избежать путаницы, дал известный российский специалист по истории спецслужб Э. П. Лайдинен в совместной с финскими историками Э. Эльфвенгреном и М. Косоненом монографии «В тылу врага», вышедшей в Финляндии в 2010 г.[240] По его мнению, эти временные школы закрывали брешь в агентурной работе финской разведки для сбора информации в советском тылу на территории Карелии. Они решали временные задачи по оказанию помощи в сборе разведывательной информации в интересах Германии, а также по созданию условий нормальной работы Петрозаводской разведывательной школы[241]. Из имеющихся архивных материалов усматривается, что разведшколами руководили неспециалисты.

Так, в мае 1942 г. войска Юго-Западного и Южного фронтов Красной Армии начали Харьковское сражение против немецко-фашистской группы армии «Юг» с целью овладеть г. Харьковом. Однако это сражение закончилось полной неудачей советских войск[242]. Именно в указанный период в Петрозаводске финская разведка создает Петрозаводскую школу финской разведки № 2.

Петрозаводская школа финской разведки № 2

Штаб Петрозаводской разведшколы № 2 находился в бывшем доме Совнаркома КФССР (там дислоцировался штаб Военного управления Восточной Карелии) на пр. Ленина (в период финской оккупации пр. Ленина был переименован в Karjalankatu, Карельскую улицу). Курсанты занимались в комнате № 3, расположенной на первом этаже, с правой стороны. Дальше этой комнаты курсантам не разрешалось проходить[243].

Эта самая таинственная Петрозаводская разведывательная школа. Нет сведений о ее создании (предположительно ее открыли во втором квартале 1942 г., в апреле — мае), руководящем составе, начальнике; фамилии преподавателей зашифрованы. Сведений о сроках обучения, количестве курсантов и данных о них нет. Отсутствуют программа, сведения о формах, методах и предметах обучения курсантов, характер направленности сбора информации (военная, разведывательная, политическая), не усматривается, проводилась ли с курсантами специальная и тактическая подготовка по формам сбора информации, изучению противника, топография, радиодело и т. д. Нет данных о том, давали ли курсанты подписки-обязательства о работе в пользу финской армии. Не известен район ведения разведки.

Для школы была характерна малая наполняемость групп, низкий уровень разведывательной подготовки, о чем говорит и тот факт, что в начале июля 1942 г. на участке 7-й отдельной армии было арестовано три агента указанной разведшколы. Их допросы начались с 7 июля. Именно материалы этих допросов и позволяют говорить о существовании Петрозаводской разведывательной школы № 2.

Занятия по разведывательной подготовке проводили, по данным курсантов, два человека: Микс и Воленберг, инициалы их неизвестны, из обслуживающего персонала также никто не известен. Есть основания полагать, что после провала данных агентов Петрозаводская разведывательная школа № 2 прекратила свое существование.

Следует согласиться с выводом начальника 4-го отдела НКГБ КФССР подполковника В. И. Райманникова о том, что «…перед отправкой на задание в советский тыл агенты вызывались в штаб Северной армии, разместившийся в доме СНК КФССР, для окончательного инструктажа. По всей вероятности, в этом доме находится разведывательный отдел Северной армии»[244]. Кроме того, там же проходила вербовка будущих курсантов. Именно в здании штаба Северной армии Воленберг вербовал одного из задержанных агентов — В. С. Пушкаева[245].

Петрозаводская разведывательная школа финской разведки № 3

С 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. на Волге продолжалась наступательная Сталинградская операция с целью разгромить действующую на Сталинградском направлении группировку немецко-фашистских войск[246], в результате битва закончилась капитуляцией северной группировки немецко-фашистских войск, окруженных под Сталинградом.

Именно в ходе Сталинградской операции в Петрозаводске вдруг открывается новая разведывательная школа — Петрозаводская школа финской разведки № 3[247]. По документам НКВД КФССР, она называлась «Петрозаводская разведшкола финской военной полиции»[248]. Однако Э. П. Лайдинен считает, что этот термин не соответствует характеру деятельности разведшколы, так как она решала разведывательные задачи, не имевшие никакого отношения к задачам военной полиции[249].

По имеющимся архивным данным, указанная разведывательная школа существовала только два месяца — с декабря 1942 г. по конец февраля 1943 г. Именно в этот период осуществлялась разведывательная подготовка курсантов разведшколы. 25 декабря 1942 г., после тщательной проверки на лояльность финской власти, финские военные отобрали 11 советских военнопленных из лагеря военнопленных в Томицах, увезли в Петрозаводск, где они стали заниматься во вновь созданной разведывательной школе[250].

Петрозаводская школа финской разведки № 3 находилась в г. Петрозаводске на пр. К. Маркса (переименован финнами в Valtakatu, Главную улицу) в здании бывшего Главного суда, напротив памятника Ленину. Верхние два этажа здания занимала финская военная полиция, а полуподвальное помещение предназначалось для разведшколы. Слушатели школы жили в трех комнатах, расположенных в центральной части здания. С восточной стороны здания находилась столовая. В целях конспирации группу разделили на три подгруппы: 4 + 4 + 3. Занятия проходили в одной из комнат первого этажа, на западной стороне здания. В коридоре подвального помещения постоянно дежурил финский солдат, который следил, чтобы военнопленные из одной комнаты не могли встречаться с военнопленными из других комнат[251].

Из протокола допроса задержанного курсанта этой разведшколы А. Г. Сидорова от 1 марта 1943 г. следует: «Из сотрудников финской разведки, которые занимались моей подготовкой, могу назвать только двоих: Вянгре (имени не знаю), офицер, на погонах носил две звездочки, высокого роста, волосы светло-русые, зачесывает назад, на вид 35–37 лет, хорошо говорит по-русски…. Вторым офицером был Лаври, очевидно, начальник разведки. На вид старше 40 лет, среднего роста, по-русски говорит нечисто»[252].

Все курсанты давали подписку-обязательство об обязанности работать в пользу финской армии. Снова обратимся к протоколу допроса А. Г. Сидорова от 1 марта 1943 г.: «25 января 1943 г. офицер Вянгре, который проводил со мной занятия, дал мне подписать обязательство, напечатанное на машинке на финском языке. В нем указывалось, что я обязуюсь работать в пользу финской армии, собирать и передавать сведения о воинских частях РККА, а также сагитировать и перевести на сторону финской армии не менее 10 русских солдат»[253].

Фактически данная разведшкола была некой разведывательно-пропагандистской школой. Из архивных материалов не усматривается, проводилась ли с курсантами специальная или тактическая подготовка по формам сбора информации, изучение противника, изучали ли курсанты топографию, радиодело и т. д. В то же время финская сторона пыталась объединить две несовместимые вещи: вести разведку и пропаганду в тылу РККА, что не могло не сказаться на подготовке курсантов и в конечном итоге привело к их арестам.

Штаб разведшколы располагался в кабинете Лаври на втором этаже бывшего здания Совнаркома Карелии. Начальник курсов Лаври 28 января 1943 г., накануне окончания учебы, вызывал к себе курсантов по одному, все рассказывали ему заранее отработанную легенду прикрытия. В основе каждой легенды лежал побег из лагеря военнопленных через линию фронта. Лаври требовал от курсантов соблюдать отработанные легенды, «ибо если расскажут о полученном задании, то большевики их расстреляют». Далее Лаври рассказывал, какая хорошая жизнь ждет курсантов в будущем[254].

Район ведения разведки был достаточно обширен: Лодейное Поле, Вознесенье, Андонский район Вологодской области, район Медвежьегорска, Калевальский район, что само по себе вызывает недоумение — это не самые главные направления деятельности финской армии на тот период. Но эти направления были выбраны следующим образом: курсанты сами предлагали начальнику курсов разведывательные маршруты, предварительно согласовав их с преподавателями. Так, в заключительный день занятий Виноградов изъявил желание перейти на сторону РККА в районе Лодейного Поля, Чумаков и Анкудинов — в районе Вознесенья, Антонов — в районе Андомского района Вологодской области, Поляков и Денисов — в районе Медвежьегорска; карелы Иван и Степан — в Калевальском районе[255].

Социально-политический портрет 11 агентов Петрозаводской разведшколы № 3 был следующим: большинство агентов (9) родились в Карелии (дер. Римское Медвежьегорского района; Калевальский район — 2, дер. Ялган-Сельга Пудожского района, остальные районы неизвестны), 1 — в Вытегорском районе Вологодской области, 1 — в Ленинграде; по национальности: русские (9) и карелы (2); место жительства агентов до войны: 10 агентов жили в Карелии (Падозеро, ст. Деревянка, дер. Римское Медвежьегорского района, Петрозаводск, Калевальский район — 2, Ладва, пос. Челмужи Медвежьегорского района, дер. Ялган-Сельга Пудожского района, Беломорск) и 1 — в Ленинграде; место работы до войны: агенты имели обычные рабочие специальности — мастер лесозаготовок, железнодорожник, разнорабочий, ветеринарный фельдшер, лесоруб, не указано — 5; отбывали срок в лагерях ББК — 2; отношение к военной службе: красноармейцы — 6, участники Падозерского и Ладвинского партизанских отрядов — 2, на оборонных работах — 1, на эвакуации товаров — 1; возраст агентуры достаточно молодой — от 22 до 50 лет[256].

Можно сказать, что в большинстве своем курсанты были местными относительно молодыми и крепкими мужчинами, с обычными профессиями. Они способны были решить поставленные им простые задачи: выяснять передислокацию войск РККА, железнодорожные перевозки, развитие обстановки в республике и т. п. Деятельность разведшколы № 3 оказалось неудачной и недолгой: через месяц после окончания школы — 1 марта 1943 г. — агент А. Г. Сидоров уже давал первые показания следователю НКВД.

Медвежьегорская разведшкола

Деятельность Петрозаводской разведшколы № 3 во многом напоминает работу разведывательной школы при 2-м отделении финской военной полиции г. Медвежьегорска, или Медвежьегорской разведшколы. Правда, последняя начала проводить занятия немного раньше: с конца сентября 1942 г., но закончили работу они одновременно в феврале 1943 г. Разведподготовку в Медвежьегорске тоже получили 11 курсантов, и результат разведдеятельности был примерно одинаковым. Можно полагать, что деятельность Медвежьегорской разведшколы также напрямую была связана со Сталинградской битвой[257].

Разведывательная школа при 2-м отделении финской военной полиции г. Медвежьегорска, или Медвежьегорская разведшкола, находилась в двухэтажном деревянном здании бывшего железнодорожного детского садика на берегу реки. На противоположном берегу находилось трехэтажное кирпичное здание санатория[258]. В школе работало шесть человек, все финны, многие из них владели русским языком. Начальник разведшколы младший лейтенант Кауппинен одновременно является начальником лагеря военнопленных «РЕ» и помощником начальника Медвежьегорской военной полиции[259].

Определенного распорядка дня и установленного режима в Медвежьегорской разведшколе не было, занятия проходили нерегулярно. Полной загрузки учебного дня не было. В то же время курсанты использовались на хозяйственных работах: заготавливали дрова, топили печи, носили воду и т. п. Именно поэтому подготовка разведчиков растянулась на четыре месяца[260].

В разведшколе учили, как переходить линию фронта, как определять минные поля, как входить в доверие к начальникам РККА, как завязывать знакомства с бойцами и гражданскими лицами. Проникнув в армию, надо было выслужиться, завоевать доверие у командиров и добиться продвижения по службе. Фактически Медвежьегорская разведшкола была единственной школой, в которой главная задача агентов заключалась во внедрении в Красную Армию и органы советской разведки и работе в качестве двойных агентов.

Характерным отличием Медвежьегорской разведшколы от других разведшкол было то, что все ее курсанты содержались в лагерях военнопленных на общих основаниях, а на занятия в разведшколу их водили из лагеря под конвоем под видом отправки на работу[261].

Перед отправкой в советский тыл Кауппинен отрабатывал агенту одну, а порой и две легенды прикрытия. Обе были связаны с тем, что курсант бежал из финского лагеря военнопленных. При этом по второй легенде, если курсанта задержат представители советской власти, он мог признаться, что после побега из лагеря был пойман и под давлением финского офицера дал согласие помогать финской разведке. Затем следовало рассказать о полученном задании: разведать наличие минных полей, проволочных заграждений или других укреплений, установить огневые точки и расположение красноармейских постов на линии советской обороны — и вернуться обратно. Постараться убедить в том, что, дескать, задание финской разведки выполнять не собирался, а «хотел скорее вернуться в СССР и добровольно явился в расположение советских войск, рассчитывая, что расскажу о побеге из лагеря и меня оставят в СССР».

Кауппинен говорил курсантам, что «в связи с таким раскаянием его судить не будут, а направят на передовую, чтобы он мог искупить свою вину, т. е. таким образом курсант проникнет в армию и сможет выполнить задание финской разведки»[262].

Помимо легенды прикрытия, Кауппинен отрабатывал агентам разведывательное задание. Так, по словам агента Д. Гринева, ему была поставлена следующая задача:

«После перехода линии фронта сдаться первому встретившему меня военнослужащему РККА, рассказать, что я бежал из финского плена, и этих показаний твердо придерживаться на всех допросах. Как заявил Кауппинен, если я буду тверд в своих показаниях, то в скором времени меня освободят и направят в действующую армию, причем, поскольку я являюсь артиллеристом, то я буду направлен в артиллерийскую часть.

Находясь в РККА в артиллерийской части, я должен проявить себя как исключительно преданного советской власти человека, выполнять любые распоряжения командиров, добиться их полного доверия и при возможности осуществлять продвижение по службе, все это делать для того, чтобы не вызывать к себе никаких подозрений. Одновременно путем личного наблюдения и разговоров с военнослужащими стараться выяснить боевые действия и материальную часть минометов системы "Катюша", а при возможности стараться украсть чертежи этих минометов. Кроме этого, устанавливать расположение артиллерийских частей»[263].

«В разговорах с красноармейцами осторожно выявлять лиц карельской, польской, украинской, белорусской, литовской национальностей, а также чем-либо недовольных советской властью. После того, когда буду убежден, что они меня не выдадут, рассказать, что я был в плену, что к пленным финны относятся хорошо, карелов, поляков, литовцев, латышей отпускают по домам и скоро начнут отпускать украинцев и белорусов, что сам я жалею, что бежал из плена, и уговаривать бойцов переходить на сторону финнов. Если мне представится возможность общаться с гражданским населением, то устанавливать настроение среди последних, условия их жизни (снабжение продуктами и т. д.). Давая мне это задание, Кауппинен заявил, что как только я получу данные о минометах "Катюша", то при первой же возможности должен перейти на сторону финнов. Для беспрепятственного перехода на финскую сторону я должен был назвать пароль "Пуукко", т. е. нож, и предъявить письменный пропуск, который дал мне Кауппинен и который я должен был зашить в валенок, чтобы он не был обнаружен при задержании в СССР»[264].

Сотрудники Медвежьегорской разведшколы вели подготовку агентов из числа советских военнопленных практически во всех лагерях Медвежьегорска и Медвежьегорского района. Так, они активно работали в лагере № 74 г. Медвежьегорска, подбирая агентуру для подготовки и последующей заброски на территорию СССР с задачей сбора «шпионских сведений и ведения пораженческой агитации с целью склонения наименее устойчивых бойцов к измене Родине — переходу на сторону противника. Кандидатуры на вербовку подбираются из наиболее антисоветски настроенных военнопленных, проверенных на провокаторской работе в лагере предателей и изменников Родины»[265].

Заброшенные из этого лагеря в 1943 г. на территорию СССР агенты финской разведки Хямяляйнен, Алексеев, Дмитриев, Цветков, Макаршин и Цепенков (последние два были переброшены с агентами лагеря № 31 Соколовым и Назаровым в группе из 14 человек) до вербовки проверялись на лояльность финским властям. Кроме того, они явились добровольцами в финскую армию, чем также заслужили доверие лагерного начальства[266].

Отобранным кандидатам создавались лучшие условия в лагере: они назначались на административные должности, посылались на легкие работы, им улучшалось питание. Так, Хямяляйнен и Алексеев работали в лагере переводчиками и старшими групп, Цветков — старшим сапожником, Дмитриев — сапожником, и т. д. Находясь на таких должностях, готовящиеся агенты имели хорошую возможность встреч с офицерами разведки без расшифровки себя перед военнопленными[267].

Подготовка агентуры проводилась в индивидуальном порядке с соблюдением строжайшей конспирации. Агентуру перебрасывали под видом бежавших из плена, группами из 2–14 человек. В такую группу сотрудники финской разведки включали несколько человек, действительно желавших бежать из плена, тем самым агентура, внедренная в эту группу, шифровалась. Группа создавалась как бы естественно, по договоренности военнопленных, но на самом деле ее создание направлялось финской разведкой через внедренных в группу агентов. «Бежавшим» создавали реальные условия побега, чтобы в случае задержания на следствии они не могли вызвать подозрения. Агенты, независимо от их количества, в группу сводились втемную, без расшифровки друг перед другом, и каждому давалось задание: на следствии показывать только на самого себя, а других участников, наоборот, выгораживать[268].

Активную работу по вербовке агентуры в распределительном лагере советских военнопленных № 1343 при роте финской военной полиции г. Медвежьегорска проводили сотрудники финской разведки: командир роты военной полиции 1343 капитан Сарасти, заместитель командира роты лейтенант Сукканен и сотрудник финской разведки лейтенант Виландер. Агентуру они подбирали из тех, кто был недоволен советской властью, предателей и изменников родины. Так, из этого лагеря за линию фронта в 1943 г. были переброшены три агента: Чернов, Яковлев и Каммонен. До переброски все они проходили тщательную проверку и отбор. Чернов с декабря 1941 г. являлся тайным осведомителем и выдал две группы советских разведчиков (пятеро были расстреляны, шестеро осуждены к пожизненной каторге) и шесть военнопленных (один расстрелян, остальные сильно избиты). Каммонен в течение года служил в регулярной финской части на передовой линии фронта[269].

Отобранным кандидатам в агенты, как и в других лагерях, создавались лучшие условия жизни. Чернов был назначен на должность заведующего вещскладом, Каммонен — денщиком командира роты 1343. Этими назначениями сотрудники финской разведки, с одной стороны, стремились завоевать большее доверие завербованных агентов, с другой стороны, одновременно достигалась задача зашифровки их встреч с агентами финской разведки, так как занимаемые ими должности давали наибольшую возможность конспиративных встреч без расшифровки агента перед военнопленными лагеря[270].

Переброска агентов из этого лагеря, как и из других лагерей, проходила под видом бежавших из плена небольших групп, куда финской разведкой внедрялись подготовленные агенты. Так, агенты Чернов, Яковлев и Каммонен при помощи врача Быковского были переведены в санчасть лагеря 1343, где врач сфальсифицировал им различные заболевания. Здесь они объединились в группу из шести человек, причем трое из них действительно хотели совершить побег за линию фронта. Финская разведка подготовила его условия. Участникам побега удалось при «слабой» охране лагеря ночью «совершить побег», беспрепятственно проделав проход в проволочной ограде лагеря[271].

В лагере № 73 (дер. Чебино Медвежьегорского района) вербовкой среди военнопленных занимался начальник лагеря лейтенант Саарела, а в качестве переводчика для подготовки агентуры использовался старшина лагеря военнопленный Михайлов. Эти данные 30 августа 1943 г. привел на допросе в УКР СМЕРШ Карельского фронта арестованный агент финской разведки из этого лагеря Михаил Иванович Колпаков. По его словам, переброска агентуры осуществлялась непосредственно из лагеря небольшими группами военнопленных под видом бежавших из плена[272].

Савонлиннская школа разведки

Савонлиннская школа разведки была исключением среди других финских школ. Она начала свою деятельность только в апреле 1943 г. Курсантов выбирали среди финнов-ингерманландцев и карел, т. е. из родственных народов. Будущие курсанты предварительно в октябре — ноябре 1942 г. прошли военное обучение, после чего самые верные и одаренные прошли специальный двухмесячный курс подготовки разведчиков в апреле — мае 1943 г. Состав преподавателей школы был небольшой: руководитель — майор Путконен и два преподавателя из военной полиции — Пююккенен и Пенттинен.

На занятиях изучали местность, радиодело, взрывное дело, сбор и использование информации в тылу Красной Армии, поведение в городе. Когда курс заканчивался, курсантов делили на группы и отправляли на разведку вместе с разведротами 4-го отдельного разведывательного батальона. И в составе разведрот их уже доставляли в тыл Красной Армии[273].

Предполагая, что война скоро закончится, финские военные органы начали обучать разведчиков для того, чтобы их отправлять в Советский Союз на более долгий срок: на два-три года и более. Для этой цели те, кто прошел школу разведки в Савонлинна и остались живы, 10 апреля 1944 г. приступили к четырехмесячному повышению квалификации. Чтобы сохранить все в тайне, занятия проводил руководитель школы майор Путконен. На уроках изучали, как вербовать агентов, а также способы поддерживания связи и передачи данных из Советского Союза в Финляндию посредством связных. Перед отправлением агентам придумывали легенду, по которой они жили в Советском Союзе. Их снабжали советскими личными документами, обычным паспортом и военным билетом[274]. По окончании курсов курсантов предупреждали о неразглашении факта учебы в разведшколе, они давали подписку о том, что курсант обязуется оказывать помощь финской разведке. Как и в других разведшколах, всем давали псевдонимы.

Агентам назначали территорию деятельности между Ленинградом и Беломорском. Перед ними ставилась задача поселиться в Советском Союзе и организовать сбор данных о перемещении войсковых частей в Ленинграде, об их численности, о военных перевозках по железным дорогам, а также о деятельности заводов по выпуску военной техники. После выполнения задания агенту обещались хорошие условия жизни в Финляндии.

Перед отправкой на территорию Советского Союза каждому агенту выдавалась военная и гражданская одежда, их снаряжали пистолетами и патронами, а также давали 3 тыс. рублей. Группа под руководством финского разведчика Кирвеса (кодовое название «Буря») переместилась 22 августа 1944 г. в Советский Союз в направлении Калевалы, но по независящим от финских разведчиков причинам задачу свою не выполнила[275]. Один из разведчиков подорвался на мине, и группа вынуждена была вернуться в Финляндию. Один из курсантов разведшколы Г. М. Ремшу по окончании войны вернулся на родину в дер. Толлорека Калевальского района КФССР, где был задержан в мае 1945 г.

Сведения, касающиеся этой школы, требуют уточнения, так как они получены в период с мая 1945 г. по 1948 г. в ходе допросов советской контрразведкой одного из разведчиков, которого финские власти передали Советскому Союзу по требованию советских властей[276].

Немецкая разведывательно-диверсионная школа в Рованиеми

Кроме финских разведшкол на Карельском фронте, в г. Рованиеми действовала немецкая разведывательно-диверсионная школа. Она была создана в феврале 1943 г. при 20-й немецкой армии, действовавшей в Финляндии. Школа находилась в 9 км от Рованиеми, в 200–300 м в сторону от дороги, идущей на Лапуа, и имела номер полевой почты 08701[277].

В школе готовили разведчиков, диверсантов и радистов, способных действовать в условиях севера. Всего в школе обучались 52 курсанта. Первыми 20 февраля 1943 г. прибыли девять диверсантов, обучавшихся в диверсионной подготовительной школе в латвийском местечке Вяцати. Комплектовалась школа в основном агентами, уже прошедшими обучение в разведывательных и диверсионных школах Вяцати и Вихула (Латвия, Эстония)[278].

В школе агенты были разбиты на пять групп: ленинградскую, петрозаводскую, кандалакшскую, мурманскую и архангельскую. Такая разбивка производилась для лучшей подготовки агентов к действиям на определенном участке фронта. Каждая группа состояла из четырех-восьми агентов и проходила подготовку самостоятельно. Срок обучения — один-три месяца.

Зимой все диверсанты усиленно занимались лыжной подготовкой. До направления агентов в тыл Советской Армии они проверялись на боевой работе по разведке переднего края советской обороны и захвату «языков». После такой проверки агенты считались надежными и пригодными для работы в тылу Красной Армии[279].

Выброска агентов производилась самолетами и пешим порядком в ближний и глубокий тыл Карельского и Ленинградского фронтов[280].

Из вышеизложенного следует, что основная нагрузка по подготовке и заброске агентуры ложилась на Петрозаводскую и Рованиемскую разведшколы, остальные разведшколы просуществовали недолго и существенной роли в тайной войне на Карельском фронте не сыграли.

3.2. Подбор и подготовка курсантов, основные направления деятельности финских разведывательно-диверсионных школ

Обратимся к задачам разведшкол, их сферам деятельности и другим особенностям.

Разведывательные задачи. Задачи ставил разведывательный отдел Главной ставки. Для всех разведшкол приоритетной задачей было ведение разведки, редко — диверсий. Диверсиями занимались 4-й разведывательно-диверсионный батальон военной разведки и курсанты немецкой разведывательно-диверсионной школы в г. Рованиеми.

Перед агентурой ставились следующие основные задачи: сбор сведений военного характера и данных о состоянии промышленных предприятий, работающих на оборону, а также о железнодорожном, шоссейном и водном транспорте и путях; сбор данных о политико-моральном состоянии Красной Армии и советского населения и др.[281]

На выполнение задания разведчикам давали срок 12–14 дней, в отдельных случаях срок выполнения задания увеличивался до месяца. По истечении указанного срока разведчик должен возвращаться обратно, даже если задание выполнено на 5 % или вовсе не выполнено[282].

Существенной особенностью было то, что никому из разведчиков ни в одной школе финской разведки не давались явки для встреч с финской агентурой в тылу РККА[283]. Это свидетельствует о том, что финская разведка не имела агентуры из числа советских граждан, проживавших в тыловых районах СССР.

География деятельности финских разведшкол. Объектами разведывательных интересов Петрозаводской разведшколы были Беломорск, Сегежа, Пудож, Ленинградская, Мурманская и Архангельская области[284].

Рованиемская разведшкола производила заброску разведчиков в прифронтовые северные районы КФССР, Мурманскую и реже Архангельскую области[285].

Суомуссальмская разведшкола предполагала осуществлять заброску агентуры в ближний тыл Карельского фронта на участке Ухта — Кестеньга[286].

Медвежьегорская разведшкола вела заброску агентуры на Медвежьегорском направлении, на участке 32-й армии[287]. Специфической чертой этой школы являлось то, что она ставила курсантам задачу внедриться в действующую армию, добиться продвижения по службе, что способствовало бы сбору разведданных. Советская контрразведка вполне обоснованно предполагала также, что перед Медвежьегорской разведшколой стаяла задача по внедрению в агентурный аппарат наших разведывательных и контрразведывательных органов, с целью сбора данных о деятельности советских спецслужб[288].

Подбор курсантов. Все разведывательные школы финской разведки комплектовались исключительно советскими военнопленными. При этом финская разведка при подборе курсантов в разведшколу в основном использовала крайне тяжелое и зависимое положение советских военнопленных, хотя, надо признать, были и добровольцы. Учеба в разведшколе и дальнейшая заброска в тыл РККА были одним из способов выживания в условиях войны, а также способом вернуться на родину и передать военному командованию информацию о деятельности разведшкол.

В разведшколах были представлены все регионы СССР, несколько курсантов было родом из Карелии. Так, Смирнов был родом из Петрозаводска, Щукин, Бородулин и Сахаров — уроженцы Пудожского и Медвежьегорского районов[289]. Возраст курсантов был от 19 до 50 лет, на первоначальном этапе войны (1941–1942 гг.) они подбирались из числа рядового и сержантского состава[290]. С 1943 г. начали привлекать пленных советских офицеров. Предпочтение отдавалось лицам, которые были обижены советской властью. Многие имели судимости, были даже просто уголовные элементы. Так, Кондратьев за воровство и хулиганство был исключен из школы[291]. Идейных противников советской власти было немного. У всех было хорошее здоровье.

Национальность курсантов роли не играла, финно-угорский фактор отсутствовал. Представляет интерес национальный состав первого набора Петрозаводской разведшколы: русские — 8, финны — 2, евреи — 2, осетин — 1[292]. В целом в разведшколе преобладали лица славянской национальности[293].

В период обучения курсанты систематически подвергались идеологической обработке. Как правило, еженедельно проводился лекционный обзор военных действий на советско-германском фронте, а также событий в Америке. Лекции носили антисоветский характер. Много говорилось об успехах германских и финских войск, внушалась уверенность в скорой и неизбежной победе германских войск и поражении Советского Союза. Курсанты регулярно снабжались периодической печатью, в частности фашистской газетой «Северное слово», выходившей на русском языке. Проводились громкие читки отдельных статей, напечатанных в этой газете. Демонстрировались кинофильмы, восхваляющие «непобедимость» германской и финской армий[294]. Кроме того, в 1942 г. специально для курсантов Петрозаводской разведшколы издавали журнал «За новую Русь»[295].

Курсанты давали подписку о сотрудничестве с финской разведкой, в которой содержалось обязательство работать в военной разведке в пользу финского государства против Советского Союза до полного его разгрома, соблюдать конспирацию, не интересоваться делами финской разведки, не выявлять его начальствующего состава, не искать связи с гражданским и военным населением, не устанавливать фамилии и остальные биографические данные коллег. В заключение обязательства говорилось: «В случае невыполнения данного обязательства приговариваюсь к расстрелу». Подписка печаталась на пишущей машинке, на русском языке и подписывалась кличкой, например Жуков, а в скобках раскрывалась настоящая фамилия агента[296].

Программа учебы. Агентуру во всех школах финской разведки готовили по двум направлениям: разведчики и разведчики-радисты, при этом их обучение было совместным. Срок подготовки был разным — от двух до восьми месяцев[297]. На занятиях изучали радиодело, шифровальное и подрывное дело, топографию, способы ведения разведки, стрелковую и строевую подготовку, структуру Красной Армии и ее вооружение, органы НКВД. Теоретическую часть проходили в классах, практические занятия проводились в поле[298].

Способы заброски агентуры. Агентура перебрасывалась в тыл группами из двух-трех человек с рацией, соответствующими документами и легендами. Способы заброски были разными и зависели от места дислокации разведшколы. Разведчики Петрозаводской разведшколы забрасывались в тыл противника воздушным путем, редко водным или сухопутным[299]. Суомуссалминская школа забрасывала своих агентов только воздушным путем[300]. Рованиемская разведшкола направляла агентуру в тыл Красной Армии пешим порядком через линию фронта в сопровождении группы финских солдат-разведчиков[301]. Медвежьегорская разведшкола забрасывала агентуру в советский тыл через линию фронта пешим порядком под видом бежавших из финского лагеря военнопленных[302].

Снаряжение. Агентура забрасывалась в тыл РККА под видом военнослужащих — бойцов или командиров Красной Армии, с фиктивными документами. Поэтому при экипировке разведчиков прежде всего предусматривалось, чтобы по своему внешнему виду они не отличались от советских военнослужащих. Все одевались в форму, принятую в Красной Армии, с соответствующими знаками отличия. Кроме того, агенты снабжались оружием, положенным по табелю соответствующих воинских категорий, часами советского или иностранного производства, компасами, советскими деньгами и продуктами питания — сухим пайком на период выполнения задания. Продукты питания были, как правило, финского или немецкого производства и это зачастую подводило агентов[303].

Крупные суммы советских денег давались для выдачи вознаграждения советским гражданам, которых разведчикам удастся привлечь для шпионской работы в пользу Финляндии, а также на личные расходы, связанные с приобретением продуктов питания и уплату за место ночлега[304].

Способы связи. Для связи с разведшколой финская разведка отрабатывала два способа связи. Прежде всего, личное возвращение агента через линию фронта в расположение финских частей с собранными разведсведениями. Наряду с личным возвращением финская разведка широко использовала радиосвязь. Каждая агентурная пара получала рацию, в большинстве случаев советского производства типа «Север», отрабатывались позывные и время связи[305].

3.3. Разведывательно-диверсионная деятельность отрядов финской дальней разведки (4-го разведбатальона) (1941–1944)

Накануне вступления Финляндии в войну с Советским Союзом на стороне Германии 17 июня 1941 г. прошла реорганизация органов финской военной разведки. Было создано отделение разведки Главного штаба вооруженных сил Финляндии. Его начальником оставался полковник Ларс Меландер, которого 27 апреля 1942 г. сменил полковник Аладар Паасонен. В структуру отделения разведки входил отдел разведки, который в 1941 г., в начале войны против СССР, возглавлял полковник Юрье Пеюхенена, 28 сентября 1942 г. его сменил полковник Каарло Сомерто, а в конце войны, 27 июня 1944 г., на эту должность был назначен подполковник Рейно Халламаа[306]. В составе отделения разведки на базе ее подотделов были созданы четыре отряда дальней финской разведки: в Лаппеенранте — 1-й отряд Вяхнияйнена (зона действия — Карельский перешеек), в Йоэнсуу — 2-й отряд Куйсманена (зона действия — Петрозаводское и Медвежьегорское направления), в Каяни — 3-й отряд Марттина (Ребольское, Ругозерское и Ухтинское направления), в Рованиеми — 4-й отряд Паатсало (зона действия — Мурманское, Кандалакшское и Кестеньгское направления).

За две недели до вступления Финляндии в войну против СССР, летом 1941 г., перед всеми отрядами дальней разведки была поставлена задача провести разведку местности по тем направлениям, по которым предполагалось наступление финских войск: получить информацию по дорогам и мостам, по возможности взять в плен военнослужащих Красной Армии, чтобы определить готовность войск противника. По мере наступления финских войск (конец июня — июль 1941 г.) задачи отрядов дальней разведки существенно менялись. Теперь они должны были мешать отступлению войск Красной Армии, устраивать диверсии в ее тылу: разрушать мосты, устраивать подрыв на дорогах (особенно железных), обрывать связь противника[307].

Отряды были самостоятельны в своих решениях до 1 июля 1943 г., пока не был основан 4-й отдельный батальон (в российских архивных документах этот батальон именуется 4-м отдельным разведывательно-диверсионным батальоном). Командиром батальона был назначен майор Мартти Харола, затем его сменил майор Ханнес Вехнияйнен, в конце войны батальоном командовал подполковник Йохан Совио. Отряды дальней разведки были преобразованы в роты 4-го отдельного батальона: отряд Вехнияйнена стал 1-й ротой, отряд Куйсманена — 2-й, отряд Марттина — 3-й, отряда Паатсало — 4-й ротой. У всех рот имелись опорные пункты со снабжением и связью в разных частях Финляндии, а некоторые (2-я рота) находились на оккупированных советских территориях недалеко от линии фронта. В каждой роте насчитывалось по 156 человек, из которых 36 человек — офицеры, унтер-офицеры и солдаты, непосредственно осуществлявшие дальнюю разведку в советском тылу[308].

Можно выделить, на наш взгляд, две основные причины создания на базе отрядов дальней разведки разведрот и подчинение их 4-му особому разведывательному батальону:

1) изменения на советско-германском фронте после Сталинградской и особенно Курской битвы поставили перед Финляндией вопрос о том, сможет ли она успешно завершить войну против СССР в союзе с Германией. Необходимо было надеяться, прежде всего, на собственные силы. Это повлекло структурные изменения в финской разведке с целью повышения результативности ее действий. Цель реорганизации состояла в создании единой структуры управления дальней финской разведкой в советском тылу. Теперь задачи финским дальним разведчикам, которые подчинялись штабу 4-го разведбатальона, шли непосредственно от Главного штаба вооруженных сил Финляндии;

2) следует признать, что отдача от финских разведывательных школ была крайне низкой. Отсутствие подготовленных специалистов-преподавателей в разведшколах повлияло не только на качество их деятельности, но и на само функционирование школ. Можно говорить, что по этим причинам были закрыты Суомуссалмская разведшкола, Петрозаводские разведшколы № 2 и 3, не давала должной отдачи Медвежьегорская разведшкола военной полиции. Агентура, которую готовили в разведывательных школах, не внушала доверия финскому военному командованию. В то же время разведывательные роты показывали результаты, которые устраивали военное руководство страны. Они были мобильны, профессионально подготовлены, пользовались доверием у военных, были способны вести разведку и совершать диверсии как в ближнем, так и в дальнем советском тылу.

Что касается снабжения продуктами и снаряжением, то отряды дальней разведки первоначально получали все необходимое от ближайших войсковых частей финской армии. Но после образования 4-го отдельного батальона за это уже централизованно отвечало командование батальона. Вместе с Главным штабом оно определяло набор продуктов для дальних разведчиков, который в ротах дополняли своими видами довольствия. Обычно группа или отряд дальней разведки брали с собой недельную норму продуктов[309].

Отряды дальней финской разведки доставлялись в советский тыл следующими способами: воздушным путем с заброской разведчиков на парашютах; воздушным путем на гидросамолетах с приводнением на озерах и реках и последующей высадкой десанта; водным путем — доставка до берега на катерах и лодках; пешим порядком — переход линии фронта пешком (зимой на лыжах).

Разведывательные подразделения 4-го отдельного разведбатальона финской военной разведки комплектовались из числа солдат финской армии, членов шюцкора, а также перебежчиков — бывших советских военнослужащих, добровольно перешедших в годы войны на сторону финнов. Все они проходили тщательную проверку на преданность Финляндии.

В начальный период войны между Финляндией и СССР основная территория деятельности разведотдела Марттина находилась в направлении Ругозера и Ухты, однако постепенно территория расширилась так, что стала простираться от северной части Сегозера до Кестеньги. Отдел вел разведку на направлении, по которому позднее вел наступление командующий 14-го дивизиона полковник Эркки Рааппана. Наступление началось 4 июля, и в течение пяти дней финские войска продвигались к линии Кимасозеро — Реболы — Лендеры. Ругозеро удалось оккупировать после тяжелых боев 11 сентября. Начиная с середины сентября 1941 г. линия фронта установилась в восточной части Ругозера. Продвижение 3-го финского корпуса завершилось в начале сентября 1941 г.: на юге рядом с Ухтой, на севере — в восточной части Кестеньги[310].

Важно отметить, что агентурная разведка отдела Марттина усилила свою разведывательную деятельность еще до начала войны. Первая разведгруппа отдела Марттина была направлена на советскую территорию (в пос. Реболы) 15 июня 1941 г., еще до вступления Финляндии в войну против СССР. Другая группа, отправленная днем позже, вела разведку и учет транспорта на дороге Реболы — Ругозеро. Территория деятельности 3-го и 4-го разведотрядов, руководимых младшим сержантом Антти Ворхо, неизвестна. В соответствии с соглашением между финской Ставкой главнокомандующего и командованием немецкой армии «Норвегия» отдел Марттина отправил 22 июня 1941 г. чрезвычайно большой (16 человек) диверсионный отряд на немецком самолете в Конъярви — восточную часть Выгозера. Главные задачи разведывательно-диверсионного отряда были следующие: перерезать Кировскую железную дорогу, выполнять разведывательные задания, подорвать шлюзы ББК им. Сталина.

По словам Паули Савинайнена, входившего в этот отряд, уничтожением шлюзов хотели вызвать наводнение, которое бы приостановило сообщение по каналу, так как строительство новых шлюзов требовало времени. В начале августа 1941 г. Марттина отправил в советский тыл первый разведотряд на финском самолете[311]. Начиная с августа 1941 г. перед разведотрядами Марттина ставилась задача препятствовать нормальному движению на Кировской железной дороге.

Севернее территории деятельности разведотрядов отдела Марттина была зона ответственности разведотдела Паатсало, базировавшегося в Рованиеми. В направлении Салла и далее на Кандалакшу вели наступление 36-й немецкий горный корпус и подчиненный ему 6-й финский дивизион. Разведгруппа отдела Паатсало, состоявшая из 10 человек, вела разведку на данном направлении. В первой половине июля 1941 г. эта группа была разделена на две разведгруппы, в каждой из которых было по пять человек. После отступления советских войск 11 июля 1941 г. из Салла разведгруппы пытались, в соответствии с приказом, продолжать отслеживать движение советских войск. При этом они проводили минирование дорог, по которым отступали советские войска. Так, разведотряд, отправленный 10 августа 1941 г. к старой границе, вел наблюдение за сообщением на железной дороге в Салла и до отправки в обратный путь заминировал три объекта на железной дороге. Разведотряд, отправленный во второй половине августа 1941 г., вел наблюдение за территорией в местечке Ристикент (расположено на р. Туломе в Мурманской области), где велись работы по укреплению линии обороны советских войск. Немецко-финское наступление было остановлено в середине августа 1941 г. у оборонительных линий рядом с р. Войтайоки. Разведотряд Паатсало, отправленный 22 августа 1941 г., выяснил, что железная дорога, которая вела от станции в Ниска (северная часть Кандалакши) к приисковому участку Ковдора, не эксплуатировалась, а шахта не работала[312].

Наступление финских войск на Карельском фронте было остановлено в декабре 1941 г., и война между Финляндией и СССР приняла позиционный характер, продолжавшийся до июня 1944 г., когда наступление Красной Армии началось по всему фронту. Позиционная война поставила новые задачи перед финской дальней разведкой. В 1942–1944 гг. все роты 4-го разведбатальона направляли в тыл Красной Армии разведывательно-диверсионные группы и отряды (от восьми до 100 человек), перед которыми ставились определенные задачи: сбор информации путем визуального наблюдения за шоссейными и железными дорогами, фотосъемка военных объектов, получение сведений о фортификационных сооружениях, фиксация передвижения частей Красной Армии и войск НКВД; захват пленных, проведение диверсионных и террористических актов. Особый интерес для финской разведки представляла Кировская железная дорога. Радисты разведывательных групп поддерживали связь со штабом с помощью портативных радиостанций.

Э. Эльфвенгрен, М. Косонен и Э. Лайдинен в монографии «В тылу противника. Финская разведка в Восточной Карелии в 1939–1944 гг.» пишут: «Радисты отрядов дальней разведки были специалистами высокого класса в своей области, обладали хорошей физической формой и психикой. Радист сразу же отправлял полученные сведения домой и получал оттуда директивы. Радист также отправлял в эфир заявки на продовольствие и разные необходимые предметы, а также заказывал самолет для вывоза раненых и больных разведчиков или всего отряда. Радисты, хорошо справлявшиеся со своей работой, имели большой спрос среди отрядов дальней разведки. Например, с апреля 1942 г. в отделе Паатсало успешно работал радист Эйно Сайлу, капрал по званию, который в период позиционной войны совершил 15 походов в советский тыл»[313].

Финское военное командование, помимо информации, полученной непосредственно от разведчиков с помощью наблюдений, получало ее также из тех документов, которые разведчики приносили с собой после возвращения на базы дислокации из советского тыла, и допросов доставленных ими пленных.

Хотя на Карельском фронте в силу природных и географических условий не было сплошной линии фронта, в период позиционной войны 1942–1944 гг. финским разведывательно-диверсионным отрядам и группам стало значительно сложнее пересекать ее пешим порядком или зимой на лыжах. Происходило укрепление советской обороны, на базе Управления Пограничных войск НКВД Карело-Финского округа 30 ноября 1941 г. было сформировано Управление войск НКВД по охране тыла Карельского фронта. Одной из главных задач этого управления стала борьба со шпионажем противника, финскими и немецкими десантными и диверсионными группами.

В этой связи руководство финской военной разведки с 1942 г. сделало упор в заброске диверсантов в советский тыл посредством самолетов, в том числе и гидросамолетов. С одной стороны, это ускоряло доставку разведывательно-диверсионных групп в советский тыл, с другой стороны, сокращало число потерь среди финских разведчиков.

Э. Эльфвенгрен, М. Косонен и Э. Лайдинен в монографии «В тылу противника. Финская разведка в Восточной Карелии в 1939–1944 гг.» приводят таблицу с общими данными по транспортировке воздушным путем дальних финских разведчиков в 1941–1944 гг.[314]

Транспортировка отрядов финской дальней разведки (1941–1944)

Разведотряд Хювонена стал первым отрядом из отдела Вехнияйнена, который доставили в советский тыл на самолете. В докладе отряда о транспортировке говорилось следующее: «Как доставка отряда до места, так и его вывоз с территории деятельности прошли очень успешно. Об этом можно говорить только хорошее. Стоит надеяться, что так будет проходить чаще. Это бережет силы разведчиков, ускоряет сам поход и устраняет опасности, которые таят в себе пересечение линий, а также трудности, связанные с этим»[315].

С наступлением весны 1942 г. и вскрытием озер при переброске финских разведчиков на советскую территорию более активно стали использовать гидросамолеты. Во многих отчетах финских диверсионных отрядов, которые они составляли после возвращения на свои базы, говорилось о том, что использование самолетов давало им чувство безопасности. Например, в случае ранения или неудачного выполнения задания вернуться обратно на самолете можно было как одному человеку, так и всему отряду. Когда заканчивалась еда, не надо было искать ее в находившихся поблизости деревнях, что могло привести к раскрытию отряда. Таким образом, финские разведчики прибывали в глубокий советский тыл на выполнение заданий не измотанные многодневными пешими переходами. Многие вопросы, связанные с обеспечением финских разведывательно-диверсионных отрядов и групп всем необходимым, могли решаться с помощью самолетов[316].

В период позиционной войны (декабрь 1941 — июнь 1944 г.) одна из главных задач, стоящих перед 4-м отдельным разведбатальоном и его ротами, заключалась в выведении из строя Кировской железной дороги. И в этом плане следует отметить как некоторые успехи финских дальних разведчиков (подрыв участков железной дороги), так и неудачи, связанные с военным отпором как со стороны армейских подразделений, так и войск по охране тыла Карельского фронта.

Так, в начале декабря 1943 г. перед разведотрядом Илмари Хонканена из 3-й роты 4-го разведывательного батальона была поставлена задача подрыва Кировской железной дороги в районе ст. Майгуба. 6 декабря 1943 г. разведотряд проводил минирование в южной части этой станции. Однако минирование было прервано в связи с появлением охраны дороги. Финским разведчикам удалось с помощью красного фонаря остановить поезд, который шел из южной части Медвежьегорска. Паровоз вел за собой 42 вагона. Состав остановился рядом с заминированным участком. Диверсанты обстреляли поезд всеми видами вооружения. В это время фенрик Суло Уйтто закончил заряжать взрывное устройство, установил под последним вагоном 20-килограммовый тротиловый снаряд и взорвал его. Когда подрыв паровоза был установлен, разведотряд покинул место в западном направлении. Скорость езды на лыжах у диверсантов была такой высокой, что преследователи не могли догнать финских разведчиков[317].

Но так было не всегда. В декабре 1941 г. разведывательно-диверсионная группа 3-й разведроты 4-го разведбатальона в составе 17 человек под командованием лейтенанта Корхонена совершила выход в тыл Красной Армии на Ругозерском направлении с задачей совершить подрыв полотна Кировской железной дороги на участке севернее ст. Кочкома и пустить под откос воинский железнодорожный эшелон. Не доходя примерно 8 км до железной дороги, разведгруппа попала на минированную лыжню, и два человека выбыли из строя. Группа вернулась обратно, не выполнив задания[318]. В феврале 1942 г. разведгруппа этой же роты в составе 15 человек (командир лейтенант Корхонен) вышла в тыл Красной Армии с задачей разведать наличие советских частей в районе ст. Кочкома. Группа, передвигавшаяся на лыжах, встретила на своем пути финскую разведывательную группу под командованием майора Маевского из 1-го батальона 10-го пехотного полка, возвращавшуюся с задания и собравшую разведывательную информацию о наличии частей Красной Армии в районе ст. Кочкома. Так как задание разведывательных групп было одинаковым и оно было выполнено, группа лейтенанта Корхонена возвратилась обратно[319].

В марте 1942 г. разведгруппа 3-й роты 4-го отдельного разведывательного батальона в количестве 15 человек (командир лейтенант Корхонен) получила задание разведать обстановку в районе дороги Лехта — Тунгуда, установить состояние дорожного полотна, интенсивность движения, наличие оборонных сооружений, а также захватить советского пленного. Передвигаясь на лыжах, финская разведгруппа встретила советское подразделение и возвратилась обратно, не выполнив задания[320].

Говоря о действиях финских разведывательно-диверсионных групп и отрядов во время позиционной войны на Карельском фронте (декабрь 1941 — июнь 1944 г.), следует подчеркнуть, что наибольший резонанс, как по одну, так и по другую линию фронта, вызвали действия финской диверсионной группы в феврале 1942 г. по атаке тылового гарнизона Медвежьегорской оперативной группы войск Красной Армии, расположенного в пос. Петровский Ям. Финская сторона высоко оценила результаты этого рейда. Однако о том, что в ходе нападения наряду с некоторыми военными объектами финскими диверсантами был уничтожен полевой подвижный госпиталь № 2212, погибли врачи, медсестры, раненые, ни в военный период, ни в настоящее время в Финляндии стараются не вспоминать. Эта трагическая страница тайной войны на Карельском фронте на базе анализа уникальных документов из российских архивов нашла свое освещение в книге П. Ю. Репникова «Петровский Ям. Запланированная трагедия», изданной в 2012 г.[321] До сих пор вопросы о событиях февраля 1942 г. в пос. Петровский Ям остаются предметом острых дискуссий между российскими и финляндскими историками.

В январе 1942 г. в район с. Пудож (расположено в 25 км от восточного берега Онежского озера) была направлена диверсионная группа дальней разведки под командованием лейтенанта Илмари Хонканена из подразделения Марттина (Каянское отделение финской военной разведки) с задачей провести разведку в тылу Медвежьегорской оперативной группы войск и доставить пленного. Группа выполнила задание, недалеко от Пудожа устроила засаду, атаковала отдельную машину, убив водителя, двух красноармейцев, находившихся в кузове, и захватила в плен старшину одного из подразделений Медвежьегорской оперативной группы Красной Армии. Пленного переправили через линию фронта, доставили в Петрозаводск, где он был допрошен. На основе показаний допроса пленного, а также данных воздушной разведки в разведотделе финской Ставки решили, что в пос. Петровский Ям находится крупная база снабжения Карельского фронта[322]. Однако данные финской разведки были неточными. Крупная фронтовая база располагалась в г. Сегеже и снабжала как Масельскую, так и Медвежьегорскую оперативные группы[323].

Проведение операции по разгрому фронтовой базы и гарнизона в пос. Петровский Ям первоначально возлагалось на разведывательное подразделение Марттина. Но одному этому подразделению выполнить столь объемную задачу было сложно. Поэтому был сформирован сводный диверсионный отряд из ста человек под командованием лейтенанта Илмари Хонканена, в который вошли 17 человек из подразделения Марттина, 35 — из подразделения Куйсманена и 48 — из 1-й егерской бригады генерал-майора Лагуса (дислоцировавшейся в Медвежьегорске)[324]. Отряд был разделен на шесть групп по количеству объектов нападения, одним из которых был госпитальный городок.

П. Ю. Репников отмечает, что встретить организованное сопротивление на территории госпитального городка не ожидалось, тем не менее для его уничтожения была запланирована самая сильная группа самого И. Хонканена, но, ввиду того что Хонканен осуществлял общее руководство всем отрядом, командиром этой группы был назначен старший сержант П. Луккари. Очевидно, расчет был на то, что диверсанты, привыкшие выполнять любые приказы, не станут рассуждать, когда окажутся один на один с медсестрами и ранеными госпиталя. Согласно представлению к награде И. Хонканена, он пользовался у своих людей полным доверием, и они были готовы слепо следовать за ним на самые опасные и сложные задания[325].

Отряд финских диверсантов скрытно перешел линию охранения на Ругозерском направлении 9 февраля 1942 г. и вышел к пос. Петровский Ям. Прибыв к месту проведения операции, отряд разделился на шесть групп, которые скрытно окружили советский гарнизон и стали дожидаться наступления ночи, когда основная часть советских военнослужащих уснет. Каждая диверсионная группа имела свою задачу: уничтожение продовольственного склада, автомобилей на стоянке, жилых построек, помещений госпиталя. В ночь с 11 на 12 февраля, сняв бесшумно часовых, диверсионные группы приблизились к зданиям — объектам нападения и ожидали сигнала к атаке. Но именно в это время была обнаружена одна из финских диверсионных групп в северной части гарнизона, и по ней был открыт огонь. Началась перестрелка, и Хонканену не оставалось ничего другого, как выстрелить из ракетницы, дав сигнал о начале преждевременной атаки всего диверсионного отряда[326].

Но еще до этого сигнала, заслышав звуки выстрелов, П. Луккари, не дожидаясь общего сигнала, дал своему подразделению команду на атаку. Первыми жертвами стали два часовых госпиталя, которые были расстреляны. Разделившись на мелкие группы, диверсанты стали поджигать здания по пути следования от места проникновения к двум большим корпусам, в которых располагались первое и второе отделения госпиталя. В первую очередь были атакованы общежитие красноармейцев, где находились санитары и личный состав подразделения обслуживания госпиталя, и общежитие медицинских сестер. Здания поджигались зажигательными шашками и бутылками с горючей смесью, забрасывались гранатами. Уцелевшие люди пытались спастись, выпрыгивая из окон и выбегая из дверей, но были расстреляны диверсантами из автоматов. Затем диверсанты вышли к зданиям первого и второго отделений госпиталя. В окна зданий со стороны двора были брошены гранаты и зажигательные шашки. У двух входов в первое отделение были выставлены автоматчики, которые расстреливали раненых и персонал, пытавшийся покинуть здание через дверь. Несколько диверсантов вошли в коридор первого отделения и открыли огонь по людям, находившимся внутри. Затем входы были подожжены[327].

После отхода финского диверсионного отряда из пос. Петровский Ям советской стороной было проведено расследование этой трагедии. Потери в гарнизоне, согласно донесению начальника гарнизона, составили: убитыми — 68 человек, ранеными — 32, пропавшими без вести — восемь человек. Однако в этот список не вошли девять убитых из числа раненых и больных, находившихся на излечении в госпитале. Вместе с ними безвозвратные потери гарнизона составили 85 человек, из которых 52 человека (61 %) представляли личный состав госпиталя, убитых в госпитале раненых и гражданское население[328].

Совершенно иная оценка операции в Петровском Яме была дана финской стороной. После возвращения сводного диверсионного отряда Хонканена финская Ставка дала высокую оценку действиям участников рейда и результатам нападения на гарнизон Петровский Ям. Урон для Красной Армии был признан значительным, что сорвало планировавшееся на повенецком участке фронта наступление советских войск. В связи с утратой базы снабжения прекратилось снабжение советских войск к востоку от ББК.

Одна из ведущих газет Финляндии Helsingin Sanomat 18 февраля 1942 г. вышла со статьей под заголовком «Наши диверсионные группы громят гарнизоны в глубоком тылу врага». В ней сообщалось, что диверсионный отряд прошел в тыл советских войск и уничтожил важный центр снабжения. Далее указывались потери противника из доклада Хонканена: уничтожено не менее 500 красноармейцев, 300 лошадей, 90 автомашин и 60 зданий»[329]. За столь успешную операцию командир отряда лейтенант Хонканен с учетом его прежних заслуг был представлен к высокой награде — Кресту Маннергейма.

Естественно, что ни в докладе Хонканена, ни в финской печати военного времени не упоминалось об уничтожении госпиталя, убийстве врачей, медсестер, раненых и больных, находившихся под защитой Женевской конвенции 1929 г. «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях». Да и российские архивные документы свидетельствуют, что успехи диверсионного отряда И. Хонканена сильно преувеличены. Утверждения финнов о том, что с уничтожением крупной тыловой базы Карельского фронта прекратилось снабжение советских войск к востоку от ББК, что в свою очередь привело к срыву планировавшегося на повенецком участке фронта наступления, не имеют под собой оснований.

В финляндской историографии до сих пор ставится под сомнение сам факт уничтожения финскими диверсантами военного госпиталя в пос. Петровский Ям. Более того, некоторые финские историки утверждают, что террор, который вели русские диверсионные отряды, значительно превосходил аналогичные действия финских диверсионных отрядов. Так, финский историк Тимо Вихавайнен в книге «Сталин и финны» пишет: «В конечном итоге финны вышли из войны (имеется в виду война 1941–1944 гг. — С. В.) с минимальным моральным ущербом, как нация они не замарали себя больше, чем обычно бывает в таких случаях. Нет данных о широкомасштабных варварских акциях финнов против беззащитных людей. Среди русских ходили слухи о том, что финский разведывательный отряд уничтожил военный госпиталь. Если это действительно имело место, то это действительно прискорбно. Но как бы то ни было, если сравнить этот случай с тем террором, который вели русские диверсионные отряды, которые на сталинском жаргоне назывались партизанами, то следует признать, что в этом соревновании финны проиграли»[330]. Приведенный выше материал о трагедии в пос. Петровский Ям опровергает эти утверждения.

Во время позиционной войны (декабрь 1941 — июнь 1944 г.) отряды финской дальней разведки активно сотрудничали с немецкой разведкой, проводя совместные операции. Об этом будет сказано ниже в специальном разделе данной монографии.

С началом наступления советских войск на Карельском фронте летом 1944 г. менялись и задачи дальней финской разведки. С одной стороны, необходимо было выявлять пути подвоза воинских частей и вооружения на основных направлениях наступления советских войск; с другой — минировать железные и шоссейные дороги, мосты, осуществлять диверсионные акты, максимально затрудняя продвижение советских войск вперед.

По данным Э. Эльфвенгрена, М. Косонена и Э. Лайдинена, которые они приводят в книге «В тылу противника. Финская разведка в Восточной Карелии в 1939–1944 гг.», роты 4-го отдельного батальона совершили во время войны 1941–1944 гг. почти 300 походов, которые составили по длине в общей сложности 13 200 км и по времени заняли 873 суток. В батальоне служило 622 дальних разведчика. Главный костяк составляли примерно 120 солдат, у которых за плечами было по нескольку походов в советский тыл. Потери батальона за 1941–1944 гг. составили 83–86 погибших[331].

Финские разведывательно-диверсионные группы находились в советском тылу вплоть до прекращения военных действий между СССР и Финляндией, которое было объявлено 4 сентября 1944 г. В этот момент разведотряд под командованием фельдфебеля Онни Мяттянена вел наблюдение за дорожным сообщением на дороге Медвежьегорск — Кондопога. На следующий день его забрали на самолете в Пялкъярви (Пуйккола). Судьба разведотряда фельдфебеля Микко Пелля сложилась менее удачно. Отряд находился в южной части Сегозера, в 200 км от своих линий, когда пришло известие о прекращении военных действий. Разведчики Пелля отправились в путь в направлении Финляндии и добрались до своих войск только 12 сентября 1944 г. Это был последний из почти 300 походов в тыл советских войск отрядов финской дальней разведки в войне 1941–1944 гг.[332]

3.4. 2-я рота 4-го отдельного разведывательного батальона (Косалмский разведывательный пункт; отряд майора Куйсманена) (1942–1944)

Особая роль в тайной деятельности финских спецслужб в Карелии в период войны отводилась 2-й разведывательной роте 4-го особого разведбатальона под командованием Инто Куйсманена, или отряду майора Куйсманена. Э. П. Лайдинен объясняет это рядом причин:

1) это связано с тем, что в период войны 1941–1944 гг. на территории оккупированной Карелии в полном составе находился только одна разведывательная рота финской разведки — это рота майора И. Куйсманена. Рота находилась на передовой линии военных действий. Остальные разведывательные роты финской разведки находились в финском тылу и даже на территории Финляндии;

2) ее пыталось использовать в стратегических целях Верховное командование нацистской Германии, при этом финское высшее командование этому не сопротивлялось, если не сказать больше, оказывало содействие;

3) деятельность 2-й разведывательной роты во многом схожа с деятельностью других разведывательных рот финской разведки (задачи, структура, личный состав и т. д.). Отличие заключалось только в местах дислокации, объектах, подлежащих разведке, и масштабах разведывательной деятельности[333].

В силу этих причин карельская контрразведка придавала большое значение изучению и разработке указанной роты, выявлению личного состава, района разведывательных действий роты, форм и методов ведения разведки для выработки соответствующих контрмер.

Систематическое изучение деятельности финских спецслужб в период войны и особенно в послевоенный период позволило карельской контрразведке собрать достаточное количество материалов по разведывательной роте майора И. Куйсманена. В карельских архивных материалах эта рота значится под разными названиями: «Косалмский разведывательный пункт», «Косалмский разведпункт. 2-я рота 4-го разведбатальона», «отряд майора Куйсманена» (по фамилии командира разведпункта), «разведывательно-диверсионный отряд майора Куйсманена», а также как «Косалмская разведывательная школа. Командир майор Куйсманен» (полевая почта — 1 КПК 9453)[334]. Мы будем использовать название «2-я рота 4-го разведывательного батальона финской разведки, или отряд Куйсманена».

По мере продвижения финских войск вглубь советской территории в 1941 г. происходило передвижение и 2-й разведывательной роты 4-го отдельного разведбатальона. После оккупации Петрозаводска она переехала сначала в столицу Карелии, а затем, в апреле 1942 г., разместилась в местечке Косалма (Петровский, позже Прионежский район Карелии)[335].

По мнению Э. П. Лайдинена, причин передислокации 2-й разведывательной роты в Косалму было, по крайней мере, две: во-первых, в начале 1942 г. стали формировать Петрозаводскую разведывательную школу, а помещений для двух разведывательных структур катастрофически не хватало; во-вторых, обеспечение вопросов конспирации: Косалма находилась в 35 км от Петрозаводска, достаточно далеко от основных дорог, в безлюдном и глухом месте, и что было важно, там были необходимые помещения для размещения роты — в хорошем состоянии сохранился комплекс зданий Дома отдыха правительства КФССР, который располагался на берегу оз. Укшезера[336].

Анализ российских архивных документов дает основание полагать, что в Косалме разведывательная рота Куйсманена была переведена и начала действовать не позже 11 апреля 1942 г. Именно тогда в роте были проведены первые назначения на должности.

В составе отряда числился заместитель военной разведки майор М. Й. Котилайнен (с 11 апреля 1942 г. до августа 1944 г.) и начальник Петрозаводской разведывательной школы майор Р. Раски (с 11 апреля по 25 июня 1942 года)[337]. Вероятно, майор Котилайнен был куратором указанной роты со стороны руководства военной разведки Финляндии, а майор Раски числился в штате отряда в период формирования Петрозаводской разведывательной школы, начальником которой он затем и стал.

В июле 1943 г. заместителем Куйсманена был назначен опытный разведчик капитан Владимир Мармо, который служил в отряде с 29 сентября 1942 г. руководителем разведывательных групп. До этого он работал в Петрозаводской разведшколе[338]. Опытными разведчиками были и другие офицеры роты, например Ласси Колехмайнен, Матти Райпала, Оссиан Рафаэль Холлмен, Пентти Юппала и другие, они неоднократно ходили в советский тыл[339]. По данным финансовых документов, ведомостей на получение зарплаты финской разведки, всего со дня создания роты (11 апреля 1942 г.) и до ее расформирования (октябрь 1944 г.) в отряде Куйсманена проходило службу не менее 300 человек[340]. При этом следует учитывать, что состав роты достаточно часто менялся.

В российских архивах мы не найдем точных данных о количестве личного состава Косалмского разведывательного пункта. Так, М. А. Зазюля в августе 1945 г. на допросе показала, что «в м. Косалма находилось примерно 200 финских солдат…». А. А. Мохова на допросе в ноябре 1950 г. говорила, «что в отряде было около 100 человек…». По информации разведывательного отдела Управления войск НКВД по охране тыла Карельского фронта, в июне 1944 г. в Косалмском разведывательном пункте насчитывалось 130 человек[341]. И только в книге генерала Р. Хейсканена мы находим точное количество личного состава в каждой из четырех рот 4-го особого разведывательного батальона — 156 человек[342].

На первоначальном этапе существования 2-й роты (11 апреля 1942 — 25 июня 1942 г.) была большая текучка кадров, что объясняется становлением роты, притиркой коллектива. В дальнейшем в кадровом составе происходили незначительные изменения, что было связанно, главным образом, с переходом военнослужащих в другие подразделения военной разведки или воинские подразделения. В июле 1942 г. 2-я рота значительно расширилась, многие военнослужащие пришли из Военного управления Восточной Карелии, когда эвакуировались из Петрозаводска.

Первую категорию разведывательной роты, ее костяк составляли финские граждане, имевшие опыт разведывательной работы в довоенный период и в Зимнюю войну. В то же время значительную лепту в разведывательную деятельность отряда И. Куйсманена внесли и выходцы из бывшей Российской империи и СССР.

Следует отметить, что в отряде Куйсманена в разные годы проходили службу в общей сложности 62 советских военнопленных. Первая партия советских военнопленных в количестве 12 человек поступила в отряд в феврале — апреле 1942 г. Все они воевали на Карельском фронте и добровольно перешли на сторону финнов. До вступления в отряд являлись военнопленными Петрозаводского лагеря № 5. Куйсманен брал в свой отряд не всех желающих, а прежде всего тех, кто был репрессирован при советской власти. Многие из них отбывали срок заключения и ссылку в Карелии. Куйсманен считал, что эти лица пострадали от советской власти, могли быть ею недовольны и потому будут с оружием в руках воевать против нее[343].

Однако следует подчеркнуть, что число советских военнопленных не превышало 8 % от общего числа военнослужащих отряда. Наибольшее количество советских военнопленных (21), по показаниям Сташковой, было в марте 1943 г.[344] При вступлении в отряд Куйсманена никаких формальностей не было, бывшие военнопленные получали 300 финляндских марок в месяц и продукты питания по нормам финского солдата[345].

Многие военнопленные регулярно в составе разведывательных групп ходили на разведку в тыл РККА, в то же время другие после одной разведходки в советский тыл переводились на хозяйственные работы в отряде: работали прачками, банщиками и т. п.[346]

Вторую категорию составляют бывшие уроженцы Российской империи (42 человека), ставшие после переезда в Финляндию известными сотрудниками финской военной разведки и внесшие существенный вклад в безопасность финляндского государства и служившие ему верой и правдой. В их числе майор М. Котилайнен (уроженец Санкт-Петербурга), майор И. Куйсманен (родился в Сибири), капитан В. Мармо (уроженец Орла), майор Р. Раски (родился в Петроградской губернии)[347].

Третью категорию составляют финны-ингерманландцы (около 10 человек), бежавшие в 1920–1930-е гг. из СССР в Финляндию, среди них были такие известные разведчики, как Микко Пелле, Тойво Васки и др.[348]

Значительная тяжесть в обеспечение бесперебойного функционирования разведывательной роты легла на плечи женщин. В разные годы в отряде Куйсманена 26 женщин из числа финских и советских граждан работали уборщицами, прачками, поварами, канцелярскими работниками, медсестрами[349].

Вопросы дисциплины в отряде соблюдались строго, ибо от этого зависела безопасность подразделения в целом и каждого его члена в отдельности, а самое главное, зависело решение поставленных перед ротой Куйсманена боевых задач. За непослушание курсанты подвергались наказанию. Так, осенью 1943 г. за недисциплинированность и отказ выполнить приказ были отчислены из отряда и направлены в финский концлагерь № 24 четверо военнопленных: Н. Г. Парфимович (Пархимович, Порхачев), И. Сидоров, Г. П. Ушаков, фамилия четвертого неизвестна. От наказания их не спасло и то, что они неоднократно ходили в советский тыл[350].

С первых дней пребывания в Косалме в отряде были жесткие меры конспирации. Доступ посторонних лиц в часть был закрыт, контакты в первую очередь советских военнопленных с местными жителями и обслуживающим персоналом были запрещены. Так, А. А. Сташкова на допросе в НКГБ КФССР 26 апреля 1945 г. рассказала следователю А. В. Ефимову следующее: «Доступ посторонних лиц в часть был закрыт, на дорогах была выставлена вывеска о воспрещении входа в помещения Дома отдыха, и из местных жителей там никто не бывал. Нам разговаривать с находившимися в разведывательно-диверсионных группах советскими гражданами не позволяли. В июне 1942 г. меня застали при разговоре с Г. Гайнатулиным, за что я просидела в арестной будке семь дней»[351].

За дисциплину, подбор кадров и конспирацию отвечал, в первую очередь, командир отряда И. Куйсманен. Есть основания полагать, что большую помощь Куйсманену на первоначальном этапе оказывал сотрудник отдела надзора (военной контрразведки) А. Таурамо (бывший Доброумов), родившийся в дер. Импилахти и с конца 1920-х гг. проходивший службу в финской военной контрразведке. С началом войны он вместе с майором Ю. Палко ездил по лагерям советских военнопленных с целью подбора кадров в разведывательные школы. С 11 апреля по 25 июня 1942 г. Таурамо числился в штатах разведывательной роты И. Куйсманена[352]. Можно предположить, что в это время он налаживал в отряде Куйсманена контрразведывательный процесс. Как указывалось выше, именно в этот период в отряд поступили первые советские военнопленные.

Следует отметить, что подбор кадров для отряда, а также контрразведка были на высоком уровне, об этом говорит и тот факт, что из разведывательной роты не было ни одного побега, в том числе и со стороны советских военнопленных.

Определенный интерес представляет подготовка и обучение разведывательно-диверсионных групп для выполнения задания. Из показаний Сташковой: «Специальных учебных комнат не было. Занятия проходили в столовой и на улице, на них изучали стрелковое дело, радиодело, топографию, учились ходить по компасу. Часто были практические занятия на улице или в лесу. Изменники и финны занимались вместе. Занятия были все время, как до похода, так и после него»[353].

Сначала группой занимался сержант Сунемяги, он же Николай Михайлов, выступавший одновременно переводчиком. Михайлов учил обращению с оружием, взрывчатыми веществами, вел занятия по топографии. Летом 1943 г. он уехал в Петрозаводскую разведшколу, но позже вернулся обратно к Куйсманену. Лейтенант Смирнов учил, как вести себя в тылу РККА. Обучение длилось две недели[354].

Обмундирование выдавалось по сезону: зимой комбинезоны белого цвета, у части членов разведывательных групп имелась красноармейская форма. У финского старшего сержанта Ментонена в кошелке были ордена Красной Звезды и Красного Знамени. Уходя в тыл РККА, они брали с собой автоматы, гранаты, взрывчатку и радиопередатчик.

Та же Сташкова показывала, что «каждая разведывательно-диверсионная группа состояла из восьми-девяти человек, в которую обязательно входили один или два финских офицера. В тыл РККА ходили на 3–10 дней, бывали случаи, что не возвращались около месяца. Насколько мне известно, они ходили по одной группе. Одна группа возвращалась и отдыхала, а в это время выходила другая группа. В период моего пребывания в Косалме я не наблюдала случаев, чтобы в советский тыл направлялись поодиночке». М. А. Зазюля на допросе отмечала, что «финских солдат отправляли на разведку в тыл РККА на самолетах, которые находились на озере, здесь же в Косалме, обратно их примерно через две недели привозили на автомашине»[355].

9 июля 1941 г. за один день до начала основного наступления финской Карельской армии на Онежско-Ладожском перешейке диверсионная группа отряда Куйсманена совершила диверсию на железной дороге недалеко от г. Суоярви, подорвав шедший поезд. В результате железная дорога, очень важная для снабжения советских войск на данном театре военных действий, была выведена из строя на двое суток. В начале августа 1941 г. сводный диверсионный отряд, сформированный из солдат 50-го пехотного полка финской армии и отделом Куйсманена, заминировал участок Кировской железной дороги в районе ст. Ладва, но мины были устранены до взрыва. В этом же месяце диверсионный отряд под командованием Куйсманена осуществил успешный рейд на территорию Лодейного Поля. После того как один разведчик был ранен, отряд захватил грузовик и, проделав на нем путь в 60 км, вышел к своим позициям[356].

В сентябре 1941 г. разведотряд из отдела Куйсманена, возглавляемый старшиной Вильо Суокасом, уничтожил в южной части Сямозера автомобиль, в котором погибли советские военнослужащие. Благодаря документам и картам, найденным в машине, финны получили точные сведения о расположении некоторых советских войск на данной территории[357].

Когда осенью 1941 г. наступающая финская Карельская армия подошла к Масельскому перешейку, разведывательный отряд Вильо Суокаса из отдела Куйсманена получил задание провести разведку на отрезке дороги Юстиярви — Медвежьегорск, выяснить расположение оборонных объектов по обочинам дороги, а также транспортное сообщение. 10 октября 1941 г. после выполнения задания разведотряд вернулся на свою территорию. В конце ноября 1941 г. этот же отряд на лыжах проводил разведку на Масельском перешейке, но натолкнулся на 132-й полк, входивший в состав Медвежьегорской оперативной группы. По финским данным, в ходе столкновения погибли 53 советских солдата. Из финских разведчиков смертельную рану получил младший сержант Арво Варис, руководитель отряда Суокас был ранен в руку[358].

Следует отметить, что летом и осенью 1941 г. успех во многом сопутствовал диверсионному отряду Куйсманена потому, что на данном участке фронта советские войска быстро отступали.

В российских архивах, в отличие от финских, сохранилось немного материалов о разведывательной деятельности отряда Куйсманена. Но даже имеющиеся документы свидетельствуют об активной работе отряда в военный период. Так, в конце августа 1942 г. группа из 14 финских солдат под командованием фельдфебеля Суокаса была переброшена на самолете в район Беломорска для выполнения разведывательных задач. В советском тылу они находились около полутора месяцев. По рации группа передавала сведения о выявленных советских войсках. В начале сентября финские разведчики заложили 30 кг взрывчатых веществ и подорвали паровоз и несколько вагонов воинского поезда, следовавшего в сторону Архангельска[359]. После выполнения задания группа вернулась на базу.

8 сентября 1942 г. по заданию майора Куйсманена Н. Я. Кумбышев, Сироткин (старший) и С. Д. Гуменюк были направлены в район Сегежи, где в течение 10 дней наблюдали за передвижением частей РККА. Задания финские разведчики не выполнили, так как заблудились и не смогли выйти в район Сегежи, поэтому через семь дней вернулись обратно к финнам.

10 октября 1942 г. И. Г. Филь с группой разведчиков ходил в советский тыл для сбора информации о РККА[360].

Есть основания полагать, что в ночь с 11 на 12 февраля 1942 г. (в 2 часа) разведывательно-диверсионная группа отряда Куйсманена вместе с коллегами майора Марттина участвовала в нападении на советский гарнизон в Петровском Яме[361].

В процессе послевоенных допросов бывшие члены отряда Куйсманена из числа советских военнопленных рассказывали, что в течение 1942 г. несколько раз ходили на выполнение разведывательно-диверсионных заданий в тыл Красной Армии, в Сегежский и другие районы КФССР, а также в Онежский район Архангельский области[362].

За период боевых действий 1942–1944 гг. и походов в советский тыл отряд И. Куйсманена, по карельским архивным данным, понес небольшие потери: всего восемь человек. Шесть военнослужащих были убиты во время разведывательных ходок в советский тыл: Э. Койвистойнен погиб в бою 18 января 1943 г. в северной части Шотозера (Sotjarvi), Реппонен (Ребонен) и В. Солдатов погибли в бою 13 августа 1943 г. вместе с финскими солдатами в северной части оз. Шотозера, лейтенант Л. Вехнияйнен погиб в 1944 г. на участке 77-го пограничного полка Карельского фронта, капрал В. И. Ихакси и фельдфебель С. А. Кекки погибли 18 июня 1944 г. Военнослужащий М. Рюети пропал без вести 15 августа 1943 г., лейтенант К. А. Мустонен попал в плен в 1944 г.[363]

Столь незначительные потери, безусловно, связаны с руководством отряда, которое хорошо владело военной и оперативной обстановкой в районе действий. Кроме того, следует отметить высокую профессиональную подготовку командиров и личного состава и тщательную отработку разведывательного задания перед уходом разведчиков в тыл противника. Особая роль в этом принадлежит майору И. Куйсманену. Очевидцы отмечают его храбрость и некабинетный стиль руководства. В июле 1942 г. он с разведывательной группой сам ходил в тыл Красной Армии, где пробыл восемь дней. Группа вернулась в Косалму без потерь.

И. Куйсманен поддерживал контакты с местным карельским населением, особенно хорошие отношения у него сложились с жителем дер. Намоево стариком Михалкиным. Он ездил к нему в гости, а Михалкин часто приезжал в Куйсманену в Косалму и обедал с ним. Разговаривали они на карельском языке. Правда, эти встречи сыграли печальную роль в жизни Михалкина, которого после войны арестовали как агента финской разведки[364].

16 июня 1944 г., практически за неделю до начала наступления РККА в южной Карелии, финские военные власти отдали приказ о подготовке к эвакуации, последний солдат ушел из Петрозаводска утром 28 июня 1944 г., за несколько часов до вступления в город советских войск.

Российские архивы не дают точной даты отхода 2-й роты из Косалмы. Так, М. А. Зазуля на допросе 10 августа 1944 г. сообщила следователю НКВД о том, что обслуживающий персонал отряда Куйсманена отправили из Косалмы примерно 4 июня 1944 г., а весь отряд выехал раньше, неизвестно куда[365].

Поэтому можно предположить, что отряд майора Куйсманена эвакуировался из Косалмы не позднее 27 июня 1944 г. Отход был поспешным: уничтожали документы, грузили вещи. В этой спешке была допущена серьезная ошибка. При уничтожении документации не все важные документы были полностью уничтожены. В июле 1944 г. при осмотре здания, где размещался Косалмский разведывательный пункт, советскими войсками был обнаружен «Список личного состава Косалмского разведпункта» (на финском языке) по состоянию на июнь 1944 г. Всего в «Списке…» значилось 130 фамилий, однако 45 фамилий установить не удалось — страница сгорела. На основании сохранившихся документов 22 августа 1944 г. разведывательный отдел Управления войск НКВД по охране тыла Карельского фронта направил в НКГБ КФССР указанный «Список…», а также «Список бывших военнопленных Красной Армии (27 человек), сдавшихся в плен и поступивших на службу в финскую армию в Косалмский разведпункт в качестве разведчиков-диверсантов». С этого «Списка…» началось установление деятельности Косалмского разведпункта, целенаправленное выявление всего личного состава и поиск изменников[366].

Есть все основания полагать, что, уходя из Косалмы, майор Куйсманен не исключал возвращения обратно если не всего разведывательного отряда, то, по крайней мере, разведывательных групп финской разведки. С этой целью перед отходом он отдал приказ о подготовке тайника с боеприпасами и продовольствием для будущих разведывательных групп. Не вызывает сомнения, что Куйсманен готовил тайник для будущих разведгрупп, которых направят в Карелию после окончания войны, если не по приказу, то по согласованию с руководством военной разведки.

После долгих поисков тайник создали в скале примерно в 800 метрах северо-западнее здания разведывательного пункта. В тайник были заложены следующие предметы:

— два деревянных ящика взрывчатого вещества — тола. Ящики размером 20×25×30 см, с наклеенной этикеткой на финском языке: «Опасное взрывчатое вещество 2-й группы, 30 шт.»;

— ящик с патронами (2500 шт. для финского автомата, выпущены в феврале 1944 г.), ящик с гранатами и шесть противопехотных мин. Гранаты были грушевидной формы, всего их было 12 шт., к ним же в отдельной коробке из белой жести были запалы.

Кроме боеприпасов, в тайник было заложено и продовольствие:

— картонный ящик с мясными консервами (50 шт. 200-граммовых банок и три банки по 3 кг);

— пять коробок размером 25×25×80 см с индивидуальными наборами, которые находились в небольших коробках размером 11×11×12 см.

Состав индивидуального набора:

• сухари — 400 г;

• печенье — 400 г;

• сыр — 400 г;

• сахар — 400 г;

• шоколад — 2 пл. по 25 г;

• консервы — 1 б. 200 г;

• кофе — 1 п. 20 г;

• чай — 1 г;

• соль — 20 г;

• концентраты — 2 пачки;

• сухой напиток — 1 пачка;

• сигареты — 8 шт.

В большой коробке находилось пять индивидуальных пакетов. На этикетке пакета было написано «Провиант для партизана».

В картонном ящике находилось 80 пачек сигарет, в каждой пачке по 25 шт. и деревянный мундштук. Сигареты Гельсингфорсской фабрики, выпущены 2 декабря 1943 г.

Всё было накрыто толью и замаскировано мхом, продовольствие и сигареты были обернуты листами станиоли (фольгой)[367].

Этих боеприпасов и продовольствия хватило бы по крайней мере одной разведывательной группе финской разведки для выполнения задания в течение продолжительного времени в советском тылу, чтобы не входить в контакт с местным населением. Как показало время, тайник был приготовлен наспех и не мог бы долго храниться в надлежащем виде. Да и выбор места оказался ошибочным из-за оживленности передвижения населения.

После окончания войны с Финляндией в Косалме был организован Дом отдыха для инвалидов Великой Отечественной войны, и окрестности Косалмы, в том числе скалы и лес, стали излюбленным местом прогулок отдыхающих. Утром 26 мая 1945 г. один из отдыхающих в ходе прогулки примерно в 800 метрах от Дома отдыха «заметил в камнях скалы… отверстие диаметром в 30 см… около отверстия на поверхности земли пять консервных банок и объеденный (видимо, грызунами) шоколад». Предметы, хранившиеся в тайнике, «были мокрые в результате попадания туда воды».

Не позже 5 июня 1945 г. информация о найденном тайнике поступила в НКГБ КФССР, откуда в Косалму выехала оперативная группа в составе начальника Прионежского районного отделения НКГБ КФССР капитан А. В. Ефимова и ст. оперуполномоченного 2-го (контрразведывательного) отдела НКГБ КФССР ст. лейтенанта госбезопасности Ковалева.

С учетом места обнаружения схрона и его содержания Ефимов и Ковалев сделали вывод о том, что «обнаруженная база могла быть организована разведывательно-диверсионным отрядом майора Куйсманена, который в 1942–1944 гг. дислоцировался в м. Косалма, в момент отступления финнов с данной территории для диверсионных групп». С данным выводом согласился и нарком госбезопасности КФССР полковник госбезопасности А. М. Кузнецов, который 6 июня 1945 г. отдал приказ начальнику 2-го (контрразведывательного) отдела полковнику К. П. Вьюнкову усиленно заниматься разработкой Косалмской разведшколы[368].

Представляет интерес указание А. М. Кузнецова «усиленно заниматься разработкой Косалмской разведшколы». Почему заниматься? Дело в том, что к этому времени в производстве 5-го (разыскного) отделения 2-го отдела НКГБ КФССР находилось дело по разработке Косалмского разведпункта, в ходе которого контрразведчики выявляли агентуру Куйсманена и его пособников, многие к этому времени уже были арестованы. Однако с учетом вновь выявленных фактов к разработке было подключено 2-е (контрразведывательное) отделение 2-го отдела, которое занималось выявлением агентуры противника[369].

После 6 июня 1945 г. началась активная разработка Косалмского разведывательного пункта финской военной разведки, его сотрудников и агентуры. Существенную роль в розыске агентуры 2-й роты оказал зафронтовой агент Особого отдела НКВД Карельского фронта Ленинградец, о чем будет написано ниже.

3.5. Радиоигры в противостоянии финских и советских спецслужб на Карельском фронте в годы Великой Отечественной войны

Радиоразведка является разновидностью технической разведки, обеспечивающей получение информации путем перехвата с помощью радиосредств открытых и шифрованных сообщений, радиопереговоров; обработку и анализ полученных данных и подготовку на их основе информационных материалов для политического руководства и военного командования страны. Радиоигры являлись не только особыми операциями при осуществлении радиоразведки, но и действенным направлением военной контрразведывательной работы обеих противоборствующих сторон в годы Второй мировой войны. Они позволяли спецслужбам внедрять своих агентов в разведорганы противника, выводить в свой тыл вражеских разведчиков, которые затем обезвреживались органами государственной безопасности. С помощью радиоигр стороны осуществляли дезинформацию противника.

Одной из главных особенностей военно-оперативной обстановки на Северо-Западном театре военных действий было то, что советским спецслужбам противостоял тесный союз и координационная деятельность немецкой и финской разведок. Взаимодействие спецслужб Германии и Финляндии осуществлялось по всем направлениям разведывательно-диверсионной работы, носило систематический и плановый характер. Финская разведка ни в чем не уступала немецкой, а в некоторых областях, в частности в радиоразведке, даже превосходила своих союзников.

Важнейшей чертой деятельности финской разведки являлось широкое и умелое применение разведывательно-диверсионных групп и разведывательно-диверсионных методов работы. Руководство всей разведывательно-диверсионной деятельностью было строго централизованно и возлагалось на «Отдельный разведывательно-диверсионный батальон» главной квартиры финской армии под командованием подполковника Совио общей численностью до 700 человек, который действовал в составе рот на Савоннлинском (Петрозаводском), Суомуссалмско-Каянском (Ухтинском), Ребольско-Ругозерском направлениях.

Финская разведка имела многолетний довоенный опыт тайного противоборства с СССР и достаточно квалифицированный кадровый корпус разведчиков, контрразведчиков и радиоразведчиков, среди которых можно выделить, прежде всего, руководящих сотрудников: Паасонена, Сомерто, Холстрема, Кякконена, Карпела, Раски, Халламаа и др. Эффективно и достаточно профессионально действовал батальон радиоконтрразведки при 2-м отделе Генштаба финской армии общей численностью до 2 тыс. человек, имевший в военный период радиоцентры в Лахти, Рованиеми, Коувола, Каяни, Суомуссалми, Хаукиперя, Раутсаари, а также в оккупированном Петрозаводске[370]. Финская радиоконтрразведка в годы войн с СССР в 1939–1940 гг. и 1941–1944 гг. была одной из наиболее подготовленных радиоконтрразведывательных служб в Европе.

Сотрудники финской радиоразведки Паалко и Лаутсаари имели ряд крупных открытий и изобретений в радиотехнике и активно применяли их на практике. Контрразведывательное бюро 2-го отдела Генштаба финской армии имело, по данным советских контрразведывательных органов, девять отделов надзора, в том числе на оккупированной территории Карело-Финской ССР (Петрозаводск, Сортавала, Олонец, Медвежьегорск, Ладва, Великая Губа). Одной из особенностей разведывательно-диверсионной деятельности финской разведки в военный период являлось активное проведение радиоигр с советскими спецслужбами.

Созданной системе разведывательно-диверсионных органов и школ немецкой и финской разведок на Северо-Западе СССР в годы войны противостояла система советских армейских и территориальных органов государственной безопасности, в состав которой входили подразделения управлений особых отделов (с апреля 1943 г. военной контрразведки СМЕРШ) Карельского, Ленинградского, Волховского и 3-го Прибалтийского фронтов, Ленинградского, Карело-Финского, Мурманского, Архангельского и Вологодского территориальных управлений НКВД-НКГБ СССР. Специфика военно-оперативной обстановки на Северо-Западном театре военных действий, стабильность Карельского фронта в течение двух с половиной лет войны (декабрь 1941 — июнь 1944 г.) способствовали накоплению опыта по проведению контрразведывательных операций против немецких и финских войск, в том числе и использованию радиоигр со спецслужбами противника.

Сразу отметим, что в течение всех лет войны радиоигры осуществлялись, как правило, только с согласия и при участии сотрудников 2-го Управления (контрразведка) НКВД СССР. С весны 1943 г. проведение радиоигр с противником было возложено на Главное управление контрразведки СМЕРШ (ГУКР «Смерш») НКО СССР.

По данным российских исследователей, советскими спецслужбами в 1942–1944 гг. на Карельском фронте с финской военной разведкой было проведено 10 радиоигр, в трех из которых участвовали военные контрразведчики Карелии[371]. Эти три игры («Башлыков», «Южная-1», «Южная-2») получили свое освещение в статье В. Г. Макарова «Радиоигры советских спецслужб на Карельском фронте в годы Великой Отечественной войны», опубликованной в сборнике «Исторические чтения на ул. Андропова, 5. История органов безопасности. Материалы V международной научной конференции (Петрозаводск, 22–23 мая 2014 года)»[372].

В результате этих радиоигр карельские контрразведчики оперативно получали сведения о планах противника, которые передавались Верховному командованию Красной Армии, сообщали финскому военному командованию дезинформацию, смогли перекрыть каналы переброски агентуры противника в советский тыл, изучали формы и методы работы финской военной разведки, методику подготовки агентуры.

Если радиоигры, проводимые в военный период советской контрразведкой на Карельском фронте, исследованы достаточно полно, то радиоигры финской военной разведки практически не освещены в отечественной историографии спецслужб.

Следует подчеркнуть, что финские спецслужбы при задержании советских разведывательно-диверсионных групп особое внимание обращали на радистов, которые в обязательном порядке входили в состав этих групп. Финны стремились в первую очередь получить от радистов шифр, расписание радиосвязи и другие данные для проведения радиоигр с советскими разведорганами. В настоящее время на основе анализа архивных документов можно говорить по крайней мере о трех таких радиоиграх финской разведки: две из которых были успешными для финской стороны, а одна закончилась провалом.

Одной из первых радиоигр финской военной разведки стала радиоигра Петрозаводского отдела надзора в 1942 г. Финские контрразведчики использовали в ней сдавшуюся в плен радистку разведотдела 7-й отдельной армии Карельского фронта Айру Хуусконен. Работая под диктовку финнов, Хуусконен, слегендировав захват «языка» из числа крупных офицеров финской армии, сумела вызвать на Шапшезеро (поселок в 30 км от Петрозаводска) два самолета 7-й отдельной армии, которые были захвачены противником. Затем Хуусконен как агент финской контрразведки использовалась в Петрозаводской и Киндасовской тюрьмах для выявления советских разведчиков и патриотов. В октябре 1944 г. по требованию СКК была передана советской стороне.

Две радиоигры финской военной разведки с советскими разведорганами пришлись на весну 1944 г. 4 апреля 1944 г. самолетом на территорию Финляндии в район Суомуссалми была заброшена агентурная группа «Соседи» в составе Андрея Иевлевича Юнтунена (Корпи), Эссы Омеевича Кемпайнена (Юрье) и Рейно Ласеевича Пехтконена (Рае) с задачей собрать данные о деятельности Суомуссалминского пункта финской разведки и его агентуры. Уже после войны в ходе проведенного расследования было установлено, что 16 апреля группа пошла на хутор к родственникам агента Корпи. При попытке установления с ними связи последние выдали группу противнику. Юнтунен (Корпи) и Кемпайнен (Юрье) были расстреляны, а радиста Пехтконена (Рае) финские спецслужбы попытались использовать в радиоигре. Выйдя в очередной раз на связь 19 апреля 1944 г. Рае передал условный сигнал, что работает под диктовку противника[373].

НКГБ КФССР, получив установленный сигнал, начал радиоигру с финской разведкой. С 19 апреля по 25 мая 1944 г. радист группы «Соседи» по указанию сотрудников финской разведки передал несколько радиограмм, в которых содержалась дезинформация о сосредоточении финских войск на Ухтинском участке фронта и якобы готовящемся на этом участке фронта наступлении. При каждом сеансе связи Рае передавал сигнал о работе под диктовку противника. По характеру работы в эфире связь с радиоцентром поддерживал сам Рае. В целях придания дезинформации видимость правдивости финская разведка передала в НКГБ КФССР сообщение об уничтожении в конце апреля 1944 г. разведывательной группы штаба Карельского фронта. Об этой операции радист 3 мая передал: «В Паукуттая говорили, что 29 апреля уничтожены парашютисты и взяты в плен». По данным разведывательного отдела Карельского фронта, 27 апреля 1944 г. в район действия группы «Соседи» была направлена разведгруппа, связь с которой прервалась 29 апреля, о ее судьбе ничего не было неизвестно. 14 мая радисту было дано указание о выходе с финской территории и возвращении в тыл Красной Армии.

3–18 мая 1944 г. от радиста было получено 12 радиограмм, из которых усматривалось, что он во время каждого сеанса работал сам и каждый раз передавал сигнал о работе под диктовку. Противник в ходе радиоигры пытался передавать военную дезинформацию. 18 мая радист сообщил о затруднениях с выбором маршрута якобы в связи с концентрацией финских войск по всей линии фронта и о своем намерении перейти линию фронта южнее оз. Куйто. 19 мая НКГБ КФССР дал согласие на избранный маршрут и просил информировать о движении группы. После 25 мая 1944 г. радист Рае в эфире не появлялся и связь с ним была прервана[374].

Таким образом, радиоигра советской контрразведки с финской разведкой длилась около двух месяцев. Что касается радиста группы Рейно Ласеевича Пехтконена (Рае), то он был осужден финским судом, но после войны по репатриации возвратился в СССР[375].

10 марта 1944 г. на территорию оккупированного финнами Пряжинского района Карелии 4-м отделом НКВД КФССР была заброшена разведывательная группа «Приятели» в составе трех человек (Юсси, Кедровский, Ковалев). Руководство НКВД КФССР считало, что Петрозаводская школа финской разведки переведена из города в данный район, и разведчики должны были установить связь и провести вербовку курсантов этой школы.

Группа регулярно по рации выходила на связь и докладывала о выполнении задания. 18 мая пришло сообщение о том, что разведчики начали разработку курсанта Петрозаводской разведшколы Евгения Михайловича Неверова (агент Моряк), бывшего капитана теплохода «Кремль» Ленинградского порта. 31 мая разведчики сообщили, что Неверов завербован. Он сообщил, что в разведшколе обучаются 38 курсантов, работают 15 преподавателей. Разведшкола по-прежнему дислоцируется в дер. Улялега Пряжинского района. Одновременно разведчики сообщили, что начатая в апреле 1944 г. группой «Приятели» разработка преподавателя разведшколы Сердюкова[376] «не получила нужного разворота, так как Сердюков 1 мая 1944 г. и после этого дня вопреки обещаниям у агента Тани не был, а последняя связаться с ним не имеет возможности». Но все это оказалось блефом.

Как стало известно уже после освобождения Петрозаводска, финнам удалось обнаружить и арестовать всю группу «Приятели», которая с конца марта и до середины июня 1944 г. содержалась в Петрозаводской тюрьме. Радист группы Кедровский был перевербован и под диктовку противника с 30 марта по 21 июня передавал дезинформацию о деятельности Петрозаводской школы финской разведки[377].

Этот факт карельские контрразведчики признали в докладной записке «Об агентурно-оперативной работе 4-го отдела НКГБ КФССР», датированной июлем 1944 г., на имя начальника 4-го Управления НКГБ СССР П. А. Судоплатова. В ней отмечалось: «Противник легендировал разработку нового набора курсантов разведшколы через "завербованного" агента Моряк. Передал через корреспондента (радиста. — С. В.) за июнь 1944 г. информацию о 10 курсантах, якобы проходящих подготовку к переброске в наш тыл. Сообщались ФИО каждого курсанта, дата и место рождения, место жительства и работа. Проверкой, проведенной нами по месту рождения и прежней работы, ни у одного из указанных лиц не установлено, что они проживали и работали в указанных местах, что еще раз подтверждает вымышленность сведений, сообщенных противником»[378].

В связи с началом наступления частей Красной Армии на Карельском перешейке группе было дано указание об активизации деятельности по вовлечению курсантов школы в партизанскую войну и уничтожению руководителей школы. На это радист 21 июня 1944 г. передал следующее: «Кроме Моряка, надежных нет. Для подготовки восстания времени нет. Вторжение нас троих и Моряка в школу чревато провалом. С вашими людьми в четверг провели бы сами операцию. Если 22 июня получим поддержку, то 23 действуем на свой риск»[379]. После передачи этой радиограммы радист передал, что питание к рации кончилось и поэтому связь держать он больше не может. С этого дня связь с ним прервалась, в эфире он больше не появлялся[380].

Эту радиоигру можно рассматривать как хорошо продуманную операцию финской военной контрразведки (отдела надзора) против советских спецслужб. Сама Петрозаводская школа финской разведки к этому времени была передислоцирована из Пряжинского района Карелии на территорию Финляндии. Представляется, что финская военная контрразведка создала легендированную разведшколу с целью привлечь внимание органов безопасности Карелии к несуществующему разведывательному объекту.

Несомненно, что радиоигр финских спецслужб с советской военной контрразведкой на Карельском фронте в годы Великой Отечественной войны, кроме приведенных выше трех радиоигр, было гораздо больше. Об этом можно судить по публикациям финских исследователей, которые писали об арестованных советских радистах, работавших под диктовку финской военной разведки. Так, финский историк Владимир Паншин в книге «Руководство Главным штабом деятельностью военной контрразведки» утверждает, что 24 советских агента были задействованы финской радиоконтрразведкой в радиоиграх с советской разведкой.

Наибольшая по продолжительности операция радиоигры финской разведки против советской контрразведки длилась почти два года — с 7 июня 1942 г. по 5 февраля 1944 г. К радиоигре был привлечен советский разведчик мл. лейтенант Евгений Котов, задержанный финской стороной после третьей разведывательной ходки в Финляндию[381]. Данная тема требует дальнейшего исследования с привлечением архивных источников из фондов финляндских государственных архивов.

3.6. Сотрудничество финской разведки с немецкой военной разведкой (абвером)

Сотрудничество финской разведки с немецкой военной разведкой (абвером), сложившееся еще во второй половине 1930-х гг., укреплялось в межвоенный период — после окончания Зимней войны и до нападения Германии на СССР 22 июня 1941 г. Осенью 1940 г. с согласия финских властей абвер создал орган германской разведки «Военную организацию Финляндии» (Kriegsorganisation Finland, КОФ), которую бессменно возглавлял до сентября 1944 г. фрегаттен-капитан А. Целлариус (он же Келлер). Условно эту организацию называли именем ее руководителя — «Бюро Целлариуса». Александр Целлариус родился в 1898 г. в Петербурге (по другим данным — в Москве), русский по национальности. После оккупации Эстонии немецкими войсками в 1941 г. бюро переехало в Таллин, сменив при этом название на «Абвернебенштелле-Ревал» (Местная резидентура «Ревал»).

«Бюро Целлариуса» вело работу по трем направлениям: разведка, контрразведка и диверсии против СССР, имело два филиала: в штабе Главной ставки финской армии в г. Миккели под условным наименованием «Берта» (его возглавлял майор Гюнтер Паулюс) и в г. Рованиеми при штабе германской Лапландской армии, действовавшей на севере Финляндии[382]. Совместные разведывательные операции финской и германской разведок начали разрабатываться задолго до начала Великой Отечественной войны, еще в период подготовки операции «Барбаросса».

В сентябре 1940 г. начальник отдела финской военной разведки полковник Ларс Меландер и руководитель абвера адмирал Вильгельм Канарис встретились в Стокгольме, где и договорились о будущей деятельности «Бюро Целлариуса» в Хельсинки. В 1941 г. руководители разведок встретились дважды — в марте и июне (еще до нападения Германии на СССР) и более детально обсудили совместную работу в области разведки[383].

Первой совместной операцией финской и германской разведок против СССР стала операция «Эрна». В июне 1940 г. Эстония вошла в состав Советского Союза, многие эстонцы, не приняв новой власти, бежали в Финляндию. Использовав эту ситуацию, германская и финская разведки сразу же отобрали кандидатов и начали их подготовку для заброски обратно в Эстонию. Подбор кандидатов осуществлял бывший военный атташе Эстонии в Хельсинки майор Аксель Гансович Кристиан (он же А. Г. Карстен)[384].

Курировал эту операцию лично генерал Эрвин фон Лахузен, который в 1939–1943 гг. являлся начальником отдела «абвер-2» (диверсия и саботаж) германской военной разведки. Разведывательная подготовка и радиоподготовка начались в июне (по другим данным — в августе) 1940 г. в местечке Соукка, что под Эспоо. В финской разведке это место известно больше под названием «Дача Халламаа» (названа по имени руководителя финской радиоразведки), которую разведка приобрела для оперативных целей: подготовки разведчиков, радистов и т. д. Подготовку агентурной группы контролировал лично Целлариус, руководителем курсов был зондерфюрер Шварц, с эстонской стороны руководителем стал эстонский полковник, бывший царский офицер Ганс Гурк, радиоподготовку вел эстонец Милк. С финской стороны в обучении участвовали сотрудники военной разведки Холгер Гарринг (Carring) и морские офицеры ФПО (финской пограничной охраны) Лейно, Маттила и П. Виса.

Группу обучали ведению разведки, радиоделу и диверсионным действиям. Сначала 20 курсантов прошли курс радиоподготовки. К концу июня 1941 г. группа выросла до 65 человек, всего же было подготовлено около 80 агентов. 18 июня 1941 г. Канарис отдал приказ отделу «абвер-2» о начале операции. По данным российского историка О. М. Хлобустова, первая диверсионно-разведывательная группа «Эрна» была высажена на побережье Эстонии 24 июня. Финские историки утверждают, что группа «Эрна I» в количестве 40 эстонских разведчиков под руководством Курга была заброшена финнами по морю в Эстонию 9 июля. Вторую группу («Эрна II») забросили 13 июля на парашютах. Первая группа проникла в Таллин, где терроризировала местное население и эстонских коммунистов. Обе группы, установив связь с наступавшими германскими войсками, совершали диверсии на территории Эстонии против советских войск, препятствуя их отступлению. Связь с Центром («Дача Халламаа») поддерживали по радио. Практически вся группа в полном составе вышла к немецким войскам[385]. Известный германский разведчик полковник Эрвин Штольц (Stolze) cчитает, что операция «Эрна» была наиболее важной и удачной до начала операции «Барбаросса»[386].

При анализе операции «Эрна» возникает вопрос, были ли осведомлены советские спецслужбы о подготовке данной операции. Э. П. Лайдинен считал, что Москва знала об этом. Во-первых, длительную разведподготовку трудно было скрыть от окружающих. Во-вторых, Москва располагала опытными агентами в высших кругах Финляндии, такими как Адвокат, Поэт, Свят, Монах и другие[387]. В-третьих, среди убежавших в Финляндию эстонцев были агенты органов безопасности СССР. Все это, по его мнению, дает основание полагать, что органы безопасности СССР располагали упреждающей информацией о подготовке эстонцев для заброски в Эстонию[388].

Возможно, именно с этим связано пребывание 14 сотрудников НКГБ КФССР (из отделов разведки, контрразведки, секретно-политического отдела и др.) практически весь июнь 1941 г. в командировке в Таллине. Вероятнее всего, они находились там в ожидании выброски разведывательно-диверсионной группы «Эрна». Помешала война, последний сотрудник НКГБ республики вернулся в Петрозаводск 23 июня 1941 г.[389], когда военные действия уже шли[390].

Одновременно с операцией «Эрна» осуществлялась совместная германо-финская операция «Эскимо», в задачи которой входило проведение провокаций на территории Швеции: подрыв английских самолетов, дислоцированных на аэродромах Швеции, поездов и судов с целью свалить всю вину на коммунистов и СССР[391]. Шведская контрразведка пресекла эти попытки.

В феврале 1942 г. началась разработка новой совместной операции финской и немецкой разведок под названием «Kemаl». Финская разведка передала начальнику отдела «абвер-2» генералу Лахузену чертежи Беломорско-Балтийского канала, на котором планировалось проведение диверсии накануне наступления 13 мая 1942 г. После неудачи этого наступления абвер переориентировался на другой стратегический объект и начал разрабатывать совместно с финской военной разведкой операцию на Кировской железной дороге, которую до этого неоднократно пытались уничтожить германские войска.

Созданная ударная диверсионная группа состояла из финнов, служивших в войсках СС, немцев, австрийцев и агентов из числа советских военнопленных. Разведывательная и диверсионная подготовка данной группы была проведена зимой 1942 г. При этом сотрудники Рованиемского разведотделения финской разведки провели обучение и подготовку немцев и их агентуры на базе Рованиемской разведывательной школы. Операцию начали летом 1942 г. в Беломорской Карелии, продвигаясь к Кировской железной дороге водным путем на лодках. Группа разделилась на три подгруппы, и только одной из них под командованием фельдфебеля СС Карло Паананена удалось взорвать участок дороги. Позже воздушная разведка подтвердила то, что дорога взорвана в нескольких местах, 12 железнодорожных составов сошло с рельсов[392].

Осенью 1942 г. А. Целлариус предложил финской разведке провести совместную операцию «Ревматизм». Целью операции было уничтожение маяка Шепелевский в Финском заливе для внесения хаоса и затруднений в плавание советских судов. Для этого Целлариус привез в г. Котка около 200 хорошо подготовленных агентов из числа советских военнопленных и перебежчиков. Операция началась 29 сентября 1942 г., в ней были задействованы финские военные суда. Операция закончилась полным провалом, так как десант был обнаружен войсками РККА, в ходе перестрелки девять агентов погибли, а маяк как работал, так и продолжал работать[393].

Летом 1942 г. на Ладожском озере началась подготовка совместной германо-финско-итальянской операции по уничтожению маяка Сухо. Для этого на Ладожское озеро прибыла смешанная морская группа с 40 морскими судами. Операция началась в октябре 1942 г., финскую группу возглавил капитан 2-го ранга Киянен, германскую — Шварц. Немцы поспешили объявить операцию успешной, однако в действительности было подавлено только несколько батарей. Кроме того, несколько судов морской группы сели на мель, свыше 60 разведчиков погибли[394].

Полной катастрофой закончилась и новая попытка немецкой и финской разведок вывести из строя Северную и Кировскую железные дороги и прекратить перемещение по ней союзных поставок летом — осенью 1942 г. По настоянию Целлариуса, несмотря на предостережения финнов, в Архангельскую область направили агентурную группу из числа агентов, эстонцев по национальности. Ни один из 13 разведчиков не вернулся обратно[395]. Э. П. Лайдинен считал разгром этой агентурной разведывательной группы классическим примером контрразведывательной операции, проведенной органами НКВД в сентябре — ноябре 1942 г. по обезвреживанию разведывательной группы противника[396].

Говоря об этой операции, следует отметить, что еще в декабре 1941 г. заместителем начальника «Абвернебенштелле-Ревал» майором Кристианом была завербована группа из 13 человек, практически полностью состоявшая из эстонских спортсменов, выигравших чемпионат мира по стрельбе в 1939 г. Общая группа была разделена на две группы: «железнодорожную» (шесть человек) и «маршрутную», или «топографическую» (семь человек). Первая группа должна была выйти к железной дороге, установить интенсивность движения поездов между Москвой и Архангельском, определить характер перевозимых грузов, а также выяснить, как она охраняется. Второй группе следовало уточнить количество и расположение аэродромов, наличие естественных посадочных площадок, состояние дорог и возможность прохождения техники по ним. В ее задачу входило также измерение глубин озера Лача и других водоемов с целью определить, возможна ли на них посадка гидросамолетов. Одним из главных вопросов был сбор сведений о количестве и вооружении воинских частей, моральном состоянии местного населения. Конечной целью операции являлась подготовка немецким командованием крупного десанта с целью захвата Северной и Кировской железных дорог и прекращения по ним союзных поставок, овладение Вологдой[397].

В течение января — февраля 1942 г. группа готовилась в Таллинской разведшколе, а 27 февраля 1942 г. через Хельсинки она прибыла для дальнейшего обучения во временную разведшколу в с. Важины, на территорию оккупированной Карело-Финской ССР. Обучение в местной школе, возглавляемой поочередно капитанами финской армии Каллио и Мякеле, продолжалось три недели. После чего подготовленные диверсанты «отдыхали и в ожидании приказа проживали в Важинах, занимаясь охотой, рыбной ловлей, сбором ягод». На заблаговременную подготовку операции указывает то, что уже в период обучения, т. е. за полгода до ее начала, использовались карты предстоящего места деятельности курсантов — районов Вологды, Пудожа, Каргополя[398]. В августе 1942 г. подготовка группы была завершена.

Первая («железнодорожная») группа в составе шести человек вылетела с аэродрома Нурмолицы Олонецкого района КФССР 30 августа в 23 часа 30 минут. После двухчасового полета группа по сигналу летчика совершила десантирование. Помимо самих диверсантов, было сброшено семь грузовых парашютов с оружием, боеприпасами, продовольствием, снаряжением. Начало операции внесло свои коррективы, летчик совершил ошибку и выбросил десант южнее запланированного места на 30 км, около 25 км на запад от крупного железнодорожного узла — ст. Коноша. Ошибка пилота привела к тому, что вторая («топографическая») группа на следующую ночь была сброшена не на костры диверсантов, а на принятые за сигнальные костры рабочих лесопункта, убывших на сенокос. Таким образом, расстояние между группами составило более 20 км и запланированное их объединение на следующую ночь оказалось невозможным[399].

Выброска десанта противника была обнаружена местными жителями и спустя 20 часов — вечером 1 сентября информация об этом поступила в Коношский РО НКВД.

Принятые райотделом меры розыска по горячим следам дали обратный результат. К розыску диверсантов и прочесыванию местности было привлечено до 3 тыс. (!) человек местного населения, в результате следы шпионов были затоптаны. Привлеченные к розыску бойцы Каргопольлага НКВД расхитили продукты, предназначенные парашютистам, чем парализовали работу собак-ищеек[400]. При этом проводимые бойцами истребительных батальонов разыскные мероприятия происходили на глазах опытных и обученных диверсантов. Как стало известно позднее, после захвата документов разведгруппы, ранним утром 2 сентября разведчик Тарту встретил группу военных и гражданских лиц, прошедших от него на расстоянии нескольких метров. Он успел предупредить свою группу, которая отошла на 4,5 км, ориентируясь на шум и крики на месте падения грузовых парашютов[401].

На основании этих и других подобных фактов НКВД СССР в сентябре 1942 г. издал специальную директиву об активизации работы по предотвращению диверсий на железной дороге. Для оказания помощи в розыске парашютистов в Архангельск была направлена группа сотрудников центрального наркомата, включая и специалистов радиоконтрразведки. По данным этих специалистов удалось определить, что с сентября по ноябрь 1942 г. разведгруппы противника передали в «Бюро Целлариуса» около 200 радиограмм[402]. Расшифровка радиоперехватов позволила установить, что в этом районе действуют две радиостанции, поддерживающие связь с разведывательным центром в Таллине и друг с другом на эстонском языке.

Анализ обстановки, показания задержанных ранее агентов противника, интенсивность их заброски, развернутая в полосе фронта войсковая радиосеть, характерная для направления главного удара противника, — все это свидетельствовало, по мнению руководителей советской контрразведывательной операции, о вероятной подготовке финско-германским командованием крупной наступательной или десантной войсковой операции с местом ее вероятного проведения — Коношский район, район озера Лача, с задачей выхода к Северной железной дороге и ее блокирования. Ставшая известной после войны директива командования вермахта от 21 июля 1942 г. полностью подтвердила правильность этого вывода контрразведчиков[403].

Учитывая исключительную важность ликвидации этой группы парашютистов, 27 сентября 1942 г. нарком внутренних дел СССР Л. П. Берия утвердил единый план проведения операции, предусматривавший взаимодействие в ходе ее осуществления оперативных групп органов НКВД, а также меры по своевременному выявлению и ликвидации агентуры противника в случае ее новых забросок. Разведгруппа абвера постоянно преследовалась оперативными группами НКВД, истребительными отрядами, подразделениями воинских частей.

22 октября 1942 г. в 8 часов 20 минут приводнившийся на оз. Лача гидросамолет противника принял на борт группу агентов. Чекисты, знавшие из радиоперехвата о прибытии самолета, подготовились к его встрече. Расположение чекистских оперативных групп должно было исключить возможность подъема самолета в воздух. Однако обстрелянный и поврежденный гидросамолет все же взлетел, но позднее совершил вынужденную посадку на Юнгозере в Пудожском районе Карело-Финской ССР. После оперативно-разыскных мероприятий на рассвете 2 ноября четверо парашютистов и один оставшийся в живых член экипажа самолета были задержаны разведывательно-поисковой группой батальона войск НКВД 7-й отдельной армии. 8 ноября оставшиеся три агента были задержаны в Коношском районе Архангельской области[404].

К началу ноября 1942 г. вся разведывательная группа абвера из числа эстонцев была разгромлена: часть убита в перестрелках, часть арестована. Как показали допросы арестованных, немецкое командование планировало в октябре 1942 г. высадку крупного воздушного десанта в районе ст. Коноша с целью перерезать Северную железную дорогу, изолировать Карельский фронт и развивать наступательную операцию в южном направлении на Вологду. Анализ черновиков радиограмм свидетельствовал, что разведывательные задачи, поставленные перед группой, противник не выполнил[405].

Возникает вопрос: какую роль при проведении данной операции немецкой разведки играла финская разведка? По мнению Э. П. Лайдинена, финны фактически прикрывали агентурную группу абвера и отвлекали советскую контрразведку. Во-первых, они непосредственно участвовали в подготовке разведгруппы абвера. Во-вторых, по согласованию руководства финской военной разведки и абвера в лице «Бюро Целлариуса» в район действия эстонских разведчиков финны направили разведгруппу Косалмского разведывательного отряда финской военной разведки, а также агентурные пары, окончившие Петрозаводскую разведывательную школу[406].

30 августа 1942 г. Череповецко-Вологодский дивизионной район ПВО отметил в журнале боевых действии факт о том, что неопознанный самолет произвел ночной полет в районе озер Вожозеро — Лача с целью выброски парашютистов-диверсантов[407].

Э. П. Лайдинен считал, что этим самолетом была выброшена диверсионно-разведывательная группа Косалмской разведроты финской военной разведки в составе 14 финских солдат под командованием фельдфебеля Суокаса. Перед группой стояла задача по сбору разведывательной информации (сведения о выявленных войсках РККА) и передачи ее в Центр, а также совершения диверсий на железной дороге. Известны несколько участников этой разведгруппы: П. В. Гандзий (Ганзий), И. П. Гоц, Н. Л. Кузьмин, Н. Г. Парфимович (Пархимович), Н. И. Плуток, — все бывшие советские военнопленные, завербованные и включенные финской разведкой в Косалмскую разведроту[408].

Судя по документам, 4 сентября 1942 г. в 5 часов утра в 3 км севернее ст. Шелекса диверсанты подорвали товарный поезд, шедший из Архангельска в Вологду. Линия железной дороги в месте катастрофы была заминирована в нескольких местах на протяжении 30 км. В результате взрыва разбито шесть вагонов и убит механик поезда. Диверсанты (шесть человек) были одеты в плащи. Пути отхода от места катастрофы на некотором расстоянии заминированы. Движение поездов не прекращалось[409].

5 сентября 1942 г. финские диверсанты в Плесецком районе у разъезда Шелекса на 941-м км с помощью заложенной мины подорвали товарный состав (в районе вероятного нахождения в это время эстонской разведгруппы). От взрыва паровоз и четыре вагона сошли с рельсов, пять вагонов загорелись. Диверсанты заминировали подходы к месту крушения. В тот же день в 10 км от этого места они подорвали стрелку и убили стрелочницу. Свои следы также заминировали. При преследовании диверсантов погиб один боец и был тяжело ранен политрук Филонов. Через несколько дней на мине, заложенной диверсантами, на вновь построенном пути этой же дистанции, подорвался другой товарный поезд. Движение на магистрали оказалось полностью прерванным. Розыск показал, что это были действия диверсионной группы в составе 12 человек (в протоколах допроса называется цифра 14) финского диверсионно-разведывательного батальона. Она безнаказанно добралась до Шардозера, с которого была снята приводнившимся гидросамолетом[410].

6 сентября 1942 г. в 5 часов утра в Плесецком районе постом ВНОС был задержан подозрительный человек, финн по национальности. Возможно, один из диверсантов, произведших взрыв у ст. Шелекса[411]. В отчетах Косалмской разведроты потери не указаны.

4 октября 1942 г. была зафиксирована кратковременная — на две-три минуты посадка гидросамолета в Няндомском районе, что было расценено как проверка возможности приводнения на Нигменское озеро. В действительности же, как это было установлено в процессе следствия по делу арестованных парашютистов, финская разведка сняла здесь группу диверсантов, которая и осуществила ранее указанные диверсии[412].

Существенная роль в проведении операций немецкой разведки отводилась агентуре Петрозаводской разведывательной школы финской разведки. Перед ней ставились задачи отвлекающего характера: финских разведчиков посылали на верную смерть, чтобы отвлечь внимание органов безопасности Архангельской области и обеспечить безопасность операций немецкой разведки. Так, за две недели до заброски эстонских разведчиков, 17 августа 1942 г., на территорию Холмогорского района Архангельской области были выброшены М. Н. Пасиков (Пастухов) и Д. Т. Темирбулатов (Латов), которые прошли обучение в Петрозаводской разведывательной школе. 18 августа они явились в Управление НКВД по Архангельской области и заявили, что переброшены финской разведкой для шпионской деятельности в Архангельской области. При себе они имели две радиостанции, одна из них не была найдена, другая использовалась по легендированию[413].

1 сентября 1942 г. в 40 км северо-восточнее Архангельска в Приморский район с немецкого самолета был выброшен агент А. В. Сметанин, который сразу же явился с повинной и заявил, что, будучи в плену в Финляндии, был завербован финской разведкой и переброшен с заданием сбора шпионских сведений в Архангельскую область. Военным трибуналом Карельского фронта 18 сентября 1943 г. он был осужден по ст. 58-1б УК РСФСР на 15 лет лишения свободы. Освобожден условно-досрочно 13 октября 1954 года[414].

3 сентября 1942 г. (в первые дни начала розыска немецкой разведывательной группы из числа заброшенных в Архангельскую область эстонцев) в Каргопольский район Архангельской области были сброшены два парашютиста, один из них П. В. Алексеев (Щукин), интендант 1-го ранга, явился в УНКВД под видом участника розыска, но потом сознался, что он сам парашютист-разведчик, находился за границей с 1939 г. Его напарник С. П. Денисов (Бородулин) был задержан и арестован в том же Каргопольском районе. Это очень интересная агентурная пара. Оба родились в Карелии: один — в Пудожском районе, другой — в Медвежьегорском. Находясь в финском плену, были завербованы финской разведкой, окончили Петрозаводскую разведывательную школу и вместе были заброшены в советский тыл. П. В. Алексеев и С. П. Денисов — единственная агентурная пара, составленная из уроженцев соседних районов Карело-Финской ССР, проживавших рядом с Каргопольским районом Архангельской области, который они, вероятно, хорошо знали[415].

Полным крахом закончилась и операция немецких и финских спецслужб «Karlia». В мае 1943 г. они сформировали совместную разведгруппу под командованием зондерфюрера Шварца, переодетую под видом охотников. Разведчиков планировали выбросить на самолете на Обозерскую железную дорогу, соединявшую Кировскую и Северную железные дороги. Разведгруппа вылетела на самолете «Хенкель-111», но из-за ошибки ВВС Финляндии самолет был сбит, и четыре человека погибли, в их числе и зондерфюрер Шварц[416].

Говоря о совместном сотрудничестве финской и немецкой разведок в период военных действий против СССР в 1941–1944 гг., следует подчеркнуть, что германское командование 20-й горной армии на севере Финляндии (декабрь 1940 г. — январь 1942 г. — армия «Норвегия»; январь 1942 г. — июнь 1942 г. — армия «Лапландия») длительное время не имело своих разведшкол. Оно пользовались информацией, получаемой от финской разведки. Надо полагать, что это не в полной мере устраивало немецкое командование. Именно поэтому абвергруппа-214, действовавшая при 20-й немецкой армии, организовала в феврале 1943 г =. свою разведывательно-диверсионную школу.

Однако в силу отмеченных выше причин в конце 1943 г. немецкая разведшкола была расформирована. Группа агентов, подготовленных для действий на Ленинградском фронте, была направлена в Хельсинки, в распоряжение «Бюро Целлариуса». Оставшиеся агенты вместе с начальником школы выехали в Сулеювек в распоряжение штаба «Валли», после чего были направлены в абвергруппу-204.

В целом, можно сделать вывод о том, что все совместные операции финской и германской разведок против СССР в 1941–1944 гг., за исключением операции «Эрна», не достигли своих главных целей. Несмотря на отдельные успешные действия противника, советская контрразведка в этот период сумела пресечь деятельность немецких и финских разведывательно-диверсионных групп и не позволила им повлиять на развитие военно-стратегической ситуации на Ленинградском и Карельском фронтах.