Пуля всегда права

ГЛАВА 21

И вот тут-то Пак подтвердил слова Филатова о том, что он — лучший в мире драчун. Никто, даже сам Фил, не заметил, как тень — именно тень! — корейца пронеслась над столом. В следующий момент началось такое, о чем девушки вспоминали после всю жизнь, не понимая, как остались живы.

Оба бывших десантника тоже оказались на высоте. Едва Пак завладел автоматом первого появившегося в дверном проеме мужика, телосложением отнюдь не напоминавшего омоновца, и сломал ему руку, они швырнули девушек под стол. Пак бросил автомат Максиму, но тот не спешил открывать стрельбу.

В комнату, перепрыгивая через скорчившегося на полу парня, который стонал, прижимая к животу сломанную руку, ворвались еще пятеро, среди которых был один в милицейской форме. Форма никого не обманула, и трое «официальных» гостей принялись достойно встречать гостей непрошеных.

— Барбос, стреляй!! — заверещал бывший владелец автомата и тут же заткнулся: тяжелый башмак одного из нападавших случайно попал ему в зубы. Послышался чей-то вопль; стук упавшего на пол пистолета смешался с хрустом треснувшей кости — Филатов сломал руку, державшую этот пистолет, словно сухую ветку, предназначенную для костра. Оружие от удара чьей-то ноги улетело под диван.

Драка в ограниченном помещении иногда напоминает свалку. На этот раз все было не так. Пак, Филатов и Максим надежно блокировали двери, из шестерых нападавших способными драться остались четверо. Только у одного из них, оказавшегося за спинами других, в руке был пистолет. Но остальные «визитеры» закрывали его так, что он не мог воспользоваться оружием.

Схватка перестала казаться скоротечной, противники стояли друг против друга, автомат в руках Максима полностью перевешивал уже и без того хлипкое численное преимущество нападавших. Наступило время «толковища».

Толстый мент с погонами капитана, который так и не принял участия в схватке, тяжело дыша, хрипло спросил:

— Вы что, ох…и? Сопротивление представителям закона…

— Пошел ты на х… со своим законом, — произнес атаман. — Удостоверение предъявите. Все, и быстро. Тогда и говорить будем.

Капитан полез в карман и достал красную корочку. Трое оставшихся на ногах «быков» даже не пошевелились.

— Все понятно, — сказал атаман. — Юра, посмотри его ксиву…

И тут произошло то, что и должно было произойти. Шагнув вперед, мент открыл сектор обстрела стоявшему сзади бугаю с пистолетом. Раздался выстрел, атаман вскрикнул и схватился за простреленное ухо, но автомат при этом не выронил. И все смешалось.

Такую мясорубку Филатов не крутил давно.

Резким рывком обрушив на нападавших вешалку с одеждой, Филатов ударом ноги отшвырнул пистолет, пуля из которого ранила атамана. Старый китайский «ТТ» улетел в комнату, под стол, и оказался рядом с прижавшимися друг к другу девушками. Катя мелко дрожала — в такие переделки ей попадать не приходилось. Зина же, наоборот, видела за свою недолгую карьеру еще и не такое, ей даже раз удалось присутствовать на ночной разборке в Подмосковье и наблюдать, как трассирующие пули из АКСУ буквально выкашивали боевиков группировки, попавшей в хитрую засаду конкурентов.

Потому Зина инстинктивно подхватила упавший пистолет и сноровисто проверила его — знакомый парень, работавший экспертом по стрелковому оружию, научил девушку обращаться с самыми распространенными в России «стволами». Зина считала, что, работая по криминальной теме, должна хотя бы знать, чем «ПМ» отличается от «ТТ» и почему «беретта» лучше «кольта».

Журналистка уже собралась пустить оружие в ход, убедившись, что драка идет смертельная, и прицелилась в задницу одного из «быков», но опоздала. Через минуту все было кончено.

Пятеро бандитов без движения лежали на полу. У двух были сломаны руки, у одного перебита гортань, еще одного Филатов надолго вырубил «колуном» в лоб. Последний «бык», владевший кое-какими навыками рукопашного боя, сопротивлялся дольше всех и в результате был убит: Пак ударом «орлиный клюв» — открытая ладонь, указательный и средний пальцы выставлены вперед — вогнал ему глаза и нос в черепную коробку. Теперь кореец с равнодушным видом вытирал пальцы бумажной салфеткой.

Толстый капитан собрался удрать и уже выбрался на лестничную клетку, но Филатов вовремя заметил единственного способного дать показания противника и метнул ему в след первый попавшийся под руку предмет — деревянную обувную щетку. Она попала менту прямо в затылок и вырубила минут на пять — десантник умел рассчитывать силу броска.

В это время Пак осматривал рану на голове Максима. Она оказалась неопасной — пуля разорвала левое ухо и затем разбила большую фарфоровую рыбину, стоявшую в серванте.

— Твою мать, на два сантиметра в сторону — и трындец, — сказал бывший подполковник, глядя, как из-под стола вылезают хозяйка разгромленной квартиры и ее гостья, держащая в руке пистолет. — Вы в порядке, девушки?

Зина осмотрелась по сторонам и заявила:

— Надо отсюда сматываться, сейчас настоящие менты приедут. Соседи уже вызвали, сто процентов.

Постепенно приходящая в себя Катя помотала головой, скривившись от боли, — при падении под стол она сильно ушибла плечо:

— Соседей дома нет — одни в Питер поехали, которые из пятой квартиры, а в шестой не живет никто. Бабка померла, а наследники не объявились пока. Да и не шумели вы сильно. Тут по вечерам частенько дерутся, этим никого не удивишь.

— И стреляют тут тоже каждый вечер? — спросил Филатов, вместе с Паком втаскивая в квартиру оглушенного капитана.

— Всякое бывает, — ответила Катя. — Только я не поняла, чего они на нас набросились?

— И не говори, — хохотнул атаман. — Сидели, пили, ели, умные речи сказывали, а тут бац — и бандиты с пистолетами…

— Мы их притянули, — флегматично произнес Пак. — Слишком много о них говорили. Вот они и появились. Смотри, этот милиционер в себя приходит.

— Пусть совсем очухается, — сказал Филатов. — Выпить надо. А потом узнаем у капитана, в чем, собственно, дело, и все дружно будем думать, как это разрулить.

Атаман, которому Катя заклеила пластырем ухо, принес из кухни пару бутылок — все остальные, стоявшие на столе, «пали жертвой в борьбе роковой» — и три граненых стакана — рюмки тоже были разбиты, как и большинство тарелок. Один из «пострадавших» от мощного удара Филатова оказался прямо на столе, с которого свалился на диван, где и отдыхал теперь, не подавая признаков жизни.

Когда Зина и двое мужчин — Катя и Пак воздержались — опрокинули по полному стакану, пришло время поговорить с капитаном. Его предварительно обезоружили и, отобрав документы, усадили в кресло. Роль следователя взял на себя Филатов.

— Объясни нам, господин капитан… — он заглянул в удостоверение, — Филимонов Валерий Валерьевич, с чего ты с бандюками на мирных граждан нападаешь? Говорю сразу — времени мало, так что излагай коротко. Иначе придется тебя отсюда увезти и применить не совсем цивилизованные методы допроса. — Филатов был не совсем трезв и потому изъяснялся несколько витиевато. — А коли ответишь внятно — пойдешь на все четыре стороны.

Капитан попросил:

— Водки налейте, будьте мужиками.

«Мужики» переглянулись, атаман налил полный стакан и протянул капитану. Тот выпил с явным удовольствием, отдышался и сказал:

— Взорван ресторан «Олимп». Хозяйка этой квартиры работала в нем администраторшей. Она единственная отсутствовала в момент взрыва.

Послышался вскрик и звук рухнувшего тела — Катя упала в обморок. Зина и Филатов бросились на помощь. Атаман и Пак стащили с дивана тяжеленного братка и положили тело у стенки, рядом с другими живыми, полуживыми и совсем неживыми визитерами.

Оставив Катю на попечение журналистки, Филатов спросил:

— А что в этом ресторане происходило такого, что его взорвать понадобилось?

— Сход там был, — ответил покрасневший от выпитой водки капитан. — Чуть ли не половина авторитетов Москвы собралась.

Филатов присвистнул. Ему все стало понятно.

— А ты тут каким концом?

Капитан замялся.

— Ну… Я это… Сам понимаешь…

— Понимаю, как же. Что вам было приказано и кем?

— Кеша — это Каширин Павел, он жив остался, — велел взять эту бабу и доставить на хазу Червонца, в Кунцево.

Филатов много раз слышал это знаменитое «погоняло».

— Самого Червонца? Круто. Сколько там народу полегло?

— Немерено. Из сотни человек пять осталось.

— Значит, так, — сказал десантник, минуту подумав. — Скажешь Червонцу или Кеше своему, что девчонка не при делах. Мы, от греха подальше, отсюда исчезнем… На чем вы приехали? На микроавтобусе? Замечательно. Сейчас сделаем так. Ты можешь пару своих парней позвать, покрепче, чтобы не трепались попусту? — обратился он к атаману. Тот кивнул и взял трубку телефона, с кем-то коротко переговорил и сообщил, что люди будут через десять минут. — Когда парни приедут, они вас посторожат. Мы исчезнем, а через полчаса они тебе помогут погрузить этих, и поезжай куда хочешь. Про эту квартиру забудь. Как понял?

— Понял, — кивнул капитан. — Дай еще водки…

Вскоре двое мужиков, голову одного из которых украшал залихватский оселедец, а другой носил усы, спускавшиеся чуть ли не до ключиц, появились на пороге квартиры. Атаман дал им задание, те кивнули и принялись приводить в относительный порядок двери, стараясь не шуметь.

Было около трех часов ночи, когда Филатов сел за руль джипа, в котором разместились остальные участники неудачной пьянки, и выехал со двора. Катя, которой он велел захватить из квартиры только ценные вещи и документы, всхлипывала на плече Зины, та поглаживала ее по голове. Филатов почувствовал себя виноватым — втравил девушку невесть во что… С другой стороны, он тут был ни при чем — пришли-то не по его душу. Кроме того, если бы его, Пака и атамана не оказалось рядом, Катю ждали бы несравнимо большие неприятности.

— Куда едем, командир? — поинтересовался Максим.

— В Монино, — лаконично ответил Филатов, одной рукой набирая номер Кардинала. Тот, как оказалось, уже был в курсе дела и попросил только отзвониться, когда появится новая информация.

Когда кольцевая дорога с постом ГИБДД, около которого суетились менты с автоматами, осталась позади, он расслабился й спросил:

— Катюша, ты ничего нам рассказать не хочешь? Я понимаю, что это не ты кабак взорвала, но все-таки…

— Это я взорвала, — всхлипнула девушка.

Все замерли. Филатов от неожиданности резко нажал на тормоз. Ситуация стала выходить из-под контроля.

— Рассказывай, — тоном приказа сказал он, остановив джип на обочине и обернувшись к заднему сиденью, на котором сидели девушки вместе с атаманом. Пак, отогнавший свою машину на платную стоянку, тоже обернулся. На его обычно бесстрастном лице обнаруживались некоторые следы удивления.

— Юра, так получилось… Меня обманули… — Катя заплакала, уткнувшись в ладони.

— Не реви, дело серьезное, — сказал атаман. — Там куча народу легла, да и мы пару бугаев «грузом-200» сделали. Так что давай с подробностями.

Катя, продолжая всхлипывать, пробормотала:

— Я во вторник одноклассника встретила, Колю Карловича. Он в нашем ресторане обедал. Мы очень в школе дружили, даже роман был. Он так удивился, что я здесь работаю…

Сзади на пригорке возник свет фар. Через минуту рядом с джипом Филатова остановилась милицейская машина, из которой выскочили трое ментов в бронежилетах Один из них рванул дверь со стороны водителя и приказал:

— Всем выйти из машины!

Понимая, что сопротивляться трем злющим омоновцам с автоматами бесполезно, Филатов, а за ним все остальные вышли на дорогу.

— Руки на капот, ноги расставить!

— Начальник, а что случилось-то? — спросил атаман. — С нами женщины. Им что, тоже ноги расставить?

— Много п…ишь! Документы! Обыскать тачку! — скомандовал старший ОМОНа с погонами майора.

Пока менты профессионально шмонали джип, а их начальник проверял документы, Филатов спросил:

— Что, «Перехват» ввели?

— Тебе какое дело? — окрысился майор.

— Ни хрена себе, ты меня на растяжку поставил, а я даже спросить не могу, что случилось…

Майор, скрупулезно разглядывая разрешение Филатова на ношение оружия, велел:

— Предъяви ствол!

Десантник достал из наплечной кобуры «Макаров». Омоновец понюхал его, достал обойму, выщелкнул и пересчитал патроны.

— Это не твоего босса давеча замочили? — спросил он, возвращая оружие. — У тебя в разрешении «охранник компании “Дорога ЛТД”» написано.

— Моего, — не вдаваясь в подробности, сказал Филатов.

— Куда направляетесь?

— Под Владимир, к другу в деревню.

— Хорошая компания, — криво усмехнулся мент. — Охранец, казачий атаман, каратист и две курвы… Одна из которых журналистка. Прямо как в американском боевике.

— Все чисто, — доложил один из омоновцев, проверявших машину.

— Свободны, — махнул рукой майор, возвращая мужчинам и Зине удостоверения, а Кате паспорт.

— Так а что все-таки случилось? — полюбопытствовала на этот раз журналистка. — На Путина покушались?

— На него покусишься, как же, — отозвался майор. — Сходняк воровской взорвал кто-то. Всех на уши поставили.

Машина с ОМОНом развернулась и умчалась в направлении Москвы. Видно было, что они действовали на удачу, проверяя и записывая всех, кого встретят. Потом эти данные кто-то проанализирует, и, может быть, что-то из этого выйдет. А может, и ничего не выйдет.

Филатов повернул в замке ключ зажигания и тронул джип с места. Минут через десять он сказал:

— Сейчас поворот на Монино будет. Остановимся, и ты, Катя, нам про своего одноклассника расскажешь. Хорошо?

Катя, тяжело вздохнув, кивнула.

— Когда, говоришь, ты своего одноклассника встретила? — спросил Филатов, заглушив мотор.

— Во вторник, около часа он пришел в «Олимп» и сразу меня увидел, я за столиком у входа в зал обычно сижу. Ну, обрадовался, поцеловал в щечку, мы же с ним очень давно не виделись, хоть и живем неподалеку друг от друга. Занял отдельный кабинет, заказ сделал и позвал меня. Нам не разрешено к клиентам подсаживаться, но директрисы не было, да и людей негусто. Стали разговаривать. Он про себя с три короба наговорил, мол, работает охранником крутого «бобра», деньги лопатой гребет. А под конец сказал, что он тут не просто так, что у его босса скоро юбилей и отмечать его будут именно в этом ресторане. Он и пришел сюда, чтобы посмотреть как и что. Я еще спросила, мол, у нас же не крутой ресторан, а так, забегаловка, почему не в «Праге», например, если он такой крутой и богатый, а в «Олимпе»? Он и говорит, что у нас кухня хорошая, да и то, что ресторан на отшибе стоит, боссу подходит. Люди серьезные соберутся, так что светиться им не с руки.

Ладно, поговорили, я даже с ним коньяку пятьдесят граммов выпила. Потом он говорит: «Покажи мне ваши столы для банкетов». Я ни сном ни духом. У нас общий зал есть, а рядом — специальный, где такие гулянки проходят. Обычно он закрыт, клиентов у нас небогато… Я его повела туда. Коля стал столы осматривать, чуть ли не измерять. У нас они тяжеленные, дубовые, ножки — что твои бревна. На века сделаны. Он и говорит: «Катька, у нас мысль одна есть, у охранников, в смысле. Представляешь, как кайфово будет, если после тоста за юбиляра из углов стола фейерверк взлетит? Ну, не такой, конечно, как из пушки, а типа бенгальского огня». Я представила: действительно, красиво может получиться. А он: «Слушай, ты нам можешь помочь. Главное, чтобы ни босс, ни его гости ни о чем не знали. И директору своему не говори, а то орать начнет — пожар, пожар… Давай так сделаем: банкет в пятницу будет, а мы с друзьями в четверг ночью принесем все эти прибамбасы пиротехнические и установим. Босс доволен будет, да и ваш кабак прославится. Тебе же тоже выгодно, чтобы клиенты валом валили, правда?»

Короче, убедил он меня. Ночью у нас охраны нет, потому что воровать особо нечего, только сторож из соседнего детского садика присматривает, мы ему платим что-то. А садик тот за полкилометра. Я никому не сказала, а ночью он меня привез на машине, я ресторан с сигнализации сняла, открыла, они кучу каких-то ящиков в зал перетащили и стали что-то химичить. Мы с Колей в конторке сели, коньяк он привез, фрукты, стали про одноклассников вспоминать. Тот, мол, бизнесмен, этот за границу подался, Вася сидит, Степа в МГУ доучивается, а Ирка в варьете танцует.

Колины парни недолго работали, час от силы. Потом меня домой отвезли, а Коля еще раз предупредил, чтобы никому ни слова, и сотку баксов сует. Я даже обиделась, а он говорит; что скоро с боссом в долгую командировку едет, так что отблагодарить не сумеет, и чтоб я на эти деньги себе что-нибудь купила типа как от него подарок. Ну, я взяла.

Катя замолчала, о чем-то задумавшись. Потом обняла Филатова, сидевшего вполоборота к ней, и сказала:

— А ты ведь мне жизнь спас. Там же, наверно, не только эти воры погибли?

— Из ваших — только шеф-повар, — сказал Филатов, которому все в подробностях успел рассказать Кардинал. — Остальные живы.

— Слава богу. Что мне делать, Юра? Я же представить себе не могла, что Коля Карлович, Коленька Карлович, — произнесла она с какой-то особой интонацией, — душегубом стал…

— Воров не жалей, — жестко сказал Филатов. — Повара жалко, да. А остальные…

— Тоже ж люди, — всхлипнула Катя.

— Люди-то люди, только каждый из этих людей не одного на тот свет отправил, — вставил атаман. — Это только говорят, что воры в законе сами никого не убивают, типа, «понятия» не позволяют. Туфта это. Не они, так их «шестерки» мочат тех, кто или должок не отдал, или знает много, или за «крышу» башлять не хочет. Не кори себя. Ты не виновата.

Филатов завел машину и, набирая скорость, поехал в сторону Монино. Он не мог предупредить Петровича о своем приезде — у того не было телефона, а сам тот объявлялся, когда хотел опрокинуть чарку с приятелем. Да и с соседкой его, тетей Машей, поддерживал самые теплые отношения. Что делать дальше, десантник представлял смутно, но свет в конце тоннеля уже забрезжил.

Наконец на обочине показался столб с надписью «Монино». Впервые Филатов попал сюда в бытность курсантом Рязанского училища ВДВ — еще на первом курсе их взвод возили на экскурсию в музей авиации. Там на огромном поле были собраны образцы всех моделей самолетов, когда-либо бороздивших воздушное пространство над Советским Союзом, — от фанерных «этажерок» и маленьких «ястребков», на которых летали Кожедуб и Покрышкин, грозных «ИЛов», штурмовиков, прозванных в войну «летающими танками», до современных стратегических бомбардировщиков. Курсант Юра Филатов интересовался авиацией с детства, поэтому дотошно выспрашивал у пожилого летчика о максимальной скорости, высоте полета и прочих технических характеристиках самолетов. В конце концов отставной полковник утомился и сказал, что курсанты воздушно-десантного училища непременно будут изучать все это на лекциях и практических занятиях, а вон из того, как он выразился, «брюха» — он показал в сторону «АН-12» — попробуют даже прыгать с парашютом. Курсанты заржали, и покрасневший Филатов наконец отстал от полковника со своими расспросами.

Совершив с тех пор не один десяток прыжков с такой же «Аннушки», десантник не раз вспоминал Монино и ту экскурсию. И вот теперь он возвращался сюда — фактически прыгал с парашютом, только роль шелкового купола играл его собственный опыт, помноженный на опыт старых и новых друзей. Около пяти утра он остановил джип у калитки небольшого деревянного домика, в котором жил его бывший бригадир.

Примерно в это же время беспокойный сон Гуссейна прервал ворвавшийся в комнату «визирь». Гарик бесцеремонно растолкал «падишаха», что при почти любом раскладе грозило ему как минимум хорошей оплеухой. При любом, но не при таком. Когда Гасанов проснулся и начал что-то соображать, «визирь» обрушил на его голову такой поток информации, что Гуссейн был вынужден заорать на всю квартиру:

— Зае…л, мудило, ты помедленнее можешь, кретин?

Гарик отдышался, пригладил взъерошенные волосы и начал излагать новости «с чувством, с толком, с расстановкой», как завещал великий драматург Грибоедов, которого он, впрочем, никогда, даже в школьные годы, не читал.

— Короче, босс, п…дец.

— Что — п…ц? Кому?

— Всем. Кто-то взорвал сход. Живых почти не осталось.

Гуссейн медленно поднялся с тахты.

— Это еще не все. Замочили тех двоих, которые пацана увели.

Гуссейн, двигаясь, как сомнамбула, стал надевать халат.

— И последнее. Кардинал наводил справки об этом пацане. Для кого — установить не удалось. Один говнюк из наших стуканул. О нем не беспокойтесь, тело не найдут.

Гуссейн подошел к бару, достал бутылку азербайджанского коньяка и прямо из горла сделал большой глоток. Пил он очень редко.

— Кто из авторитетных людей остался в живых?

— Червонец, Вишня, Кеша, еще кое-кто помельче. Мастер погиб.

— На сходе были?.. — Гуссейн перечислил «погоняла» нескольких известных «законников», державших под контролем самые большие «наделы» Москвы и области.

— Все были. Никто не уцелел. Кроме Червонца и нескольких воров, в столице «сильных» не осталось. Так, мелочь, шестерки. Но они попытаются выйти в тузы.

— Само собой. Получается так, что я, как неверные говорят, в рубашке родился. Это во-первых. А во-вторых, пора браться за дело. Поездка в Турцию отменяется. Будем жрать все, что сможем проглотить. Утром созови всех, будем совет держать. С этим все. А кто замочил этих васнецовских козлов?

— Неясно, падишах. Сработано профессионально. Уж не вдовушка ли киллера наняла?

— Баба? Не верю. Хотя… В этой стране мужики такую волю им дали, что плеваться хочется. Скоро они паранджу наденут вместо баб.

— Наденут, падишах. Непременно наденут. А мы что с этой фирмой делать будем? На вдову надавим?

— Подожди, не спеши. Сейчас не до этой фирмы, можно в сто раз больше под шумок схватить. Все у тебя? Ах, да, Кардинал…

Гуссейн вытащил из пачки сигарету — звать специального человека для раскуривания кальяна не хотелось, а самому было лень. Гарик предупредительно щелкнул зажигалкой и отошел, не мешая хозяину думать.

Градский был фигурой весьма загадочной. Гасанов так до конца и не понял, какую роль играет этот человек в славянской иерархии и как это соотнести с мусульманской. Кто он? Муфтий, кадий, улем? Шайтан его знает. Но, понимая, что Кардинал пользуется у «неверных» большим авторитетом, азербайджанцы и прочие мусульманские авторитеты не рисковали с ним ссориться. Но теперь Кардинал влез в дело, в которое ему соваться не стоило. «Уж не он ли навел на меня этих, в камуфляже? — думал Гуссейн. — На кого же он работает?»

Гуссейна всерьез интересовал еще и тот факт, что Костю Васнецова долго никто не искал: по сведениям, полученным от купленных ментов, в милицию не заявлял и частных сыщиков на уши не ставил. О том, что налету на его схрон бригады неизвестных предшествовало нападение Пака, он не знал. Ли Хой так и не вернулся к нему; возможно, погиб, возможно, сбежал. Чего хотеть от этого китайца? И вот возникает Кардинал. Значит, кто-то все-таки зашевелился. Но кто? Васнецов убит, а эту женщину, Костину мать, Гуссейн, как любой восточный мужчина, в расчет не принимал.

Оставалось одно: расспросить самого Градского. И так расспросить, чтобы он ответил. Гуссейн с детства не любил загадок и делал все возможное для того, чтобы получить разгадки. Любой ценой.