Да будет Ы!

В группу пришел Шавейников Борис, длинноволосый, суровый и ранимый.

Из дневника Вовы Веселкина

Однажды Гаркуша спросил Николая Ильича Рубанова: а что Боря делал на «гражданке» до призыва в армию? И Колик ответил: «Ебла крошил таким, как ты». Гаркуша сразу в лице изменился.

Борис Шавейников

Летом и осенью 1988-го «АукцЫон» не менее интенсивно, чем популярные филармонические ВИА, изучал карту родины. За пять месяцев, с песнями и редко трезвевшим Гаркунделем, группа проехала от Таллинна до Камчатки, позволив себе краткосрочный июльский «привал» в приэльбрусском санатории «Юность» в ущелье Адылсу, где созрел шедевральный хит «Пионер».

В дороге потеряли барабанщика Черидника, не менее хмельного, чем аукцыоновский «тотем» Гаркуша. Чирик переметнулся в финансово более перспективные «Игры», а его свято место в «Ы» вскоре занял хард-роковый Борюсик.

— Игорь захотел побольше зарабатывать, — говорит Федоров, — а «Игры» гастролировали чаще нас, при этом состав у них был вдвое меньше «аукцыоновского» и, естественно, гонорарная доля у каждого участника команды получалась выше. Кроме того, Черидник дико любил Гришку и Витьку Сологубов и ту музыку, которую они играли.

Расстались мы без обид, спокойно. Если бы, предположим, Витька Бондарик куда-то от нас ушел — это было бы непонятно, поскольку мы старые друзья. А с Игорем такого сближения не произошло. Ну, пообщались несколько лет и разошлись. Причем в последний год его пребывания в группе я чувствовал, что он скоро свалит, и был к этому готов. Черидник начал сильно пить и, как следствие, хуже играть. Концерты заваливал, пару раз вообще на них не приезжал, склоки устраивал… Пьяным он был не подарочек.

— Иногда Игорь мог с Олегом подраться, — добавляет Озерский. — Мол, ты мое пиво выпил и т. п. Оба примерно в одинаковом состоянии регулярно пребывали, при этом один другому по пояс — комичная картина…

— Кто из нас круче бухал, я или Черидник, не знаю, — размышляет Гаркуша. — Но у Игоря серьезные проблемы были. Сейчас-то он, как и я, слава богу, не пьет и даже не курит. Но когда-то все обстояло жестко. Года четыре он вообще на корвалоле сидел, и однажды его просто в сумасшедший дом отвезли. Однако Чирик выкарабкался и сегодня жив-здоров.

— После ухода Черидника пришлось срочно искать барабанщика, — констатирует Леня. — Пробовали разных кандидатов. Летом, помнится, взяли парня из группы «Лес». Он сыграл с нами, по-моему, концерта два… Надолго никто не приживался. И тут, в октябре, у нас нарисовались гастроли на целый месяц по Уралу и Дальнему Востоку, и как раз объявился Шавейников.

— У меня тогда дочь родилась, а работы и денег фактически не было, — с предельной прямотой говорит Шавейников. — Если бы не материальные проблемы и отсутствие выбора, я, наверное, никогда бы в «АукцЫон» не пошел. До этого момента я ведь хард-рок играл. И членом рок-клуба стал еще в 1983-м, с группой «Пульс», где фронтменом был Игорь Семенов. Мы с ним раньше жили по соседству в Ломоносове, он на три года старше меня и в середине 1980-х уже считался достаточно известным музыкантом. Вот он, как старший товарищ, всюду меня за собой и таскал. Затем Семенов создал «Рок-штат», где я барабанил и из которого ушел в армию. Пока служил, Игорь меня в письмах подбадривал: «Ждем твоего возвращения в команду». В 1986-м я дембельнулся, пришел на рок-клубовский фестиваль и вижу: Семенов поет в «Присутствии», а «Рок-штата» никакого нет. Потом он его возродил, мы еще немного вместе поиграли и окончательно разругались. Я ушел из «Рок-штата», и деваться мне, в общем-то, стало некуда. Чуть-чуть поработал в «Проходном дворе» с Юрием Наумовым, пока он еще не уехал за кордон, и, собственно, все. Сам себя я никуда не предлагал.

И тут кто-то из знакомых мне сообщил, что «АукцЫону» нужен барабанщик. Я с женой посоветовался, она сказала: «Да позвони ты Леньке, чего там…» Мы с Федоровым не были близко знакомы, но несколько раз виделись. Году в 1987-м «Рок-штат» даже выступал с «АукцЫоном» в Химках в одном концерте. В общем, что это за коллектив, я слегка представлял. Хотя записей их никогда не слушал. Ну, разве что «Волчицу» на известном виниле «Ленинградский рок-клуб представляет…».

Предпочтительнее для меня, конечно, было бы играть с людьми, которых я хотя бы неплохо знаю. Но, повторю, выбирать в тот момент не приходилось, и я готов был влиться в совсем незнакомую мне компанию.

Тут есть легкое преувеличение. Кое-кого из данной компании будущий Борюсик (прежние друзья хард-рокеры столь ласкательно Шавейникова не называли, это уже чисто «аукцыоновская» фишка) в некоторой степени знал.

— Вскоре после возвращения из армии Боря зашел с Игорем Семеновым в «Сайгон», — вспоминает Олег, — увидел там меня, мягко говоря, всего такого странного и сказал другу: «Давай, я ему рожу набью». «Да ты что! — воскликнул Семенов. — Это же сам Гаркуша!» Мне, в принципе, не раз доводилось уклоняться от аналогичных ситуаций. А иногда и не уклонялся. Пиздили всякие гопники. Нечасто, но бывало. Даже когда «АукцЫон» уже стал популярен. Им-то, гопникам, откуда об этом знать? Они на концерты таких групп не ходят.

— Если Гаркушу близко не знаешь, то, конечно, он кажется чудовищем, — с дружеской искренностью замечает Борис. — В «Сайгоне» я ему просто за внешний вид морду хотел набить. Я там, типа, хрен знает где, на БАМе, в армии корячился, а ты тут в Питере ни фига не делаешь, дурью маешься. Но позднее-то Гаркуша понял, что я, в общем-то, шучу.

— По мировоззрению Шавейников с нами не совпадал абсолютно, — отмечает Федоров. — И хард-роковая исполнительская манера его мне была не близка, но «колотуха» понравилась. Удар у него плотный. Матковский, когда услышал Борюсика впервые, сразу сказал: «О, круто! Надо брать». Я ответил: «Давай, попробуем». Надо же с кем-то ехать в Свердловск, Хабаровск, Петропавловск-Камчатский… Нам должны были хорошо заплатить за то турне. В результате заплатили вдвое меньше, чем обещали, но зато предоплату дали какую-то безумную по тем временам.

Тогда мы не думали о том, надолго ли приглашаем Шавейникова, но он как-то включился в наши песни, не так клево, как Черидник, но достаточно мощно, и остался в команде…

— В первом нашем телефонном разговоре Леня спросил: «Ты хочешь с нами играть?» — рассказывает Шавейников. — Я ответил: «Нет». Он сказал: «Ну, тогда приходи к нам на точку». Думаю, ответь я иначе, вряд ли бы наш альянс сложился. А так, вроде, показался парнем с юмором.

— С Борей я нормально познакомился на одной из «аукцыоновских» телесъемок, когда он уже вошел в наш состав, — вспоминает Гаркундель. — Я только вернулся из Швеции, где гастролировал с «Поп-механикой», раздавал всем жвачки, сигареты… Тут гляжу, стоит какой-то хиппак непонятный. А мне ребята говорят: это наш новый барабанщик.

— Олег и директор «аукцыоновский» Скворцов подошли ко мне, отвели в сторону и поинтересовались: «Ты пьешь?» — вспоминает Борюсик. — «А вы нет, что ли?» — говорю. Ну, они сразу рассмеялись, и мы закорешились.

Скрытый за ударной установкой Шавейников, если разобраться, не меньший шоумен «Ы», нежели Гаркундель или Веселкин. Но народу об этом практически неизвестно. Боря приколен и брутален внутри коллектива. «Аукцыонщиков» он периодически удивляет, озадачивает, настораживает с момента своего появления и по сей день.

— В первый раз я бесполезно съездил на «аукцыоновскую» точку, — рассказывает Борюсик. — Посидел там, подождал, и, по-моему, кроме Паши Литвинова, никто из музыкантов в тот день не появился. Ленька уехал с Курехиным на какой-то концерт. Остальные не знаю где были. В общем, встреча не получилась. А в следующий раз вроде все собрались. Мне показали ударную установку, на которой предстояло сыграть. Она стояла на такой верхотуре, что до нее еще требовалось допрыгнуть. Но я, этакий армейский чувак, прыг-скок, как Виниту, и залез туда.

Ленька попросил сыграть одну из их песен, чтобы понять, подхожу я группе или нет. Сыграл «Вечер мой», структуру которого сразу понял. Мощно сыграл, хэт согнул. И меня приняли в «АукцЫон», аккурат накануне гастролей по Дальнему Востоку. У нас намечалось там десять концертов, и за них выдали аванс — 500 рублей каждому. Представляешь, какая это сумма по тем временам! Значит, я попал в «десятку». Жена одобрила.

— Те гастроли мы до сих пор со смехом вспоминаем, — говорит Гаркундель. — Ко мне домой тогда приехал человек с пятилитровой банкой красной икры и предоплатой за один концерт, то ли в Свердловске, то ли в Хабаровске. Предоплата оказалась очень внушительной, а речь он при этом вел о десяти выступлениях в том регионе. Когда мы туда приехали, выяснилось, что изначально товарищ заряжал стадионы под группу «Кино». Цой и компания по какой-то причине полететь не смогли, но билеты там уже продавались. Вместо «Кино» публике предложили «АукцЫон», и не на стадионах, а в разных ДК. Потом к нам присоединилась металлическая команда «Фронт».

Мы играли по два концерта в день в полупустых залах. Но по молодости нам это было по фигу. Расстроились немного лишь, когда из хорошей гостиницы нас переместили в какую-то хреновую, с «пионерскими» номерами на десять человек.

Сервисный катаклизм «аукцыонщики» испытали в Свердловске, после концерта в ДК Уралмаша, но не потому, что оказались не группой «Кино». Веселкин нашел другое объяснение, которое и зафиксировал в своих «путевых заметках»: «Из-за взрыва железнодорожного состава мы из „Интуриста" переселились в аэропортовскую гостиницу (детские номера)». Взрыв действительно был, да еще какой! За три дня до приезда «Ы» в уральскую столицу состав, перевозивший 47 тонн тротила и 40 тонн гексогена, врезался на станции Свердловск-Сортировочный в товарняк с углем! Чрезвычайную ситуацию, которая благодаря перестройке получила широкую огласку, обсуждала тогда вся страна, а уж непосредственно Свердловск бурлил и подавно: четверо погибших, более 500 раненых…

Может, местной публике еще и поэтому было не совсем до «АукцЫона»? Следующие концерты — в Хабаровске и Петропавловске-Камчатском — прошли успешнее. И там, на краю страны, судьбоносная грамматическая ошибка Борюсика навсегда определила сакральный символ группы, ее необъяснимо-всеразъясняющее «Ы».

Прежде чем, подобно Балбесу (сыгранному Юрием Никулиным) в знаменитой гайдаевской комедии, обозначать дело своих товарищей большой буквой «Ы», Шавейников успел в первой же поездке с новыми коллегами хапнуть «аукцыоновского» экстримчика и осознать, что так забавно ему еще нигде не было. Вова отмечал в те дни следующее: «15 октября на первом концерте в Хабаровске я ударил Олега в солнечное сплетение. Он мне вывихнул большой палец на руке»; «18 октября, на предпоследнем концерте в Хабаровске Олег разбил мне нос»; «21 октября на концерте в Петропавловске-Камчатском я впервые танцевал на колосниках, которые в процессе танца стали спускаться прямо Борюсику на голову».

— В Хабаровске я с Веселкиным жил в одном гостиничном номере, — вспоминает Шавейников. — Он тогда на концертах какую-то хрень на себя надевал и йогой серьезно занимался. Однажды утром просыпаюсь, встаю с кровати и ощущаю, что ноги во что-то мягкое погружаются. Что за херня, думаю? А это Вова лежит на полу, упражнения делает. Мне ребята потом уже сказали, чтобы я ничему не удивлялся. Ну, я с ним еще пару дней пожил и решил, что больше не надо. К Леньке в номер переехал и долгое время на гастролях с ним соседствовал.

В тот самый день, когда Вова чуть не свалился на концерте на голову Борюсику, последний и начертал на стене одного из камчатских домов (так выходит, если сопоставлять все данные и свидетельства) свое бессмертное «Ы».

— Это спонтанно получилось, — ставит точки над Ы Шавейников. — 21 октября 1988-го, на гастролях, я вышел из гостиницы прогуляться, осмотреть окрестности. Я вообще люблю по городам гулять. А в тот раз еще и пивка, кажется, хотел купить, поднести Гаркуше, а то он лежал в номере, охал. Пиво там, помнится, тогда в полиэтиленовых пакетах продавали. Иду, разглядываю надписи на домах: «Миша, я тебя люблю!», «Маша, я тебя люблю!», «Наутилус Помпилиус», «Алиса» и т. п. И на доме возле гостиницы захотелось написать наше название. Без всякой задней мысли нацарапал «АукцЫон», типа, как слышится, так и пишется. В диктанте ведь тоже иногда люди машинально ошибки делают, хотя, как правильно пишется слово, знают…

Потом Гаркуша пивка попил и тоже на улицу проветриться сходил. Вернулся и говорит: «Там какой-то идиот „АукцЫон" через „ы" написал». Я ответил: «Олег, во-первых, не надо говорить, что это идиот, а во-вторых, это написал я». Когда вечером в ресторане рассказали ребятам эту историю, Ленька крикнул: «Борюсик, ты гений!»

— Все, что ни делается, — к лучшему, — подтверждает Гаркундель. — Боря, окончивший неполных семь классов, написал «Аукцион» через «Ы», и непроизвольно возник наш бренд. Миллер тут же начал обыгрывать «Ы» в различных арт-работах. Афиши придумывал, плакаты. За название «АукцЫон» он крепко ухватился.

— Вскоре мы, особенно Миллер, даже стали обижаться: какого хрена нас где-то на афишах продолжают писать через «и», — развивает тему Шавейников. — Мы — «АукцЫон», пора бы понять и запомнить. Хотя какие-то депутаты, доводилось слышать, в ту пору возмущались, мол, что себе позволяют эти молодые рокеры, самовольно меняют грамматику русского языка, например пишут слово «аукцион» через «ы».

Загрузка...