Разгневанные почтальоны

Глава 25

К девяти часам вечера генеральный почтмейстер решил, что худшее уже позади.

На Манхэттене больше никто не стрелял. В Оклахома-Сити тоже все утихло. Нападавшего все еще искали, но пока не нашли.

А самое главное – Президент ему не звонил. Наверное, решил переждать. Срок его правления подходил к концу, видимо, поэтому некоторые посты в кабинете так и оставались вакантными.

По всей стране в почтовых отделениях ввели в действие чрезвычайную программу по поддержанию психологической стабильности. Конечно, из-за этого доставка почты прекратится почти на неделю, но сейчас никто и не надеется на ее своевременность. В конце концов, чего можно ожидать за какие-то вшивые тридцать два цента?

Генеральный почтмейстер запихивал в портфель листы почтовых марок, предназначенные в качестве рождественских подарков ближайшим родственникам, когда секретарша сообщила:

– На проводе бостонский почтмейстер.

– Узнайте, чего он хочет.

– Почтовый служащий совершил самоубийство, – отозвалась секретарша.

– Ну и что так нервничать? Наши служащие каждую неделю совершают самоубийства. Прошу меня больше не отвлекать.

– Он говорит, что тот почтальон скрывался от ФБР.

– Узнайте, не он ли стрелял в Оклахома-Сити.

– Бостон считает, что нет, – секунд через десять ответила секретарша, – но очень хочет поговорить с вами.

– Запишите его сообщение. У меня был чересчур напряженный день.

Засунув наконец в дипломат новенькие марки с изображением Элвиса, генеральный почтмейстер Соединенных Штатов покинул свой кабинет. Секретарша тем временем пыталась записать сообщение из Бостона в желтый деловой блокнот.

Почтмейстер уже направлялся к выходу, когда девушка повесила трубку, вырвала лист из блокнота и крикнула ему вдогонку:

– Вероятно, вам будет небезынтересно....

– Прочтите, – нахмурившись, проворчал почтмейстер.

– «Местная телевизионная станция сообщает, что в Почтовую службу Соединенных Штатов проникли мусульманские террористы с целью проведения кампании террора против всего населения. Подробности не сообщаются».

Сразу повлажневшая рука почтмейстера застыла на ручке двери.

– А ну-ка соедините меня с Бостоном. Срочно! – рявкнул он и бросился к себе в кабинет. И без того длинное лицо почтмейстера вытянулось и почти сравнялось по длине с галстуком.

Бостонский почтмейстер попытался что-то объяснить, но генеральный резко оборвал:

– И вы позволили ФБР вывести нашего служащего из здания?!

– Но это же ФБР, мистер почтмейстер!

– Это всего-навсего подразделение Министерства юстиции. А мы напрямую подчиняемся Президенту. Поняли, Бостон?

– Препятствовать действиям ФБР – позиция антиамериканская.

– Что было хорошо для Дика Никсона, хорошо и для меня. – Генеральный наконец успокоился. – Они сказали, за что его разыскивают?

– Нет. Сказали только, что один агент из Службы по борьбе с насилием среди почтовых служащих, а другой – из подразделения по борьбе с терроризмом.

– Службы по борьбе с насилием...

– Да. Я о такой никогда не слышал, а вы?

– Нет, но гарантирую, что скоро ее не станет. Что они там, в Министерстве юстиции, с ума посходили, что ли? Нельзя же возводить на службу такую клевету!

– После сегодняшнего дня я бы не стал утверждать ничего, сэр, – упавшим голосом отозвался Бостон. – Человек, который выпрыгнул, значится у нас под именем Мохаммеда Али.

– И вы его не уволили?

– За что, сэр? За то, что он мусульманин? Мы не можем уволить человека из-за его религиозных убеждений. Он гражданин США и сдал все положенные экзамены.

– Занимайтесь делом, или я разжалую вас в почтальоны. Ясно?

– Да, сэр, – ответил Бостон.

Работа над составлением пресс-релиза, категорически опровергающего слухи о будто бы проникших в почтовую службу исламских террористах, была в самом разгаре, когда генеральному позвонил Нед Допплер.

– Деймон, это Нед, – произнес ведущий программы «Ночное зеркало».

– Здравствуйте, Нед, – приветливо отозвался почтмейстер. Он был частым гостем программы «Ночное зеркало» – собственно, каждый раз, когда поднимали цены на марки. А куда деваться? Иначе пришлось бы вернуться к благословенным дням «Пони-экспресс» и двухразовой доставке почты.

– Тема сегодняшней передачи – взрывы на Манхэттене. Хотелось бы, чтобы вы изложили свою точку зрения на происшедшее.

– Я не выработал своей точки зрения. Все это не имеет никакого отношения к нашей службе.

– Мы пригласили бостонского репортера Тамайо Танаку, которая впервые рассказала о мусульманском проникновении в вашу организацию.

– Но не можете же вы поддерживать такие нелепые слухи! Доказательств-то ведь нет!

– Она передала – значит, уже есть информация. Вы что, хотите дать опровержение?

– Нет, не хочу. Просто было бы крайне безответственно подтверждать такую чепуху. Вы что, хотите запугать американскую общественность? Погубить нашу службу? Скажите, Нед, неужели так оно и есть?

– Нет, – задумчиво ответил Нед Допплер. – Но, возможно, вам небезынтересно будет узнать, что хорошо информированные источники в Министерстве юстиции сообщили нам о проведении облавы на эту группу джихада. Кстати, группа взяла на себя ответственность за проведенные акции и пригрозила новыми, если Абир Гхулу к завтрашнему утру не депортируют из страны.

– А кто такая Абир Гхула?

– Представьте себе нечто среднее между Салманом Рушди и Марией Стюарт.

– Разве такое возможно?

– Приходите в студию ровно в одиннадцать и убедитесь сами. Она тоже приглашена.

– Похоже, вы не оставляете мне выбора? – спросил генеральный почтмейстер.

Нед Допплер сухо засмеялся.

– Делать новости – все равно что делать сосиски. Оттого что наблюдаешь за процессом, продукт лучше не становится.

Генеральный почтмейстер Соединенных Штатов положил трубку и нажал кнопку селектора.

– Свяжитесь с нашими отделениями во всех крупных городах и узнайте все что возможно относительно облавы на почтовых служащих, которую устроило ФБР.

– Хорошо, сэр.

Чувствуя, что внутри у него все сжалось, почтмейстер откинулся на спинку красного кожаного кресла.

Десять минут назад он считал, что этот длинный день уже закончился. Теперь он понимал, что начинается гипердлинная ночь.