Алексей Васильевич Кольцов родился в Воронеже. Отец его был прасол — торговал скотом. Учиться в школе Кольцову почти не пришлось. Отец взял его из второго класса — решил приучать к торговле.
А Кольцов очень хотел учиться; он любил читать, но и книг Для чтения в доме Кольцовых не было. В школе подружился Кольцов с мальчиком, у которого был целый сундук с книгами. В этом сундуке были сказки про Бову-королевича и про Еруслана Лазаревича, и былины про Илью Муромца. Мальчики читали и мечтали поскорей вырасти и стать такими же славными, могучими богатырями, как Илья Муромец.
С десяти лет Кольцов стал помогать отцу: вёл счётные книги, ездил по степным сёлам и хуторам покупать и продавать скот. Очень полюбил он степь: горячие летние дни, тёмные ночи с яркими звёздами, ковыль-траву, вечерний костёр. У костра собирались погонщики скота, подходил какой-нибудь прохожий, и начинались разговоры, рассказывались сказки и пелись старинные русские песни.
Любовь к чтению, к книгам росла у Кольцова с годами. Он всеми силами всю жизнь старался пополнить свои знания. Но больше всего полюбил поэзию.
В шестнадцать лет он написал свои первые стихи. Стихи получились не совсем складные, но Кольцову они понравились, и он продолжал писать «пьесы» — так он называл свои стихи.
Писал он очень много. Постепенно стихи его становились всё лучше и лучше. Они напоминали русские народные песни — вольные, широкие, звонкие. В них описывал Кольцов родную природу, тяжёлую долю крестьянина, его труд в поле — ведь сам он был из народа и писал о том, что было близко и дорого ему.
Стихи Кольцова стали печатать в газетах и журналах. В Москве, куда он ездил по делам отца, Кольцов познакомился с великим русским критиком Белинским и со многими известными писателями. Кольцов, который обычно трудно сходился с людьми, всем сердцем: привязался к Белинскому. «Я обязан ему всем: он меня поставил на настоящую мою дорогу», — говорил он.
В 1835 году вышла первая книга стихов Кольцова, а в следующем году он был в Петербурге, познакомился с Пушкиным, читал ему свои новые стихи.
Через несколько месяцев в Воронеж пришло известие о смерти Пушкина. Горе Кольцова было безгранично, когда узнал он о гибели самого любимого своего поэта. Он посвятил Пушкину одно из лучших своих стихотворений — «Лес».
Жить в Воронеже Кольцову было очень тяжело. Родные не понимали его. Отец, человек невежественный и грубый, считал, что надо «дело делать» — торговать, а не стихи писать, которые никаких доходов не приносят. Кольцов хотел уйти из дому, бросить торговлю, зажить по-новому. «Торгаш» — мерзкое слово», — писал он в одном письме. Но тяжёлая болезнь и ранняя смерть помешали осуществиться его мечтам.
Ну! тащися, сивка,
Пашней, десятиной!
Выбелим железо
О сырую землю.
Красавица зорька
В небе загорелась,
Из большого леса
Солнышко выходит.
Весело на пашне.
Ну, тащися, сивка!
Я сам-друг с тобою,
Слуга и хозяин.
Весело я лажу
Борону и соху,
Телегу готовлю,
Зёрна насыпаю.
Весело гляжу я
На гумно, на скирды,
Молочу и вею...
Ну! тащися, сивка!
Пашенку мы рано
С сивкою распашем,
Зёрнышку сготовим
Колыбель святую.
Его вспоит, вскормит
Мать-земля сырая;
Выйдет в поле травка —
Ну! тащися, сивка!
Выйдет в поле травка —
Вырастет и колос,
Станет спеть, рядиться
В золотые ткани.
Заблестит наш серп здесь,
Зазвенят здесь косы;
Сладок будет отдых
На снопах тяжёлых!
Ну! тащися, сивка!
Накормлю досыта,
Напою водою,
Водой ключевою.
Что, дремучий лес,
Призадумался,—
Грустью тёмною
Затуманился?
Что Бова-силач
Заколдованный,
С непокрытою
Головой в бою,—
Густолиственный
Твой зелёный шлем
Буйный вихрь сорвал —
И развеял в прах.
Плащ упал к ногам
И рассыпался...
Ты стоишь — поник,
И не ратуешь.
Где ж девалася
Речь высокая,
Сила гордая,
Доблесть царская?
У тебя ль, было,
В ночь безмолвную
Заливная песнь
Соловьиная
У тебя ль, было,
Дни — роскошество, —
Друг и недруг твой
Прохлаждаются...
У тебя ль, было,
Поздно вечером
Грозно с бурею
Разговор пойдёт.
Распахнёт она
Тучу чёрную,
Обоймёт тебя
Ветром-холодом.
И ты молвишь ей
Шумным голосом:
«Вороти назад!
Держи около!»
Закружит она,
Разыграется...
Дрогнет грудь твоя,
Зашатаешься;
Встрепенувшися,
Разбушуешься:
Только свист кругом,
Голоса и гул...
Буря всплачется
Лешим, ведьмою, —
И несёт свои
Тучи за море.
Где ж теперь твоя
Мочь зелёная?
Почернел ты весь,
Затуманился...
Одичал, замолк...
Только в непогодь
Воешь жалобу
На безвременье.
Так-то, тёмный лес,
Богатырь-Бова!
Ты всю жизнь свою
Маял битвами.
Не осилили
Тебя сильные,
Так дорезала
Осень чёрная.
Знать, во время сна
К безоружному
Силы вражие
Понахлынули.
С богатырских плеч
Сняли голову —
Не большой горой,
А соломинкой...
Я куплю себе
Косу новую;
Отобью её,
Наточу её, —
И прости-прощай,
Село родное!
В края дальние
Пойдёт молодец:
Что вниз по Дону,
По набережью,
Хороши стоят
Там слободушки!
Степь раздольная
Далеко вокруг,
Широко лежит,
Ковылём-травой
Расстилается!..
Ах ты, степь моя,
Степь привольная,
Широко ты, степь,
Пораскинулась,
К морю Чёрному
Понадвинулась!
В гости я к тебе
Не один пришёл:
Я пришёл сам-друг
С косой вострою;
Мне давно гулять
По траве степной,
Вдоль и поперек
С ней хотелося...
Раззудись, плечо!
Размахнись, рука!
Ты пахни в лицо,
Ветер с полудня!
Освежи, взволнуй
Степь просторную!
Зажужжи, коса,
Как пчелиный рой!
Молоньей, коса,
Засверкай кругом!
Зашуми, трава,
Подкошонная;
Поклонись, цветы,
Головой земле!
Наряду с травой
Вы засохнете…