Рожденный бежать

Глава 21

— Приготовьтесь к встрече со своим кумиром, — произнес я, когда мы входили в гостиничный бар. — Вон он, заправляется чем-то холодненьким.

Скотт сидел на табурете, потягивая эль. Билли бросил вещевой мешок на пол и протянул руку, пока Дженн болталась позади меня. За всю дорогу через парковку она не давала Билли и слова вставить, зато теперь, в присутствии Скотта, потеряла дар речи. Но я не сразу заметил выражение ее глаз. Она явно не отличалась стыдливостью; она, видите ли, его оценивала. Скотт, быть может, и охотился за тараумара, но ему лучше было бы последить за тем, кто охотится за ним.

— Ну что, это все наши? — спросил Скотт.

Я обвел взглядом бар и начал считать. Дженн и Билли заказывали пиво. Кроме них там был Эрик Ортон, тренер по экстремальным видам спорта из Вайоминга и давнишний ученик тараумара, который составил для меня личный план восстановления после несчастного случая; на протяжении последних девяти месяцев мы с ним связывались еженедельно, а то и ежедневно, поскольку Эрик пытался превратить меня из полной развалины в крепкого супермарафонца. Он был единственным, в появлении кого я был уверен; даже несмотря на то, что покидал дома жену с новорожденной дочуркой в разгар суровой вайомингской зимы. Не было сомнений, что Эрик не станет сидеть дома, в то время как я проверяю на практике его искусство. Я прямо сказал ему, что он ошибается и я никоим образом не смогу пробежать столько, а теперь нам обоим предстояло проверить, был ли он прав, утверждая обратное.

Рядом со Скоттом сидели Луис Эскобар и его отец, Джо Рамирес. Луис был не только супержеребцом, выигравшим «Гавайский супермарафон по бездорожью — 100» и участвовавшим в забеге в Бэдуотере, но еще и одним из лучших спортивных фотографов состязаний в беге (художественности исполнения способствовал тот факт, что его ноги с легкостью доставляли его в такие места, куда другие фотографы не могли добраться). Совершенно случайно Луис на днях позвонил Скотту, чтобы убедиться, что они увидятся на некоей полутайной всеобщей вакханалии «Койот Форплей», к участию в которой желающие допускаются только по пригласительным билетам и которую описывают как «четырехдневный разгул идиотства с отрезанными головами койотов, легкими закусками со спиртным, развешанными на деревьях трусиками и пробегом длиной 203 километра по тропам, который по желанию можно пропустить».

«Форплей» проводится ежегодно в конце февраля в пустынных окрестностях Окснарда специально для того, чтобы предоставить команде бегунов на длинные дистанции возможность отхлестать друг друга по заднице, а потом приклеить вышеупомянутые задницы к сиденьям унитазов. Каждый день участники «Форплея» носятся по тропам, размеченным высохшими черепами койотов и женским нижним бельем, а каждую ночь устраивают турниры по боулингу, парад талантов и бесконечные партизанские шалости, когда они, к примеру, подменяют шоколадные батончики замороженной кошачьей едой, заклеив концы упаковки. «Форплей» был чем-то вроде баталии для любителей, без памяти обожающих бег и буйные грубые игры. По своей сути событие было не для профи, которым приходилось печься о графиках соревнований и спонсорской поддержке. Скотт, естественно, никогда не пропускал этого развлечения до 2006 года.

— Мне очень жаль, но что-то случилось, — сказал Скотт Луису, и когда Луис узнал, что именно случилось, его сердце затрепетало, как овечий хвост.

Еще никто не добывал фотографий тараумарских бегунов, несущихся на всех парах на своей родной территории, по весьма достойной причине: тараумара бегают ради бега и нашествие белых дьяволов веселья явно им не сулило. Их гонки были абсолютно стихийными, негласными и скрытыми от посторонних глаз. Но если Кабальо, несмотря на трудности, сумеет осуществить свой план, то несколько удачливых дьяволов скорее всего получат шанс перейти на сторону тараумара. Впервые они все вместе станут «бегущим народом».

У папы Луиса Джо словно выточенное из дуба лицо, седые волосы, собранные в «конский хвост», и бирюзовые кольца мудреца из коренных американцев, но на самом деле он бывший сезонный рабочий, который в свои сильно потрепавшие его шестьдесят лет сделался патрульным на калифорнийских автострадах, затем шеф-поваром и, наконец, художником, которого отличало пристрастие к краскам и культуре родной Мексики. Когда Джо узнал, что его «малыш» отправляется на родину, чтобы увидеть героев своих предков в действии, он стиснул зубы и твердо заявил, что тоже едет. Уже само путешествие могло в буквальном смысле убить его, но Джо это не беспокоило. Этот сын убранных полей умел выживать почище окружавших его супержеребцов.

— Что слышно о том босом парне? — спросил я. — Его все еще ждут?

Несколькими месяцами раньше некто называвший себя Босым Тедом начал бомбардировать Кабальо потоком посланий. Он, похоже, был Брюсом Уэйном бега босиком, богатым наследником состояния в виде калифорнийского парка развлечений, посвятившим себя борьбе с самым тяжким из когда-либо совершенных преступлений против человеческой ноги — с изобретением кроссовок для бега. Босой Тед был уверен, что мы могли бы положить конец травмам ступней, выбросив свои «найки», и горел желанием доказать это собственным примером: он бежал Лос-Анджелесский марафон и марафон в Санта-Кларите босиком и финишировал с достаточно хорошим временем, чтобы получить право участвовать в Бостонском марафоне для лучших из лучших. Ходили слухи, что он тренировался, бегая босиком в окрестных горах и катая жену и дочь по улицам на манер рикши. Теперь он ехал в Мексику, чтобы пообщаться с тараумара и выяснить, не заключается ли разгадка секрета их потрясающей жизнеспособности в их голых пятках…

— Он оставил сообщение, что объявится здесь позже, — сказал Луис.

— Полагаю, что тогда же и все остальные. Этот Кабальо, верно, собирается подготовить себя психологически.

— А что там за история с этим парнем? — спросил Скотт.

Я пожал плечами:

— По правде говоря, я не слишком-то много знаю. Да и виделся с ним только раз.

Глаза Скотта сузились. Билли и Дженн откачнулись от барной стойки и вскинули головы, будто я вдруг заинтересовал их больше, чем пиво, которое они только что заказали. Настроение группы резко изменилось. Минуту назад все выпивали и весело болтали, а теперь захлопнули рты и напряглись.

— В чем дело? — спросил я.

— А я-то думал, вы и вправду приятели, — сказал Скотт.

— Приятели? Да мы едва знакомы, — возразил я. — Он человек-тайна. Я даже не знаю, где он живет и как его настоящее имя.

— Так откуда же вы знаете, что с ним все чисто? — спросил Джо Рамирес. — Черт возьми, да он, может, даже и не знает никого из тараумара.

— Они его знают, — успокоил я его. — Все, что я могу вам рассказать, я уже написал. Он странноватый, он потрясный бегун и долго здесь пробыл. Это все, что мне удалось разузнать о нем.

Все, включая меня, на мгновение застыли, осмысливая информацию. С какой стати мы доверяли Кабальо? Я настолько увлекся подготовкой к гонке, что совершенно забыл, что задача, в сущности, заключается в том, чтобы остаться в живых в этом испытании. Я понятия не имел, кем на самом деле был этот Кабальо и куда он нас заведет. Он мог оказаться совершенно помешанным или просто неадекватным, а результат будет таким: там, в Барранкасе, мы изжаримся.

— Ну все, хватит! — возмущенно воскликнула Дженн. — Что вы собираетесь делать сегодня вечером, ребята? Я обещала Билли несколько больших «Маргарит».

Если у всей компании и возникли сомнения, то она благополучно от них отмахнулась. И Скотт, и Луис, и Эрик, и Джо — все согласились набиться вместе с Дженн и Билли в фургон, предоставляемый бесплатно постояльцам гостиницы, и покатить в центр города за спиртным. Но это уже без меня. Впереди у нас было много трудных метров пути, и мне хотелось все их преодолеть. В отличие от остальных я бывал там раньше и знал, во что мы ввязываемся.

В середине ночи меня внезапно разбудил громкий крик. Кричали где-то рядом. Совсем близко… как будто прямо у меня в комнате.

Затем «ба-бах!» — что-то тяжело упало на пол в ванной комнате, и я почувствовал, как тряхнуло кровать.

— Билли, вставай!

— Ос-с-та-авь меня, я в п-п-порядке,

— Тебе надо встать!

Я щелкнул выключателем и увидел в дверном проеме Эрика Ортона, тренера по экстремальным видам спорта.

— Ох уж эти детки, — покачал он головой. — Прямо не знаю, командир…

— Что там, все живы?

— Прямо не знаю, командир, — повторил он.

Я вскочил и нетвердой походкой бросился в ванную. Билли валялся в ванне с закрытыми глазами. Розовая блевотина покрывала всю его рубашку… унитаз… пол. Дженн потеряла одежду и приобрела фингал: на ней были шорты и пурпурный лифчик, левый глаз опух и не открывался. Она тянула Билли за руку, пытаясь вытащить его из ванны и поставить на ноги.

— Помогите мне его поднять…

— Что с твоим глазом?

— А что с ним такое?

— Да оставьте же меня в покое! — выкрикнул Билли, загоготал, как скверный актер в роли злодея, и вырубился, теперь уже полностью.

Боже милостивый! Я присел на корточки над развалившимся в ванне Билли, выискивая на нем чистые места, за которые можно было бы взяться руками. Я подхватил его под мышки, но не нашел ни единого мягкого кусочка, чтобы как следует за него уцепиться: Билли был таким мускулистым, что поднимать его было все равно что ставить на попа постную часть мясной туши. В конце концов мне все же удалось вытащить его из ванны и приволочь в гостиную. Мы с Эриком решили поселиться в одной комнате, но когда оказалось, что у Дженн и Билли нет заказанного заранее номера или, что более вероятно, денег, чтобы за него заплатить, разрешили им переночевать вместе с нами.

Вот они и переночевали. Как только Эрик разложил диван, Дженн рухнула на него как куль с картошкой. Я уложил Билли подле нее. Его голова свешивалась с дивана. Я подсунул ему под физиономию бумажный мешок, едва успев это сделать, перед тем как из него изверглась еще одна розовая река. Когда я добрался до выключателя, его все еще тошнило.

Вернувшись в смежную спальню, Эрик ввел меня в курс дела. Они уехали в техасско-мексиканскую забегаловку, и пока все остальные ели, Дженн и Билли устроили состязание в выпивке, глуша «Маргариты» из стаканов размером с круглый аквариум. В какой-то момент Билли ушел на поиски туалета и больше не вернулся. Дженн тем временем развлекалась тем, что вырывала у Скотта сотовый телефон, по которому он желал спокойной ночи своей жене, и вопила: «Помогите! Я окружена пенисами!»

К счастью, именно в это время внезапно появился Босой Тед. Когда он зашел в гостиницу и узнал, что его компаньоны по путешествию пьянствуют где-то в городе, он реквизировал бесплатный фургон и убедил водителя поездить туда-сюда до тех пор, пока их не найдет. При первой же остановке водитель обнаружил Билли, спящего на парковке. Водитель втащил Билли в фургон, пока Босой Тед собирал остальных. Недостаток энергии у Билли с избытком восполняла Дженн — во время поездки обратно в гостиницу она проделывала кувырки назад через сиденья, пока водитель не врубил по тормозам и не пригрозил вышвырнуть ее из машины, если она на хрен не угомонится и не будет сидеть спокойно.

Однако юрисдикция водителя распространялась лишь до дверей фургона. Когда он остановился перед гостиницей, Дженн как с цепи сорвалась. Она влетела в гостиницу, прокатилась через вестибюль и плюхнулась в гигантский фонтан, полный водяных растений, разбила лицо о мрамор и поставила под глазом синяк. Вылезла она из него насквозь промокшей, размахивая над головой кулаками с зажатыми в них листьями.

— Мисс! Мисс! — с мольбой в голосе взывала к ней потрясенная администраторша, прежде чем вспомнила, что на пьяных, плещущихся в фонтанах, никакие мольбы не действуют. — Угомоните ее, — резко повернувшись к присутствующим, предупредила она, — иначе вы все вылетите отсюда в два счета.

О! Допрыгались? Луис и Босой Тед взяли ее в коробочку и насильно запихнули в лифт. Дженн, извиваясь, пыталась освободиться, пока Скотт и Эрик волоком тащили Билли.

— Пус-с-ти-и-те-е ме-е-ня-я-я-я! — разносились по вестибюлю вопли Дженн, услаждая слух служащих гостиницы, пока ее не скрыли плавно закрывшиеся створки двери лифта. — Я больше не буду! Обе-е-ща-а-а-а-ю-ю-ю…

— Тьфу ты, черт! — вырвалось у меня, когда я взглянул на часы. — Нам надо будет вытащить отсюда этих пьяных в стельку детишек ровно в пять.

— Я возьмусь за Билли, — пообещал Эрик, — ас Дженн справляйтесь сами.

Где-то после трех у меня зазвонил телефон.

— Мистер Макдугл?

— М-м-да?

— Это Терри, снизу, из администраторской. Вашей юной подружке надо бы помочь добраться наверх. Еще раз.

— Как так? На этот раз вы ошиблись, это не она… — Я потянулся к выключателю. — Она наверняка… — Я включил свет и огляделся. Дженн как не бывало. — О'кей. Подождите внизу, я быстро.

Спустившись в вестибюль, я обнаружил Дженн все в том же наряде: в шортах и лифчике. Она одарила меня очаровательной улыбкой, словно говори: «Какое совпадение!» Рядом с ней стоял внушительного вида некто в ковбойских сапогах и при ремне, как для родео, с большой пряжкой. Он взглянул на синий заплывший глаз Дженн, затем на меня, потом опять на ее фингал, будто размышляя, а не надрать ли мне задницу.

А дело, видимо, было так. Она проснулась, чтобы сходить в уборную, но прошла мимо туалета и благополучно завершила вояж, выйдя из вестибюля в холл. Сделала лужу рядом с автоматами с газировкой и, услышав музыку, начала обследовать территорию в поисках ее источника. В дальней части холла играли свадьбу.

— Ого-го-го-о-о-о! Давай сюда! — заорали все хором, когда Дженн всунула голову в двери.

— Привет всем! — выкрикнула Дженн в ответ и, отплясывая нечто в стиле буги-вуги, устремилась за выпивкой. Она танцевала ламбаду с шафером жениха, залпом опрокидывала банки с пивом и отбивалась от парней, решивших, что эта вихлявшаяся полураздетая деваха, таинственным образом появившаяся у них в три часа ночи, их личный презент. Бесцельно побродив среди гостей, Дженн вышла в вестибюль.

— Тебе, дорогуша, не стоило бы так запиваться там, где ты была, — обратилась к Дженн администраторша, когда та, пошатываясь, шла к лифту. — Они изнасилуют тебя и бросят подыхать одну под забором.

И она знала, о чем говорила. Нашей первой остановкой на пути к каньонам был Хуарес, пограничный городишко, где царило полное беззаконие. Как нам стало известно, за последние несколько лет были убиты сотни молодых женщин возраста Дженн, которых отвозили на машине и выбрасывали где-нибудь в пустынном месте. Только за год лишили жизни еще пятьсот местных жителей. Вопрос о том, кто правил бал в Хуаресе, быстро прояснился, когда многие полицейские начальники подали в отставку или были убиты, после того как наркобароны вывесили на телефонных столбах списки их имен.

— Ладно, — ответила Дженн, махнув ей рукой на прощание. — Не сердитесь за цветы.

Я помог ей снова улечься, после чего запер двери на два оборота, чтобы предотвратить дальнейшие побеги. Потом взглянул на часы. Проклятие! 03:30. Нам надо было выходить через полтора часа, или мы лишимся возможности встретиться с Кабальо. Он в это время выбирался из каньонов и направлялся в Крил. Оттуда он поведет нас назад, в Барранкас. Через два дня мы все должны были быть в определенном месте тропы, в районе горы Батопилас, где нас будут ждать тараумара. Большую проблему создавало расписание автобусов, идущих в Крил; если завтра мы припозднимся с отбытием, никто не сможет сказать, когда мы прибудем на место. Я знал, что Кабальо не будет ждать: для него вопрос о том, разминуться с нами или обмануть ожидания тараумара, никогда и не встанет.

— Слушайте, похоже, вам придется поехать вперед, — сообщил я Эрику, вернувшись в спальню. — Отец Луиса говорит по-испански, так что сможет доставить вас в Крил.

Я догоню вас с этой парочкой, как только они очухаются и смогут идти.

— Как же мы найдем Кабальо?

— Вы его узнаете. Он заметный. Эрик размышлял.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я всучил сержанту этих двоих с ведром ледяной воды?

— Звучит заманчиво, — ответил я. — Но в данный момент я предпочел бы, чтобы они поспали.

Примерно час спустя мы услышали в ванной комнате шум.

— Безнадежно, — простонал я, вставая, чтобы посмотреть, кто там блюет. И что же я там обнаружил? Билли стоял в мыльной пене под душем, рядом Дженн чистила зубы.

— Доброе утро, — светски приветствовала меня Дженн. — Что это у меня с глазом?

Еще через полчаса мы вшестером уже снова сидели в гостиничном фургоне и шуршали шинами по влажному асфальту утренних улиц Эль-Пасо в сторону мексиканской границы. Нам предстояло пересечь ее и оказаться в Хуаресе, а потом скакать из автобуса в автобус, чтобы, проехав по пустыне Чиуауа, добраться до края Барранкаса. Даже если удача будет на нашей стороне, на протяжении по меньшей мере пятнадцати часов кряду, пока мы не доберемся до Крила, нас ожидало тесное знакомство со скрипучими мексиканскими автобусами.

— Мужчина, который раздобудет мне «Горную росу», сможет меня трахнуть, — хрипела Дженн, сидевшая с закрытыми глазами, прижав лицо к холодному окну фургона. — И Билли тоже.

— Если они будут участвовать в гонке так же, как отрываются, у тараумара нет ни единого шанса, — проворчал Эрик. — Где вы откопали эту парочку?