Рокси

33 ТАм, куда Никто друГОй не отваживается пойти

РОКСИ

Я иду вместе с Айзеком по сияющей золотом и серебром улице, вымощенной всеми надеждами, которые я когда-либо питала. Строения по обе стороны сверкают огнями, как заведения Лас-Вегаса, а драгоценные камни всех цветов и огранок свисают с деревьев-воспоминаний, словно зрелые фрукты. Они кружатся и позванивают — глаз не оторвать, настоящая квинтэссенция блеска, способная поглотить все внимание таких рассеянных людей, как сестрица Айзека. И все же Айзек не поддается. Он любуется драгоценностями, но не отвлекается от центра своего мира. От меня.

Мы движемся по улице к месту назначения.

— Ты видела дом Крэйга, — говорит Айзек. — Ты видела этот шкаф! Все эти пакеты и флаконы, — они валялись как попало. Наверняка что-нибудь куда-нибудь да закатилось. Наверняка!

Я беру его за руку, мои ногти врезаются ему в кожу. Не с такой силой, чтобы стало больно, — впрочем, он не почувствовал бы сейчас боли, даже если бы захотел, — но как молчаливое обещание, что, несмотря на великолепное зрелище и ослепительные огни, я его не отпущу.

И наконец мы на месте, стоим перед открытым лифтом с его манящими зеркалами персикового цвета и золотыми украшениями. Мир Айзека неизбежно меркнет перед всепобеждающим блеском моего.

Айзек озадачен, но лишь на один миг, а затем его ум соскальзывает в легкую, ненавязчивую логику сновидения.

— Ты рад, Айзек? Скажи мне — ты так же счастлив, как я?

Он отвечает тем, что первым ступает в кабину лифта. Это, безусловно, самое прекрасное мгновение его жизни. Двери за нами закрываются, он нажимает на кнопку, и мы начинаем подъем.

Я настороженно готовлюсь к тому, что скоро произойдет, потому что я веду его не на Праздник. Я поведу его дальше. Но сначала надо пройти сквозь разгул. Люси — вот кто указал мне путь! Она проложила себе в небесах дорогу к свободе, в то место, куда никто другой не отваживается пойти. Нам с Айзеком нужно лишь следовать по ее стопам.

— Когда дверь откроется, не слушай никого, ни с кем не разговаривай и ни в коем случае не иди танцевать!

— Не буду, — обещает он. — Не хочу танцевать ни с кем, кроме тебя.

Я улыбаюсь. Его искренность способна тронуть даже самых пресыщенных из нас. Я счастлива, что стала его избранницей.

— Я люблю тебя, Айзек. Ты веришь мне? — спрашиваю я, потому что отчаянно нуждаюсь в подтверждении своей собственной искренности.

— Верю всем сердцем.

— Ты мне доверяешь?

— Ты же знаешь, что да. А мне ты доверяешь?

Я хочу ответить, но останавливаю себя. Вдруг понимаю, что не могу дать ответа, которого он ждет. Потому что, как бы решительно он ни был настроен хранить мне верность, есть вещи посильнее его решимости. Праздник штука коварная. У него достаточно способов любого сбить с намеченного пути. Слишком там много ловчих ям, слишком силен голод. И слишком много акул.

— Просто смотри все время на меня, только на меня!

Лифт останавливается, двери открываются, и на нас обрушивается музыка и огни. Как всегда, Ал на своем посту, в каждой руке по бокалу чего-то крепкого.

— Рокси! Добро пожаловать! — говорит он, как всегда, заискивающе и косноязычно. — Только посмотри, кого ты привела! Как приятно наконец с тобой познакомиться, Айзек! Долгое ожидание стоило того.

— Не обращай на него внимания, — велю я Айзеку.

— Рокси, ну что ж ты такая невежливая! — укоряет Ал.

И поскольку уступать дорогу он не собирается, я отталкиваю его с пути, расплескивая почти все содержимое бокалов, которого, однако, не становится меньше.

Праздник в самом разгаре. Бас вибрирует в костях Айзека, вызывая головокружение, а разворачивающееся перед глазами зрелище взбаламучивает его разум еще сильнее, чем я. Мне известно, отчего это происходит. Праздник повышает восприимчивость своих гостей. Он размягчает их плоть для тех, кто явится ее пожрать.

Мимо скользит Молли, намеренно проводя кончиками пальцев по плечу и затылку Айзека, отчего тот вздрагивает.

— О, Рокси, какой красавчик! Он мне нравится. Не поделишься?

— Прочь с дороги, Молли!

— Какие мы обидчивые! — говорит она и упархивает, не забыв напоследок провести пальцем по щеке моего спутника и добавить: — Много теряешь, лапуся!

Этого достаточно, чтобы ослабить решимость Айзека. Он устремляет взгляд на открытую террасу, где гуляки резвятся в бассейне бесконечности.

— Что это? — интересуется он.

— Не имеет значения, — отвечаю я. — Наша цель не там.

Я прокладываю путь через толпу и глубоко вздыхаю, проходя сквозь обитые кожей двери VIP-салона. Все, кто смотрит на нас, наверняка думают, что я выполняю свою обычную работу — сопровождаю своего протеже в точку невозврата. Но единственный путь ведет сквозь эти двери. Путь туда, где растет аяуаска. Если мы поднимемся на крышу, все опасности останутся позади. Надо будет при случае поблагодарить Люси за то, что открыла моему разуму возможность побега. Потому что небеса патрулирует не одно железнокрылое чудище, и если Люси смогла улететь навстречу свободе, то сможем и мы.

АДДИСОН

Успех! Мы с Айви появляемся на Празднике как знаменитости. Словно мы — центр проигрывателя, вокруг которого крутится музыка. Прежде, приходя сюда, я чувствовал себя исключительно обитателем периферии. Возможно, потому, что всегда знал — мои протеже используют меня лишь для того, чтобы подобраться к членам моей восходящей линии. Всем известно, что Аддисон помогает им в учебе. Всем известно, что он существует только для того, чтобы поддерживать их в бодрствующем состоянии, пока они ищут настоящий экшн. «Этот Аддисон всего лишь тепленький латте», — слышал я у себя за спиной. Хорошо же, взгляните на латте сейчас! Сегодня они наконец увидят, на что я способен.

— Вообще-то, мне не сюда надо было… — мямлит Айви, огорошенная и дезориентированная внезапной атакой звука и света.

— Конечно же сюда, Айви! Куда же еще?

— Я делала что-то другое. Что… что я делала?

— Наверное, что-то, не имеющее значения.

Я отказываюсь чувствовать вину или раскаяние за свой поступок. Факт остается фактом: Айви все равно в конце концов оказалась бы здесь, причем с кем-нибудь, кто не стал бы переживать за нее, как я. Она заслуживает лучшего. Она заслуживает встретить свою судьбу с другом. С кем-то, кто знает ее от и до. Этот друг — я. Не те идиоты, с которыми она ехала домой и которые бросили ее при первом же признаке беды. Нет, Айви, я тебя не брошу. Я буду с тобой до самого конца, который так дразняще близок, что я уже ощущаю его вкус.

Вижу, как поднимается и опускается ее грудь, — Айви борется за воздух.

— Дыхание захватывает, правда? — Я указываю на самые примечательные аттракционы Праздника: — Налево бассейн, направо танцпол, впереди бар, а там, видишь, — VIP-салон. Нам туда, потому что ты моя самая, самая важная персона.

Вижу близнецов Коко в их всегдашней кабинке и, повернувшись к Айви, заставляю ее смотреть мне прямо в глаза.

— Не забывай, с кем ты сюда пришла, — внушаю я. — Обещай, что не забудешь!

— Д-да, — говорит она. — Да, я обещаю, но…

— Никаких «но»! Настало время «и». Как в «ты и я», «Ромео и Джульетта»…

— Ром и кола! — восклицает Ал, появляясь со стаканами в руках. — Добро пожаловать, друзья!

— Не сегодня, Ал, — говорю я, отвергая подношения. — Сегодня единственное, что требуется Айви, — это я.

Ал наигранно вздыхает:

— Никому-то мое гостеприимство не нужно! Сперва Рокси, теперь вы…

— Как, Рокси здесь?!

— Да. Представь, выплеснула мою лучшую текилу на пол! — Ал наклоняется ближе и шепчет: — Прибыла непосредственно перед вами. — И подмигивает: — Ты знаешь с кем.

Я ощетиниваюсь, и Ал злорадно усмехается.

— Неважно! — говорю я и тащу Айви прочь прежде, чем Ал начнет меня подкалывать. Когда я в последний раз видел Рокси, она являла собой картину полного поражения. Айзека тогда уводили домой, а оттуда, по всей вероятности, на реабилитацию. Но я слишком опрометчиво списал Рокси со счетов. Она хитра и изобретательна. Но пока еще не выиграла! И даже если она финиширует первой, одно то, что я вообще приду к финишу, уже можно будет считать победой. И все же я хочу настоящей, полной победы. После всей надменной снисходительности, которой одаривала меня Рокси, просто выиграть недостаточно, — надо, чтобы Рокси проиграла.

А вот и она — ведет Айзека сквозь толпу к дверям в VIP-салона. Но я не позволю этому факту выбить меня из колеи. Я закончу то, зачем сюда явился.

— Постой! — кричит Айви сквозь рев музыки. — А это не мой брат вон там? Я думаю, это Айзек!

— Ты слишком много думаешь, Айви, — говорю я. (Частично в этом и моя вина, я знаю.) — Ты пришла на Праздник. Сосредоточься на нем. Мне даже не требуется останавливать время, чтобы ты прожила это мгновение в полную силу.

Как выясняется, присутствие ее брата — штука не такая плохая, потому что Айви еще быстрее проталкивается к знаменитым красным дверям.

И в этот миг Иней замечает нас и предупреждает Снежка. Оба устремляют свои взгляды в нашу сторону. Я крепче обнимаю Айви за талию, давая всем понять, что мы пара и что на этот раз так оно и останется.

— Мне нужно к брату!

Вот же упрямая! Но я стараюсь не раздражаться, потому что целеустремленность — одна из тех черт ее характера, которые я особо ценю.

— Да, идем за ним, — соглашаюсь я, подталкивая Айви вперед. — Но помни — ты здесь не ради него. Настало время Айви.

Оглядываюсь на кабинку братцев Коко и вижу в ней только Инея. Мне очень не нравится, что Снежок ушел, а я не знаю, куда и зачем. Останавливаюсь и слежу за Рокси и Айзеком — те заходят в двери VIP-салона.

В то мгновение, когда они скрываются из виду, Айви утрачивает фокус. Оглядывается, изучает соблазны Праздника. Колеблется. Теряется. Потом, словно вспомнив, ахает:

— Мне нельзя здесь оставаться! Не сейчас!

— Но ты уже здесь, так не лучше ли сполна воспользоваться возможностью? — говорю я со всем оживлением, на которое способен. — Если всё сделаешь как надо, оставишь по себе долгую память.

— Я… да плевать мне… на их память!

Дышать ей все труднее и труднее, но я не отступаю:

— Не будь глупышкой! Каждый хочет, чтобы о нем помнили.

И в этот момент я вижу надвигающуюся беду. К нам шагает Крис, за ним поспешает Снежок. Черт бы его побрал, этого Снежка! Вот сволочь! Я не дал братцам попользоваться Айви, вот он и отправился прямиком к начальству. А я не могу быстро увести ее, потому что толпа не расступается передо мной, как перед Крисом.

Нас перехватывают. Крис останавливается напротив, блокируя нам путь, а рядом с ним Снежок с этой своей сальной улыбочкой — лоснится, как глазурь на торте.

Крис не удостаивает меня даже взглядом — все его внимание сосредоточено на Айви. Хватает ее руку своими сверкающими пальцами.

— Танцуй! — приказывает он и тащит Айви на танцпол. А у меня одна мысль: ну вот опять, как всегда! И я бессилен этому помешать.

И тут происходит чудо.

— Нет! — вскрикивает Айви и вырывает руку из пальцев Криса.

Крис столбенеет. Дело в том, что попавшие к нему в лапы не могут отказаться. Ты не выскользнешь из его хватки, как бы ни старался. Если Крис велит танцевать, ты идешь и танцуешь.

Он стоит и обжигает Айви взглядом. Аура его негодования раздувается и поглощает все взлеты и падения музыки, оставив лишь тоненькую приглушенную перемычку между ними.

— Я сказал танцуй!

— А я сказала нет! — Айви бросает на меня взгляд. — Вот мой партнер! — И она крепче вцепляется в мою руку.

Крис долго-долго молчит. Улыбка Снежка скисает, что мне весьма приятно.

— Твой партнер?.. — повторяет Крис, словно не веря своим ушам.

— Вы слышали, что сказала леди, — говорю я, впервые за все время восставая против власти Криса. И точно подмечаю момент, когда тот сдается. Крис пасует! Передо мной! Да я на такое и надеяться никогда не смел!

— Ладно, — цедит он. — Тогда оставайся с ним. — И обращается ко мне, прищурив свои бездушные льдисто-голубые глаза: — Иди закончи то, что начал, Аддисон.

И Крис удаляется так же быстро, как пришел. Снежок торопится за ним, словно позабытая собачонка. И хотя мне очень хочется насладиться моментом славы, я не могу. Меня ждет работа. С уверенностью, какой никогда не ощущал раньше, я прокладываю для нас путь сквозь толпу к красным дверям VIP-салона. Я не вижу Рокси, но это не имеет значения. Нельзя отвлекаться.

— Сюда, — говорю я Айви. — Танцпол здесь не так запружен, да и музыка намного лучше.

Потому что, хотя она и не захотела танцевать с Крисом, ей придется танцевать со мной. Такова ее судьба.

РОКСИ

— Ты не сказала, куда мы идем, — напоминает Айзек.

Конечно не сказала, потому что и сама толком не знаю. Места назначения нет, есть лишь путь туда.

— Подальше от всего этого, — отвечаю я. — Через оба наших неба в такое место, где никто ни из твоего, ни из моего мира не сможет достать нас.

Мы на полпути к углу, в котором растет аяуаска. И тут что-то привлекает мое внимание. Аддисон! Он здесь с Айрин, или Айрис, или как ее там. Ловко и изящно ведет сестру Айзека на танцпол.

Ну и ладно, мне нет до него дела. Пусть Аддисон выиграет наше пари — я все равно не планировала возвращаться на Праздник. Пусть упивается триумфом, у меня будет свой. И чем скорее мы с Айзеком уберемся отсюда, тем лучше.

Я отвлеклась от своего спутника всего на мгновение. На кратчайший миг. Но когда я оборачиваюсь, его нет.

— Айзек!

Нет ответа. Его поглотили тени, царящие в салоне. И я бросаюсь в лихорадочные, отчаянные поиски. Нужно найти Айзека до того, как тени переварят его.

АДДИСОН

Я с лихим разворотом завожу Айви на танцпол, притягиваю ее к себе и начинаю захватывающее дух танго.

— Я не могу! — протестует она. — Я не умею танцевать этот танец!

— О да, еще как умеешь, — уверяю я. — Ты танцуешь уже много лет.

И, как и ожидалось, она идеально, будто иголка за ниткой, следует за моими движениями. Мы описываем плавную Media Luna[48]. Айви уже не удивляется — она слишком изнурена. Я наращиваю темп. Идет серия стремительных ochos — в руках менее опытного партнера это движение могло бы сломать ей спину.

При виде нас музыканты меняют характер музыки на пламенное фламенко гитар, мощный ритм кахона и раскатистое постукивание кастаньет, опасное, как треск гремучей змеи.

Я перевожу Айви в colgada — наклон назад, затем подтягиваю к себе с поворотом calesita. Наши ноги могли бы поджечь танцпол! Мы танцуем щека к щеке, так тесно прижавшись друг к другу, что невозможно сказать, где кончается она и где начинаюсь я. Мы так близки, что я ощущаю в ее дыхании запах адреналина, распадающегося до кортизола.

Вокруг начинает собираться толпа, что весьма необычно для этого чрезвычайно интимного танцпола. Мои сородичи, выстроившиеся по сторонам, наблюдают за нами — наблюдают за мной. В этом сияющем «здесь и сейчас» мы с Айви единственное, что имеет значение.

— Хватит… пожалуйста…

— Останавливаться нельзя, Айви. На нас все смотрят.

Я ждал этого мгновения целую вечность. На меня не обращали внимания, меня не уважали, меня презирали. Низвели до вспомогательного инструмента в школьном классе, до линейки, которой измеряют чью-то ценность. До ластика, предназначенного стирать чей-то стыд. Вы видите теперь? Видите, на что я способен? Чего в действительности стою?

Братья Коко тоже здесь, исходят завистью, наблюдая за нашим танцем. Они знают, что скоро я вознесусь над ними, встану на более высокую ступень в нашей восходящей линии. А Крис! Стоит, скрестив на груди мускулистые руки, и… улыбается! Я узнаю эту улыбку. Он гордится мной. Гордится тем, что я, маленький Адди, нахожусь в центре сцены, причем добрался сюда самостоятельно.

Айви так задыхается, что не может больше разговаривать. Но ее глаза умоляют без слов. Разве ты не понимаешь, Айви? Так назначила судьба. Ты особенная. Ты — сияние славы, превращающее наши темные небеса в ясный день.

Я ввожу ее в драматический cruce forzado, а потом неожиданно меняю направление в ocho cortado так, что она больше не может отличить низа от верха и не понимает, где право где лево. «Смотрит ли Рокси?» — задаюсь я вопросом. Стоит ли она здесь, в толпе, и наблюдает за моим триумфом? Не знаю, с чего бы это должно иметь какое-то значение, но, видимо, имеет.

Музыка делает крещендо, подводя действо к величайшем кульминационному моменту, который мне когда-либо доводилось пережить. Крепко держа Айви за руку, я бросаю ее от себя, а затем дергаю, подкручивая, обратно, словно йо-йо, и тесно прижимаю к себе в mordida. При каждом нашем па толпа ахает.

Эволюция от того, чем я был, к тому, чем я могу стать, требует этой жертвы. Но каждый раз, когда я заглядываю в глаза Айви, они сотрясают мою душу так же сильно, как я сотрясаю ее тело. Я чувствую ее отчаяние, ее беспомощность. А ведь она никогда не была беспомощной. Даже теряя контроль, она всегда оставалась ведущим в танце. Но не сегодня. И в каком бы восторге я ни пребывал, я не могу не чувствовать, что втоптал достоинство Айви в грязь. Она заслуживает лучшего, чем здешние бессердечные лузеры, которые надругаются над ней и бросят. Но разве не это я сейчас делаю? Разве не собираюсь я войти в число этих лузеров?

Последние па нашего танца. Я бросаю Айви вниз, в идеальный дип[49]. Наши руки вытянуты, ее тело — в дюйме от пола, глаза прикованы к моим.

«Давай, Аддисон, — слышу я голос Криса у себя в голове. — Кончай с этим и займи подобающее тебе место».

И это так легко сделать сейчас… Всего-то и нужно, что отпустить руки…

РОКСИ

Я отвернулась всего на одно мгновение, так что Айзек не мог уйти далеко. Но, подумав, соображаю, что здесь царят другие законы. Время и пространство растягиваются и сжимаются, будто черви, роющие ходы во мраке. Но Айзек еще здесь. Должен быть здесь! Он не мог покинуть Праздник так, чтобы я этого не заметила. Я бы почувствовала.

Может, он вышел через дверь обратно на многолюдную внешнюю гулянку? Если так, я не успею найти его до того, как Молли, или Вик, или еще кто-то из сотни других запустят в него свои когти. Клянусь — если они попытаются, я размолочу их в пыль! Я должна его найти, и как можно скорее.

Натыкаюсь на двух дизайнеров. Они сейчас заняты не людьми, а друг другом. Сплелись влюбленно, словно только сейчас обнаружили, что у них есть тела.

— Я ищу одного парня, — говорю я, пытаясь не выдать своего отчаяния. — Его зовут Айзек. Высокий. Красивый. Выражение лица неопределенное. Или, во всяком случае, было таким в последнее время.

Один из дизайнеров смеется:

— Ты сейчас описала каждого протеже на Празднике.

Я устремляюсь прочь — некогда мне возиться с этими влюбленными идиотами. Слышу, как один говорит другому:

— Что это с ней?

— То же, что всегда, — отвечает другой, и оба хохочут, как будто не раз видели, как я кого-то лихорадочно ищу. Ну и черт с ними. Столь же бесполезны, сколь смертельны.

Вокруг танцпола посреди салона собралась толпа. Там, несомненно, Аддисон дает свое жалкое кукольное представление. Если Айзек видел сестру, то наверняка пошел туда. Но не успеваю я двинуться к танцполу, как ощущаю на плече чью-то ледяную руку. Оборачиваюсь и вижу лицо, которое совсем не ожидала увидеть.

— Финеас?!

— Добрый вечер, Рокси, — молвит мой печальный родич своим далеким, словно из-под воды, голосом.

— Ты что здесь делаешь? — осведомляюсь я. Финеас никогда не ходит на Праздник, не говоря уже об этом внутреннем святилище. И если он куда-то является, это недобрый знак.

Финеас смотрит на меня с тем плаксиво-сиротливым выражением лица, которое я так презираю.

— Я услышал о вашем с Аддисоном споре, — сообщает он. — Вот и пришел удостовериться.

— А не в чем удостоверяться! — огрызаюсь я.

Но Финеас и глазом не моргнет. Одна его узкая бровь выгибается дугой, словно темная, бесцветная радуга.

— Ты ищешь своего молодого человека. Я видел его.

— Где? Где ты его видел? Да говори же!

И медленно, слишком медленно, Финеас поднимает костлявую руку и указывает в место, о котором я подумала бы в последнюю очередь. Куда пошла бы в последнюю очередь. Он указывает на коридор, ведущий к кабинету Хиро.

Я срываюсь с места и мчусь так быстро, что, кажется, даже колонны изгибаются мне вслед.

Коридор усеян несчастными, не имеющими сил даже добраться до двери. Я перешагиваю через них, наступаю или расшвыриваю в стороны пинками. Их судьба меня не волнует. Наконец я добегаю до двери и поворачиваю ручку, но, видно, дергаю слишком сильно, и она остается у меня в ладони. Тогда я пинаю дверь — снова и снова, пока не срываю притолоку и дверь не распахивается.

Айзек здесь. Лежит на полу, обмякший, как тряпичная кукла, а Хиро стоит над ним, держа его за руку и глядя на нее изучающим взглядом, будто ищет подходящую вену.

Надо его отвлечь. Ручка от двери по-прежнему у меня в пальцах, и я швыряю ее в люстру. Ливень из ложек обрушивается на пол. Но мне следовало бы помнить, что отвлечь Хиро невозможно.

— Убери от него лапы! — рычу я.

— Я всего лишь проверяю, есть ли у него еще пульс.

Тут Айзек моргает и устремляет взгляд на меня. На его лице появляется ленивая улыбка:

— А вот и ты!

Хиро выпускает руку Айзека, и та со стуком падает на пол.

— Ты должна была привести его ко мне! А он притащился сюда один.

— Он не для тебя!

Плевать мне, что Хиро глава моего клана. У него нет надо мной власти.

Хиро досадливо вздыхает, как будто это так, пустяки, мелкая неприятность.

— Стоит ли нам опять проходиться по правилам?

Я опускаюсь на колени, обхватываю ладонями лицо Айзека, заставляю его взглянуть мне в глаза.

— Он… он сделал это с тобой?

Глаза Айзека наконец фокусируются на моих.

— Кто что кому сделал?.. — бормочет он.

— Ну что ты так разволновалась, Рокси! — вмешивается Хиро. — Ты же нас друг другу не представила. А ты знаешь, что я ничего не делаю без обстоятельного знакомства.

— И не представлю! — огрызаюсь я. — Ни сейчас, ни потом, никогда!

— Имеешь право, — говорит Хиро с таким пренебрежением, что я начинаю нервничать.

Больше мне нечего ему сказать. Вместо этого я отдаю все свое внимание Айзеку.

— Пойдем со мной, Айзек, и я выведу нас отсюда! — умоляю я.

— С тобой, — повторяет он с прежней истомленной улыбкой. — Всегда с тобой.

Это как раз то, что мне нужно было услышать.

Он так слаб, что я практически выношу его из кабинета. Коридор тянется невообразимо долго, и больше он не прямой — он изгибается, как кишка. Сами стены сражаются со мной на каждом шагу, но моя решимость не уменьшается ни на йоту.

И наконец мы выходим в VIP-салон, где всеобщее внимание по-прежнему приковано к танцполу. Отлично! Значит, никто нам не помешает. Я крепко прижимаю Айзека к себе, не рискуя отпустить его ни на миг, пока мы двигаемся в тот угол, где ждет аяуаска… и свобода…

…чтобы обнаружить, что аяуаски там нет.

Ее срубили. Торчит лишь зазубренный пень. Смотрю вверх, на дырку в крыше — она по-прежнему на месте, но до нее теперь не добраться.

— Извини, Рокси.

Оборачиваюсь и вижу здоровенного охранника в черной куртке с эмблемой, изображающей предохранительную пломбу, на груди.

— Доступ на крышу запрещен. Слишком много странного там творится.

— Не имеете права! — в панике кричу я. — Мы можем идти, куда захотим! Такое всегда было правило!

Он пожимает плечами.

— Я здесь ни при чем. Приказ с самого верха.

Я не могу даже понять, что он имеет в виду. Мне известно, что Хиро отвечает перед кем-то, кто подчиняется еще кому-то, и так далее, но никто из нас не может заглянуть так высоко в нашу родственную цепь.

И тут я слышу сзади голос, — голос, который никогда не ожидала услышать вновь.

— Какая жалость! — говорит Люси. — Крыша — самое клёвое место во всем этом балагане.

Потрясенная, я поворачиваюсь к ней:

— Люси? Но… но ты же улетела! На крыльях кадуцея…

— Что, правда?… Ой, точно, вспомнила! Вау, какой был трип!

— Ты сказала, что хочешь быть свободной…

Люси передергивает плечами.

— Ну сказала, да… Но там, знаешь, вообще голяк. Пусто. Оказывается, единственная нормальная тусовка для нас — это здесь.

Внезапно у меня начинает кружиться голова, я теряюсь в пространстве.

— Забей, Рокси, — советует охранник. — Отведи-ка ты своего протеже в джакузи. Там полно места.

— Он не протеже! — кричу я.

И в этот момент Айзек, сжегший свою последнюю кроху энергии, падает… и я вижу то, что видит он: не мраморный с кровавыми прожилками пол VIP-салона, а заплесневелый, драный ковролин. Не мертвый пень аяуаски, а искореженный, с отметиной от гвоздодера стол в темной комнате — эпицентре потерянной надежды.

АДДИСОН

«Давай, Аддисон. Кончай с этим и займи подобающее тебе место».

Все наблюдают за нами. Ждут, что я буду делать. Ждут последнего росчерка, с которым я наконец вступлю в сонм великих.

Я держу Айви в дипе.

Все, что требуется — это отпустить ее. Разжать руки, стискивающие ее запястья, и позволить безжизненному телу рухнуть на пол. А потом сделать шаг в сторону, приняв последнюю, победную позу. И зазвучат аплодисменты, целая буря аплодисментов — всё для меня. Если я отпущу ее.

Но ее глаза…

Да, я знаю, это был ее выбор — злоупотребить мной, но разве сейчас не мой выбор злоупотребить ее злоупотреблением?

«Кончай с этим, Аддисон».

Но я не могу.

Я так близок к тому, о чем мечтал, но… не могу этого сделать. И не сделаю.

Я рывком поднимаю Айви из дипа прямо в свои объятия. Толпа вокруг ахает. Ее руки слабо обвиваются вокруг моих плеч, а мои держат ее за талию — не для того, чтобы заставить ее сделать еще одно па, но чтобы поддержать. Не дать ей упасть. И я знаю, знаю, знаю, что никогда не буду таким, как Иней. Никогда не буду таким, как Снежок. Никогда не обрету ценности в глазах Криса. Потому что после этого момента я навеки стану всеобщим посмешищем.

Но, взглянув на Криса и увидев потрясение в его глазах, я вдруг осознаю, что это тоже своего рода победа. Я бросаю вызов всему, за что ратуют Крис и остальные участники Праздника. И я улыбаюсь, потому что на одно блистательное мгновение притянул к себе всю честную компанию, а затем… бросил ее в глубокий дип и разжал руки.

Я тороплюсь убраться с танцпола, увлекая за собой Айви. Она дышит по-прежнему с трудом, но, по крайней мере, дышит.

И вдруг Айви дергает меня за руку.

— Я видела Айзека! — восклицает она, вспомнив. — Он здесь. Я не могу уйти без него.

Я продолжаю нестись вперед. Мы по-прежнему танцуем танго, просто сейчас оно другое, и мне надо в нем вести, хотя бы ради еще нескольких критически важных шагов.

Мы выскакиваем из VIP-салона в пульсирующий гвалт общего разгула. Толпа теперь расступается, давая мне дорогу, в точности как Крису. Потому что на этот раз они склоняются перед моей решимостью. Всего пара секунд — и мы добегаем до лифта. Двери открываются. Я толкаю Айви внутрь, а сам отступаю назад.

— Ты должна уйти, Айви. Уходи сейчас же! Жми на кнопку.

Но она медлит.

— Мой брат…

— Ты ничего не можешь для него сделать.

— Я должна попытаться!

— Нет, не должна.

Ну как заставить ее понять? Пластиковый мешок с ее именем уже приготовлен — вот что ждет ее, если она не покинет это место. Но если Айви хочет расстаться с жизнью, она должна сделать этот выбор сама.

— Я не могу нажать кнопку за тебя, Айви. Ты должна сделать это сама. Пожалуйста, Айви!

Это ее единственный шанс убраться отсюда, но как мне убедить ее сделать это? Она не хочет оставлять брата позади. И тогда я набираю полную грудь воздуха и принимаю решение за нее.

— Я найду его, — говорю я. — Я спасу Айзека. И приведу домой.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она неотрывно смотрит мне в глаза. Ее рука тянется к кнопке, которая унесет ее отсюда… но Айви по-прежнему медлит.

— Ты правду говоришь? Ты приведешь Айзека домой?

— Клянусь. И я никогда не стал бы лгать тебе, Айви, никогда. Ты это знаешь.

И наконец — наконец! — она нажимает на кнопку. Двери лифта закрываются, и Айви уезжает.

Я глубоко вздыхаю и расслабляю плечи.

— Ну что ж, — раздается голос внезапно появившегося Ала, — это было забавно. Почти так же забавно, как грандиозный облом на танцполе. Там вообще было эпично. Я бы, пожалуй, даже назвал твой поступок самоотверженным.

— Заткнись, Ал.

Я забираю у него один из бокалов просекко и выпиваю все до последней капли — но не для того, чтобы залить горе. Наоборот — это гордый тост в честь того, что я только что совершил. Возможно, я спас душу Айви. А значит, если существует хотя бы крохотный шанс на то, что у и меня есть душа, я спас и ее тоже.

— И что теперь? — вопрошает Ал. — Пойдешь искать ее брата, как обещал?

Я качаю головой.

— Не смог бы, даже если бы попытался. Я солгал.

И Ал одаривает меня своей самой широкой пьяной улыбкой:

— Приятель, вот за это я тебя уважаю!