Роман с вампиром

Глава 41

Возбужденные обсуждения Новогоднего вечера закончились. Колесникова, получившая множество похвал от сотрудников, сосредоточенно просматривала переписку по новому проекту. В бухгалтерию зашел Мухин и, кивнув головой, показал на переговорную. Вика направилась к нему. Тут же на столе раздался звонок:

— Виктория Алексеевна, а Вы отдали отчет Ворону по итогам налоговой проверки?

— Нет. Он сказал, что дождется официального акта.

— Его еще нет?

— Нет.

— А Вы уверены, что инспектора ничего не напутают? Не изменят своего решения?

— Напутают? Вряд ли! Тут по каждому вопросу столько колупались! Потом, я читала предварительный акт. Там все правильно.

— Вы уверены?

— Нина Константиновна, если Вы меня даже ночью разбудите, и спросите, к чему придиралась налоговая, по каким договорам, статьям и на какую сумму, я Вам все скажу без запинки. К тому же, по всем спорным моментам есть документы.

Вика с трудом сдерживала эмоции, кожей чувствуя раздражение Мухина по поводу ее задержки.

— Ну ладно, жду у себя отчет. Надеюсь, что Мухин Вас украл ненадолго, — начальница изобразила улыбку и уткнулась обратно в компьютер.

Колесникова, на гладком лбу которой появилась суровая вертикальная складка, еще раз тревожно взглянула на переговорную и, прихватив несколько папок, устремилась туда.

Несколько позже подошла секретарь и вручила бумажный пакет. Ура! Дождалась! Акт! Бегло проверив сумму начисленных штрафов, Вика, удовлетворенно хмыкнула. Подошла к столу у окна:

— Нина Константиновна! По проверке все прислали! Штраф минимальный, — она, не сдерживая радости, подпрыгивала.

— Ничего про те суммы, за которые Вы бились?

— Не — а!

— Ну, что ж, поздравляю, — благожелательным тоном, скосив при этом глаза в сторону, поздравила начальница свою подчиненную. Добавила:

— Подготовьте расчет — сколько составляла возможная сумма штрафов, сколько по акту, какие суммы сэкономлены и за что. Всю кухню. И срочно!

— Хорошо!

Через несколько часов на столе зазвонил телефон. Нина Константиновна приглашала ее в кабинет хозяина и просила захватить готовые расчеты. Голос Строгой стал холодным, строгим, под стать фамилии. Внутри у Вики что-то тревожно екнуло, радость сменилась смутным ощущением неприятного сюрприза. Странно! Изумившись своим чувствам, проследовала в конец коридора. Зайдя в просторный, солидный кабинет шефа, наполненный дорогими ароматами кожи и хорошего кофе, девушка увидела сидящего за переговорным столом слева от нее Зингермана. В отдалении спиной стоял Ворон. Сзади раздались быстрые шаги, — ее почти бегом догонял грузный Мухин.

— Ну, что ж, присаживайтесь! — поздоровавшись, уверенно показав на ряд стульев у стола, сказал Вадим. Все переглядывались, понимая, что предстоит неприятный для всех присутствующих детальный разбор окончившийся проверки. "Даже посадил нас, как подобает случаю, — по разные стороны", — пронеслась у Виктории мысль. Она задалась тревожащим душу вопросом: "Что он задумал?" Попытка по лицу разгадать его планы не удалась. К переговорному столу спокойным чеканным шагом подошел Ворон, бодро отодвинул стул и сел во главе, озорно поглядывая на подчиненных. Вика догадалась, что Вадим, как ребенок радуется сейчас, потирает мысленно руки и действительная причина этого — совсем не результаты проверки, а адреналин от организованной им предстоящей схватки между Геннадием Иосифовичем и его протеже — в ее лице. Взглянула на аудитора — тот, бледный, с играющими на щеках желваками, в упор уставился на нее. Вике стало не по себе. Она опустила тяжелый взгляд в пол. Не зря предвидела неладное!

— Ну, — начал "император", — я так понимаю, что мы все собрались, чтобы обсудить акт налоговой, полученный сегодня. А также услышать мнения присутствующих, — он говорил быстро и себе под нос. Затем поднялся со стула и направился в другой конец кабинета, незримо ударив в гонг и освободив ринг для бойцов.

Мухин набрался смелости и начал. Внушительным басом, по обыкновению растягивая слова, зачитал решение налоговой. Назвал сумму, причитающуюся к уплате. Затем заметил, что если бы не сверхурочная работа его подчиненных, то эта сумма была бы значительно больше и виной тому — Зингреман. Аудиторскую проверку заказали специально, чтобы быть спокойными, что проблем не будет ни с налоговой, ни с партнерами, — они и так заплатили за покупку этой фирмы кучу денег. При этом Мухин не забыл упомянуть и о той сумме, которая неожиданно выплыла перед Викиным устройством на работу, несмотря на заверения аудитора в том, что все в порядке.

Выслушав полную негодования тираду директора, Геннадий Иосифович нервно потянулся за аудиторским заключением, страницы зашелестели. Громким волнующимся голосом были зачитаны найденные ранее ошибки и рекомендации. Последовали объяснения, что все дело в том, что вышеуказанные ошибки исправлялись не тогда, когда было получено заключение, а тогда, когда "жареный петух в одно место клюнул", а именно в ходе налоговой проверки. "Если делать все вовремя, — уже спокойнее добавил он, многозначительно взглянув на Колесникову, — то вашим сотрудникам не было бы необходимости сидеть и доделывать все по ночам".

— Это не так! — запальчиво ответила Вика, задетая за живое. — Мы весь ваш акт несколько раз проработали, все исправили тогда же. Затем для весомости вставила, — Нина Константиновна тоже смотрела и все исправления проверяла. Она не заметила, как неприятно дернулась от ее слов начальница, явно не желающая участвовать в перепалке.

Выждав паузу, девушка добавила:

— Налоговая, кстати, к тому, что вы написали в отчете, вообще не придиралась, — она дословно повторила слова, сказанные незадолго до этого своей начальницей. — Нам выставили претензии совсем по другим вопросам и по абсолютно другим суммам, значительно превышающим те, которые указаны в вашем акте. С этими словами Вика взяла свой отчет и по порядку перечислила все, что не попало благодаря ее стараниям в акт налоговой проверки. Потом заметила, что по самым крупным суммам она еще полгода назад подходила к аудитору, сомневаясь в правильности их отнесения, и что по Зингерман посоветовал оставить ей все как есть.

— Эти суммы могли и не привлечь внимание налоговой. А если и привлекли — то ошибку надо сначала доказать, и доказывать свою правоту будете не вы, а проверяющие.

— Ага! — возразила она, — сначала оштрафуют, кучу денег с нашего счета снимут, а потом это мы будем бегать и доказывать, что не верблюды.

— Исправление этой суммы я имел ввиду, когда написал, что нет нормального учета в договоре о совместной деятельности, — металлическим тоном парировал аудитор.

От неожиданности и непонимания какое в принципе отношение имеют озвученные суммы к договору совместной деятельности, указанному в акте, Колесникова замолчала. Она непроизвольно взглянула на якобы равнодушно слушающего их перепалку Вадима. Неожиданно всплыла мысль о том, что она, словно кукла в кукольном театре, играет заранее подготовленную для нее роль. Он — кукловод. Но возмущение от качества предварительной аудиторской проверки, вынудившее ее работать и днем и ночью не покладая рук при отсутствии чей-либо помощи и ответственности, сознание собственной правоты и желание получить заслуженную награду — все это заглушило в голове смутную мысль о том, что плохой мир — это мудрее, чем хорошая война. И что Вадим, зная ее горячность, в настоящий момент просто использует. Но для чего?

Вдруг сознание подсказало, что даже номер договора, про который они говорят, не совпадает с тем договором, по сумме которого были разногласия с инспекцией. Открыв рот, девушка уже хотела было указать на этот факт, но не вышло.

Вмешалась молчавшая до этого Нина Константиновна. Мягко, извинительно — уговаривающим тоном начальница заметила:

— Я бы не стала говорить, что проверки Геннадия Иосифовича так плохи. У нас на заводе первые проверки также он проводил, только помощники у него тогда приезжали другие, — она назвала фамилии. В акте нам написали много замечаний, который потом помогли очень удачно пройти налоговую проверку. А эту проверку, я знаю, проводила другая девочка, совсем молоденькая.

Поймав нужную ему нить, Ворон подался вперед и присел рядом с Мухиным.

— Проще говоря, — будничным, вопросительно — утвердительным тоном, произнес он. — На стройку нам дали плохого аудитора, а на завод по производству оборудования — хорошего? И Ваше заключение мы читали невнимательно?

Он взглянул на Зингермана и добавил, полушутя — полусерьезно:

— Это что это вы одну фирму цените, а другую нет? Кстати, — он обратился к Строгой, — сколько мы заплатили ему за эту проверку? Может, денег мало?

Нина Константиновна суетливо стала перебирать цифры.

— Шестьдесят, — тихо сказала Вика, мрачнея все больше. Разговор ушел в сторону и она не в силах что-то изменить. Строгая дипломатично поддержала не ее — аудитора. Вадим готов заплатить, лишь бы уладить конфликт. А она, вместо ожидаемой похвалы, получила нагоняй за несвоевременно исправленные ошибки и спасибо ей вряд ли кто-то скажет.

Взглянув на застывшую, помертвевшую Вику, Мухин решительно воскликнул:

— Денег ему мало! Я думаю, человек или качественно делает свою работу или пусть не делает ее вообще! Мне в период проверки самому пришлось звонить, искать людей, которые нам могли бы помочь переделать документы и в аудиторском заключении ничего такого не было. Сам видел! Я считаю, если бы ни Виктория Алексеевна с главным бухгалтером, мы бы сейчас совсем по — другому обсуждали Ваш акт!

Зингерман с удивлением уставился на Мухина. "А ты думал, что мы с ним все еще в контрах?"

— Ну ладно, — подытожил хозяин, — в следующий раз заплатим больше, только и Вы уж, нам кого попало не присылайте!

После этих слов Нина Константиновна засобиралась, сославшись на срочные дела. Вадим направился к беспрерывно трезвонившему телефону. Вика, поняв, что совещание окончено, встала и пошла к себе. Поддержка Мухина придала ей уверенности, но, несмотря на это, на душе скребли кошки. Зачем ей все это надо было? Иголкой колола мысль о том, что ее начальница не сказала ровным счетом ничего из того, что говорила за дверями кабинета. Оставила ее с Геннадием Иосифовичем один на один. Да и Вадим! Вадиму точно разбираться ни к чему! У него своя правда! Может, сделал это из политических соображений, в угоду ее начальнице? Та ведь пользуется услугами аудитора! Или чтобы сохранить отношения с Зингерманом? Хотя нет, он ей сам не раз запрещал консультироваться у него по любым вопросам, обзывая дураком. Была прекрасная возможность избавиться, не замарав рук, от тяготившего его договора. Но он этого не сделал. Почему? Если нет, зачем тогда все это? Зачем он стравливал ее с аудитором, зная, что тот ее фактически устроил к нему на работу? Посмотреть, как она себя поведет? Будет ли метаться между позицией добросовестного работника и благодарностью за трудоустройство? Повеселиться? Вика не испытывала угрызений совести по отношению к Зингерману; тот сам, первый и задолго до этого конфликта бросил в нее камень.

Чуть позже ее подозвала к себе Нина Константиновна:

— Я хочу Вас, Виктория Алексеевна, обрадовать. Согласована премия для вас обеих.

Вика подпрыгнула и радостно потерла руки. Услышала:

— Правда, Вадим Сергеевич дал меньше, чем я просила. Велел урезать на двадцать процентов.

Финансовый директор похолодела, краска схлынула с лица.

— За что?

— Ну — у, — протянула женщина, — видимо, он так решил. Сказал, что все делать надо вовремя.

Девушка вспыхнула, ей захотелось пойти и засунуть ему эту премию куда подальше. Жаль, что эта скотина уехала!

— А Вы ничего ему на это не ответили? — она испытующим взглядом вцепилась в лицо напротив.

— Нет. Ну-у, он так посчитал. Руководитель, ему виднее.

"Жираф большой, ему видней!"

Получив свои пятнадцать тысяч, с каменным лицом Вика подошла к Светлане Викторовне и передала причитающуюся ей часть. Потом вышла в коридор и упала на пустующее кресло секретаря, как раз напротив кабинета Вадима, чувствуя себя разбитой, подавленной. Единственная мысль об увольнении, как жужжащая муха, кружилась рядом. Она, положив лицо на ладони, погрузилась в непонятное состояние черной пустоты, ощущая лишь тяжесть и тупую боль. Шум офиса уплывал все дальше, растворялся, пока не исчез совсем. Сколько она так просидела? Полчаса? Час? Счет времени потерялся.

— Ты что тут делаешь, а? — раздался за спиной хозяйский голос.

Вика от неожиданности вздрогнула. Поджав губы, сухо буркнула:

— Ничего!

Взглянув повнимательнее, Вадим присел рядом на стол.

— И что мне прикажешь с вами со всеми делать? Вчера вечером ко мне Зингерман приходил и сидел с такой же физиономией. Сегодня — ты. На что обижаешься?

— Вы нам премию урезали ни за что и даже спасибо не сказали, — проглотив комок в горле, выпалила Вика и напряженно уставилась в пол.

— Ну, хорошо, давай я тебе компенсирую эту разницу. Хочешь?

— Нет!

— Тогда что?

— Ничего!

Мимо них, с интересом ловя обрывки разговора, проскользнуло несколько сотрудников.

Колесникова, не желая быть услышанной кем-либо еще, молчала. Вздохнув, Вадим направился в свой кабинет, оставив подчиненную одну. Раздался еще более тяжелый вздох. Вика, взглянув на часы, засобиралась домой. Единственное, чего она хотела — это скрыться от всех подальше и дать волю чувствам. И чувства не заставили себя долго ждать. Выйдя из здания, она перешла через дорогу и, поняв, что ее, наконец- то, никто не видит, разревелась. Остановившись под аркой одного из домов, присела на корточки и жаркие, соленые струйки потекли по лицу, словно кипящее молоко, освободившись от крышки, полилось наружу, заливая плиту и стенки кастрюли. Никакое осознание ситуации или привычный разбор по полкам — ничего не умещалось в голове. Только обида и горечь, горечь и обида заполнили все ее существо и требовали выхода. Время остановилось. Наревевшись, Вика встала и потихоньку направилась к дому неподалеку жившей Лизы, решив переночевать там. Слезы принесли некоторое облегчение, но боль, кислотой разъедающая внутренности, осталась. Оказавшись у сестры, Вика рассказывать про свои трудности не стала. Просто не было сил. Попросившись на кровать, погрузилась в тяжелый, беспокойный сон.

За ночь все растаяло. Тяжелые капли редкой барабанной дробью стучали по стеклу, питая замерзшую землю обильной влагой. В окно заглядывало солнце, озорными лучами сшибая свежие сосульки. Один из лучей игриво скользнул по расслабленному кукольному лицу и замер. Девушка открыла глаза, довольно вытянулась, принюхалась к дразнящим запахам, доносившимся с кухни. Как хорошо у сестры дома! Так тепло, спокойно, уютно. Всегда чисто и вкусно пахнет. Поднявшись с постели, накинула халат и заглянула в ванную — там, на веревке, березовые веники, источающие бесподобный вяжущий аромат. На миг показалась, что она в лесу, в деревне, а на дворе — лето. Глаза сами собой закрылись. Раздался протяжный выдох, закончившийся стоном удовольствия. Умывшись и причесавшись, Вика отправилась на кухню, на нее плыла фигура сестры. До ушей донеслись ласкающие звуки:

— С добрым утром. Чаю хочешь?

— Да.

— Как дела на работе?

— Ой, не вспоминай, а то завтрак испортишь, — уже невнятно, с набитым ртом откликнулось из-за стола.

— Ты, вроде, такая счастливая до этого бегала, — заметила Лиза.

— Успели огорчить!

Позавтракав и поцеловав сестру на прощанье, Колесникова поспешила на работу. Но, подходя к дверям центра, шаг непроизвольно начал замедляться. Свинцовой плитой легли на плечи вчерашние события. Резкой болью откликнулись в сердце. Как она ненавидит эту свою пропускную способность! Как тяжело, когда принимаешь все близко к сердцу! Может, написать заявление и не мучиться? Финансовый директор зашла в лифт и, печально опустив голову, проследовала к раздевалке. Здесь ее шутливым вопросом встретила Светлана Викторовна. У той явно прекрасное настроение. В отличие от нее.

— Ты чего какая угрюмая? Давай, рассказывай от кого?

— Чего от кого? — не поняла Вика.

— Цветы от кого?

— Какие цветы?

— Розы!

Взглянув на застывшее на юном лице изумление, женщина хохотнула:

— Э-э-х! Ты, вообще, кроме своего стола и компьютера что-нибудь замечаешь?

Развернувшись, девушка быстро выглянула за угол. На ее столе гордо красовался букет роз. Длинных красных роз. Действительно, не заметить трудно! Поняв, от кого сюрприз, Вика рухнула на стул и иронично скривилась. В заблестевших глазах промелькнуло что-то. "Вот скотина", — пробормотала она про себя. "Вот скотина!"