Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

1. Весенне-летняя кампания

Сосредоточение русских войск на Кавказском театре военных действий началось еще в августе 1876 г. Было решено продвинуть к границе свободные войска Кавказского военного округа, чтобы удержать в Малой Азии 4-й Анатолийский корпус, который турецкое командование намеревалось перебросить на Балканы для подавления восставших славян[340]. В сентябре 1876 г., когда в связи с продолжавшимся ухудшением русско-турецких отношений были сделаны первые наметки плана войны, Кавказской армии ставилась активная задача: наступлением в глубь Малой Азии отвлечь на себя значительную часть турецких сил и тем самым способствовать успеху русских войск на Балканском театре, где решалась судьба войны, а с ней и будущее балканских народов. Свой общий замысел русские стратеги формулировали так: «Конечная цель наших военных действий со стороны Закавказья находится не в Азиатской Турции, а на Балканском полуострове. Цель эта будет тем ближе достигнута, чем больше турецких сил мы привлечем против себя и чем больше займем пунктов и пространства в Азиатской Турции… Наиболее важными и выгодными пунктами для занятия представляются Карс и Эрзерум, и все возможное должно быть сделано, чтобы ими овладеть»[341].

Помимо отвлечения сил противника с Балканского театра, который считался главным, Кавказская армия должна была проникнуть в Турцию и захватить важные стратегические пункты врага, что не только укрепило бы безопасность русских границ в Закавказье, но и подняло престиж России у народов Кавказа, утвердило за ней славу освободительницы балканских славян и христианского населения Малой Азии — армян и грузин. «Не сделать в данный момент, — писал генерал Зыков, — хоть несколько шагов вперед в Малой Азии для окончательного умиротворения малоазиатских христиан, в ближайшем будущем значило — подвергнуть тяжелому испытанию те надежды и упования, которые исстари питали к России турецкие христиане в Малой Азии»[342].

Вышеуказанные задачи Кавказская армия могла выполнить только путем решительных наступательных действий против главных сил турецкой Анатолийской армии. Однако в дальнейшем, исходя из преувеличенных данных разведки о якобы двойном численном превосходстве сил неприятеля, русское командование отказалось использовать выгоды внезапного наступления для быстрого захвата Карса и Эрзерума, решив вести военные действия осторожно и осмотрительно. Намечалось после объявления войны перейти границу и занять выгодный оборонительный рубеж, который позволил бы надежно прикрыть русскую территорию от возможного вторжения турок, а затем действовать в зависимости от обстановки. В конце марта 1877 г. на военном совете под председательством главнокомандующего Кавказской армией брата царя великого князя Михаила Николаевича было решено нанести первый удар по крепости Ардаган, а затем окружить и взять Карс.

Накануне войны Кавказская армия насчитывала 95 590 человек и 276 орудий. Для наступления против Турции со стороны Закавказья из ее войск сформировали действующий корпус численностью 52 586 человек при 160 орудиях. Его командиром стал генерал от кавалерии M. Т. Лорис-Меликов. Соответственно основным операционным направлением корпус был разделен на отряды, получившие определенные задачи. На правом фланге, у Ахалкалаки, сосредоточился Ахалцыхский, отряд во главе с генерал-лейтенантом Ф. Д. Девелем (13 477 человек и 36 орудий). В центре, у Александрополя (ныне Ленинакан), под личным командованием Лорис-Меликова расположились главные силы корпуса (27 434 человека и 92 орудия). На левом фланге, у Игдыря, стоял Эриванский отряд генерал-лейтенанта А. А. Тергукасова (11 675 человек и 32 орудия)[343].

Александропольский отряд должен был захватить Карс, а потом действовать на эрзерумском направлении. Ахалцыхский отряд должен был овладеть Ардаганом и тем обеспечить с правого фланга действия главных сил корпуса. Эриванскому отряду предстояло занять Баязет и во взаимодействии с главными силами наступать по Алашкертской долине к Эрзеруму. Ближайшая задача русских войск состояла в том, чтобы выйти на линию Ардаган, Карс, Баязет. При успешном ее решении в дальнейшем предусматривалось наступление всеми силами на Эрзерум и овладение этим важнейшим пунктом Турецкой Армении.

Правее действующего корпуса, вдоль морского побережья, располагались войска Рионского отряда под командованием генерал-майора И. Д. Оклобжио численностью 24 126 человек при 96 орудиях. Они имели задачу наступать на главный город Аджарии — Батум. Остальные силы Кавказской армии (18 878 человек и 20 орудий) были сосредоточены в районе Сухума, на Северном Кавказе и в общем резерве[344].

Перед началом военных действий турецкие войска в Анатолии находились в стадии формирования и развертывания. В марте 1877 г. их главнокомандующим был назначен Мухтар-паша. Он энергично принялся за создание сильной турецкой армии, способной отразить русское наступление. По его просьбе на пополнение 4-го корпуса султан направил 20 батальонов и 12 эскадронов[345]. Мухтар-паша разделил армию на отряды: Карский под своим командованием, Ардагаиский — Гусейна Сарби-паши, Алашкертский — Татыр-оглы Мехмет-паши, Ванско-Баязетский — Фаика-паши и Батумский — Дервиша-паши. Численность Анатолийской армии была доведена до 57 560 человек[346]. Не имея количественного и качественного превосходства над русскими, турецкое командование решило придерживаться оборонительного способа действий. Войскам ставилась задача задержать наступление русских, чтобы выиграть время для завершения формирования и обучения Анатолийской армии и укрепления опорных баз — Карса и Эрзерума.

Войска Кавказской армии перешли турецкую границу 12 (24) апреля. Участник событий А. А. Брусилов[347], в будущем известный русский генерал, писал в своих мемуарах: «11 апреля, хотя нам никто ничего не объявлял, разнесся слух, что… 12-го перейдем границу. В 7 часов вечера весь лагерь, по распоряжению корпусного командира, был оцеплен густой цепью с приказанием никого в город из лагеря не выпускать, а затем в 11 часов вечера все полковые адъютанты были потребованы в штаб корпуса, и там нам продиктовали манифест об объявлении войны и приказ командующего корпусом, в котором значилось, что кавалерия должна перейти границу в 12 часов ночи… Выступили мы в 12.30 часов ночи и быстро подошли к турецкой казарме, стоявшей на правом берегу Арпачая. Ночь была темная. Река оказалась в полном разливе. Мы переправились частью вброд и частью вплавь. Турки крепко спали, и нам стоило больших усилий разбудить их и потребовать, чтобы они сдались в плен. После некоторых переговоров турки, видя себя окруженными, исполнили наше требование и сдались без единого выстрела вместе со своим бригадным командиром»[348]. Благодаря стремительным действиям кавалеристов все турецкие передовые посты были уничтожены. Лишь на одном противник оказал кратковременное сопротивление. В схватке были убиты один казак и четыре турецких солдата. Эти действия обеспечили благоприятные условия для наведения мостов через пограничную реку Арпачай в районе Александрополя. Наступление русской армии застало турок врасплох.

Мухтар-паша по опыту прошлых войн знал, что русские стремятся в первую очередь овладеть Саганлугским хребтом, преграждающим путь из Карса к Эрзеруму. Чтобы удержать за собой эту важную позицию, турецкий главнокомандующий 15 (27) апреля направился туда из района Карса с 5-тысячным отрядом, оставив для защиты крепости гарнизон численностью 15 тыс. человек. Закрепившись на Саганлуге, Мухтар-паша обеспечил связь Карса с Эрзерумом. Отсюда он имел возможность перейти в наступление или против главных сил действующего корпуса, или против Эриванского отряда. Турки могли также значительно затруднить блокаду русскими Карса.

Наступление русских войск происходило в условиях весенней распутицы. Обозы и артиллерия вязли в грязи. Войска продвигались медленно. За две недели главные силы корпуса овладели восточной частью Карской провинции. К 27 апреля (9 мая) они подошли к Карсу и осадили его. Основные события развернулись на направлениях действий Ахалцыхского и Эриванского отрядов.

Первый удар русская армия нанесла по Ардагану. Это сильная по тому времени крепость была расположена возле дорог, идущих в Батум, Эрзерум и Карс, и прикрывала пути от русской границы через Ольту на Эрзерум. Учитывая важное стратегическое значение Ардагана, Порта не жалела средств для его укрепления. Большую помощь туркам оказывали английские инженеры.

Ключевыми позициями в системе обороны Ардагана являлись Гюлявердынские высоты в 2–3 км к востоку от города и отдельная крутая гора Манглас с севера. Гюлявердынские высоты господствовали над ахалкалакской дорогой, по которой двигался к Ардагану Ахалцыхский отряд. На них было построено укрепление бастионного типа, носившее название Эмир-оглы-табия. Впереди находились два передовых опорных пункта. На горе Манглас располагалось самое сильное укрепление — Рамазан-табия, откуда противник держал под огнем все подступы к городу с севера и северо-востока. Укрепления самого Ардагана, раскинувшегося по обоим берегам Куры, состояли из отдельных фортов и люнетов. Цитадель была мало приспособлена к обороне и в случае падения городских укреплений теряла всякое значение. Гарнизон Ардагана состоял из 8 100 человек при 95 крепостных орудиях.

28 апреля (10 мая) Ахалцыхский отряд подошел к Ардагану и окружил его со всех сторон. В отряде насчитывалось 8,5 тыс. человек пехоты и кавалерии при 28 орудиях. Генерал Девель не решился штурмовать город своими силами и запросил подкреплений. Командир корпуса выделил из состава главных сил отряд под командованием генерала Геймана и вместе с ним направился к Ардагану, чтобы возглавить общее руководство штурмом крепости. После прибытия подкреплений Ахалцыхский отряд насчитывал 15 тыс. штыков и сабель при 56 полевых и 20 осадных орудиях.

Накануне штурма была проведена тщательная рекогносцировка укрепленных позиций турок. Главный удар предполагалось нанести с южной стороны, откуда турки менее всего ожидали наступления. Но прежде чем начать общую атаку, необходимо было овладеть укреплениями Гюляверды. Ночью были оборудованы на выгодных позициях десять артиллерийских батарей. Пять из них предназначались для обстрела Эмир-оглы и пять — городских укреплений.

На рассвете 4 (16) мая началась атака Гюлявердынских высот. Она поддерживалась массированным артиллерийским огнем из 20 орудий. Русские солдаты захватили один за другим неприятельские окопы и начали подступать к Эмир-оглы, откуда противник сильно обстреливал атакующих. Как потом выяснилось, турецкие артиллеристы упорно сопротивлялись по той причине, что были прикованы к своим орудиям.

Взобравшиеся на гребень вершины солдаты не в силах были штурмовать Эмир-оглы; многие падали от усталости. На помощь прибыли подкрепления во главе с генералом Гейманом, и Эмир-оглы был взят. Русские потеряли при этом 24 человека убитыми и 115 ранеными. Было захвачено 9 орудий и 700 снарядов[349]. Победу достигли благодаря хорошо продуманному артиллерийскому обеспечению атаки и стремительному наступлению.

После взятия форта Эмир-оглы и других укреплений Гюлявердынских высот русские войска могли перейти к осуществлению второй части плана — штурму Ардагана. По диспозиции командира корпуса штурм предусматривалось осуществить двумя колоннами. Одна из них, под командованием генерала Девеля, назначалась для демонстративной атаки на Рамазан, другая, во главе с Гейманом, наносила главный удар с юга, а частью сил — с востока, от Гюляверды. Лорис-Меликов, отличавшийся крайней нерешительностью, решил штурмовать крепость лишь после основательной двухдневной артиллерийской подготовки.

5 (17) мая 40 орудий, установленных на Гюлявердынских высотах, открыли огонь по укреплениям Ардагана. Воспользовавшись замешательством противника, русские начали наступление ранее намеченного срока. Батареи, снявшись с позиций, пошли на помощь атакующей пехоте. Противник в панике отходил. В 20 часов весь город был в руках русских. К утру 6 (18) мая турки оставили без боя и самое грозное укрепление — Рамазан-табия.

При штурме крепости русские потеряли убитыми офицера и 48 солдат, ранеными 6 офицеров и 245 солдат. Потери турок достигали 3 тыс. человек, т. е. более трети всего состава гарнизона[350]. В числе трофеев были 92 орудия и до 6 млн. патронов, а также много боевого снаряжения и припасов, на сумму 4–5 млн. руб.[351]. Разгром турецких войск был полный. Остатки Ардаганского гарнизона спасались бегством по дороге в Батум.

Двухдневные бои за Ардаган показали морально-боевое превосходство русских солдат. Особенно проявила лучшие качества русская артиллерия. Характеризуя ее роль, главнокомандующий Кавказской армией отмечал: «Ардаган пал преимущественно от блистательного действия нашей славной артиллерии; все в восторге от ее меткого огня; на турок же он навел панику»[352]. Эффективность огня артиллерии была обусловлена привлечением основной массы орудий к решению боевых задач на главном направлении атаки и выделением лишь незначительной ее части в резерв.

Взятие Ардагана явилось первой крупной победой русских войск в войне 1877–1878 гг. Был перерезан путь, связывавший Батум с Карсом и Эрзерумом. Теперь армия Мухтара-паши не могла рассчитывать на поддержку войск Дервиша-паши, опиравшихся на Батум и на флот. Правый фланг русской армии был обеспечен, и она могла теперь сосредоточить усилия в направлении Карса и Эрзерума. «Занятие этого укрепленного пункта, — писал Д. А. Милютин, — весьма облегчает наше положение на театре войны и дает возможность усилить главный корпус, направленный к Карсу»[353].

На левом фланге успешно действовал Эриванский отряд. Он перешел границу 17 (29) апреля 1877 г. и двинулся на Баязет. Турецкий гарнизон этой крепости состоял из 1,5 тыс. пехотинцев и 500 кавалеристов, и неприятель рассчитывал задержать русских. Мухтар-паша в инструкции Ванско-Баязетскому отряду указывал, что «русские непременно нападут на Баязет, поэтому для его сохранения нужно ни перед чем не останавливаться»[354]. Однако при появлении передовых русских подразделений враг поспешно оставил город и отступил в горы Ала-Дага по направлению на г. Ван. Оставив в Баязете для охраны своего тыла и ванской дороги небольшой гарнизон во главе с подполковником Ковалевским, Эриванский отряд 26 апреля (8 мая) направился по большой эрзерумской дороге на Диадин и в тот же день, пройдя около 40 км, занял этот город. За две недели наступления отряд занял всю Баязетскую равнину. В ходе дальнейшего продвижения были захвачены Алашкерт и Зейдекян. Действовавшие против русских турецкие войска под командованием Магомета-паши отошли к Дели-Бабе.

Наступление русской армии весной 1877 г. принесло крупные успехи: были взяты крепости Ардаган и Баязет, занята значительная территория Турецкой Армении. Однако, следуя порочной стратегии борьбы за крепости, командование Кавказской армии не воспользовалось растерянностью турецких войск для разгрома и уничтожения живой силы противника. Вместо энергичного ведения наступательных действий основное внимание было обращено на осаду Карса. Находившиеся у крепости главные силы действующего корпуса были усилены войсками Ахалцыхского отряда. В Ардагане остался небольшой отряд полковника К. В. Комарова.

Мухтар-паша умело воспользовался нерешительностью русского командования и сумел за короткое время завершить формирование и развертывание своей армии. К концу мая в ней насчитывалось 20 тыс. человек при 28 орудиях. В тылу сосредоточивались резервы численностью 15 тыс. человек[355]. Основные силы Анатолийской армии находились в центре у Зивина (на Саганлугском хребте), левое крыло располагалось в Ольте, правое — в районе Алашкерта.

После занятия Алашкерта Тергукасову была поставлена задача: «Немедленно энергически производить активную демонстрацию на неприятеля, сосредоточенного на Саганлуге, дабы воспрепятствовать ему спуститься на выручку Карса. Ввиду крайней важности дела не стесняйтесь могущими быть потерями»[356]. Продвижение Эриванского отряда создало угрозу правому флангу позиций главных сил противника у Зивина. С целью приостановить наступление русских войск Мухтар-паша двинул против них отряд Магомета-паши, насчитывавший 8 300 человек и 12 орудий.

4 (16) июня Эриванский отряд атаковал войска Магомета-паши, занявшие позиции на Драм-Дагском хребте. Турки, не ожидавшие нападения русских, были наголову разбиты и разбежались, оставив на поле боя 80 человек убитыми и 16 ранеными. При отступлении дезертировало 350 турецких солдат. В бою погиб Магомет-паша. Участвовавший в сражении при Драм-Даге английский военный агент при Анатолийской армии генерал Арнольд Кэмбелл и его постоянный спутник корреспондент английской газеты «Таймс» капитан Норман бежали без оглядки до самого Эрзерума[357]. Русские в сражении на Драм-Даге потеряли офицера и 26 солдат. Всего выбыло из строя 155 человек. Победа была одержана малой кровью благодаря умелому взаимодействию пехоты с артиллерией и кавалерией, а также хорошей боевой выучке и дисциплинированности русских солдат.

Турецкое командование направило против Эриванского отряда крупные силы. В тыл его, к Баязету, был послан отряд Фаика-паши численностью до 11 тыс. человек с 16 орудиями. 6 (18) июня противник подошел к городу и осадил крепость. Для наступления с фронта у Дели-Баба Мухтар-паша сосредоточил 12,5 тыс. пехотинцев и 2 тыс. конников при 18 орудиях, взяв на себя командование этими войсками. Оборона Зивинских позиций возлагалась на отряд Измаила-паши численностью 10–11 тыс. человек при 18 орудиях.

Командир русского действующего корпуса, получив сведения, что Мухтар-паша завершил формирование своей армии за Саганлугским хребтом и намерен двинуть ее против Эриванского отряда, решил выделить в помощь Тергукасову часть войск из главных сил, осаждавших Карс, под командованием генерала Геймана с задачей оказать непосредственное содействие Эриванскому отряду в овладении горным проходом Дели-Баба и выходе в тыл группировке противника, оборонявшейся у Зивина. 9 (21) июня Гейман с отрядом выступил из-под Карса.

Между тем, стремясь занять более выгодные позиции для совместных наступательных действий с войсками Геймана, Эриванский отряд передвинулся к Даяру. 9 (21) июня в Даярском ущелье он неожиданно столкнулся с наступавшими турецкими войсками, которыми командовал Мухтар-паша. Несмотря на превосходство сил врага и внезапность его появления, русские смело приняли бой. «Офицеры и солдаты оспаривали друг у друга право быть впереди. Некоторые офицеры дрались на саблях, другие работали штыками… Почти все свободные от службы в лагере люди, в том числе музыканты, нестроевые денщики, узнав об опасном положении войск, взяли ружья и примкнули к сражающимся»[358]. Бой длился весь день. Войска перемешались. Каждая часть действовала самостоятельно. В бою проявились высокие боевые качества низшего командного состава русской армии. Военачальники быстро сумели оценить обстановку и принять правильные решения. Турки понесли большой урон. По признанию Мухтара-паши, его войска потеряли 2 тыс. человек, из них 500 убитыми. Потери русских составили 454 солдата и офицера, из них убитыми 3 офицера и 71 солдат. Противник, испытав на себе стойкость и мужество русских, на другой день не возобновил боя. Известие о наступлении отряда Геймана на Зивин заставило турецкого главнокомандующего отказаться от своих планов разгрома Эриванского отряда.

Лорис-Меликов, находившийся при отряде генерала Геймана, был слабо осведомлен об обстановке. Получив от Тергукасова сообщение о трудном положении Эриванского отряда, он собрал военный совет. На обсуждение выносился вопрос о плане дальнейших боевых действий. Было предложено обойти укрепленные позиции турок с фланга или отложить наступление, пока не выяснится окончательно, где находится Мухтар-паша. Гейман не согласился с этим и выдвинул план немедленной фронтальной атаки Зивинских позпций. Лорис-Меликов одобрил его решение.

Зивинские позиции были хорошо укреплены. Они состояли из нескольких линий траншей, подступы простреливались артиллерией. Русское командование плохо знало характер обороны противника. Генерал Гейман не счел нужным провести рекогносцировку и разведку турецких позиций. Он полагал, что достаточно будет начать атаку, чтобы обратить турок в паническое бегство. «Решение штурмовать Зинин, — писал участник войны К. В. Комаров, — последовало без предварительного изучения местности рекогносцировками, без плана»[359]. Генерал Гейман был настолько убежден в легкой и полной победе русских войск, что предоставил непосредственное командование штурмом Зивинских позиций другим генералам. «Я не веду сегодня колонн, — заявил он, — здесь и без того довольно генералов, нужно же им дать случай отличиться»[360].

13 (25) июня войска отряда Геймана, насчитывавшие 12 тыс. штыков и 5,5 тыс. сабель при 64 орудиях, атаковали турецкие позиции у Зивина. В обход правого фланга противника была послана кавалерия. Ее успех зависел от возможности быстро пройти по единственной горной дороге и выйти на ровное поле, в тыл туркам. Но дорога не была разведана. Она оказалась изрытой оврагами и труднопроходимой для кавалерии. Орудия и зарядные ящики часто приходилось нести на руках. Обходный отряд так и не смог выполнить свою задачу. Русская артиллерия превосходила турецкую, но из-за пересеченной местности не имела возможности следовать за атакующими частями пехоты, а огонь с дальних дистанций был малоэффективным.

Русские солдаты неустрашимо двинулись на Зивинские высоты, с трудом карабкаясь по крутым скатам. К 17 часам были захвачены передовые линии траншей. Оставалось овладеть главной боевой линией с двумя батареями в центре и двумя на правом фланге. Из-за трудных условий местности штурмовые колонны оказались изолированными одна от другой, Войска правого фланга и центра натолкнулись на непроходимые ущелья и вынуждены были приостановить наступление. Они изнемогали от зноя и жажды, падали с ног от усталости. Но русские солдаты продолжали вести упорные бои. Многие из них гибли под интенсивным ружейным и артиллерийским огнем турок. Противник сумел удержать свои позиции.

Лорис-Меликов, узнав о приближении к Зивину войск Мухтара-паши, решил отказаться от возобновления атак и отступить к Карсу. Несмотря на большие потери и крайнее утомление войск, отход совершался организованно. Русские войска, писал военный корреспондент А. Н. Маслов, «не оставили в руках неприятеля ни одного трофея и ни одного пленного»[361]. Мухтар-паша двинулся вслед за отрядом Геймана. Противник наступал с большой осторожностью. 25 июня (7 июля) он подошел к Карсу.

После отступления войск Геймана от Зивина в тяжелом положении оказался Эриванский отряд, удалившийся от своих баз на 200 км. С фронта ему угрожали войска Измаила-паши, с тыла — войска Фаика-паши, осадившие Баязет. Тергукасов решил отступить к Игдырю, чтобы пополнить войска боеприпасами и затем двинуться на выручку Баязетского гарнизона. Отряд отходил в должном порядке. Вместе с ним следовали около 300 семей армянских жителей Алашкертской долины. Русские солдаты помогали им чем могли. Достигнув Игдыря и оставив там беженцев и обозы с ранеными и больными, Тергукасов устремился к Баязету. Осажденный русский гарнизон насчитывал 1,5 тыс. человек с 2 орудиями. При гарнизоне находился 11-й военный госпиталь. Комендантом Баязета был капитан Ф. Э. Штоквич.

Сначала к Баязету подошли иррегулярные войска противника в количестве 6 тыс. человек. Гарнизон укрылся в городской цитадели. Все выходы из крепости и окна были заложены камнями.

6 (18) июня неприятель ворвался в город и начал грабить и убивать мирных жителей. Вскоре прибыл Фаик-паша с двумя батальонами низама и четырьмя горными орудиями. Расположив артиллерию на возвышенности в 500–600 м от восточных ворот цитадели, турки открыли интенсивный огонь. По словам одного из защитников Баязета, крепость, за исключением очень немногих уголков внутренних дворов, свободно обстреливалась с гор с расстояния хорошего ружейного выстрела.

8 (20) июня противник предпринял штурм цитадели. Русские встретили врага убийственным огнем. Он поражал атакующих беспощадно. Оставив у стен цитадели до 300 убитых, турки прекратили штурм.

Осада Баязета продолжалась. Положение гарнизона с каждым днем становилось все более невыносимым. Войска испытывали жажду и голод. Запасы воды быстро истощились. Во всех частях, кроме госпиталя, прекратили варить горячую пищу. Воду пришлось добывать из ручья, протекавшего в 300 шагах от цитадели. Смельчаки ночью на веревке спускались из окон крепости и подползали и ручью, но немногие возвращались обратно. Ту воду, которую удавалось добыть, было трудно пить, так как неприятель побросал в ручей трупы.

Все офицеры и чиновники с первого дня осады поступили на сухарное и водяное довольствие наравне с нижними чинами. Дневной рацион воды и пищи был доведен до четверти сухаря и двух ложек воды. Начались заболевания. Больных и раненых лечили старший врач госпиталя Савицкий и прикомандированный к нему младший врач Китаевский. Заботливо ухаживали за ранеными находившиеся при отряде женщины. Среди них была жена умершего от ран подполковника Ковалевского. Только благодаря трудолюбию врачей и женщин в гарнизоне не вспыхнула эпидемия.

В первые же дни блокады была сделана попытка оповестить начальника Эриванского отряда о положении, в котором оказался гарнизон крепости. К Тергукасову добровольно направились армянин-переводчик Тер-Погосов и казак Хоперского полка Кирильчук. Казак пропал бесследно, а армянин с большим трудом сумел добраться до штаба отряда и сообщить о тяжелом положении гарнизона Баязета. Но шли дни, а ожидаемая помощь не приходила. Солдаты настолько обессилели, что отдача ружья сбивала стреляющего с ног. Сестра милосердия Ковалевская последние дни осады не вставала с постели, ослабев от голода. Младший врач Китаевский впал в бессознательное состояние, совершенно истомленный уходом за больными и обессиленный добровольным 6-дневным отказом от своей порции в пользу умирающих от истощения[362]. «2–3 суточных сухарика и одна столовая ложка… воды при 40–45° палящей жаре в течение многих дней осады сделали свое дело: они не убили гарнизон, но обратили его в толпу скелетов и живых мертвецов, на которых без душевного содрогания и ужаса нельзя было взглянуть»[363], — вспоминал потом комендант крепости Штоквич.

Зная о бедственном положении гарнизона, противник засылал в крепость парламентеров с предложением сложить оружие. Но все требования о капитуляции отвергались защитниками крепости. Главарю черкесской кавалерии Гази-Магомы-Шамилю комендант решительно заявил, что русские не сдают крепостей, а сами берут их. Гази-Магомы-Шамиль был сыном известного Шамиля, сдавшегося в плен русским войскам в Гунибе в 1859 г.

Мужественный гарнизон был спасен от гибели. 27 июня (9 июля) к Баязету подошел с войсками Тергукасов. Пехота повела наступление на город рассыпным строем. Солдаты перебегали от укрытия к укрытию. Атака была поддержана огнем из крепости. Часть гарнизона вышла из цитадели и соединилась с наступающими войсками.

Гарнизон крепости геройски выдержал 23-дневную осаду против 10-кратно превосходящего по силам противника. Защитники Баязета проявили железную выдержку и несгибаемую волю, боролись до последней возможности. Один из участников обороны писал: «Продлись осада еще 5–6 дней — и весь гарнизон поголовно был бы мертв от голода и жажды, или же цитадель взлетела бы на воздух вместе с ворвавшимися в крепость турками»[364].

Оборона Баязета небольшим отрядом русских войск — одна из славных страниц истории войны 1877–1878 гг. Современники сравнивали ее с Шипкинской эпопеей. Впоследствии участники Баязетской обороны, как и защитники Шипки, были награждены особой серебряной медалью, тогда как для всех остальных непосредственных участников войны была установлена бронзовая медаль.

Боевые действия Рионского отряда начались в первый день войны. Турецкие войска, пользуясь естественными преградами, оказали русским упорное сопротивление. Каждую позицию приходилось брать с боя. Наступление в направлении Батума развивалось крайне медленно, Участник похода капитан Б. Колюбакин вспоминал: «Артиллерия с трудом продвигалась по узкой дороге. Колеса орудий вязли в глинистой почве, местами над головами колонны образовывался целый зеленый свод зарослей, подчас настолько низкий, что приходилось пускать в дело шашки и даже топоры для его расчистки»[365].

Первое сражение произошло за высоты Муха-Эстате. В нем особо отличились 1-я Гурийская дружина и 5-я горная батарея во главе с полковником Мусхеловым. Сильным огнем турки были выбиты из ущелья. «Наша шрапнель, — писал Колюбакин, — как нельзя более покровительствовала и нравственно и материально гурийцам при овладении ими ущельями, высотами, балками и саклями»[366]. Гурийская дружина до последнего дня войны сражалась в составе отряда. Гурийцы своей храбростью и отвагой заслужили любовь и уважение русских воинов. По словам Колюбакина, солдаты и офицеры «отдавали дань беззаветному мужеству Гурийской дружины, которая в эти дни, как наша легкая пехота и как знакомая более или менее с местностью, была все время впереди и вынесла на своих плечах всю тяжесть боя»[367].

Заняв высоты Муха-Эстате, русские войска продолжали наступление и овладели другим укрепленным пунктом турок на пути в Батум — Хуцубанскими высотами. В мае отряд переправился через реку Киншриши, стремительной атакой занял Столовую гору и утвердился на высотах Самеба. После этого долгое время активных действий не велось. Наступление отряда было задержано проливными дождями, а также недостатком перевязочных средств и провианта.

Тем временем турецкое командование предприняло энергичные меры по усилению войск Батумского санджака. В тот район перебрасывались свежие регулярные части. Делались попытки организовать иррегулярные отряды из местного мусульманского населения. У аджарцев, чтобы заставить их воевать против русских, турки отбирали в качестве заложников жен и детей. Путем обмана и насилия Дервиш-паша сумел сформировать в Аджарии несколько таких вооруженных отрядов. Характеризуя действия султанского правительства, командующий войсками Рионского края генерал Оклобжио писал: «В то самое время, когда мы ласкали себя приятными надеждами на успех, оно приняло энергичные меры к возбуждению в своих пограничных жителях недовольства и вражды к нам»[368].

В мае 1877 г., используя превосходство на море, турки высадили десанты в Сухуме и Очемчири. Командир русского Сухумского отряда генерал Кравченко не проявил достаточной воли и решимости для организации борьбы с противником. Без боя оставив Сухум, русские ушли в горы и укрепились в Ольгинской. Эта позиция позволяла не только противостоять наступлению турецких войск, но и предпринять против них активные наступательные действия. На помощь Сухумскому отряду был двинут форсированным маршем отряд генерала Алхазова, до этого действовавший в составе Рионского отряда. Но Кравченко не стал ждать. Опасаясь наступления турок, он отступил из Ольгинской на левый берег р. Кодор. Царские генералы не желали рисковать ни своей жизнью, ни своим положением. «Видно одно, — писал Д. А. Милютин, — неуверенность и трусливость как в самом главнокомандующем, так и в помощнике его, князе Мирском. Оба они только видят одни затруднения, жалуются на недостаточность сил… и, как по всему видно, помышляют более о самоохранении, чем о решительных действиях в Азиатской Турции»[369].

Не в пример генералам солдаты готовы были оказать достойное сопротивление турецким войскам, вторгшимся в Абхазию. «Мы просили драться с турками за Сухум — мы не отдали бы его, но нам велели отступить», — заявил в госпитале один раненый солдат в беседе с корреспондентом «Тифлисского вестника»[370]. К июню 1877 г. все черноморское побережье от Очемчири до Адлера оказалось в руках противника. Турки заняли половину Абхазии и более трех месяцев жгли и грабили ее селения и города. Только в августе, получив подкрепления, русские войска изгнали турок из Абхазии.

С появлением турецких войск в Абхазии для охраны тыла Рионского отряда были посланы в долину Риона свежие войска. Теперь отряд, в задачу которого входило дальнейшее наступление на Батум, получил название Кобулетского. Ему оставалось преодолеть последний рубеж — укрепления Цихисдзири. Но там отряд постигла неудача.

Дервиш-паша сосредоточил в Цихисдзири около 30 тыс. человек, занявших выгодные оборонительные рубежи на высотах. 11 (23) июня русские после артиллерийского обстрела атаковали турецкие укрепления и после 14-часового боя овладели передовыми траншеями турок. Но командование не организовало четкого взаимодействия частей, атака не увенчалась успехом. Русские потеряли до 500 человек убитыми и ранеными, но овладеть полностью высотами не смогли. Дервиш-паша, убедившись в малочисленности сил противника, двинулся в наступление. Русские войска отошли на Муху-Эстате.

Военные действия на Кавказе

Кобулетский отряд не выполнил своей задачи — Батум не был взят. Помешали трудные природные условия и недостаточность войск. Заслуга отряда состояла в том, что своим наступлением он оттянул на себя крупные силы противника. В сентябре 1877 г. в турецком батумском корпусе насчитывалось уже около 40 тыс. человек. В дальнейшем турецкое командование не проявляло активности по отношению к Кобулетскому отряду.

2. Осенне-зимняя кампания

Первые месяцы войны на Кавказском театре были отмечены значительными победами. Русские войска овладели Ардаганом и Баязетом, осадили Карс, продвинулись к Саганлугскому и Драм-Дагскому хребтам, вышли на пути к Эрзеруму, нанесли большой урон Анатолийской армии Мухтара-паши, сковали крупные силы противника, помешали турецкому командованию свободно маневрировать ими. Это создавало благоприятные условия для ведения наступательных операций русской армии на главном — Балканском театре военных действий.

Во время своего наступления Кавказская армия встретила дружественное отношение местных жителей, особенно армян и грузин, видевших в русских своих освободителей. В корреспонденции с театра военных действий говорилось, что при вступлении Эриванского отряда в Баязет «армянские дома гостеприимно отворялись для русских. Самый бедный из христиан угощал в этот день, чем бог послал, русского солдата»[371]. Сотрудник газеты «Голос» писал: «На ночлеге мы остановились в одной из сакель Кюрюк-Даре, недалеко от лагеря… Вокруг нас находились радушные армяне, усердно выражавшие свою преданность русским»[372].

В занятых областях русские воины гуманно обращались как с христианским, так и мусульманским населением. Еще до перехода границы командование Кавказской армии определило цены, по которым войска обязаны были платить жителям за предметы довольствия войск. Участник войны офицер Шнеур писал, что русские войска не разорили ни одного селения, ничего не брали даже за деньги у жителей. «Доходило даже до того, — отмечал он, — что скот, отбитый из-под пушек неприятеля (под Ардаганом и Карсом), возвращался жителям по первому их заявлению. Иностранцы, бывшие при наших войсках, только пожимали плечами при виде нашей гуманности»[373].

По словам А. Н. Маслова, за потраву полей жителей д. Паргета (10 км от Заима) крестьянам было выдано 2 тыс. руб.[374]. Все это располагало местное население к русским войскам. «Население, — отмечал генерал Зыков, — всюду относилось к нам дружелюбно, снабжая в изобилии наши войска продовольствием за установленную выгодную плату»[375]. Например, алашкертские жители вызвались молоть пшеницу своими силами, так как из-за морозов мельницы не работали, а также печь хлеб и доставлять его на своих арбах во все части армии. Армяне помогали русским войскам в строительстве и починке мостов, в прокладке дорог и в других видах саперных работ. Многие из них служили разведчиками и проводниками.

Однако успехи весенне-летнего наступления не были развиты и закреплены из-за стратегических просчетов главнокомандующего Кавказской армией великого князя Михаила Николаевича и командира действующего корпуса Лорис-Меликова. При разработке планов военных действий они исходили из неправильного определения численности войск противника. Отрицательную роль сыграло рассредоточение войск по отрядам. Это ограничивало возможность развернуть стремительное наступление, разгромить армию Мухтара-паши и захватить его опорные пункты — Карс и Эрзерум. Медлительность и нерешительность русского командования позволили туркам собраться с силами и отразить русское наступление. В ходе военных действий наступил перелом.

Неудача под Зивином угнетающе подействовала на русское командование. Решили отвести войска действующего корпуса к государственной границе и там, заняв выгодные оборонительные рубежи, дождаться прибытия подкреплений из глубины России. Пришлось снять и осаду Карса. Лорис-Меликов писал главнокомандующему Кавказской армией: «Война на здешнем театре принимает серьезный оборот, могущий, если пренебречь ею, весьма отозваться на силе нашего владычества на Кавказе»[376].

В результате ошибок высшего командования весенне-летнее наступление русских войск на Кавказе потерпело неудачу. Обширный плацдарм (кроме Ардагана и Муха-Эстатских позиций) был оставлен русскими войсками. Кавказская армия перешла к обороне. Армия Мухтара-паши подошла вплотную и русской границе.

К концу июня 1877 г. главные силы действующего корпуса, прикрывая александропольское направление, сосредоточились в районе Кюрюк-Дара, имея передовые части у Башкадыклара (25–30 км северо-восточнее Карса). Эриванский отряд, отойдя в Эриванскую губернию, расположился у Игдыря. Основные силы турецкой армии, выдвинувшись из района Карса, заняли оборону на Аладжинских высотах. Они насчитывали 35 тыс. человек при 54 полевых орудиях. Численность русских войск составляла 32 тыс. человек при 120 орудиях. Обе стороны, не имея превосходства в живой силе, подтягивали подкрепления, совершенствовали занятые позиции.

В августе — сентябре на Кавказский театр из России прибыли подкрепления — 40-я пехотная дивизия из Саратова и 1-я гренадерская дивизия из Москвы. Общая численность главных сил действующего корпуса была доведена до 56 тыс. человек при 220 орудиях. К этому времени в армии Мухтара-паши насчитывалось 37 тыс. человек и 74 орудия. Русские по людям почти в полтора раза превосходили турок, по артиллерии — в три раза. Благоприятное соотношение сил позволило русскому командованию начать подготовку к активным действиям. С этой целью в штаб Кавказской армии приехал генерал Н. Н. Обручев.

Аладжинская позиция турок левым флангом опиралась на высоты Большие и Малые Ягны, центром — на селения Суботан и Хаджи-вали, правым флангом — на высоты Кизил-тапа и Инах-тепеси. Позади этой линии укреплений находились высоты Визинкей, Авлиар и Аладжа. План наступления, разработанный генералом Обручевым, предусматривал нанесение главного удара против левого фланга турецкой позиции с задачей отрезать армию Мухтара-паши от Карса. Все войска были разделены на правое и левое крыло. Правому крылу под командованием Лорис-Меликова предстояло действовать на направлении главного удара. Левое крыло во главе с генерал-лейтенантом Лазаревым должно было отвлекать на себя войска правого фланга противника. Для обхода правого фланга турок и выдвижения в их тыл назначался Камбинский отряд генерал-майора Шелковникова.

Войска выступили из мест расположения в ночь на 20 сентября (2 октября). На рассвете после артиллерийской подготовки началась атака турецких укреплений. Противник оказывал упорное сопротивление. Он предпринял вылазку из Карса и тем отвлек часть сил русских. К исходу дня на направлении главного удара удалось овладеть только высотой Большие Ягны. Войска левого крыла в течение дня вели огонь по укреплениям противника на Кизил-тале и Аладже и отбили несколько атак. Обходная колонна Шелковникова, достигнув Аладжи, была встречена превосходящими силами противника и окружена. Ценой больших потерь русские сумели выйти из окружения и отступить к р. Арпачай. На следующий день турки перешли в наступление против войск правого крыла русских со стороны Суботана, а 22 сентября (4 октября) начали атаку от Кизил-тапы, но в обоих случаях с большими потерями были отброшены назад. Русские, оставив Большие Ягны, отвели свои войска в Кюрюк-Даринский укрепленный лагерь.

Трехдневное сражение на Аладже, хотя и не дало русским решающего успеха, значительно ослабило войска противника и подорвало их морально-боевой дух. Мухтар-паша решил сосредоточить основное внимание на удержании наиболее важных и выгодных рубежей. По его приказу войска, оставив Кизил-тапу, Суботан, Хаджи-вали и Большие Ягны, заняли оборону на линии высот Малые Ягны, Визинкей, Авлиар, Аладжа, Инах-тепеси. Их главная группировка находилась в районе Авлиар, Аладжа. Обнаружив отход армии Мухтара-паши на другой рубеж, русские войска заняли высоты Кизил-тапа и Большие Ягны, а также селения Суботан и Хаджи-вали.

Согласно диспозиции русского командования намечалось ударом с фронта и одновременным обходом правого фланга окружить и уничтожить армию Мухтара-паши. Войска, которым предстояло действовать с фронта, делились на два крыла. Правое крыло генерала Геймана должно было наступать на Авлиар и частью сил на Визинкей, а левое крыло генерала Роопа — на Аладжу. За центром этих двух групп находился общий резерв. Для обхода правого фланга противника была назначена колонна Лазарева, получившая задачу, перейдя Арпачай, выйти к Дигору и оттуда ударить в тыл турок. Правый фланг обеспечивался отдельным отрядом, находившимся на дороге в Карс.

Наступление начала колонна Лазарева. Свою задачу войска выполнили успешно. Лишь на пятый день колонна была обнаружена противником. Внезапное появление русских в тылу вызвало панику среди турок. Они бежали к Визинкею. Обход закончился почти полным окружением правого фланга и центра армии Мухтара-паши. Во время обходного движения Лазарев поддерживал с помощью полевого телеграфа постоянную связь с командиром корпуса.

3 (15) октября началось Авлиар-Аладжинское сражение. После двухчасового уничтожающего огня по неприятельским позициям русские войска короткой штыковой атакой овладели укреплениями на высоте Авлиар. Часть войск Геймана перехватила пути отступления турок на Карс, а остальные силы повели наступление на Визинкей. Туда же двинулись войска из колонны Лазарева. Неприятеля атаковали с фронта и тыла. Благодаря хорошо организованной телеграфной связи совместный удар был проведен столь удачно, что, когда штурмовавшие стрелки и саперы подошли к Визинкею с фронта, в то же самое время туда влетели нижегородские драгуны лазаревского отряда с тыла. Турецкие войска были оттеснены на высоту Чифт-тепеси (южнее Визинкея).

Тем временем войска левого крыла русских почти без боя заняли Инах-тепеси и развивали наступление на Аладжу. В тылу турок колонна Лазарева успешно продвигалась к Чифт-тепеси. По словам очевидца из лагеря Мухтара-паши, «лишь только турецкие войска, занимавшие Аладжу, увидели, что неприятель у них на носу и что они отрезаны от своих, ими овладела паника. Не слушая команды, они беспорядочной толпой бросились к Карсу; кавалерия, пехота, орудия, зарядные ящики — все это перемешалось и загромоздило дорогу к крепости; люди и лошади точно обезумели и неслись без оглядки»[377]. Аладжа — последний оплот турок — пала. Мухтар-паша с остатками войск отступил к Зивину.

Авлиар-Аладжинское сражение закончилось блестящей победой русских войск. Было взято в плен 2 дивизионных генерала, 250 офицеров и 7 тыс. солдат. При преследовании войск, в панике бежавших под укрытие стен Карской крепости, было захвачено еще 1,5 тыс. человек. В руки русских попали богатые трофеи: 35 орудий, 8 тыс. ружей, 2 знамени. Убитыми и ранеными турки потеряли 5–6 тыс. человек, разбежалось по домам около 3–4 тыс. человек. Потери русских войск составили 202 человека убитыми и 1240 ранеными — лишь 2,7 процента участвовавших в сражении войск, тогда как турки потеряли три четверти своего состава[378].

Поражение Мухтара-паши, отметил в своем дневнике Д. А. Милютин, представляется как бы первым признаком поворота в ходе войны[379]. Турецкое командование не могло и думать теперь о переброске сил с Кавказского театра военных действий на Балканский.

Победа была одержана благодаря высокому военному искусству передовых русских генералов, таких, как Обручев и Лазарев, смелости и инициативе младших офицеров, стойкости и мужеству русских солдат. «Сражение под Авлиаром, — писал русский военный историк Н. П. Михневич, — представляет один из высочайших образцов военного искусства как в смысле общей идеи боя, так и по мастерскому употреблению различных родов войск»[380].

После разгрома в Авлиар-Аладжинском сражении армия Мухтара-паши была деморализована. Имелась возможность с ходу взять Карс и энергичным преследованием уничтожить остатки войск Мухтара-паши. Но русское командование вновь проявило нерешительность. Оно разделило главные силы действующего корпуса на два отряда, один из которых (генерала Лазарева) предназначался для осады Карса, а другой (генерала Геймана) — для наступления на зрзерумском направлении. Это опять привело к раздроблению ударной группировки и не позволило сосредоточить усилия на решении главной задачи — завершении разгрома Анатолийской армии.

Выполняя приказ командования, русские войска к 10 (22) октября обложили Карс, а в ночь на 12 (24) октября начали осадные работы. Крепость лежала на р. Карс-чай и прикрывала путь с севера на Эрзерум. Местность вокруг нее пересеченная, с большим количеством высот. На восточном берегу реки к Карсу подходят Карадагские высоты, а на западном имеются две группы высот — Шорахская и Чахмахская. На восток и юг тянулась безводная холмистая равнина. С востока и юга Карс был наиболее доступен для атаки.

Карс располагал устаревшей цитаделью с каменной стеной, не имевшей большого оборонительного значения. Главным средством обороны были форты и укрепления, окружавшие крепость со всех сторон. Протяженность линии укреплений достигала 20 км. На северо-востоке находилась карадагская группа, самая сильная, состоявшая из фортов Араб-табия и Карадаг и башни Зиарет. На востоке и юго-востоке, защищая Карс от Карадагских высот до р. Карс-чай, располагались форт Хафиз, батарея Фези-паша, форты Канлы и Сувари. На западном берегу реки противник возвел две линии обороны. Первую, на Шорахских высотах, составляли укрепления Тохмас, Тих-тепеси и Лаз-тепеси; вторую, на Чахмахских высотах, — укрепления Чим, Вели-паша, Блюм-паша, Инглис и Мухлис.

Карс был заблаговременно подготовлен к длительной осаде. На его складах хранилось 15 млн. патронов и 300 пудов пороха. Продовольствия и фуража хватало на несколько месяцев. Гарнизон насчитывал 25 тыс. человек и 303 орудия разного калибра и разных систем. Военные авторитеты Запада считали Карс неприступной крепостью. Так, французский генерал де Курси, находившийся при Кавказской армии, заявил командующему: «Я видел карские форты, и одно, что я могу посоветовать, это не штурмовать их: на это нет никаких человеческих сил! Ваши войска так хороши, что они пойдут на эти неприступные скалы, но вы положите их всех до единого и не возьмете ни одного форта!»[381].

Русское командование понимало, что гарнизон Карса способен выдержать длительную осаду. Ведение же ее в условиях суровой горной зимы могло поставить осадный отряд в тяжелое положение. Было решено взять крепость штурмом. Под начальством Лазарева находилось около 35 тыс. человек и 198 орудий. Эти войска стали энергично готовиться к решающему сражению. Изготавливались штурмовые лестницы, обучались надежные проводники. Русское командование имело подробные сведения о системе обороны Карса. Они были доставлены еще до войны русским консульским агентом. На их основе изготовили детальные чертежи укреплений. Чертежи затем были отпечатаны в большом количестве экземпляров, сброшюрованы в виде небольших книжечек и розданы всем офицерам.

Вначале предполагалось взять Карс на рассвете. Однако дневной штурм был сопряжен с большими потерями. Тогда решили штурмовать крепость ночью. Окончательное решение было принято после успешного ночного налета на форт Хафиз-паша Кутаисского полка под командованием полковника Фадеева. Ночью 24 октября (5 ноября) Фадеев с восемью ротами силой в 970 штыков подошел к Хафиз-паше. С криком «ура» кутаисцы бросились на штурм турецкого укрепления. Солдаты, подсаживая друг друга, влезали на высокий бруствер. Взобрался туда и сам Фадеев. В ожесточенной рукопашной схватке кутаисцы овладели гребнем бруствера, а затем с боем ворвались в форт. Гарнизон Хафиз-паши в панике бежал. Три роты кутаисцев, преследуя противника, ворвались на улицы Карса. Однако из-за малочисленности отряда Фадеев не смог закрепить успех и, не имея возможности вызвать подкрепления, отступил — в полном порядке и без потерь. В ночном бою было убито лишь два солдата. Всего кутаисцы потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 50 человек. Они привели с собой в лагерь 10 пленных турецких офицеров и 68 солдат. Взятие сильно укрепленного форта, защищаемого многочисленным гарнизоном, было настоящим военным подвигом. За это кутаисцы получили георгиевские знамена.

Набег Кутаисского полка на форт Хафиз убедил русское командование в целесообразности ночного штурма Карса. Соответственно этому проводилась подготовка войск. В специальных инструкциях излагались особенности боя в ночных условиях. Особое внимание уделялось сохранению военной тайны. Чтобы усыпить бдительность противника, были сформированы особые команды, которые по ночам нападали на аванпосты турецких войск и поднимали тревогу в гарнизоне. Турки свыклись с набегами русских и ограничивались лишь стрельбой дежурных команд. Осадные орудия с 15 (27) октября в течение 22 дней беспрерывно обстреливали крепость. Было израсходовано 11 212 гранат и бомб. Однако повреждения, причиненные городу и фортам, были незначительны, так как осадные батареи имели в основном орудия небольших калибров.

Штурм намечался в ночь на 6 (18) ноября. На военном совете решено было атаковать крепость семью колоннами одновременно со всех сторон. Пять колонн атакуют все протяжение неприятельского расположения между южными склонами Карадагских высот и фортом Тохмас-табия, направляя главные усилия на укрепления Хафиз, Канлы и Чим. Остальными войсками производятся одновременно сильные демонстрации против укреплений на Шорахских высотах — Тохмаса, Тих-тепеси, Лаз-тепеси, а также против Араб-табии и Карадага. Артиллерия при штурмовых колоннах не следует, а, оставаясь до рассвета при частных резервах, ожидает новых приказов. Кавалерия, сохранив, где окажется нужным, линию аванпостов, сосредоточивается на главных путях из крепости к горным перевалам Саганлугского хребта. Сосредоточение всех войск в определенных пунктах, откуда должно уже начаться боевое движение, производится в сумерки, а общее наступление — в 20 часов. Овладев укреплениями, войска проникают в город.

Таким образом, главный удар намечался с юго-востока на форты Хафиз-паша, Канлы, Сувари и на левом берегу р. Карс-чай — на укрепление Чим. Наступление на главном направлении осуществляли три колонны (Алхазова, Вождакина н Граббе) под непосредственным руководством Лазарева и две колонны (Меликова и Комарова) во главе с Роопом. Две колонны (Черемисинова и Рыдзевского) должны были отвлечь внимание турок от направления главного удара.

Таблица 8

Соотношение сил на главном направлении[382]

Штурмующие колонны имели следующие задачи. Колонна Алхазова должна была наступать на форт Хафиз-паша. Колоннам Вождакина и Граббе предстояло штурмовать укрепления Канлы, охватывая его с востока и запада. Колонне Меликова надлежало, следуя правым берегом Карс-чая, овладеть Сувари, а заняв его, перейти на левый берег реки и присоединиться к колонне Комарова, наступавшей на Чим. Колонны Черемисинова и Рыдзевского имели целью производить демонстративные атаки на Карс с северо-запада и северо-востока.

Вечером 5 (17) ноября все колонны заняли исходное положение с таким расчетом, чтобы, начав движение к крепости, одновременно подойти к намеченным укреплениям и атаковать их. Каждой колонне были приданы саперы с необходимыми средствами и по два проводника из местного населения. С особой тщательностью соблюдались меры по обеспечению скрытности сосредоточения и внезапности штурма. Было строго запрещено зажигать свет в районах сбора, подавать какие-либо звуковые сигналы. Солдатам день и час штурма не сообщались. Чтобы дезориентировать противника, распространили слух, что штурм крепости произойдет утром 6 (18) ноября. Поверив атому, турецкие солдаты улеглись спать, чтобы утром быть готовыми к отражению наступления.

В 19 часов 30 минут под покровом темноты колонны бесшумно выступили из районов сосредоточения. Перед выступлением военачальники призвали солдат выполнить свой долг, победой над врагом содействовать освобождению балканских народов от турецкого ига. Так, командир Черновского гренадерского полка сказал: «Вы, гренадеры, должны сегодня поддержать честь и боевую славу вашего полка… Помните, что наша борьба с турками за избавление болгар-христиан от турецкого насилия — дело святое, а потому забудьте все мирское и направьте все ваши помыслы и усилия только к уничтожению врага»[383].

Первым подвергся штурму форт Сувари. Колонна подполковника Меликова внезапно нанесла удары с трех сторон и после ожесточенной рукопашной схватки овладела укреплением. Попытки Меликова наступать на Чим не увенчались успехом. Понеся большие потери от огня противника, колонна отошла в Сувари. Войска Комарова, атакуя Чим, попали под фланговый огонь из Тохмаса. Тогда колонна повернула и стала наступать на Тохмас. Попытка овладеть этим укреплением не удалась, и войска вынуждены были отойти. Комаров привел части в порядок и снова двинул их на Чим, но они опять подверглись сильному обстрелу с форта и отступили. Колонна Черемисинова вела демонстративное наступление на Лаз-тепеси и Мухлис. Наступление русских против западных укреплений Карса не увенчалось успехом, но имело то положительное значение, что отвлекло внимание турецкого командования и облегчило задачу колонн, наносивших удар на восточные укрепления.

Колонна Граббе, ведя атаку на Канлы, попала под сильный артиллерийский огонь противника. Генерал Граббе был убит. Новый начальник колонны полковник Белинский решительно повел войска на штурм форта. Русские сумели овладеть передовым редутом, но вскоре вынуждены были отойти в ров укрепления. Колонна Вождакина, наступавшая на Канлы с запада, сбилась с дороги и, попав на батарею Фези-паша, овладела ею. Когда выяснилась ошибка, она повернула на Канлы, но была остановлена огнем противника перед самым укреплением. Только после усиления резервами и конницей около 5 часов 6 (18) ноября Канлы удалось взять. Во время наступления Вождакин был контужен, его заменил полковник Карасев.

На направлении действий колонны Алхазова были достигнуты наибольшие результаты. Несмотря на упорное сопротивление противника, русские войска успешно продвигались вперед. В боях опять отличился полковник Фадеев, наступавший со своим полком в колонне генерала Алхазова. Войска Фадеева почти незамеченными подошли к турецким аванпостам, сбили их и быстро двинулись на Хафиз. Недалеко от форта они обнаружили вновь построенные турками две батареи, которые могли фланговым огнем причинить большие потери. Полковник Фадеев решил сначала взять эти батареи, а затем уже продолжать наступление на Хафиз. Захватив батареи, кутаисцы на плечах турок ворвались в Карадаг с тыла и после короткой схватки овладели фортом. Около сотни турок было убито и столько же сдалось в плен. С падением Карадага пала и батарея Зиарет. Гарнизон Карадага бежал в Араб-табию.

Главные силы колонны Алхазова продолжали наступление на Хафиз. В связи с тем что часть войск была отвлечена к Карадагу, генерал двинул в сражение резервные батальоны. К 3 часам турки были выбиты из Хафиза. Русские, преследуя их, втянулись в город и завязали там бои.

Узнав об успехах войск Алхазова, Лазарев приказал колонне Рыдзевского немедленно атаковать Араб-табию. Выполняя приказ, к 6 часам войска Рыдзевского штурмом овладели фортом и прилегающими траншеями. По словам участника штурма офицера А. В. Юсупова, турки не оказывали особого сопротивления, рассматривая наступление колонны Рыдзевского как демонстративное. Все внимание неприятеля было сосредоточено на действиях Кутаисского полка против форта Карадаг, откуда и ожидался удар русских[384].

По мере того как падали один за другим юго-восточные укрепления Карса, смятение все более и более овладевало гарнизоном. К рассвету основные форты крепости Карс на правом берегу Карс-чая были в руках русских. Решилась и судьба укреплений Шорахских и Чахмахских высот.

Дальнейшее сопротивление противника было бесполезным, ибо город не был приспособлен для обороны. Комендант крепости Гусейн-паша бросил свои войска на произвол судьбы и бежал. Гарнизон пытался пробиться на Эрзерум, но потерпел неудачу и сложил оружие. Сдалось в плен 5 пашей, до 800 офицеров и 17 тыс. солдат, похоронено на поле боя 2500 солдат, в госпиталях обнаружено 4500 раненых солдат и офицеров. Потери русских составили: убитыми — генерал, 17 офицеров и 470 солдат, ранеными — 77 офицеров и 2196 солдат.

Штурм Карса отличался смелостью и оригинальностью замысла. Концентрическое наступление на крепость сковало противника, не позволило ему сосредоточить силы на угрожаемых участках. Русские колонны действовали смело и решительно, добиваясь успеха не фронтальной атакой фортов, а обходом их с флангов и тыла. Скрытность операции, применение обходных маневров, быстрота и внезапность атаки позволили русским при малых потерях одержать крупную победу.

При штурме Карса ярко проявились замечательные боевые качества русских солдат и офицеров, их самоотверженность и взаимная выручка в бою, инициатива и мужество, упорство в достижении поставленной цели. «Солдаты, — писал один участник штурма, — лезли по брустверу, цепляясь друг за друга, втыкая штыки в бруствер, подставляя плечи друг другу… полезли вперед»[385]. Бои под Карсом показали, сколь вредно сковывать инициативу командиров, заранее предписав им лишь один образ действий. Важную роль в организации и искусном проведении ночного штурма Карса сыграл генерал Лазарев.

Одновременно с осадой Карса развернулась борьба за Эрзерум. Наступление на этот город вел Саганлугский отряд под командованием Геймана. В том же направлении по Алашкертской долине продвигался Эриванский отряд. 21 октября (2 ноября) отряд Геймана соединился в Хасан-Кале, недалеко от Эрзерума, с войсками генерала Тергукасова. Общая численность русских войск достигала 30 тыс. человек при 84 орудиях. Турецкие силы насчитывали 15 тыс. человек и 60 орудий.

Султан требовал от Мухтара-паши во что бы то ни стало отразить русское наступление. «Если неприятель, — писал он, — простерет свою руку для овладения Эрзерумом, то излишне описывать те раны, которые будут нанесены государству этим печальным событием»[386]. Турецкий главнокомандующий намеревался задержать русских на укрепленных позициях у подножия хребта Деве-Бойпу, прикрывавших Эрзерум с востока, но моральное состояние войск находилось на столь низком уровне, что Мухтар-паша мало верил в успех своего замысла и писал в Константинополь, что имевшимися в его распоряжении силами «не только нельзя задержать дальнейшее наступление русских, но нельзя удержать даже Эрзерума, потеря которого может угрожать господству османов в Малой Азии»[387].

Рано утром 23 октября (4 ноября) русские войска пошли в наступление. Сражение началось с демонстративной атаки Кавказской гренадерской дивизии против правого фланга турок. И когда неприятель отвлек сюда значительную часть резервов, русские ударили по его левому флангу. Был захвачен важнейший опорный пункт противника на плато — Узун-Ахмети. Враг бросился бежать к Эрзеруму. Отступление было столь поспешным, что, когда командир русского отряда, ворвавшегося в турецкий лагерь на Узун-Ахмети, зашел в брошенную кибитку турецкого главнокомандующего, он застал в ней полковника Ибрагима-агу[388]. Разгром завершили войска Тергукасова, командовавшего в этом бою двумя колоннами. Он двинул по Эрзерумской дороге Эриванский полк, а за ним и всю кавалерию Амилохвари. Это была новая крупная победа русских войск. В бою русские потеряли не более тысячи человек, тогда как турецкие потери составили около 7 тыс. человек.

Гарнизон Эрзерума был деморализован. Русские имели полную возможность на плечах противника ворваться в город. Однако столь благоприятный момент был упущен по вине генерала Геймана, еще раз показавшего неспособность к смелым и решительным действиям. Четыре дня, упущенные им, позволили турецкому главнокомандующему собрать до 10 тыс. солдат и приготовиться к дальнейшему сопротивлению. Лишь 29 октября (10 ноября) Гейман предпринял штурм Эрзерума. Диспозиция боя была плохо продумана, штурмующие колонны не имели четко определенных задач. Наступление потерпело неудачу.

Русское командование решило блокировать Эрзерум. С большими трудностями войска обошли крепость и перерезали сообщения с тылом. Осада затянулась. Наступила зима. Войска располагались в палатках. Снежные метели в горах делали дороги непроходимыми. Подвоз продовольствия и снаряжения осуществлялся с огромным трудом и в малых количествах. Обувь у солдат износилась, и многие ходили буквально без подошв. По словам участника осады, «никакие опасности не могут сравниться с тем… что мы перенесли за эту зимнюю блокаду Эрзерума»[389].

Санитарное обслуживание было поставлено плохо. В войсках вспыхнула эпидемия тифа. Командир Елизаветпольского полка вспоминал: «Болезнь косила людей направо и налево. Более половины офицеров лежало без памяти и в бреду. Людей в ротах осталось так мало, что некого было наряжать на службу… Тифозная эпидемия похитила у нас… 900 человек»[390]. Всего осада Эрзерума унесла 20 тыс. жизней русских воинов. От тифа умер и генерал Гейман.

Победа русских войск на Балканском театре и заключение перемирия с Турцией положили конец страданиям и гибели русских солдат в горах Саганлуга. Перемирие застало войска главных сил действующего корпуса под стенами Эрзерума, Ардаганский отряд — под Артвином, Кобулетский отряд — в районе Цихисдзири.

Турецкий флот, объявив блокаду русских черноморских портов, избрал в качестве главного направления действий кавказское побережье, где проходили основные сообщения русской Кавказской армии. Используя подавляющее численное превосходство, противник мог без помех осуществлять войсковые перевозки в интересах своей армии, действовавшей на Кавказском театре, а также снабжать оружием горские племена, на восстание которых в тылу русских войск возлагал большие надежды. Необходимо было искать активные средства и формы борьбы на море с сильнейшим противником.

Решил эту задачу молодой талантливый офицер лейтенант С. О. Макаров. Благодаря его инициативе, находчивости и неукротимой энергии турецкому флоту пришлось вскоре испытать первые удары русского флота. Активным наступательным средством здесь, как и на Дунае, явилась мина. Но минные катера вследствие малого радиуса действия могли с успехом действовать лишь на ограниченном речном театре, посылать же их в отдаленные районы моря и к берегам противника не представлялось возможным; такой катер мог служить лишь средством обороны побережья и баз.

Идея сделать катера «возимыми», чтобы они могли наносить удары по кораблям противника в его базах и в открытом море, была выдвинута Макаровым перед самым началом войны. Оп предложил оборудовать пароход, который являлся бы сам носителем минного оружия и, кроме того, мог бы поднимать на борт катера, вооруженные минами. Пароход должен был доставлять катера к местам базирования турецкого флота.

В качестве такого парохода-матки минных катеров был использован пароход «Вел. кн. Константин». Кроме 6-дюймовой мортиры и четырех 9-фунтовых орудий он имел шестовые и буксирные мины и четыре минных катера. Чтобы подготовить корабль и команду к подъемам, спускам и транспортировке катеров, Макаров использовал все свои знания, весь опыт в военно-морской практике. Особенно трудно было сконструировать устройство для быстрого спуска и подъема катеров в открытом море. Прекрасно понимая, что успех атаки зависит главным образом от внезапности, Макаров предельно ускорил подготовку катеров к спуску, обеспечив подачу пара и горячей воды в котлы катеров из котлов «Вел. кн. Константина». Это сократило время подъема пара на катерах до 5 — 10 минут вместо 1,5–2 часов.

Минные катера явились грозным оружием борьбы на Черном море. Помимо «Вел. кн. Константина» было вооружено еще шесть пароходов, получивших название активных пароходов. Они составили специальный отряд[391]. Отряд развернул энергичную боевую деятельность на морских сообщениях врага против его баз и якорных стоянок.

Наиболее активно действовал пароход «Вел. кн. Константин» под командованием лейтенанта Макарова. Хотя его первый выход к Батуму 28 апреля (10 мая) 1877 г. для атаки минными катерами стоявших там турецких кораблей не увенчался успехом, атака катеров имела большое значение, показав туркам, что их флот не может считать себя в безопасности даже на собственных рейдах. В мае «Вел. кн. Константин» вышел из Одессы в Сулин, где предположительно стояло несколько турецких броненосных кораблей. Кроме четырех катеров, находившихся на борту, «Вел. кн. Константин» вел на буксире два минных катера, вооруженных шестовыми минами. Однако вследствие того что турки, ожидая нападения, выставили у кораблей боны, атака опять сорвалась. Макаров решил, что причины неудач следует искать в техническом несовершенстве оружия.

В августе «Вел. кн. Константин» оказал у Гагр серьезную поддержку сухопутному отряду полковника Шелковникова. Он отвлек на себя турецкий броненосец «Ассари Шефкет», а в это время отряд, отбросив войска противника, прошел ущелье и повел дальнейшее поступление на юг. Узнав затем, что «Ассари Шефкет» встал на сухумском рейде, Макаров 10 (22) августа выслал туда свои катера. В результате успешной атаки броненосец был подорван и на длительное время вышел из строя.

Зная, что на вооружение флота приняты первые образцы торпед, Макаров потребовал доставки их на свои катера взамен громоздких и ненадежных мин. Добившись с большим трудом получения торпед, оп принял деятельное участие в создании приспособления для стрельбы торпедами с катера — килевых и плотиковых аппаратов[392].

15 (27) декабря 1877 г. состоялась первая в истории военно-морского искусства атака катеров, вооруженных торпедами. В эту ночь «Вел. кн. Константин» подошел к Батуму и на расстоянии мили от берега спустил четыре катера, два из которых были вооружены торпедами (у катера «Чесма» торпеда находилась под килем, у «Синопа» — на плотике). Темнота затрудняла ориентировку. Проникнув на рейд после полуночи, русские моряки с катеров «Чесма» и «Синоп» увидели неясные очертания броненосца «Махмудие» и поочередно выпустили торпеды. Через несколько секунд раздался глухой взрыв — это взорвалась одна из торпед. Вторая торпеда выскочила на берег, не взорвавшись. Минные катера приняли в темноте створы мачт трех судов, стоявших к ним носом, за одно трехмачтовое судно, поэтому одна торпеда прошла вдоль борта броненосца, а вторая ударилась о кормовую якорь-цепь и взорвалась на грунте. 15(27) января 1878 г. на батумском рейде те же катера («Чесма» и «Синоп») одновременным попаданием двух торпед с дистанции около 0,5 каб. уничтожили большой дозорный турецкий пароход «Интибах». Этот набег был завершающим на Черном море.

Боевые действия на Кавказском театре сыграли важную роль в общем ходе войны. Русские войска одержали ряд крупных побед, показали высокие морально-боевые качества, продемонстрировали передовой характер своего военного искусства. Противнику был нанесен большой урон. Турецкое командование лишилось возможности укрепить войска на Балканском театре за счет Анатолийской армии.

Большую помощь русской армии оказывало местное население. Народы Кавказа восприняли весть о войне против Турции с огромным воодушевлением. Происходила массовая добровольная запись в милицию. Было сформировано 108 боевых единиц общей численностью 39 200 человек. С учетом пополнения число призванных в милицию составляло 42 тыс. человек. Многие части и соединения, сформированные из кавказских жителей, принимали активное участие в военных действиях. В борьбе против османских войск укреплялось боевое содружество народов Кавказа с великим русским народом.