Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В октябре 1877 г., когда война была еще в полном разгаре, Порта убедилась в невозможности изменить ход событий в свою пользу. Ее дипломаты начали зондировать почву насчет возможного посредничества великих держав в деле заключения мира с Россией. Поскольку конкретных условий урегулирования вооруженного конфликта не выдвигалось, России важно было опередить противника в разработке проекта будущего договора, иначе от Турции могли последовать предложения, согласованные с великими державами; это серьезно осложнило бы позицию русского правительства на мирных переговорах.

Начальнику дипломатической канцелярии при главнокомандующем Дунайской армией А. И. Нелидову срочно было поручено разработать «Основания мира». В первых числах ноября он составил подробную записку по этому вопросу. На ее основе подготовили краткий проект условий мира, который был утвержден Александром II 27 ноября (9 декабря) 1877 г., т. е. за день до падения Плевны. Проект направили на заключение правителей Германии и Австро-Венгрии. В сопроводительном письме германскому императору Александр II писал: «Я твердо рассчитываю на поддержку союза трех дворов и в особенности на вашу дружескую помощь»[393]. Приверженность царя союзу трех императоров мешала ему правильно оценить позицию в восточном вопросе Австро-Венгрии и особенно Германии. Царь и его дипломаты, продолжали рассчитывать на поддержку этих стран, хотя для этого не было никаких реальных оснований.

Предварительные условия мира, о которых было сообщено в Берлин и в Вену, в основном сводились к признанию автономии Болгарии и полной независимости Румынии, Сербии и Черногории. В отношении Боснии и Герцеговины проект предусматривал лишь административную автономию; уже заранее предвиделась уступка этих провинций Австро-Венгрии. Намечалось возвращение России Южной Бессарабии. Что касается территориальных изменений на Балканах и в Малой Азии, то о них говорилось весьма кратко и в общей форме. Например, статья о Сербии гласила, что «державы определят уместность пересмотра границ в целях расширения их в пользу этого государства»[394], а территориальное увеличение Черногории намечалось «в соответствии с правами, приобретенными ею во время войны, интересами соседних держав и интересами всеобщего спокойствия»[395]. Режим проливов не пересматривался, ставился лишь вопрос о проходе отдельных военных кораблей прибрежных держав.

Падение Плевны и пленение армии Османа-паши резко изменило военное положение на Балканах в пользу русских. Порта официально обратилась к великим державам, прося о посредничестве в заключении мира с Россией. Австро-Венгрия, Германия, Франция и Италия уклонились от ответа. Правительство Великобритании, встревоженное возможным продвижением русских к Константинополю, заявило через своего посла в Петербурге лорда А. Лофтуса о готовности взять на себя роль посредника в переговорах между Россией и Турцией. Русское правительство отвергло домогательства англичан. «Россия согласна на мир, — говорилось в депеше Горчакова, — но… для достижения этой цели Порта должна обратиться к обоим главнокомандующим русских армий в Европе и Азии, которые и сообщат ей условия перемирия»[396].

Главнокомандующим Дунайской и Кавказской армиями было дано указание в случае обращения турецких уполномоченных о заключении перемирия предъявить их как условие прекращения военных действий принятие «Оснований мира» и только после их официального согласия на это приступить к переговорам и прекратить военные действия. В качестве материальных гарантий перемирия Турция должна была уступить России ряд стратегических пунктов и крепостей, таких, как Эрзерум, Видин, Рущук, Силистрия.

Условия мира, полученные главнокомандующими, существенно отличались от выработанных ранее. В них решительно говорится о Болгарии в ее этнографических границах и об удалении из нее турецких войск. Если в первоначальном проекте указывалось, что «Сербия может быть признана независимой», то теперь пункт о Сербии предусматривал ее полную и безоговорочную независимость. По-иному звучала формулировка о режиме черноморских проливов: необходимо путем двусторонних соглашений с Турцией «оградить права и интересы России в проливах Босфор и Дарданеллы»[397]. Русское правительство стремилось извлечь максимальные выгоды из факта полного военного поражения Турции.

Падение Плевны вызвало панику в правительственных кругах Лондона. 13 (25) декабря министр иностранных дел Англии Э. Дерби направил русскому послу П. А. Шувалову меморандум: в случае занятия русскими войсками Константинополя или Дарданелл правительство его величества будет считать себя «свободным в дальнейших действиях, необходимых для защиты британских интересов»[398]. В меморандуме подчеркивалось, что «оккупация Константинополя русскими войсками, пусть даже временного характера и только по военным соображениям, будет событием, которого желательно избежать всеми возможными средствами (любой ценой)»[399]. Англия открыто угрожала России войной.

Английская пресса изощрялась в измышлениях о захватнических планах России на Востоке, раздувала военную истерию. Парламент, созванный досрочно, предоставил правительству чрезвычайный кредит на нужды армии в 6 млн. фунтов стерлингов и одобрил решение кабинета послать английскую эскадру в Мраморное море[400]. Демонстративные приготовления Англии к войне имели целью запугать Россию, заставить ее отказаться от намерения занять проливы.

После зимнего перехода Балканских гор и разгрома турецких войск под Шипкой — Шейново русская армия, продолжая наступление, приближалась к Константинополю. Порта вынуждена была обратиться к командованию Дунайской армии с предложением о заключении перемирия. 7 (19) января в русскую главную квартиру в Казанлыке прибыли турецкие уполномоченные — министры Сервер-паша и Намык-паша. Им было заявлено, что военные действия будут прекращены только после подписания предварительных условий мира. Ознакомившись с «Основаниями мира» турки отклонили их. Особенно неприемлемым они считали пункт о самостоятельности Болгарии, ибо это, по их словам, означало гибель Турции, прекращение ее владычества в Европе.

Военные действия продолжались. Русские войска заняли Адрианополь Отступление турецкой армии превратилось в паническое бегство. Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич запросил царя о возможности наступления на Константинополь и захвате его. Однако этот шаг был чреват международными осложнениями, влияние которых на дальнейший ход событий невозможно было предугадать. Николай Николаевич получил предписание продвигаться в направлении турецкой столицы до тех пор, пока противник не примет условий мира, но не занимать Константинополь и Галлиполи.

Угроза овладения русскими Константинополем вынудила турок принять «Основания мира» и согласиться на передачу крепостей Видин, Рущук, Силистрия и Эрзерум. Перемирие было подписано 19 (31) января 1878 г. в ставке главнокомандующего Дунайской армией, находившейся тогда в Адрианополе, Обе стороны между их армиями на Балканском полуострове и в Малой Азии и устанавливалась демаркационная линия. Одновременно прекращались военные действия между Турцией и союзниками России — Румынией, Сербией и Черногорией. Кровопролитная война, длившаяся девять месяцев, закончилась полным военным поражением Османской империи.

Западные державы единым фронтом выступили против русских условий мира. Англия и Австро-Венгрия предприняли совместное дипломатическое давление на Россию с целью заставить ее ограничить требования к Турции. Особенно непримиримую позицию они заняли в отношении первого пункта «Оснований мира», предусматривавшего создание большого автономного болгарского государства: в этом правящие круги Лондона, Берлина и Вены усматривали угрозу своим интересам на Ближнем Востоке и на Балканах. Для России же вопрос о Болгарии был центральным в программе мира. «Мы… — писал Горчаков, — должны быть твердыми и не отступать от решений по этому главному пункту программы, для выполнения которого Россия фактически вела войну, т. е. требования целой, единой, автономной, с выплатой дани Болгарии»[401].

В дипломатической борьбе с основными противниками на Востоке — Англией и Австро-Венгрией Россия оказалась в одиночестве. Важно было как можно скорее заключить с Портой мирный договор и таким образом поставить западные страны, как говорил Горчаков, «перед лицом свершившихся фактов»[402]. 12 (24) января на совещании у Александра II был детально обсужден и принят проект договора. Для ведения переговоров с Турцией в Адриапополь был направлен русский посланник в Константинополе Н. П. Игпатьев.

Англия еще до начала переговоров под предлогом защиты британских подданных в Константинополе без согласия турецкого правительства ввела военные корабли в Мраморное море. В специальной ноте от 29 января (10 февраля) 1878 г. Россия предупредила Англию, что в случае высадки англичан в Галлиполи или на Босфоре русские войска займут Константинополь.

Английские дипломаты советовали Порте решительно сопротивляться требованиям русских. Турецкие уполномоченные, чувствуя поддержку западных держав, при переговорах упорно отказывались принять русские условия мира. Савфет-паша, возглавлявший делегацию на переговорах, назвал требование о создании единой автономной Болгарии чудовищными, несовместимыми с принципами существования Оттоманской империи. Игнатьев проявил большую настойчивость, такт и умение, дабы заставить Порту в конце концов принять русские условия мира. Чтобы уменьшить влияние западных держав на ход переговоров и сделать турок более уступчивыми, Николай Николаевич по совету Игнатьева перевел главную квартиру русской армии из Адрианополя в местечко Сан-Стефано, находившееся в 15 км от Константинополя — на расстоянии, на котором находилась от турецкой столицы английская военная эскадра. После переговоров, длившихся семнадцать дней, турецкие представители согласились подписать мирный договор.

Сан-Стефанский договор предусматривал создание автономной Болгарии. В нем говорилось: «Болгария образует самоуправляющееся, платящее дань княжество, с христианским правительством и земским войском»[403]. Турецкие войска должны были быть выведены из Болгарии, а крепости срыты. Русским оккупационным войскам численностью 50 тыс. человек предоставлялось право оставаться в Болгарии в течение двух лет. За это время Болгария должна была полностью конституироваться в самостоятельное княжество. Границы болгарского княжества не были точно определены договором, намечались лишь их общие контуры. Окончательно это должна была решить особая русско-турецкая комиссия.

Договор признавал независимость Сербии, Черногории и Румынии, которые получали право самостоятельно устанавливать политику и решать вопросы сотрудничества с другими странами. Румынии была передана Северная Добруджа. России возвращались три южные уезда Бессарабии, отторгнутые от нее Парижским трактатом 1856 г.

Порта должна была возместить убытки, понесенные в войне Россией, в сумме 1 410 млн. рублей. Выплатить указанную сумму Турция не могла, и она в значительной части была заменена территориальными уступками. В Азии к России отходили Ардаган, Карс, Батум, Баязет и территория до Саганлуга, более 600 тыс. кв. км территории, населенной в основном армянами. В отношении режима проливов Сан-Стефанский договор не внес ничего нового: говорилось, что «Босфор и Дарданеллы будут открыты как во время войны, так и во время мира для торговых судов нейтральных держав, проходящих из русских портов или отправляющихся в оные»[404].

Русское правительство в основном осуществило планы, направленные на укрепление влияния на Балканах и на Кавказе. После подписания Сан-Стефанского договора Игнатьев в телеграмме Горчакову сообщал, что текст прелеминарного мира почти совпадает с первоначальным проектом, за исключением некоторых дополнений. Болгарские границы установлены согласно проекту. Только города Салоники и Адрианополь остаются под властью Турции.

Сан-Стефанский договор между Россией и Турцией, подписанный 19 февраля (3 марта) 1878 г., отвечал чаяниям народов Балканского полуострова, открывая им путь самостоятельного национального развития. Договор с энтузиазмом был встречен болгарским народом, который в многочисленных адресах и письмах выразил глубокую признательность России за избавление от турецкого рабства.

Сан-Стефанский договор имел прогрессивное значение и для народов Закавказья. Почти вся Южная Грузия и значительная часть Западной Армении освобождались из-под господства феодальной Турции. Сбывалась вековая мечта турецких армян и грузин об освобождении от ига османов и воссоединении со своими соотечественниками. На Порту возлагалась обязанность улучшить положение тех армян, которые населяли ее области, и безотлагательно осуществить реформы, вызываемые местными потребностями. Армянский вопрос стал международной проблемой. Н. П. Игнатьев писал: «В первый раз с тех пор, как существует Оттоманская империя, упомянуто было в международном договоре об армянах, а Портою признано публично существование армянской народности в Азиатской Турции»[405].

Сан-Стефанский договор был лишь предварительным, прелеминарным. Правительство России под нажимом западных держав согласилось передать на обсуждение международного конгресса некоторые статьи договора, имеющие общеевропейское значение. Уступкой воспользовались Англия и Австро-Венгрия. Дипломатический нажим на Россию резко усилился. Между английским и австро-венгерским кабинетами установился тесный контакт. «Обе державы эти, — писал Игнатьев, — сблизились на общей почве»[406]. Правящие классы этих стран в Сан-Стефанском мире увидели реальную угрозу своим захватническим планам на Ближнем Востоке и на Балканах.

Политика западных держав на пересмотр и ограничение результатов русско-турецкой войны поощряла турок к саботированию условий Сан-Стефанского мира, В конце марта 1878 г. из Константинополя Нелидов с горечью писал Игнатьеву: «Здесь положение невыносимо. Турки чувствуют наше одиночество, нашу слабость, и ничего с ними не поделаешь»[407].

Надеясь на возможность войны России с Англией и, Австро-Венгрией, турки стягивали к Константинополю войска. После заключения Сан-Стефанского мира царское правительство не только не сократило вооруженные силы России, но, наоборот, увеличило их на 200 тыс. человек. Были разработаны планы боевых действий русских войск на Кавказском и Балканском театрах на случай войны с коалицией Англии, Австро-Венгрии и Турции. Однако в правящих кругах преобладало мнение, что при международной изоляции России, при истощении военных и финансовых ресурсов страны трудно рассчитывать на победу в войне. «Даже военные… критиковали войну, — писал П. А. Шувалов, — они открыто говорили, что у нас нет больше достаточных военных средств, чтобы продолжать борьбу… Я застал в Петербурге двух главнокомандующих. Они заклинали меня сделать все возможное, чтобы предупредить продолжение войны»[408].

Сан-Стефанский договор был вынесен на конференцию великих держав. Она открылась 1 (13) июня 1878 г, в Берлине под председательством Бисмарка. На конгрессе русская делегация оказалась в полной изоляции[409]. Бисмарк разыгрывал роль «беспристрастного арбитра», в действительности же целиком поддерживал Австро-Венгрию и Англию в их стремлении максимально лишить Россию плодов ее победы. Франция, опасавшаяся за свои владения на Востоке, открыто приняла сторону Англии и Австро-Венгрии, Италия, не игравшая заметной роли на конгрессе, придерживалась англо-австрийской ориентации.

Центральным на Берлинском конгрессе был болгарский вопрос. Дебаты по нему заняли шесть заседаний. Создание большой Болгарии противоречило завоевательным устремлениям западных держав, и под их давлением Россия вынуждена была пойти на серьезные уступки. Из Северной Болгарии, ограниченной Дунаем на севере и Стара Планиной на юге, согласно Берлинскому трактату образовывалось небольшое княжество, «самоуправляющееся и платящее дань, под главенством е. и. в. султана»[410]. Ему предоставлялось право иметь христианское правительство и народную милицию. Временное управление в Болгарии до введения в ней конституции должно было действовать под руководством русского комиссара. В княжестве сохранили свою силу все неравноправные договоры, заключенные Портой с иностранными державами. Болгарское княжество в границах, определенных Берлинским трактатом, занимало площадь 63 972 кв. км с населением 2 млн. человек. Почти половина болгарского населения оставалась за его пределами.

Из части Болгарии, расположенной к югу от Балканского хребта, создавалась автономная провинция Османской империи под названием Восточная Румелия с христианским генерал-губернатором во главе, назначавшимся Портой с согласия великих держав сроком на пять лет. Султану предоставлялось «право заботиться о защите морских и сухопутных границ, воздвигая укрепления на этих границах и содержа в них войско»[411]. Генерал-губернатор мог, кроме того, призывать турецкие войска «в случае, если бы внутреннему или внешнему спокойствию области угрожала какая-либо опасность»[412]. Таким образом, Южная Болгария, население которой очень сильно пострадало от войны, ставилась в такую зависимость от турецкого султана, что в любой момент могла подвергнуться оккупации и снова оказаться в полной кабале у османских захватчиков.

Берлинский трактат подтвердил независимость Сербии и Румынии. На конгрессе турецкий представитель пытался добиться сохранения за его страной права взимать с Румынии и Сербии дань, так как их участие в войне, по его словам, не имело никакого значения. Английский делегат Солсбери поддержал турецкого дипломата. Против этого требования решительно выступил Шувалов. «Румынская и сербская армии, — заявил оп, — достигли серьезных успехов: одна овладела несколькими редутами в Плевне, а другая заняла и до сих пор еще занимает часть Оттоманской империи. Если бы, при наличии таких обстоятельств, княжества должны были бы еще, ценою денег, выкупать свою независимость, то пришлось бы спросить, что же они выиграли от войны»[413]. Попытка Турции, поддержанная Англией, сохранить в какой-то форме зависимое положение Сербии[414] и Румынии успеха не имела. Турция без возражения признала также независимость Черногории.

Берлинский конгресс пересмотрел статьи Сан-Стефанского договора, касающиеся Азиатской Турции. Английская делегация решительно возражала против территориальных уступок в пользу России. Участник конгресса Г. И. Бобриков вспоминал: «Громадного напряжения воли стоили нашим уполномоченным прения о размере непосредственного территориального вознаграждения нас в Азиатской Турции. Если представители Великобритании выказали себя ярыми поборниками интересов Оттоманской Порты во всех вопросах, касавшихся ее европейских владений, то при обсуждении новой азиатской границы их рвение не знало пределов и доходило до ожесточения»[415]. Горчаков настоял на том, чтобы России были переданы Карс, Ардаган и Батум.

Решения Берлинского конгресса изменили условия Сан-Стефанского договора в ущерб России и славянским народам Балканского полуострова. Англия и Австро-Венгрия, не участвовавшие в войне, захватили важные в стратегическом и экономическом отношениях территории Османской империи. Одна приобрела важный стратегический пункт в Восточном Средиземноморье — остров Кипр, другая оккупировала бывшие турецкие провинции Боснию и Герцеговину, в дальнейшем превратив их оккупацию в прямую аннексию. Берлинский конгресс лишил Россию многих плодов ее победы.

Русско-турецкая война 1877–1878 гг. вошла в историю болгарского народа как освободительная война. Тысячи болгар сражались против османских захватчиков в рядах ополчения, партизанских отрядах и отрядах народной милиции. Многие патриоты служили добровольно в частях и соединениях русской армии разведчиками, проводниками и переводчиками. Народ оказывал помощь воинам России в обеспечении съестными припасами и одеждой, помогал строить и ремонтировать дороги.

Национально-освободительная борьба болгарского народа против поработителей во время войны приняла массовый характер. Боевое содружество болгар и русских имело огромное значение, укрепив вековую дружбу двух братских народов.

Международная обстановка не позволила в тот период создать единое болгарское государство, но факт появления на территории Балканского полуострова автономного княжества был весьма знаменательным. «Какие бы ни были теперь поставлены европейскою дипломатией ограничения в самостоятельности Южной Болгарии, какие бы тесные границы ни были ей назначены, — писал Д. А. Милютин, — можно иметь уверенность в том, что образуемая ныне на севере Балкан маленькая автономная Болгария послужит ядром для будущего объединения всего болгарского народа в одно самостоятельное государство»[416].

Важным условием обеспечения национальной независимости Болгарии являлось создание собственных вооруженных сил. В решении этой задачи большую помощь оказала Россия, армия которой по условиям мира в течение девяти месяцев оставалась на территории Болгарии. 16 (28) июля 1878 г. Д. А. Милютин писал, что после Берлинского конгресса вся дальнейшая судьба христианского населения по обеим сторонам Балкан зависит от того, насколько мы успеем в продолжение девяти месяцев оккупации края создать сильную национальную стражу. Только при этом условии можно надеяться, что, несмотря на всю уродливость искалеченного в Берлине ребенка, он может остаться в живых и со временем окрепнуть, развиваться[417].

При содействии России в Болгарском княжестве была создана хорошо оснащенная и обученная армия, включавшая все рода войск — пехоту, кавалерию, артиллерию, инженерные части. В армию, именуемую Земским войском, входило 21 тыс. болгар и свыше 3 тыс. русских— 2 694 рядовых и 394 офицера. Ядром ее послужило Болгарское ополчение. Для вооружения войска русское командование выделило винтовки, артиллерию, инженерное имущество. На русские средства были созданы военные лазареты, получившие санитарное снаряжение и медикаменты. Болгарии передали суда Дунайской флотилии. Много было сделано в области подготовки национальных военных кадров.

В Восточной Румелии была создана милиция, куда из Дунайской армии и военных округов России направлялись офицеры болгарского происхождения. К 1880 г. офицеров нерусского и неболгарского происхождения там насчитывалось лишь 11 человек. Были образованы также сельские караулы и созданы склады оружия, для того чтобы «в случае надобности болгарский народ Румелии мог вооружиться»[418]. При дружинах милиции, при складах оружия и при русских частях было организовано обучение добровольцев-призывников из молодежи. В системе сельских караулов и допризывников обучалось до 28 тыс. человек. Наибольшее число обучавшихся приходилось на пограничные районы.

Чтобы защитить Южную Болгарию от англо-турецких происков и отстоять независимость после ухода русских войск, народные массы Восточной Румелии стали создавать стрелково-гимнастические общества (дружества). В них насчитывалось свыше 64 тыс. человек, а всего обучалось военному делу более 103 тыс. человек. Русская армия помогала обществам стать грозной военной силой, способной защитить страну от нападения внешних врагов. Попытки Порты спровоцировать беспорядки и под этим предлогом ввести свои войска в Восточную Румелию разбивались о вооруженное сопротивление болгарского народа. Полковник Е. О. Янковский в своем донесении о политическом настроении в Южной Болгарии писал: «Болгары веруют в сочувствие и расположение к ним русского народа, в чем, между прочим, их убеждает прекрасное поведение и братское отношение к ним наших войск»[419].

Наряду с оказанием Болгарии помощи в строительстве ее вооруженных сил Россия много сделала и в области создания основ болгарской национальной государственности. Созданное для этой цели Гражданское управление развернуло на освобожденных землях разностороннюю деятельность[420]. Оно проявляло заботу о беженцах и о пострадавших от войны болгарских жителях. Обычно беженцев поселяли в оставленных турками селах, где их наделяли землей. Общее число болгар на землях бывших турецких собственников составило около 200 тыс. человек.

Подобная политика русской администрации в Болгарии привела к уничтожению крупного феодально-помещичьего землевладения и к ликвидации всех форм феодальной зависимости. Болгарское крестьянство превратилось в свободный от феодальных уз класс мелких земельных собственников. Говоря о роли России в освобождении Болгарии, В. Коларов подчеркнул то «исключительно важное обстоятельство, что русско-турецкая война не только освободила Болгарию от иноземного ига, но ускорила и закончила аграрную революцию, которая совершилась в ее пределах»[421].

Гражданское управление помогло болгарскому народу, в течение пяти веков не имевшему никаких форм государственности, заложить фундамент будущего буржуазного государства. В стране были созданы органы суда, введена конституция. Проект ее (Органический устав), разработанный в Петербурге специально созданным Особым совещанием, наделял Народное собрание широкими правами в ущерб княжеской власти. Русский проект был принят 22 февраля 1879 г. в Тырнове учредительным народным собранием. Тырновская конституция являлась для своего времени наиболее демократической в Европе.

Государственное устройство Южной Болгарии должен был определить Органический статут Восточной Румелии, разработка которого была возложена Берлинским конгрессом на Европейскую комиссию[422]. Русские представители добивались создания в Южной Болгарии однотипного с княжеством государственного устройства.

По их настоянию комиссия отвергла турецкий проект, подготовленный при содействии англичан. Органический статут, принятый комиссией, предоставлял Народному собранию Южной Болгарии законодательные права, тогда как по турецкому проекту его деятельность ограничивалась совещательными функциями[423]. Русские делегаты добились признания болгарского языка официальным языком провинции. С введением Органического статута турецкие законы отменялись, гарантировались права личности и гражданские свободы. Восточная Румелия фактически получала автономию Болгарского княжества. Это способствовало укреплению связей между обеими частями Болгарии и облегчало дальнейшую борьбу за воссоединение в единое национальное государство. Западным державам не удалось ни подчинить Южную Болгарию султанской власти, ни отгородить ее от Северной Болгарии. Решающую роль в этом сыграла военная и дипломатическая помощь России, а также широкое движение народных масс Болгарии против решений Берлинского конгресса. Вооруженная борьба болгарского народа после войны за укрепление национальной независимости и поддержка этой борьбы Россией помешали западным державам осуществить планы восстановления в Болгарии господства турецких феодалов. В 1885 г. произошло воссоединение обеих частей Болгарии в единое национальное государство. 19 февраля (3 марта) — день подписания Сан-Стефанского договора по праву отмечается в Болгарии как день освобождения страны от пятивекового турецкого рабства.

Велико значение русско-турецкой войны в истории румынского народа: завершилась многовековая борьба против турецкого господства. Важную роль сыграл военно-политический союз Румынии с Россией. Завоевание независимости стало реальным лишь тогда, когда «началась русско-турецкая война и Румыния вступила в эту войну в качестве союзницы России»[424].

Дружба советского и румынского народов своими корнями уходит в глубь веков. «Незабываемую страницу, — сказал Н. Чаушеску, — вписала в хронику этой дружбы героическая борьба, которую румынские и русские воины вместе с болгарскими партизанами вели плечом к плечу в 1877 году против армий Османской империи…»[425]. Румыно-русское братство по оружию, отмечал Г. Георгиу-Деж, складывалось «на протяжении столетий в совместных сражениях румын и русских солдат. Особенно сильно это проявилось в войне 1877 года, когда русская армия помогла румынскому народу завоевать государственную независимость»[426].

Русско-турецкая война 1877–1878 гг. оказала положительное влияние на развитие всех балканских народов. Важнейшим ее итогом «явилось устранение турецкого гнета на большей части территории Балканского полуострова, освобождение Болгарии и оформление полной независимости Румынии, Сербии и Черногории. В этом смысле самоотверженная борьба русских войск, поддержанных частями сербской, черногорской и румынской армий и отрядами болгарских добровольцев, принесла свои плоды»[427].

Победа русской армии над армией Османской империи во многом была обусловлена популярностью самой войны в России. Народы России восприняли эту войну как справедливую, призванную освободить братские славянские народы из-под власти султана и турецких феодалов. В агентурной записке от 22 апреля (4 мая) 1877 г. об отношении населения Москвы к объявлению войны говорилось: «Во всех слоях высказывается одинаковое ей одобрение, причем в мотивах к этому заметны некоторые оттенки, а именно: в высших слоях в разговорах приводятся соображения политического свойства о необходимости сохранения нашего влияния на южных славян и о том, что если бы война была устранена, то влияние наше было бы подорвано в ущерб интересам России и к несомненной выгоде наших политических врагов, простой же народ высказывается в пользу войны в смысле справедливого наказания русским царем врагов нашей веры»[428].

Народные массы России оказывали армии посильную помощь. По всей стране начался сбор денег, вещей и продовольствия в пользу раненых и больных воинов. Основные пожертвования, как это было и во время сербо-черногорско-турецкой войны 1876 г., поступали от трудовых слоев населения — рабочих, крестьян, ремесленников. Из Тулы, например, доносили, что в Ефремовском уезде пожертвования от крестьян поступают не деньгами, а разными предметами и продуктами сельского производства, но поступают безостановочно и составляют едва ли не больше пожертвованного другими, более имущими классами[429]. На декабрь 1877 г. сумма пожертвований составляла 10 млн. рублей, а всего было собрано 14,5 млн. рублей[430]. На собранные средства открывались госпитали, формировались санитарные отряды для отправки на театр военных действий. Один из таких госпиталей на 1 тыс. коек был создан в Москве. Крестьяне безвозмездно перевозили войска и призывников, а также помогали семьям солдат, находившихся в действующей армии: обрабатывали их земли, выплачивали выкупные платежи и другие налоги.

Русской армии помогали все народы России. «По имеющимся у меня сведениям известно, — доносил начальник Витебского губернского жандармского управления, — что наибольшая часть денег, пожертвованных Витебской губернией в пользу Красного Креста, поступала от крестьянских обществ… Здесь считаю уместным доложить, что все крестьянские общества без различия, как православные, лютеране (латыши) и католики, с одинаковым усердием и готовностью отнеслись к делу пожертвований в пользу раненых и больных воинов»[431]. В конце июня 1877 г. на средства жителей прибалтийских губерний были сформированы два санитарных отряда, которые имели необходимое оборудование для открытия полевых лазаретов на 40 коек.

Весть об объявлении войны Турции с энтузиазмом встретили в Армении и Грузии. Османская империя была злейшим врагом армянского и грузинского народов. Под властью турецких феодалов находились Западная Армения и почти вся Южная Грузия. Захватчики жестоко угнетали население этих земель, проводили политику насильственной ассимиляции. Но армяне и грузины сумели сохранить свой язык, культуру и религию. Все христианское население Малой Азии связывало с войной надежды на улучшение положения в Османской империи, а армянский и грузинский народы — на воссоединение своих земель. В первые же дни войны во всех городах и селах Восточной Армении и Грузии началось движение по организации всевозможной помощи русской армии. Проводилась массовая запись добровольцев в милицию. Например, из 25-тысячного населения Гурии 4 тыс. мужчин, т. е. около 16 процентов, выразили желание сражаться против турецких угнетателей. От начала первой мобилизации русской армии 1 (13) ноября 1876 г. до конца войны было сформировано 19 конных полков, 6 конных и 15 пеших дружин, 6 конных дивизионов, 44 отдельные конные и 18 отдельных пеших сотен, В военных действиях отличилась 1-я Гурийская дружина, входившая в состав Кобулетского отряда.

Горячее желание воевать на стороне русской армии проявляло население освобожденных от турок районов. Жители Карского, Алашкертского и других пашалыков сформировали несколько дружин. В своей депеше Александру II от 19 апреля (1 мая) 1877 г. главнокомандующий Кавказской армией писал: «Готовность служить нам населения занятого нами края превосходит всякие ожидания: масса просящихся определиться на нашу службу что генерал-адъютант Лорис-Меликов признает совершенно необходимым теперь же приступить к сформированию пока одного конно-иррегулярного полка, на что дал ему разрешение»[432].

Командование Кавказской и Дунайской армий, страшась народных восстаний и надеясь на легкую победу, сдерживало стремление народов брать в руки оружие. На территории Азиатской Турции, освобожденной во время войны, в добровольческие дружины было принято лишь 1 200 человек. Дружины сражались стойко и храбро и оказали неоценимую помощь русской армии. Надо только видеть, — писал Колюбакин, — поголовное желание служить для войны в рядах дружин, чтобы проникнуться уважением к племени и удивляться, отчего не было сформировано таких по крайней мере 10[433].

Весьма важную роль в войне сыграла русская прогрессивная интеллигенция, горячо сочувствовавшая освободительной борьбе балканских славян. Многие ее представители находились в рядах действующей армии. Участником войны был знаменитый русский хирург Н. И. Пирогов. Несмотря на преклонный возраст, он проявил неукротимую энергию при выполнении долга. «Что за гениальный старик, какая в нем неутомимость! — писал в дневнике адъютант главнокомандующего Дунайской армией Д. А. Скалон. — Живет с нами в такой тяжелой обстановке, каждое утро ездит в госпиталь. осматривает и принимает больных, осматривает транспорты с ранеными, дает самые дельные советы, отличающиеся точностью и широтою взгляда, и при всем этом сохраняет веселость и может острить, шутить и смеяться, как юноша»[434].

Мужество проявляли на войне коллеги Пирогова — врачи и сестры милосердия. В их числе была Юлия Вревская, близкий друг И. С. Тургенева. Иван Сергеевич, приветствуя ее благородный поступок, писал: «Дай бог нашим смиренным героям в больших сапогах действительно выгнать турку и освободить братьев славян»[435]. Вревская работала в 48-м военном госпитале г. Вяла, самоотверженно ухаживала за больными и ранеными, восхищаясь их мужеством и терпением. Она писала: «Это жалости подобно видеть несчастных, поистине героев, которые терпят такие страшные лишения без ропота… Да, велик русский солдат!»[436]. Вревская умерла в январе 1878 г., заразившись тяжелой формой сыпного тифа. Тургенев откликнулся на ее смерть стихотворением в прозе «Памяти Ю. П. Вревской».

Царские власти мало заботились о санитарных нуждах русской армии. Раненые солдаты страдали из-за отсутствия перевязочных средств, часто сестры милосердия отдавали для перевязок свое белье, платье. Одна из сестер милосердия в тяжелую осеннюю пору отдала больному свои сапоги и ходила босой[437]. Описывая незаметный, по героический труд сестер милосердия, военный корреспондент писатель В. И. Немирович-Данченко с восхищением отмечал, что «мужеству этих девушек не было предела»[438].

В Дунайской армии находились художники-баталисты В. В. Верещагин, В. Д. Поленов, П. П. Соколов, П. О. Ковалевский, В. Г. Малышев. П. П. Соколов получил Георгиевский крест за храбрость. Русские живописцы отразили исторические события правдиво и разносторонне. Среды участников войны были также писатели Всеволод Гаршин, Владимир Гиляровский и другие.

Участие народных масс России в борьбе за освобождение братьев — южных славян от турецкого ига способствовало росту их политической активности. В пароде все более и более зрела мысль о необходимости освобождения самой России от «турок внутренних». Пензенский губернатор жаловался министру внутренних дел, что раненые солдаты распространяют в народе «вредные идеи о свободе и равенстве». Возросло участие в революционных кружках представителей армии. В революционном движении России стали преобладать более активные формы борьбы с царизмом. Война и ее последствия послужили одной из причин, вызвавших в 1879–1880 гг. новую революционную ситуацию. Александр III говорил: «Нашим несчастьем в 1876–1877 гг. было то, что мы шли с народами, вместо того чтобы идти с правительствами, русский император всегда должен идти только с правительствами»[439].

Русский народ и русская армия были решающей силой, обеспечившей победу над султанской Турцией. Россия произвела огромные затраты. К концу 1877 г. она выставила против Османской империи 942,4-тыс. войско: 554 тыс. человек находились в Дунайской армии, 315 тыс. — в Кавказской армии и 73,4 тыс. — на берегах Черного моря. В борьбе за свободу народов Балканского полуострова ее армия потеряла убитыми и ранеными более 200 тыс. человек. Россия израсходовала на войну более 1 млрд. руб. Она направила на вооружение союзных войск много артиллерии, до 200 тыс. ружей, миллионы патронов, десятки тысяч пудов пороха. В Черногорию и Сербию было доставлено более 1 млн. пудов хлеба. Русское правительство взяло на себя содержание Болгарского ополчения и выдало громадные субсидии для вооружения и содержания румынской армии[440].

Русско-турецкая война 1877–1878 гг. продолжалась свыше десяти месяцев: с 12 (24) апреля 1877 г. по 19 февраля (3 марта) 1878 г. Она развернулась на двух разобщенных театрах военных действий — Балканском и Кавказском. Вооруженная борьба характеризовалась большим размахом и напряженностью. Усложнились формы и способы ведения военных действий. Это предъявляло повышенные требования к организации стратегического руководства. Но главнокомандующий Дунайской армией великий князь Николай Николаевич и его окружение не были в достаточной мере подготовлены к решению возникавших стратегических задач, проявляли медлительность, допускали серьезные просчеты в оценке обстановки. Характеризуя деятельность основной группы штаба Дунайской армии, полковник Г. И. Бобриков писал: «Слабая духом, но безгранично кичливая, она не выполняла своих прямых обязанностей, нервничала и от собственной тени приходила в невыразимый ужас. Бывали минуты глубокой веры в свою непогрешимость, но они быстро сменялись часами полнейшего маразма… Трудно было даже предположить, до какой степени падали духом от малейших неудач, ликовали от признака возможной победы»[441]. Аналогичное положение было и в штабе Кавказской армии.

Реакционный генералитет мало считался с изменившимися условиями ведения войны и военных действий, иногда это приводило к неудачам. Однако в генералитете были и сторонники передовых, прогрессивных военных взглядов; К их числу относились Д. А. Милютин, Н. Н. Обручев, Н. Г. Столетов, И. В. Гурко, М. Д. Скобелев, И. Д. Лазарев и другие генералы. Победа русской армии в войне 1877–1878 гг. явилась торжеством новых тенденций в военном деле, преодолевших сопротивление старого и отжившего свой век.

Война России с Турцией знаменовала дальнейший шаг в развитии военного искусства. Материальные и социально-политические основы для этого были созданы отменой крепостного права. Военные реформы 60 — 70-х годов позволили увеличить численность вооруженных сил, оснастить армию и флот новым оружием и боевой техникой, серьезно улучшить подготовку войск. Изменился и людской состав. Вместо крепостного крестьянина в армию пришел новый, более грамотный и инициативный солдат. Возросла демократическая прослойка в офицерском составе, что дало возможность освободиться от многих традиций николаевской военной школы с ее плацпарадами и муштрой.

В области стратегии крупным достижением явился план войны, составленный Н. Н. Обручевым, учитывавший военные и политические факторы. Правильно решался важнейший вопрос о выборе направления главного удара. В ходе войны, несмотря на некоторые ошибки, русское командование находило разумные решения. Основным способом действий вооруженных сил было стратегическое наступление. Лишь в одном случае на обоих театрах применялась стратегическая оборона.

Новые моменты появились в проведении мобилизации, сосредоточении и развертывании. Благодаря военным реформам эти мероприятия осуществлялись более организованно и в более короткие сроки. Положительную роль сыграл созданный в 1869 г. комитет по передвижению войск железными дорогами и водой.

Война явилась значительной вехой в дальнейшем становлении оперативного искусства. Характерные признаки операции в ее современном понимании довольно отчетливо прослеживаются в таких событиях русско-турецкой войны, как форсирование Дуная, преодоление Балканского хребта, Авлиар-Аладжинское сражение, и других. В их планировании и осуществлении русское командование и войска проявили большое мастерство.

Новый шаг был сделан и в области развития тактики. Война показала все преимущества стрелковой цепи над плотными боевыми порядками, Наибольшие результаты достигались там, где войска учитывали изменившиеся условия ведения вооруженной борьбы, смело переходили от сомкнутых построений к действиям стрелковыми цепями. Опыт тактики стрелковой цепи, нашедшей широкое применение в русско-турецкой войне 1877–1878 гг., был использован при разработке военных уставов.

Война оказала большое влияние на развитие вооружения и боевой техники. Была выдвинута задача создания скорострельной многозарядной винтовки, орудий навесного огня, мощных фугасных снарядов; выявилась необходимость совершенствования инженерных средств и связи.

Война 1877–1878 гг. вписала новую яркую страницу в историю русского флота. Моряки вели борьбу с противником в сложных условиях. Их высокая активность и решительность показали, что победа зависит не только от количественного превосходства, но и от качества оружия и боевой подготовки людей. Турецкий флот был деморализован и пассивно пребывал в своих базах. Русские моряки внесли новый вклад в развитие военно-морского искусства. Они впервые широко применили мины. Был получен первый опыт использования торпеды. Боевые действия на Дунае и Черном море доказали, что минно-торпедное оружие является мощным средством защиты и нападения и что его необходимо совершенствовать.

Получили разработку основы тактики группового применения минных катеров. Возникла и была осуществлена идея создания возимых катеров для увеличения радиуса действия малых кораблей. Позднее она нашла свое развитие в строительстве плавучих баз торпедных катеров и подводных лодок. Успешные действия минных катеров послужили стимулом и дальнейшему совершенствованию этого вида оружия и появлению впоследствии миноносцев и современных торпедных катеров.

Русский флот показал замечательный пример содействия сухопутным войскам при форсировании такого широкого водного рубежа, как Дунай. Возросла роль береговой артиллерии, продемонстрировавшей способность бороться с броненосными кораблями противника. Получила дальнейшее развитие идея боя на минно-артиллерийской позиции. Русские моряки в условиях численного превосходства неприятеля умело использовали силы и средства для организации активной обороны Черноморского побережья.

Русско-турецкая война 1877–1878 гг. оказала большое влияние на развитие всех областей военного дела, способствовала укреплению прогрессивных тенденций в русском военном искусстве. Однако сделать правильные выводы из опыта войны в полной мере не удалось: этому мешал реакционный царский генералитет, выступавший противником всего нового, передового. Проявлялось стремление к самоуспокоенности. Искоренению недостатков в подготовке войск, выявившихся в ходе военных действий, не уделялось должного внимания.

Прошло столетие со времени событий русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Но память о подвиге русских солдат, проливших кровь за освобождение балканских народов от гнета султанской Турции, продолжает жить в сердцах народов Советского Союза и стран Юго-Восточной Европы. Особенно свято чтут ее болгары. Они воздвигли сотни памятников русским воинам-освободителям. Самый величественный монумент, на вершине Столетова, сооружен в ознаменование беспримерной обороны Шипки. В Плевне в центре города возвышается величественный храм-мавзолей. На одной из стен его — мраморная плита с высеченной эпитафией: «Они, богатыри необъятной русской земли, вдохновленные братскими чувствами к порабощенному болгарскому народу, перешли великую реку Дунай, ступили на болгарскую землю, разбили полчища врага, разгромили турецкую тиранию и разорвали цепи пятивекового рабства. Они напоили своей богатырской кровью болгарские нивы, молодецкими костями устлали поля сражений… Они отдали самое дорогое — жизнь за высшее благо болгарского народа, за его свободу»[442]. Много памятников и в Софии. Один из них — на площади Народного собрания. Надпись на нем гласит: «Братьям-освободителям — признательная Болгария»[443]. В городском парке — памятник русским медикам. На каменной пирамиде начертаны имена 528 русских врачей и сестер милосердия, погибших в Болгарии во время войны 1877–1878 гг.[444].

В годы второй мировой войны партия болгарских коммунистов, возглавившая в стране движение Сопротивления, в своей антифашистской борьбе широко использовала традиции освободительной войны 1877–1878 гг. В нелегальной печати, в листовках, напоминая болгарам о великом подвиге русского народа, освободившего Болгарию от османского ига, коммунисты призывали народ воспрепятствовать использованию болгарской армии против Советского Союза. Эти призывы доходили до сердца каждого болгарина. Трудящиеся Болгарии выражали солидарность с братским русским народом. Реакционные правители не посмели послать ни одного болгарского солдата на советско-германский фронт[445].

Болгарский народ с радостью и ликованием встретил вступление Красной Армии на территорию своей страны. Советским войскам не пришлось вести в Болгарии боевых действий. На заключительном этапе войны полумиллионная болгарская армия, созданная правительством Отечественного фронта, приняла участие в антифашистской борьбе народов. В сражениях на территории Югославии, Венгрии и Австрии советские и болгарские воины — потомки и наследники славы героев Шипки — еще раз подтвердили свое кровное боевое братство. Советские воины с честью выполнили освободительную миссию на Балканах. Русская боевая слава была умножена и возвеличена. К памятникам русским воинам, освободившим Болгарию от турецкого рабства, прибавились памятники советским воинам, освободившим болгарский народ от фашистской тирании. Великий сын Болгарии Георгий Димитров говорил, что народ его страны питает «глубочайшую признательность и безграничную благодарность пародам Советского Союза, и прежде всего великому русскому народу, за то, что они два раза освободили Болгарию от чужеземного ига. В первый раз — от пятивекового турецкого рабства, во второй раз — от немецко-фашистской кабалы»[446].

Выполняя освободительную миссию, Вооруженные Силы СССР принесли избавление от гитлеровских захватчиков всем странам Юго-Восточной Европы. С первых дней войны плечом к плечу с Красной Армией сражались народно-освободительные силы Югославии. После победы народного восстания повернула оружие против немецких оккупантов румынская армия. Возродилась и получила дальнейшее развитие традиционная дружба народов Балкан с советским народом. Эта дружба является могучим фактором в борьбе трудящихся масс за торжество коммунизма.

Братские социалистические страны связаны друг с другом нерасторжимыми узами. Отношения между ними характеризуются общностью коренных интересов.

«Основа основ нашего тесного сотрудничества, его живая душа и направляющая, организующая сила, — говорит Л. И. Брежнев, — это, конечно, нерушимый боевой союз коммунистических партий стран социализма, единство их мировоззрения, единство целей, единство воли»[447].