С. И. Вавилов и предыстория советского атомного проекта

Попытка «фианизации» ядерной физики (октябрь-ноябрь 1938 г.)

Некоторые события 1937 г. и первой половины 1938 г. говорят о существенном усилении «ядерных амбиций» ФИАНа. Удар, нанесённый на мартовской сессии АН СССР в 1936 г. по А. Ф. Иоффе, по-видимому, привел к распаду Комиссии АН СССР по атомному ядру, которую он возглавлял и секретарем которой был Л. В. Мысовский (ГРИ). В мае 1937 г. на заседании группы физики АН СССР было решено провести в сентябре этого года II Всесоюзную конференцию по физике атомного ядра в одном из городов (в Москве, Ленинграде или Харькове), причём 5 из 8‑ми членов Оргкомитета оказались фиановцами (С. И. Вавилов — заместитель председателя, Добротин — секретарь, а также И. М. Франк и М. А. Дивильковский [12. С. 245]. Другими тремя членами были выдвинуты А. Ф. Иоффе, в качестве председателя, ещё один физтеховец Д. В. Скобельцын, который в этом же году уже совместительствовал в ФИАНе (а в 1939 г. переехал в Москву) и представитель УФТИ А. И. Лейпунский. Кстати физтеховец Д. В. Скобельцын, который в этом же году уже совместительствовал в ФИАНе (а в 1939 г. переехал в Москву) и представитель УФТИ А. И. Лейпунский. Кстати говоря, на этой конференции, состоявшейся в Москве в сентябре 1937 г., А. Ф. Иоффе в своей вступительной речи произнёс несколько покаянных фраз, как бы признавая критику в адрес ЛФТИ и его лично на мартовской сессии АН СССР [12. С. 246—250]. Он ещё сохранял авторитет, был председателем оргкомитета ядерной конференции, большинство которого составляли москвичи-фиановцы.

После ядерной конференции состоялось заседание Президиума АН СССР (15 октября 1937 г.). В протоколе заседания упоминался единственный институт — ФИАН, а из пяти наиболее заметных молодых исследователей — три фиановца:

Что касается циклотронной тематики, то в протоколе этого заседания отмечалось «…всё ещё продолжающееся отставание советской физики в этом вопросе (т. е. в области ускорительной техники — В. В.), в особенности в отношении конструирования циклотронных установок» [Там же].

В мае-июне 1938 г. состоялось обсуждение проекта циклотрона ЛФТИ, представленного И. В. Курчатовым и А. И. Алихановым. Сначала (в мае) Наркомат машиностроения, к которому относился ЛФТИ, попросил дать заключение о проекте АН СССР. По предложению П. Л. Капицы была создана Комиссия группы физики по рассмотрению этого проекта в составе: П. Л. Капица (председатель), 4 фиановца — Н. Д. Папалекси, Б. М. Вул, М. А. Дивильковский и И. М. Франк, а также представитель Наркомата машиностроения. Первоначально (17 июня) выводы комиссии были не слишком обнадёживающими (было отмечено немало недостатков и недоработок проектантов), но в конце июня всё-таки комиссия дала положительное заключение, признав необходимым строительство циклотрона ЛФТИ (и правильность выбора параметров установки), а также совершенствование находящегося в наладке циклотрона Радиевого института, ставшего к этому времени академическим институтом и получившего сокращённое название РИАН [13. С. 27].

С 1‑го по 5‑е октября 1938 г. в Ленинграде прошло третье совещание по физике атомного ядра как выездное заседание Группы физики АН СССР. Краткая резолюция совещания гласила:

Были и другие пункты, но в целом резолюция не оставляла сомнений в твёрдом намерении Академии наук, а значит и ФИАНа, взять под свой твёрдый контроль ядерную физику. В одном из пунктов, впрочем, подчёркивалось, что эти «организационные мероприятия не должны нанести ущерба в работе по атомному ядру, в частности считать необходимым немедленное строительство циклотрона Ленинградского физико-технического института» [Там же].

Академическая комиссия (точнее, комиссия Группы физики) параллельно провела проверку РИАНа и пришла к выводу о «совершенно неудовлетворительном положении» с риановским циклотроном и о некотором отклонении работ института от его основной тематики (например, «большое место в плане предусмотрено для работ по космическим лучам», которые интенсивно исследуются в ФИАНе) [Там же. С. 34].

Не позднее 15 ноября 1938 г. ФИАН обратился в Президиум АН СССР с запиской «Об организации работ по исследованию атомного ядра при АН СССР», подписанной С. И. Вавиловым и учёным секретарём института В. Л. Левшиным [Там же. С. 36—43]. Есть основания считать, что записка была составлена И. М. Франком. После сравнительно подробного обзора состояния дел в области ядерной физики в мире и стране, авторы записки приходили к выводу об «отставании советской физики ядра», о некоторой «стихийности» её развития в СССР, «когда работы по атомному ядру ставились одновременно в большом числе мест» [Там же. С. 40—41]. Отмечалась «раздробленность и недостаточность планирования», а также «недостаточная техническая оснащённость».

Выводы, заключавшие записку, были радикальными:

Далее говорилось о необходимости форсированного строительства нового здания для ФИАНа и о том, что «концентрация всех ядерных лабораторий в Академии наук должна быть произведена до постройки Физического института в Москве и т. д.» [Там же].

Далее ядерные лаборатории в УФТИ предлагалось оставить в Харькове, а ядерные лаборатории ЛФТИ перевести в ФИАН:

Намерения С. И. Вавилова и руководимого им ФИАНа были недвусмысленны: исследования по ядерной физике должны быть «фианизированы». В результате, 25 ноября 1938 г., когда до открытия ядерного деления урана оставалось уже меньше месяца, Президиум АН СССР принял постановление «Об организации в Академии наук работ по исследованию атомного ядра» [13. С. 44—45], которое подвело итоги «ядерной атаке» ФИАНа. В документе, после констатации «известных успехов» в этой области, отмечалось «неудовлетворительное организационное состояние этих работ, выражающееся в раздробленности ядерных лабораторий по различным ведомствам.., в нерациональном распределении мощных современных технических средств (ускорителей, прежде всего — В. В.)… по институтам, в неправильном распределении руководящих научных работников в этой области и т. п.» и в «известном отставании… в создании мощных циклотронных установок», и предлагалось:

Седьмым пунктом Постановления было создание постоянной Комиссии по атомному ядру (при физико-математическом отделении АН СССР) в составе: С. И. Вавилов (Председатель), А. Ф. Иоффе, И. М. Франк, А. И. Алиханов, И. В. Курчатов, А. И. Шпетный (УФТИ) и В. И. Векслер (секретарь). Командные высоты (место председателя и секретаря) в комиссии принадлежали фиановцам при численном паритете с ЛФТИ. Представителей РИАНа не было вообще, а попавший под колесо репрессий УФТИ был представлен скорее партработником, чем физиком-ядерщиком.

Кстати говоря, предыдущую Комиссию по изучению атомного ядра, созданную в 1933 г. и прекратившую своё существование в 1936 г., возглавлял А. Ф. Иоффе, секретарём её был Л. В. Мысовский (ГРИ), а членами её были также И. В. Курчатов, С. Э. Фриш (ГОИ и ЛГУ) и А. И. Лейпунский (УФТИ).

Новая комиссия подготовила письмо Президиума АН СССР в СНК СССР (28 января 1939 г.), в котором повторялись основные положения соответствующего Постановления Президиума от 25 ноября 1939 г., но при этом назывались конкретные суммы, которые НКМ и НКТП должны были выделить ЛФТИ на сооружение циклотрона (700 тыс. рублей), а Академия наук рассчитывала получить от СНК на строительство фиановского циклотрона и здание для него (1600 тыс. рублей) [Там же. С. 53—54].

Казалось, С. И. Вавилов и руководимый им ФИАН уже в начале 1939 г. оттеснили крупные ядерные центры в Ленинграде и Харькове на второй план и подготовились к решающему рывку, чтобы стать лидерами в развитии ядерной физики в стране. На мартовской сессии АН СССР 1936 г. фиановец Г. С. Ландсберг упрекал руководителей Государственного оптического института (ГОИ) Д. С. Рождественского и С. И. Вавилова в некоем «гоицентризме». Ленинградцы на этот раз могли бы упрекнуть С. И. Вавилова в «фианоцентризме», или «фианизации» ядерной физики. Весной 1936 г., когда в СССР стало известно об открытии ядерного деления урана О. Ганом и Ф. Штрассманом, ленинградцы и харьковчане предприняли ответные меры, не желая уступать свои ядерные позиции.