Сёрфер. Запах шторма

Шесть

Я на гребне был,

И мог доставать до Луны.

Но, я помню миг,

Когда стал бояться волны.

Кто-то из персонала щёлкнул пальцами –

Стало совсем темно.

Прокуренный бар в секунду стал миром моим,

И я тихо принял его.

Молчу и пью до дна.

Ты знаешь, я ведь сёрфер.

Здесь мутная вода для меня.

Знаешь, я ведь сёрфер.

Deux mers entre un détroit, garçon!

Два моря между одним проливом, парень!

(Nova «Сёрфер»)

Перед полётом я озвучиваю инструктору Сергею, что это мой первый раз, я боюсь высоты, и меня укачивает. Поэтому прошу высоко не поднимать и «не кантовать».

Ему сильно за сорок. Глубокие морщинки лучиками Крымского солнца и ветра расходятся от уголков светлых глаз, искрящихся спокойствием и уверенностью. Он с доброй улыбкой успокаивает, что учтёт мои пожелания. Только замечает, что платье вообще-то не очень подходящая одежда для полёта на параплане, но это не критично. Главное, что я не на каблуках, а в удобных спортивных босоножках. Однако в одном летнем платье, без тёплой кофты, мне будет холодно на ветру.

– Я принесу тебе что-нибудь накинуть, – произносит Кир, услышав это.

Уходит к машине, возвращается с чёрной толстовкой в руках.

– Вот, надень мою толстовку.

Благодарно облачаюсь с его помощью в тёплую плотную кофту. Она мне, конечно же, сильно велика. Он с улыбкой подворачивает длинные рукава на моих запястьях и застёгивает молнию.

Заботливый какой! Как мило!

Когда большой, сорока двухметровый (как мне поведала Марина), красно-синий купол параплана тщательно разложен полукругом на земле, и стропы его растянуты отдельно одна от другой, помощник Сергея надевает на меня все крепления подвесной системы-люльки, застёгивает карабины и одевает шлем. Мои опасения, что в платье летать будет «не комильфо» развеяны ещё Мариной, которая объяснила, что ремни креплений проходят между бёдрами и плотно прижмут ткань платья. Так и есть. Так что светить нижним бельём в полёте, действительно, не буду.

Перед самым стартом застёгиваю ворот толстовки до упора и, опустив голову, зарываюсь в него носом, вдыхая въевшийся в ткань лёгкий запах сигарет, мужской туалетной воды и … моря. Ну почему мне всё время мерещится, исходящий от моего сёрфера, запах моря? Наверное, это что-то подсознательное.

Кидаю мимолётный взгляд на Кира, наблюдающего за нашими приготовлениями неподалеку, вместе с Мариной и Лёшей, и замечаю, как он с ироничной усмешкой разглядывает меня сейчас. Осматриваю себя с ног до головы – да уж, вид довольно экзотичный: перетянутая ремнями, в этом платье и его толстовке, с большой округлой люлькой на заднице и шлемом на голове. Уперев руки в бока, вразвалочку, по медвежьи неуклюже, совершаю медленный оборот вокруг своей оси, акцентируя внимание на своем «стильном» полётном образе. Улыбаюсь ему. Он поднимает руку с прижатыми к ладони пальцами и вытянутым вверх большим – мол, класс! Улыбается в ответ.

Инструктор пристёгивается к моей люльке карабинами. Его помощник даёт мне указание скрестить руки на груди и держать их так во время взлёта. Поясняет, что сейчас Сергей будет ставить купол и мне надо ему помочь. Нужно быстро двигаться спиной вперёд, пока купол заполняется воздухом и встаёт. При этом нас резко потянет назад и надо быть к этому готовой, чтобы не упасть. И, естественно, именно это и происходит, когда мы начинаем воплощать это на практике. Меня заваливает вбок, и я мягко падаю на землю, немного расцарапав колени.

– Ничего-ничего! Первый параплан комом – рабочая ситуация, – весело кричит мне Марина.

Со второй попытки мы удачно отрываемся от земли. Плавно поднимаемся вверх, и первые несколько минут полёта всё идёт стандартно. Мне не страшно, параплан парит над склоном невысоко. Но, неожиданно, нас подхватывает сильный поток ветра, и мы быстро набираем высоту.

– Это высоко! Я же просила!

– Всё хорошо. Сейчас спустимся, не переживай!

Но мы поднимаемся всё выше и выше.

– Смотри – вон там, за Карадагом, видно Судак и гору Сокол. А вот там … – инструктор начинает рассказывать, где и что видно.

Я отвлекаюсь на эти виды и зачарованно рассматриваю.

– Ты как? Не укачивает? «Голова не кружится?» – спрашивает он.

– Нет. Нормально.

– Вот и отлично! Наслаждайся! – разворачивает параплан, – Смотри, отсюда даже Феодосию видно. Тебе повезло – далеко не каждый полёт в тандеме можно это всё увидеть! Сейчас поймаем нисходящий поток и снизимся.

Я опускаю голову и вижу далеко внизу склон Клемухи, и какое всё маленькое на нём – все эти люди, машины. Но мне, почему-то, не страшно. Я даже сама себе удивляюсь.

Мне не страшно. Почему? Может быть, действительно весь страх только в голове, в каком-то невидимом барьере внутри, который кажется непреодолимым, пока ты усилием воли не перешагнёшь его? И тогда – всё просто и не страшно. Ведь, вот он факт – мне не страшно. Мне – интересно!

Увлечённо разглядываю открывшийся перед нами вид. Конечно, заслуга в этом и Сергея: он совершенно спокоен и уверен в себе, он в своей стихии, он знает, что делает.

– Сейчас мы полетим на маршрут. Покатаемся немного.

– На маршрут? Что это?

– Прокачу немножко тебя, с ветерком, за склон в сторону Феодосии. Там поймаем нисходящий поток и сядем. Здесь, сейчас, не получится.

– Всё нормально? – спрашиваю тревожно.

– Да-да. Просто нам с тобой повезло покататься выше и дольше. Наслаждайся! Смотри…

Он продолжает заговаривать мне зубы, пока мы улетаем за склон Клемухи и летим над полями. Рассказывает коротко про устройство управления парапланом. Про две ручки, прикреплённые к стропам. Называются клеванты. Они задают направление полёта. Тянешь вниз правую клеванту – поворачиваешь направо. Тянешь левую – поворот налево. Тянешь вниз обе клеванты сразу – снижаешься и приземляешься. И я вижу, как далеко внизу пасутся коровы. И какие они маленькие. Вижу домики посёлков. И какие они – маленькие. Маленькие дороги и машины на них. Всё такое маленькое!

Чёрт, если упасть с такой высоты – это верный конец!

– Сергей, мы ведь не полетим до Феодосии? – спрашиваю нервно.

– Нееет! Зачем же! Видишь, там далеко впереди парапланерист снижается?

– Вижу.

– Смотри на него – он почти сел.

Концентрирую внимание на садящемся летуне. Ещё немного и он коснётся ногами земли.

Вдруг наш купол резко тянет в сторону и назад, всё начинает кружиться в бешеном хороводе, тело наливается неимоверной тяжестью. Я зажмуриваю глаза, не в силах смотреть. И ничего не понимаю.

Что случилось??? Мы падаем???!!

В ушах ветер. Это похоже на витки спирали. Я хочу крикнуть, спросить его, – «ЧТО ПРОИСХОДИТ?!» Но, не могу. Из-за перегрузки и шока тело не слушается. Всё происходит очень быстро.

На очередном витке параплан выравнивается и падение прекращается. Открываю глаза – теперь мы гораздо ближе к земле, чем были.

– Всё хорошо! Скоро сядем! – тут же выкрикивает Сергей, – Слышишь, девочка? ВСЁ ХОРОШО! Ты как?

Я как? Я не знаю. Я в шоке!!!

В первые секунды чувствую неимоверное облегчение, что эта тяжесть и верчение прекратились, но потом меня начинает мутить.

– Отли… – внутренности скручивает, весь мой завтрак оказывается снаружи и летит по ветру назад в сторону инструктора, – … чно! – договариваю уже шёпотом, – Прости!

– Ничего. Это нормально! Скоро сядем на поле. Согни ноги в коленях и, когда коснёмся земли, пружинь. Поняла?

В ответ только судорожно киваю.

ВОТ ОНА – ЗЕМЛЯ! МЫ СЕЛИ! И МЫ ЦЕЛЫ!

Отстегнув себя и меня, Сергей тут же набирает кого-то на мобильном. Затуманенное сознание из пары коротких фраз выцепляет только «Насыпное». Как оказывается позже, мы приземлились неподалёку от этого населённого пункта в поле, и за нами уже едет машина. Сергей достаёт из рюкзака бутылку воды и протягивает мне.

– На вот, девочка, умойся.

Касаюсь лица, осматриваю себя.

Да я вся, просто вся, в собственной рвоте! И на люльку мою прилетело. И инструктора задело.

– Прости! Я всё испачкала, – бормочу растерянно.

– Брось. Ничего страшного.

– Что это было? Мы ведь не падали?

– Нет. Конечно, не падали! Вернее падали, но это было контролируемое падение. Я сделал несколько спиралей, чтобы сбросить высоту. По-другому не получалось, иначе нас отнесло бы очень далеко.

– О, Боже! Я думала мы падаем! Почему ты не предупредил?! Почему?

– Боялся, что запаникуешь. Прости!

Прости?! Да меня чуть кондражка не хватила пока мы эти спирали выписывали!!!

Но сейчас мне так хорошо, что я решаю не акцентировать на этом внимание.

Мы приземлились недалеко от дороги. Через несколько минут за нами приезжает мужчина на старой легковушке. Они с Сергеем складывают купол, пока я, сняв толстовку, насколько это возможно пытаюсь смыть с лица и шеи остатки былого завтрака.

Всю дорогу до Клемухи нахожусь в состоянии оцепенения и лишь на подъезде начинаю ощущать эмоциональный подъём. И этот подъём ширится и множится во мне, когда машина останавливается, я выхожу из неё, прижав к груди вывернутую наизнанку толстовку, и растерянно осматриваюсь.

На склоне гораздо больше людей, по сравнению с их количеством до нашего взлёта. Такое впечатление, что все, кто находился на горе и летал, все они сейчас собрались в районе места нашего старта. Слышу аплодисменты. Кто-то даже свистит. Чувствую себя звездой реалити шоу в прямом эфире.

Чёрт возьми! Никогда бы не поверила, если бы это всё не произошло со мной на самом деле!

Выцепляю взглядом чёрный внедорожник и три фигуры рядом с ним. Направляюсь к автомобилю с широченной ошалелой улыбкой на губах.

Алексей и Марина делают несколько шагов мне навстречу. Кир остаётся стоять на месте, прислонившись к багажнику.

– Ну, вы дали, мать! Это было очень зрелищно! – воодушевлённо восклицает Марина.

– Вы видели, да? Это было тааак круто!!! – эмоционально откликаюсь я.

– Вы сделали восемь витков спирали! Восемь!!! Тебе очень повезло!

– Что мы не разбились?

– Да нет! Что тебя прокатили так высоко, с мощным ветерком. Я такого ни разу ещё не видела в тандеме! Вы только взлетели, как сильно задуло, и вас резко унесло вверх. В точку почти превратились. Все, кто только собирался взлетать – резко передумали. И я в том числе. Остальные, кто летал, быстренько поспешили сесть, пока их тоже так не подняло.

– Ты как? Очень испугалась? – заботливо, с лёгкой тревогой в глазах интересуется Лёша.

– Ну, как тебе сказать. Сначала почти не испугалась. Просто не успела понять, что происходит. Сергей проводил мне экскурсию по открывшимся видам на горы восточного побережья. Было очень красиво и не страшно. А потом меня неожиданно вдавило в люльку, и было такое ощущение, что сейчас расплющит! Вот в этот момент было страшно, потому что я не понимала – мы падаем и сейчас разобьёмся, или нет?

– То-то я смотрю – ты до сих пор зелёная вся!

Подхожу к Киру. Он мрачно и как-то нервно смотрит на меня, скрестив руки на груди. Опускаю взгляд на скомканную в руках толстовку.

– Меня стошнило, и я её испачкала всю – прости! Я постираю.

– Не страшно – забей! – резко бросает он, открывает багажник, забирает кофту из моих рук и кидает внутрь.

Делаю к нему ещё один шаг и в нерешительности застываю на месте, тревожно глядя на него снизу вверх. В ответ всё тот же нервный, горящий взгляд из-под нахмуренных бровей.

Что происходит?

– Что так смотришь? – вырывается у меня.

– Как? – опускает взгляд.

– Ну, …так. – неопределённо пожимаю плечами, слегка качнувшись телом вперёд, и тихо добавляю, – Со мной всё в порядке.

Тепло улыбаюсь ему краешком губ. Он тяжело и шумно вздыхает и вдруг порывисто притягивает меня одной рукой к своей груди.

– Не надо! От меня плохо пахнет, – пытаясь отстранится, робко улыбаюсь я.

Хриплый приглушённый шёпот в мои волосы, – Забей!

Но тут же отпускает меня, одаривает тяжёлым взглядом, склоняется над багажником, достает из недр спортивной сумки прозрачный флакон с зелёной жидкостью и молча протягивает мне.

Задумчиво кручу в руках освежитель для полости рта.

Ну, точно, стратегический запас у него в этой сумке, полный разных полезных вещей, на случай незапланированных ночёвок вне дома. Как и карманы шорт и штанов. Готова поспорить, что в этой же сумке лежит значительная заначка презервативов.

И почему, спрашивается, этот факт сейчас меня не бесит? Почему мне всего лишь снова становится тоскливо?

Отойдя за машину, тщательно полощу рот.

Надо взять себя в руки! А то я что-то уж слишком загоняюсь. А оно того, скорее всего, не стоит.

Вернувшись назад, возвращаю ему ополаскиватель. Кир уже не выглядит нервным, но всё ещё мрачноватый.

– Я же говорила – мне вечно везёт на всякие экстремальные ситуации.

– Ты сделала это из-за меня? – неожиданный вопрос и всё тот же внимательный прищур глаз, в ожидании моего ответа.

– Полетела? Нет, скорее из-за себя. Мне важно гордиться собою.

– Хм, мне всё-таки кажется из-за меня.

– А мне кажется, ты ошибочно считаешь, что все вокруг всё делают из-за тебя.

– Я так не считаю!

В ответ я только небрежно повожу плечами, мол «сомневаюсь».

– Ты сказала, тебе не было страшно на высоте, пока вы не начали спирали наматывать?

– Да. Представляешь? Не было! Мне было очень интересно!

– Вот – видишь? Я же говорил – весь страх только в голове. Бояться – глупо! [1]

Улыбаюсь этой последней фразе. Где-то я уже слышала её, только вот не помню где.

– Эй, парочка, которая не парочка, – подходит к нам Марина, – Нас всех приглашают в бар, отметить ваше с Сергеем удачное приземление, Оленька. Идём?

– В «Бардель»? – хихикаю я.

– Нет, в «Парабар», конечно же, – смеётся в ответ Марина.

Белый компактный «Парабар», совсем как Ласточкино гнездо на скале, под Ялтой, уютно разместился на краю склона Клемухи.

– Бардель? – иронично подняв одну бровь, спрашивает Кир уже у самого входа.

– Ага! Бар дельтапланеристов. Сокращенно «Бардель», – снова смеётся Марина. А «Парабар» – соответственно …

– Я понял, – прерывая её, усмехается он.

Осматриваемся, зайдя внутрь. Первое, что сразу же бросается в глаза – стеклянная панорамная стена над склоном, у которой стоят большие, грубо сколоченные, деревянные столики и такие же стулья. «Парабар» прост, но сделан с душой и изюмом. Он тематический: везде на стенах развешаны картины с изображениями парапланеристов в полёте, потолочные вентиляторы стилизованы под лопасти винтов аэропланов, под потолком висят игрушечные парапланы, аэропланы, птицы и странного вида плюшевые и пластмассовые звери.

Вся стена справа, над старым пианино, плотно увешана часами, вымпелами, керамическими тарелками с названиями разных городов.

– Ого! Глянь, какая коллекция! – легонько пихает Кира плечом Лёша.

– Угу, – коротко мычит в ответ он, хмуро разглядывая стену.

Мой сёрфер явно всё ещё не в настроении.

У стеклянной видовой стены сдвинуты несколько столиков. За ними разместилась довольно большая компания парапланеристов. Раздаются приветственные возгласы. Люди сдвигаются, освобождая нам место за импровизированным длинным столом. Присаживаемся. Кто-то передаёт меню.

– Цены здесь повыше, чем под горой в Хуторке, или в некоторых кафешках Коктебеля. Но кормят отменно! – улыбается Марина.

Вместе с Киром склоняемся над меню.

– Ты будешь есть? Наверняка снова проголодалась, после того как оставила весь завтрак на моей толстовке?

Со смешком пихаю его ногой под столом.

– Да, я бы съела что-нибудь.

– Народ, за этот первый в жизни экстремальный полёт Оли надо обязательно выпить! – весело восклицает Лёша, – Кстати, а где Сергей?

– Уехал. Ему ещё катать сегодня тандемом после обеда, если с погодой повезёт, – отвечает один из соседей по столу.

– Жаль! Я его толком даже не поблагодарила за всё это спонтанное безобразие, – вздыхаю я.

– Ничего, приезжайте ещё кататься и поблагодаришь.

– О! В следующий приезд непременно! – улыбаюсь.

К нам подходит официант.

– Что будете пить? – интересуется Алексей.

– Я буду пиво, – откликается Марина.

– Я, пожалуй, тоже, – добавляю я.

– А коньяк Коктебель пять звезд у вас есть? – спрашивает официанта Кир.

– Да, есть.

– Тогда девушке пятьдесят грамм его, вместо пива. А мне чёрный чай.

Нормально! Взял и решил, что мне пить, не смотря на мой заказ. Но, почему-то, протестовать не хочется. Даже приятно.

– А лимончик? – тут же иронизирую тихим вкрадчивым голосом.

– И лимончик, – добавляет, кивнув, и бросает на меня искоса короткий взгляд, – Пиво – не лучший выбор.

– Почему?

– Мне не нравится, когда от девушки пахнет пивом.

– Хм, почему?

– Просто не нравится! – коротко сворачивает тему он.

Марина и Лёша останавливаются на пиве. Заказываем еду. Приняв заказ, официант уходит.

– Так, значит, коньяк? Ладно. А себе, почему выпить не заказал?

– Я – за рулём. А тебе не помешает немного расслабиться после такого стресса.

– Ну, насколько я помню, когда мы познакомились в «Бубнах», ты пил коньяк. И тебя не остановило то, что ты за рулём.

– Там ехать от посёлка до Тихой – пять минут по равнине. А здесь подальше и горы, – коротко поясняет он.

Когда нам приносят выпивку, один из парней парапланеристов поднимает свой бокал с вином, привлекая к себе внимание гомонящей компании.

– Тишина за столом!

Все замолкают.

– Оля, вы с Сергеем сделали наш сегодняшний день. Поэтому, давайте все выпьем за то, чтобы орлы не падали, а бараны не летали! – весело произносит он.

Раздаются одобрительные возгласы. Все пьющие и не пьющие алкоголь, кто чем (бокалами, чашками с кофе и чаем), чокаются со мной, как с главной виновницей тоста.

Все эти люди за столом выглядят такими позитивными! От них исходит такая мощная внутренняя свобода!

Ощущаю себя героиней дня, с которой так неожиданно произошло, в прямом смысле, головокружительное приключение. И от этого чувства внутри разливается тепло, и ощущение свободы передаётся и мне ещё до того, как я делаю первый глоток коньяка.

– Как здесь здорово! Такой вид шикарный! – восклицаю некоторое время спустя, с аппетитом доедая свой обед, – Должно быть, очень приятно кушать здесь. Атмосферно!

– Это точно! – откликается один из соседей по застолью, который курит кальян, – С утра, после полётов, завтракаешь тут, а у застеклённой стены, прямо перед тобой, пролетают парапланы, дельтапланы и, иногда, даже делают бочку на Як-52, прямо в пятидесяти метрах.

– Ого! Как здорово! Это такой маленький лёгкий самолет?

– Да, спортивно-тренировочный. Но вы с Серегой сегодня показали шоу! Давно здесь такого не видели, вне соревнований. Высота около восьмисот метров! Восемь витков спирали в тандеме! Это было нечто! Я видел, как твой парень прямо побелел весь, когда вы вошли в первую спираль, – воодушевленно описывает свои впечатления парень с кальяном и в очередной раз затягивается, выдыхая вверх ароматное облако.

– Ты за меня, правда, испугался? – почему-то, удивляюсь, вскинув глаза на Кира.

– А, по-твоему, я совсем бесчувственный чурбан? – звучит отрывисто, и прищуренные голубые глаза сверкают на меня из-под нахмуренных бровей.

Повисает пауза. Кальянный дым стелется над нами голубоватой лентой.

– Нет, почему же. Я, просто … – запинаюсь, не зная, что сказать дальше.

Ну, конечно, он испугался! Как испугался бы любой нормальный человек, который со мной знаком. Тем более, так близко знаком. Но почему в его резковатом ответе мне чудится что-то большее? Или я просто принимаю желаемое за действительное?

– Ты уже поела? Давай, уйдём отсюда? – неожиданно предлагает он.

Отсчитывает деньги за обед. Передаёт их своему приятелю.

– Лёш, заплати за нас.

– А вы куда? – интересуется тот.

– Прокатимся дальше по склону. На связи, – встаёт и протягивает мне руку, – Пойдём!

Кир привозит нас к белому обелиску на конце хребта Клемухи. Мы не встретили ни одной машины и ни одного человека на протяжении всей дороги вдоль длинной «спины» горы. Выходим из автомобиля и останавливаемся в нескольких метрах от высокого памятного сооружения. Вокруг раскинулся всё тот же шикарный вид. Полоска моря, уходящая в горизонт, теперь ближе и шире. Тишину вокруг нарушает только шум ветра. Здесь никого нет. Лишь дельтапланеристы иногда проносятся высоко в небе. Для них, поднявшийся мощный поток воздуха, как раз то, что нужно для динамичного полёта.

Подхожу к памятнику. Он метров семь в высоту и квадратный в сечении. Поглаживаю пальцами белый шершавый камень. Прислоняюсь спиной. Кир продолжает стоять у машины. Скользит взглядом с самолёта-флюгера на пике обелиска вниз, к памятной табличке над моей головой. Задерживается на ней и читает вслух надпись: «Пока будут восходящие потоки – будут люди, стремящиеся летать». Опускается к моему лицу. Порыв ветра подхватывает подол моего платья, сдерживаемый платком у бёдер, развевает длинные волосы. Некоторое время задумчиво и как-то печально разглядывает эту картину.

Подходит, упирается руками по обе стороны от моей головы в обелиск и, глядя в глаза, совершает движение, похожее на отжимание. На мгновение губы едва касаются моих. Опирается локтём о камень рядом с моей головой, проводит кончиками пальцев по моей щеке и запускает их в свою беспорядочную шевелюру. Пальцами другой начинает теребить завязки на широком вороте платья. Он смотрит куда-то в сторону, за памятник, в одну точку. Эти завораживающие глаза снова так близко и одновременно так далеко! И сейчас они полны грусти.

Некоторое время задумчиво разглядываю пустынную дорогу к обелиску.

– Зачем мы здесь? – поднимаю на него взгляд, замечая, как он, переведя глаза на меня, тут же опускает их вниз.

– Тут живописно, тихо, безлюдно ...

Пауза. Свист ветра.

– Твой отец, он умер, когда ему было двадцать восемь? – решаюсь спросить я, вспомнив комментарий Лёши в машине по пути на Клемуху.

– Да. Автомобильная авария, – немного помолчав, всё же отвечает он.

– Сколько тебе было тогда?

– Семь.

– Гм, уже достаточно лет, чтобы помнить. Тебе его очень сильно не хватало?

Бросает на меня мимолётный взгляд.

– Да – очень! И сейчас не хватает.

– Знаешь, мне моего тоже очень не хватает. Хотя он до сих пор жив.

– Не общаетесь?

– Изредка общаемся, если это можно назвать общением. И росла я с отцом, но … Всё сложно …

– Обижал? – устремляет на меня внимательный взгляд

– Физически нет. Словами – постоянно. Знаешь, я считаю, что для ребенка лучше жить вообще без отца, чем в семье, где отец пьёт, и родители постоянно конфликтуют друг с другом и травмируют психику детей! – восклицаю эмоционально.

Лёгкое успокаивающее поглаживание пальцев по моему плечу.

– Согласен! А был кто-то из близких родственников мужчин, чей авторитет был для тебя ощутимым?

– Да. Мой дед по материнской линии. А у тебя? Был кто-то после гибели отца?

– Только дядя и отчим. Но это было совсем не то влияние, которого бы мне хотелось.

– Почему?

– Давай сменим тему! – отрывистый тяжёлый вздох.

– Давай. На какую?

Кир замолкает и не предлагает никакой темы взамен. Поднимаю голову вверх. Самолёт-флюгер со скрипом то поворачивается на фоне ярко голубого неба, то замирает на месте.

Чувствую, как пальцы, которые только что теребили завязки платья, принимаются поглаживать мои скулы и шею. Широкий подол продолжает развиваться по бокам моего тела, словно парус, сдерживаемый только красным платком и его бёдрами, которые плотно прижимаются. Губы Кир находят мои.

– Ммм, мне нравится эта тема! – мурчу я.

Губы перемещаются к ямке между ключицами. Пальцы добираются сначала до груди, потом до бёдер, проскальзывают под подол платья.

– Кир, нас же могут увидеть! – останавливаю его руки.

– Кто? Тут никого нет.

– Ну, сюда в любой момент может кто-то приехать.

– Да расслабься! Я же не предлагаю тебе прям здесь заняться сексом. Просто захотелось поцеловать и немного похулиганить. Если сюда кто-то решит приехать, ты увидишь машину издалека и дашь мне знать.

Поцелуи перебираются на шею, к ним подключается язык.

Оххх!

Но его руки я так и не отпускаю, потому что не хочу, чтобы он «хулиганил». Я хочу, чтобы он продолжал меня целовать в губы или в шею, но без рук на груди и под подолом платья. Целовать так, как влюбленный парень целует девушку просто потому, что ему это нравится и хочется быть с ней нежным.

– Ну же, отпусти мои руки, лимончик!

Опять этот безликий лимончик! Хочется крикнуть, что меня зовут Оля!

– А тебе не хватало бы меня, если бы я разбилась на этом параплане? – вместо этого срывается с моих губ.

Он замирает. Затем, оттолкнувшись левой рукой от камня, резко отстраняется и уходит за обелиск.

С тяжёлым вздохом поворачиваюсь лицом к памятнику. Захватываю рукой грань, медленно следую за ней. Тень на земле подсказывает – он стоит, облокотившись на противоположную сторону монумента. Перекатываюсь вдоль камня к нему: левое плечо … спина … правое плечо … грудь … грань. Кир меланхолично смотрит на полоску моря за холмами. Скрещённые руки. Между пальцами тлеет сигарета. Прислоняюсь лбом к нагретому солнцем камню и некоторое время молча разглядываю его. Красивый, печальный, и снова – закрытый и чужой.

И зачем я только это сказала!

– Я сморозила глупость, – признаюсь самокритично.

Он молчит.

Устав дожидаться ответа, перекатываюсь вдоль камня дальше, соприкасаюсь своим плечом с его. Прислонившись спиной к обелиску, тоже перекрещиваю руки на груди, зависая взглядом на линии горизонта.

– Все мы однажды умрём, – наконец, произносит задумчиво, – Но смерть – знаешь, она заставляет меня чувствовать бессилие и уязвимость. Потому, что мне хочется думать, что я сам управляю своей судьбой, что у меня всё под контролем. А внезапная смерть не безразличных мне людей – это, пожалуй, единственное, что я не могу контролировать.

Сползает спиной вдоль белого камня вниз и садится на тонкий постамент обелиска, согнув ноги, и бессильно свесив руки с коленей.

Какая мания всё держать под контролем! Однако!

Присаживаюсь рядом. Скрещиваю ноги по-турецки.

– Зачем ты стремишься всё контролировать? Это же – глупо!

– Почему глупо?

– Потому что невозможно.

– Других людей – невозможно. Согласен. Не все этому поддаются. И это хорошо, иначе жизнь была бы – дикая скука. Да и мир непредсказуем, всегда преподносит сюрпризы. Но, хотя бы контролировать себя, свои поступки, своё тело – возможно.

– А как же эмоции, чувства? Разве можно контролировать их, когда они захлёстывают и берут верх, иногда даже вопреки твоей воле и желанию?

– Да – можно. Это всего лишь распространённый миф, что своими чувствами нельзя управлять.

– Бред какой! И после этого ты ещё говоришь, что не бесчувственный чурбан?

– Управлять чувствами, не значит их игнорировать. Это значит сохранять трезвость ума и принимать правильные решения, а не действовать «на эмоциях». Ну, то есть, не впадать в крайности.

– Пффф. Как скучно!

– Вовсе нет. Сильные неконтролируемые эмоции – это как наркотик. Они парализуют волю и заключают в рабство. А контроль над ними – это независимость, свобода и уверенность в себе.

– Ну, ладно. Насчет сильных негативных эмоций – согласна. А как же сильные позитивные чувства? Вот, например, любовь, страсть. Это тоже рабство по-твоему?

– Да, тоже.

– И почему же?

– Потому что – это зависимость. Тот же наркотик. Если поддаёшься и пускаешь чувства на самотёк – это никогда и ни к чему хорошему не приводит. Счастливых пар с сильными чувствами друг к другу не бывает! Оба выносят друг другу мозги. В итоге, рано или поздно, страсть проходит, чувства притупляются, входят в рутинную привычку. В идеале, надо сразу расставаться, иначе вся эта бывшая неземная страсть и любовь превращаются в пустоту. Это в лучшем случае. В худшем – в ненависть.

От такого мировоззрения на судьбу любви и страсти мне становится очень грустно.

Это неизбежно, что отношения трансформируются со временем, что огонь страсти утихает. Быт, дети, работа – всё это превращается в рутину. И секс превращается в рутину. Да пары, которые сумели выстроить отношения так, чтобы с годами чувства не переросли в скуку и кучу взаимных претензий существуют. Но таких очень мало.

А вот чтобы любовь с годами обязательно превращалась в ненависть и пустоту – это он что-то загнул. Всякое конечно бывает, но почему он так думает? Чей опыт привел его к таким умозаключениям – родителей, родственников, знакомых, свой?

Хотя, с другой стороны, может он в чём-то и прав. Много ли я видела семейных пар, которые были изначально страстно влюблены друг в друга, прожили много лет вместе и остались хотя бы наполовину так же счастливы, как в первые месяцы знакомства? Да ни одной! Но, возможно в моём окружении просто не те люди.

Оба замолкаем.

Как-то погано на душе стало. Чёрт бы его побрал, с его жизненной философией контроля своих эмоций!

Минуту спустя ветер доносит звук двигателя машины. Сюда кто-то едет? Шум становится всё различимее и ближе.

– Кажется, сюда едет машина, – комментирую я.

– Принесло-таки кого-то, – усмехается мой сёрфер.

Выглядываю из-за обелиска. Так и есть – автомобиль на дороге. Подъезжает. Останавливается чуть поодаль нашего внедорожника. Поднимаюсь на ноги, окидываю Кира сверху грустным взглядом.

Значит короткий яркий роман без продолжения – это всё же верное решение? Но, почему тогда от этой мысли мне снова так тоскливо?

– Увези меня отсюда!

– Куда?

– Где красиво и никого нет.

Пока Кир раздумывает куда меня можно увезти соответственно запросу, я предлагаю заехать на «Звездопад воспоминаний» на горе Коклюк, поскольку мы сейчас на Клемухе, у нас есть автомобиль, Звездопад совсем рядом и туда ехать от силы минут десять.

Это одна из красивейших и самых романтичных обзорных площадок в окрестностях. Я там ещё не была, но видела обалденные фотографии и хотела в этот приезд сгонять туда на экскурсию. Ожидать, что в разгар дня там никого не будет – наивно. Место очень популярное. Но, раз мы уже катаемся по склону на внедорожнике, хочу показать это место Киру и поднять нам обоим настроение. После последнего разговора у меня оно, мягко говоря, не очень. Да и у моего сёрфера, как я вижу по его меланхоличному виду тоже.

– Там с одной стороны пологий склон, а с другой живописный скальный обрыв. У обрыва стоит белая колоннада в античном стиле, а за ней изумительный панорамный вид. Подъехать на машине можно прямо к ней, – расписываю моему сёрферу свои впечатления от фото я, – Говорят, что подходишь к краю и чувствуешь будто у тебя за спиной начинают вырастать крылья. Мне нужны крылья! А тебе?

– У тебя талант вкусно рекламировать живописные места на которых сама ещё не была. Крылья нужны всем, – по-доброму усмехается он, взгляд теплеет, меланхоличное выражение лица пропадает.

Около десяти минут спустя мы уже подъезжаем к смотровой площадке и останавливаемся чуть в отдалении изящной белой колоннады (или беседки, как её иногда называют). Это полуротонда. Она состоит из трёх узких колонн высотой около шести метров, объединенных фронтоном, и расположенных широкой дугой. На фронтоне надпись «Звездопад воспоминаний». Центральную часть строения венчает, готовый к взлёту, каменный орёл с распростёртыми крыльями. У Звездопада парень-фотограф снимает молодоженов, активно их позируя. Кроме этих троих у смотровой больше никого нет.

Сейчас самые жаркие послеполуденные часы, солнце припекает, и тут ещё сильнее дует ветер, чем на Клемухе. Мы решаем подождать в машине с работающим кондиционером, когда они закончат, чтобы не мешать в кадре.

Кир начинает переключать песни на магнитоле автомобиля, а я принимаюсь с интересом разглядывать пару. Они продолжают позировать у колоннады, выполняя указания фотографа, молодого парня. Его светло бежевая кепка перевернута козырьком на голове назад, видимо, чтобы не мешал снимать, когда он смотрит в видоискатель фотоаппарата.

Жених и невеста выглядят счастливыми, позируют без напряжения, смеются, и видно, что в целом чувствуют себя с фотографом и в кадре легко и непринуждённо.

У хрупкой, как тростиночка, и миловидной невесты интересное свадебное платье-трансформер в греческом стиле с длинной широкой юбкой из струящегося воздушного шифона, талию подчеркивает широкий пояс с полосой вышивки, бретели лифа завязаны так, что взлетающие на ветру длинные полоски шифона за плечами девушки напоминают крылья. Фаты у девушки нет, чёрные волосы собраны в низкий хвост с лаконичным украшением с жемчужинками.

Хрупкость девушки ещё больше подчеркивает довольно крупная фигура жениха в тёмно-синем костюме рядом с ней. Он не скажу, что сильно полный, но достаточно крупный и ширококостный товарищ с добродушным выражением лица. Не красавец. Тип внешности стандартный и особо не запоминающийся.

Мой взгляд притягивает букет в руках невесты. Это большая пушистая охапка светло-фиолетового сухоцвета Кермек, перевязанного воздушными белыми лентами, длинные концы которых взлетают по ветру, как и «крылья» за плечами невесты. Того самого, венок из которого мой сёрфер надевал мне на голову в кафе «Виктор». Из кармана пиджака счастливого молодожёна тоже торчит веточка кермека.

Я пихаю Кира в бок, указывая головой на этих двоих.

– Кир, глянь на её букет!

Он поднимает голову и вглядывается вперёд.

– О, та самая поебень трава? Оригинальное решение! – усмехается, – Странно, что у них фотосессия в самую жару и по такому высокому солнцу. Оно же в глаза им фигачит, смотри как щурятся. Любому фотографу, даже если он только любитель, известно, что самые лучшие кадры получаются ближе к вечеру перед закатом, в так называемый «золотой час». Да и жарища сейчас.

– Ну, мало ли, – пожимаю плечами, – может на «золотой час» у них другие планы.

– Ага, я даже тебе скажу какие – ресторан с кучей друзей и родственников. А свадебная фотосессия галопом по всем достопримечательностям округи перед свадебным застольем.

– Ну да, так многие делают.

– И зря. В ресторан они приедут измочаленные фотосессией на жаре, а если ещё и шампанское в процессе пили, то вечер в ресторане будет для обоих не долгим.

– Ты не свой ли опыт сейчас пересказываешь? – рискую предположить я.

– Лично я в такое сомнительное мероприятие бы не вписался, но видел подобное пару раз на свадьбах у коллег и приятелей, – невозмутимо отфутболивает мой аккуратный вброс он.

Не вписался бы он … сомнительное мероприятие … угу.

– Хм … Кир, а можно вопрос?

Всю дорогу, пока мы ехали сюда, в моей голове крутилось с десяток вопросов к нему, на которые мне бы очень захотелось узнать ответы. Но задать я решаюсь только этот и вот прямо сейчас.

Он смотрит на меня настороженно, но кивает. Готова поспорить, что в свете предыдущего обсуждения он предполагает я сейчас спрошу что-то личное.

– Чем ты занимаешься кроме того, что увлекаешься виндсёрфингом и фотографией?

– Ммм … Ты имеешь ввиду чем я зарабатываю на жизнь?

– Да. Просто интересно какая работа позволяет совмещать такое долгое путешествие по Крыму. Это что-то дистанционное?

Я почти физически чувствую, как он расслабляется от вопроса, который не затрагивает его личную жизнь.

– Нет. Я уволился с последнего места работы в конце апреля. И сейчас официально безработный, – тянет руку к портативному холодильнику между наших сидений, достаёт маленькую бутылочку с водой, – Пить хочешь?

Я киваю, и он передаёт мне бутылочку.

– А до этого несколько лет работал в автомобильном бизнесе: начал с рядового менеджера и закончил управляющим автомобильным салоном.

Делаю пару освежающих глотков прохладной воды.

– Мм? Хороший карьерный рост. Чего уволился? – передаю воду ему.

– Надоело. Последний год было ощущение, что упёрся в потолок в этой сфере. Да деньги хорошие, но нет морального удовлетворения. Вот и решил сделать перерыв, подумать, чем хочу заниматься дальше, а пока осуществить давнюю мечту – попутешествовать весь сезон по Крыму и попрактиковаться в виндсёрфинге.

– Вот как? Смелое решение! Забавно, у меня похожая история.

Выдерживаю паузу, вдруг ему не интересно. Он делает несколько больших глотков воды и опровергает мои сомнения.

– Расскажешь?

– Я работаю менеджером в рекламной компании, куда расти дальше и перспективы есть, но нет удовлетворения того, чем занимаюсь. Очень хочется сменить вид деятельности, возможно кардинально, но пока не знаю на какой. Только уволиться в никуда не могу, как и позволить себе длительный отдых. Думала отдохнуть на море в любимом Крыму эти две недели и после подумать, как жить дальше.

– Ну, значит мы с тобой встретились в переломные моменты жизни друг друга.

Это звучит … Как? Мне опять чудится в его словах больше того, что он имел ввиду? Или нет?

Я вскидываю на Кира удивленный взгляд, в солнечном сплетении поднимается волнение. Наверное, в моих глазах так явно светится ожидание чего-то большего, что он тут же добавляет.

– … в том, что касается работы.

Чёрт! Ну что за непрошибаемый парень!

Молча смотрим друг на друга. Пауза затягивается.

– Так и … сезон к концу подходит, ты что-то надумал? – продолжаю допытываться, прерывая молчание.

– Надумал. Но пока не скажу, – заговорщически подмигивает мне, – Удача в новых начинаниях не терпит предварительной огласки.

– Ладно, – быстро соглашаюсь и пожимаю плечами с видом «да не очень-то и хотелось знать».

– Это всё, что тебя интересует, или что-то ещё?

– Да. Это всё.

Нет! Это не всё. Но что-то мне подсказывает, что другие мои вопросы лучше не задавать, потому что либо ответы мне не понравятся, либо я их не получу.

Перевожу взгляд в сторону колоннады. Вижу, что молодожёны с фотографом уходят вниз под «Звездопад».

– Они уходят. Пойдём ближе?

– Вижу, но куда они полезли? Ты же говорила там обрыв.

– Там типа как фальшь-обрыв и можно сделать очень эффектные фото на память. Сейчас увидишь. Пошли!

Выходим из внедорожника, но Кир не торопится к смотровой площадке.

– Хммм… Слушай, а вот у меня тоже есть один вопрос к тебе. Не моё дело, но мне интересно. Ответишь? Только обещай, что скажешь честно! Добре [2]?

Неожиданно! И что же такое тебя интересует?

– Хорошо, спрашивай.

– Твой парень ведь не в курсе чем ты тут сейчас занимаешься?

Удивлённо округляю глаза.

– Что? Какой парень?

– Ну, у тебя же в Москве есть кто-то?

– С чего ты взял?

– Такая красивая и классная девушка не может быть одна.

– Ээээ … Вообще-то …

– Поэтому с собой не носишь здесь телефон и отключила его? – добавляет быстро, не давая мне договорить, – Я видел, он лежал у тебя в номере на тумбочке у кровати выключенный.

Мне кажется или это звучит как допрос и обвинение?

Я ошеломлённо качаю головой.

– Какие интересные выводы у тебя, однако! Интересно чем я их … А … поняла. Ты, наверное, думаешь, что я частенько прыгаю кому-нибудь в постель через пару часов после знакомства, как к тебе, и такие похождения на курорте для меня норма? Да?

По тому, как он поджимает губы и скептически приподнимает одну бровь, понимаю, что именно такие мысли его и посещали.

Ну приехали! Хотя я ведь с ним познакомилась сама, «склеила» в баре, и про секс намекнула первая. Чего же удивляться, что он так подумал?

Тяжёлый шумный вздох.

Так не хочется оправдываться и что-то объяснять! Но не могу допустить, чтобы у него сложилось обо мне такое мнение.

– Это не так, Кир! Парень до недавнего времени был, но я с ним рассталась. Он мне после этого пару раз писал сообщения. Я не отвечала. И телефон с собой не носила, потому что не хотела, чтобы он мне настроение испортил, либо чтобы с работы доставали. Хотя бы первые дни хотела от Москвы отключиться полностью. А сегодня телефон не взяла, потому что просто забыла.

– Угу … – мычит неопределенно мой спутник и смотрит на меня с недоверием.

– Слушай, я ответила честно, как ты и просил. Но можешь продолжать думать всё что угодно, если тебе так больше нравится!

Раздражённо передергиваю плечами и ухожу к парапету колоннады.

Да, фотографии в интернете не обманывали. От вида на краю обрыва действительно захватывает дух!

Слева протянулся длинный хребет горы Клементьева, или Узун Сырт. Парапланеристов над ней по-прежнему не видно, видимо, погода продолжает быть нелётной. Под склоном тянутся ровные ряды зелёных виноградников. Длинная полоска синего моря по центру. Правее голубые Карадагские вершины и Коктебельская бухта. Прямо и чуть левее – всё та же белёсая «ложка» озера-солончака Бараколь. Перед ним у подножия Коклюка маленькие цветные домики села Нанниково. Узкая дорога вьётся между складок невысоких бежево-коричневых холмов прямо к подножию горы.

Облокачиваюсь на каменный парапет, сильные порывы прохладного ветра снова треплют мои волосы и подол платья под красным платком на бёдрах. Мне почти сразу становится зябко, я снимаю платок и накидываю его на плечи, кутаясь.

Склон перед парапетом похож на крутой обрыв. Он весь в каменных выступах разной формы. Несколько самых широких и плоских располагаются чуть ниже на склоне, к ним можно аккуратно и безопасно спуститься – на самом деле склон не такой уж и крутой и напоминает каменные ступени. На одном из таких плоских выступов продолжает фотографировать молодожёнов парень-фотограф. Они стоят прямо на нём и невозмутимо позируют, раскрывая руки как крылья, как это делали герои Кейт и Лео на носу Титаника [3]. С того ракурса, где их фотографирует фотограф, на фото будет казаться, что они стоят на живописном выступе скалы над пропастью.

Кир останавливается рядом, осматривает вид и громко протяжно присвистывает.

– Вот это да! Немного напоминает каменных духов в Долине привидений Демерджи. Я там был в середине лета. На закате и в тумане – мистическое зрелище. Пожалуй, схожу за фотоаппаратом в машину.

– К тебе вернулось желание фотографировать? Видишь, я же говорила – тут волшебно!

Кир уходит и через несколько минут возвращается с увесистой зеркалкой с большим объективом в руках. Делает несколько кадров окружающих пейзажей, пока я продолжаю наслаждаться видами, облокотившись на парапет колоннады, и иногда поглядывая на молодожёнов, которые продолжают позировать стоя на выступе теперь лицом друг к другу, обнимаясь и целуясь.

– Готов поспорить они разойдутся. Максимум лет десять им даю, – вдруг заявляет мой негативно настроенный спутник.

– Почему это ты так решил?

– Он её старше на вид лет на десять, судя по всему, любит выпить пивка, лишний вес с годами усугубится, начнутся проблемы с потенцией. Ей будет не хватать внимания и секса, она найдёт себе любовника. Ну или наоборот – он будет ей изменять с секретаршей, а она терпеть из-за большой любви. Они постараются сохранить брак из-за детей, но ни к чему хорошему это не приведёт.

– Кир, вот почему ты такой циничный, а? – он пожимает плечами и разводит руки ладоням вверх, вроде как «я здесь ни при чём, так предписано небесами».

– Ну, какой есть.

– А почему бы не предположить, что они проживут долгую счастливую жизнь?

– И умрут в один день? – кривит губы в усмешке.

– Да хоть бы и так! Посмотри на них – люди счастливы. Это видно. Здесь и сейчас – они счастливы! Даже если и разойдутся, у них останутся чудесные фотографии, на которые им, возможно, будет приятно смотреть даже после развода. Потому что они на этих фото молодые, красивые и счастливые. И вокруг них офигительные виды. Там зачем сейчас думать о том, что может случиться с их браком?

– Хмм … Проникновенная речь. Молодец, лимончик! Ты меня тронула, но всё равно не убедила.

– Да больно надо мне тебя убеждать. Вот ещё! И перестань, пожалуйста, меня называть «лимончик». Мне не нравится!

– Окей, не буду. А как тебе нравится?

– Просто по имени будет самое оно.

– Просто по имени не интересно. Как насчёт «Моя норовлива вiдьмочка?» Норовлива – это значит своенравная. Ну, или совсем коротко и ясно «вiдьмочка»? А? – его глаза загораются озорным огоньком, он начинает смеяться.

– Да иди ты! – толкаю его ладонью в грудь.

Бесит, как же он меня снова бесит!

Пара с фотографом поднимаются обратно к Звездопаду. Жених нежно и заботливо придерживает невесту под руку, помогая ей перешагивать на каменном склоне в длинном, летящем на ветру, платье. Когда они проходят мимо нас, я пересекаюсь взглядом с невестой, приветливо ей улыбаюсь и решаю поздравить.

– Долгих и счастливых лет совместной жизни вам! Поздравляю!

– Большое спасибо! Только у нас свадьба была уже пять лет назад. А сегодня на годовщину просто решили устроить красивую фотосессию, – радостно смеётся мне в ответ невеста, которая оказалась уже пять лет как жена.

– Да, мы в отпуск сюда прилетели, а это безобразие с повтором медового месяца в Крыму заранее спланировали с нашим приятелем-фотографом, – вторит ей жених-муж, указывая подбородком на приятеля.

При ближайшем рассмотрении муж оказывается очень харизматичным.

– О! Это так здорово!

– Да, классно!

– Не очень страшно там на обрыве? – обращаюсь снова к жене-невесте.

– Ну, когда твой мужчина не боится и держит тебя в объятиях – нет. Хотя ветер там дует знатно.

– А чего же в самые жаркие часы фоткаетесь? – решает вклиниться Кир, обращаясь к фотографу.

Парень в кепке оценивающе смотрит на массивную зеркалку, висящую на плече у моего спутника, открывает было рот, чтобы ответить, но невеста-жена его опережает.

– Так мы начали в восемь часов утра и у нас маршрут с планом фотосета был заранее Ильёй составлен. А это последнее запланированное место.

– О! Ничего себе! Устали, наверное, так долго позировать. Это сколько – четыре часа?

– Почти пять. Ну мы делали перерывы, никуда не торопились. Так что, нормально. Да, милый? – жена берёт мужа под руку и с улыбкой заглядывает ему в глаза.

– Да. А вот наш фотограф устал. Но ничего, Илюх, приедем в Феодосию – отдохнём тебя хорошенько в ресторане. Я угощаю. С нас бонус, помимо гонорара, за прекрасно проведённое время,

Муж смеётся и дружески теребит парня за плечо. Вся компания приветливо улыбается нам напоследок, и уходит к круто затюнингованной для внедорожья оранжевой Ниве, которая стоит чуть поодаль колоннады за чёрным автомобилем Кира.

Как только они оказываются достаточно далеко, чтобы меня не было слышно я легонько толкаю Кира плечом.

– Видишь? Твои предположения и прогнозы оказались не верны! И в том, что касается ресторана с родственниками, и про фотосессию не на золотой час, и про расставание, – это звучит так победно, как будто я только что выиграла у него крупную сумму на спор.

– Да, но десятилетний рубеж в браке они ещё не перешагнули, – упрямо парирует он и его губы опять трогает циничная усмешка.

– Я тебя сейчас укушу, блин! – повинуясь внезапному порыву я хватаю его под локоть и делаю вид, что собираюсь прикусить его бицепс через футболку, едва касаясь зубами ткани.

– Ай! – со смешком отдёргивает плечо, – Ты что творишь?!

Радостно хихикаю, глядя на его искреннее изумление.

– А не беси меня!

– Ну вот, говорю же – вiдьмочка! Да ещё и кусачая.

Я опять демонстративно тянусь зубами к его бицепсу.

– Да успокойся же ты! – отстраняется от меня на пару шагов, – Пойдём лучше вниз.

– Куда вниз?

– К тому выступу на скале, где фотографировались эти юбиляры. Хочешь на него забраться?

– Эээ … Зачем?

– Ну ты сказала тебе нужны крылья? Думаю, там они как раз у всех и появляются. Ты ведь уже не боишься, после спиралей на параплане? Или наоборот?

– Не знаю. Наверное, не так сильно. Хочется, конечно, попробовать. Но … не знаю … А ты мне поможешь?

– Если нужно – помогу. Идём!

Порывистый ветер кружится вокруг меня. Я в нерешительности останавливаюсь в паре метров от начала широкого скального выступа. Он самый крайний из наслоений пластов горной породы и нависает над склоном, как над пропастью.

Очень страшно!

Мой сёрфер без лишних слов понимает: что мне всё же нужна его помощь; что мне очень хочется, но одна я туда не рискну забраться; что я не то, чтобы боюсь, что меня унесёт ветром в платье, которое так и норовит прикинуться парашютом, но боюсь; что с его поддержкой и сильной рукой мне это сделать будет гораздо проще. Да и рыцарем себя показать думаю ему всё-таки приятно.

Он кладёт фотоаппарат на склон между камнями, шагает к краю пропасти, протягивает мне руку.

– Иди сюда.

Медлю в нерешительности.

– Давай! Не бойся.

Я вцепляюсь в его горячую крепкую ладонь. Один осторожный шаг вслед за ним.

– Не смотри вниз!

Другой осторожный шаг.

– Смотри на меня!

Третий.

Сначала Кир выходит на выступ, следом я. Разворачивается ко мне лицом, закрывая от ветра своей широкой спиной. Я бросаю короткий взгляд себе под ноги, меня слегка качает в сторону, вцепляюсь пальцами второй руки в его локоть.

– Оооо божеее!!!

– Ну ты полегче, ногтями то больно!

Обнимает меня за талию, командует ровным уверенным голосом.

– Hang loose, детка. Не шатайся! Смотри на меня и дыши: вдох – выдох, вдох – выдох. Вот так.

Какие огромные у него зрачки! Даже коричневого пятна на радужке почти не видно. Ему тоже страшно или это выброс адреналина?

Всё-таки адреналин – интонации его голоса абсолютно спокойны, ни один мускул не дрожит на лице, а от всей его фигуры веет силой и уверенностью в своих действиях. Он как живая скала, защищающая меня от ветра и опасности падения в обрыв.

– А теперь осторожно посмотри вокруг. Но только не себе под ноги – вокруг.

Медленно обвожу взглядом панораму сначала слева, потом справа.

– Ну как ты?

– Вроде ничего. Но ты меня не отпускай!

– Да ты вцепилась намертво, когти выпустила в меня, как кошка. Я при всём желании тебя не смогу отпустить.

Пристыженно прикусываю нижнюю губу и ослабляю хватку пальцев.

– Так-то лучше. А сейчас давай-ка мы с тобой осторожно поменяемся местами, и я продолжу держать тебя за талию сзади. Добре?

– Ой, нет! Зачем?

– Как зачем? Осталось самая малость и будут тебе крылья. Давай, как в танце: раз, два, три.

Он ловко крутит меня за талию, и я послушно подстраиваюсь к его ведущим в коротком танце на краю обрыва шагам. Теперь ближе к пропасти оказываюсь я и от неё меня отделяет только пара шагов.

На самом деле это не совсем пропасть: участок склона метров в двадцать под выступом отвесный, а дальше в виде ступеней. Но если свалиться вниз всё же пообтесаться о скалу и покалечиться реально. Я чувствую сильные руки на своей талии и это успокаивает. Мне остаётся только повернуться лицом к ветру и обрыву, чтобы ощутить те самые крылья.

Неужели я смогу это сделать?

– Ты сможешь! Давай!

– Ладно, только платок забери, а то улетит.

Стягиваю с плеч и отдаю ему свою красную шаль. Он наматывает её вокруг шеи, как шарф.

Медленно. Не смотреть вниз.

– Разверни меня сам. Как в танце: раз, – зажмуриваюсь, он вращает меня за талию, я позволяю себя развернуть, – два, три.

Да, я смогла! Осталось только открыть глаза и осмотреться вокруг ещё раз.

– Не бойся ветра. Отдайся в его власть. Представь, что летишь, моя птичка! – шепчет мне на ухо Кир, обнимая за талию, и целуя в висок.

Моя птичка? Это звучит так … нежно? Мужчина за моей спиной не только моя опора, но и мои крылья.

Осознание этого накрывает меня с головой.

Расставляю руки в стороны.

Открываю глаза.

…. Я лечу ….

– О БОЖЕ, КИР! ЭТО … ЭТО ПОТРЯСАЮЩЕ!

Это тоже как сцена из Титаника с Кейт и Лео на носу корабля. И безумно романтично! Причём ключевое слово здесь – БЕЗУМНО.

Осознание этого накрывает меня волной счастья.

…. …. Я ЛЕЧУ! …. ….

– Умница! – вибрирует за моим ухом бархатный голос, – А теперь сама. Встанешь на моё место? Подальше от края не так страшно.

– Не-не-не!!!

Но мой рыцарь шагает назад, аккуратно увлекая меня за собой.

– Если станет слишком страшно, то присядь на корточки. Не унесет тебя – не бойся.

– Кир, не надо! Я боюсь!

– Надо! Рядом с тобой не всегда будет тот, кто поддержит. И боятся глупо, помнишь? Перебори этот страх. Просто не думай о нём. Страха нет. Сейчас я тебя отпущу, не бойся! Стой и считай хотя бы до десяти.

В следующее мгновение надежная опора из сильных рук на моей талии исчезает. Я остаюсь на выступе над обрывом одна.

Один, два, три, четыре …

Порыв ветра. Меня шатает. Подшагиваю одной ногой назад, так устойчивее.

Пять, шесть, семь …

Ещё один порыв, гораздо сильнее. Я стремительно сажусь на корточки и следом плюхаюсь попой на горячий камень, ойкаю: горячо! Быстро подсовываю ткань юбки под бёдра и одновременно чувствую крепкие руки на моих плечах. Это Кир.

– Ты в порядке?

Я чувствую злость на него за то, что оставил одну, вопреки моему страху и возражениям. И одновременно понимаю, что благодаря его поступку я несколько секунд простояла у края обрыва без чьей-либо помощи.

Через мой взгляд Кир взгляд понимает, что я более-менее в порядке. Кивает мне и возвращается к месту, где оставил свою фотокамеру.

Устраиваюсь поудобнее: сгибаю ноги в коленях, опираюсь одной рукой о камень. Снова поворачиваюсь к раскинувшемуся передо мной панорамному виду лицом. Сидя совсем другое дело, почти не страшно. Принимаюсь внимательно разглядывать детали пейзажа передо мной и осторожно смотрю вниз.

Красиво! Как же здесь безумно красиво! Это самое прекрасное место в Крыму.

Мне становится так комфортно на моём «насесте», что не хочется никуда уходить и я продолжаю наслаждаться моментом, забыв о Кире. Но несколько минут спустя замечаю, что вся дрожу, то ли от холодного ветра, то ли от резкого выброса адреналина, а может от того и другого.

Такой бодрой и окрылённой я себя не чувствовала … хмм … а пожалуй никогда.

Краем зрения вижу, что Кир спустился по склону ниже и фотографирует меня. Как раз тот ракурс, с которого снимал юбилейно-свадебную пару фотограф. Я выпрямляю спину, выстраиваю изящнее позу и еле сдерживаю улыбку, вспоминая его сегодняшние слова о том, почему он перестал фотографировать: «Не хочется отвлекаться от неповторимости каждого момента. Фотографии должны быть здесь».

Я неосознанно повторяю его жест – касаюсь рукой груди там, где бьётся мое сердце. И делаю мысленную фотографию этого момента.

– Ну что, собственные крылья теперь в загашнике [4] есть? – улыбается он, подавая мне руку, чтобы помочь сойти с плоского выступа на скалу. Шагаю к нему.

– Дааа!!! Спасибо тебе! Огромное преогромное спасибо!

– Смелая моя девочка! После такого экстремального приключения с парапланом ещё и над пропастью со мной потанцевала и на камеру красиво попозировала. Горжусь!

– О, Кир! – счастливо выдыхаю его имя, обнимаю его за плечи; мой сёрфер опускает взгляд на мои губы.

Саркастическая ведьмочка внутри меня чувствует себя после этого: «О, Кир!» главной героиней сцены любовной мелодрамы. Но романтическая дурочка зашкаливает эмоциями, она счастлива, а потому она в этой сцене главная.

Если он меня сейчас ещё и поцелует, тогда точно – крылья. Самые настоящие.

Но он не целует. Он опять быстро считывает эту смесь эмоций в моих глазах, выпускает из своих рук, отодвигаясь, бросает небрежно, – Мы тут по дороге сюда на Клемухе старый аэродром проезжали. Пока ты на параплане летала, мне рассказали, что там можно прыгнуть с парашютом на самолёте. И я вот что подумал … если тебя ещё и с парашютом скинуть сегодня, для закрепления результата борьбы со страхом высоты, тогда очень действенная шоковая терапия за один день получится. Ммм? – кривит губы в усмешке и уходит наверх к «Звездопаду воспоминаний».

Чёрт бы тебя побрал! Ну почему опять?!

Взбираюсь вслед за ним. Он ждёт меня у парапета. Отдаёт мне мой платок. Я окидываю ещё одним прощальным взглядом прекрасный вид у наших ног. Тщетно пытаюсь скрыть разочарование от несостоявшегося поцелуя и его последних слов под спокойно-равнодушным выражением лица.

– Ладно, я пошутил. Ты правда молодец! А тебя кто-нибудь катал по горному серпантину вдоль побережья на автомобиле?

Качаю головой.

– Тогда поехали – прокачу с ветерком! Может найдем по дороге место, где ещё красивее и никого нет.

Это он пытается сейчас сгладить, что не захотел поддержать мои иллюзии?

– Ага, только таблетки от укачивания приму.

Бросаю на него тяжёлый взгляд. Не могу сдержаться.

Достал!

Ухожу вперёд к машине и слышу зовущий меня женский голос.

– Девушка, эй! Девушкааа!

Поворачиваю голову налево, откуда зовут. Оранжевая Нива всё ещё не уехала. «Юбилейные молодожёны» стоят у открытого багажника и пьют шампанское из стеклянных бокалов.

Невеста-жена машет мне рукой.

– Девушка, а вы же не замужем? Нет?

– Нет, а что?

– А ничего. Лови!

Прямо в мои руки стремительно летит свадебный букет из поебень травы и я еле успеваю его поймать.

Опа! Неожиданный поворот! Забавно.

Машу дарительнице пойманным трофеем, зарываюсь в него носом, пряча глупую улыбку, которую пытаюсь, но не могу сдержать. Я не верю в народные приметы, но что-то прям так приятно и так вовремя она мне запулила этот букет. Словно бальзам лечебный на душу вылила – там сразу становится спокойно и поселяется отчаянная уверенность: «У меня всё будет хорошо!»

Кир никак не комментирует происходящее, обходит меня, открывает дверцу пассажирского сидения и кивком приглашает сесть в автомобиль. Когда сажусь внутрь сталкиваюсь с ним взглядом и вижу ошеломляющий коктейль эмоций в его глазах: воодушевление, обречённость и самую настоящую бурю.

Мне нравятся первый ингредиент этого коктейля. Я могу объяснить и понять второй. Но последний пугает, ведь буря всегда несёт разрушения на своём пути, а почему такая эмоция вылезла у него сейчас – я не понимаю.

Примечания к главе

[1] «Бояться – глупо!» фраза одного из главных героев культового фильма «Достучаться до небес!»

[2] Добре – ладно на украинском языке.

[3] Персонажи актеров Кейт Уинслет и Леонардо ДиКаприо в фильме «Титаник».

[4] Загашник – место куда откладывают что-либо про запас.