Секретный дневник русского олигарха

Глава 29 Сумасшедший день

После разговора с Келли Люси связалась с Саймоном, её старым университетским приятелем, который теперь работал в Интерполе. Они поболтали несколько минут о том о сём, прежде чем Люси попросила его пропустить отпечатки пальцев из подвала через базу данных Интерпола. Саймон пообещал Люси сверить отпечатки, как только он вернётся в свой офис, и сказал, что позвонит ей с результатами к семи вечера.

Сразу после этого Люси вызвала в свой кабинет Сару, старшего криминального эксперта в её команде, специалисты которой продолжали работать над собранным на месте преступления материалом. У ребят был заметен явный прогресс в работе. Во-первых, они нашли следы взрывного вещества – тротила на некотором садовом инвентаре, оставленном Пугалом. Несмотря на то, что объем частиц тротила был мизерным, тем не менее их было достаточно, чтобы утверждать, что Пугало контактировал с этим взрывчатым веществом. А это автоматически означало, что он замешан во взрыве, и делало его подозреваемым номер один. Частицы тротила были также найдены на одежде Амира и в его комнате. Для Люси этого было более чем достаточно, чтобы сделать вывод: за этим взрывом стояли Пугало и Амир, теперь в этом не было никаких сомнений. Люси знала, что эта новость поумерит пыл Келли раз и навсегда. Ему ведь так не хотелось верить, что столь благонадежный и правдивый человек, как Амир, вполне мог оказаться лгуном, если не убийцей.

И всё же один вопрос не давал ей покоя: кем на самом деле был Амир: плохим парнем, предавшим и убившим своего босса, или он просто помог своему боссу покончить жизнь самоубийством и замаскировать это под убийство? Люси очень надеялась, что она сможет приблизиться к истине после разговора с двумя людьми, которым, по ее мнению, Галинский доверял, – его персональным помощником Вадимом и дворецким Майлзом. Вадим уже прибыл в Скотланд Ярд и был на пути к офису Люси. Он должен был появиться с минуты на минуту. Люси, зная, что у неё совсем немного времени до начала допроса, не устояла от соблазна отправить Келли очередное послание: «А я тебе говорила!» Она только нажала кнопку отсылки, как раздался стук в дверь её кабинета.

– Зайдите, – сказала она и положила мобильный на стол.

– Добрый день. – Молодой человек не старше тридцати лет шагнул в комнату.

Люси сразу заметила его слишком светлый тон кожи, который выглядел почти молочно-белым на фоне его чёрного костюма и серой рубашки.

– Вадим Железнёв? – Люси привстала со своего кресла, приветствуя посетителя.

– Да, – ответил он уверенным, но недружелюбным тоном.

– Меня зовут Люси Грин, – сказала она и протянула Вадиму руку. Обычно представительный вид Люси с её умным интеллигентным лицом, высоким ростом и прямой осанкой, почти белыми волосами и строгим костюмом производил положительное впечатление на посетителей, сразу чувствовавших почтение и уважение к ней.

– Приятно познакомиться, – сухо ответил Вадим, что не ускользнуло от внимания Люси. Они пожали друг другу руки.

– Взаимно, – сказала Люси с едва уловимой усмешкой. Она поняла, что Вадим не торопится демонстрировать ей своё почтение. Будучи ниже ростом, чем Люси, Вадим тем не менее пытался смотреть на неё сверху вниз, закинув высоко голову и глядя на неё из-под своих слегка приподнятых бровей. «Наполеон, хотя и был короче, чем ты, использовал тот же метод. Не проблема, я тебя живо поставлю на место, милок!» – подумала Люси и широко улыбнулась, глядя Вадиму прямо в глаза.

– Садитесь, пожалуйста. – Она указала пальцем на стул, и, пока Вадим усаживался, она нарочно бесцеремонно рассматривала его, что вряд ли кому-то могло понравиться. «Уверенный, сильный, недоверчивый и болезненно защищающий своё пространство, – продолжала рассуждать про себя Люси. – Так далеко протянул свою руку вместо того, чтобы просто шагнуть в мою сторону. Это говорит о том, что он даже физически старается держать собеседника на расстоянии. Болезненная реакция на нарушение собственного пространства. Ну что ж, значит, пользуясь этим, надо вывести его из состояния равновесия!»

Люси подошла к столу и, вместо того, чтобы занять своё обычное место, взяла свой стул и поставила его рядом с Вадимом. Неторопливо и вольготно она удобно раскинулась на стуле, закинув ногу на ногу, и еще раз одарила Вадима широкой улыбкой. Это оказало немедленный эффект на Вадима. Он тут же выпрямился и вжался в спинку своего стула, пытаясь увеличить пространство между ними. «Попался!» Теперь Люси знала, что вывела своего оппонента из его зоны комфорта.

– Я хочу поговорить с вами о вашем боссе Галинском, – сказала Люси деловито. – Меня интересует его характер, его дела, его противники, его слабости. Вы работали с ним довольно близко в течение многих лет и принадлежите к кругу людей, которым он доверял. Мне нужно знать, на что он был способен как человек и каким он был на самом деле.

– Не должен ли при этой беседе присутствовать мой адвокат? – спросил Вадим повышенным тоном, пытаясь спровоцировать Люси.

– Зачем? Вы совершили что-то противозаконное? – Люси посмотрела на Вадима пристальным взглядом.

– Нет, я просто подумал… неважно, – стушевался Вадим. – Что именно вы хотите знать?

«Так-то лучше», – подумала Люси, почувствовав, что полностью контролирует ситуацию.

В течение следующего часа Люси подробно опрашивала Вадима о Галинском, его делах, их отношениях друг с другом. В дополнение к тому, что Люси уже знала о Галинском, теперь ей стало известно, что он был дотошным плановиком, изворотливым, творческим человеком, который решал поставленные перед ним задачи неординарными путями. Одна фраза, которую Вадим использовал, описывая Галинского, засела в голову Люси: «В жизни Галинского не было никаких неожиданных происшествий или странных совпадений, всё, что происходило, должно было произойти, поскольку было им задумано и хорошо спланировано».

Люси чувствовала неподдельный интерес к Галинскому, ей непременно хотелось его разгадать, понять, чем он руководствовался в своих поступках и как он претворял свои планы в жизнь. Ещё до начала следствия у Люси сложилось негативное отношение к Галинскому, которое регулярно подпитывалось бесконечными скандалами, связанными с его именем. Но с чем она не могла не согласиться, так это с тем, что Галинский был человеком неординарного мышления и неординарных поступков. Это подтвердилось ещё раз, когда Люси встретилась с Майлзом, дворецким Галинского.

На этот раз их встреча была более продуктивной по сравнению с предыдущей, поскольку у Люси появилась возможность надавить на Майлза, сообщив ему о подозрениях в причастии Амира к взрыву в комнате-сейфе. Люси также информировала Майлза о том, что ей известно о любовной связи между Амиром и Зиной, связи, о которой Майлз должен был знать, но предпочёл умолчать на предыдущем допросе. Наконец, ей успешно удалось выбить Майлза из образа слуги; Галинского больше не было в живых, а значит, уже не существовало господина, которому Майлз служил много лет. Майлз действительно немного расслабился и за полчаса разговора с Люси наконец сообщил полезную для расследования информацию.

– В связи с тяжёлой болезнью планировал ли Галинский что-либо особенное, может быть, он собирался завершить какие-то дела или сделать что-то важное, пока ещё не поздно? – продолжала Люси, пытаясь выведать информацию о том, знал ли Майлз о раке Галинского.

– Я говорил об этом много раз, я действительно не знал ничего о его болезни до тех пор, пока вы мне об этом не сказали, мадам. У меня даже подозрений не было, что он мог быть так тяжело болен. Он выглядел уставшим, немного не в себе, но не более того. Не знаю, что и сказать по этому поводу, – сказал Майлз с откровенным удивлением на лице; похоже, он говорил правду. – Возможно, он просто держал эту информацию в секрете от всех. Однако незадолго до своей гибели господин Галинский сказал кое-что, что можно было бы понять как намёк на то, что он болен. Он сказал: «Скоро нам расставаться, мой друг». В тот момент я подумал о том, что он, наверное, переедет жить в другую страну, ну а я останусь в Рубиновом имении.

– А почему именно это было вашей первой мыслью? Действительно ли Галинский собирался покинуть Великобританию?

– Да, он всегда говорил, что в конце концов осядет где-то в Израиле или на Карибских островах. Европа ему была ни к чему; только так, для политической активности, но сердце его не лежало ни к Англии, ни к какой-либо другой европейской стране. Он любил Россию, но вернуться туда не мог. – Майлз глубоко вздохнул.

– Говорил ли он, когда именно планировал это расставание?

– Нет.

В который раз Люси подумала о том, что скорее всего Галинский покончил жизнь самоубийством, но при этом сымитировал убийство.

«Скоро нам расставаться, мой друг», – эти слова, которые он сказал своему слуге, если ничего и не доказали, то во всяком случае давали понять, что Галинский явно что-то затевал. Об этом же говорила и характеристика, которую Вадим дал Галинскому: «В жизни Галинского не было никаких неожиданных происшествий или странных совпадений, всё, что происходило, должно было произойти, поскольку было им задумано и хорошо спланировано».

Люси никак не могла поверить, что Галинский, такой умный и прозорливый человек, не заметил конспирацию против него в кругу своих же подчинённых и охраны. Это никак не вязалось с его натурой и характером. Он не был ни туп, ни слеп, и если бы Амир действовал против него, он бы раскусил это в момент. Скорее всего, Амир действовал по поручению своего босса и втихую от других телохранителей и домочадцев Рубинового имения.

Когда Келли наконец закончил со всеми делами и прибыл в офис, было уже без четверти шесть.

Открыв дверь в кабинет Люси, он увидел её с мелом в руке стоящей перед чёрной доской с нарисованными графиками и стрелками, соединяющими написанные имена Галинского и прочих.

– О, ты такая сексуальная, Люси. Напоминаешь мне мою школьную учительницу, о которой я мечтал в своё время. – Келли подошёл к доске. – Так, что мы имеем здесь? – Келли посмотрел на нарисованные диаграммы. – Я вижу, что все наши подозреваемые тут.

Люси повернулась к Келли с триумфальной улыбкой.

– Узнаёшь кого-нибудь? Амира, например?

– Да, хватит уже. Ты кстати получила фото нашего Пугала от Тома? – спросил Келли, переводя тему.

– Да. – Люси положила мел на стол и вытерла руку влажной салфеткой. – Неплохо вышло, надо сказать. Фоторобот со слов садовников ему очень пригодился. Так что с восьми вечера мы запускаем фотографии Амира и Пугала по новостным телеканалам. А устное описание будет включать дополнительную информацию о Пугале и его возможном родимом пятне или шраме на левой ноздре. Кто знает, может, нам повезёт, может, кто-нибудь их где-то видел.

Люси села в кресло и предложила Келли, чтобы он тоже сел.

– Том также сказал мне об этом грузе, который фургон вывез из имения прямо перед взрывом. Что же там, интересно, было?

Келли опустился на стул и вытянул ноги. По нему было видно, что он явно устал.

– Мне тоже хотелось бы это знать. – Келли потёр глаза кулаками. – Возможно, Пугало собрал все свои шмотки из подвала, может, какой инвентарь в том числе. Садовники ведь держали свои инструменты в этой части подвала, которая как раз стыковалась с частью подвала под комнатой-сейфом. Кстати, есть ли новости по поводу отпечатков пальцев с люка?

– Нет пока. До семи получим ответ из Интерпола. – Люси взглянула на круглые стеклянные часы на стене. – Осталось недолго. Ну, а как прошло зачитывание завещания?

– Это был настоящий цирк, – усмехнулся Келли. – Представь себе, три женщины, каждая из которых называет себя женой Галинского, и все они ненавидят друг друга. Причём ни одна из них не выглядит вдовой, убитой горем. Зрелище не из приятных, но забавное. Особенно когда зачитали условия завещания. Все три обалдели! – Келли засмеялся.

– Так что там было, в этом завещании?

– Галинский оставил каждой из них по пять миллионов, ну и дополнительные средства каждому из своих детей.

– Всего по пять миллионов? При его-то деньгах? По некоторым оценкам, у него была пара миллиардов фунтов стерлингов.

– Да, не так много. Но мне бы хватило. – Келли улыбнулся. – Его последняя законная экс-жена, вторая по счёту, конечно же, будет оспаривать это завещание и наверняка отсудит немало, на что имеет полное право, ведь они были женаты без малого двадцать лет. Красивая женщина, между прочим, и очень приятная – высший класс! Две другие женщины ей в подмётки не годятся, причём у последней подруги – ну там вообще всё на лбу написано. Ни интеллекта, ни шарма, только одно – деньги давай. Она же на двадцать четыре года младше Галинского, о любви там нет и речи. Та ещё штучка, дешёвка в общем. Как Галинский мог с ней сойтись, непонятно.

– Двадцать четыре года разница, говоришь? Одной из его подружек не было и семнадцати, а этому козлу было уже шестьдесят. Просто грязный мерзавец!

– Только не заводись опять, пожалуйста, Люси. – Келли поспешил остановить Люси с её очередным уроком морали. – А знаешь, кому он завещал все свои деньги?

– Кому? – Люси тут же заинтересовалась. – Не томи, говори же.

– «Революции»!

– Что? – Люси явно не поняла смысла слов Келли. – Какой ещё революции?

– Большая часть его денег и недвижимости, а также его самолёт, две яхты, доли в различных коммерческих предприятиях и ценные бумаги завещаны оффшорной компании под названием «Революция», – буквально прокричал Келли, что явно достигло желаемого эффекта – Люси словно проглотила язык с выражением полнейшего удивления на лице. – Галинский был основателем этой компании, а вернее говоря, организации, предназначение и цель которой – поддержка различных политических партий по всему миру, которые пытаются прийти к власти. Поддержка, как ты понимаешь, как моральная, так и материальная. Помнишь Оранжевую Революцию на Украине, когда пара олигархов фактически оплатила переворот в стране? Так вот, насколько я понимаю, Галинский создал свою собственную организацию «Революция» для таких же дел. Галинский, по-видимому, давно этим занимался, но где и как, кто его знает. Всё втихаря, за закрытыми дверьми. Сколько правительств он попытался свергнуть или уже свергнул, мы если и узнаем, то только со временем.

– Но Галинский мертв, кто и как будет распоряжаться этими деньгами?

– Там всё схвачено и заранее организовано. «Революция» имеет свой совет директоров и главного распорядителя, он же соратник Галинского и продолжатель всех его дел и начинаний. Однако, согласно завещанию, все эти имена останутся в тайне, кроме имени главного распорядителя, которого зовут Солон. Кто он и что он за личность – никто не знает. Но со временем, я уверен, он всплывет наружу, тем более если организация «Революция» имеет политические интересы, то её вожак наверняка должен быть публичным лицом. Да, странным был человеком Галинский. Политика была его жизнью и его главной страстью, это он и продемонстрировал, оставив все свои деньги некой организации. Вот неугомонный, его отовсюду послали, а он всё равно лез в большую политику.

– Сколько же всё-таки денег он завещал этой «Революции»? – спросила Люси.

– Не знаю. Сколько фактически он имел, наверное, мало кто знает. У меня есть хороший источник в финансовых кругах, я надеюсь, он поможет нам узнать истинное положение дел Галинского. Я позвоню ему завтра. Представь, сколько новых денег начнёт поступать на счёт «Революции», помимо денег самого Галинского. Смерть Галинского завоюет ему много новых сторонников. На свете, к сожалению, много придурков и извращенцев с деньгами. – Келли зевнул и снова потёр глаза руками.

– Очень даже может быть. Особенно если преемник Галинского окажется таким же талантливым болтуном и манипулятором, как сам Галинский. – Внезапно раздался телефонный звонок. Люси мельком взглянула на часы. – Это, должно быть, Саймон из Интерпола. – Она дотянулась рукой до телефона на столе и нажала кнопку громкоговорителя.

– Люси Грин слушает, – сказала она чётко.

В ответ раздался громкий голос.

– Привет Люси, это Саймон. У меня есть положительный результат по поводу твоих отпечатков пальцев.

– Наконец-то! – Люси выпрямилась в кресле и возбуждённо посмотрела на Келли, чьё лицо было не менее воодушевлённым. Люси подмигнула ему и скрестила пальцы на удачу. – У тебя есть имя?

– Да. Только я удивлен, зачем тебе понадобились ресурсы Интерпола для идентификации, принимая во внимание дело, которое ты ведёшь.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, Саймон. Чьи это отпечатки?

– Абрама Галинского.