Секта

Глава 24

Блейк задержался в зале заседания, чтобы ещё раз поговорить с Морсом. Он понимал, что именно вокруг него развернётся наиболее острая борьба — ведь Морс не был ни родственником, ни другом, на даже просто знакомым пострадавшего.

— Меня смущает один момент, Джон, — начал он, отводя Морса в сторону. — Души Господни с таким почтением относятся к Библии. Каждое слово в ней чтут как слово божие. И тем не менее этот мальчик присягает на Библии и тут же начинает беззастенчиво лгать.

— А он не лжёт, он искренне верит в то, на что запрограммирован: в Библии нет ни слова лжи, и этика Священного Писания — единственно верная этика.

— Он что, считает, что всё было так, как он говорит?

— Может быть, и не считает. Но это допускается принципом антиномии.

— Постойте, если я не ошибаюсь, антиномия — это что-то из области логики, какое-то противоречие.

— Приблизительно так. Это слово греческого происхождения. «Анти» означает «против», а «номос» — «закон». Философия антиномии отрицает все обычные моральные обязательства и ценности, такие как верность, честность, правда и так далее. Эта философия зародилась в некоторых раннехристианских сектах. Их члены верили, что им, как единственно истинным христианам, дозволено лгать, красть, совершать любые преступления во имя Господа. Если эта ложь или это преступление необходимы, чтобы нести Его слово, Господь простит их. И в Его глазах они не будут ни лжецами, ни преступниками. Более того, им было дозволено прибегать к любому оружию — вплоть до убийства — в борьбе с миром неверующих, который погряз в грехе и никогда не очистится от скверны. Но если ты действуешь во имя бога, то ты чист и попадаешь в рай.

— Чёрт побери, — Блейк не мог сдержать чувств. — Вот уж действительно, век живи, век учись. — Он задумался. — Но это значит, мальчишка знает, что лжёт. Просто замечательно. Вот увидите, что я с ним сделаю завтра. Он собьётся в первые же десять минут.

— На вашем месте, Мэтт, я бы на это не рассчитывал.

— Почему?

— Вам не удастся его сбить. Он свято верит в свою правоту — он на это запрограммирован. Самим Ходжесом, который работал с ним целых три месяца. Может быть, вам лучше вообще воздержаться от допроса.

— Вы шутите?

— Нет, я не шучу. Он будет придерживаться своей версии, не отступая от неё ни на шаг и не сбиваясь. А вот вы можете оказаться в неловком положении.

Блейк улыбнулся.

— Послушайте, Джон. Я имел дело с такими лжецами, от которых у самого мощного детектора лжи началась бы истерика. Это были гении в своём роде. И ни один их них не смог выстоять против меня. Я повторяю ещё раз, что завтра он запутается в своей лжи и собьётся на первых же десяти минутах.

— Ну, что же, — Морс пожал плечами, — будем надеяться, что вы правы.

На следующее утро защите было предоставлено право на допрос свидетеля. Джефф занял своё место за барьером в центре зала и посмотрел на сторону Блейка.

Но адвокат не торопился вставать из-за стола. Он тянул время, перебирая какие-то бумаги. Любой свидетель, которому предстоит допрос, нервничает и беспокоится. Ожидание усиливает беспокойство, заставляет нервничать ещё больше, и свидетель становится более уязвимым. Мэтт Блейк знал по опыту, что в суде, как, впрочем, и во многих других случаях, от таких незначительных деталей зависит очень многое.

Наконец он подошёл к свидетелю и посмотрел ему в глаза.

— Вас зовут Джеффи Эндрю Рид?

— Это имя я получил при рождении.

Блейк отечески улыбнулся.

— Вы не будете против, если я буду звать вас Джефф?

— Моё имя Симеон, но в данном случае я не буду против.

— Хорошо, Джефф. Вчера вы сказали суду, что любите своего отца.

— Да, сэр.

Блейк задавал вопросы и внимательно смотрел в глаза Джеффу. Но то, что он видел, производило странное, гнетущее впечатление: глаза абсолютно ничего не выражали. Они были словно покрыты плёнкой, которая не пропускала никаких эмоций, мыслей, чувств. В них не было ни беспокойства, ни волнений, не было жизни. Они казались стеклянными. Словно это были глаза не человека, а манекена.

Метью Блейк почувствовал беспокойство. Он задавал вопросы по заранее подготовленному плану, но этот план предусматривал определённые варианты в зависимости от реакции свидетеля. Но Блейк не видел никакой реакции. Её просто не было.

Он продолжал задавать вопросы. Накануне Джефф заявил, что… он утверждал, что… Если это действительно так, то правда ли, что… Он ставит Джеффу ловушки. И ловушки оставались пустыми. Прокурор неоднократно заявлял протесты: вопрос носит наводящий характер; вопрос основывается на предположении; вопрос содержит в себе заранее подготовленное мнение; он навязывает свидетелю суждение. Свидетель не может подтверждать правильность вывода. Большинство протестов председатель суда не принял, но несколько вопросов Блейка было снято.

Блейк продолжал допрос свидетеля. Он снова и снова пытался его запутать, сбить, поймать, пытался добиться от него изменения показаний. Но все усилия были напрасны. Свидетель Рид не отступил от своих показаний ни на шаг. Блейк почувствовал, что Джефф действительно верит в то, что говорит правду, Он действительно был, как выразился Морс, запрограммирован. Блейку стало не по себе. Казалось, что он разговаривает не с человеком, а с роботом. В то же время он чувствовал, что присяжные внимательно следят за ходом допроса. И спокойствие свидетеля производит на них хорошее впечатление. Блейк понимал, кое-кто из них уже считает, что адвокат просто давит на бедного мальчика. «Почему он не прекратит допрос? И так ясно, что мальчик говорит правду. Видно же, что он не лжёт. Защитник ни за что не смог зацепиться. Ни разу».

Блейк почувствовал, что рубашка взмокрела от пота. Ещё ни когда за долгие годы практики он не чувствовал себя таким беспомощным. Было очевидно, что этот раунд проигран. Надо прекращать допрос, пока не поздно.

— У меня всё, — сказал Блейк.

Джефф Рид вышел из-за свидетельского барьера, а Блейк отправился на место, боясь встретится взглядом с Морсом. Проходя к столу, он всё же взглянул на Морса, ожидая увидеть выражение упрёка — «А что я вам говорил», — но Морс смотрел в другую сторону.

Председатель суда вопросительно взглянул на обвинителя.

— Мы закончили, ваша честь, — с улыбкой сказал тот. — Все свидетели по делу опрошены. Обвинение сформулировано.

Судья Бреннер посмотрел на Блейка.

— Защита готова?

— Да, ваша честь.

— Хорошо, — судья опустил на стол деревянный молоток. — Объявляется перерыв. Слушание дела будет продолжено через пятнадцать минут.

Блейк быстро прошёл в туалет и открыл кран с холодной водой. Хорошо, что судья объявил перерыв. Ему надо собраться с мыслями. Допрос Джеффри Рида оказался слишком тяжёлым испытанием. Зря он не послушался Морса. Господи, что же они сделали с мальчишкой? Как им это удалось? Просто страшно. А если эта секта будет расти и дальше? Да ведь они смогу запрограммировать так же, как Рида, десятки тысяч, миллионы людей. Это страшная сила. История уже знала подобное. Не здесь, в Германии. В принципе, они могли бы завладеть умами всей страны. А почему могли бы? Могут. Уже сегодня. А ведь эти секты набирают всё большую силу…

В этот момент Блейк понял, насколько важен этот процесс. Нет, не для него лично, не для его карьеры. Для всей страны. Для будущего его детей.