Семь чудес света

Неожиданно его наушник вернулся к жизни.

— Джек! Зоу! — прозвучал голос Волшебника. — Вам необходимо спрятаться! Джуда будет у вас с минуты на ми­нуту...

Уэст обернулся. В то же мгновение со стороны туннеля просвистела пуля. Всего в нескольких сантиметрах от его головы.

— Вы, двое, отправляйтесь туда! — приказал он Зоу и Лили, указывая на левую дверь.

Сам бросился к правой двери, оглянулся назад и увидел в туннеле темные тени. Они быстро приближались.

Надо было что-то решать.

К подиуму, с зеркалом фонаря и столбом мавзолея, по­дойти он никак не мог. И Лили не могла прочитать высечен­ные на фрагментах надписи.

Уэст оглядел комнату в поисках выхода.

На дальней стороне островка имелось свободное место, но спасти оно не могло. Широкая гранитная дамба сдерживала наплыв раскаленной лавы. Стоит кому-то встать на ступени, и лава устремится вниз.

Ему вдруг все стало понятно: туннель с прилипшей по краям засохшей вулканической массой, дорожка с желобами в зале и такие же желоба на ступенях у большой арки. Лава, высво­бодившись из-под напора плотины, потечет вокруг островка, а затем устремится вниз, убивая на своем пути всех, кто осме­лится войти в пещеру и посягнуть на два фрагмента Солнеч­ного камня.

Скелеты нацистов, оплавленные до пояса, тоже предстали теперь в другом свете: люди погибли, пытаясь обогнать поток лавы. Сам Гесслер, должно быть, попал на подиуме в западню, когда островок окружила лава. Эта смерть была самой ужасной — он умер от голода, в одиночестве, в темноте. Его приятелю Кенигу удалось спастись, и он перебрался черев пустыню в Тобрук.

Среди множества альковов в круглой стене зала Уэст приметил два проема поменьше — по обе стороны от главного входа.

Это были низкие сводчатые туннели. Они поднимались над полом помещения примерно на два фута.

Их предназначения Уэст не знал, впрочем, в данный момент ему было не до того.

— Зоу! В тот маленький туннель! Возьми с собой Лили!

Зоу увлекла Лили в низкий арочный туннель возле двери, а Уэст подбежал к правому проему и заглянул внутрь. Низкий туннель исчезал в длинном темном пространстве.

— Нет выбора, — сказал он вслух.

Нырнул под арку в то же время, что Зоу с Лили с другой стороны зала. Буквально через секунду в святилище вошли солдаты Джуды.

Тем временем по высокому акведуку, перекинутому через левый рукав развилки, шли четыре крошечные фигуры.

Впереди шагал решительный Винни Пух. Группа напо­минала канатоходцев. Им удалось пройти по мосту, после чего они проскользнули в маленький туннель, высотой око­ло метра.

Войдя в зал, Маршал Джуда взглянул на зеркало и столб.

Улыбнулся, довольный.

Обвел глазами зал, ища Уэста, — вгляделся в альковы, укромные уголки и трещины. Не видать. Громко сказал:

— Я знаю, что ты здесь, Джек! Похоже, ты снова потер­пел неудачу...

Его солдаты, с оружием наготове, разошлись по сторонам, обыскивая зал.

Уэст в своем маленьком туннеле отполз назад, надеясь, что его спасет темнота.

Он вынул из кобуры на бедре пистолет-пулемет фирмы «Хеклер и Кох» и направил его на вход в туннель, и в этот момент, неожиданно быстро, появился солдат СИФ с подня­тым вверх оружием.

Палец Уэста лег на спусковой крючок — выстрел мог его пасти, но одновременно выдал бы его позицию...

Американец не выстрелил.

Прищурившись, он смотрел в туннель.

Видеть Уэста он не мог...

И тогда солдат снял с пояса бинокль ночного видения.

Тем временем Маршал Джуда с помощью портативного сканера рассматривал возвышение в центре зала.

Ступени, ведущие к островку, и в самом деле представля­ли собой большой спусковой механизм. Купольная крыша была из диорита, а стало быть, поручня в нее не вобьешь.

Ситуация была понятна и типична для Имхотепа VI: сту­пишь на остров — задействуешь ловушку.

Следовательно, Джуда и его люди должны сделать все быстро.

— Джентльмены, — сказал он, — это ловушка четвертого типа. Главное для нас — скорость. Приготовьте тележки. Восемь человек пойдут за фрагментом под зеркалом, а четве­ро — за фрагментом под столбом.

— Может, взять целиком и зеркало, и столб? — спросил один лейтенант.

— Плевать я хотел на зеркало и на столб. Мне нужны только фрагменты, — отрезал Джуда.

Солдаты встали в исходные позиции.

Притащили две шестиколесные тележки — вывезти тяжелые находки.

— Хорошо, пошли, — сказал Джуда.

И с этими словами вступил на первую ступеньку лестни­цы, приведя в действие спусковой механизм.

В это мгновение произошло несколько событий.

Солдат приставил к глазам бинокль ночного видения и немедленно увидел Уэста, скорчившегося в туннеле, словно пойманное в ловушку животное.

Он вскинул «Кольт».

Оружейный выстрел.

Выстрелил Уэст.

Солдат упал замертво: пуля попала ему между глаз.

Трое солдат в зале, увидев, что их товарищ упал, вскинув оружие, бросились в туннель.

Но в тот же момент, встав на ступень, Джуда задействовал пусковой механизм.

Он не видел, что его солдат погиб.

Когда Джуда поднялся на лестницу, гранитная дамба в дальнем конце зала тут же начала опускаться, освобождая дорогу для кипящей лавы.

Отвратительно пахнувшая серой вулканическая грязь оглушительно хлюпнула и медленно переползла через опустив­шуюся дамбу в круглый зал.

Люди Джуды рванулись вперед, вскочили на островок и вытащили основания из-под зеркала и столба.

Лава разделилась на два толстых потока, которые словно щупальца медленно охватывали остров с обеих сторон...

Солдаты быстро протерли оба основания... под слоем пеп­ла блеснуло золото.

Американцы схватили фрагменты.

Лава продвинулась на две трети периметра острова и гото­ва была пожрать все, что находилось на ее пути...

Оставив зеркало маяка и столб мавзолея лежать на боку, команда Джуды спешно покинула платформу и вернулась к главному входу зала. Тем временем «щупальца» расплавленной лавы соединились и отрезали остров от остального пространства.

Однако лава продолжала течь, выплыла наружу...

Восемь человек из команды Джуды погрузили основание зеркала на одну из шестиколесных телег. Некоторые обратили внимание на то, что, в отличие от другого фрагмента, на том куске, с внутренней стороны, имелся отпечаток в форме человеческого тела. Впрочем, времени рассматривать что-либо в этот момент не оставалось.

Вторая команда погрузила на другую тележку фрагмент из мавзолея.

Закончив с этим, все под предводительством Джуды кинулись к входному туннелю, везя два золотых трапецоида посередине.

Три солдата, видевшие, как их товарищ упал замертво, кинулись в правый туннель, но лава устремилась туда же.

Подняв оружие, американцы всмотрелись в туннель и заметили запертого в темноте Уэста, но спустя мгновение сзади на них обрушился огненный дождь.

Три члена СИФ, изрешеченные пулями, задергались в судорогах.

Огнем угостили их из туннеля, что находился по левую сторону от главного входа. Там сейчас стояли Винни Пух и Большеухий. Над дулами их автоматов — «Штайр-АУГ» и «МР-7» — еще вился дымок.

По эскизу Волшебника, изобразившего убежище, они дождались, что проход, по которому они пришли от акведука, приведет к главному восходящему туннелю пещеры.

Уэст подбежал к началу своего туннеля, выглянул наружу и увидел на другой стороне залитого лавой зала товари­щей, спасших ему жизнь. Заметил и стоявших рядом с ими Лили и Зоу.

Однако на изъявление благодарности времени не оставалось: лава хлынула к входу в туннель, к трупам четверых убитых солдат.

Раскаленная масса поглотила их.

Такая же картина была и на другой стороне зала — лава подползала к входу в маленький туннель Винни Пуха и быстро двигалась к главному входу помещения.

Уэст был теперь отрезан и от своих товарищей, и от главного входа.

А уровень раскаленной реки все повышался.

В любую секунду она переползет через входы двух тунне­лей и... затопит их!

Судя по выражению его лица, Винни Пух тоже это увидел.

— Винни Пух! Убирайся отсюда! — приказал Уэст.

— А как же ты? — прокричал ему Винни Пух. Уэст кивнул назад.

— Другой возможности нет! Я должен выбраться этим путем!

— Джек! — крикнул Волшебник. — Джуда воспользовался горнопроходческим щитом, что­бы пройти через старый засыпанный туннель! Должно быть, они вывезут по нему фрагменты! Посмотри схему! У тебя еще есть возможность взглянуть на фрагменты! Еще не все поте­ряно!

— Сделаю все, что от меня зависит!

Уэст кивнул на пруд с лавой.

— А вы убирайтесь отсюда! Вызовите Небесного Монстра! Садитесь в «Галикарнас»! Я вас где-нибудь нагоню!

И команда Уэста разделилась на две группы. Они исчезли в двух арочных туннелях в разных сторонах зала, круглый пол которого теперь мало чем отличался от озера, наполнен­ного вонючей черной грязью. Озеро окружало островок, на котором остались лежать изуродованные останки древних чудес света.

Уэст помчался вниз так быстро, как только могли нести его ноги. Туннель был длинным, узким и прямым.

В главном туннеле крепости Маршал Джуда и две его ко­манды тоже спешили — толкали под уклон шестиколесные тележки с двумя фрагментами Солнечного камня.

Они прошли через колонный зал крепости и заторопились по пандусу с желобами.

Тем временем в левом туннеле тоже была спешка: Винни Пух, Большеухий, Каланча, Волшебник, Зоу и Лили бежали по узкому темному проходу.

Все три группы торопились не зря: лава из купольного зала добралась до края, пошла вверх и вползла во все три туннеля, а затем потекла сильнее и помчалась по каждому проходу!

Три потока грязи с ревом неслись по трем наклонным туннелям.

Поскольку проходы были узкими и невысокими, две реки лавы текли по маленьким туннелям быстрее, чем та, что спол­зала по более широкому главному проходу.

На бегу Уэст обернулся — посмотрел на кипящую жид­кость. Лава двигалась мощно, безжалостно, словно у нее была собственная воля, направленная на уничтожение всего живо­го, что встретится на пути.

Неожиданно Уэст выскочил на открытое место. Он ока­зался на высоком акведуке, перекинутом через правый рукав V-образной развилки.

Мост был очень высоким — по меньшей мере, двести фу­тов. Длинный и очень узкий: на нем едва мог уместиться один человек. Да он и не предназначался для человека. А по­верхность даже не была плоской. Это был желоб в два фута шириной, по нему могла стекать лава.

— О господи! — выдохнул Уэст.

Он взошел на высокий мост и увидел команду Джуды. Они появились внизу на пирсе — толкали через раскладной металлический мост свои тележки. В только что прорытом канале по другую сторону моста их поджидал горнопроход­ческий щит. Передняя часть щита была откинута. Джуда на­меревался использовать эту машину для вывоза фрагментов.

Уэст припомнил слова Волшебника.

— Посмотри схему... — сказал тот.

Оглянувшись на подступавшую лаву, Уэст вытащил распечатку со старинной схемой:

«Ну и хорошо, я здесь», — он взглянул на правый акведук.

Макс был прав. Этот акведук соединялся с вырытым тун­нелем — тем самым, что Джуда открыл с помощью щита. По нему он сейчас готовился вывезти фрагменты.

Уэст посмотрел наверх.

«Если потороплюсь, то, возможно, успею...»

Он быстро перешел по высокому акведуку. Далеко внизу команда Джуды загружала в щит два золотых трапецоида.

Винни Пух вышел из туннеля с другой стороны развилки, и на его глазах снаряд, выпущенный из гранатомета РПГ, эффектно поразил акведук... точно посередине.

Один из людей Джуды поджидал их, поймав мост в при­цел своего гранатомета.

Гранатомет разделил мост на две половины. Мощный взрыв разбросал по сторонам кирпичи и камни. Когда облако рассеялось, все увидели, что посреди моста зияет огромная дыра.

Винни Пух обернулся: к ним тянулось длинное черное щупальце грязи. С каждым мгновением лава становилась все ближе.

Ему и его команде некуда было идти — ни моста, ни бокового прохода!

— Плохи дела! — пробормотал он.

Уэст незаметно перешел по мосту, но лава по-прежнему следовала за ним по пятам.

Он добежал до маленького туннеля на другой стороне пе­щеры и исчез в нем. В это время люди Джуды закрыли сек­цию щита «М-113» и убрали складной мост.

— Команды СИФ, соединяйтесь! — крикнул Джуда. — Мы уходим!

Горнопроходческий щит был, словно танк — с большим гусеничным ходом и бронированным корпусом. Основная часть корпуса — полая. Обычно там находились люди. Когда ма­шину использовали как щит, она дробила внутри себя поро­ду и выбрасывала ее наружу в виде пыли.

Сейчас внутреннее пространство «М-113» использовалось для перевозки двух фрагментов Солнечного камня.

Четверо вооруженных солдат уселись туда же для сопровождения груза.

Остальные члены команды Джуды запрыгнули в багги — машины для езды по песку.

К этому моменту Кэл Каллис и его команда, бывшие в пещере со стороны команды Уэста, перешли через сломан­ный акведук и присоединились к американскому спецназу.

— Мистер Каллис, — сказал Джуда и указал на Винни Пуха, запертого вместе с товарищами возле разрушенного левого акведука, — люди Уэста не должны покинуть это место живыми. Я хочу, чтобы снайперы — в случае чего — сняли их по одному. Когда все будет готово, присоединяйтесь к нам.

Джуда развернулся и вскочил в один из автомобилей.

Конвой СИФ завел двигатели и двинулся по туннелю. Впереди два маленьких багги, за ними щит «М-113», а далее два других багги.

Они оставили Кэла Каллиса и его людей возле воды. Каллис смотрел на обреченную команду Винни Пуха.

Винни Пух оглянулся: лава уже близко, всего в десяти метрах, и быстро приближается.

Акведук теперь был бесполезен.

Но в двадцати метрах от него была одна из башен убежи­ща. С разрушенным акведуком ее объединял карниз шири­ной в дюйм.

— Туда! — распорядился Винни Пух.

И они на цыпочках пошли по карнизу — Волшебник, Зоу с Лили, Каланча, Большеухий и, наконец, Винни Пух. Как только он спустился с разрушенного моста, мимо пронесся грязевой поток. Лава вытекла на мост и темным густым водо­падом низверглась в новообразованную пропасть посреди ак­ведука. На глубине двухсот метров послышался шумный всплеск.

Спустя мгновение еще больший поток грязи с ревом выле­тел из главного входа в убежище Гамилькара. Лава понес­лась по пандусу, перемахнула через пирс и вылилась все в тот же водный канал. Пещеру заволокло паром.

Туманное облако поднялось в воздух и встало между Винни Пухом и Каллисом, подарив Винни Пуху несколько дра­гоценных секунд.

Когда туман начал рассеиваться, снайперы Каллиса не­медленно открыли огонь.

Уэст бежал в темноте. Один.

Дорогу ему освещал скудный свет глостика.

Маленький туннель был узким и низким. Приходилось бежать согнувшись.

Примерно через сто метров он услышал наверху шум дви­гателей и неожиданно оказался в более широком, но очень пыльном туннеле. Ширина туннеля позволяла пройти танку. На полу, посередине, через равные промежутки лежали кучи грязи, оставленные щитом. Длинная вереница глостиков освещала американцам обратный путь.

Это был расчищенный ими от завалов древний туннель.

Шум двигателей доносился справа. Тарахтели двигатели багги, ревел дизель щита.

Джуда и его команда быстро приближались.

Уэст затушил свой глостик и быстро выкатился на дорогу.

Он улегся в затененное место, зарылся в центре дороги в одну из грязевых куч.

Конвой Джуды выехал из-за поворота, сверкая фарами.

Идущие впереди машины объехали кучи с обеих сторон, а потом... из-за поворота вышел огромный щит и с грохотом двинулся вперед. Огромные гусеницы заклацали но обе стороны от Джека Уэста!

Как только громадная машина встала над ним, Уэст выхватил автомат «МР-7», зацепился его передней рукояткой за трубу на нижней части щита и повис на брюхе огромной машины!

Он должен был действовать быстро.

До узкого ущелья оставалось тридцать секунд.

С многочисленной командой Джуды в одиночку ему никак было не справиться. Да он и не унес бы два огромных фрагмента Солнечного камня.

Сказать по правде, уносить их ему было не надо. Достаточно увидеть и сделать снимки выбитых надписей.

Уэст пробрался вперед под движущимся щитом, подтягиваясь на руках, пока не оказался в передней части огромной машины. Там он забрался наверх и в одиночку вступил в бой солдатами СИФ.

Маршал Джуда сидел в пассажирском кресле одной из задних машин — смотрел на двигавшийся впереди щит.

Он не видел, как Уэст подлез под него, не видел, как тот пробрался под щитом вперед. Не видел, как Уэст всадил водителю пулю между глаз.

Нет, все, что видел Джуда, было несколько оружейных вспышек внутри щита. Двигавшаяся впереди машина вышла из-под контроля, дернулась влево и со страшным скрежетом врезалась в стену туннеля!

Ткнувшись в стену, щит продолжил движение вперед, однако при этом потерял скорость. Внутри него несколько раз полыхнуло, только на этот раз это больше напоминало... вспышки фотокамеры.

Затем щит выправился, отошел от стены и продолжил движение по туннелю, пока не прогрохотал по крепкому камен­ному мосту, переброшенному через неширокое ущелье.

Джуде показалось, когда он наблюдал за щитом на мосту, что он видел фигуру, спрыгнувшую с крыши машины в узкое черное ущелье.

На мосту щит опять отбросило к стене, и вскоре он совсем остановился.

Подъехали машины сопровождения, солдаты вышли с ору­жием наготове — и выяснили, что два золотых фрагмента находятся в полной сохранности.

Водитель щита и четверо караульных были мертвы. Их кровь забрызгала стены машины. Оружие солдаты вытащи­ли, а вот выстрелить никто из них не успел.

Джуда смотрел на мертвых.

— Уэст, Уэст... — сказал он в пространство. — Ты всегда был хорош. Лучший мой ученик.

Затем отдал приказ людям, и команда поехала но туннелю уже без приключений.

Снайперские пули ударялись в скалу рядом с командой Винни Пуха, когда те на цыпочках перебирались по карнизу к левой крепостной башне.

«Трещотки» Волшебника действовали безотказно — отво­дили пули в сторону. Команда Винни Пуха — один за дру­гим — благополучно дошла до башни с высоким шпилем.

Далеко внизу лава по-прежнему изливалась из пруда ци­тадели, а темный потолок пещеры был уже близко, какие-нибудь двадцать футов над башней.

Затем люди Каллиса неожиданно прекратили стрельбу.

Винни Пух тревожно переглянулся с Волшебником.

Перемена тактики.

Резкая перемена тактики.

Устав от невозможности пробить электромагнитное поле «трещоток», Каллис с командой начали обстреливать башню ракетами.

Это было похоже на фейерверк: длинные струи дыма про­резали воздух и устремились к мощной древней цитадели.

— О господи, — выдохнул Волшебник. — «Трещоткам» с гранатами не справиться! Гранаты РПГ слишком тяжелые, магнитное поле их не отвернет! Что-то нужно делать...

С ответом не замедлил Каланча.

Быстро, как молния, отстегнул снайперскую винтовку, прицелился и выстрелил в первую выпущенную гранату!

Пуля ударила по ней на расстоянии тридцати футов от башни, и граната взорвалась в полете.

Это был невероятный выстрел. Единственный выстрел, сделанный в напряженной обстановке. Каланча поразил высо­коскоростную цель с ракетным двигателем на лету.

Даже Винни Пух удивился.

— Хороший выстрел, израильтянин. Сколько раз ты мо­жешь это проделать?

— Столько, сколько времени вы будете думать над тем, как отсюда уйти, — ответил Каланча, глядя в окуляры на вто­рую выпущенную гранату.

Винни Пух оценил создавшееся положение. Их акведук был разрушен, и, следовательно, по нему не пройти. Глав­ный вход в крепость заполнен раскаленной лавой. Основную часть пещеры, с ее ловушками и смертоносными водоворота­ми, охраняет команда Каллиса.

— Мы попались, - сказал он, горько сморщившись от этой мысли.

— Неужели нет другого выхода? — воскликнул Большеухий.

— Это место давно изолировано, — сказал Волшебник. Все замолчали.

— Почему бы нам не подняться наверх? — раздался тоненький голосок.

Все обернулись. Это была Лили.

Она пожала плечами и указала на гранитный потолок недалеко от купола их башни.

— Может, выйти отсюда? Почему бы не воспользоваться фугасом Винни Пуха?

На нахмуренном лице Винни Пуха появилась улыбка.

— Юная леди, мне нравится ход твоих мыслей.

Пока Каланча отстреливал летящие в башню гранаты, Винни Пух выпустил крюк в высокий потолок пещеры.

Крюк, которым он выстрелил, предназначался для вос­хождения по скалам, однако вместо веревки к нему был присоединен разрывной снаряд со взрывчаткой «Семтекс IV».

Крюк вошел в гранитный потолок, укрепился в нем.

Раз, два, три...

Снаряд сработал. Огненный шар. Взрыв. Облако пыли.

Одна из гранитных плит потолка пещеры с оглушительным треском раскололась пополам. Толстая, как калифорнийское мамонтово дерево, она рухнула вниз. Оттуда донесся приглушенный плеск.

Из отверстия в потолке посыпался каскад песка. В глаза ударил ослепительный солнечный луч. Башня предстала в новом свете.

Винни Пух и его команда совершенно потеряли счет вре­мени, забыли, как долго они находятся в пещере. Оказывается, полдень давно наступил.

Люди Каллиса продолжали выпускать гранаты. Каланча методично взрывал их — одну за другой.

Как только взрывчатка пробила потолок, Большеухий выпустил еще один крюк, только в этот раз с него свисала веревка.

Крюк влетел в большое отверстие в потолке и за что-то зацепился.

— Поднимаемся! — крикнул Винни Пух. — Большеухий, первый. Каланча пойдет последним.

— Как всегда... — пробормотал Каланча.

— Волшебник, вызовите «Галикарнас», отправьте ему сигнал.

— А как же Охотник? — спросила Лили.

— Я догоню вас позже, — прозвучало в их наушниках.

Голос Уэста.

— Я сделал снимки фрагментов, — сказал он. — Но в крепости подойти к вам не смогу. Придется выбираться другим путем. Свяжусь с вами позднее.

Команда поднялась по веревке, выбралась в ослепитель­ный полдень. Каланча защищал их снайперскими выстрелами.

Наконец, дошла очередь до Каланчи, и он быстро начал подниматься по веревке.

Почти немедленно граната ударила в башню. Раздался страшный грохот, и от левой башни убежища Гамилькара полетели кирпичи и обломки камней. Все это попадало вниз.

Дым рассеялся — обугленная, изуродованная башня ли­шилась своего высокого шпиля.

В потолке пещеры образовалось отверстие, через которое ярко светило солнце.

Винни Пух и его команда благополучно ушли.

Десять минут спустя «Галикарнас» подобрал их на пустынной равнине.

Уэст не давал о себе знать.

«Галикарнас» ушел от американцев, но связь с Уэстом была потеряна.

До конца дня о Джеке Уэсте никто не слышал.

В 2:55 ночи Уэст наконец подал сигнал. Он находился в ста километрах к северу от убежища Гамилькара, посреди Средиземного моря!

Там был маленький итальянский остров-курорт, имевший собственную взлетную полосу.

Администрация курорта долго не могла забыть ту ночь, когда черный «Боинг» без предупреждения приземлился на их полосе.

Они не знали, что это за самолет и почему он так ненадолго явился на их остров.

Два дня спустя подводная экспедиция обнаружила на ка­менистом рифе подводную нацистскую лодку времен Второй мировой войны. Раньше субмарины здесь не было.

На башне лодки блестел номер — У-342.

С тех пор это место облюбовали курортные ныряльщики.

Уэст вошел в салон «Галикарнаса». Лицо его было мрачным. Он не остановился поговорить ни с кем из команды, даже с Лили. Взял за руку Волшебника и потащил его в зад­нее помещение самолета со словами:

— Только вы и я. Немедленно в кабинет.

Уэст захлопнул за собой дверь.

— Волшебник, у нас в команде агент.

— Что?!!!

— Если обманете меня один раз, стыдно будет вам. Если дважды меня обманете, стыдно будет и мне, — проговорил Уэст. — Дважды Джуда и американцы являлись следом за нами, спустя лишь несколько часов. Ну ладно — Судан: они могли увязаться за европейцами. Но Тунис — дело другое. Во-первых, европейцев в Тунисе не было. Во-вторых, даже если бы у Джуды был текст Каллимаха, он не отыскал бы убежище Гамилькара. Ему бы понадобились «Правила Евклида», а только у нас есть единственный экземпляр. Однако они последовали за нами. Кто-то из нашей команды привел их туда. Послал сигнал или каким-то образом дал знать о нас Джуде.

У Волшебника вытянулось лицо. Мысль о предателе в соб­ственных рядах причинила ему боль. Ему казалось, что все они стали чем-то вроде семьи.

— Джек, мы работаем с этими людьми десять лет. Неуже­ли кто-то из них мог погубить нашу миссию?

Каланча был с нами не десять лет, а всего лишь три года. И в первоначальную команду он не входил. К тому же он — представитель Израиля, а не коалиции малых государств.

Но он стал членом команды, — возразил Волшебник. — Я знаю, что он и Винни Пух ссорятся друг с другом из-за арабо-израильского конфликта, но он, я бы сказал, проявил себя с хорошей стороны.

Если он не шлет секретные послания «Моссаду», я съем свою каску, — сказал Уэст.

— Гм... верно.

Уэст выдвинул другое предположение.

— Винни Пух? Арабский мир на пятьсот лет отстал от Запада. Им бы хотелось завладеть Солнечным камнем, а отец Винни Пуха — шейх — очень хотел, чтобы Объединенные Арабские Эмираты приняли участие в этой миссии.

— Да брось, Джек. Винни Пух под колеса автобуса бросится, если придется спасать Лили. Давай другое предполо­жение.

— Большеухий тренировался с Джудой в Коронадо[8] за несколько месяцев до того, как началась наша миссия.

— Грузовой поезд, — сказал Волшебник.

— Что это значит?

— Если Винни Пух ради Лили под автобус бросится, то Большеухий не побоится и грузового поезда. К тому же, по­мнится, ты сам проходил спонсированную Штатами трени­ровку на морской базе Коронадо, а обучал тебя Маршал Джуда. Я уж не говорю о том, что во время «Бури в пустыне» ты вместе с Джудой занимался чем-то секретным.

Уэст откинулся на спинку стула.

Сложная задача: команда многонациональная и доподлинно неизвестна мотивация ее членов. Неизвестно, какие у них интересы — командные или собственные.

— Макс, это не то, что нам нужно. Мы выступили против двух самых больших мировых акул и повисли над пропастью, цепляясь лишь кончиками пальцев.

Он глубоко вздохнул.

— Просто не верю, что собираюсь делать это — следить за собственной командой. Макс, создайте вокруг самолета коммуникационную сеть, удерживающую входные и выходные сигналы. Если кто-нибудь общается со сторонним миром, я хочу знать об этом. Мы должны знать, откуда исходит эта утечка. Сможете это сделать?

— Сделаю.

— Никому ни слова. Будем следить за каждым.

Волшебник кивнул.

— Я хочу поговорить с тобой о другом.

Уэст потер лоб.

— Да?

—Пока ты на подводной лодке удирал из Туниса, я снова засадил Лили за текст Каллимаха. Странно: она говорит, что язык текста становится все более и более трудным. Но в то же время она прогрессирует в своем умении. Те места, кото­рые она еще вчера не могла прочитать, сегодня становятся вдруг ей понятны. Словно бы сам язык текста диктует поря­док наших поисков.

—Угу. И...

—Она прочитала три следующие записи: сначала — «Мав­золей». Там просто сказано: «Я лежу на Фаросе». Следую­щие две записи посвящены статуе Зевса в Олимпии и храму Артемиды в Эфесе.

—Эти новые записи подтверждают любопытный распоря­док: текст проводит нас через семь чудес античного мира — от последнего чуда к самому первому. Колосс возведен по­следним, а прочитали мы о нем раньше всех, затем был Фарос, потом Мавзолей. Два других — статуя Зевса и храм Артемиды — следующие по старшинству.

—Чудеса в середине хронологического порядка, — кив­нул Уэст. — И вы говорите, что Лили прочитала то, что о них написано?

—- Да. И, сделав это, обнаружила очень серьезные проблемы.

Волшебник обрисовал Уэсту ситуацию.

Выслушав его, Уэст откинулся на спинку стула и нахму­рился, погрузившись в размышления.

— Черт... — сказал он и поднял глаза. — Пригласите всех в главный салон. Пора все серьезно обсудить.

Вся команда собралась в главном салоне «Галикарнаса». Они расселись, образовав широкий круг, — кто на кушетке, кто на консолях у стен. Даже Небесный Монстр при­шел, оставив самолет на милость автопилота. Уэст заговорил.

—- Итак, что мы имеем на сегодня? Проигрываем 0:2. За две миссии обнаружили три фрагмента Солнечного камня, но не получили ни одного.

— Но мы не окончательно побеждены. Хотя фрагменты нам и не достались, но мы их видели и прочли то, что на них написано, а значит, у нас есть шанс, хотя и очень слабый.

—- Очень, очень слабый, — заметил Каланча.

Уэст бросил на Каланчу взгляд, способный заморозить воду, Каланча немедленно стушевался.

—Прошу прощения. Продолжайте.

Уэст продолжил.

—Итак, текст Каллимаха оказался отличным проводником. Он привел нас к Колоссу и фрагментам возле Фаросского маяка.

—Но сейчас, — продолжил Уэст очень серьезно, — когда нам удалось перевести следующие две записи, мы столкнулись с проблемой.

Он щелкнул выключателем, и на экране предстали переведенные Лили новые стихи из «Текста Каллимаха»:

Статуя фальшивого бога,

Обманутого Зевса, сына Крона.

Статуя была огромной, а сила — иллюзорной,

Не выпускал он громов и молний, не обрушивал гнева

И победы никогда не добивался.

Только Победа в правой руке делала его великим.

О крылатая женщина, куда ты улетела?

Храм Охотницы

В небесном Эфесе.

Сестра Аполлона, возничего Ра,

Не отдала она свой фрагмент,

Даже когда в ночь рождения Искандера сгорел ее храм.

Благодаря усилиям смелых братьев

Фрагмент ни разу не покидал пределов нашего Ордена.

Нет, в нашем самом высоком храме каждый день перед ним

преклоняют колена.

Зоу тут же поняла, в чем заключается проблема.

—В этих стихах нет ключевых слов... — сказала она с горечью.

—Нам не за что зацепиться, чтобы идти вперед, — заме­тил Курчавый.

—Более того, — подхватил Каланча, — авторы первого сти­ха даже не знали, куда подевалась статуя Зевса. Это полный тупик.

—Ты вечно ноешь, израильтянин, — скривился Винни Пух. — После всего, что они сделали, неужели у тебя нет веры в Волшебника и Охотника?

—Я верю только в реальные цели, — огрызнулся Каланча.

—Джентльмены, прошу вас, — вмешался Волшебник и обратился к Каланче: — Это пока не полный тупик. Близ­кий, но не полный. Стихи о Зевсе и в самом деле разочаро­вывают, поскольку в них нет указания на местоположение фрагмента.

—Но стихи о храме Артемиды — богине охоты и сестры Аполлона — ясно указывают на местоположение фрагмента Солнечного камня.

—Здесь говорится, что, благодаря многовековым усили­ям ее жрецов, фрагмент Артемиды никогда не покидал по­клонников культа Амон-Ра. Тут даже дается точное местоположение фрагмента. К сожалению, это означает, что он находится в руках наших европейских соперников.

— Что вы имеете в виду? — спросил Небесный Монстр. —Я не знал, что культ Амон-Ра до сих пор существует. Я думал, что его давным-давно нет. Что это за «самый высокий храм» и где он находится?

— Послушай, Небесный Монстр, — сказал Волшебник. — Культ Амон-Ра еще как существует. Это самая распростра­ненная современная религия.

— Религия? — удивился Большеухий. — Какая?

— Культ Амон-Ра, мой друг, — это римская католическая церковь, — ответил Волшебник.

— Вы говорите, что католическая церковь — моя католи­ческая церковь, церковь, в которую я хожу всю свою жизнь — это культ Солнца? — недоверчиво спросил Большеухий.

Он был настоящим ирландцем, а следовательно, и истин­ным католиком. Большеухий оглянулся на Уэста — тот мол­ча кивнул, словно это была самая очевидная вещь на свете.

— Шутите, — сказал Большеухий. — Я тоже читал «Код да Винчи». Книга забавная, излагает конспиративную теорию, но это совсем не то.

Волшебник пожал плечами.

— Хотя обыкновенные прихожане этого не знают, но на самом деле католическая церковь - слегка завуалированная реинкарнация древнего культа Солнца.

Волшебник начал загибать пальцы.

— Рождение Девой Христа — прямой пересказ египетской легенды о Горе. Только имена изменены. Взгляните на обла­чения католических священников, расшитые коптским крес­том. Но две тысячи лет назад, прежде чем символ стал копт­ским крестом, это был египетский символ — анкх, означав­ший жизнь. А серебряная тарелка на любом католическом алтаре? Она сделана в форме сияющего золотого Солнца. А что такое ореол? Солнечный диск. Поезжайте в Рим и посмотрите вокруг. Взгляните на обелиски — символы поклонения Солнцу. Все они указывают на божество. Это подлинные египетские обелиски, переве­зенные в Рим из Египта папой Сикстом V. Они стоят в городе перед каждой крупной церковью, в том числе и перед собором Святого Петра. Обелисков в Риме больше, чем в любом городе мира, включая и египетские города! Скажи мне, Лайэм, какое слово ты говоришь в конце молитвы?

—Аминь, — сказал Большеухий.

—Аминь — это просто другой способ произнесения слова Амон. Каждый раз, когда ты молишься, Лайэм, ты упомина­ешь самого могущественного бога древнего Египта — Амона.

Большеухий широко раскрыл глаза.

— Не может быть...

Зоу повернула разговор в нужное русло.

—Но в стихе об Артемиде говорится, что фрагменту по­клоняются каждый день в самом высоком храме. Если то, что вы говорите, верно, то самый высокий храм римской католи­ческой церкви — это собор Святого Петра в Ватикане.

—Я тоже пришел к этому выводу, — сказал Волшебник.

—Добро пожаловать к проблеме номер один! — сказал Уэст. — Если фрагмент Артемиды находится в соборе Свято­го Петра, то он может быть где угодно. Собор гигантских размеров — там может уместиться семь футбольных полей, под зданием находится целый лабиринт могил, склепов, комнат и туннелей. Фрагмент может быть выставлен в подзем­ной часовне, и там ему каждый день поклоняются высшие церковные чины. Его могли вмонтировать в пол главного зала собора или замуровать на глубину двадцати футов. Разыски­вать золотой трапецоид в соборе — все равно, что искать игол­ку в стоге сена. На это уйдут годы, а их у нас нет.

— А вторая проблема? — спросила Зоу.

Ей ответил Волшебник.

— Фрагмент Зевса. Как ты и сказала, этот стих нам ниче­го не дает. Мы не знаем, где он находится. В нашем распоря­жении лишь расхожие легенды.

В комнате повисло молчание. Такого поворота они не ожи­дали. До сих пор текст Каллимаха вел их в нужном направлении. Никто из них не думал, что впоследствии он может их подвести.

— И что нам делать? — спросила Зоу.

— Есть одно решение, — мрачно сказал Уэст. — Но при­бегать к нему мне бы не очень хотелось.

— Что это?

— Нам потребуется сторонняя помощь, — сказал Уэст. — Помощь самого эрудированного эксперта. Этот человек посвятил Солнечному камню всю свою жизнь. О семи чудесах света он знает больше всех на земле.

— Похоже, нам следовало проконсультироваться с этим парнем десять лет назад, — сказал Курчавый.

— Мы бы сделали это, если бы могли, — ответил Волшеб­ник, — но этот человек... неуловим. К тому же он психопат, клинически нездоровый.

— Кто он такой? — поинтересовался Небесный Монстр.

— Его зовут мулла Мустафа Саид... — сказал Уэст.

— О нет, это невозможно представить... — произнес взвол­нованно Каланча, удивленно глядя на командира.

— Черный монах Кабула, — выдохнул Винни Пух. Видя, что не все поняли, что так поразило товарищей, Уэст пояснил:

— Саид — по происхождению саудовец, он связан с де­сятками исламских фундаменталистских террористических группировок, располагающихся в Пакистане, Судане и Афга­нистане. Там до 11 сентября 2001 года он был под защитой «Талибана». Квалифицированный мулла, преподает ислам фундаменталистам.

— Он убийца, — воскликнул Каланча, — он повинен в смер­ти по меньшей мере двенадцати агентов «Моссада». Саид вот уже пятнадцать лет числится в особом списке. Туда внесены имена террористов, которых разрешалось расстреливать лю­бому агенту «Моссада», где бы он их ни встретил.

— Если «Моссад» не может его найти, то как мы его разы­щем, да еще и за такое короткое время? — удивилась Зоу.

Уэст глянул на Каланчу и сказал:

— О, «Моссад» знает, где он находится. Просто он не может к нему подобраться.

Крепко сжатые губы Каланчи подтвердили его правоту.

— И где же он тогда? — спросил Винни Пух.

Уэст обернулся к Каланче.

Каланча чуть ли не прорычал:

— Мустафа Саид был схвачен американцами во время втор­жения в Афганистан. Тогда пал режим «Талибана». В начале 2002 года Мустафа Саид был перевезен в лагерь «Экс-Рэй», временную тюрьму в кубинской бухте Гуантанамо. С тех пор он там и находится.

— Бухта Гуантанамо, Куба, — повторила Зоу. — Самая охраняемая, самая секретная военная территория в мире. И что же — мы просто прогуляемся туда и выйдем с известным террористом?

— База в Гуантанамо, — сказал Уэст, — служит двум це­лям: быть неприступной для кубинцев снаружи и для заключенных — изнутри. Ее орудия нацелены внутрь и наружу. Поэтому нам остается единственный доступ — со стороны моря.

— Прошу прощения, — возразила Зоу, — неужели ты всерьез думаешь пробраться в бухту Гуантанамо и выкрасть одного из заключенных?

Уэст поднялся с места.

— Нет, я вообще не собираюсь туда проникать. Я предлагаю сделать то, чего американцы ожидают меньше всего. Предлагаю напасть на бухту Гуантанамо.

БУХТА ГУАНТАНАМО, КУБА

17 МАРТА, 2006

ЗА ТРИ ДНЯ ДО ВОЗВРАЩЕНИЯ ТАРТАРА

ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА ГУАНТАНАМО

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ КУБА

17 МАРТА, 2006, 3:35 ПО ПОЛУНОЧИ

ЗА 3 ДНЯ ДО ВОЗВРАЩЕНИЯ ТАРТАРА

Военно-морская база Гуантанамо — в некотором роде ис­торический парадокс.

Появилась она благодаря двум договорам между США и Кубой, подписанным в начале двадцатого века (Штаты дер­жали тогда Кубу под прицелом), — американцы получили маленький клочок юго-восточного побережья Кубы за смехотворную арендную плату — 4085 американских долларов в год (хотя в договоре указано — «2000 золотых долларов еже­годно»).

Поскольку договор может быть расторгнут только по обоюдному согласию — а Штаты расторгать его не намерены, -получается, что этот участок стал постоянным военным по­стом США на кубинской земле.

Бухта Гуантанамо имеет выход в Карибское море. Американская база занимает оба мыса острова. Размеры ее совсем невелики — около шести километров в ширину и десяти в длину, однако охраняемая извилистая сухопутная граница тянется на 25 километров в глубину острова.

Самой известной особенностью (отвлечемся от фильма «Не­сколько хороших парней» с участием Тома Круза) является статус базы в соответствии с положениями международного права. Для Комиссии по международному праву при ООН Гуантанамо вроде бы не существует. База находится в состоя­нии юридической неопределенности, не подпадая под действие Женевской конвенции и других «неудобных» договоров.

Потому США и превратили свою базу в тюрьму для семи­сот не имеющих гражданства боевиков, взятых в плен во вре­мя антитеррористической операции в Афганистане.

Сам залив изгибами напоминает жирную змею. Береговая линия изрезана десятками узких проливов и болотистыми бухтами. Западный мыс называется Ливорд. Он представля­ет мало интереса, за исключением того, что на нем находится аэродром.

Вся жизнь базы сосредоточена на восточном мысу — Уиндворде. Там находятся и казармы моряков, и тюремные поме­щения. Бездействующий аэродром — Маколлз Филд — раз­мещается к востоку от гавани. Далее в глубь острова ухо­дят административные здания, школа, магазины и дом для моряков, живущих на базе.

Еще дальше, в зоне радиомаяка, в самом сердце военно-морской базы Гуантанамо, находится лагерь «Дельта» (лагерь «Экс-Рэй», с клетками для заключенных, с самого начала считался временным. В апреле 2002 года все арестанты были переправлены во вновь возведенный постоянный лагерь «Дельта»).

Лагерь «Дельта» состоит из шести зон для интернированных. Это — лагеря 1, 2, 3, 4, «Эхо» и «Игуана». Лагерь 3 относится к категории «Супермакс». Только самые опасные преступники живут в третьем лагере.

Такие, как мулла Мустафа Саид.

Лагерь «Дельта» находится в центре самой укрепленной и мире военной базы. Он представляет собой лабиринт зданий из шлакобетона. Окружен забором из проволоки с острыми, словно бритва, навершиями, а охраняет его военная полиция Штатов. Это место — одно из самых мрачных на Земле.

Тем не менее, всего в пятистах метрах от страшного забора, есть объект, который вы найдете только на американской военной базе, — поле для гольфа.

Размышляя, на какой из двух усиленно охраняемых аэродромов сделать высадку, Уэст задумался, не использовать ли вместо них это поле.

— Я знаю Гитмо... — сказал он, стоя в кабине пилота, когда «Галикарнас» начал снижаться на ночной Гуантанамо.

После быстрой заправки в дружественной Испании они поднялись над Атлантикой, начав пятичасовой полет к Кубе.

— ... Я был там однажды, после нескольких военных игр, которые моя страна устроила вместе с СИФ. Веришь или нет, я действительно играл в гольф. Господи помилуй, гольф на военной базе. Дело в том, что деревьев там немного, а последние лунки — 16-я, 17-я и 18-я — разделяются лишь низкими кустами. Они широкие, прямые и длинные, каждая около 450 метров. Годится для приземления. Что скажешь, Небесный Монстр? Можешь это сделать?

— Могу ли я? — фыркнул Небесный Монстр. — Друг мой, в следующий раз предложи мне что-нибудь потруднее.

Десять минут спустя Уэст вошел в салон «Галикарнаса», одетый во все черное. За спиной крылья.

Зоу поджидала его. Она тоже была в черной одежде и с крыльями. Плотно облегающий тело костюм подчеркивал достоинства стройной фигуры и спортивную закалку Зоу. Она была очень красива.

— Надеюсь, что вы поступаете правильно, — сказала де­вушка.

— Неожиданность — ключ к успеху. Их орудия нацелены на кубинцев и на семьсот арестантов. Американцам и в голову не придет, что найдутся безумцы, готовые захватить Гуан­танамо.

— Таких нет. Только мы, — ответила Зоу.

— Ты проверила снимок лагеря «Дельта», который Каланча сделал с помощью спутника?

— Трижды, — сказала Зоу. — Источник из «Моссада» док­ладывает, что Саид находится в блоке С-12 лагеря № 3, в одиночной камере. Надеюсь, мы сможем найти его в темноте. Есть ли что-нибудь, чего «Моссад» не знает?

— «Моссад» знает, что моя тетушка Джуди ест на завт­рак, — сказал Уэст и взглянул на свои часы. — Пора ле­теть.

Спустя несколько мгновений задний люк «Боинга» от­крылся, они вместе выпрыгнули из него и исчезли в ночном небе.

Внутри «Галикарнаса» каждая боевая позиция была рас­писана.

Большеухий, Курчавый, Винни Пух и Каланча сидели возле четырех черных орудийных башен: Большеухий и Винни Пух — у тех, что были смонтированы на крыльях, Курчавый — у башни под фюзеляжем, а Каланча — возле купольной башни «Боинга».

Шестиствольные скорострельные мини-пушки были за­ряжены смертоносными трассирующими снарядами калибра 7,52 мм, но бойцы получили специальные инструкции от Уэста: воспользоваться ими позднее, когда будет по-настоящему жарко.

Волшебника, Лили и Хораса высадили на безопасный соседний остров: слишком опасно было брать Лили на эту миссию.

«Галикарнас» ревел в ночном небе.

Огней он не зажигал, поэтому среди туч выглядел как темная тень. С него давно сняли датчики локаторов.

Черная краска, та же, что использовали на бомбардировщики-невидимки «В-2», тоже помогала ускользнуть от радаров.

Это был призрак.

Призрак, о существовании которого американцы в Гуантанамо даже не подозревали, пока он не оказался прямо над ними.

Потом двое ночных караульных увидели — или, вернее услышали его. Они находились на самой отдаленной башне, на уединенном мысе, в двух кликах к востоку от мыса Уиндворд, возле гор Кузко.

Увидели над своими головами огромную черную ревущую тень, идущую с юга над Карибским морем.

Сразу приняли меры. Прозвучал сигнал тревоги, и трех­тысячное американское подразделение Гуантанамо объявило войну Джеку Уэсту и его команде.

«Галикарнас» летел над горами Кузко. Внизу лежала ос­вещенная луной бухта Гуантанамо. Часы показывали 3:45 ночи.

Огромный «Боинг» резко повернул налево, исчез за деревьями... и приземлился на фарватер шестнадцатой лунки поля для гольфа. На крыльях вспыхнули огни.

Массивные шасси вспороли безупречный фарватер, разлетелись по сторонам куски дерна. Дорогу освещали огни на крыльях. «Боинг» прошелся по шестнадцатому фарватеру и выкатился на семнадцатый.

Дорогу неистовому «Галикарнасу» преградила полоса кустов, отделявшая семнадцатый фарватер от восемнадцатого, и Небесный Монстр — ничтоже сумняшеся — вломился в них, после чего самолет выкатился на восемнадцатый фарватер.

По всей базе Гуантанамо завыли сигналы тревоги. Вспыхнули огни. Моряки кубарем скатились с коек.

Люди на караульных башнях оглядывали пространство через оптические прицелы винтовок «М-16».

Прожектора шарили по небу в поисках других самолетов. Из уст в уста передавалась весть: нас атакуют... с поля для гольфа!

Два разведывательных отряда были посланы на поле, туда же отрядили и вертолеты «Блэк хоук».

Все тюремные отделения базы немедленно заблокировали, компьютер запер все ворота, количество караульных у каж­дого поста удвоили.

В хаосе и смятении, последовавшими за впечатляющим приземлением «Галикарнаса» на поле для гольфа, никто не заметил, что на базу проникли две черные крылатые фигуры. Сделав несколько грациозных пируэтов, они легко и бесшум­но опустились на плоскую цементную крышу блока С-12 в лагере № 3 отряда «Дельта».

С помощью «Семтекса IV» Уэст проделал в потолке шла­кобетонной крыши дыру, достаточную, чтобы в нее пролезть.

Он спрыгнул и приземлился на крышку проволочной клет­ки. В ход пошел паяльник. Быстро проделав еще одну дыру, Уэст спрыгнул вниз и увидел тощую, как скелет, призрачную фигуру, бросившуюся на него из темноты.

Уэст быстро развернулся и толкнул Саида к стене. Там он скрутил террориста и посветил ему фонариком прямо в глаза.

Саид выглядел поистине ужасно.

Волосы и бороду ему сбрили. Оставили грубую щетину на темени и квадратном подбородке. От скудной еды он совсем отощал. А глаза настолько запали, что старик казался живым скелетом. Глаза горели как у безумного.

— Мустафа Саид?

— Д-да...

— Меня зовут Уэст. Джек Уэст. Я пришел предложить вам одну сделку. Мы увозим вас отсюда, а вы помогаете нам найти семь чудес древнего мира и Солнечный камень Вели­кой пирамиды Хуфу. Что скажете?

Если у Саида еще и оставалась способность к сопротив­лению, то при упоминании семи чудес она тут же испари­лась. В его диких глазах Уэст увидел сразу и понимание, и нескрываемые амбиции.

— Я пойду с вами, - сказал Саид.

— Тогда шевелитесь!..

— Постойте! — воскликнул Саид. — Они имплантирова­ли мне в шею микрочип. Локатор! Вы должны его вынуть, иначе они узнают, куда вы меня забрали!

— Сделаем это в самолете! Пойдем, нам надо спешить! — крикнул Уэст, перекрывая вой сирен. — Зоу! Веревку!

В отверстие крыши спустилась веревка, и Уэст вместе с Мустафой Саидом вскарабкались по ней наверх.

На поле для гольфа появились две команды моряков. Их глазам предстал «Галикарнас». Самолет стоял на развалинах строения, бывшего недавно их клубом. Огни на крыльях ос­вещали пространство на добрые 500 ярдов.

Ослепленные ярким светом, моряки окружили огромное черное чудовище, подняли оружие — и тут на них посыпался град огня с четырех вращающихся орудийных башен «Галикарнаса».

Пули уложили моряков на землю, прижали к деревьям и машинам.

Но моряки не погибли.

Пули были резиновые. Такими пулями Уэст и его команда пользовались в Судане.

Инструкции Уэста были простыми: ты убиваешь только того, кто хочет убить тебя. Нельзя убивать людей, делающих свою работу.

С моряками бухты Гуантанамо Уэст никогда не ссорился. Только с их руководством и теми, кто руководство поддер­живал.

Резиновые пули произвели на моряков неожиданное впе­чатление: они подумали, что это — учения, что их хотели в ночное время застать врасплох, проверить реакцию.

И потому действовали не так жестко. Сосредоточились на окружении самолета, а не на его уничтожении.

Но затем — к их изумлению — огромный самолет начал движение, совершил круг и повернулся хвостом к 19-му фар­ватеру поля.

Не прекращая обстрела, «Боинг» запустил двигатели. Рев оглушал.

Самолет начал пятиться, не выпуская наружу ни одного солдата.

И тут произошло нечто совсем уж невиданное.

Над деревьями появились две фигуры. На них были чер­ные обтягивающие костюмы, а за спиной — крылья. Фигуры пустились вдогонку за самолетом, совершая, словно дельтапланеристы, несколько длинных спусков.

Когда фигуры приблизились, сердца моряков сжались — только сейчас они поняли, что никакие это не учения.

Одна из низко летящих фигур несла, прижимая к своей груди, человека — мужчину с бритой головой, одетого в ярко-оранжевую форму арестанта 3-го лагеря.

В тюрьму проникли посторонние...

Крылатые фигуры подлетели к правому крылу катящего­ся «Галикарнаса», ловко опустились на него и пробежали внутрь, в дверь запасного выхода. Дверь за ними тут же за­хлопнулась.

«Галикарнас» набрал скорость, с ревом прокатился по двум фарватерам и, долетев до леса, немедленно взмыл в воздух.

Три вертолета «Блэк хоук» пустились было вдогонку, на всякий случай постреляли, но надежды на то, что удастся нагнать «Боинг», у них, разумеется, не было.

Десять минут спустя вылетели два бомбардировщика «F-15», но неподвластный радарам призрачный самолет-невидимка уже ушел.

Последний раз его засекли на южном направлении. Он исчез где-то по соседству с Кубой.

Ямайка.

Через час в другой стороне света цифровой телетайп распечатал перехваченное радиосообщение:

ТРАНС-ПЕРЕХВАТ ВТ -1009/03.17.06-1399 А40 - ПЕРЕДАЧА ТЕКСТА

От: ВВС США, ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ ЧАСТОТА, АСУАНСКИЙ ВОЕННЫЙ АЭРОДРОМ (ЕГИПЕТ)

Кому: НЕУСТАНОВЛЕННЫЙ АДРЕСАТ, МЭРИЛЕНД (США)

ГОЛОС 1 (США): Президент начинает беспокоиться. И сообщение, только что поступившее из Гитмо, его на­строение не улучшило: кто-то вывез террориста из лагеря подразделения «Дельта». Это саудовец по имени Саид, который, как мы узнали, имеет отношение к проекту «Сол­нечный камень».

ГОЛОС 2 (ЕГИПЕТ): Это был Уэст. Он храбр, в этом ему не откажешь. Должно быть, у него возникли затруд­нения, и он решил, что ему нужен Саид.

ГОЛОС 1 (США): В самом деле? А нам нужен этот Саид?

ГОЛОС 2 (ЕГИПЕТ): Нет. Мы получили от Мустафы Саида все, что нам было нужно, пока он находился под арестом.

ДЛИННАЯ ПАУЗА

ГОЛОС 1 (США): Полковник Джуда, стоит ли нам нервничать? Президент распорядился о написании проек­та «Обращения к нации» относительно эвакуации прибреж­ных городов. Это на случай, если у вас ничего не выйдет.

ГОЛОС 2 (ЕГИПЕТ): Скажите ему, что у нас все по­лучится. Все идет в соответствии с планом. Уэста мы до­станем в любой момент, но сейчас пусть побегает. И европейцы действуют точно так, как мы и предполагали. Ска­жите президенту: пусть пишет свою речь, только она ему не понадобится. Джуда. Конец связи.

ВИКТОРИЯ-СТЕЙШН

ЮЖНАЯ КЕНИЯ

2003-2006

На протяжении всего времени пребывания команды в Кении на кухонном столе стоял большой стеклянный кувшин.

Это был «ругательный кувшин». Каждый раз, когда член команды неосторожно употреблял в присутствии Лили крепкое словцо, ему приходилось класть в кувшин доллар.

А поскольку все они были солдатами, то кувшин никогда не пустовал. Деньги из «ругательного кувшина» шли на игрушки, книги или балетные костюмы для Лили.

Лили нравилось заставать их врасплох, поскольку такая несдержанность оборачивалась в ее пользу. Привычно было слышать ее голосок, то и дело восклицавший: «Ругательный кувшин!»

Ей давали деньги на карманные расходы за помощь по хозяйству.

Это была идея Уэста и Волшебника. Они хотели, чтобы ее воспитание — в высшей степени необычное— казалось девочке совершенно нормальным. Когда она с другими членами команды выполняла домашнюю работу — собирала хворост с Большеухим, помогала Винни Пуху чистить инструменты в мастерской или кормила сокола, — то она чувствовала, что делает что-то полезное, что она — полноправ­ный член семьи. Все это способствовало воспитанию хоро­шего ребенка.

С годами она становилась любознательнее. Старалась по­больше узнать об окружавших ее людях.

Узнала, например, что Винни Пух — второй сын самого могущественного шейха в Объединенных Арабских Эмиратах.

Волшебник когда-то учился, чтобы стать католическим священником, но отказался от своего намерения.

Лили обнаружила, что Зоу ушла из вооруженных сил и поступила в дублинский Тринити-колледж, где изучала археологию под руководством Волшебника.

Оказывается, Джек Уэст учился там вместе с ней — к канадскому профессору его послала родная страна.

Родина Уэста. Лили всегда была очень интересна Австралия. Воистину диковинная страна, полная парадоксов. Во­семьдесят процентов огромной территории занимают пусты­ни, но тут же находятся суперсовременные города — такие, как Сидней, и знаменитые пляжи — Беллз и Бонди. А удивительные творения природы — изрытый пещерами каменный массив Улуру и Большой барьерный риф, который, как она выяснила, считается природным чудом света!

Со временем Лили задавала все более сложные вопросы об Австралии, в том числе и о ее международных отношениях. Население Австралии составляло всего двадцать миллионов человек, так что, несмотря на ее большой размер, страна эта — с точки зрения глобалистов — входила в число небольших государств.

Хотя армия Австралии тоже была маленькой, но одна ха­рактеристика делала ее знаменитой: все признавали, что ее полк специального назначения — САС — лучший в мире. Именно там когда-то служил Уэст.

Еще одна вещь вызывала интерес Лили: на протяжении двадцатого столетия Австралия была одним из ближайших и самых лояльных союзников Америки. Во Второй мировой войне Корея, Вьетнам, Кувейт, Австралия сразу вызвались стать союзниками США.

Сейчас все изменилось.

Это удивляло Лили, и она решила расспросить об этом Уэста.

Как-то раз, в дождливый день, она пошла в полумрак его кабинета и увидела, что он работает (с Хорасом, примостив­шимся на спинке его кресла). Он смотрел на экран монитора и, задумавшись, покусывал карандаш.

Лили прошлась по кабинету, рассеянно трогая книги на полках. Она увидела на доске написанные им слова: «4 дня, выпавшие из моей жизни, — Коронадо». Заметила также, что ржавая грязь в запечатанном стеклянном кувшине исчезла.

Похоже, Уэст не видел девочку: он продолжал смотреть на экран монитора.

Лили обошла его сзади, взглянула на экран. Там было цифровое фото больших иероглифов, вырезанных на какой-то стене. Лили быстро перевела текст в уме:

Приди с готовностью в объятия Анубиса и будешь жить после прихода Ра. Если сделаешь это против своей воли, твой народ будет править тысячу лет, а твоя жизнь закон­чится. Если вообще не придешь, мира больше не будет.

— Что ты об этом думаешь? — неожиданно спросил Уэст, по-прежнему не отворачиваясь от экрана.

Лили замерла от того, что ее застали врасплох.

— Я... не знаю...

Уэст развернулся на кресле.

— Я думаю, это о смерти и о загробной жизни. По-моему это — своеобразное обращение Амона к прообразу Христа — Гору. «Объятия Анубиса» — это смерть. Если Гор примет свою смерть добровольно, то он воскреснет и ока­жет благодеяние своему народу. Вроде Христа, умершего на кресте. Но довольно об этом. Что тебя привело сегодня сюда, дружок?

Затем последовала жаркая дискуссия об австралийско-американских отношениях, о возвышении Америки как единствен­ной супердержавы и об озабоченности Австралии тем, что ее друг становится мировым жандармом.

— Иногда хороший друг, — сказал Уэст, — должен проявить жесткость. Суровый урок от друга намного лучше, чем от врага.

Затем Уэст резко сменил тему.

— Лили, я должен тебе кое-что сказать. Если все будет так, как я предполагаю, то, возможно, мне придется на ка­кое-то время уехать...

— Уехать? — тревожно переспросила Лили.

—Да. Залечь на дно. Уехать туда, где меня никто не найдет. Исчезнуть.

— Исчезнуть... — задохнулась Лили.

—Но я хочу, чтобы ты смогла меня найти, Лили, — улыбнулся Уэст. — Сейчас я не могу тебе сказать, куда я направляюсь, но я укажу тебе правильное направление. Если сможешь решить эту загадку, найдешь меня.

Он подал ей листок бумаги, на котором было написано:

Мой новый дом — это дом тигров и крокодилов,

Чтобы найти его, заплати лодочнику,

Попытай счастья с собакой и ступай в пасть Смерти,

В огненную геенну.

Там ты найдешь меня, под защитой великого негодяя.

— И это, дружок, все, что я скажу. А теперь — прости, я спешу.

Лили выбежала из кабинета, зажав в руке листок бумаги.

Она целый месяц вглядывалась в загадку Уэста, даже пы­талась разыскать ответ с помощью поисковой системы «Гугл». Очень хотелось ее разгадать.

Получила она, однако, ответы на другие вопросы. Например, откуда у Уэста сокол Хорас.

— Прежним владельцем Хораса был учитель Охотника, — сказал Волшебник, когда они вдвоем сидели на улице под ярким африканским солнцем.

— Это очень плохой человек. Его зовут Маршал Джуда, Джуда был американским полковником, и он учил Джека солдатскому делу в месте, которое называется Коронадо. Джуда расхаживал по базе Коронадо с Хорасом на плече, орал на солдат. Он жестоко наказывал сокола, если тот не исполнял то, чему его учили. Джуда говорил: «Единственный способ добиться послушания — суровая дисциплина и грубая сила!». Охотнику это не нравилось. Не нравилось, что Джуда так грубо обращается с соколом. Поэтому, поки­дая Коронадо, он выкрал птицу из клетки в кабинете Джуды. Джек заботится о Хорасе, любит его, и сокол отвечает ему тем же. Лили, когда подрастешь, узнаешь, что в мире есть плохие люди. Доброте они предпочитают жестокость, заботе — власть, пониманию — гнев. Эти люди думают только о себе. Они хотят управлять другими не ради их пользы, а из желания единоличной власти. Лили, однажды ты будет очень, очень могущественной. Надеюсь, ты поймешь: по-настоящему великие люди думают прежде всего о других, а о себе — в последнюю очередь.

— Не стоит далеко ходить: посмотри на Охотника и Хораса. Побитая птица будет подчиняться жестокому хозяину из страха, а за хорошего хозяина она отдаст свою жизнь.

Как-то раз Лили помогала Волшебнику разбирать древние рукописи.

Ей нравились эти старинные предметы — пергаменты, таблички. Казалось, они хранят все тайны далеких времен. В тот день Волшебник просматривал все, что у него было собрано о египетских архитекторах, носивших имя Имхотеп.

Лили заметила несколько схематических рисунков пещер из Нубии. У каждой было по четыре уровня и множество ловушек, приводимых в действие водой. Имелось описание этих ловушек, а в случае со спрятанными дорожками из кам­ней были отмечены пять цифр, написанных египетскими иероглифами: 1—3—4—1—4. Волшебник поместил эти схемы в папку под названием «Имхотеп V».

Она увидела и очень старый рисунок, похожий на древнюю игру «Змеи и лестницы». Рисунок был озаглавлен «Вход в водопад — автор Имхотеп III в царствование Птолемея Сотера». Выглядело это так:

Волшебник заметил интерес Лили и рассказал ей об известных Имхотепах.

Имхотеп III, к примеру, жил при Александре Великом и его друге, Птолемее I. Его прозвали «мастером по созданию рвов» — он уводил в сторону целые реки, чтобы защитить, свои строения непреодолимыми рвами.

— Этот водопад, — сказал Волшебник, — был, должно быть, красивейшим каскадом во дворце древнего Вавилона. Он находился на территории современного Багдада в Ираке. Линии показывают направление падающей воды. К сожалению, при раскопках Вавилона он так и не был обнаружен. Прискорбно.

Лили провела остаток дня, расположившись позади ящи­ков в углу кабинета Волшебника. С упоением читала старинные пергаменты.

Она едва заметила, когда в кабинет вошла Зоу и заговорила с Волшебником. Только когда прозвучало имя Уэста, Лили навострила уши.

— Приятно снова его увидеть, — сказала Зоу. — Он изменился с тех пор, как мы учились с ним вместе в Дублине. Стал даже спокойнее прежнего. Я слышала, он вышел в отставку.

Лили слушала, не поднимая глаз. Притворялась, что читает.

Волшебник откинулся на спинку кресла.

— Господи, Дублин. Когда это было — в 1989-м? Вы с ним были совсем юными. Джек с тех пор многое испытал.

— Расскажите.

— Он покинул армию вскоре после «Бури в пустыне». Но, чтобы понять, тебе нужно знать, зачем он вступил в армию. Он сделал это, чтобы одновременно порадовать и позлить своего отца. Отец Джека в свое время был отличным солда­том, но Джек его превзошел. Отец настаивал, чтобы сын пос­ле школы избрал военную карьеру, а Джеку хотелось учить­ся в университете. Однако он уступил желанию отца... и вско­ре стал еще более умелым солдатом, чем когда-то его отец.

Джек быстро сделал карьеру в антитеррористическом подразделении САС. Особенно отличился в операциях в пустыне, даже установил новый рекорд по выживанию — 44 дня, не попав в плен. В отличие от отца, Джеку не нравилось то, во что его превращают, — в великолепную машину для убийства. Его командиры знали это и забеспокоились, что он подаст в отставку — тогда-то они и отправили его учиться в Дублин. Они надеялись, что он удовлетворит свои интеллектуальные запросы, после чего вернется в полк. На какое-то время он и в самом деле успокоился.

— Постойте, — сказала Зоу. — Могу я ненадолго вернуться назад? Джек сказал мне однажды, что его отец — америка­нец. А он вступил в австралийскую армию. Почему?

— Верно, — подтвердил Волшебник. — Дело в том, что мать Джека не была американкой. Чтобы сделать приятное отцу, он пошел служить в армию, но, чтобы досадить ему, выбрал армию матери, родившейся в Австралии.

— Вот в чем дело, — сказала Зоу. — Ну, продолжайте, пожалуйста.

— Ты знаешь, Джек всегда отличался острым умом, и он начал смотреть на армию критически. Я всегда чувствовал, что изучение античной истории и археологии ему нравится больше. В любом случае, все пошло под откос, когда в 1990 году командиры послали Джека в Коронадо. Многонациональ­ные военные отряды проводили там специальные учения на базе подводных диверсионных групп (SЕАL). Американцы пригласили принять участие в военных играх отряды спецназа всех союзников. Для мелких стран это — прекрасная воз­можность, и австралийцы направили Уэста. В 1990 году уче­ниями руководил никто иной, как Маршал Джуда. Он сразу оценил таланты Джека. Однако в Коронадо что-то произо­шло. Подробностей я не знаю. Вертолет упал, и Джек был ранен. Четыре дня пролежал без сознания в госпитале базы. Четыре дня, выпавших из жизни Джека Уэста. Когда он при­шел в себя, его отправили обратно, домой. Серьезного вреда его здоровью это происшествие не принесло, и через несколько месяцев он снова был в гуще событий, на этот раз — в операции 1991-го года «Буря в пустыне». Джек Уэст был од­ним из первых солдат, ступивших в 1991 году на землю Ира­ка. Они взорвали коммуникационные башни. Через две недели он оказался под началом Джуды. Похоже, Джуда лично просил Пентагон, чтобы Джека приписали к его полку. Австралийцы — как и всегда, лояльные к американцам — согла­сились. Джек Уэст сделал себе имя во время «Бури в пустыне». Совершал невероятные вещи в тылу врага, включая тот побег с базы СКАД в Басре. Там — кстати сказать — Джуда и американцы оставили его умирать. Но когда все было кон­чено и Уэст вернулся домой, он вошел в кабинет командую­щего, генерал-лейтенанта Питера Косгроува, и сообщил ему, что не возобновит контракт с полком. Мы с Косгроувом дав­но знакомы. Он очень умный человек, и я рассказал ему о предстоящей миссии. Он подумал и пришел ко мне с предло­жением — дать Уэсту достойное задание, которое не позво­лит ему утратить форму. Тогда он и порекомендовал мне Уэста для долгосрочной миссии — археологической экспедиции, свя­занной с поиском Солнечного камня. Вот так мы с Уэстом стали работать вместе. Мы нашли свитки, хранившиеся в Алек­сандрийской библиотеке. Затем была Лили и ее несчастная мать. Вот почему Уэст участвует в этой миссии.

После обсуждения других, менее интересных вещей Зоу ушла.

Волшебник вернулся к работе... в этот момент он, кажется, вспомнил, что Лили сидит в углу, за ящиками, и повернулся к девочке.

— Послушай, детка, я совсем позабыл, что ты здесь. Ты там сидишь, как мышка. Не знаю, слышала ли ты наш разго­вор, но если слышала, то и прекрасно. Важно, чтобы ты знала о нашем друге, Охотнике, что он хороший человек, очень хороший. И, хотя он этого не говорит, Уэст очень тебя любит. По правде сказать, с тех пор как он впервые взял тебя на руки в жерле того вулкана, ты ему дороже всего на свете.

В тот день Лили многое открылось.

Гораздо увлекательнее, однако, показался ей день, в который она узнала о происхождении самолета Уэста.

«Галикарнас» долгое время вызывал у нее любопытство. С того момента, когда она начала что-то понимать в реактив­ных самолетах — и в том числе сколько денег они стоят, — Лили казалось чрезвычайно странным, что один человек мож­ет позволить себе собственный «Боинг».

— Откуда у вас самолет? — спросила она его как-то за завтраком.

Зоу, Каланча и Волшебник, сидевшие за столом, подавили смешки. Уэст немного смутился.

— Никому не рассказывай. Дело в том, что я его украл.

—Украли? Украли самолет! Разве можно красть?!

—Да, красть нехорошо, — сказала Зоу. — Но Охотник украл «Галикарнас» у очень плохого человека.

—У кого?

—У человека по имени Саддам Хусейн, — сказал Волшебник. — Это — бывший президент Ирака, ужасный тип. Охотник украл у него самолет в 1991 году.

— Почему вы украли самолет мистера Хусейна? — спросила Лили.

Уэст помолчал, прежде чем ответить, словно подбирал слова.

— Я был в месте, которое называется Басра, и положение мое было опасным. Самолет мистера Хусейна был для меня единственным средством спасения. Хусейн держал его там на всякий случай: вдруг понадобится убежать из страны. — Уэст подмигнул. — Я знал также, что у него таких самолетов очень много — стоят по всему Ираку для той же цели. Вряд ли из-за его пропажи он очень расстроился.

— Почему вы назвали его «Галикарнас»? В честь мавзолея, что находится в Галикарнасе?

Уэст улыбнулся. Ему нравилось, что она так хорошо запо­минает старинные названия.

— Не уверен. Просто сам Хусейн так его окрестил, и я оставил это название, потому что оно мне понравилось. Я не знаю, почему он так его назвал. Наверное, господин Хусейн считал себя великим персидским правителем вроде Мавсола или Навуходоносора. Только ему до них было далеко. Он был просто крупным бандитом. Уэст обратился к Волшебнику.

— Кстати, раз уж зашла речь о «Галикарнасе»... Как идет экипировка? Вы поставили ретрограды и «Марк-3»?

— Все почти готово, — ответил Волшебник. — Уменьшили вес почти на треть и установили все восемь ретроградов. Пробные испытания прошли успешно. Что касается «Марк-3», то они прекрасно подходят к двигателям «Боинга». Хороши для вертикального взлета и приземления, если у вас есть горю­чее. В эту субботу мы с Небесным Монстром проведем испы­тания, так что вставьте беруши.

— Хорошо. Держите меня в курсе.

Лили не поняла, о чем они толковали.

Интерес Лили к балету не ослабевал.

Она устраивала много домашних представлений, которые проходили на маленькой сцене с настоящим опускающимся занавесом. Каждое представление заканчивалось продолжи­тельной овацией.

Один раз Лили объявила, что простоит на носочках целую минуту. Выдержала только 45 секунд и была очень собой недовольна.

Тем не менее, все горячо ей аплодировали.

Как настоящая дружная семья.

ЧЕРНЫЙ МОНАХ КАБУЛА

В ВОЗДУХЕ НАД АТЛАНТИЧЕСКИМ ОКЕАНОМ

17 МАРТА, 2006

ЗА 3 ДНЯ ДО ВОЗВРАЩЕНИЯ ТАРТАРА

После дерзкого нападения на Гуантанамо прошло двенад­цать часов. Самолет приземлился на Ямайке, за Кингстоном. Там он взял на борт Волшебника, Лили и сокола, заправился и снова взмыл над Атлантикой. Лайнер взял курс на Европу и Африку.

Снова команда собралась в салоне. Расселись кружком, как в прошлый раз.

Главным человеком в этом кругу стал мулла Мустафа Саид, Черный монах Кабула.

Сразу после вылета с залива Гуантанамо Уэст воспользовался спектральным анализатором, чтобы проверить помеще­ние на наличие «жучков». Поводил им вокруг тела Саида.

И в самом деле — около шеи террориста устройство принялось издавать громкие сигналы. Под кожу Саида был введен микрочип.

Операции не понадобилось. Уэст смог нейтрализовать чип электромагнитным импульсным устройством. Чип превратился в мертвый кусок пластмассы.

Пока все рассматривали Саида, террорист не отрывал взора от Лили.

Так гиена смотрит на раненого олененка — голодными, жадными глазами и с некоторым удивлением от того, что та­кой превосходный обед оказался вдруг совсем рядом.

Выглядел он жутковато, несмотря на то, что он принял ванну и облачился в чистую одежду. Бритая голова, щетина на подбородке, впалые глаза, тощее тело — он больше похо­дил на привидение. Ходячий скелет. Три года одиночного заключения в лагере «Дельта» — не шутка.

В ярко освещенном салоне стала заметна особенность Саи­да: нижняя половина его левого уха полностью отсутствовала.

Саид оглядывал многонациональную команду Уэста.

— Мм... как интересно, очень интересно, — сказал он. — Мыши зарычали на двух львов — Европу и Америку.

Он взглянул на Волшебника.

— Вижу Канаду. И Ирландию, — он кивнул головой в Сторону Зоу. — Коллеги по части изучения древних текстов.

Увидев Каланчу, заговорил потише:

— А, вижу Израиль. Каца Коэн, великий снайпер, рад нашей новой встрече. Последний раз мы виделись в Кандагаре, на расстоянии 2000 ярдов. Удивительно, что ты промах­нулся.

Каланча поморщился, не скрывая своего враждебного отно­шения к Мустафе Саиду.

Террорист дотронулся до ополовиненного уха.

—Ты чуть-чуть ошибся.

—В следующий раз не промахнусь, - прорычал Каланча.

—Ну-ну, Каца. Я твой гость, причем ценный. После всех трудов, которые ты, еврей, затратил на мою поим­ку, — глаза Саида превратились в лед, — тебе следовало быть повежливее.

Затем Саид устремил дикий взор на Винни Пуха.

—А, добрый мусульманин. Ты — сын шейха Анзара Аббаса, правда? Великий капитан Рашид Аббас, командир элит­ного подразделения Объединенных Арабских Эмиратов. Пер­вый десантно-диверсионный полк...

—Это не так, — ответил Винни Пух. — Рашид Аббас — мой брат. Я — Захир Аббас, скромный сержант и второй сын шейха.

—Шейх — благородный слуга Аллаха! — Саид почтитель­но поклонился. — Я уважаю тебя как продолжателя рода.

Наконец Саид обернулся к Уэсту. Тот сидел с Хорасом на плече.

—И ты, Джек Уэст. Капитан Джек Уэст из австралийско­го полка специального назначения. Охотник. Это имя летает по Ближнему Востоку, словно привидение. Твои подвиги сде­лались легендами. Когда ты сбежал из Басры, Хусейн долгие годы не мог успокоиться. Пока его самого не схватили, все мечтал забрать свой самолет обратно. А потом ты исчез на очень долгое время. Как сквозь землю провалился. Очень необычно...

—Достаточно, — сказал Уэст. — Чудеса. Зевс и Артеми­да. Где они?

—О да, прошу прощения. Чудеса. И возвращение Тарта­ра. Мм... прости меня, капитан Уэст, но я не понял, отчего ты решил, что я захочу помочь тебе в этом деле?

— У Соединенных Штатов Америки уже есть три фраг­мента Солнечного камня, — сказал Уэст. — У их команды прекрасное техническое обеспечение. И они хорошо инфор­мированы. Того и гляди соберут все фрагменты. Как тебе это?

— Что ж, хорошо, — сказал Саид. — Кто там у них глав­ный? Маршал Джуда?

— Да.

— С таким врагом нельзя не считаться. Умен и хитер. К то­му же убийца. Хотя знаешь ли ты о его слабости?

— Какой?

— Он боится высоты. Впрочем, я отклонился от темы. Расскажи мне о своих успехах. Ты, как я полагаю, пользу­ешься текстом Каллимаха. А это означает, что сначала ты нашел Колосса. Подвеска была крайней справа?

— Да... — удивился Уэст.

— Мм... а затем очередь дошла до фрагментов Фароса и мавзолея, так?

— Как ты узнал, что они будут найдены в таком порядке?

Саид драматически вздохнул.

— Это элементарно. Текст Каллимаха написан на языке Тота — самом древнем и сложном языке. Текст содержит семь уровней — семь диалектов, сложность которых с каждым ра­зом возрастает. Твоя юная переводчица, — он указал на Ли­ли, — может за один раз прочесть только одну запись, прав­да? Это потому, что каждая запись в тексте Каллимаха на первом — самом простом диалекте слова Тота. О фрагменте Фароса сказано на втором диалекте. Он немного труднее. Твой оракул сможет прочесть все семь диалектов, но не сразу.

— Ты умеешь читать слово Тота? — недоверчиво спросил Волшебник.

— Я могу расшифровать первые четыре диалекта.

— Но как?

— Учился самостоятельно, — пояснил Сайд. — Благода­ря дисциплине и терпению. О, я забыл: на гнилом Западе дисциплина и терпение не в чести.

— Как вы узнали, что фрагмент мавзолея будет спрятан вместе с фрагментом Фароса? — спросила Зоу.

— Последние тридцать лет я изучил каждый свиток, табличку и документ, имеющие отношение к Бенбену. Все, что мог отыскать. Некоторые документы очень знамениты — такие, как текст Каллимаха. У меня имеется копия IX века, другие не так известны. Они написаны скромными людьми, которые всего лишь хотели написать о прекрасных делах своей жизни, например, о сооружении огромных крыш над оке­анскими бухтами или об установке мраморных колонн в сердце спящих вулканов. Моя коллекция обширна.

— Текст Каллимаха не помог нам с фрагментами Зевса и Артемиды, — сказал Уэст. — Зевс потерян. И мы думаем, что Артемида находится в соборе Святого Петра, но где именно, не знаем. Может, тебе это известно?

Саид сощурил глаза.

— С течением времени, по прошествии многих войн, эти два фрагмента были разрознены, но я знаю, где они покоятся.

Винни Пух подался вперед.

— Если ты знаешь так много, почему сам раньше не от­правился на поиски этих фрагментов?

— И отправился бы, если б мог, мой мусульманский друг, — непринужденно сказал Саид. — Но тогда я был не так проворен, как теперь.

С этими словами он закатал правую штанину и показал ужасные шрамы и ожоги на голени.

— Осколок советской гранаты в Афганистане в 1987 году. Много лет я и вставать на нее не мог. А человек с ограничен­ной способностью передвижения ничего не может сделать в пещере, полной ловушек. Пока я в девяностые годы приводил в порядок свои мышцы, изучил все, что мог, относитель­но Солнечного камня. Я готовил в Афганистане команду мод­жахедов для охоты за фрагментами, когда произошли атаки на Вашингтон и взрыв Центра международной торговли в Нью-Йорке. А уж когда пришло 11 сентября, в Афганистане наступил хаос. Меня схватили американцы. Впрочем, сейчас моя нога вполне восстановилась.

— Фрагменты Зевса и Артемиды, — повторил Уэст. — Где они?

Саид лукаво улыбнулся.

— Интересно, что эти два фрагмента, которые вы хотите отыскать, не были спрятаны. Они стоят на виду, если только знаешь, куда смотреть. Фрагмент Артемиды и в самом деле находится в Риме, в соборе Святого Петра — в самом святом месте культа Амон-Ра. А что касается фрагмента Зевса...

Саид прислонился к спинке стула и прочитал стих по памяти:

Не выпускал он громов и молний, не обрушивал гнева,

И победы никогда не добивался.

Только Победа в правой руке делала его великим.

О, крылатая женщина, куда ты улетела?

Саид взглянул на Уэста.

— Только Победа в правой руке делала его великим.

Уэст принялся размышлять о его подсказке:

— Как говорят, статуя Зевса в Олимпии держала в правой руке статую поменьше — Крылатую Победу. Греческую бо­гиню Нику — женщину с крыльями за спиной, подобно ангелу или фигуре, что ставят на носу корабля. Поскольку скульптура Зевса было огромной, статуя Крылатой Ники, по свидетельству очевидцев, была выполнена в человеческий рост.

— Верно, - сказал Саид. — И если Победа делала его великим, то мы должны искать не скульптуру Зевса, а статую Победы. И стих спрашивает: куда она улетела? Я уверен, ты знаешь, как много в мире найдено древнегреческих статуй Крылатой Победы подходящего размера. Но после изучения работ Фидия, автора статуи Зевса, я обнаружил, что только одна статуя Победы выполнена на уровне его мастерства — прекрасные линии, совершенная форма, редкая способность представить в мраморе мокрые одежды. Я обна­ружил дошедший до нас великий образец греческой скульптуры, но западные искусствоведы до сих пор приписывают его неизвестному автору. Статуя была найдена в 1863 году французским археологом Шарлем Шампуазе.

— Не может быть... — ахнул Волшебник. — Не может...

Саид кивнул.

— Да. Она самая. Шампуазе обнаружил ее на греческом острове Самофракия. С тех пор она носит имя Ника Самофракийская.

— Ее привезли во Францию. Там сразу поняли, что работа гениальна, а потому отправили в Лувр. Там она и стоит по сей день на мраморной лестнице Дарю, под высоким потолком крыла Денон.

«Галикарнас» взял курс на Европу.

Решили разделить команду на две группы.

Первая группа, с Уэстом во главе, должна была отправиться в Париж, за фрагментом Зевса. Вторую группу, меньшую по численности, Волшебник вез в Рим за фрагментом Артемиды. Саида предстояло связать и оставить с Небесным Монстром на борту «Галикарнаса».

Все разошлись по своим местам: кто прилег отдохнуть, кто погрузился в расследования. Остальные просто приня­лись готовиться к будущим операциям.

Случилось так, что Винни Пух готовил оружие рядом с Мустафой Саидом. Террорист по-прежнему сидел в наручниках.

—Привет, брат мой, — прошептал Саид. — Да благосло­вит тебя Аллах.

—И тебя тоже, — ответил Винни Пух — больше по рели­гиозной привычке, нежели из уважения.

—Твой отец — шейх — великий человек, — сказал Саид. — И хороший мусульманин.

—Чего тебе нужно?

—Присутствие еврея меня тревожит, — сказал Саид и кивнул головой в сторону Каланчи.

Тот сидел в дальнем углу салона.

— Я могу понять, что твой отец ради удобства сблизился с этими западниками, но не могу поверить, что он вступил в союз с еврейским государством.

— Израильтян в эту миссию не приглашали, — ответил Винни Пух. — Они каким-то образом нас обнаружили и пригрозили рассекретить нас, если мы не позволим им присоединиться.

—Вот как? Это на них похоже, — прошипел Саид. — Тогда я вдвойне рад, что ты здесь, друг мой. Восстановление Солнечного камня будет одним из величайших событий в истории человечества. Придет время, и дети Аллаха будут едины.

Винни Пух лишь потупил взор.

В кабинете Уэста, в хвосте самолета, Уэст, Волшебник, Зоу и Большеухий рассматривали записную книжку в кожа­ном коричневом переплете, которую Уэст нашел в убежище Гамилькара. Это была записная книжка Германа Гесслера, детально описывающая его поиски семи чудес света во время Второй мировой войны.

В немецком тексте они нашли несколько фраз, которые смогли понять:

Слово Тота — множество диалектов возрастающей слож­ности... нужно найти оракула для точного перевода...

Католическая церковь = культ Амона-Ра.

Колосс: третий фрагмент на ожерелье.

Загадочная экспедиция в 85 году до нашей эры.

Имхотеп VI + 10 000 рабочих.

Все пошли на запад в тайное место на побережье воз­ле Карфагена.

Папирус рабочего, найденный в Розетте, указывает, что человек принимал участие в необычайном проекте: он спря­тал бухту и построил на побережье искусственную скалу.

Люди, спрятавшие два сокровища в святилище, каз­нены.

Фрагменты Фароса и мавзолея???

Последние записи сопровождал приказ от самого Генриха Гиммлера. Гесслер должен был на подводной лодке добраться до североафриканского побережья Средиземного моря и найти фальшивое побережье.

Были также и написанные от руки иероглифы, которые Волшебник перевел вслух:

Выбор человека.

Может быть выбран только один из двух ритуалов, один означает мир, другой — власть. В последний день должен быть сделан выбор, выбор, сделанный в присутствии самого Ра, решит судьбу человечества.

Волшебник откинулся на спинку стула.

— Это ссылка на две магические формулы — ритуалы. Но только одна из них может быть выбрана, когда Солнечный камень поставят на Великую пирамиду.

Они нашли другие записи, которых не поняли. Например, такие, довольно мрачные строки:

Первая надпись на гробнице Имхотепа III

Какой же невероятной была эта постройка, похожая на отражение в зеркале, с одинаковыми входом и выходом. Мне больно от того, что моя работа — а она могла бы стать вершиной моего жизненного успеха — заключалась в сокрытии столь величественного творения. Но я выпол­нил свой долг.

Мы скрыли за стеной великую арку.

Вход жрецов, как и было предписано, останется открытым, поэтому они могут войти в святилища — жрецам рас­сказали о расположении ловушек.

Вторая надпись на гробнице Имхотепа III

Только самые смелые пройдут через колодцы крыла­тых львов.

Но бойтесь колодца Нингизиды!

Для тех, кто войдет в колодец повелителя змей, у меня нет другого совета, чем этот:

Оставьте всякую надежду, ибо отсюда нет спасения!

Крылатые львы. Обычная ассирийская скульптура, най­денная в Персии/Месопотамии.

Нингизида: ассирийский бог змей. Возможно, имеет отношение к ВС Вавилона???

Через несколько страниц они увидели два рисунка, озагла­вленные «Безопасные пути!»:

Затем шел еще один перевод, читая который, Волшебник воскликнул:

— О, да это ссылка на один из ритуалов, который надо исполнить в последний день.

Текст был такой:

Ритуал силы

На высоком алтаре Ра, под сердцем принесенного в жертву, лежащего на руках карающего Ра, налейте в сердце бога смерти один дебен вашей родины. Произнесите эти древние злые слова, и вся земная сила станет вашей на тысячу лет.

— Один дебен вашей страны? — нахмурился Большеухий. — Что это значит?

Откликнулась Зоу:

— В древнем Египте «дебен» означал единицу измерения. Примерно 100 граммов. Я думаю, это значит...

Неожиданно Волшебник подскочил — он увидел следующую запись, от которой у него перехватило дыхание.

Из секретного евангелия святого Марка

На заре судного дня, того последнего ужасного дня, в единственном храме, носящем оба их имени, продень силу Ра сквозь ушко башенных игл великого Рамсеса, со второй совы на первой, к третьей на второй...

...Тогда увидишь могилу Искандера.

Там найдешь первый фрагмент.

Под этой записью Гесслер написал:

Могила Искандера — место захоронения Александр Великого.

Александр был похоронен с первым фрагментом!

Волшебник откинулся на спинку стула и широко раскрыл глаза.

— Секретное евангелие святого Марка...

Зоу переглянулась с Уэстом.

— Еретическое евангелие!

— Объясните, — сказал Большеухий.

—Это не слишком известно, — пустился в объяснения Уэст, — но святой Марк и в самом деле написал два евангелия, когда был в Египте. Первое евангелие — его все знают — изложено в Библии. Второе евангелие, однако, вызвало шок. Почти все его экземпляры были сожжены ранними христианами. А Марка едва не забросали камнями. Почему?

— Потому что в этом секретном евангелии были рассказаны некоторые факты из жизни Иисуса, — сказала Зоу. — Ритуалы. Колдовство. Мрачные эпизоды. Самым шокирующим был так называемый гомосексуальный инцидент.

— Что?! — изумился Большеухий.

— Случай, когда Иисус уединился вместе с одним молодым человеком. Марк сказал, что Иисус посвящал юношу в «древние обычаи». Некоторые жадные до сенсаций писатели интерпретировали это как гомосексуальный контакт. Боль­шинство ученых, однако, думают, что это был ритуал культа Амон-Ра, который впоследствии сделался обрядом посвяще­ния во франкмасоны. Они поклонялись Солнцу, как и древ­ние египтяне.

— Теперь ты понимаешь, почему они назвали евангелие еретическим? — спросил Уэст.

— Угу, — сказал Большеухий. — Но... постойте... франкмасоны. Я думал, что они против католиков.

— Так и есть, — подтвердила Зоу. — Но франкмасоны ненавидят католическую церковь, как могут ненавидеть друг друга только родные братья. Они соперничают друг с другом, как братья. Католицизм и франкмасонство — питаются из одного Источника. Это — две веры, рожденные одной матерью — еги­петским солнцепоклонничеством. Просто в какой-то момент они разошлись в интерпретации одних и тех же понятий.

Уэст похлопал Большеухого по плечу.

— Это сложно, приятель. Объясню проще: Америка — государство масонов, в Европе живут католики. А сейчас и те и другие борются за величайший приз двух этих вер — за Солнечный камень.

— Ты говоришь, что Америка — масонское государство, а я думал, что тамошние жители в большинстве своем христиане. Библейский пояс[9] и все такое, — недоумевал Большеухий.

— То, что население христианское, не означает, что и государство — тоже, — сказала Зоу. — Что такое государство? Группа людей, объединившихся друг с другом по причине обладания большой собственностью и ради ее защиты. Ключевое слово — защита. Ты знаешь: у государства есть армия, у религии — нет. А кто командует вооруженными силами в стране, которую мы называем Соединенные Штаты Америки?

— Избранный президент и его советники.

— Верно. Итак, народ Америки и в самом деле — чест­ные христиане, а лидеры Америки, начиная с Джорджа Вашингтона, почти без исключения были франкмасонами. Вашингтон, Джефферсон, Рузвельт, Буши. Более двухсот лет франкмасоны использовали вооруженные силы США как собственную армию — для личных целей. Следовательно, религия обзавелась армией, а население об этом даже не по­дозревало.

— Ты каждый день видишь свидетельства поклонения Солнечному камню со стороны масонов, — подхватил Уэст. — Многие годы американские франкмасоны строили копии всех семи чудес света.

— Как это?

Уэст начал отсчитывать на пальцах.

— Статуя Свободы, созданная ведущим французским франк­масоном — Фредериком Огюстом Бартольди — почти полностью копирует Колосса Родосского. Она даже факел держит, как он. Небоскреб Вулворт-билдинг в Нью-Йорке чрезвычайно похож на Фаросский маяк. Хранилище Форт-Нокс построено по тому же плану, что и мавзолей в Галикарнасе. Статуя Зевса, огромная фигура, сидящая на троне, — это мемориал Линкольна. Храм Артемиды — это здание Верховного суда в Вашингтоне.

— Висячие сады Вавилона воспроизвести трудно, потому что никто не знает, как они выглядели, поэтому создали особый сад в Белом Доме — сначала при Джордже Вашингтоне, затем при Томасе Джефферсоне и позже при Франклине Рузвельте. Католический президент, Джон Кеннеди, пытался этот сад уничтожить, но не довел дела до конца. Сам он погиб, а сад уцелел. За многие годы ему давали разные названия, а сейчас его называют Розовым садом.

Большеухий сложил на груди руки.

— А как насчет Великой пирамиды? В США я больших пирамид не видел.

— Все верно, — сказал Уэст. — В Америке нет гигантских пирамид. Но когда египтяне прекратили их строить, знаешь, но они стали возводить вместо них?

— Что?

— Обелиски. Обелиск сделался главным символом поклонения Солнцу. И в Америке есть колоссальный обелиск — памятник Вашингтону. Интересно, что высота его составляет 555 футов. Великая пирамида на 86 футов ниже, в ней 469 футов. Но если вы возьмете в расчет высоту плато Гизы, где стоит Великая пирамида — 86 футов, — то обнаружите, что вершины обоих строений находятся на одной и той же высоте по отношению к уровню моря.

Пока шел этот разговор, Волшебник смотрел в записную книжку.

— «В единственном храме, носящем оба их имени...» — задумчиво проговорил он. И вдруг глаза его вспыхнули.

— Это Луксор. Храм в Луксоре.

— И в самом деле. Хорошая мысль, Макс. Прекрасная мысль!

Зоу хлопнула его по плечу.

— Да, это точно подходит, — подтвердил Уэст.

— Что подходит? — спросил Большеухий.

Ему этот разговор был непонятен.

— Храм Амона в Луксоре, в Южном Египте, более известен, как храм Луксора, — сказала Зоу. — Это одно из самых привлекательных мест для туристов. Он знаменит своим большим парным пилоном, двумя огромными статуями, изображающими сидящего Рамсеса II, и обелиском. Храм стоит на восточном берегу Нила в Луксоре или, как принято теперь называть, в Фивах.

— Храм Луксора был построен при прежних фараонах, но Рамсес II перестроил его и назвал своим. Здание было увеличено в размерах никем иным, как Александром Великим. Вот почему это единственный храм во всем Египте, в котором Александр Великий провозгласил себя фараоном, — сказал Волшебник. — Только здесь имя Александра вырезано иероглифами и заключено в кольцеобразный картуш. Вспомни слова: «В единственном храме, носящем оба их имени», — храм в Луксоре и в самом деле единственный храм, который носит имена Рамсеса II и Александра.

— А как насчет этого: «продень силу Ра сквозь ушко ба­шенных игл великого Рамсеса»? — не унимался Большеухий.

— «Башенные иглы» — это обелиски. Сила Ра — я пола­гаю, солнечный свет, — сказал Уэст. — Рассвет в Судный день — день возвращения Тартара. Этот стих говорит нам, что в день возвращения утренние лучи солнца пройдут сквозь два одинаковых отверстия в обелисках и укажут расположе­ние могилы.

Большеухий повернулся к Зоу.

— Но ты вроде бы сказала, что в Луксоре стоит только один обелиск.

Зоу кивнула.

— Верно.

— Выходит, мы пропали. Без двух обелисков мы не смо­жем увидеть, как пройдет сквозь них солнце, поэтому и не найдем могилу Александра.

— Не совсем так, — сказал Волшебник, радостно взгля­нув на Уэста и Зоу.

Они оба улыбнулись ему в ответ.

— Что? Ну что?!

Ответил Волшебник:

— Послушай, Большеухий: второй обелиск из храма Луксора существует и по сей день. Просто не там, где раньше.

— И где же он?

— Как и многие другие обелиски античного Египта, он был передан западной нации. Тринадцать обелисков ушли в Рим. Их взяла поклоняющаяся Солнцу католическая церковь. Еще два уехали в Лондон и Нью-Йорк — пара обелисков, известных как Иглы Клеопатры. Второй обелиск из храма Луксора в 1836 году был передан французам. Он стоит на Площади Согласия, в самом сердце Парижа, в 800 метрах от Лувра.

— Фрагмент Зевса и обелиск, — сказала Зоу. — Похоже, для Парижа это будет двойной тревогой.

Уэст прижался к спинке стула.

— Париж, — сказал он, — не подозревает, что с ним слу­чится.

ЕЛИСЕЙСКИЕ ПОЛЯ

ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ

18 МАРТА, 2006, 11:00

ЗА ДВА ДНЯ ДО ВОЗВРАЩЕНИЯ ТАРТАРА

Джек Уэст ехал вокруг Триумфальной арки в арендован­ном спортивном автомобиле. Лили сидела рядом, на переднем сидении, а позади — Винни Пух, Каланча и Большеухий.

Все напряженно молчали. Так бывает перед дерзким пред­приятием в тылу врага.

Сердце Парижа напоминает христианский крест. Длинная сторона этого гигантского креста носит название Елисейских полей. Она начинается от Триумфальной арки и заканчивается у Лувра. Короткая, горизонтальная сторона заканчивается с одной стороны у здания Национального собрания, а с другой — возле потрясающей церкви Святой Марии Магдалины.

Самое важное, однако, находится на пересечении этих двух осей.

Это — площадь Согласия.

Знаменитой она стала во время Французской революции: здесь происходили казни сотен аристократов — мужчин и женщин. На площади Согласия царила кровавая гильотина.

Ныне в самом центре площади, в центре Парижа, стоит египетский обелиск.

Второй обелиск из Луксора.

Среди всех обелисков в мире — египетские они или нет — парижский обелиск отличает одна важная деталь. Пирамидка на его вершине покрыта золотом.

Историкам это нравится, потому что так выглядели обелиски в Древнем Египте: маленькие пирамидки на их вершинах были покрыты электроном — редким сплавом серебра и золота.

Интересно, однако, заметить, что золотая пирамидка на парижском обелиске — недавнее дополнение. Ее поставили на каменную иглу в 1998 году.

— Винни Пух, — сказал Уэст, — ты проверил катакомбы?

— Да. Там все чисто. Ворота под мостом Шарля де Голля и туннель под бульваром Дидро. Замок отключен.

— Каланча. Поезд?

— Скоростной поезд. Платформа 23. Отходит в 12:44. Пер­вая остановка — Дижон.

— Хорошо.

Уэст ехал по Елисейским полям, смотрел на широкий буль­вар и видел Парижский обелиск. Высота его равнялась шести­этажному дому.

В машине у него было подготовлено альпинистское снаряжение — веревки, крюки, болты с кольцом и крюком, кара­бины — все, с помощью чего можно было вскарабкаться на высокую иглу и осмотреть ее верхушку. Уэст подумал, что со стороны его примут за еще одного бесшабашного любителя острых ощущений. Он постарается действовать быстро, что­бы успеть до появления полиции. После этого его команда проследует в Лувр для более опасной и сложной миссии.

Когда он подъехал поближе, движение разделилось.

— О, нет... — простонал Уэст.

Вся нижняя половина обелиска была закрыта лесами. Леса поднимались на три этажа. Они были укрыты сеткой, как при ремонте жилого дома.

Возле этой временной постройки, у единственного входа, стояли шестеро охранников.

Большое объявление на французском и английском языках. Городские власти просили прощения за неудобство: обелиск был прикрыт в связи с работами по его очистке.

— Они его чистят!

Смех Каланчи звучал издевательски.

— Небольшое неудобство, как полагаете? Наши европей­ские соперники нас обошли.

— Еретическое евангелие святого Марка общеизвестно. Его текст гуляет по всему миру, — сказал Уэст. — У Дель Пьеро он наверняка есть. Должно быть, он уже проверил и измерил Обелиск. Поскольку убрать его отсюда он не может, то закрыл его, чтобы не подпустить к нему нас. Это означает — черт побери! — что Дель Пьеро вот-вот обнаружит могилу Александра и заполучит фрагмент...

Уэст глядел на заключенный в леса обелиск, думал, при­кидывал.

— Это меняет все. Перемена плана. Сначала едем в Лувр и делаем все, как договорились. На обратном пути заедем к обелиску.

— Ты, должно быть, шутишь, — сказал Каланча. — Нам придется бежать без оглядки. Половина жандармерии пустится за нами вдогонку.

— Если сейчас возле обелиска мы вступим в конфронта­цию с европейцами, то привлечем к себе слишком много внима­ния, — сказал Уэст. — Я надеялся незаметно на него взоб­раться. Сейчас это уже невозможно. Но после того, что мы сделаем в Лувре, Париж встанет на дыбы — в государстве нач­нется хаос, и у нас будет шанс проскользнуть мимо стражни­ков у обелиска. И транспортное средство, на котором мы за­думали скрыться, тоже будет весьма кстати.

— Я об этом не знаю... — сказал Каланча.

— Что ты знаешь и чего не знаешь, значения не имеет, — отрезал Винни Пух. — Честно говоря, твои постоянные сомнения действуют мне на нервы. Делай так, как говорит Охот­ник. Он у нас главный.

Каланча встретился глазами с Винни Пухом и поджал губы.

—Очень хорошо. Я молчу.

—Ну и хорошо, — сказал Уэст. — Луврский план остается в силе. Большеухий, пойдешь со мной и Лили. Мы входим внутрь. Винни Пух, Каланча, готовьте транспортное средство, чтобы мы тут же в него запрыгнули.

—Будет сделано, Охотник, — кивнул Винни Пух.

Прошло двадцать минут. Уэст, Лили и Большеухий — без оружия — прошли через металлодетекторы входа в Лувр.

Знаменитая стеклянная пирамида купалась в ярком солнечном свете.

—Мне кажется, я переживаю момент из книги Дэна Брауна, — заметил Большеухий, глядя на пирамиду.

—В «Коде да Винчи» не делали того, что предстоит сде­лать нам, — сказал ему Уэст.

Лили служила им замечательным прикрытием: в конце концов, много ли взломщиков входят в здание, держа за руку ребенка?

Зазвонил сотовый телефон Уэста. Это был Винни Пух.

—Мы стоим у выхода. Готовы встретить вас в любой момент.

—Дайте нам десять минут, — сказал Уэст и выключил телефон.

Через восемь минут Уэст и Большеухий облачились в бе­лые комбинезоны. Они позаимствовали их у двух незадачливых рабочих Лувра, которые лежали без сознания в кладо­вой музея.

Вошли в крыло Денон и поднялись по великолепной лест­нице Дарю. Широкие марши закруглялись вокруг центральной оси и то исчезали за высокими арками, то появлялись вновь. Наконец их глазам предстала площадка, на которой гордо высилась крылатая Самофракийская Победа.

От этого зрелища захватывало дух. Богиня подставляла грудь навстречу ветру, за ее спиной распростерлись великолепные крылья, мокрая туника облепила тело... Невозможно понять, как скульптору удалось пе­редать это в мраморе.

Фигура шести футов в высоту стояла на пятифутовом мра­морном пьедестале. Вокруг толпились туристы.

Если бы не отсутствие головы, Крылатая Победа почти наверняка была бы такой же знаменитой, как и Венера Милосская (эта скульптура тоже стояла в Лувре). Мастерством исполнения Ника бы ее точно превзошла.

Администрация Лувра, похоже, понимала это, даже если публике было невдомек: Крылатая Ника стоит в здании на первом этаже, неподалеку от Моны Лизы, в то время как Венеру поставили в тесном помещении цокольного этажа.

Мраморный пьедестал, на котором стоит великая статуя, напоминает нос корабля, хотя никакой это не корабль.

Это — подлокотник трона Зевса, отломанный кусок под­локотника.

Если присмотреться, можно увидеть под Крылатой Побе­дой огромный мраморный палец Зевса.

От такого умозаключения кружится голова: если Победа такая большая, то какой же была статуя Зевса? Чудо, ис­чезнувшее из истории, было, должно быть, настоящим ги­гантом.

То, что статуя находилась на первом этаже крыла Денон, стало для Уэста проблемой.

Как и другие главные экспонаты Лувра — картины или скульптуры, — она пребывала под контролем невидимого лазера. Если до них дотрагивались, стальные решетки со­седних дверей немедленно закрывались, и вору некуда бы­ло деваться.

На первом этаже, однако, были приняты дополнитель­ные меры предосторожности: лестница Дарю, с ее поворота­ми, в случае тревоги легко изолировалась. Дотронуться до Победы вы могли, а вот унести ее с собой не было никакой возможности.

Уэст и Большеухий прошли на площадку в форме музей­ных рабочих и встали перед статуей Победы.

Начали передвигать расставленные на площадке горшки с цветами. Толпа, проходившая мимо, не обращала на них внимания.

Уэст поставил два растения чуть влево от Победы, а Большеухий перенес два больших горшка к двери у южного выхода. С той стороны протекала Сена. Лили остановилась рядом с горшками.

Никому до них не было дела.

Чего ради смотреть на рабочих, занятых неизвестной, но, по всей видимости, нужной работой?

Уэст прикатил из ближайшей кладовки экран на колесиках с объявлением «РЕМОНТНЫЕ РАБОТЫ» и поставил его перед скульптурой, заслонив статую от любопытных взглядов.

Глянул на Большеухого. Тот кивнул.

Джек Уэст проглотил подступивший к горлу комок.

Он не мог поверить в то, что вознамерился сделать.

Глубоко вздохнул, шагнул на мраморный подиум, быв­ший когда-то подлокотником статуи Зевса, и столкнул Крылатую Победу Самофракийскую — бесценную мраморную скульптуру, изваянную 2200 лет назад — с пьедестала на пол.

Как только Победа на дюйм сдвинулась с пьедестала, завыли сирены, вспыхнули красные огни. В каждой двери с грохотом захлопнулись огромные стальные решетки и запечатали лестницу. Не закрылась лишь одна дверь. Та, что с юга. Ее решетка заскрипела, двигаясь по направляющим, но остановилась на высоте двух футов от пола: ее остановили два тяжелых дерева в горшках, которые Большеухий только что там поставил.

Запасной выход.

Сама Победа «приземлилась» на два других дерева в кадках, которые Уэст поставил слева от нее. Растения смягчили ее падение.

Уэст бросился к опрокинувшейся статуе и осмотрел ее под­ножие — маленький пьедестал в форме куба, на котором стояли ее ноги.

Он вытащил большой гаечный ключ, который взял из ма­стерской.

— Да простят меня все археологи мира, — прошептал он и и ожесточенно заработал ключом Крак. Крак. Краак.

Туристы на площадке не знали, что происходит. Двое мужчин шагнули вперед, чтобы посмотреть, что происходит за экраном, но Большеухий остановил их грозным взглядом. После трех тяжелых рывков маленького мраморного пьедестала не стало, а внутри Уэст увидел золотой трапецоид со стороной около восемнадцати дюймов. Третий фрагмент Солнечного камня. Он был вставлен в мраморный пьедестал Победы.

— Лили! — позвал Уэст. — Посмотри на это! Вдруг мы его лишимся!

Лили подошла, посмотрела на блестящий золотой трапецоид, на таинственные символы.

— Строки из двух заклинаний, — сказала она.

— Хорошо. Теперь пойдем, — распорядился Уэст. Трапецоид поместился в рюкзак Большеухого. Лили побежала вперед, и все трое выскользнули из-под решетки южной двери.

Оказавшись с другой стороны, Уэст и Большеухий немедленно толкнули горшки, и решетка тут же закрылась.

Они неслись по длинному коридору, сердца сильно стучали.

Позади слышались крики на французском: за ними бежа­ли музейные охранники.

Уэст закричал в свой микрофон: — Винни Пух! Вы там?

— Ждем! Надеюсь, ты выберешь нужное окно!

— Скоро узнаем!

Коридор, по которому бежал Уэст, закапчивался поворо­том вправо. Дальше начинался длинный зал — южная сторо­на Лувра. Левая стена зала была заполнена шедеврами. Вы­сокие балконные окна смотрели на Сену.

Они увидели вторую команду вооруженных музейных охранников. Те бежали к ним и что-то кричали.

Уэст бросил огромный гаечный ключ в первое окно и разбил его. Полетели стекла.

Уэст выглянул из окна.

И увидел Винни Пуха, всего в нескольких футах от него — тот стоял на открытой верхней платформе двухэтажного автобуса!

Между Лувром и Сеной проходит узкая полоса дороги: набережная Тюильри. Эта длинная дорога следует за всеми изгибами реки — поднимается на мосты, опускается в тунне­ли и подземные переходы.

С этой набережной Винни Пух только что угнал двух­этажный автобус. Сейчас он припарковал его к Лувру. Это был один из тех ярко-красных двухэтажных автобусов, кото­рые возят туристов по Парижу, Лондону и Нью-Йорку. Со второго этажа удобно оглядывать окрестности.

— Ну? Чего вы ждете? — заорал Винни Пух. — Пры­гайте!

— Хорошо!

Уэст сначала подкинул Лили, затем толкнул Большеухого с фрагментом Солнечного камня в рюкзаке и выпрыгнул сам из окна в автобус. Подбежавшие охранники принялись в него стрелять.

Едва ноги Уэста коснулись открытого верхнего этажа ав­тобуса, Каланча, сидевший на месте водителя, рванул вперед, и гонка началась.

Большой красный двухэтажный автобус опасно раскачи­вался: Каланча гнал его по полуденному Парижу со скоро­стью, на которую машина не была рассчитана.

В отдалении слышались полицейские сирены.

— Налево и снова налево! — орал Уэст. — Гони к обелиску!

Автобус не снижал скорости на поворотах. Уэст встал за спиной Каланчи.

— А когда приедем к обелиску, что тогда? — спросил Каланча. Уэст смотрел вперед: с левой стороны над деревьями появился обелиск. Его нижняя половина была по-прежнему закрыта лесами.

— Заезжай под леса!

Двухэтажный автобус со скрежетом вырулил на площадь Согласия. Из-за бешеной скорости он едва не перевернулся. Охранники возле лесов сообразили, что сейчас произойдет и разбежались по сторонам. Автобус вломился в угол лесов и выломал из них целый кусок.

Автобус содрогнулся и остановился. С верхней открытой площадки автобуса соскочила крошечная фигурка: Джек Уэст прыгнул на второй этаж лесов. Веревка через плечо, в руках — альпинистское снаряжение. Уэст побежал по лесам, пока не добрался до верхнего уровня. Посмотрел на обелиск.

Высота памятника не уступала колокольне, и он весь был покрыт иероглифами.

Крупные, глубоко вырезанные иероглифы обнимали столб по горизонтали, примерно по три штуки в линию. Тут были и картуши фараонов, и изображения Осириса, соколы и осы, а во второй линии от верхушки — совы.

Используя глубоко вырезанные изображения как зацепки и ступеньки, Уэст поднимался по старинному обелиску, слов­но ребенок, лезущий на высокое дерево.

В микрофоне раздался громкий голос Каланчи:

— Уэст! Я вижу шесть полицейских машин. Они едут по Елисейским полям!

— Далеко?

— Будут здесь через 90 секунд, если...

—Плевать на парижских копов. У нас есть проблемы посерьезнее.

Уэст быстро лез на высокую каменную иглу, поднимался все выше и выше. Большой красный автобус казался ему те­перь маленькой коробкой.

Добрался до верха и оказался более чем в семидесяти футах над землей. Солнце, отражаясь от золотой пирамидки, слепило глаза.

Уэст вспомнил слова из записной книжки Гесслера:

Продень силу Ра сквозь ушко башенных игл великого Рамсеса, со второй совы на первой, к третьей на второй.,,

...Тогда увидишь могилу Искандера.

Там найдешь первый фрагмент.

— Третья сова на втором обелиске, — сказал он вслух.

И в самом деле: на второй линии этого обелиска — второго обелиска из Луксора — были вырезаны три совы, одна за другой. И рядом с головой третьей совы — маленький кружок, изображающий Солнце.

Он подумал, что лишь несколько людей за весь исторический период видели так близко эти изображения, потому что они находились слишком высоко. Диск Солнца выглядел странно, словно это было не вырезанное изображение, а, ско­рее... ручка в камне.

Уэст схватился за ручку и потянул ее на себя — перед ним появилась горизонтальная выемка, в два пальца шири­ной. Она была абсолютно круглой и проходила через весь обелиск.

Уэст крутанулся вокруг обелиска, словно мальчишка на кокосовой пальме. Нашел там аналогичную ручку и, заглянув в отверстие, посмотрел сквозь старинный обелиск!

— Уэст! Торопись! Копы почти здесь...

Уэст, не обращая на него внимания, вытащил из куртки два прибора: лазерный альтиметр — для измерения точной высоты просверленного отверстия — и цифровой угломер для измерения угла отверстия по вертикали и горизонтали.

Проделав все эти измерения, он сможет теперь с легкой душой отправиться в Луксор и произвести расчеты с учетом бывшего местоположения древнего обелиска, а сделав это, узнать где находится могила Александра Великого.

Альтиметр пискнул: определил высоту.

Уэст нацелил угломер на отверстие. Раздался сигнал прибора. Угол также был измерен.

Вперед!

И Уэст заскользил вниз по обелиску, словно пожарный по лестнице.

Он встал на леса, когда на площади Согласия, выстроившись, по ее периметру, остановились шесть полицейских машин. Из них выскочили двенадцать парижских полицейских.

— Каланча! Давай сюда! — закричал Уэст и побежал по третьему этажу лесов. — Я приду коротким путем!

Каланча нажал на педаль, и большой красный автобус выехал под прикрытия лесов и двинулся вперед. Джек Уэст прыгнул и с грохотом приземлился на открытую площадку автобуса. Секунду спустя машина уже мчалась к Сене.

После эскапады, устроенной в Лувре, власти привлекли к погоне другие силы.

Совершенно естественно, что о краже в Лувре немедленно узнала вся полиция.

Каланча не знал, что на помощь полиции пришла французская армия.

А вот Уэст такой вариант не исключал.

Когда большой красный автобус вырвался из-под лесов, Парижская полиция не стала его преследовать. Она осталась на площади Согласия.

Спустя несколько мгновений пять зеленых тяжеловооруженных автомобилей со свистом промчались мимо полицей­ских, преследуя двухэтажный туристский автобус.

Выли автомобильные сирены, сверкали мигалки, а двух­этажный автобус несся по набережной Тюильри вдоль Сены во второй раз за день. Каланча лавировал между машинами: днем их было не так много. Не обращая внимания на крас­ный сигнал светофора, превращал уличное движение в хаос.

За ними следовали пять французских разведывательных автомобилей.

В каждой машине сидело по три человека. Бронеавтомобили «Панар» работали на дизельных двигателях и были снабжены четырехколесным приводом. Обтекаемой формы, похожие на стрелу, быстрые и юркие вездеходы выглядели как высокоскоростные гоночные автомобили.