Семь чудес света

— И бывшие друзья, как бывшие супруги, становятся за­клятыми врагами. Европа и Америка презирают друг друга. Их вражда год от года только усиливается.

— Поэтому мы с вами здесь и собрались, — сказал Эппер. — Наша маленькая восьмерка не является врагом ни Со­единенных Штатов, ни старой Европы. Ведь мы часто сража­лись на их стороне. Однако сейчас мы решили, что не ока­жемся пассивными наблюдателями, пока так называемые крупные игроки дерутся друг с другом за самый могуществен­ный артефакт, который когда-либо знало человечество.

— Нет. Мы собрались сегодня здесь, потому что верим: Солнечный камень не должен принадлежать ни одной супердержаве. Слишком велика его власть. Короче, мы здесь, что­бы спасти мир.

— А как насчет маленькой девочки? - спросил Аббас.

Эппер поднял руку.

— Минуточку, Аббас, минуточку. Сначала небольшое вступление. На протяжении многих веков камень разыскивали многие знаменитые люди: Юлий Цезарь, Август Цезарь, Ричард Львиное Сердце, Наполеон, лорд Китченер и — в не столь отдаленные времена — Адольф Гитлер и нацисты. Этот камень являлся святыней и для тамплиеров, и для масонов, и — возможно, вы удивитесь —для католической церкви. Все они верят в одно и то же: тот, кто найдет камень и совершит с ним древний ритуал, будет править Землей тысячу лет.

И комнате воцарилась тишина. Эппер продолжил:

Рассказывают, будто один единственный человек держал в своих руках этот камень и обрел часть его могущества. Также, если верить легенде, он разделил камень на семь отдельных фрагментов, чтобы ни один человек не смог собрать его воедино. Затем он эти куски разместил в отдаленных частях света — похоронил их в семи великих памятниках, семи Великих постройках своего века.

- И кто же это? — спросил Аббас, подавшись вперед.

— Единственный человек, который в свое время правил Всем миром, — сказал Эппер. —Александр Великий.

— Семь великих памятников? — подозрительно спросил Аббас. — Вы говорите о семи чудесах Древнего мира? Александр спрятал семь фрагментов солнечного камня в семи древ­них памятниках?

— Да, — сказал Эппер, — хотя при его жизни о них не говорили как о семи чудесах света. Это определение роди­лось позже, в 250 году до нашей эры. Его автор — Каллимах из Кирены, главный библиограф библиотеки в Александрии. Ведь на момент смерти Александра в 323 году до нашей эры существовало только пять из семи чудес.

— Я не слишком силен по части античности, — признался Аббас. — Не расскажете ли вы мне о семи чудесах света?

Ему ответила молодая ирландка, — быстро и со знанием дела:

— Перечислю в порядке их появления: Великая пирамида в Гизе, Висячие сады в Вавилоне, храм Артемиды в Эфесе, статуя Зевса в Олимпии, мавзолей в Галикарнасе, Александ­рийский маяк и Колосс на Родосе.

— Благодарю, Зоу, — сказал Эппер.

— А я думал, что Висячие сады — миф, — удивился Аббас.

Видите ли, Анзар, если что-то пока не найдено, не сле­дует думать, что это — миф. Но мы отклонились от темы. Александр при своей жизни посетил пять чудес света. Послед­ние два — Маяк и Колосс — были созданы его ближайшим другом, полководцем Птолемеем I, тем, кто позднее стал еги­петским фараоном.

— Обратите внимание на любопытное совпадение: эти два великих человека посетили все семь мест, где позднее возве­дут семь чудес света.

— Но не дайте себя обмануть. Это вовсе не совпадение. Как я сказал, идея семи чудес света впервые возникла у Каллимаха из Кирены в 250 году до нашей эры. Он написал об этом в тексте, озаглавленном «Коллекция, или список чу­дес всей земли», который называют сейчас просто «Текст Каллимаха».

— Каллимах, однако, не просто опубликовал некий спи­сок. Он знал все об Александре, Птолемее и золотом замко­вом камне.

— Написав об этих семи памятниках, — были, по правде говоря, в те времена и другие, не менее впечатляющие строе­ния, которые он не назвал, — Каллимах нарисовал четкую карту местонахождения фрагментов Солнечного камня.

— Согласно тексту Каллимаха, Солнечный камень был разрезан на фрагменты. Вот такие.

Эппер нарисовал на доске пирамиду и провел по ней гори­зонтальные линии, разделив на семь частей.

— Семь частей: пирамидальная верхушка и шесть фраг­ментов в форме трапецоидов. Мы считаем их сверху вниз. Все они спрятаны в каждом из семи чудес света.

— Погодите, — вмешался Аббас, — Семи чудес древнего мира давным-давно не существует. Их разобрали, либо они просто исчезли. Как мы найдем эти фрагменты, если самих строений больше нет.

Эппер кивнул.

— Хорошее замечание. Кроме Великой пирамиды, ни одно из семи чудес света не дожило до наших дней. А вот текст Каллимаха сохранился.

—Позвольте мне кое-что прояснить. Несмотря на то, что текст носит его имя, Каллимах был не единственным челове­ком, который его написал. Этот текст — перечень того, что написано многими авторами, являвшимися поклонниками тайного культа, который они поддерживали на протяжении полутора тысяч лет. Они проследили за каждым чудом даже после того, как его не стало, а потому они знают и судьбу каждого фрагмента Солнечного камня. Я вам сейчас все объясню. Вам наверняка известна история об Александре Великом. Прежде чем отправиться в персидский поход, Александр посетил оракула в оазисе Сива. Оракул заверил Александра, что тот справедливо считает себя богом, что он ни больше, ни меньше, как сын Зевса. Но не все знают, что на прощание оракул пожаловал Александру дар. Подарка этого никто не видел, но, согласно историку Каллисфену, подарок занимал «целую крытую телегу, которую тащили восемь ослов». Каким бы ни был этот подарок, он был тяжелым. Очень тяжелым. Александр возил его по Персии в крытой телеге.

—Вы думаете, что оракул подарил Александру Солнечный камень? — спросил Аббас.

—Да. Я также думаю, что во время своей кампании Александр последовательно прятал эти фрагменты в пяти существовавших на тот момент чудесах света. Последние два фрагмента он отдал верному другу, Птолемею I, который впоследствии возвел два других античных чуда. С оракулом в Сиве было не все так просто. Оракул был — и остается по сей день — главным жрецом древнего солнечного культа, известного, как культ Амон-Ра. Интересно, что, согласно документам, египтяне называли этот культ по-другому: культ Солнечного камня. Это верно. Жрецы этого культа установили Солнечный камень на вершине Великой пирамиды. Они же его и сняли. Культ Амон-Ра сохранился до настоящего дня под разными именами. Например, рыцари-иоанниты с Мальты и некоторые ответвления католической церкви. Франкма­соны также придавали большое значение Великой пирамиде. Их часто обвиняли в том, что они тайно содействовали воз­рождению культа Амон-Ра. И в самом деле, один очень зна­менитый франкмасон, Наполеон Бонапарт, был приглашен в Высший разряд ордена, в Королевскую палату Великой пирамиды. Среди других знаменитых людей, связанных с культом Амон-Ра, можно назвать Томаса Джефферсона; Фредерика Огюста Бартольди, создателя статуи Свободы; доктора Ганса Кенига, знаменитого археолога Третьего рейха, и американского вице-президента Генри Уоллеса, по распоряжению которого на однодолларовой купюре появилось изображение усеченной пирамиды, над которой парит отделенная вершина. Отмечу также, что все главные библиографы библиотеки в Александрии являлись жрецами культа, среди них -Аполлоний Родосский и Каллимах из Кирены.

Эппер продолжил:

— Время шло, чудеса исчезали, и последователи Каллимаха, чтившие культ Амон-Ра, держали под контролем фрагменты Солнечного камня. В этом им помогал текст Каллимаха. Например, когда во время землетрясения Колосс Родосский обрушился, египетские жрецы увезли его голову и тем самым спасли фрагмент Солнечного камня, поскольку он находился на шее скульптуры. В тексте Каллимаха было указано новое место обитания Колосса, только на секретном языке. Вот поэтому, Анзар, нам так нужна эта девочка. Дело в том, что Каллимах и его последователи все свои записи делали на древнем наречии, не похожем ни на один известный язык. Эти слова пытаются расшифровать в течение четырех с половиной тысяч лет, и даже современные суперкомпьютеры не в состоянии решить такую задачу. Это мистический язык, известный как слово Тота. Мы считаем, что у Дель Пьеро имеется ватиканская копия текста Каллимаха — в тринадцатом столетии его потихоньку скопировал ватиканский шпион. Однако перевести его он не смог. Поэтому он отправился на поиски единственного человека в мире, способного прочесть слово Тота, — оракула Сивы. Александр пришел и ушел, а оракул Сивы живет и по сей день. Скрывается где-то и Африке. Этот род живет более четырех с половиной тысяч лет, и оракул — неважно, мужчина или женщина, — передает по наследству единственному ребенку в семье сверхъесте­ственный «дар». О природе этого «дара» спорили долгие годы, но ни один талант, свойственный оракулу, не вызывал никаких разногласий, о нем упоминали египетские, греческие и римские авторы: оракул Сивы — единственный живой человек, рождающийся со способностью читать слово Тота. Поскольку последователи Каллимаха вымерли примерно в четырнадцатом веке, оракул сейчас единственный человек на земле, который может расшифровать «Текст Каллимаха» и определить местоположение семи чудес света.

Как мы поняли, европейская коалиция не нашла самого оракула, зато они обнаружили его беременную жену, что ничем не хуже: оракула, дрянного во всех отношениях человека, убили через два месяца в пьяной драке. Если бы его нашли раньше, миссия прошла бы гораздо легче. В любом случае у европейцев появился новорожденный оракул —мальчик, — а это означает, что, когда он достигнет нужного возраста, то сможет расшифровать «Текст». Согласно древним источникам, новый оракул начинает проявлять свои способности приблизительно в десять лет. Как только Дель Пьеро расшифрует текст Каллимаха, его европейская команда откроет охоту за величайшим сокровищем в истории— за семью фрагментами Солнечного камня.

Ирландка, Зоу Киссэйн, подалась вперед:

— Только в данном случае — по счастливой случайно­сти — жена оракула родила близнецов. И у нас есть другой ребенок — девочка.

— Верно, — согласился Эппер. — Так что предстоит гонка. Гонка зависит исключительно от взросления двух детей. По мере роста они научатся использовать свои способности, а

когда смогут прочесть слово Тота, то и расшифруют текст Каллимаха.

— Все это означает, что благополучие девочки — для нас задача номер один, — сказал О'Хара. — Ее надо будет охранять круглые сутки, кормить, обучать, чтобы в нужный момент она перевела «Текст» и отвела нас к чудесам, прежде чем к ним пожалуют европейцы или американцы.

Эппер согласно кивнул.

— Не ошибитесь. Ситуация складывается не в нашу пользу. Соперники из Америки и старой Европы в погоне за целью привлекли сотни ученых. Настанет время, и они пошлют за семью фрагментами целые армии. Впрочем, нам не нужны их ресурсы и уйма народу. У нас свои преимущества. Во-первых, две суперсильные команды не знают, что мы устремились к той же цели. Не знают, что у нас есть девочка. Во-вторых, весь Солнечный камень нам не нужен. Для нас до­статочно и одного фрагмента. Ведь в этом случае наши соперники не смогут воспользоваться силой камня. Хотя... для того чтобы заполучить фрагмент, нужно проделать титаническую работу.

Эппер оглядел присутствующих.

— На нас лежит огромная ответственность. Слишком большая, чтобы одно государство смогло ее вынести. Поэтому мы все и собрались сегодня. Группа маленьких государств, готовых объединить усилия в борьбе с грозными противниками. Предлагаю следующую последовательность наших действий: каждый член нашей группы предложит одного своего человека для охраны ребенка —как на период взросления девочки, так и во время самой экспедиции. Хочу предупредить вас. Миссия будет долгой, растянутой на годы, а не на месяцы. Понадобится неусыпная бдительность, самоотверженность и дисциплина. Группа избранных солдат будет сопровождать капитана Уэста и меня в безопасное место, где в данный момент находится девочка. Там мы будем ее охранять, растить в обстановке полной секретности, пока она не подготовится к исполнению своей миссии.

Делегации удалились посовещаться. Поскольку Уэст был сам себе делегацией, обсуждать ему ничего не пришлось.

Наконец все воссоединились. Каждая нация представила своего посланца.

У Канады уже был свой представитель — Макс Эппер.

— От имени Объединенных Арабских Эмиратов я предлагаю кандидатуру своего второго сына, капитана Захира-аль-Анзара-аль-Аббаса, — сказал шейх Аббас.

Человек, сидевший подле Аббаса во время собрания, поднялся. Мужчина был плотный и невысокий. Некоторые назвали бы его упитанным. Густая черная борода. Тюрбан.

—Капитан Захир-аль-Анзар-аль-Аббас, владею тяжелым оружием, специализируюсь по взрывной части, служу в 1-м десантном батальоне. Я к вашим услугам. Зовите меня Саладин.

За ним встал представитель Испании — высокий, красивый, атлетического сложения. Он был похож па Рики Мартина, только покрепче.

—Лейтенант Энрике Велакрус. Испанский моряк. Специальность — подводные взрывы. Можете называть меня Матадором.

Ямайцы представили высокого человека с дредами на голове. Это был сержант Уэзерли, прозвище — Колдун.

Новозеландцы выдвинули богатыря с густой бородой, летчика по прозвищу Небесный Монстр.

Ирландцы выдвинули двух своих представителей, одним из которых оказалась женщина, единственная в отряде. Это были Зоу Киссэйн и ее брат, здоровяк Лайэм. Оба служили в прославленном ирландском Армейском крыле рейнджеров[4]. Оба они тоже представились:

— Сержант Зоу Киссэйн, занимаюсь освобождением за­ложников, имею познания в медицине. Прозвище — Кровавая Мэри.

— Капрал Лайэм Киссэйн, тоже освобождаю заложников, имею дело с бомбами и тяжелым оружием. Прозвище — Тер­рорист.

Они встали вокруг стола, представители восьми малень­ких государств. Все были готовы к главной миссии своей жизни.

Скоро к ним должен был присоединиться еще один член команды — Каланча из Израиля, хотя они его не выбирали.

Все приготовились к отъезду. Их ждал самолет, чтобы увезти из Ирландии в тайное убежище.

Аббас на пороге обратился к сыну Саладину по-арабски. Невысокий толстый солдат кивнул. Уэст, проходя мимо, сказал:

—Если вы говорите о ней, пожалуйста, перестаньте назы­вать ее девочкой. У нее есть имя.

—Вы ее назвали? — спросил Саладин.

—Да, — сказал Уэст. — Я назвал ее Лили.

Они отправились в путешествие к засекреченному дому.

Находился он в Африке, в Кении, но в целях предосто­рожности поехали они туда длинным кружным путем. Не­сколько дней — несколько перелетов. Во время одного поле­та Саладин сказал Эпперу:

—На собрании нам дали отрывок из книги. В нем расска­зано о Солнечном камне и пятне на Солнце, которое зовется Тартар. Что это за Тартар такой и какое отношение он имеет к Великой пирамиде и Солнечному камню?

—Хороший вопрос, — кивнул Эппер. — У Тартара с Сол­нечным камнем самые любопытные взаимоотношения, при­чем сейчас они обретают особенное значение.

—Почему?

—Потому что через десять лет, в марте 2006 года, мы увидим второй большой поворот Солнца. Последний раз та­кое событие произошло более четырех с половиной тысяч лет назад.

Бородатый араб нахмурился.

—Второй большой поворот Солнца. Можно поподробнее?

—Хотя мы этого не видим, наше Солнце вращается вокруг своей оси почти так же, как и Земля. Только орбита не плос­кая, как у Земли. Оно словно подпрыгивает во время враще­ния. Каждые четыре — четыре с половиной тысячи лет опре­деленная часть Солнца — пятно, которое называют солнечным пятном Тартар, — встает над нашей планетой. А это плохо.

—Почему?

—Потому что солнечное пятно Тартар — самая горячая точка на поверхности Солнца, — вступила в разговор Зоу Киссэйн. — Древние греки назвали его в честь мрачной части подземного мира. Другая часть носила название Елисейские Поля, и там царило вечное счастье, в то время как из проклятой половины подземелья доносились страшные вопли.

—Последние двадцать лет температура на Земле стабильно повышается, — сказал Эппер, — потому что к нам при­ближается пятно Тартар. Когда оно обрушит свои лучи на Землю (как уже было когда-то, температура за те две недели возросла до непереносимо высокого уровня — около 110 гра­дусов по Цельсию), то тропические леса засохнут, реки заки­пят. Человечеству на эту неделю придется спрятаться и не показывать носа наружу. Земля в буквальном смысле слова получит ожог, но выживет. Ледники растают, начнутся массовые глобальные наводнения. Уровень воды в океане подни­мется на пятнадцать метров. Многие прибрежные города страшно пострадают. Однако, как я уже сказал, все это мож­но будет пережить, если заранее подготовиться.

— Ну так... — сказал Саладин.

Эппер не дал ему продолжить.

— У нас есть геологические данные о глобальных подъемах воды в прошлом, особенно те, что произошли за пятнадцать тысяч лет, за десять с половиной и шесть с половиной тысяч лет до нашей эры. Наводнение, случившееся за пятнадцать тысяч лет до нашей эры, было вызвано гигантской океанской волной, возникшей в Персидском заливе. Второе наводнение принято называть Всемирным потопом, о нем мы знаем из религиозных текстов: Ноев ковчег в Библии, упоми­нания в древних шумерских текстах. Даже австралийские аборигены упоминают потоп в своем фольклоре. А наводнение, произошедшее за шесть с половиной тысяч лет до нашей эры, совпадает с эпизодом, который принято называть «фландрианской трансгрессией». Тогда береговая линия материков ушла под воду на двадцать метров.

Эппер подался вперед и с нажимом сказал:

— Все три потопа случились во время возвращения Тартара. Дело в том, что в 2570-м году до нашей эры, то есть в последнем упомянутом мною случае, массового глобального наводнения не было.

Саладин нахмурился.

— Вы хотите сказать, что катаклизм что-то остановило? И это связано с пирамидами?

— Да, — сказал Эппер. — Не так все просто. До царя Джосера — 2660 год до нашей эры — египтяне пирамид не строили. А перестали создавать эти гигантские постройки после Менкаура, в 2503 году до нашей эры. Странный факт: сто шестьдесят лет египтяне усиленно занимались строительством пирамид. Самой высокой была Великая пирамида. Потом они никогда больше этого не делали. Сразу после возвращения Тартара, с 2570 года до пашей эры возведение пирамид было остановлено. Позже египетскую архитектуру отличала внушительность и грандиозность, но пирамид больше не было.

— Значит, вы думаете, египтяне знали о приближении Тартара? — сказал Саладин. — Может, их посетили инопла­нетяне? Что подсказало им построить Великую пирамиду и поставить на ее вершине Солнечный камень?

Эппер театрально вскинул кустистые брови.

— Не знаю, почему египтяне начали строительство пирамид. Но они строили. Торопливо, причем такого размаха стро­ительства не знали ни до, ни после них. И по какой-то причи­не в 2570 году пятно Тартар не оказало влияния на планету Земля. К тому моменту была возведена Великая пирамида, и солнечное пятно не принесло вреда. После египтяне сняли Солнечный камень, спрятали его и прекратили строительство пирамид.

— И как вы это можете объяснить? — спросил Саладин.

— Оставив в стороне оккультную литературу, скажу, что ключ к разгадке — кристаллы в Солнечном камне. Думаю, что камень является компенсатором. Кристаллы поглощают излучение Тартара, делая его безвредным.

— А оккультная литература? Как насчет рассказов о том, что камень дает силу на тысячу лет? Лицо Эппера стало очень серьезным.

— Как ученому мне трудно в это поверить, но в душе нет места безоговорочному скептицизму. Я достаточно повидал в жизни, чтобы понять: некоторые вещи не находят научного объяснения. Надпись на вершине Великой пирамиды гово­рит, что Бенбен — еще одно название Солнечного камня, «стоящего в святом месте на святой земле, на святой высоте, на расстоянии семи закатов от явления пророка Ра». Это — от­сылка к древнему ритуалу, относящемуся к культу Амон-Ра, ритуал, который проводят по случаю возвращения Тартара. Во время ритуала произносят магические слова, вырезан­ные на фрагментах Солнечного камня.

— Этот ритуал может быть добрым и злым. Если, когда Солнечный камень встанет на вершину Великой пирамиды, жрецы произнесут благородные слова, известные как «ритуал мира», они спасут людей от гнева Тартара и жизнь продолжится. Это нам на руку: если не удастся достать фрагмент, то мы сможем по крайней мере произнести доброе заклина­ние над перемещенным Солнечным камнем.

— А как насчет злого заклинания? — неуверенно спросил Саладин.

Эппер помрачнел.

— Злое заклинание — ритуал власти — также избавит мир от Тартара. Отведет лучи Солнца с помощью кристаллов Солнечного камня. Только за это придется заплатить ужасную цену. В соответствии с древними текстами, Солнечный камень в зените седьмого дня встанет на вершину Великой пирамиды, некий народ положит в тигель установленное ко­личество чистой почвы и совершит ритуал власти, «всей земной власти» па тысячу лет.

Эпнер смотрел на Саладина.

— Солнечный камень — настоящая проверка человеческого характера. Перед угрозой катаклизма камень может быть ис­пользован бескорыстно, для всеобщего блага. Можно им воспользоваться и в корыстных целях, ради обретения абсолют­ной власти.

— Есть и третий путь, — сказал Саладин. — Наш путь. Если мы сумеем захватить один фрагмент камня и держать его при себе, то обречем мир на две недели природных катастроф, но не на тысячелетнее рабство. Меньшее из двух зол. Согласны, доктор Эппер?

— Что-то вроде этого, — спокойно согласился Эппер. — В любом случае, мой арабский друг, судьба мира зависит от наших усилий.

ВИКТОРИЯ-СТЕЙШН,

КЕНИЯ 1996-2006 ГГ.

После исторического собрания прошло несколько дней. Команда прибыла в Кению, на одиноко стоящую ферму воз­ле границы с Танзанией. Там им предстояло жить, работать и тренироваться. В ясные дни они видели на горизонте мощ­ную вершину Килиманджаро.

Далеко от западного мира.

Далеко от врагов.

Ферму окружали широкие безлесные просторы (такое ме­сто было выбрано намеренно). Поля от дома протянулись на две мили по всем направлениям.

Нежданных гостей здесь не могло быть по определению.

Кенийцы рассматривали Викторию-стейшн как еще одну ферму, облюбованную иностранцами. Все работали на старика Эппера и его красивую жену Дорис. Седовласая, спокойная и добрая женщина была родом из Канады. Приехала вместе с мужем и выступала на ферме в роли заботливой бабушки.

Местным жителям вскоре стало известно, что на ферме есть грудной ребенок — девочка. Дорис или рабочий с фермы частенько наведывались в город и покупали там молочные смеси, памперсы, иногда — игрушки.

Кенийцы решили, что смуглая девочка — дочь молодой блондинки, по-видимому, жены одного из рабочих.

Местные жители, однако, не замечали, что каждую ночь два человека патрулировали усадьбу, обходя ее по периметру.

Лили быстро подрастала.

Из счастливо лепечущего младенца она превратилась в любопытного ребенка, который, сделав свои первые шаги, начал вызывать у всех постоянное беспокойство.

Очень часто закаленные ветераны нервно переворачивали стулья, отодвигали диваны, обшаривали стога сена, разыски­вая хихикающую крошечную девочку, которая исчезала в мгновение ока.

Вскоре она начала говорить и читать.

Совершенно естественно, что девочка ощутила культурное влияние разных народов. Когда она увидела, как Саладин, преклонив колена, смотрит в сторону Мекки, то спроси­ла, что он делает. И он рассказал ей все об исламе, правда, попал впросак, когда четырехлетний ребенок спросил, почему некоторые исламские женщины закрывают голову и лицо покрывалом.

— Если бы они не носили чадру, то мужчины бы... гм... перестали их уважать, — откашлявшись, сказал Саладин.

— Зоу не носит чадру, — заметила Лили.

В этот момент несколько человек из команды обедали за столом — Зоу, Эппер и Уэст. Зоу, улыбаясь, смотрела на Саладина, ожидая, что он ответит.

— Не носит, потому что она не мусульманка.

— Но ведь ты видишь ее голову, верно? — спросила Лили.

— Да...

— А значит, согласно законам ислама ты не должен ее уважать.

Саладин густо покраснел.

— Да нет, я... уважаю мисс Зоу. Очень уважаю.

— Тогда почему мусульманки носят чадру?

Саладин вконец растерялся. Зоу пришла ему на помощь.

— В Азии, Лили, не все мужчины ведут себя по джентльменски. Они не могут контролировать свои порывы так хорошо, как Саладин.

— Порывы? — переспросила Лили, заметив новое слово.

— А об этом мы поговорим, когда ты станешь немного старше.

Все эти годы на холодильнике в кухне висел прикреплен­ный магнитом бумажный листок. Лист был расчерчен на семь частей. В этих прямоугольниках были странные знаки — репродукции семи главных стихов «Текста Каллимаха». Выглядело это так:

Лили видела листок каждый день, когда ходила на кухню пить свой утренний сок. Когда она спросила, что это значит, Дорис Эппер ответила:

— Мы не знаем. Надеемся, настанет день, когда ты сама нам расскажешь.

Когда Лили исполнилось пять лет, Макс Эппер занялся ее образованием: учил математике, физике, античной истории и языкам. Особое внимание уделял латыни, греческому и кли­нописи.

Оказалось, что у девочки исключительная склонность к языкам. Она училась быстро и невероятно легко, освоив к семи годам латынь и древнегреческий, а в восьмилетнем возра­сте расшифровывала египетские иероглифы. К девяти годам Лили превзошла Эппера в знании клинописи — переводила тексты Биситуна[5], написанные на трех древних языках.

А что уж говорить о современных языках! Она учила их, разговаривая со своими попечителями. Особенно ей нравилось трудное гэльское наречие, на котором изъяснялись ее ирландские защитники — Зоу и Лайэм Киссэйн.

Эппер был превосходным учителем.

Лили просто обожала его. Ей нравилось его мудрое старое лицо, добрые голубые глаза и спокойная и в то же время глубокая манера обучения.

Вскоре она дала ему другое имя — Волшебник.

Каждый день она прибегала в классную комнату в восточном крыле дома, чтобы узнать побольше нового и интересного.

Стихи, такие, как «Атака эскадрона легкой кавалерии»[6], она читала с большим жаром.

Арифметические задачи иллюстрировались примерами из сельской жизни.

Физика была взрывом, в прямом смысле этого слова. Волшебник создал в мастерской фермы умопомрачительные аг­регаты. Этому способствовали его познания в области электромагнитных явлений и использование пенистых эпоксидных смол.

Он рассказал Лили, что когда-то работал в лаборатории «Скандия» в Соединенных Штатах. Лаборатория была засекреченной, там велись секретные разработки.

Лили это нравилось. Секретные разработки.

С членами команды она общалась по-разному.

Хотя женскими ухищрениями Зоу не увлекалась, она все же научила Лили некоторым необходимым девочке вещам — например, уходу за волосами и ногтями, а также умению заставлять представителей сильного пола исполнять ее капризы.

Матадор, испанский десантник, много времени проводил в гимнастическом зале. Зал устроили в сарае. Сначала испа­нец позволил Лили наблюдать за своими тренировками. За­тем, когда она подросла, разрешил садиться на один конец деревянной доски. На другой конец он клал свинцовый груз. Получились отличные качели. Лили это нравилось.

Колдун, десантник с Ямайки, научил ее бесшумно пере­двигаться. Они не раз пугали Дорис Эппер, когда она дремала на веранде в жаркий полдень.

Больше всего Лили подружилась с братом Зоу, Лайэмом, по кличке Террорист.

Террорист был крупным парнем, широкоплечим и высо­ким — шесть футов и три дюйма, — с широким честным ли­цом, выбритой головой и большими оттопыренными ушами. Умом он не отличался, но солдатом был замечательным. С Лили он сошелся сразу, возможно потому, что интеллек­туальный уровень у них был одинаковый, хотя ему исполни­лось двадцать четыре года, а она была совсем еще малышкой. Они вместе смотрели кино и читали книжки.

Бесконечно играли в «Сплинтер Селл» — крушили врагов направо и налево, сопровождая каждый ход громкими кри­ками и командами. Из них получилась отличная команда. Играя в паре, они выиграли турнир на приз Виктория-стейшн, победив в трудном финале Волшебника и Зоу.

В поисках приключений они как-то раз пришли в ангар, укрытый среди западных холмов на территории усадьбы. Внутри стоял огромный «Галикарнас».

Лили в благоговейном страхе смотрела на могучий «Боинг». Подошла к нему, испытывая волнение, притронулась к машине и прочитала на подбрюшье самолета странную над­пись: «Президентские воздушные силы Ирака».

Но самым незабываемым событием стала знаменитая чай­ная вечеринка, состоявшаяся летом на лужайке перед домом. На ней присутствовали мистер Медведь, Маленькая Собака, Большая Собака, Барби, Лили и Террорист. Огромный Тер­рорист, шести футов ростом, сидел на крошечном пластмас­совом стуле с пластмассовой чашкой у рта, позволяя Лили снова и снова наливать ему воображаемый чай.

Дорис украдкой позвала всех посмотреть на это зрелище из окна дома. Ни один человек впоследствии не дразнил Тер­рориста по поводу чаепития.

Это было необычно.

Ведь все они — солдаты. Они постоянно подтрунивали друг над другом, но по какой-то причине взаимоотношения Терро­риста с Лили осмеянию не подвергались.

Только однажды, когда он и Лили вторглись в устроен­ную в большом сарае мастерскую Азиза и похитили из ящика пластид, чтобы подорвать домик Барби, обоим — и Террори­сту, и Лили — устроили выволочку.

Постепенно команда превратилась в семью, главной зада­чей которой были защита и воспитание маленькой девочки.

Лили, конечно же, нравилось всеобщее внимание. Когда, прослышав про балет, она устроила сольное танцевальное выступление, ее горячо приветствовала аудитория, состояв­шая из семи солдат и двоих людей, годившихся на роли ба­бушки и дедушки.

И все же каждый день, когда она появлялась на кухне к завтраку, все, кто был там в этот момент, поворачивали голо­ву, чтобы увидеть — обратит ли она внимание на прицепленный к холодильнику листок бумаги.

Однажды, когда Лили исполнилось семь лет, в доме произошло тревожное событие.

Команда сидела за завтраком, когда радио проскрежетало «Внимание! Говорит охранник номер один, вижу человека, идущего к главным воротам».

Все повскакивали с мест, не на шутку встревожившись: неужели об их миссии прослышали другие государства?

Незваный гость оказался высоким и худым мужчиной. Он вошел в ворота и спокойно зашагал по пыльной дороге.

На него из укрытия нацелились три ружья. Человек позвонил в дверь.

Открыл Волшебник.

- Чем могу помочь, молодой человек?

- Вот и вы, профессор Эппер, — сказал незнакомец.

У него было смуглое худощавое лицо энергичного человека, яркие живые глаза.

Волшебник побледнел и внимательно на него посмотрел.

Серые глаза незнакомца были спокойны. Он понимал, что напугал Волшебника.

- Профессор Макс Эппер, — сказал он. — Профессор археологии в Тринити-колледже из Дублина, представитель Канады на секретной службе восьми государств, охраняющих дочь оракула Сивы с целью обретения исчезнувшего Солнечного камня с навершия Великой пирамиды. Я — лейтенант Бенджамин Коэн, кличка — Лучник. Раньше служил в Сайарет Маткаль, сейчас — в израильском «Моссаде». Меня отправило правительство, чтобы я вступил в вашу команду.

Из-за спины Волшебника вышел Уэст.

— Привет, Джек, — фамильярно сказал Лучник. — Не видел тебя со времен «Бури в пустыне». Слышал о том, что ты устроил на базе СКАДов возле Басры. Очень мило. Израиль оценил твои усилия, хотя мы до сих пор не знаем, как ты выбрался. Мои боссы сказали, что в этом деле замешан ты, потому меня и послали. Думали, что ты меня примешь, потому что я тебе не чужой.

— Они были правы, Бен, — сказал Уэст. — Это — един­ственная причина, почему ты до сих пор жив.

— Не стреляй в гонца.

— А почему бы и нет, — сказал Уэст, и на долю секунды самоуверенность Лучника увяла.

— Я, Бен, не люблю, когда на меня давят, а ты пытаешься связать нас по рукам и ногам.

— Это серьезное дело, Джек, — серьезно сказал Лучник. — Государственное дело. Судьба мира и все такое. Конфронта­ция Европы и США продолжается уже давно. Скажу честно: Израиль любит вмешиваться. Мне дан приказ — перейти под твое прямое командование.

Уэст на минуту задумался. Затем сказал:

— Никаких контактов с домом. Никакой связи с «Моссадом» до окончания миссии.

— Я должен время от времени докладывать...

— Никакой связи с «Моссадом» до окончания миссии, или я прямо сейчас вышибу из тебя мозги.

Лучник поднял руки и улыбнулся.

— С этим аргументом не поспоришь. Твоя взяла.

Команда была ошарашена, но они знали, что выбора у них нет.

Либо они позволят Лучнику войти в их команду, либо Израиль сообщит американцам об их миссии. Как Израиль обнаружил их, они не знали, но ведь «Моссад» — служба разведки, известная во всем мире не только своей жесткостью, но и эффективностью. Она знает все. Ясно было: Изра­иль не хочет, чтобы Солнечный камень попал в руки Америки или Европы, а, стало быть, Израиль заинтересован в успе­хе миссии. Это было хорошо.

Большой, однако, вопрос: что Израиль собирается делать по окончании миссии? Можно ли будет тогда верить Лучни­ку и Израилю?

Сначала с Лучником никто не общался. Впрочем, хладнокровный израильтянин, похоже, не был за это в обиде.

Но человек — не остров. Лучник сделал на ферме кое-какой ремонт... и постепенно вошел в команду. Медленно, в течение нескольких месяцев, работая на износ, тренируясь вместе с другими, он стал своим. Лишь один член маленького сообщества смотрел на Лучника с большим подозрением.

Саладин.

Будучи арабом и мусульманином, он не доверял изра­ильтянину, однако знал, что присутствие Лучника в Кении стало данностью.

Он часто говорил, что хотя и смирился с присутствием Лучника, но не одобрял его.

Пока все это происходило, развитие Лили шло быстрыми темпами. Она отличалась не только любознательностью и любопытством, но и наблюдательностью. Умела подмечать характерные черточки.

Саладина, который работал в большом сарае-мастерской с взрывными устройствами, Лили назвала Винни Пухом, пото­му что он был таким милым и славным.

Она видела, как новый человек, Лучник, идет на огороженный с запада участок и стреляет из снайперской вин­тики «Баррет» в еле видные мишени, причем каждый раз в них попадает. Затем он откладывал винтовку, гибким движением распрямлялся и оказывался таким высоким, что она назвала его Каланча. (Заметила она и то, что Винни Пух и Каланча почти не говорят друг с другом. Она не знала почему.)

Смотрела, как Колдун подтягивается на турнике. С раннего детства она обожала теребить его дикие дреды. Он стал Курчавым.

Два молодых солдата — Матадор и Террорист — вместе бегали трусцой, вместе тренировались и вместе пропускали по стаканчику. Они тоже получили новые прозвища — Про­стак и Большеухий.

И конечно, девочка смотрела на Зоу. Зоу стала для нее идолом. Ей было двадцать с чем-то лет, и неудивительно, что для Лили она стала идеалом.

Зоу Киссэйн была хорошим идеалом. Она могла превзой­ти мужчин в спорте, победить в дискуссиях за обеденным столом. До глубокой ночи засиживалась за чтением истори­ческих книг.

Часто можно было увидеть такую картину: Зоу, а рядом в кресле, с открытой книгой на коленях — спящая Лили.

Естественно, что Лили назвала ее Принцессой Зоу.

В команде был человек, за которым Лили наблюдала чаще всего — Джек Уэст.

Она никогда не забудет тот день, когда Волшебник пре­зентовал Уэсту блестящую новую серебряную руку. Это было в 2000 году.

С помощью Зоу Волшебник целый день прилаживал руку, изготовленную по последнему слову медицинской техники, к левому локтю Уэста. То и дело останавливался, хмурился и говорил что-то вроде «Центральному процессору руки что-то мешает. Азиз, будь добр, выключи телевизор». Потом он сме­нил в центральном процессоре какие-то частоты, и все пошло как надо.

Четырехлетняя Лили очень внимательно следила за про­исходящим.

Она знала, что Уэст потерял руку в день ее появления на свет. Он спас ей жизнь, и Лили очень хотелось, чтобы его новая рука заработала.

Вечером рука была на месте, и Уэст сгибал металлические пальцы. Рука удерживала предметы крепче, чем его собствен­ная, правая.

Волшебник сдержал слово: сделал Уэсту руку лучше той, с которой он родился.

Лили интриговали и другие вещи, имевшие отношение к Уэсту.

Уэст уделял ей меньше внимания, чем другие члены ко­манды. Он с ней не играл. Ничему ее не учил.

Большую часть времени он проводил в своем кабинете, читая старые, очень старые книги с заглавиями вроде «Способы строительства в Древнем Египте», «Имхотеп и архитекторы Амон-Ра» и ужасно старый пергамент с заглавием на греческом языке «Коллекция, или Список чудес всей земли».

Лили страшно нравился его кабинет.

Стены украшали чудные предметы: таблички из песчаника, череп крокодила. В одном углу стоял скелет существа, похожего на обезьяну, а в другом спрятан стеклянный кувшин, наполненный странным ржавым песком. Она тайком пробралась туда вечером и обнаружила, что крышка кувшина закрыта слишком плотно. Открыть не удалось, и кувшин остался для нее загадкой.

На дальней стене висела белая доска среднего размера, Уэст делал на ней разные записи и рисовал картинки.

Например, такие:

Говард Картер (1874-1939):

Обнаружил гробницу Тутанхамона, а также — неис­пользованную гробницу царицы Хатшепсут в Долине ца­рей в 1903 году. Пустая, неиспользованная гробница. На восточной стене — незаконченное резное изображение, единственное изображение Солнечного камня на Великой пирамиде. В камне имеется вертикальный канал для при­ема солнечных лучей:

После этого Уэст пометил: царица Хатшепсут, единствен­ная женщина-фараон, при ней построены многочисленные памятники.

Одна запись на доске привлекла внимание Лили.

Она, словно специально, была в самом низу — видимо, чтобы не бросаться в глаза. Слова были такие: «4 дня, выпав­шие из моей жизни, — Коронадо».

Однажды, поздно вечером, она видела, как Уэст смотрел на эти слова, задумчиво постукивая по зубам карандашом.

Когда бы Уэст ни работал в своем кабинете, сокол неиз­менно сидел у него на плече. Предупреждал клекотом о при­ближении человека.

Лили очень интересовалась птицей.

Сокол была прекрасен — гордая осанка, пронзительный взгляд. С Лили он не играл, несмотря на усилия девочки с ним подружиться.

Ни подпрыгивающие мячики, ни игрушечные мышки не вызывали у Хораса желания поиграть. Чем бы ни пыталась Лили привлечь его внимание, сокол смотрел на нее с полным пре­небрежением. Хорас был привязан к единственному человеку —Джеку Уэсту.

Однажды Лили убедилась в этом на практике. Как-то, когда Хорас в который раз не пожелал слететь с плеча Уэста, Лили швырнула в него резиновую мышку.

Реакция сокола была молниеносной.

Он поймал мышку на полпути — схватил игрушку мощ­ными когтями.

Убить мышь.

Выученный урок.

Уэст занимался не только исследованиями.

От внимания Лили не ускользнуло, что, пока она училась в своей классной комнате, Охотник частенько пропадал в ста­рой заброшенной горной шахте позади западного огорожен­ного участка, недалеко от ангара с самолетом. Идя туда, он всякий раз надевал странную униформу — каску пожарного и брезентовую куртку. Хорас непременно его сопровождал.

Лили строго-настрого запретили ходить в те пещеры.

Похоже, Волшебник построил там серию ловушек, подоб­ных тем, что описаны в старинных книгах, которые они с Уэстом внимательно изучали. Охотник ходил туда тренироваться.

Лили считала, что Джек Уэст — загадочный человек. Иногда она по-детски обижалась, когда ей казалось, что он ее совсем не любит.

Одной вещи Лили не знала. Не знала, что за ней самой постоянно наблюдают.

Ее успехи в изучении языков требовалось развивать.

— Она продолжает совершенствоваться, — докладывал Волшебник, когда ей исполнилось девять. — Таких способ­ностей к транслитерации[7] я еще не встречал. И она даже не знает, как она талантлива. Она играет словами самых разных языков, как Серена Уильямс теннисным мячиком. Она дела­ет с ними все, что захочет. Крутит ими, как ей вздумается, поступает с ними так, как нам с вами и в голову не придет.

— Лили физически развита, вынослива, — докладывал Большеухий. — Если понадобится, пробежит шесть миль и не задохнется.

— И она знает мой кабинет до последнего дюйма, — при­бавил Уэст. — Украдкой ходит сюда раз в неделю.

— Знаю: к миссии это отношения не имеет, но она прояв­ляет способности и в других областях, например в балете. Смотрит его по кабельному телевидению. Многие девочки мечтают стать прима-балеринами, но Лили по настоящему талантлива. Следует иметь в виду, что обучается она само­стоятельно. Она может простоять на пальцах без поддержки до двадцати секунд, и это поразительно. Девочка обожает балет, не может насмотреться на балетные представления.

— Когда следующий раз поедете в Найроби, купите ей диски с записью балетов. Хорошо, Волшебник?

— Обязательно.

— Так... ты говоришь, балет... — сказал Уэст.

Как-то раз Лили пришла утром к завтраку (листок на хо­лодильнике она снова проигнорировала) и удивилась: Уэст поджидал ее в кухне один. Судя по одежде, он собрался куда-то ехать.

— Привет, дружок. Готова к сюрпризу?

— Конечно.

Сюрпризом оказался полет на частном самолете в Кейпта­ун и поход на представление «Щелкунчика» в исполнении Южноафриканского королевского балета.

Лили просидела весь спектакль с открытым ртом и изум­ленными глазами.

Уэст смотрел на нее и не мог сдержать улыбку.

В 2001 году она впервые увидела фильм «Властелин ко­лец». В то Рождество Небесный Монстр, гордый тем, что этот фильм — новозеландского производства, подарил ей три книги Толкиена и прочитал их вместе с ней.

Они пересмотрели все фильмы и все книги и запомнили мельчайшие подробности.

После чтения «Властелина колец» Лили получила собствен­ное прозвище.

Небесный Монстр назвал ее в честь любимого персонажа девочки.

Эовин.

Воительнице из Рохана удалось убить Ангмара, главного назгула, — чего не в состоянии был сделать ни один мужчина.

Лили очень нравилось ее прозвище.

Бумажный листок со странными надписями, прицеплен­ный к холодильнику, она видела каждый день, когда входи­ла в кухню и пила свой сок. И вдруг утром, за несколько дней до десятого года со дня рождения, она глянула на верх­ний прямоугольник на бумажном листке и сказала:

— Надо же! Я поняла, что здесь написано.

Все, кто в этот момент был в кухне — Дорис, Волшебник, Зоу и Винни Пух, — мгновенно к ней повернулись.

— И что же тут написано, Лили?

Волшебник едва не поперхнулся, но попытался не пока­зать своего волнения.

— Язык такой забавный — в нем буквы и картинки, которые тоже передают звуки. Тут написано:

Колосс.

Два входа, один простой, другой — нет,

Создан пятым великим архитектором,

Из десятой шахты великого Сотера.

Легкий путь проходит под старым входом в пещеру.

И все же

В нубийском болоте, к югу от шахты Сотера,

Среди миньонов Собека,

Найдите четыре символа Нижнего царства,

Там находится вход к более трудному пути.

На следующий день вся команда вылетела из Виктории-Стейшн на борту «Галикарнаса». Самолет взял курс на Судан.

В тот же день Солнце повернулось вокруг оси, и на его поверхности появилось маленькое пятно, которое египтяне называли Пророком Ра.

Через семь дней, 20 марта, произойдет возвращение Тартара.

ФАРОС

В качестве чуда света он всегда - и очень несправедли­во — был на втором месте.

Второй он и по высоте - ниже Великой пирамиды в Гизе, но всего-то на 29 метров.

Маяк стоял в целости и сохранности и работал тысячу шестьсот лет, пока в 1300 году нашей эры его не разрушили два страшных землетрясения. Только Великая пирамида просу­ществовала дольше.

Маяк, однако, превосходил пирамиду в одном очень важ­ном аспекте: он был полезен. Поскольку он так долго просу­ществовал, у нас много его описаний — греческих, римских, арабских. По сегодняшним стандартам это был небоскреб. Трехуровневое сооружение поднималось на 117 метров, это высота сорокаэтажного дома.

Нижний уровень — квадратный, крепкий и мощный.

Второй — восьмиугольный и полый.

Третий, самый высокий, — цилиндрический и тоже по­лый, — по нему доставляли горючее для маяка.

Вершину третьего уровня венчал шедевр архитектора Сострата — зеркало.

Сооружение высотой в 10 футов напоминало своей фор­мой современную спутниковую тарелку, в основание которой было вмонтировано зеркало, вращавшееся на 360°. Его во­гнутая бронзовая поверхность отражала лучи солнца, пре­дупреждая приближающиеся корабли об опасных мелях и под­водных скалах возле Александрии.

Ночью напротив зеркала зажигался огромный огонь. Маяк посылал свои лучи на расстояние двадцати километров.

Интересно, что, как и Колосс Родосский, возведенный несколькими годами позднее, маяк был построен по приказу Птолемея I, египетского фараона, а прежде — генерала и бли­жайшего друга Александра Великого.

ВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО НАД АФРИКОЙ

15 МАРТА, 2006, 2 ЧАСА НОЧИ

ЗА 5 ДНЕЙ ДО ВОЗВРАЩЕНИЯ ТАРТАРА

«Галикарнас» с ревом летел к Кении.

Могучий черный «Боинг», с ракетами и орудийными баш­нями, напоминал зловещую хищную птицу, несущую смерть на своих крыльях.

Внутри самолета многонациональная команда Уэста по­степенно отходила от провала миссии в Судане.

В главном отсеке небесного гиганта молча сидели Уэст, Волшебник, Лили и Винни Пух. Здесь стояли диваны, не­сколько столов и пульты для связи.

Волшебник поднялся и сказал:

— Пожалуй, позвоню испанскому военному атташе. Скажу о Простаке...

Он пошел к ближайшей консоли, взял телефон, начал на­бирать номер.

Уэст смотрел прямо перед собой, анализируя ошибки, ко­торые они сделали в Судане.

Лили сидела рядом с Винни Пухом, вглядывалась в текст Каллимаха.

Что до остальных, то Курчавый и Большеухий сидели в хвосте самолета. Зоу обрабатывала их раны. Небесный Монстр управлял самолетом, Каланча ему помогал.

Лили всматривалась в другой прямоугольник текста Кал­лимаха. Символы были древними, незнакомыми.

И вдруг она вскрикнула.

Уэст поднял голову. Волшебник круто повернулся.

— Эта запись. Раньше я ее не понимала, но сейчас — сама не знаю почему — вдруг прочла. Она сложнее, чем первая. В ней новые символы. Но сейчас я ее читаю.

Уэст подскочил к девочке.

— Что тут написано?

Лили прочитала вслух:

Фарос.

Взгляни на основание, некогда бывшее вершиной

Великой башни,

На глубине крипты самого высокого храма Искандера,

Великолепного дома Сотера, посвященного музам,

Среди работ дальномера Эратосфена,

Звездочета Гиппарха,

Изготовителей машин — Архимеда и Герона,

Найдешь это правила Евклида,

Окруженные смертью.

Лили нахмурилась.

— Слово «это» зачеркнуто и заменено словами «правила Евклида». Я не знаю, что это такое.

— А я знаю, — сказал Волшебник и протянул руку к сундуку из нержавеющей стали, что стоял позади него.

Сработал вакуумный замок, и крышка с шипением открылась. В сундуке было множество ящичков, в которых хранились старинные папирусы. Волшебник собрал большую коллеккцию: у него было по меньшей мере двести туго свернутых свитков.

— Так, где у меня перечень? Ага, вот он!

Волшебник вытащил из-под крышки компьютерную распечатку с очень длинным списком.

— Так, правила Евклида... Инструкции Евклида. Я помню, что видел такое название. А, вот где. Минуточку.

Волшебник начал перебирать свитки. Пока он занимался этим, Уэст печатал перевод текста, сделанный Лили. Каланча вошел в салон и сразу заметил оживление.

— Что происходит?

— Возможно, мы сдвинулись с места, — сказал Уэст.

Он прочитал строку из перевода.

— «Великолепного дома Сотера, посвященного музам». Дом, посвященный музам, — это мусей, или музей. Сотер — Второе имя Птолемея I. Дом Сотера, посвященный музам, — библиотека Александрии, которую называют Мусеум.

— Итак, — сказал Винни Пух, — на дне крипты Александ­рийской библиотеки, среди поименованных работ, мы най­дем основание, некогда бывшее вершиной маяка. А я думал, что библиотеку разрушили еще в античности.

— Верно, — сказала Зоу, войдя в салон. — Ее разрушили римляне в 48 году до нашей эры. Библиотека Александрии была центром всего античного ученого мира. В ней храни­лось более семисот тысяч пергаментов и рукописей величай­ших философов мировой истории, а римляне сравняли ее с землей.

Она увидела напечатанный Уэстом перевод.

—Господи, вы только посмотрите на эти имена. Это все равно, что «Кто есть Кто» в истории величайших умов. Эратосфен измерил окружность Земли. Гиппарх создал карту звездного неба. Архимед открыл закон статики жидкостей и создал множество изобретений. И Герон... Герон изобрел цепочные колеса и прототип парового двигателя за две тысячи лет до рождения Джеймса Уатта.

— А сейчас? — спросил Винни Пух.

Зоу вздохнула.

— Библиотеки больше нет. Похоронена под современной Александрией. Известно, где стояло здание, и правительство Египта недавно построило новую библиотеку, неподалеку от старого места, но римляне сделали свою работу на славу. Так же, как они за сто лет до этого поступили с Карфагеном. От библиотеки не осталось ни единого камня, ни одного текста.

— Значит, все пергаменты уничтожены?

— Многие. Хотя значительную часть похитили из библио­теки еще до римского нашествия. Ходят слухи, что пергамен­ты вывезены в секретное место, в горы Атласа, но официаль­ных сведений о том, что их кто-то находил, не опубликовано.

Сказав это, Зоу искоса бросила взгляд в сторону Уэста и Волшебника.

— Не все докладывают миру о важных находках, — ска­зал Уэст.

— Как?! — воскликнул Винни Пух, обернулся и взглянул на Волшебника, перебиравшего свитки. — Ты говоришь, что те пергаменты...

— Ага! Вот он! — воскликнул Волшебник.

Он вытащил из ящичка древний свиток. Пергамент был красивого кремового цвета, с узорами на уголках. Волшебник раскатал свиток, прочитал его.

— Гм. Греческий текст. Почерк напоминает тексты Евклида. Евклид — один из величайших математиков в истории. Он создал планиметрию, систему координат с X и У. Сейчас мы все это называем евклидовой геометрией. Этот пергамент, без сомнения, написан им, и заголовок простой — «Правила». Следовательно, это инструкции Евклида.

—Что там написано? — спросил Винни Пух.

Волшебник вгляделся в текст.

Кажется, здесь перечислены некоторые открытия Евклида. Безотносительно к Солнечному камню.

— Черт! — воскликнул Уэст.

— Мерзавец! — присоединилась Зоу.

— Секундочку... — Волшебник поднял руку. — Взгляните на это.

Он развернул свиток до самого конца. Там обнаружи­лись маленькая запись — несколько строчек, изложенные не на классическом греческом языке, а на каком-то незнако­мом, похожем на клинопись, как в слове Тота. Выглядел текст вот так:

— Лили! — сказал Волшебник. Лили взглянула и через мгновение прочитала:

Основание убрано до римского нашествия,

Перенесено в уединенное убежище Гамилькара.

Следуйте по Смертельному побережью финикийцев

К впадине между двумя трезубцами,

Где увидите легкий вход

В шестой шедевр великого зодчего.

Седьмой находился здесь всегда.

— Опять это слово, — сказал Винни Пух, — «основание». Почему это так называют?

Но Уэст не слушал. Взволнованно он повернулся к Вол­шебнику.

— Текст Каллимаха не сообщает о местонахождении фраг­мента, спрятанного в маяке...

— Неправда, — сказал Волшебник. — Сообщает. А это — единственный экземпляр. И значит...

— ...ни европейцы, ни американцы не знают, где находит­ся этот фрагмент. Макс, мы в этот раз вышли вперед.

Они радостно уставились друг на друга.

— Черт побери! — улыбнулся Уэст. — У нас появился шанс.

На рассвете «Галикарнас» ревел над северным побережь­ем Ливии. Внизу мелькала пенистая белая линия — воды Средиземного моря встречались там с Сахарой.

В самолете Уэст, Волшебник и Зоу вчитывались в инст­рукции Евклида.

— Финикийцы — так называли народ Карфагена, — по­яснил Волшебник. — Это торговое государство уничтожено Римом в Третьей и последней Пунической войне. Карфаген находился приблизительно на территории современного Ту­ниса, к югу от Италии, на другой стороне Средиземного моря.

— А Гамилькар — это Гамилькар Барка, — сказал Уэст. — Отец Ганнибала и командующий войсками Карфагена в Пер­вую пуническую войну. Я и не знал, что у него было убежище.

— Гамилькар умер в Испании в 228 году до нашей эры, между Первой и Второй пуническими войнами, — сказала Зоу. — Должно быть, он приказал построить уединенную кре­пость, но сам до окончания строительства не дожил.

Волшебник на минуту оторвался от компьютера.

— Проверяю базу данных. Хочу найти ссылки на «убежище Гамилькара». Впрочем, мне встретилось вот это: «Смертельное побережье» — так называли моряки Александрии побережье современного Туниса. На сто миль берега — сплошь отвесные скалы, высотой четыреста футов. Там и в двадцатом веке частенько случались крупные кораблекрушения. Если корабль подойдет близко к берегу, выбраться из воды невоз­можно — скалы не пускают. Люди погибали совсем рядом с сушей. Неудивительно, что древние моряки так его опасались. Уэст согласно кивнул.

— А «великий зодчий» — это Имхотеп VI. Он жил через сто лет после Имхотепа V. Строил хитроумные ловушки, ук­репил храмовый остров Филе возле Асуана. Говорил о скрытых под водой ходах. Только на одном Филе их шесть.

— Минуточку, — вмешался Каланча. — Я думал, что еги­петская цивилизация ко времени Пунических войн уже за­кончилась.

— Распространенное недоразумение, — сказал Волшеб­ник. — Люди думают, что древние греческая, римская и еги­петская цивилизации существовали отдельно, одна после дру­гой, но это не так, совсем не так. Они существовали парал­лельно. Когда Рим воевал с Карфагеном в Пунических войнах, Египет при Птолемеях процветал. На самом деле независи­мый Египет дожил до Клеопатры VII — той, знаменитой, которую римляне победили в 30 году до нашей эры.

— А что такое «два трезубца»? — спросил Винни Пух.

— Думаю, что это — скалы на берегу, — сказал Волшеб­ник. — Ориентиры. Трехконечные скалы, напоминающие трезубцы, указывают местоположение убежища.

— Сотня миль скалистого побережья, — простонал Винни Пух. — Нам понадобится много дней, чтобы осмотреть его с лодки. А у нас нет столько времени.

— Нет, — согласился Уэст. — Мы таким временем не рас­полагаем. Но для изучения побережья я не собираюсь ис­пользовать лодку.

Спустя час «Галикарнас» грохотал над побережьем Туни­са, летел вдоль него в западном направлении. Вдруг хвосто­вая часть самолета отворилась, оттуда выскочила крошечная крылатая фигурка и быстро полетела вниз.

Это был человек.

Уэст.

Рассекая воздух, он летел головой вниз, лицо его было закрыто аэродинамической маской с подачей кислорода.

Но интереснее всего было то, что красовалось у него на спине.

Два легких крыла из смешанного материала на основе уг­лепластика.

Размах крыльев с вздернутыми кончиками — 2,6 метра. В объемистом центре конструкции (скрывавшем парашют) — шесть пневматических подруливающих устройств, которыми можно воспользоваться для обеспечения плавного полета при нарушении естественного движения.

Уэст спускался под углом в 45°.

Показалось Смертельное побережье.

Желтые скалы вставали над плоским синим морем. Гигант­ские, неподвижные. Волны безжалостно лупили их, взрыва­ясь высоченными фонтанами.

Уэст опускался все ниже, со скоростью 180 км в час. На высоте восьмисот футов он взмыл вверх и перешел на мед­ленное спокойное парение.

Теперь он парил над волнами Средиземного моря на высоте трех сотен футов параллельно массивным прибрежным скалам.

Он находился неподалеку от тунисско-ливийской грани­цы, над пустынным отрезком североафриканского побере­жья. Сразу за скалами простирались плоские песчаные рав­нины. Равнины упирались в горный хребет с несколькими вулканами.

Безжизненная земля. Безлюдная. Нагоняющая тоску. Место, где ничего не растет.

Уэст оглядывал скалы, искал пару трезубцев.

Через десять минут естественное парение прекратилось, и он включил пневматическое подруливающее устройство. По­слышалось шипение, Уэста подкинуло вверх. Теперь он сно­ва мог парить в воздухе.

За сорок минут ему трижды пришлось повторить этот ма­невр, и тут он их увидел.

Две торчащие из моря скалы, отстоявшие примерно на пятьдесят метров от побережья. Форма каждой из них на­поминал трехпалую человеческую руку, указывающую на небеса. Или трезубец.

Два трезубца.

Часть скалы сразу позади трезубцев выглядела особенно грозно. Она была почти отвесной. Верхушка нависала над основанием. Подняться на нее было бы чрезвычайно трудно.

— Волшебник! Ко мне! — крикнул Уэст в микрофон. — Я нашел их!

Час спустя «Галикарнас» приземлился на плоскую песча­ную равнину и выпустил из брюха «Лендровер», после чего взмыл в воздух и удалился к югу на сто миль.

Команда подъехала в «Лендровере» к Уэсту. Он стоял на­против двух трезубцев. Команда насчитывала семь человек, так как раненый Курчавый остался с Небесным Монстром в самолете. Хорас тоже был с ними. Большеухий, приняв аналь­гетики, присоединился к команде.

Формально говоря, они были в Тунисе, среди пустыни. Ни деревни, ни какого-либо жилья на пятьдесят миль в лю­бом направлении.

Место можно было уподобить Луне: плоская песчаная рав­нина, метеоритные кратеры и, конечно же, цепь гор, охраня­ющих доступ к материку.

— Знаете, — сказал Большеухий, — в Тунисе снимали «Звездные войны».

— Теперь я понимаю почему, — заметил Уэст, по-прежне­му глядя на море. — Это ни на что не похожий пейзаж.

Волшебник подошел к Уэсту и подал ему компьютерную распечатку.

— Тут единственная ссылка на убежище Гамилькара. Ри­сунок на папирусе, найденном в домике рабочего в Александрии. Египтянин, должно быть, пытался восстановить конфигурацию убежища Гамилькара.

Трудно было понять, что означал рисунок. Верхняя и ниж­няя его части были обрезаны, и полный вид сооружения можно было только представить.

— Акведуки и сторожевые башни, — сказал Уэст, — и заложенный туннель. Господи, это место, должно быть, огромное.

Он окинул взглядом ландшафт, но ничего не увидел, кро­ме голой пустыни и скалистого побережья.

— Но если, судя по рисунку, это место такое большое, то где же оно, черт возьми?

Он еще раз прочитал Евклидову подсказку:

Следуйте по Смертельному побережью финикийцев

К впадине между двумя трезубцами,

Где увидите легкий вход

В шестой шедевр великого зодчего.

Седьмой находился здесь всегда.

— Впадина между двумя трезубцами, — прочитал он. — Трезубцы мы отыскали, значит, где-то должна быть и впади­на. Но я ничего не вижу. Плоская равнина, ни единого шва.

И в самом деле.

Ни бухты, ни впадины на береговой линии.

— Минуточку... — сказал Эппер.

Он порылся, в рюкзаке и вынул прибор, смонтированный на треноге.

— Портативный ультразвуковой сканер. Он покажет плотность земли под нашими ногами, — сказал он и, установив треногу на песок, направил прибор вниз и нажал на кнопку.

Прибор тихо гудел.

— Твердый песчаник. На всю глубину, которую может уловить прибор, — сказал Волшебник. — Как и следовало ожидать.

Затем он развернул прибор на треноге и направил его в сторону, в западном направлении, чтобы устройство прощу­пало почву между двумя трезубцами...

— Прибор, похоже, свихнулся!

Уэст повернулся к Волшебнику.

— Объясните.

Старик взглянул на дисплей. Там появился текст:

— Глубина восемь метров, — сказал Волшебник. — Смесь плотного песка и гранита.

— Восемь метров? — изумился Винни Пух. — Как же так? Мы находимся в 130-и метрах над уровнем моря. Выходит, под нами 122 метра воздуха...

— Неужели... — воскликнул Уэст, начиная догадываться.

— Вот именно... — подтвердил Волшебник, тоже кое-что сообразив.

Уэст оглянулся на песчаную долину. Она на километр про­тянулась к ближайшей горе. Песок казался первозданным.

— Удивительно, что можно сделать, когда в твоем распо­ряжении 10 000 человек, — сказал он.

— Что? Что? — в раздражении произнес Винни Пух. — Может, вы, двое, расскажете нам, простым смертным, о чем вы толкуете?

Уэст улыбнулся.

— Винни Пух, здесь была когда-то впадина, а в прибреж­ных скалах — узкая расщелина, идущая вглубь материка.

— Но сейчас-то ее нет, — сказал Винни Пух. — Куда по­девалась впадина?

— Все очень просто, — сказал Уэст. — Она до сих пор здесь. Впадина спрятана, скрыта благодаря труду 10 000 ра­бочих. Владельцы Солнечного камня заложили вход камня­ми, а сверху засыпали песком.

Пять минут спустя Джек Уэст спустил из «Лендровера» трос лебедки длиной пятнадцать метров и завис у скалы над волнами Средиземного моря.

Он мог бы взорвать восемь метров песка и гранита, но использование взрывчатки сопряжено с риском, когда не зна­ешь, что находится под тобой, — ведь в результате взрыва можно закрыть туннель в подземной системе. Можно уничто­жить и саму систему. У команды не было ни времени, ни народу для просеивания тонн породы. На такую работу пона­добились бы месяцы.

Уэст нацелил сканер Волшебника на вертикальную скалу.

Сканер снова пошел вразнос.

На дисплее появилась надпись:

ОБЩАЯ ТОЛЩИНА: 4,1 м

АНАЛИЗ СУБСТАНЦИИ: СЛОЙ ПЕСКА 1,6 м;

НИЖНИЙ СЛОЙ - 2,5 м.

Уэст с изумлением смотрел на скалу. Она выглядела точ­но так же, как и остальные прибрежные скалы: тот же цвет, та же текстура — грубая, пострадавшая от погоды.

Но это был обман, хитрость — искусственная скала.

Фальшивая стена.

Уэст улыбнулся и крикнул наверх:

— Это — фальшивая стена! Толщина всего четыре метра. Гранит, а сверху — слой песка.

— Ну а где же вход? — спросила по рации Зоу.

Уэст посмотрел вниз, на волны, бьющиеся в основание скалы.

— Тут потрудился Имхотеп VI. Помните, я говорил, что он был мастак по части подводных ходов. Втяните меня наверх и приготовьте снаряжение для дайвинга.

Через несколько минут Уэст снова повис на тросе лебед­ки, только сейчас его опустили до самого низа фальшивой скалы. До поверхности воды оставалось несколько метров.

На нем был костюм из лайкры, маска и акваланг на спине. На голове — каска пожарного, на поясе висели крестовые жерди, сигнальные ракеты, веревки, дрель и оружие.

— Опустите меня. Да побыстрее! — крикнул он в закреп­ленный на шее микрофон.

Его распоряжение было исполнено. Кабельный барабан раскрутился, и Уэст опустился в море, к основанию скалы.

Уэст ушел под воду и тут же увидел то, что искал.

Скала продолжилась под водой, но в шести метрах от по­верхности обнаружилось явное творение человеческих рук — огромный квадратный проем. Прорубленный в скале, он на­поминал ворота самолетного ангара.

Над проемом он рассмотрел знакомый символ:

Уэст произнес в микрофон под маской:

— Ребята, я нашел вход. Собираюсь посмотреть, что там, за дверью.

Освещая себе дорогу подводным фонарем «Принстон-тек», Уэст вплыл в подводный туннель, выложенный гранитными блоками.

Плыть пришлось недалеко. Через десять метров он попал и более широкое пространство и ощутил необычайно сильное течение. Он не мог видеть дальше, чем освещал фонарь, но почувствовал, что находится в конце подводного зала.

Уэст поплыл налево, преодолевая бурлящий поток, к ма­ленькому каменному карнизу. Взобравшись на него и оказав­шись над водой, выпустил осветительную ракету.

Ракета полетела все выше и выше, поднялась едва ли не на 250 футов и осветила огромное пространство.

— Господи, помилуй... — выдохнул Уэст.

В этот момент члены его команды смотрели вниз. Ждали, когда Уэст что-то им скажет.

Вдруг в их наушниках затрещало и послышался голос Уэста:

— Ребята, я вошел. Спускайтесь вниз. Приготовьтесь к сюрпризу.

— Да, Охотник, — сказала Зоу, — жди, мы идем. Лили стояла неподалеку от группы, смотрела на долину. Когда команда начала натягивать комбинезоны, она сказала:

— Что это?

Все повернулись и увидели грузовой самолет «Геркулес С-130», лениво плывущий прямо над ними. Из хвоста само­лета выскочило с десяток маленьких фигурок.

Фигурки спускались вниз по спирали.

Парашюты. Солдаты на парашютах.

Они спускались к ним, на вершину скалы.

«Геркулес» продолжил свой путь и пошел на снижение на долину, несколько восточнее. Он остановился возле одного из метеоритных кратеров.

Волшебник приставил к глазам мощный бинокль, навел его на самолет.

— Американский. О господи! Это Джуда!

Затем повернул бинокль вверх и посмотрел на спускавшу­юся команду.

Разглядел и «Кольты» на их груди, и черные шлемы хок­кеистов на головах.

— Это Каллис и команда СИФ! Понять не могу, как американцы сумели нас обнаружить. Внимание, пошли! Спускаемся по тросу! В пещеру! Быстро!

Спустя шесть минут пара американских военных сапог застучала по месту, где только что стоял Волшебник.

Кэл Каллис.

Он увидел брошенный «Лендровер» и трос, скинутый вниз, в волны.

Каллис подошел к краю обрыва, посмотрел вниз и увидел, как два последних члена команды Уэста исчезли под водой с аквалангами за спиной.

Каллис включил рацию.

— Полковник Джуда, это Каллис. Они только что ушли через подводный ход. Мы собираемся в погоню. Повторяю, собираемся в погоню. Ваши указания?

— Действуйте, — прозвучал холодный голос. — Инструк­ции прежние. Можете убить всех, кроме Уэста и девчонки. Идите. Мы пойдем через второй вход.

Команда Уэста вынырнула на поверхность в темной пеще­ре позади фальшивой скалы.

Как только его голова появилась над водой, Волшебник воскликнул:

— Джек! У нас неприятности! Американцы следуют за нами. Уэст вытащил всех из воды на маленький каменный карниз.

— Как же так? — спросил он Волшебника.

— Не знаю. Попросту не знаю. Уэст нахмурился.

— Ладно, выясним позже. Пошли. Терпеть не могу идти без карты, где отмечены ловушки. Придется обойтись. Посмотри на это место.

Волшебник осмотрелся.

— О господи...

У него перехватило дыхание.

Волшебник изумленно оглядывался. Остальные были удив­лены не меньше его.

По воле Имхотепа VI над естественной природной впади­ной был выстроен потолок. В результате родилась уникаль­ная пещера. Она не была широкой: в узком месте двадцать, в широ­ком — не более пятидесяти метров. Но зато была длинной, очень длинной. Сейчас, когда ее освещало много огней, все увидели, что это — узкая извилистая расщелина, протянув­шаяся в темноту на несколько сотен метров.

Отвесные боковые стены погружались в воду. Верхняя часть стен была выложена из массивных гранитных блоков, каждый размером с калифорнийское мамонтово дерево. Бло­ки были уложены горизонтально по ширине впадины. В далеком прошлом гранитный потолок засыпали слоем песка, маскирующего впадину.

Позади Уэста и его команды возвышалась большая стена, отделяющая впадину от моря. Это было колоссальное строе­ние, четыреста футов высотой, крепкое и величественное. С этой стороны гранитные блоки не были закамуфлированы: так они сливались с береговой линией, и все выглядело как массивная природная стена.

Сейчас Уэсту и его команде надо было выяснить, что на­ходится за этой стеной.

Расщелина под крышей.

С обеих сторон водной артерии, протекающей по центру пещеры, в каменных стенах были выточены узкие карнизы. Видимо, они служили тропинками. Тропинки были совершенно одинаковыми. Они то подни­мались на невероятную высоту, то спускались. Изгибаясь, следовали за водой. Временами они даже уходили в стены, а потом снова появлялись и бежали дальше. Во многих местах тропинки и лестницы осыпались, и образовавшиеся пустоты надо было перепрыгивать.

Водный туннель представлял смертельную опасность. Его подпитывал морской прилив. По всей длине туннеля были заметны небольшие водовороты, готовые засосать зазевавше­гося любителя приключений. Лодкам сюда было не попасть: проход блокировали каменные глыбы, острые, точно зубы.

Через туннель был переброшен красивый арочный акве­дук, построенный в финикийском стиле, однако он, к несча­стью, был сильно поврежден посередине.

Из отверстий в стенах выбивались клубы пара, и все поме­щение было окутано зловещей мглой.

Волшебник приставил к глазам бинокли ночного видения и посмотрел вдаль.

Мир сделался люминесцентно-зеленым.

В глубокой тени, в конце пещеры, за частично видимыми поворотами и изгибами туннеля, он увидел строение. Оно было огромным, напоминало крепость с двумя башнями, вы­сокими шпилями и большим арочным входом. Многочислен­ные повороты канала и туман мешали ему как следует все рассмотреть.

— Убежище Гамилькара, — выдохнул он. — Неприкосно­венно две тысячи лет.

— Возможно, ты ошибаешься, — сказал Уэст. — Взгляни вон туда.

Волшебник взглянул и от изумления охнул.

— О господи...

Посреди туннеля, возле скал, он увидел наполовину высу­нувшийся из воды ржавый корпус большой субмарины вре­мен Второй мировой войны.

На ее конической башне, проржавевшей от времени и со­леной воды, было изображение свастики и огромный номер — «У-142».

— Это нацистская лодка... - выдохнул Большеухий.

— Гесслер и Кениг, — сказала Зоу.

— Возможно, — согласился Волшебник.

— Кто? — удивился Большеухий.

— Знаменитая археологическая группа нацистов. Герман Гесслер и Ганс Кениг — эксперты по Солнечному камню. Кстати, они были видными членами нацистской партии, закадычными друзьями Гитлера. По благословению фюрера они в 1941 году возглавили совершенно секретную научную экс­педицию в Северную Африку. Их сопровождал Африканский корпус Роммеля.

— Выходит, они охотились за Солнечным камнем. Исчезли, и с тех пор о них ничего не было слышно? — спросил Большеухий.

— И да и нет, — ответила Зоу. — Да, они охотились за Солнечным камнем, и да — Гесслер исчез, а Кениг вернулся, Но его немедленно схватили британцы, когда он, шатаясь, вы­шел из пустыни и оказался в Тобруке. Он был едва живым от голода и жажды. Потом его передали американцам: они хотели его допросить. Кенига привезли в Штаты с группой других немецких ученых, где, как я думаю, он живет до сих нор.

Уэст повернулся к Волшебнику.

— Как далеко от нас Каллис?

— На расстоянии пяти минут, — сказал Волшебник. — А мо­жет, и того меньше.

— Тогда нам надо поторопиться. Извини, Зоу, но урок истории можно продолжить по дороге. Идем, ребята. Боль­шие баллоны выбросьте, а маленькие возьмите, и загубники тоже. Волшебник, брось парочку «трещоток».

Первая лестница (идущая наверх)

Уэст и его команда пошли по левой каменной дорожке.

Дорожка скоро сделалась лестницей, очень похожей на винтовую. Через минуту Уэст поднялся на восемьдесят футов над водной артерией.

На каменной лестнице Уэст заметил две четырехфутовые ямы, а перед ними — дорожки из камней.

В стенах против дорожек — отверстия, похожие на те, что Курчавый нейтрализовал в Судане.

Уэст не знал, какие смертельные жидкости выплескива­лись из этих отверстий, но нацисты — очень кстати — давно их нейтрализовали. На отверстия они наложили стальные листы, а через ямы в ступенях перебросили сходни.

Уэст, осторожно ступая, пошел по первому такому мости­ку мимо запечатанной дыры в стене.

Хлюп!

На другую сторону стальной пластины тяжело надавила невидимая жидкость, стараясь вырваться наружу. Однако пластина держала, и Уэст с командой благополучно по ней пробежали.

Не успели миновать вторую запечатанную дыру в стене, как над головами просвистела пуля и срикошетила от стены.

Все обернулись.

Внизу стоял солдат из команды Каллиса с поднятым «Коль­том». Он целился в них.

Однако Волшебник уже выпустил одну из своих «трещоток», и пули разлетались по сторонам, не причиняя группе никакого вреда.

У основания фальшивой скалы появились другие солда­ты — трое, шестеро, десять... двенадцать.

Уэст их видел.

И как только его люди благополучно миновали две ямы в лестнице, Уэст убрал нацистские сходни и зашвырнул вниз, в воду. Затем, воспользовавшись шестом с крестовиной, снял пластину, прикрывавшую второе отверстие в стене.

Сделав это, Уэст догнал товарищей.

Распятия

Они бежали вверх по лестнице.

На высоте примерно ста пятидесяти футов была широкая яма, около двадцати футов в поперечнике.

Из скалы выступали поручни, по которым можно было перебраться через яму, опираясь одной ногой на карниз ши­риной в два дюйма.

На стене против ямы были странные углубления в форме креста, каждое в человеческий рост. Из этих углублений и торчали перекладины.

— Распятия, — сказал Волшебник, когда Уэст с ним по­равнялся. — Неприятная вещь. Еще одно любимое изобрете­ние Имхотепа VI.

— Выбора нет. Пойду вперед, — сказал Уэст.

Через несколько секунд он уже карабкался по скале, цеп­ляясь за маленькие трещины на ее поверхности.

Волшебник тем временем озабоченно смотрел на пресле­дователей. Они находились от них на расстоянии пятидесяти ярдов. Пытались пройти мимо двух ловушек.

Уэст уже перебрался на другую сторону и быстро пере­бросил через яму навесную переправу.

Американцы прошли мимо первой ловушки.

Уэст перетянул товарищей через яму — сначала Лили, потом — Зоу, Большеухого и Волшебника.

Один из американцев вскочил на камень второй ловушки, и из освобожденного отверстия на него из стены хлынула раскаленная грязь.

Темно-коричневая грязь, густая, вязкая и тяжелая. Лава. Она за секунды сожгла человеку кожу и утащила его за со­бой в воду.

Волшебник широко раскрыл глаза:

— О господи...

Остальные солдаты были более осторожны и обошли от­верстие в стене.

Тем временем Каланча и Винни Пух — шедшие последними— перебирались через широкую яму по веревке.

Как только нога Винни Пуха коснулась твердой поверхности, на противоположной стороне ямы оказался америка­нец. Всего в двадцати футах от команды Уэста!

Уэст немедленно обрезал веревку и сбросил ее в пропасть. Команда свернула за следующий поворот.

Оказавшись так близко к противнику, американец почув­ствовал прилив сил и немедленно схватился за перекладины в стене.

Все произошло, когда его руки взялись за вторую и тре­тью опору.

Два бронзовых захвата выскочили из стены, словно скольз­кие щупальца, и обхватили ему запястья. Затем из стены вы­пал бронзовый крест высотой в человеческий рост и свалился прямо на несчастного солдата.

Стал понятен смысл ловушки-распятия: захваты были при­креплены к большому тяжелому кресту, и солдату было от него не освободиться.

Он закричал, когда крест выпал из углубления. Американец кричал не переставая, пока крест не обрушил на него всю свою тяжесть.

Распятие полетело вниз, на сто пятьдесят футов, и с шумным плеском упало на дно водоема... где и затонуло вместе с солдатом.

Уэст и команда бежали вперед.

Карстовая воронка

Возможно, впервые в истории кто-то мог сказать, что режим Адольфа Гитлера ему помог: благодаря усилиям археологов-нацистов, побывавших здесь 60 лет назад, Уэст и его команда оказались впереди людей Каллиса.

На следующем повороте, посередине высокой стены, в скале был выточен карниз, по которому они прошли, срезав угол.

Короткий туннель вывел их к карстовой воронке диамет­ром в двадцать и глубиной тридцать футов. Над булькающей лавой поднимался пар и заполнял собой пещеру. Лаву подогревал подземный термальный источник. Туннель продолжился на противоположной стороне воронки.

Но нацисты снова «выручили», некогда перекинув через воронку мост. Команда перебежала по мосту, а Уэст быстро спихнул его в воронку.

Вторая лестница (идущая вниз)

Они завернули за угол и выпустили новые осветитель­ные ракеты. Увидели крутую лестницу, идущую вниз... к воде?

И в самом деле, казалось, что лестница спускается... прямо в водоворот.

Нацисты и здесь не оплошали: установили сходни.

Уэст слетел вниз по ступеням, пробежал под большим и зловещим отверстием в стене. Оно было устроено над входом в туннель.

— Джек! — окликнул его Волшебник. — Камни-ловушки! Найди их и отметь, чтобы мы были осторожны!

Уэст так и сделал: обходил ступеньку, если та покосилась либо казалась ему подозрительной, и помечал ее для идущих следом за ним.

В двух местах они притормозили: на лестнице некоторые ступени разрушились от времени и отвалились, поэтому при­шлось перепрыгивать через образовавшиеся пустоты.

Когда последний человек команды — Винни Пух — пры­гал через вторую яму, на верхней ступени лестницы появился американский солдат!

Винни Пух прыгнул.

Солдат выстрелил.

Винни Пух заторопился и неуклюже приземлился, поте­рял равновесие и... упал на камень, приводящий в действие ловушку.

— Черт! — выругался Винни Пух.

Все замерли и обернулись.

— Тупой араб... — пробормотал Каланча.

— Каланча... не сейчас, — резко проговорил Уэст.

С самого верха, из отверстия в стене, послышался злове­щий грохот.

— Позвольте предположить, — сказал Каланча. — Из этой дыры выскочит большой круглый булыжник и погонится за нами по ступеням, точно, как в фильме «Индиана Джонс и

искатели потерянного ковчега».

Не точно.

Три деревянных колоды, по метру в диаметре, и сразу видно, что очень тяжелые, одна за другой выскочили из дыры. Каждая из них весила, должно быть, по сто килограммов и была утыкана сотнями бронзовых гвоздей.

Они катились по ступеням с диким грохотом.

Уэст подхватил Лили.

— Вперед! Вперед! Вперед!

Команда понеслась вниз по ступеням. Американскому солдату тоже ничего другого не оставалось. Уэст прибежал вниз, к переброшенным через водоворот нацистским сходням.

Прыгнул на них, перевел за руку Лили, за ними последовали Зоу и Большеухий, потом Волшебник и Каланча.

Американский солдат был парнем проворным, тем более что на него летели страшные колоды. Он легко преодолел две ямы и почти поравнялся с Винни Пухом. Толстяк покраснел и тяжело дышал.

В последний момент Винни Пух нырнул вперед и улегся на сходнях. Американец попробовал сделать то же самое, но в момент прыжка на него налетела первая колода и пронзила его тело гвоздями, после чего уволокла солдата в водоворот. Туда же угодили и две другие колоды: они отскочили от по­ручней сходней и бултыхнулись в воду.

— Уф! — сказал Винни Пух, лежа на сходнях.

— Иди сюда, Винни Пух! — крикнул Уэст. — Не время отдыхать.

— Отдыхать? Отдыхать! Пожалей тех, у кого нет твоей энергии, капитан Уэст.

И, тяжко простонав, Винни Пух поднялся и пошел за товарищами.

Погружная клеть

Перейдя по нацистским сходням, они оказались возле ка­менной платформы, отделенной от следующего большого кам­ня пятифутовой ямой с водой.

На другой стороне ямы была еще одна лестница, идущая наверх. Подняться по ней было трудно: первая ступень нахо­дилась в семи футах над водоворотом. Прыжок невозможен.

Самую большую проблему, однако, представляло то, что находилось над камнем для перехода.

Над ним висела большая клеть, готовая упасть на любого, кто ступит на камень.

— Это — погружная клеть, — сказал Волшебник. — Мы прыгнем на камень, и клеть на нас опустится. Затем вся плат­форма уйдет в воду вместе с клетью и нас затопит.

— Но другого пути нет... — сказала Зоу.

Каланча замыкал группу.

— Придумайте что-нибудь, ребята. Каллис уже здесь!

Уэст обернулся и увидел Каллиса. Тот вышел из карстовой воронки и стоял позади них на верхней ступени лестницы.

— Что ты думаешь, Джек? — спросил Волшебник.

Уэст задумчиво прикусил губу.

— Гм... Проплыть вокруг невозможно: водовороты. И вскарабкаться нельзя: стена абсолютно гладкая. Нет другого пути обойти ее...

Затем Уэст взглянул на лестницу — ту, что была позади камня с погружаемой клетью.

В стене имелась квадратная дверь, покрытая паутиной.

— Нет способа ее обойти, — сказал он, — поэтому мы ине станем ее обходить. Волшебник, помнишь ловушку тамплиеров на Мальте? Мы там нашли пергаменты Александрийской библиотеки. И тут так же. Нужно войти в ловушку, чтобы пройти ее.

Каланча заторопил их:

— Ну, действуйте же, ребята. Каллис прошел половину лестниц...

— Войти в ловушку, чтобы пройти ее? — недоуменно ска­зала Зоу. — Что вы хотите этим сказать?

— Поторапливайтесь, ребята... — сказал Каланча. — «Трещот­ки» на близком расстоянии не работают.

Уэст обернулся и увидел, что Каллис нагоняет их. При нем было девять солдат. Расстояние — тридцать ярдов.

— Внимание! — сказал он. — Вы должны мне поверить. Нет времени идти группами, мы должны сделать это вместе.

— Все или ничего... Так, Джек? — спросила Зоу.

— Другого выбора у нас нет. Ребята, готовьте свои балло­ны. Все вместе прыгаем на камень для перехода. Внимание... вперед!

И они прыгнули.

Все семеро прыгнули на широкий камень, как один чело­век, — и немедленно большая клеть упала и, лязгнув, заперла их, словно огромная мышеловка, а затем широкая платформа начала погружаться в изобилующий водоворотами канал!

— Надеюсь, что ты прав! — закричала Зоу.

Она сняла с пояса свой баллон, вставила в рот загубник. Маленький баллон позволял дышать, как и обычный, только воздуха в нем хватало минуты на три.

Вода в клети дошла им до колен.

Уэст, не отвечая Зоу, пошел к стенке и потрогал бронзо­вые прутья.

И он нашел маленький арочный проход, сделанный в стенке клети, — возможно, три фута высотой. Впрочем, человек мог бы в нее проползти.

Но стена за этой стороной клети представляла собой цель­ный камень. И арочный проход никуда не вел...

Клеть погружалась все ниже, а вместе с ней и арочный проход.

Вода дошла до пояса.

Большеухий поднял Лили над бурлящей водой.

Сзади на лестнице остановился Кэл Каллис и, ехидно улы­баясь, смотрел на них.

— Джек... — беспокойно позвала Зоу.

— Джек... — Волшебник был взволнован не меньше ее.

— Должен же быть выход, — прошептал себе под нос Уэст. — Должен же быть выход...

Клеть опустилась на две трети своей высоты. Уэст зажег глостик, приставил ко рту баллон и нырнул под воду.

При свете глостика Уэст смотрел, как прутья клети дви­жутся мимо каменной стены...

Стена была такой же ровной.

«Не может быть — думал он. — Что-то здесь должно быть!»

Однако ничего не было.

Внизу ничего не было.

Сердце Уэста забилось сильнее. Он совершил самую большую ошибку в своей жизни. Ошибку, которая погубит их всех.

Уэст всплыл на поверхность.

Вода была ему уже по грудь. Клетка ушла под воду на три четверти.

— Есть там что-нибудь внизу? — спросила Зоу. Уэст нахмурился, запнулся.

— Нет... но должно быть.

— Ты убил нас всех! — заорал Каланча. Вода дошла до шеи.

Возьмите свои баллоны, — мрачно сказал Уэст. Взглянул на Лили, которую Большеухий поднимал на руках.

— Ну что, дружок, ты мне веришь?

Лили мужественно кивнула. Девочка была страшно напугана.

—Д-да.

—Дыши из баллона. Помнишь, как мы тренировались? — ласково сказал он. — И все будет в порядке.

—Ты ошибся? — прошептала она.

—Возможно, — ответил Уэст.

И, сказав это, встретился глазами с Волшебником. Старик кивнул:

—Крепись, Джек. Я тебе верю.

—Это хорошо, потому что я сам себе не верю, — сказал Уэст.

И в этот момент большая бронзовая клеть с запертыми в ней семью людьми целиком погрузилась в воду.

Глухо звякнув, клеть остановилась. Потолок опустился на три фута ниже поверхности воды.

Подводные течения были очень сильными. С внешней стороны клети виден был силуэт водоворота - огромный конус, стекающий вниз по спирали.

Приложив баллон ко рту, Уэст поплыл к маленькому арочному ходу... и обнаружил там нечто потрясающее. Арка в точности совпадала с темным отверстием в каменной стене. Если ты влезал в арку, то мог выйти в дверь подводной стены. Глаза Уэста снова загорелись.

Он обернулся к товарищам. Они прижимали ко рту баллоны, даже Лили.

Уэст помахал им.

Первым к отверстию приблизился Волшебник.

Затем Большеухий с Лили, Зоу, Каланча, Винни Пух и — в последнюю очередь — Уэст.

Волшебник проплыл под арку, освещая себе дорогу глостиком, и исчез в темном проеме стены.

Уэст дал знак Большеухому - подождать. Подождать, когда Волшебник даст знать, что все в порядке.

Через минуту Волшебник появился и радостно махнул рукой.

Они все пролезли под арку и вошли в стенной проем. Толь­ко Джек Уэст оставался в клети.

Никто не видел, как на его лице отразилось чувство неве­роятного облегчения. Ведь это он принял решение, которое могло погубить всех. И все же оказался прав.

Он выплыл из клети и проскользнул в маленькое отверстие.

Отверстие в стене вывело в проход, круто идущий вверх. Затем он превратился в вертикальную подводную шахту с перекладинами, облегчавшими подъем.

По шахте они выплыли на поверхность и оказались в горизонтальном коридоре, который вел их назад, к главной пе­щере. Тут их глазам предстала та самая покрытая паутиной дверь, которую раньше заметил Уэст.

Выйдя из коридора, Уэст увидел Каллиса с солдатами. Они остановились у предыдущей лестницы. Путь им преграждала все та же клеть, принявшая исходное положение.

На ступенях перед Уэстом лежали три безголовых скелета нацистов.

— Безголовые тела означают только одно: где-то наверху есть гильотина. Будьте осторожны, — сказал Волшебник.

Уэст снова пошел вперед и посмотрел на новую лестницу.

— Ого! Вы только посмотрите на это...

И в самом деле, было на что посмотреть: наверху было внушительное строение — огромная сторожевая башня. Она вырастала из вертикальной скалы и смотрела на водный поток с высоты двухсот футов.

Древняя сторожевая башня занимала стратегическое по­ложение на главном повороте. Прямо напротив нее, на дру­гой стороне пещеры, стояла такая же башня, казавшая про­должением скалы. К ней тоже вела лестница, на которую можно было попасть из той же погружаемой клети.

Уэст занес ногу на первую ступеньку, когда...

— Это ты, Джек? — произнес чей-то голос.

Уэст обернулся.

Голос принадлежал не Каллису и прозвучал издалека, с другой стороны пещеры.

Уэст увидел вторую американскую команду, стоявшую на Каменной тропинке с другой стороны пещеры — на платфор­ме перед погружаемой клетью.

Они вышли из боковой двери и стояли там. Двадцать че­тыре человека.

Впереди — мужчина лет пятидесяти, с черными суровыми глазами. У этого человека не было носа. Он лишился его в далеком прошлом. Остался лишь причудливый бесформен­ный вырост на том месте, где должен был находиться нос.

Но сейчас поражало не столько его уродство, сколько его одежда. На нем были ботинки, подкованные сталью, как у Уэста. Такая же парусиновая куртка. На поясе — маленькие баллоны, крюки и шесты с перекладиной. Все, как у Уэста. Единственное различие — на голове у него был шлем спелео­лога, а не каска пожарного.

Он был старше Уэста. Спокойнее, увереннее. В малень­ких черных глазах чувствовался опыт прожитых лет.

Именно его Уэст боялся больше, чем кого бы то ни было, — своего последнего полевого командира. Того, кто оставил Уэста умирать на равнине рядом с Басрой.

Раньше он командовал шестым отрядом, лучшим из под­разделений американского спецназа «Дельта», а сейчас пе­решел в СИФ, самый лучший отряд специального назначе­ния в мире.

Это был полковник Маршал Джуда.

Позиция Уэста и его команды была чуть выгоднее, чем у Джуды.

Судя по тому, что каменные тропинки, идущие по обе сто­роны пещеры, были одинаковыми, команда Уэста была впе­реди на одну ловушку. Джуде еще надо было пройти погруж­ную клеть, и он остановился перед лестницей, приведя в дви­жение три колоды, утыканные гвоздями.

Колоды загромыхали вниз, к Джуде и его солдатам.

Джуда и глазом не моргнул.

Он лишь кивнул троим солдатами, и они быстро и умело соорудили крепкую баррикаду между командой и несущими­ся вниз колодами.

Баррикада из титанового сплава заблокировала лестницу по всей ширине, колоды — одна за другой — стукнулись в нее и, отскочив, попадали в воду.

Джуда ни на миг не отвел взгляда от Уэста.

— Ну, и что тебе снится, Джек? Наверное, тот вулкан? — выкрикнул он. — Слышишь пение и барабанный бой?

Уэст поразился: откуда Джуда мог это знать? Именно такой реакции Джуда и ожидал. Он холодно улыб­нулся .

— Я знаю даже больше, чем это, Джек! Гораздо больше, чем ты можешь предположить.

Уэст был потрясен, но старался этого не показывать.

Не получилось.

Джуда кивнул на каску пожарного на голове Уэста.

— Все еще носишь такую каску, Джек? Знаешь, я всегда был против этого. Слишком неудобно в трудные моменты. Учителю всегда больно, когда талантливый ученик применяет глупую тактику.

Уэст не удержался и глянул на шлем Джуды. Джуда продолжал насмехаться:

— Похоже, нам предстоят гонки, Джек. Думаешь, можешь обогнать меня? Неужели всерьез считаешь, что можешь меня обогнать?

— Внимание! — спокойно сказал Уэст команде, не отрывая глаз от Джуды. — Мы должны бежать. Быстро. Приго­товились. Бежим!

Команда Уэста побежала по ступеням к сторожевой башне.

Джуда лишь спокойно кивнул своим людям, а те немед­ленно принялись сооружать длинные сходни, чтобы обойти свою погружаемую клеть и добраться до лестницы со своей стороны пещеры.

Гонка началась.

Сторожевая башня и ущелье

Уэст и команда бежали вверх по лестнице.

Перед сторожевой башней путь преградило узкое ущелье. Ширина его была, возможно, футов пятнадцать. Вертикаль­ные стены. Это ущелье перерезало всю пещеру, и, стало быть, на другой стороне американцам тоже понадобится его пре­одолеть.

И снова нацисты оказались весьма кстати. Похоже, древние жители Карфагена построили здесь опускаемый на цепях подъемный мост. Нацисты поставили его на место и преодо­лели препятствие.

Уэст и его команда быстро перебежали по древнему мосту, завернули за поворот и оказались возле сторожевой башни.

Вокруг башни вилась лестница, а это значило, что они должны были подняться на высоту 200 футов, не имея ника­кой опоры.

Из отверстий в стенах готовы были вырваться ножи-гильоти­ны, но Уэст нейтрализовал ловушки затвердевающей пеной, и команда, связавшись веревкой, успешно вскарабкалась наверх.

На другой стороне пещеры команда Джуды перебросила через пропасть длинный легкий мост. Его люди пробежали по мосту, обойдя погружаемую клеть, и спокойно добрались до своей лестницы.

Команда Уэста оказалась на балконе.

Узкий туннель в конце балкона уходил в скалу и появ­лялся на другой стороне поворота. Уэст выпустил три ракеты и осветил дальний конец пещеры — место, куда они стремились.

— Черт побери!

У Большеухого перехватило дыхание.

— Ругательный кувшин, — быстро сказала Лили.

Перед ними во всем своем великолепии высилась, выступая из стены, огромная древняя крепость.

Из многочисленных отверстий скалы клубился пар, что придавало крепости призрачный вид.

В центре композиции стояло крепкое здание с огромным арочным входом. С обеих его сторон вздымались башни, увенчанные высокими шпилями. Они были построены в том же архитектурном стиле, что и сторожевая башня, через кото­рую только что прошел Уэст. Правда, эти были выше и под­нимались из воды.

От арочного входа в центре здания спускался к воде широкий пандус. Он заканчивался плоским каменным пирсом. Длина пандуса составляла по меньшей мере сорок метров, в центре имелись ступени. Он напоминал пандус при усыпальнице Хатшепсут.

Команда стояла перед незаконченным, не использованным по своему назначению, скрытым ото всех со дня создания творением искусного египетского архитектора — перед убежищем Гамилькара.

Уэст вынул из сумки компьютерную распечатку.

Как и на старинном рисунке, ущелье заканчивалось развилкой, представляющей собой два туннеля. Убежище словно бы смотрело с высоты на длинный прямой «стебель».

По обе стороны от «стебля» переглядывались друг с другом башни со шпилями.

Словно всего этого было недостаточно, около убежища были выстроены дополнительные мосты-акведуки. Они были изготовлены из кирпича, а многочисленные арки поднимались на высоту двести футов.

Эти два моста были перекинуты через водный поток, но, в отличие от акведука на главной водной артерии, остались в полной сохранности.

Зоу заметила за убежищем скалу.

— Она отклоняется назад, — сказала она. — Как конус...

— Пойдем, у нас нет времени, — поторопил ее Уэст.

На последнем участке пути им предстояло пройти спуска­ющуюся лестницу, за ней следовал ведущий наверх пандус. Пандус повторял все изгибы левой стены. Любопытно, что с наружной стороны у него был чуть приподнятый желоб, на­значение которого пока никто не понял.

Разумеется, их путь полностью повторял тот, что должен был пройти Джуда.

Уэст вместе с командой спустился по лестнице, нейтрали­зовав по пути ловушки с опасными жидкостями.

Тем временем команда Джуды перебралась через маленькое ущелье и подошла к своей караульной башне. Джуда приступил к восхождению.

Наклонный пандус

На пути к пандусу стоял необычно высокий камень, Он возвышался над водой футов на тридцать. Длина пандуса составляла около ста метров. Заканчивался он у левой караульной башни. Ширина его — фута четыреста — достаточна для прохода одного человека. С правой сто­роны, далеко внизу, бурлила неспокойная вода.

У пандуса имелись два проема: на расстоянии двух третей его длины было нечто, похожее на дверь. Второй проем, в самом верху, больше напоминал трубу.

Из трубы вырывалась курчавая струя пара. Выходя на волю, она окутывала пространство пещеры густым туманом.

Волшебник был заинтригован.

— О, да это конвергенционная ловушка с единственным выходом...

— Как вы сказали? — удивился Винни Пух.

— Он хочет сказать, что мы помчимся наперегонки с жидкостью, которая выльется из этой трубы, — пояснил Уэст. — Мы должны добежать до двери раньше, чем туда поступит жидкость. Полагаю, что старт гонкам даст высокий камень.

— А что за жидкость? — поинтересовался Большеухий.

— Я помню сырую нефть, горячий зыбучий песок, жидкую смолу... — принялся перечислять Волшебник.

Пока Волшебник предавался воспоминаниям, Уэст украдкой взглянул на команду Джуды.

Они забирались по наружной лестнице караульной башни, двигались сноровисто — гораздо быстрее, чем его команда.

Первый солдат СИФ взобрался на балкон и исчез в башне.

— Нет времени на обсуждение, — сказал Уэст. — Примем вызов.

И с этими словами вспрыгнул на высокий камень и перескочил на пандус.

Как только его ноги коснулись камня, из трубы вырвалась лава. Черная и густая грязь была раскаленной, в ее массе проглядывали тонкие полоски золотисто-красной магмы.

Желоб на пандусе погнал вулканическую грязь в сторону команды Уэста!

— Вот почему мы с вами тренируемся каждый день, ..... сказал Уэст. — Бежим!

И Семерка помчалась наверх, а раскаленная грязь — вниз и уже почти настигла их.

Но Уэст хорошо подготовил свою команду. Они добежали до проема и вскочили в него — один за другим. Уэст пропустил всех вперед, а сам нырнул в проем, за долю секунды до того как с ним поравнялась лава. Поток достиг конца пандуса и ушел в воду. Над каналом вырос огромный фонтан пара.

Команда Джуды, преследовавшая Уэста по пятам, расправилась с лавой по-своему.

Они выслали вперед одного спецназовца, за спиной которого была большая серебряная канистра, а в руках — устройство, напоминающее пылесос для уборки осенних листь­ев. Спец побежал по пандусу до проема и дождался потока лавы, но, вместо того чтобы укрыться за дверью, выстрелил по лаве из своего «пылесоса».

Устройство, которое он держал, выпустило облако суперхолодного жидкого азота. Вулканическая грязь моментально затвердела и забаррикадировала проход остальной лаве.

Это позволило Джуде и его команде спокойно подняться по пандусу и выйти к сторожевому посту.

В отличие от них, Уэст со своими людьми примчались к своей башне задыхаясь.

— Даже если нам удастся взять фрагмент Солнечного камня, то как мы сможем его вынести? — сказал Каланча. — Как пронесем мимо американцев? И фрагмент-то не маленький — девять футов почти цельного золота...

— Ох уж этот израильтянин! — прорычал Винни Пух. — И все-то он ноет. Иногда думаю, зачем ты вообще отправился с этой миссией?

— Я пришел приглядеть за вами, — отрезал Каланча.

— Если и не удастся взять фрагмент, то по крайней мере мы его увидим, — примирительно сказал Волшебник. — Лили прочитает, что на нем написано.

Уэст никого не слушал.

Он смотрел с балкона башни вниз, на огромную арку убе­жища.

В конце пандуса увидел пирс. Он находился точно посре­ди башен и был прикрыт маленьким мраморным бельведером. Расстояние с балкона Уэста до бельведера составляло около 50 метров.

— Большеухий, флаинг фокс до этого пирса.

— Понял.

Большеухий вынул «М-16», вставил крюк в подвесной гра­натомет, прицелился и выстрелил. Крюк вместе с веревкой со свистом перелетел через пещеру, описав в воздухе высокую дугу. Упал на мраморный бельведер, веревка обвилась вок­руг одной из колонн и закрепилась на ней.

— Хороший выстрел, братец, — одобрила Зоу. Большеухий сделал петлю на своем конце веревки, закрепил ее на колонне возле окна башни, и веревка туго натяну­лась, соединив высокую башню с бельведером внизу.

— Лили, — сказал Уэст, — ты пойдешь со мной. Хватай­ся. Мы спустимся первыми.

Лили прыгнула на руки Уэста, обхватила его за шею. Уэст нацепил компактный флаинг фокс на веревку, оттолкнулся, и они заскользили над пещерой — крошечные точки на фоне огромной древней крепости — пока не встали, как ни в чем не бывало, на маленьком пирсе.

— Хорошо, Зоу, теперь твоя очередь, — сказал Уэст по рации.

Зоу скользнула по веревке и ловко приземлилась рядом с Уэстом и Лили.

— Волшебник, твоя очере... — сказал Уэст.

Оружейный выстрел.

Пещера ответила громким эхом.

Уэст обернулся и увидел одного из снайперов Джуды, це­лящегося из длинноствольной винтовки «Баррет» с балкона их караульной башни. Он вдруг понял, что находится вне спасительной зоны «трещоток» Волшебника.

Но, как ни странно, снайпер целился не в него, не в Зоу и не в Лили.

И тут Уэст сообразил.

Снайперу нужны были не они.

Он целился в...

— Черт, только не это...

Бам!

Еще один выстрел. Свист, треск.

Веревка с флаинг фокс лопнула точно посередине. Без­жизненно повисла, разделившись на две части, и упала в воду.

Уэста, Зоу и Лили изолировали от команды.

— Выбора у нас нет, — мрачно произнес Уэст и сказал по рации: - Большеухий, Винни Пух, Каланча. Защитите нас огнем, потому что через четыре секунды это нам понадобится.

Ровно через четыре секунды из башни Джуды грянули выстрелы.

На мраморный бельведер обрушился дождь пуль.

Вокруг Уэста, Зоу и Лили взрывались снаряды.

Но команда Уэста в долгу не осталась: их башня ответила ураганным огнем.

Пули свистели в обоих направлениях.

Перестрелка позволила Уэсту отвлечь от себя внимание.

— Вперед! — скомандовал он Зоу и Лили.

Они выскочили из бельведера на широкий пандус и помчались к огромной древней цитадели.

Взлетели по ступеням и под бешеный свист снарядов ис­чезли в темном пространстве за арочным входом убежища Гамилькара.

Они оказались в помещении с высоким потолком. Колонны выстроились в длинные боковые ряды.

Зал был очень красив: торжественные колонны, великолепные статуи. Архитектурный стиль до удивления напоминал римские постройки. Карфагеняне вели широкую торговлю и мало чем отличались от римских соперников. Возможно, поэтому они были такими непримиримыми врагами: старались одолеть друг друга во время кровавых Пунических войн.

В этот зал давно не ступала нога человека. Пол покрыт толстым слоем серого пепла.

Египетские инженеры при Птолемее внесли свои изменения.

Туннель, вырытый в земле за пределами крепости, пере­ходил в пандус и продолжался в самом здании, в колонном зале. И туннель, и пандус, и широкая дорожка между колон­нами имели одну сходную черту — желоба по краям.

— Похоже, по этим желобам потечет какая то жидкость, -сказала Зоу.

— Нет времени стоять и смотреть, — отрезал Уэст. — Шевелитесь.

Они побежали по залу — такие маленькие по сравнению с огромными колоннами — и вошли в туннель, уходящий в стену.

В это время снаружи Большеухий, Каланча, Волшебник и Винни Пух отчаянно сражались с отрядом СИФ, находив­шимся в противоположной башне.

— Продолжайте обстрел! — кричал Волшебник, перекрывая грохот. — Дорога каждая минута. Надо задержать их, пока Охотник находится внутри Убежища.

Он остановился на половине фразы. В этот момент все ущелье содрогнулось.

Он, как и его товарищи, на мгновение прекратили стрельбу. Люди Джуды тоже остановились. Больше того, они вдруг оставили свои позиции.

— Что такое?..

Большеухий недоуменно озирался вокруг.

— Похоже на землетрясение... — сказал Винни Пух.

— Нет, это не землетрясение, — возразил Волшебник, со­образив, в чем дело.

В следующий момент источник грохота появился прямо из стены башни Джуды, у самой кромки воды.

Это был «М-113» — горнопроходческий щит. Военный эквивалент коммерческого щита. По правде говоря, это был мостоукладчик «М-113А2», но его приспособили для прокла­дывания туннелей.

У щита был большой заостренный нос. Он крутился, как винт, убирая все на своем пути. Сгрызал скалу, «переваривал» ее в своем нутре и выбрасывал назад. На его крыше имелся складной механический мост.

Щит прошел через стену у основания башни и остановил­ся. Бур продолжал крутиться в двадцати метрах от пирса, на котором только что стоял Уэст.

— Они прошли сквозь засыпанный туннель... — охнул Волшебник. — Как умно придумано. Современному щиту это раз плюнуть.

— Хорошо, когда у тебя есть материально-техническое обеспечение, — заметил Каланча.

— У них оно точно есть, — сказал Винни Пух.

В этот момент щит задействовал свои внутренние двигате­ли, чтобы развернуть стальной мост, стоявший на крыше. Механический мост медленно развернулся, вытянулся впе­ред и спокойно оперся на пирс, находившийся от него на расстоянии двадцати метров.

Американский туннель и пирс соединились.

— Вот это да... — выдохнул Большеухий.

Через секунду команда Джуды, подняв оружие, побежала по мосту.

Обернувшись, выстрелили в команду Волшебника. Боль­шеухий с товарищами напрасно пытался остановить их огнем.

Люди Джуды перешли водную артерию и помчались по пандусу в убежище Гамилькара.

Они вошли в здание, отстав от Уэста, Зоу и Лили всего на минуту.

Уэст, Зоу и Лили неслись по туннелю, освещая себе дорогу глостиками.

На бегу Уэст заметил большие сгустки затвердевшей лавы, прилипшей к краям пандуса. Насторожился. Засохшая лава? Как она здесь оказалась?

— Джек! Зоу! — зазвучал в наушниках голос Волшебника. — Джуда переправился через водный поток! Повторяю: Джуда переправился через водный поток! Он позади

вас!

Они пробежали метров сто, оказались в помещении с вы­соким куполообразным потолком — и застыли на месте.

— Что такое? — выдохнула Зоу. — Их здесь два...

Помещение было абсолютно круглым. В воздухе стоял сильный запах серы — запах вулкана. Тем не менее атмосфе­ра благостная, как в святилище.

В альковах стен — изломанные и поврежденные статуи, у дальней стены — широкая гранитная дамба, а позади нее — обширный пруд с кипящей лавой. Вот он, источник отврати­тельного сернистого запаха.

Перед Уэстом, Лили и Зоу лежали шесть скелетов давно погибших нацистских солдат. Все они были чудовищно изу­родованы: нижняя часть каждого скелета отсутствовала. Судя по позвоночным столбам, ноги людей попросту рас­плавились...

За скелетами, однако, находилось то, ради чего команда сюда и явилась.

В центре круглого помещения находилась платформа. Она возвышалась над полом футов на десять. К платформе вели широкие ступени, и на этом возвышении Уэст — к своему изумлению — увидел не одно, а два античных чуда.

Платформа была похожа на остров, а на ней, точно спутниковая антенна, нацелилось вверх знаменитое зеркало Александрийского маяка.

Оно было сплошь покрыто серым вулканическим пеплом, однако очертания ни с чем не перепутать. Пятнадцатифутовое зеркало потрясало своей красотой.

Тем не менее взгляд Уэста немедленно обратился к основанию зеркала.

Крепкое основание в форме трапецоида также засыпано серым пеплом.

И вдруг показалось, что разгадка близка — постоянное использование слова «основание» в древних текстах, кото­рые побудили его явиться сюда. Он вспомнил ключевые слова относительно местоположения фрагмента Солнечного камня в Фаросе:

«Взгляни на основание, некогда бывшее вершиной Вели­кой башни».

И инструкции Евклида... Основание убрано до римского нашествия и перенесено в уединенное убежище Гамилькара. Зеркало маяка было и само по себе чудом, но его основа­ние — основание в форме трапецоида — представляло цен­ность куда более великую. Это основание являлось седьмым фрагментом Солнечного камня.

На платформе, по правую руку от зеркала, гордо высился еще один памятник.

Это был огромный восьмигранный мраморный столб, приблизительно восьми футов высотой. Он давно лишился своей верхней части, но нижняя оказалась совершенно не тронута.

Так же, как и у зеркала, основание столба имело форму трапецоида.

Это был еще один фрагмент Солнечного камня.

— Большой восьмигранный столб... — сказала Зоу; в ее голове вихрем неслись мысли. — Только у одного античного строения был большой восьмигранный столб...

— Мавзолей в Галикарнасе, — сказал Уэст. — Лили пока не смогла о нем прочитать, но я уверен: когда она это сдела­ет, в тексте Каллимаха будет указано, что этот фрагмент на­ходится рядом с фаросским маяком. Стоит найти один, как тут же обнаружишь второй. Зоу, мы выиграли джек-пот. Об­наружили два фрагмента Солнечного камня.

— Мы должны что-то делать, — прорычал Винни Пух.

— А что мы можем? — вздохнул Каланча. — Они обречены. Наша миссия окончена. Надо уносить ноги.

Команда по-прежнему находилась в караульной башне.

— Ну чего от тебя ждать, израильтянин! — воскликнул Винни Пух. — Твой первый инстинкт — самосохранение. Я так рано не сдаюсь и друзей так легко...

— И что ты предлагаешь, глупый, упрямый араб?

Винни Пух замолчал.

Он смотрел на высокий многоарочный акведук.

— Пойдем через мост, — сказал он решительно.

Уэст приблизился к платформе в центре зала.

Кроме двух бесценных сокровищ, он увидел кое-что еще: на верхней ступени островка в позе зародыша лежал седьмой скелет.

В отличие от других, скелет не был деформирован. Чер­ная эсэсовская форма. Кости покрыты остатками иссохшей кожи.

Уэст подошел к ступеням островка осторожно: кто знает, может, лестница является большим приводным устройством.

Он стоял, глядя на скелет.

Увидел сидевшие на носу очки в круглой тонкой оправе, красную нашивку со свастикой, перстень с красным аметистом на костлявой правой руке. Такие кольца носили члены нацистской партии.

— Гесслер... — выдохнул он.

Это был Герман Гесслер, нацистский археолог, второй руководитель знаменитой команды Гесслер —Кениг.

Правая рука скелета вытянута вперед, словно последним желанием Гесслера было взять... лежавшую на нижней ступеньке потрепанную записную книжку в кожаном пере­лете.

Уэст подобрал книжку, начал листать. На страницах — диаграммы, списки, рисунки с изображе­нием античных чудес света. Все это в сопровождении заметок на немецком языке, написанных аккуратным почерком Германа Гесслера.