Шальной вертолет. 1941

Глава 12. Сделал дело, гуляй по тылам смело...

Никитина не было в деревне уже больше полутора недель, но военная бездеятельность в ней не наблюдалась. Полтора десятка мужчин и трое бывших офицеров, занимались фортификационными работами, т.е. строили укрепления за которыми им придется занять позиции на случай, если враг сможет подойти к деревне в отсутствие вертолета. Ведь при нем у нападающих шансов практически не будет и что-то враг сможет сделать только лишь в случае израсходования боеприпасов в винтокрылой машине. Например, когда Никитин вернется с какой-то очередной охоты и они нападут. Несколько женщин на время ушли в лес, где на подходящей небольшой возвышенности обустраивали шалаши. Потом-то они планировали там же вырыть землянки, но пока нужно было быстро устроить место, куда они могли бы увести и спрятать своих детей. На этом настоял Никитин, прекрасно понимающий, что военная удача дама переменчивая и полагаться на нее стопроцентно нельзя. Даже при значительном могуществе его вертолета.

Необходимость всех этих приготовлений была встречена жителями Дьяконово вовсе не единогласно. Пара семей из полутора десятков считали, что затевать хоть какое-то противостояние с немцами не следует. Война мол проходит в стороне и вполне может обойти их стороной. Да и вообще она их не касается. На что уже Амелин ответил, что полагаться-то на лучшее можно, но рассчитывать нужно всегда на худшее. Эти слова убедили большинство, но те две семьи все равно так и остались при своем мнении и участвовать в обустройстве фортификаций деревни не стали. Офицеры их не упрекали, было бы предложено, но местные мужики и женщины высказались. В итоге в одном случае дело дошло даже до драки и пара мужиков, которые были за оборону, накостыляли одному из проявивших глупый пацифизм а-ля "моя хата с краю". Они, повоевавшие в германскую, прекрасно понимали необходимость стройки двух ДЗОТов, обеспечивющих перекрестный огонь, и десятка невысоких и не длинных замаскированных дерном и пересаженными кустиками бревенчато-земляных стенок похожих на укрытия знакомых Никитину по игре в пейнтбол - все не лежа под пулями в чистом поле отстреливаться. К тому же эти стенки не мешали покосам, т.е. не нарушали привычный уклад жизни. Траншеи копать не стали. Их устраивать более трудоемко и они лучше заметны с воздуха. Да и понимали все, что при отсутствии вертолета долго им не продержаться. Задача была лишь задержать атакующих, чтобы женщины, старики и дети смогли уйти в лес. А вместе с ними и часть мужиков, которые будут защищать их уже в лесу. И каждый мужчина, каждая женщина, каждый старик, каждый малец - все знали свой "маневр". Инструкцию как себя вести и что делать на общем сборе донес до всех многоопытный Амелин. Они должны были уходить немедленно, как только кто-то из бывших офицеров выстрелит в небо сигнальной ракетой или близ деревни начнется бой. Сигналку, взятую из штатной комплектации вертолета и как раз для такого случая, им оставил Никитин.

А вот и он сам, кстати, нарисовался под утро с 18 августа, не сотрешь. Причем, не один, а с двумя вооруженными автоматами бойцами в силно помятых и местами порванных и прожженных камуфляжных комбинзонах. Это были Яблоков и Денисенко. Бедолаги вылезли из контейнеров продрогшие, зуб на зуб не попадал, и Никитин сразу попросил напоить их горячим чаем и затопить баню.

- Кто эти люди? - отведя в сторону спросил после приветствий Амелин капитана.

- Свои. Советские диверсанты.

- Что-то вроде казаков-пластунов?

- Да, общее есть, но задачи посерьезнее.

- К нам они зачем?

- Долго рассказывать, но с их помощью планируемый нами отряд будет намного сильнее.

- Сколько их?

- Конкретно в их группе пять человек. Плюс к нам волею случая прибился майор-особист. Тоже пригодится. Перевезу их всех в течение следующих двух ночей.

- Особист это?...

- По-вашему что-то сродни сотрудника Охранного отделения. Нам пригодится, человек пробит, в бою проверен тоже.

- Какой, однако, у вас жаргон, Виталий Александрович...

- Что вас смутило Владимир Алексеевич?

- Слово "пробит", как я понимаю это "проверен на благонадежность"?

- Именно так. Его проверяли мои из 2024 года. Ведь архивы-то никуда не делись.

- Про нас вам тоже все известно?

- Мне теперь уже да. Именно поэтому я снова здесь и группа диверсантов со мной.

- Как это ужасно жить под колпаком...

- Что поделаешь? Княгиня имеет огромное значение для судьбы России и Белоруссии и с нашей стороны было бы неправильно оставить ее на погибель без помощи и защиты.

- Правильно ли я понимаю, что вы не сразу узнали про тайну Марины Леонардовны?

- Абсолютно! На момент нашей встречи мне не было известно про нее ничего. Хотя фамилию я встречал в исторических очерках. Все ж таки Гедройцы - один из древнейших княжеских родов (истинно так и литовский княжеский род Гедройцев ведет свою летописную родословную со времен Александра Невского, при этом, род принадлежит к Y-ДНК гаплогруппе N-L1027, то есть - их ближайший общий предок с жил между 5000 и 2500 лет назад и является прямым предком половины литовцев, латышей и восточнопрусцев. - прим. автора).

- Да, это у Марины не отнять...

Мы немного помолчали, Амелин что-то обдумывал...

- А господа диверсанты ей в помощь или по ее душу? Собственно, и вы теперь тоже... Как к вам относиться?

- У диверсионной группы было свое задание. Парни его выполнили. При моем и особиста, кстати, непосредственном участии. Эвакуировать в Москву их сложно и на верхах было принято решение подключить группу в помощь к вам, раз уж они оказались в почти непосредственной близости. Навыки и опыт у них колоссальные. И меня, кстати, тоже к вам. Если не выдернут в мое время, то партизанить нам с вами до лета 1944 года...

- Так долго?

- В моей истории операция "Багратион", когда была освобождена вся Белоруссия, осуществлена в июне-августе 44-го. Правда, в этой истории сроки могут сместиться, но точно не на зиму.

- Что значит "в этой истории"?

- Из 2024 года вчера передали, что капитуляцию германцы подписали 16 февраля 1945 года. До начала выполнения группой задания эта дата была 8 марта того же года. А когда я переносился сюда, то День Победы, как вы помните, был 9 мая.

- Вот даже как! И вы полагаете, что ваши действия так влияют на ход истории?

- Безусловно! Действия каждого человека дают такое влияние, в большей или меньшей степени. Но в случае диверсионной группы и, что любопытно, меня это влияние выше среднего, скажем так. Нужно учитывать то, что нам с ними удалось сделать.

- Расскажете?

- Увы, нет, т.к. государственная тайна.

- Понимаю...

- Могу только сказать, что немцам очень не понравились наше влияние - улыбнулся Никитин...

***

А двумя днями ранее мы, все же, осуществили покушение на Гиммлера, так, как и было задумано. Т.е. при помощи сброса с дрона двух гранат усиленных тротиловыми шашками. Фугасное воздействие их было усилено примотанными к ним обрезками толстой медной проволоки. Бахнуло знатно, в радиусе метров 10 живые если и остались, то очень случайно и сильно покалеченные мелкопакостными медными осколками. Пусть они не очень массивные, в тело глубоко не вонзятся, но приятного мало в любом случае. И однозначно ударный дрон не был замечен, а иначе с наблюдателя я бы точно увидел интерес тех, кто остался жив. И кадры покушения тоже получились отменными, было что передавать обратно в 2024 год. Оба дрона я автоматически и благополучно вернул в вертолету и начал ждать.

Вскоре после этого явно результативного покушения на Гиммлера сканер показал, что у деревни Зацень, что находилась в паре километров от нашей базы-полянки, появились грузовики и вооруженные люди. Много людей, как бы и не целый батальон. Уважают, однако, группу капитана Ли О. Только знать бы кто ее слил немцам. А новоприбывшие выстроились в две цепи, выдвинулись в направлении поляны и через полтора часа подобрались к поляне и явно ожидали вступить с нами в огневой контакт. Подождав, пока немцы подберутся свовсем уж поближе, я взлетел на сотню метров и отлетел в сторону на километр. И уже оттуда всадил по полянке и ее опушке вначале три фугасные ракеты, а после две объемно-детонирующие. И стал уходить.

Нет, на этой полянке группы диверсантов уже не было два дня как. Тогда, после разговора с майором Кимом, будучи уверенным, что группе его деда уготовлена роль смертников и не желая терять реально классных парней, буквально ставших за эти дни мне чуть ли не родными, я доложил капитану Ли О суть проблемы. Он выслушал, выматерился от души, задал несколько вопросов. Потом надолго замолчал. После сказал, что остальных четверых диверсантов, и уж тем более особиста, посвящать в это дело не стоит. И нам просто надо передислоцироваться в другое место, где они смогут укрыться и ждать меня, пока я разберусь с Гиммлером. Что мы и сделали. Забыв, при этом, сообщить немцам наши новые координаты... Так что вот таким простым способом немцы и попали в мою засаду и получили свой пяток ракет.

Но было бы глупо рассчитывать на то, что операция по поимке группы и меня будет проводиться немцами только на земле. Наверняка, зная, что им противостоит летательный аппарат, они попытаются его ссадить или уничтожить. А они явно знают, т.к. подставивший группу более чем вероятно сообщил и о вертолете. Понимая и предполагая это я был внимателен, осторожен и очень скоро радар показал мне, что в мою сторону движется четверка "Мессершмиттов". Это точно не была случайная, пролетающая мимо группа, они шли явно за мной. И я, подняв машину на высоту в полкилометра, стал ожидать их атаки, сбивая им прицел маневрами по горизонтали и слегка по вертикали. Спустя несколько минут летчики немецких самолетов, летевших на высоте около полутора километров, меня заметили (а я еще и "подсветил" им себя выпустив пару заметных ярко горящих тепловых ловушек) и пошли в атаку. Слегка издеваясь над врагом и в качестве этакой РЭБ врубил на их волне рамштайновский "Du Hast". Причем на максимально полные уровень и громкость. Немецкие летчики, надо отдать им должное, не растерялись от такой странной музыкальной неожиданности, не отказались от атаки и перли как быки на персональные красные тряпки. И за это были очень жестоко наказаны встречей с двумя осколочно-фугасными ракетами, по одной на каждую из пар.

Ведомый первой двойки умер сразу. Он как будто напоролся на стену и развалившись покувыркалсяй вниз. Его ведущий, однако, смог среагировать и ушел на вираже с пикированием. Второй паре "мессеров" поначалу повезло чуть больше. В ней сразу досталось ведущему, но он был просто поврежден близким взрывом, отчего задымил отваливая в сторону. Увы, но пока не падая на землю. Его же ведомый успел заметить ракету и ускользнул в вираж. Тратить еще ракеты на добивание я не хотел и, пока дистанция позволяла, открыл огонь 23-мм пушками. Ими удалось развалить в хлам только обоих увидьнувших ведущих пар, отчего те этим самым хламом и рухнули на землю. А последнему из четырех, т.е. ведомому второй пары, шустро настропалившему спасительные лыжи, все же пришлось отправить ракету вдогонку. А потому что скорость у него почти вдвое больше моей и догнать его возможности у меня уже не было. Ракета же достала его быстро, четко зашла немцу в хвост и бабахнула метрах в трех от него обильно шпигуя самолет вольфрамовыми цилиндриками. И широко раскинув в разные стороны свои крылья этот "мессер" посыпался вниз вслед за коллегами. Бой закончился со счетом 4:0 в мою пользу...

Подлетая к новой базе, куда мы перебрались пару дней раньше, я заметил по сканеру, что внизу происходит какая-то нездоровая суета. Четко видел своих шестерых, там, где они и оставались, но вокруг их не меньше взвода других людей, явно пытающихся приблизиться к моим товарищам. И они держали моих в полуокружении. Т.е. походу там внизу шел стрелковый бой, невидимый мне сверху из-за деревьев. Вызвал капитана. Тот вышел на связь не сразу и подтвердил, что группа действительно ведет бой с какими-то непонятно откуда и почему взявшимися немцами. Попросил помощи. Ну, я и дал эту помощь 12,7-мм пулеметами. Конечно же мешали деревья, из-за них расход патронов был больше, но с атакующими покончено было быстро. Часть из них была убита, часть ранена, а кому-то удалось убежать. Бить их вдогонку я не стал, не до них было.

Сообщил капитану, что помог мол чем смог. Тот поблагодарил и уточнив обстановку видимую в сканер дал добро на посадку. Что я и сделал. Уже на земле услышал одиночные выстрелы - явно контроль недобитых. А через некоторое время Шмаков и Крылов пинками пригнали испуганного донельзя немца. Он не был ранен, но напуган неожиданно мощной атакой с неба. Он никак не мог ожидать, что сбежавшие пленные могут так огрызаться.

Разговаривал с немцем Забродин. Сам язык он знал так себе, но в принципе было понятно. И выяснилось, что эта немецкая часть преследовала сбежавшую из лагеря военопленных группу красноармейцев и вдруг напоролось на жестокое огневое сопротивление, а потом им добавился и крупнокалибр с моего вертолета. Из чего мы сделали вывод, что этот бой есть результат банального стечения обстоятельств, а не поиска нашей многострадальной группы. Кстати, нестройную толпу в одинадцать человек сканер показал буквально в километре от места боя. Она двигалась на север, видимо имея цель обойти Минск и двигаться на восток. Ну, не через город же им идти...

Прикинув, что эти дерзкие бойцы могут быть нам полезны и оружия для них у нас теперь хватает (собрали с убитых немцев, не забыв снять с них же сапоги), мы решили их организовать в свою пользу. Поэтому быстренько сложили трофеи в один из контейнеров, оставив второй для майора, как наименее физически трудоспособного из-за общего истощения, и отправили всю остальную группу во главе с капитаном вдогонку беглецам из лагеря. Задача была войти в доверительный контакт, оперативно провести политико-воспитательную работу и направить группу беглецов не на восток, куда они стремились, а на запад в местность близкую к Дьяконово. А там, после обязательных в таких случаях фильтрационных мероприятий, которые проведет наш особист, влить их в основной отряд. Все ж таки взвод обстрелянных бойцов это вам не хухры-мухры, а очень серьезно. Откуда взвод? Так эти одинадцать, явно попавших в плен не из обоза (дерзкие больно, раз решились на побег) и в Дьяконово полтора десятка мужиков повоевавших на германской. Плюс три офицера, тоже с боевым опытом и знаниями сообразно их военным специальностям, да пятеро диверсантов, усиленных авиационной поддержкой в образе меня и моего вертолета.

Сбежавшие пленные быстро двигаться не могли. И истощенных их могла двигать только вера, если не в спасение, но хотя бы в то, что их побег может хоть как-то насолить немцам. Но все равно скорость их движения была раз в пять меньше, чем скорость движения по лесу тренированных и сытых диверсантов из группы капитана Ли О. Поэтому первая пара из группы обошла беглецов параллельным курсом, а остальная троица страховала их сотней метров сзади. Направлял же их всех я. Смотрел на сканере диспозицию и сообщал по рации и первой двойке и страхующей тройке.

В какой-то момент беглецы остановились на привал. Спустя некоторое время в контакт с ними вступила лидирующая двойка. Остальные трое рассредоточились вокруг места привала и ждали. Договаривающиеся же стороны беседовали минут, наверное тридцать. После чего старший двойки Денисенко передал мне и капитану, что все в порядке и он сопроводит беглецов к поляне в трех километрах. Страхующая тройка негласно пойдет сзади и на контакт пока выходить не будет. Я же с майором совершу перелет на ту поляну, выгружу сапоги и оружие и снова перемещусь на уже другое место неподалеку. А чтоб лишний раз не показывать вертолет кому-либо. Ну и не провоцировать на пакость, если среди беглецов паче вдруг окажется засланный немецкий казачок.

***

Оружия и обувки, конечно же на всех не хватило. Но выбирать им не приходилось. Но зато удалось подкормить парней как своими запасами, так и затрофеенными у немцев. И при помощи мыльно-рыльных немецко-трофейных же средств и инструментов привести всех в божеский вид у ближайшего ручья и дать всем небольшой отдых. Причем, Денисенко, отметил тот факт, что наибольшее удовольствие беглецы получили даже не от отдыха и еды, а он приведения себя в порядок. Это значит, что присутствия духа сбежавшие из лагеря бойцы терять и не собирались. И что из них получится вполне нормальная боевая единица накачанная боевой же злостью, так необходимой в борьбе с сильным врагом.

Сопровождать бойцов к новому месту близ Дьяконово Денисенко назначил высаженного здесь Никитиным майора-особиста. Назначил именно он, т.к. капитан, что называется, на сцене не появлялся, но наблюдал со стороны. Под благовидным предлогом отведя майора в сторону Денисенко поручил тому во время перехода в окрестности Дьяконово негласно проверить красноармейцев на пущую благонадежность. Разговорами, сопоставлением сказанного, наблюдая за поведением каждого из бойцов. Да что учить ученого - майор и сам знает, как и что в таких случаях делать и говорить. Но, при этом, командиром этой группы Дннисенко назначил из числа сбежавших из лагеря старшего лейтенанта Калинина. Тот поначалу попытался качать старшинство над Денисенко и подмять того под себя, но начальственный рык майора заставил его подчиниться. В конце концов у старлея, кроме гонора и слов товарищей не было никаких документов кто он, что он и зачем он. И Забродин на этот факт указал особо. И добавил, что этим назначением старлею оказывается доверие, которое может и испариться, как талый снег в марте месяце. И обратил внимание, сам Забродин - вообще майор госбезопасности, между прочим с положенными ему документами, но подчиняется в данном случае лейтенанту Денисенко. Так требует боевая обстановка и старлей должен это понимать и не выпендриваться (не просто ж так Ли О делал Забродину правящее его натуральную спесь внушение). Старлею ничего не оставалось делать, кроме как - подчиниться. А его товарищи, наблюдая за сценкой меряния командирами пиписьками, весело переглядывались и посмеивались. Любят бойцы такой театр и ничего с этим не поделаешь.

А утром Денисенко и Крылов исчезли, оставив старлею карту и компас из немецких трофеев. И Калинин повел группу по оговоренному ранее маршруту, предполагавшему обход мест, где можно нарваться на ненужные встречи с немцами и с уже начавшими активно действовать их пособниками. Расчетное время похода было месяц...

(Продолжение следует)