Шальной вертолет. 1941

Глава 15. Как Никитин целого Гитлера напугал. И ведь напугал таки...

Подлетев к Лиде я очертил на экране планшета зону, которую должны накрыть ракеты объемного взрыва. А там система уже сама определит как все 40 ракет распределятся и поразят эту зону. С каким шагом и с какой очередностью. В эту зону попали и сами пути, с двумя эшелонами (сканер показал их наличие), здание вокзала и ближайшие пакгаузы. Ну и большая куча немцев, разумеется. Не меньше полка уж точно...

Ракеты ушли. С 4 километров мне было прекрасно видно, как там все забабахало. Потом рвануло особенно сильно - видать опять в боеприпасы всадило. А после - заполыхало. Куски железа, досок, кирпичей и уж, конечно же рук-ног-голов летели в разные стороны далеко и эффектно. Долго смотреть не стал и пошел вдоль железки в сторону Варшавы. В надежде встретить где-то эшелон, а то и парочку.

И такой действительно нашелся, но он не доехал до Лиды километров 20. А их в это время вообще легко высматривать из-за дыма высоко бьющего из трубы любого паровоза. Он-то, пыхтящий и дымящий, и получил первым свою порцию 30-миллиметровых снарядов где-то на перегоне между станциями Семашки и Курган. Последовал приличный взрыв, в небо взметнулся белый и густой вулкан из пара. А я уже бил по вагонам зажигательными 23-миллиметровыми снарядами, проходя непрерывной очередью из двух стволов по крышам вагонов. И щепки летели по сторонам будь здоров! Примерно треть вагонов загорелись сразу снаружи, а в остальных разгораться начало внутри. Сколько чего я там уничтожил мне, разумеется, было неясно. Но то, что уничтожил что-то или кого-то - определенно точно!

Однако, боезапас у меня еще оставался. Примерно сотня 30-миллиметровых снарядов, полсотни 23-миллиметровых и полный БК 12,7 миллиметров. Ищем дальше... Кто ищет, тот всегда найдет...

И теперь я держался автомобильных дорог. Обстрелял коротко из пулеметов три замеченных поста на перекрестках, из 23 мм усадил два моста с охраной (один из мостов сразу загорелся, хотя оба были деревянными), пулеметами прищучил небольшой кортеж из легкового автомобиля в сопровождении двух мотоциклов, броника и грузовика. И заметил вкусную цель - аэродром, на который заходили шестерка бомбардировщиков. Нет, они не знали, что я рядом, и связью пользоваться, по понятной причине, не могли. И по той же причине не могли чувствовать себя в своей тарелке - солдатская молва явно уже обозначила, что если "не смеют крылья черные над Родиной летать", то и нечего и пытаться, целее будешь. И уж не буду рассказывать на что потратил оставшиеся 23 и 30 миллиметровые снаряды... Оставил только и на всякий случай пулеметные, да и их было уже не более 50...

После атаки на аэродром, где горело не меньше полудесятка самолетов, я вырубил глушилку и с паузами в минуту пять раз передал в эфир на всех частотах: "Das Ergebnis unseres heutigen Angriffs auf Lida Station ist ein Beispiel dafür, was wir in nur einem Tag ohne Verluste von unserer Seite mit Berlin machen können. Sie wissen, was Sie aufgeben müssen!" (Результат сегодняшней нашей атаки на станцию Лида является примером того, что мы можем сделать с Берлином всего за сутки без потерь с нашей стороны. Вы знаете от чего вам нужно отказаться!). И врубил обещанную ранее песенку Винни-Пуха... И на монгольском, чтоб помучились, уроды: "Пиглет бид хоер хаашаа явж байгаа нь том, том нууц юм" (Куда идем мы с Пятачком, большой-большой секрет) и полетел окольными путями в Дьяконово...

Забегая вперед скажу, что эта акция возымела действие. Немцы прекрасно видели, что они никак не могли защитить крупную узловую станцию от удара с воздуха. Этому удару им нечего было противопоставить, т.к. большинство зениток и их расчеты сгорели в пламени взрывов сразу, а те, что не сгорели, просто не видели целей, не знали куда стрелять. Я-то опять пускал ракеты с минимальной высоты и с расстояния в 5 километров. Авиация фашистов тоже не могла перехватить неведомого врага, т.к. банально не знала об атаке и не могла знать из-за напрочь заглушенного радиоэфира.

В итоге, вскоре количество расстрелов и карательных акций в Белоруссии значительно и резко снизилось и были свернуты. Но от своих планов фашисты все равно не отказались и, как после войны показали документы, рассчитывали привести их в исполнение после того, как неведомая угроза будет уничтожена. Да, она может продолжить атаковать (и таки продолжила - прим. автора), но была отведена от Берлина. Который, как понимали немцы, очень жирная для угрозы цель и его сожжение со всем берлинским мирняком не будет прощено никем - Вермахт после такого просто повернет штыки в сторону верхушки Рейха.

А я ведь сожгу!!! Злой я до жути!!! Кровожадный до фашистов!!! Эти 4 миллиона берлинцев, по сути, восторженно благословившие поход на восток и отправившие туда своих мужчин, сами ответят за 2 миллиона убитых этими мужчинами мирных жителей Белоруссии!

Понятно, что Гитлер моих мстительных мыслей не знал и знать не мог (а дело с тотальным разгромом станции Лида дошло и до него), но таки именно он приказал умерить аппетиты по убийству мирных жителей в Белоруссии, отменить карательные операции и сосредоточиться на боевых действиях только против тех, кто нападает на немцев с оружием в руках. А с "недочеловеками" раберутся мол потом, когда не будет угрозы Берлину, т.е. Советы будут повержены окончательно и разнесшие в дым станцию Лида будут гарантированно уничтожены сами.

Но все это случилось позже, а передо мной уже теперь стояли две новые задачи: организовать наконец-то мощное вооруженное сопротивление фашистам в лице партизанского отряда (тут и Забродин как раз своих беглецов привел, причем в увеличившемся вдвое составе) и разобраться с тайной Марины Леонардовны Гедройц... Ну и подкатить баки к Ольге Александровне. А то смотрю она там тоже начала этак немножечко неровно дышать... Это оно и есть то самое? Вот и я так же подумал... :)

И, что интересно, об уничтожении станции Лида в Москве стало известно уже через день. По их собственным каналам. А еще через 2 дня они там же получили высококачественные фотографии результатов моего налета. Которые я сделал через день после того, послав полетать над станцией дрон-наблюдатель с камерой. Сам, при этом, заныкавшись на той же самой полянке, где впервые встретился с группой капитана Ли О и майором Забродиным. Фото уже у меня скачал мой тащмайор, а уж как он там передал в Москву 1941 года - его дело...

***

- Здравствуйте, товарищ Судоплатов. Посмотрите, пожалуйста, вот эти фотографии и что вы можете сказать по ним...

Судоплатов подошел к столу и начал рассматривать фотографии. На них он увидел скрученные в бараний рог рельсы, искверканные взрывами и огнем вагоны, разрушенные здания вокзала и складов. Все было черно от гари. Фотографии невероятного качества, с великолепными резкостью и деталировкой. На одном из фото Павел Анатольевич заметил кусок, очевидно, вывески. Тоже скрюченный, рваный и обожженный. На нем сохранилось часть названия "...iда". Судоплатов нахмурил брови пытаясь что-то вспомнить, затем поднял их удивленно и спросил:

- Это фотографии разбомбленной станции Лида? Ее разбомбили?

- Совершенно верно, товарищ Судоплатов. И товарищ Голованов утверждает, что станция подвергалась бомбардировке не его подчиненными, т.к. его дивизия не осуществляла налет на станцию, такой налет еще только планируется.

(А.Е.Голованов - на момент повествования командир 81-й авиадивизии дальнего действия, предтечи рода войск Авиация дальнего действия созданного в начале 1942 года - прим. автора)

- Я правильно понимаю, что это работа тех, о ком вы спрашивали не так давно?

- Абсолютно верно, товарищ Судоплатов. И скажите, вас ничего не смущает в этих фотографиях?

- Высочайшее качество... Скорее удивляет... А смущает... Возможно ракурсы. С таких ракурсов, особенно с таких ракурсов, и с таким качеством могли снимать только немцы. Эти фото из Берлина?

- Нет. Эти фото, как утверждает товарищ Берия, сделаны теми людьми, которые уничтожили станцию Лида.

- Тогда я не понимаю, как они могли их сделать.

- Очевидно их могущество распространяется не только на боевые действия, но и на сопутствующие операции. Поэтому вам нужно как можно скорее связаться с ними и договориться о совместных действиях.

- Уже работаем, товарищ Сталин...

***

Не то чтобы я не ожидал, но все равно получил сообщение из Москвы. Причем, совершенно неожиданным способом - в сводке Советского Информбюро. Левитан, как обычно зачитывал текст и в какой-то момент выдал, что мол нашей авиацией разбомблен крупный железнодорожный узел в городе Лида, уничтожено с буеву хучу немецких техники и солдат, а летчикам бомбивших станцию присвоено звание Героев Советского Союза. И они приглашаются для вручения высшей государственной награды в Кремль.

А в следующие дни по радио несколько раз передали совсем новую песню "Ждет бойца Лидочка", которую спела любимая и в этом времени и позже Клавдия Шульженко (скорее всего не все знают, но Клавдия Ивановна Шульженко (1906-1984) в реальности была очень популярной певицей, а самые знаменитые песни в ее исполнении это "Синий платочек", "Давай закурим товарищ по одной", "Где же вы друзья-однополчане" - прим. автора). И слова-то у песни про Лидочку прям такие призывные, хотя и несколько топорно нескладные:"Лидочка-красавица ждет героя поскорей. Ох, как он ей нравится, вместе будет веселей! Письмецо в простом конверте напиши дружок любезный. Ждет красавица тебя, эх такого молодца!"...

Ну и как тут не откликнуться на такой милый задор?... :))

И я понимал почему Москва пошла на такой шаг - нужна была мощность всесоюзных радиостанций и эфир, который слышат все и такая передача не покажется странной. Ну разве, что приглашение на награждение выглядит весьма необычным и на него нельзя не обратить внимание. Очевидно же, что со мной ищут контакта и теперь мне осталось лишь сообщить, как я на этот контакт выйду.

И казалось бы, что достаточно отправить в Москву весточку через майора Кима, но препятствием была та самая подозрительная червоточинка в засланце. Который, очевидно сидит в Москве и... Вот я так и не понял - работает ли он на немцев тоже, или их руками решал какие-то свои задачи цинично не принимая во внимание, что и Ли О с группой и Ким - свои. И если он их не учитывает, то с какого перепугу он меня-то будет учитывать? О чем я не так давно майору Киму и говорил. Так что вышел из доверия этот товарищ... А может это Берия?

***

Майор Забродин был молодцом, даром что особист. Ведь по-особистски он, безусловно, сволочуга редкостная - работа такая. Однако профессионал великолепный, высшей марки. И он довольно быстро определил, что в группе одинадцати бойцов сбежавших из лагеря с гнильцой оказался тот самый старший лейтенант Калинин и еще боец Васюков. И если Калинин был патологически заносчивый трус, то Васюков - себе на уме и прекрасно понимал, что остаться в лагере означает погибнуть неминуемо, а вырвавшись оттуда появляется шанс устроиться, пусть даже и служа немцам.

Так вот Калинин проявил свою трусость в случайном встречном бою с фельджандармами. А ведь тех было-то меньше, чем наших бойцов, но под огнем именно Калинин забился под какой-то корень и стрелял куда угодно, но не во врага. В результате немцы смогли зайти с его стороны и чуть было не положили всю группу. Это заметили. Немцев отогнали, но старлею после высказали. Выбили из рук автомат, дали по морде и Забродин, согласно военному времени, истратил на него один патрон из своего револьвера. Он же тогда, после встречи с Денисенко патроны-то собрал по указке лейтенанта, но кроме двух, которые банально не нашел. А фельджандармов тогда задавили числом и обратили в бегство. Но убить их никого не убили, не попал никто.

Что же касается Васюкова, то на него майору пожаловался самый возрастной из бойцов рядовой Чекашкин. Которому уже минуло 27 лет. Мол мутный какой-то этот Васюков, подговаривает отстать от группы, уйти и обустроиться как-то. А обратился Васюков к Чекашкину скорее всего потому, что тот при всех в разговоре несколько скептически оценил мощь Красной Армии, показав, что не слишком-то и верит в то, что она отступившая уже к Смоленску очухается и разобьет немцев. И ведь не испугался особиста. Правда в ответ на его упреки, сказал ему, что цыплят по осени считают, но к немцам он, Чекашкин, не пойдет в любом случае и Присягу он уважает. Да и видел уже, что немцы с нашими делают.

Но Васюков успел улизнуть... Догонять его не стали, благо он ничего ни у кого не взял. То ли не успел, то ли не рискнул, а то точно бойцы его отыскали бы и... Судьбу старлея Калинина видели все. Но эти все оказались нормальными людьми с нормальной боевой злостью - те обращанные в бегство фельджандармы соврать не дадут.

Кстати, причиной почему Никитин не перебросил беглецов из лагеря на вертолете и всего за одну неделю и была насущная необходимость проверить их не показывая место своей дислокации. Осторожность в таких делах никогда не мешала.

Итак, поставленную перед ним задачу привести группу к нужному месту майор выполнил отлично. Да у него отсутствовала способность ориентироваться по природным ориентирам, но картографическим кретинизмом майор не страдал. А по части обустройства ночевок и привалов с приемами пищи ему здорово помогали более умелые и опытные бойцы. Кстати, с едой было не так уж и неплохо. Подножный корм - ведь уже пошли грибы и ягоды. Раз удалось подстрелить зайца, один раз подсвинка. С солью, после разгромленной диверсантами и Никитиным погони, проблем не было. Так что Забродин, не смотря на походные тягости, даже сумел за эти чуть более месяца немного отъесться.

В деревни группа опасалась заходить, бойцы и майор помнили предостережение Никитина о том, что в западной Белоруссии с сочувствующими советской власти есть некоторая напряженка. И уж тем более был прямой запрет майора Ли О оставаться в древнях и особенно в хуторах с ночевками.

Три раза группа встречалась с подобными себе, но сбежавшими из маршевых колонн пленных (два человека), или просто окруженцев и потерявшихся (три и пять) сумевших как-то обустроиться в лесу там и сям. Оружия и патронов у них было мало. На всех десятерых пять винтовок с минимумом патронов, один пистолет ТТ с полной обоймой и один пулемет Дегтярева с половиной диска. После того, как встетившиеся опозновались, майор каждый раз предлагал им присоединиться к своей группе. Безусловно, он не прекращал свою работу, свои наблюдения и находил возможность поговорить с каждым отдельно, внимательно отслеживая реакцию на вопросы. Но ничего заслуживающего особого особистского интереса никто из десятерых не продемонстрировал. Да, в принципе, и не могло за ними ничего такого быть. Это были люди, которые выбрали пусть не самый легкий путь жить в буквально диких условиях, но не покорность врагу. Кстати, из всех восемь были рядовыми, один сержант и один старшина.

Первая тройка вновь присоединившихся рассказывала, что к последнему бою их было в пять раз больше и командовал ими ротный политрук - единственный оставшийся в живых представитель комсостава из их роты. И этому придурку втемяшилось поднять из засады в атаку всю группу и она там полегла под огнем превосходящих сил маршевой части немцев. Т.е. это не была даже оборона с целью сдержать врага, а был никому не нужный фанатизм политрука и без шансов на успех. Сгинул там и политрук. И только этим троим удалось отступить и оторваться от быстро начавшегося преследования. И им повезло, что немцы преследуя не стали углубляться в лес далеко.

История следующих пятерых была прозаичней, но от того не менее трагичной. Держали оборону батальоном. Причем свежим, полного списочного состава. Немцы уперлись в него, получили по щам, откатились назад и через час их батальон разнесла четверка "Штук" Ю-87. Неизвестно сколько осталось от батальона, но эти пятеро, чудом не получивших серьезных увечий, оказались более-менее рядом. Оглядев распаханную бомбами позицию их недавно целой части они не увидели никаких иных признаков жизни. Нашли разбросанное оружие, в т.ч. и Дегтярь с почти полным диском. И тут немцы начали новую атаку. Пятнадцать танков, шесть броников с пулеметами и до полка пехоты. И поняли, что пятерым им жить останется пара минут не более, если они примут бой. И они не приняли, а скрылись в ближайшем лесу. И Забродин в вину им поставить ничего не мог, т.к. был в похожей ситуации сам и прекрасно понимал мотивы этих бойцов.

Сбежавшие из колонны пленных были из всех самые везунчики, если так можно сказать. Они, тихо сговорившись с товарищами, предприняли рывок и в побег ударились семь человек. Троих в самом начале успели застрелить охранявшие их немцы, одного ранили, но он сумел убежать и умер спустя три часа после побега на руках у товарищей. Его похоронили. Третий из оставшихся в живых бежавших после куда-то пропал, сам. Ушел сам. И немцы эту троицу приследовать не стали с самого начала, но показательно для оставшихся расстреляли двадцать плененных бойцов из колонны. Больше, до самого прибытия в лагерь, пленные бежать не помышляли. А успешно сбежавшая пара бойцов и не знала какой ценой им досталась их свобода. И таких случаев было много и именно так фашсты подавляли у пленных волю к побегу - никто не хотел чтобы из-за них погибли другие товарищи.

И вот эту почти спаянную трудностями перехода команду в двадцати трех километрах от Дьяконово в условленном с майором месте встретился Денисенко и Яблоков. Они поджидали бойцов уже третьи сутки и вовсе не ожидали, что Забродин приведет с собой не одинадцать бойцов, а сразу двадцать. На что юморной по жизни Олег Яблоков в шутку предложил майору побродить по лесам еще и сразу до зимы, глядишь так полк и насобирает...

(Продолжение следует)