Шепот фиалок

11

– Прошу прощения, мисс Сент-Джон… – Дворецкий отвесил наиучтивейший поклон.

Дориан появилась на пороге городского дома Деррингтонов в сопровождении лишь кучера и лакея, однако дворецкий – высокий, чопорный и явно гордившийся своим статусом – ничем не выдал удивления при виде незваной гостьи.

– Лорд Сикум и достопочтенный сэр Джордж Деррингтон сегодня не принимают.

– Будьте любезны, доложите обо мне. Возможно, на меня это не распространяется. – В ужасе от собственной настойчивости, Дориан затаила дыхание. Сердце колотилось так громко, что этот бешеный стук наверняка должны были услышать все слуги.

– Слушаю, мисс. – На лице дворецкого было написано сомнение.

Дориан подумала было, что он оставит ее дожидаться ответа на крыльце, но дворецкий сделал шаг в сторону, пропуская в холл Дориан и ее лакея.

– Прошу вас подождать здесь.

Дворецкий величавой поступью удалился по коридору в глубь дома, а лакей – его, кстати, нанял для сестры Дэвис – уставился в потолок, словно не желал иметь ничего общего с этой дамой, которая позволяет себе без надлежащего сопровождения приезжать к мужчине. Дориан была уверена, что лакей все доложит брату об этом визите. «Ну и плевать! – решила она. – Сейчас важно исправить то, что еще можно исправить. Только бы Николас был дома», – молилась она в душе. Ведь если его нет, значит… значит, он скорее всего продолжает поиски рукописи Франца, только теперь уже без нее. Дориан совсем сникла.

В доме витал слабый запах сигар и кожи и явственно ощущался консервативный вкус привыкшего к добротному уюту мужчины – повсюду медные светильники, деревянная обшивка стен, портреты предков и гравюры на военные темы.

Дориан вся превратилась в слух, но дом безмолвствовал; ни звуки шагов, ни мужские голоса не нарушали тишину.

Она уже начала жалеть о своем необдуманном порыве и готова была выскочить за дверь, когда в конце коридора возник Николас. Он спешно застегивал сюртук, а потемневший от беспокойства взгляд уже впился в Дориан:

– Что вы здесь делаете?

Дориан была до того рада его видеть, что и внимания не обратила на резкий тон и сомнительную вежливость приветствия.

– Я… понимаете, милорд… Мне было необходимо с вами встретиться.

Николас приблизился к ней. Дворецкий остановился у него за спиной.

– Надеюсь, ничего не случилось? – Нет. То есть… да. – Дориан не могла подобрать нужных слов. Ожидание встречи отнимало у нее все силы, и она не подумала заранее о том, что скажет, когда наконец увидит Николаса.

– Дэвис знает, что вы приехали сюда одна?

– Нет, – вынуждена была признаться Дориан. – Я надеялась, что ваш дядя будет дома.

– Дядя Джордж отправился с визитом к знакомым. – Предложив Дориан руку, Николас провел ее в гостиную и повернулся к дворецкому: – Чаю для мисс Сент-Джон. Пусть его принесет экономка.

Дождавшись момента, когда слуга удалился, Николас вновь обернулся к ней.

– И что же заставило вас в нарушение всех правил приехать ко мне? – по-прежнему без намека на улыбку спросил он у Дориан.

У нее возникло такое ощущение, словно ей предстоит шагнуть в пропасть. Сделав глубокий вдох, Дориан выпалила:

– Дело в том, милорд, что я, наверное, не совсем ясно выразилась… Боюсь, вы меня неправильно поняли во время нашего последнего разговора…

– Напротив. Вы выразились более чем ясно, – избегая ее взгляда, ответил Николас. Он помог ей снять накидку и жестом предложил садиться.

Дориан не двинулась с места.

– Этого-то я и боялась, – огорченно пробормотала она. – Я вас обидела!

Николас, протянув ее накидку дворецкому, так и застыл с поднятыми руками.

– Обидели?

– Умоляю простить мне привычку все обострять. Уверена, что тем вечером я выразилась слишком резко. Ваше великодушие застало меня врасплох. Нас не связывает истинное чувство, как это должно быть между женихом и невестой, но я очень надеюсь, что моя щепетильность не… в общем, я до глубины души вам благодарна за ваш благородный жест…

Несколько бесконечно долгих секунд Николас молча вглядывался в ее лицо.

– Значит ли это, что вы готовы изменить свое решение?

Дориан заколебалась. При всем желании вернуть расположение Николаса кольцо она принять не могла. Это было бы непорядочно.

– Нет, милорд. Я по-прежнему считаю, что это кольцо должна носить женщина, которой вы отдадите свое сердце.

Николас кивнул.

– Так я и думал.

– Я… вы на два дня исчезли, и я решила приехать и убедиться, что вы не посчитали мой отказ неблагодарностью. Поверьте, я высоко ценю ту честь, которой вы меня удостоили, преподнеся фамильное кольцо Сикумов!

С подносом, уставленным чайными принадлежностями, на пороге гостиной появилась экономка. Николас усадил Дориан на диван. Накрыв чайный столик, экономка устроилась в кресле у камина с вязанием в руках.

Дориан поднесла чашку к губам.

– Благодарю. Вы позаботились о дуэнье.

Лукавая улыбка, молнией промелькнув в глазах Николаса, вселила надежду в душу Дориан. Может, еще не все потеряно?

– Миссис Истис – премилая дама, преданнейшая служанка, но глуха, как фонарный столб. При ней мы можем совершенно свободно говорить о чем угодно… Мне очень жаль, если вас удручило мое отсутствие. Похоже, мы оба не догадывались, насколько непросто будет соблюсти все нюансы спектакля под названием «помолвка»… например, найти подходящую безделицу.

Услышав из его уст собственное легкомысленное определение, Дориан залилась краской.

– И все же вчера вечером я кое-чего добился. – Николас сунул руку в карман жилета. – Вот, взгляните, это куплено для вас – и только для вас.

С совершенно непроницаемым лицом он протянул ей золотой перстень с великолепным сапфиром классической огранки и россыпью мелких бриллиантов по бокам.

– Этот годится для обручального кольца?

Дориан готова была сгореть от стыда. Подумать только, до чего она дошла в своих подозрениях – решила, будто Николас разыскивает нотную рукопись. Без нее. А он искал обручальное кольцо. Для нее.

– Милорд, у меня нет слов.

Николас ответил довольной улыбкой и протянул руку. Щемящая тревога последних двух дней отпустила сердце Дориан. Она молча вложила дрожащие пальцы в его ладонь. Кольцо скользнуло на безымянный палец так, словно было создано специально для Дориан.

– Вы замерзли? – вдруг поднял голову Николас. – Руки ледяные. Да вы вся дрожите!

– Нет-нет, – поспешно возразила Дориан. – Вовсе нет. Я… я потрясена вашим щедрым подарком.

– А мне будет позволено поцеловать невесту?

Робкая улыбка тронула губы Дориан.

– Д-да, милорд, конечно. – Она закрыла глаза и подняла к нему лицо.

Губы Николаса прошлись по ее губам нежно, легко и очень быстро. Дориан разочарованно вскинула ресницы. Взгляд Николаса был прикован к ее рту.

– Н-ну… полагаю, мне пора… – пробормотала Дориан, отстраняясь.

– Разве? Это еще не все, радость моя. Иди ко мне, – шепнул Николас.

У Дориан перехватило дыхание, когда его пальцы скользнули по ее волосам, ладонь легла на затылок, а губы припали к ее губам, только на этот раз во властном, длительном поцелуе.

Страх, что она его потеряет, мгновенно уступил место головокружительному восторгу. Дориан окунулась в этот поцелуй, растворилась в нем. Она так скучала по вкусу его губ, языка, что сейчас забыла обо всем на свете. Ее язык впервые робко проник сквозь полураскрытые губы Николаса.

Николас с глухим стоном обхватил свободной рукой талию Дориан, притянул к себе.

Чье-то нарочитое покашливание прозвучало громом в тишине гостиной. Николас мгновенно разжал объятия.

– Прошу прощения, милорд… – За диваном топталась экономка с заварным чайником в руках. – Не прикажете ли подать свежего чая?

Николас, с трудом оторвавшись от Дориан, одарил экономку недовольным взглядом.

Та не стушевалась.

– Ваш дядя мне не простит, если я не буду должным образом заботиться о его гостях.

Дориан не могла поднять глаз ни на экономку, ни на Николаса. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Даже присутствие служанки ее не остановило бы. Сама эта мысль повергла ее в смятение.

– Пожалуй. – Николас со вздохом заерзал на диване. – Мы ведь не хотим омрачить нашу помолвку скандалом, верно?

– Да, милорд, конечно, – прошептала Дориан.

– Я в этом не сомневалась. – Экономка вернулась в кресло у камина и снова взялась за рукоделие.

– Я отвезу вас домой, – сказал Николас. – Мне передали, что в одной церквушке неподалеку от вас могут храниться кое-какие рукописи Франца Шамьера.

– Что, еще одна ниточка?! – Дориан выпрямилась, пытаясь развеять очарование поцелуя, все еще затуманивавшее ей мозги. – А если бы я не приехала? Вы бы отправились туда сами?

Николас не смог сдержать усмешку.

– Вообще-то я об этом подумывал. Но какая была бы польза, если бы я отыскал один отрывок и безвозвратно потерял другой?

Неделю спустя Дориан с тяжелым вздохом уронила груду пожелтевших от времени бумаг на колченогий стол. Облако густой пыли взвилось к самому потолку. Девушка едва успела схватить носовой платок, громко чихнула и зарделась от смущения. Благовоспитанной даме не позволяется издавать такие звуки на людях.

– Будьте здоровы!

Николас взглянул на нее из другого угла церковного чердака, где он просматривал очередную кипу старых документов. Это была уже третья по счету церковь, куда они приезжали на поиски обрывка нот Шамьера. И все безрезультатно.

– У меня тоже ничего.

– Мне кажется, мы здесь ничего и не найдем, – пробубнила Дориан в нос, зарывшись лицом в платок.

Николас ничего не ответил, сосредоточившись на листках нотной бумаги в следующей пачке.

– Хороший он человек, этот викарий. Как мило с его стороны позволить нам самим покопаться в коллекции, – сказала Дориан через несколько секунд, обмахиваясь листком нот, словно веером. Они провели не меньше двух часов на этом чердаке, пыльном и душном, где старый священник хранил коллекцию нотных рукописей. – Только вот беда – тут нет ничего, что не имело бы отношения к религии. Я очень сомневаюсь, чтобы среди всех этих псалмов мы обнаружили песню Франца о любви.

– Я тоже ничего, кроме псалмов, не видел, – отозвался Николас. – И должен признаться, после такого количества нот я уже вообще плохо представляю, что, собственно, ищу. Пойдемте-ка отсюда. Остаток дня можно провести где-нибудь в более светлом и прохладном месте, согласны?

– Мы с тетей Шарлоттой обычно в это время пьем лимонад в саду. Не присоединитесь к нам? – с улыбкой предложила Дориан. В ее невинном на первый взгляд приглашении было скрыто куда больше, чем мог догадаться Николас. Тетя Шарлотта недавно спрашивала, когда она вновь увидит графа Сикума.

После официального объявления о помолвке Дориан могла, не опасаясь лишних вопросов и пересудов, встречаться с Николасом хоть ежедневно, но дома она никого не принимала, чтобы не утруждать тетю.

Сейчас она с радостью взяла бы обратно кое-что из того, о чем рассказывала тете Шарлотте в ежедневных беседах. «Но в любом случае, – решила Дориан, – графу Сикуму пришло время нанести предписанные правилами приличия визиты невесте, в дом Сент-Джонов на Мэйфер. Кроме того, узнав тетю Шарлотту поближе, он наверняка передумает отнимать у нее самую большую радость в ее жизни – память о Франце Шамьере».

– Звучит слишком хорошо, чтобы я мог отказаться. – Николас улыбался, помогая Дориан сойти вниз по чердачной лестнице. – Для меня это большая честь – снова встретиться с леди, которой Шамьер посвятил свою последнюю песню.

Когда Дориан и Николас вошли в дом, тетя Шарлотта еще не спустилась в гостиную после полуденного отдыха. Явно нервничая, Дориан приказала подать в сад лимонад, сандвичи, фрукты и замороженный десерт и послала за тетей.

А затем вновь повернулась к Николасу. «Другого выхода нет, – решила про себя Дориан. – Придется положиться на его благородство».

– До того как вы встретитесь с тетей, мне хотелось бы кое-что вам объяснить…

Она замялась, в нерешительности подняв на него глаза. В темно-синем сюртуке и белоснежной рубашке Николас выглядел весьма представительно. Он склонил голову набок.

– Слушаю?

– Видите ли, жизнь тети Шарлотты сложилась не совсем обычно… – Решимость чуть было не покинула Дориан. Сделав глубокий вдох, она заставила себя продолжать: – Будучи человеком искусства, она встречалась с людьми, чьи взгляды на любовь и брак… отличаются от взглядов высшего света. И она до сих пор сохранила эту непоколебимую веру в некую… небесную связь между мужчиной и женщиной.

– И? – Николас был весь внимание, но, кроме интереса, Дориан ничего не могла прочитать на его лице.

– Ну и… она, кажется, уверена, что… раз уж мы с вами помолвлены – значит, вы мой возлюбленный, – отводя глаза, с запинкой произнесла Дориан. – Понимаете, в чем дело, – тут же поспешила объяснить она, – любовь для моей тети – это величайшая ценность в мире. Это чувство, которое не зависит от пышных церемоний или брачных контрактов. Более чем необычное мнение, должна признать, но… уж как есть.

В глубине устремленных на нее синих глаз вспыхнуло удивление.

Дориан стала пунцовой.

– Я должна была рассказать об этом, чтобы тетя не застала вас врасплох своими… предположениями, – быстро добавила она.

– Ясно. – Николас отвернулся, заложил руки за спину и принялся вышагивать по усыпанной гравием дорожке между цветочными клумбами.

Дориан машинально крутила на пальце обручальное кольцо.

– Наверное, я и так слишком многого требую от вас. Эта помолвка легла на ваши плечи тяжелым грузом, и все же прошу вас не забывать, чего ждет от нас тетя Шарлотта.

Николас вдруг резко обернулся.

– Вы хотите, чтобы я не только играл роль жениха на публике, но и изображал из себя вашего возлюбленного в кругу семьи?

Дориан, поперхнувшись от неожиданности, издала булькающий звук, не подобающий воспитанной леди.

– Да, милорд, точнее не скажешь.

– Ну а вы, разумеется, будете подыгрывать?

– Разумеется. – Боже, а достанет ли ей сил?

– Не забывайте, что нам придется притворяться постоянно. Ведь никогда не знаешь, когда на тебя посмотрят.

– Только в присутствии тети Шарлотты.

– И все же – мне нужно исполнять ваши желания… даже предвосхищать их, – сказал Николас.

Она кивнула, все еще испытывая неловкость.

– Как и вам – мои, – добавил он.

Дориан колебалась с ответом. У нее вдруг возникло ощущение, что ее ожидает какой-то подвох.

– К чему вы, собственно, клоните, милорд?

– Ну, к примеру… Как будущая графиня Сикум, вы не должны разгуливать где попало без надлежащего сопровождения.

– Вы что, от моего брата набрались этих глупостей? – надулась Дориан, обиженная намеком Николаса на ее непомерную независимость. – Я постараюсь не «разгуливать где попало», как вы изволили выразиться, милорд, но прошу учесть, что я в высшей степени дорожу своим правом ходить, куда и когда мне будет угодно!

– А я и в мыслях не держу этому препятствовать, – отозвался Николас. – Временами вы просто прелестны в своей независимости. Но раз уж правила приличия вас остановить не способны, то хотя бы не забывайте о безопасности.

– Не забуду. – Дориан отвернулась, насупившись. Оказывается, звание невесты несет с собой кое-какие ограничения.

Николас взял ее за руку, заставил повернуться к нему лицом.

– Истинной любви не бывает без ответственности, – сказал он, поглаживая большим пальцем ладонь Дориан. Теплая, искренняя улыбка смягчила его черты. – Если любишь кого-то по-настоящему, то не имеешь права и к себе относиться беспечно. Ведь ты становишься половинкой своего любимого, частью его жизни, а значит, просто обязан беречь себя…

А потом порывистым и обезоруживающим в своей искренности жестом Николас склонился к ее руке и провел губами по нежной коже.

– Такова ведь наша роль, верно? – Он поднял голову, в его взгляде Дориан почудилась насмешка. – Роль истинных возлюбленных?

Слезы неожиданно подступила к глазам Дориан, но она сдержала их, резко выдернула руку. И тут же потянулась за графином с лимонадом.

– Вы правы, милорд. Но это всего лишь роль. Лимонаду хотите?

– Да, благодарю вас, – коротко ответил Николас. Разливая холодный напиток, она ощущала на себе его изучающий взгляд.

Рассуждения Николаса об ответственности за своего любимого не шли у нее из головы.

– Мне самой всегда казалось, что если бы Франц Шамьер любил тетю Шарлотту по-настоящему, – задумчиво произнесла она, протягивая Николасу бокал, – то он не позволил бы убить себя в тюрьме.

– «Позволил» – не совсем подходящее слово. Человек редко позволяет себя убить. Но что касается Шамьера… думаю, главной его любовью все же была родина.

– Пожалуй, вы правы, – кивнула Дориан. – Прежде всего он был патриотом, затем – композитором, а уж… Только я ни за что не признаюсь в этих мыслях тете Шарлотте.

– Само собой.

– При всем при этом я отдаю себе отчет, насколько важны для мужчины любовь и преданность своей стране, – продолжала Дориан. Ей хотелось узнать, ставит ли Николас, подобно Шамьеру, любовь к родине на первое место.

Он вопросительно приподнял бровь. Дориан стушевалась, сообразив, что посягнула на слишком личное. Она открыла было рот – объяснить, что понимает его желание стереть пятно предательства с фамильного имени, но оправдание запоздало. Послышался голос тети Шарлотты.

– Вот и я, дорогие мои, – окликнула их тетя Шарлотта, появившись в увитой цветами арке, ведущей в сад. На ней было лиловое платье и лиловый же тюрбан, из-под которого вились белоснежные локоны. – Вы уж простите меня за опоздание. – Тетя прикоснулась пальцем к тюрбану и сверкнула по-девичьи лучистой улыбкой. – Горничная так переживала из-за моей прически! Я ей говорю: «Да ты просто спрячь мне волосы под тюрбан, Мэри, – и все». А она ради нашего гостя все настаивала на локонах!

– Вы выглядите просто прелестно, – громко отозвалась Дориан. И добавила уже шепотом, для Николаса: – Помните, я – ваша возлюбленная.

– Разве такое забудешь, – пробормотал в ответ Николас, и его рука уверенно обвилась вокруг талии Дориан. От этого прикосновения ее всю обдало жаром.

Николас тоже повысил голос:

– В самом деле, мисс Сент-Джон… – Он щелкнул каблуками и почтительно поклонился. – Ожидание того стоило.

Застенчивая улыбка тети Шарлотты засияла в полную силу. Пройдя по дорожке прямо к Николасу, она протянула ему руку:

– Ох, недаром я так люблю моряков. Никто не сравнится с ними в галантности и шарме.

Николас склонился к ее руке; тетя Шарлотта присела в реверансе.

– Итак, милорд, вы теперь помолвлены с моей племянницей. – Она окинула Николаса пристальным взглядом, словно видела его впервые. – Дориан совсем не похожа на других молодых леди. Ей нужен муж, которого подобная незаурядность не устрашила бы.

– Я это отлично понимаю, мадам, – сказал Николас.

– Как я рада это слышать! – воскликнула тетя Шарлотта. – Дориан, по-моему, уже отчаялась встретить мужчину, способного оценить ее по достоинству, но я-то знала, что это обязательно произойдет. Она так хороша собой, так своеобразна. Я была уверена, что придет время и ее полюбит достойный джентльмен. Такой, как вы, милорд.

– Вы очень добры, мисс Сент-Джон…

– Прошу вас, называйте меня тетей Шарлоттой! Теперь вы член нашей семьи, во всяком случае, скоро им станете. Вы уже наметили дату венчания? – Н-ну… может быть, через год… – Дориан, умоляя о помощи, украдкой бросила взгляд на Николаса.

– Зачем же столько ждать! – укоризненно воскликнула тетя Шарлотта. – Жизнь проходит быстрее, чем вам сейчас кажется. Вы нашли друг друга, так не позволяйте всяким мелочам становиться на вашем пути.

– Сначала мне нужно завершить кое-какие дела, – произнес Николас. – Но это не займет много времени. Думаю, мы сможем обвенчаться уже через несколько месяцев. Это будет чудесно, правда, радость моя?

Николас притянул Дориан к себе, заглянул в лицо. Лучики морщинок разбежались от уголков его синих глаз.

– Я так рада это слышать… – с бледной улыбкой отозвалась Дориан. Каждый его жест, каждый взгляд усиливал ее сомнения, что она сумеет справиться с этой фальшивой помолвкой. Николас определенно решил усложнить ее роль до предела.

– Да-да, тогда и я успею побывать на вашей свадьбе, – закивала тетя Шарлотта. – Мне так этого хочется!

– Конечно, тетя Шарлотта, и нам тоже. – Беседа о будущем – и ее собственном, и тети Шарлотты – приняла опасный оборот. Дориан поспешила сменить тему. – Может, присядем?

Все обаяние Николаса обратилось на тетю Шарлотту. Он смахнул для нее пыль со скамейки, завел разговор о погоде и о ее любимых цветах. Дориан не могла нарадоваться, глядя, как они сидят рядышком, болтая ни о чем и обо всем одновременно.

Ее улыбка исчезла, как только она услышала имя Франца Шамьера.

– Я слышал, вы проделали огромную работу, мадам, разбирая наследие Шамьера. Как бы мне хотелось взглянуть на вашу коллекцию.

– Это прекрасно! – воскликнула тетя Шарлотта. – Я всегда счастлива обнаружить еще одного поклонника музыки Франца. С удовольствием покажу вам все, что мне удалось собрать.

Дориан так и застыла с бокалом лимонада в руке. Тревога ужом пробралась в самое сердце. Откуда она взялась? Откуда взялось ощущение, что она собственноручно запустила лису в курятник? Ясно же, что было на уме у Николаса с самого начала – он мечтал подобраться к коллекции тети Шарлотты.

Теперь ей оставалось лишь молиться, что Николас, узнав и полюбив ее милую, сердечную, преданную тетушку, сам станет на ее сторону.