18

– До меня доходили весьма странные слухи о лорде Синдби, – обратилась Дориан к Николасу, сидевшему подле нее в театральной ложе.

Николас пригласил ее в Ковент-Гарден, где этим вечером давали «Квакера» и «Макбета». В перерыве между двумя представлениями Дориан вновь подняла тему, что тревожила ее уже несколько дней подряд. Лорд Синдби просил мистера Сент-Джона и мисс Сент-Джон с женихом оказать ему честь и посетить его древнее родовое поместье – Охотничью Крепость.

Дориан зябко повела плечами. Что за название! Невольно дрожь пробирает.

– Какие именно? – Николас следил за наводнявшей партер толпой зрителей. Судя по его непроницаемому лицу, решила Дориан, он знает о лорде Синдби больше, чем говорит.

– Во-первых, он собирает посмертные маски. – Дориан нахмурилась и нервно замахала веером, хотя ее и так знобило при мысли о столь чудовищном предмете коллекционирования. – Вам не кажется это довольно… своеобразным? Ну а во-вторых, он холостяк. Кто же станет хозяйкой приема?

– Я встречался с лордом Синдби на каком-то приеме. Он непревзойденный охотник. – Николас перегнулся через перила и махнул кому-то в партере. После чего наконец перевел взгляд на Дориан. – Личность и впрямь странная. Насколько мне известно, роль хозяйки на его приемах играет какая-то дальняя родственница. Я бы даже не стал рассматривать его приглашение, если бы не узнал, что он коллекционирует произведения малоизвестных композиторов. И только тех, кого уже нет в живых.

– Благодарю покорно, вы меня утешили. И откуда же у вас такая информация?

– Какая разница. Главное, источник надежен.

– Что ж, в таком случае к приглашению лорда нужно отнестись серьезно.

Проследив за взглядом Николаса, она увидела в ложе напротив преклонных лет даму в трауре. Судя по старомодному покрою платья, решила Дориан, это вдова какого-нибудь мелкопоместного дворянина, приехавшая из провинции посетить театры и показаться в лондонском обществе. На приветственный поклон Николаса вдова ответила ледяным взглядом.

– Вы ее знаете?

– Да, мы знакомы. – Николас повернулся к Дориан. – Это мать одного из моих старинных друзей.

– Вот и я, милорд! – В дверях ложи возникла продавщица апельсинов – краснощекая девчонка с бойкими глазками-угольками. Ее корзина была доверху наполнена апельсинами и сияющими глянцем яблоками. Цитрусовый аромат защекотал нос Дориан. – Кажись, это вы меня звали?

– Точно, звал. – Одарив Дориан многозначительным взглядом, Николас усмехнулся продавщице. – Не так давно во время пикника я обещал своей даме, что приглашу ее в театр и угощу самыми лучшими апельсинами. У тебя ведь хорошие апельсины, а?

Его внимание удивило и тронуло Дориан. Она не удержалась от смеха:

– Это вовсе не обязательно, Николас!

– Я никогда не забываю своих обещаний, миледи.

– Так милорду ни в жисть не найти апельсинчиков лучше моих, – затараторила девчонка, – нешто я стану врать? Сами поглядите!

Николас протянул ей монету. Глаза у девчонки округлились от восторга.

– Так пусть же милорд с корзинкой и берет. Небось милорду их до кареты донесть надо! – Девчонка вылетела из ложи, и через секунду в коридоре раздался ее победный клич малолетним товаркам: – А я все! Все-все продала!

– Что мы будем делать с таким количеством апельсинов, Николас?

– Мы будем их есть. – Как и на том памятном пикнике, он вынул из кармана нож и принялся очищать апельсин.

Дориан завороженно следила за его пальцами, такими теплыми и нежными в ту ночь… Сделав над собой усилие, она отогнала волнующие воспоминания.

– Нет, Николас… – прошептала она, когда он приблизил к ее губам дразняще пахнущий ломтик. – Я ни за что не позволю вам кормить меня на виду у всего зала.

– Ну тогда положите в рот сами. А я буду любоваться, – с усмешкой отозвался Николас.

От ответа на это предложение ее спасло начало следующего спектакля.

Дориан с большим удовольствием посмотрела бы какую-нибудь другую пьесу. «Макбет» при всем великолепии декораций и прекрасной игре актеров всегда казался ей слишком мрачным.

После спектакля, передав корзину с апельсинами лакею Николаса, они в толпе покидающих театр зрителей вышли на улицу. Среди общего шума, выкриков и смеха разговаривать было невозможно, так что Дориан просто взяла Николаса за руку и шла за ним, не обращая особого внимания на окружающих.

Николас вдруг резко остановился. Дориан ткнулась ему в спину и только тогда поняла, что кто-то загородил им путь.

– Как ты смеешь, Николас Деррингтон, появляться в общественных местах, словно ничего и не произошло? – зазвенел негодующий женский голос. – Стыда у тебя нет!

Даже сквозь плотную ткань визитки Дориан почувствовала, как напряглись его плечи. Выглянув из-за спины Николаса, она увидела ту самую вдову, что сидела в театре напротив них. Морщинистое бледное лицо женщины исказила гримаса ярости и горя.

– Добрый вечер, миссис Коллард, – спокойно и учтиво отозвался Николас, но его ровный тон не обманул Дориан.

– И это все, что ты можешь мне сказать?

Дориан ахнула. Ненависть миссис Коллард казалась почти осязаемой.

По счастью, зрители к этому моменту уже разошлись и улица была пуста.

– Думаешь обмануть этим кольцом весь мир? Думаешь, кто-то поверит, что ты скорбишь по моему сыну – после того, как сам послал его на смерть?

– Уверяю вас, мадам, нет таких слов, чтобы описать глубину моей скорби по вашему сыну и всем морякам, погибшим при Трафальгаре.

– И, по-твоему, это тебя оправдывает? Он же на тебя молился. Он верил тебе, как никому на свете. Ради тебя он был готов на все. А ты? Ты предал его за пару монет! Негодяй!

– Миссис Коллард, я не знаю, кто пытался предать Нельсона и на чьем счету столько загубленных жизней, но я это выясню, обещаю вам.

– Думаешь, я тебе поверю? – презрительно бросила миссис Коллард. Ее компаньонка что-то зашептала ей на ухо – очевидно, уговаривая уйти.

Заметив экипаж с гербом графа Сикума на дверце, Дориан выскочила из-за спины Николаса и принялась махать кучеру.

– Николас, экипаж ждет. – Она потянула его за рукав.

– Поверьте, я никого не хочу одурачить этим кольцом. – Николас не сдвинулся с места. – Я ношу его для того, чтобы ни на секунду не забывать о своей потере. И клянусь, я найду предателя.

– Оставь свои лживые клятвы для кого-нибудь другого! – Компаньонке все-таки удалось увести миссис Коллард, и эти слова вдова выкрикнула уже через плечо.

Дориан на миг показалось, что он собирается кинуться за ними.

– Николас… – Она вновь потянула его за рукав. – Это бесполезно. Она глуха к твоим словам. Уйдем отсюда.

После минутного колебания Николас медленно пошел к экипажу, поднялся вслед за Дориан и упал на сиденье напротив нее.

– Куда прикажете, милорд?

Дориан заглянула в белое как мел лицо Николаса, в его остекленевшие пустые глаза.

– Поезжай прямо. Куда-нибудь, только не останавливайся, – сказала она кучеру.

– Слушаюсь, мисс. – Кнут со свистом разрезал воздух, и карета загрохотала по булыжной мостовой.

Дориан повернулась к Николасу. Он сидел неподвижно, но сама его поза выражала безграничную муку, особенно страшную в таком сильном человеке. Дориан кляла себя за то, что отнеслась к его тайне слишком беспечно. Ей казалось, что написанные на обороте последнего письма Франца буквы – не более чем ключ к какой-то загадке. Пусть очень личной, но всего лишь загадке. Как она могла не почувствовать всю тяжесть обрушившихся на Николаса обвинений в предательстве, всю глубину его скорби по погибшему другу! Не только гордость его страдала, кровоточило его раненое сердце!

– Это была мать Джонатана Колларда?

Ответом ей было молчание и все тот же пустой, безжизненный взгляд, устремленный в темноту.

– Николас?

– Да. Да. Мать Джонатана. – Николас снял шляпу, бросил ее на сиденье, пригладил ладонью волосы.

– И кольцо ты носишь в знак траура по своему другу?

– Да. Я тебе о нем рассказывал. Его отец был управляющим у нас в поместье. Во флот мы подались втроем – Гэвин и я гардемаринами, а Джонатан матросом. – Он откинул голову на спинку сиденья. – Нам было по пятнадцать, совсем молокососы. Воображали, что жизнь моряка будет полна приключений, опасных, но увлекательных. О трудностях, с которыми пришлось столкнуться, тогда и не думали. И все-таки все мы добились успеха во флоте… а потом Трафальгар…

– Мистер Коллард по-прежнему служит управляющим?

– Нет, он умер задолго до гибели Джонатана. – Николас помолчал. – Два года назад, вернувшись домой, я хотел заехать к матери Джонатана, принести свои соболезнования. Но Гэвин уговорил меня этого не делать.

– Наверное, он был прав. Но и мать тоже можно понять…

– Конечно, – негромко отозвался Николас, вновь устремив невидящий взгляд в пустоту.

Дориан лихорадочно пыталась сообразить, что же ей делать. А Николас вдруг очнулся от воспоминаний и постучал в окошко кучеру.

– Я отвезу тебя домой.

– Нет, Николас! – Она сжала пальцы на его колене. – Пожалуйста, я хочу остаться с тобой.

– Что скажет Дэвис?

– Какая разница, что скажет Дэвис? К тому же он отправился на бал к лорду Дрейтону со своей дражайшей леди Элизабет, так что раньше трех-четырех утра не появится. Он и не узнает, что меня нет дома.

– Боюсь, после недавней встречи спутник из меня неважный.

– А куда ты собирался поехать после того, как отвезешь меня домой? – Дориан насупилась, выпятив нижнюю губу. – Только не говори, что хотел вернуться к дяде. – Ты так хорошо меня изучила, радость моя. – Николас задумался. – Пожалуй, я бы отправился в порт. Вид моря и кораблей всегда меня успокаивал.

Кучер распахнул окошко:

– Слушаю, милорд?

– Возьми меня с собой! – взмолилась Дориан. – Я тоже хочу посмотреть на корабли.

– Доки – неподходящее место для дамы, радость моя. И уж тем более не годится тебе ездить без компаньонки.

– Но ведь я еду со своим женихом. А это гораздо лучше, чем с компаньонкой, – парировала Дориан. К чертям все формальности! Оставлять Николаса наедине с его мрачными мыслями просто опасно.

Во взгляде Николаса сверкнуло удивление. В следующий миг он с неожиданной силой стиснул ее пальцы.

– В порт, – приказал он кучеру.

* * *

Густой туман клубами поднимался от реки и наползал на улицы, но ему было далеко до того непроглядного смога, который накрыл Лондон в ночь покушения на Николаса.

Дориан, опираясь на руку Николаса, спустилась со ступеньки экипажа и тотчас вскинула лицо к своему спутнику. Он едва мог разглядеть ее черты в тусклом свете уличного фонаря. Громадные и темные глаза ее влажно блестели, и даже намек на улыбку не смягчал серьезную линию губ. Николас очень надеялся, что она не ждет от него увлекательного вечера.

– Можешь ничего не говорить, если не хочется, – словно прочитав его мысли, сказала Дориан. И добавила, подхватив его под руку: – Но лично я мрачным мыслям не доверяю. Лучше расскажи мне про корабли.

Благодарный ей за понимание, Николас повел Дориан вдоль причалов, время от времени показывая и называя известные ему торговые суда. Впрочем, они явно не вызывали у него особого интереса. А гиганты вроде «Неустрашимого» или адмиральского флагмана – «Победы» – были пришвартованы в более глубоких водах, ниже по реке, почти у Вулича.

Очень скоро Николас погрузился в молчание. Сцена с миссис Коллард вновь и вновь вставала у него перед глазами. Материнская боль открыла его собственную незажившую рану. Волны мягко плескались о каменные бока причалов, из тумана доносилось звяканье корабельных склянок, а память возвращала Николаса на капитанский мостик.

Прошло два с лишним года. А кажется, только вчера перед его глазами простирались зеленовато-синие океанские просторы, а ноги чаще ступали по надраенной палубе боевого корабля, чем по паркету танцевальных залов. Он все еще не смирился с бесславным концом своей карьеры. Что, если он не сумеет доказать правду? И в чем она, эта правда? Николас и сам этого не знал.

– Николас?

– Все. Дальше идти некуда. – Николас угрюмо уставился на черную реку.

– А здесь можно где-нибудь согреться? – Дориан потянула его от края причала.

Господи, она же замерзла! За своими мрачными мыслями он совсем позабыл о своей спутнице.

– Тут неподалеку есть довольно приличный кабачок… если ты не имеешь ничего против портового люда. Пойдем, хоть выпьешь чего-нибудь горячего.

Гостиница «Тауэр-Хауз» и впрямь оказалась приличным заведением, где хозяевами были учтивый толстяк с волосами, собранными в забавный хвостик, перетянутый бечевкой, и его жена – дородная, опрятная и расторопная. Среди посетителей их бара чаще встречались моряки высоких рангов с женами, нежели матросы и грузчики из доков, как в припортовых забегаловках. Появление Николаса и Дориан особого внимания не привлекло.

Николас отыскал свободный столик, усадил Дориан и заказал две порции горячего рома с маслом.

– Это вас согреет, миледи, да и уснете быстрее.

Хозяйка поторопилась выполнить заказ, чтобы успеть до закрытия, и Дориан тут же перегнулась через стол к Николасу:

– Мы ведь будем гулять вместе всю ночь, правда, Николас?

Только сейчас он понял, что у нее на уме. И исполнился благодарностью, хоть и не собирался принимать жертву Дориан. Немного нашлось бы женщин на свете, способных – и готовых – понять его чувства.

– Джонатан Коллард – призрак, который всегда будет преследовать меня, Дориан. Мне нужно научиться с этим жить. Ты ничего не можешь с этим поделать. Да и не нужно. Серьезный взгляд Дориан не отрывался от его лица.

– Призрак – неважная компания для кого бы то ни было.

Волна неизбывного, яростного желания обладать этой удивительной женщиной накатила на Николаса. Он хотел, чтобы она принадлежала ему вся, без остатка, – и сейчас, немедленно, здесь же. Он хотел быть уверенным в ней посреди враждебного океана жизни, где, казалось, ни в чем нельзя быть уверенным.

– Не будем же мы колесить всю ночь по городу.

– А может, здесь можно снять комнаты? Я была бы не прочь посидеть у камина.

Николас все еще колебался.

– Я хочу этого, Николас, – сказала Дориан. – Если ты не против провести ночь в моем обществе…

– Хоть всю жизнь.

Николас подозвал к столику хозяина и договорился о двух комнатах на ночь.

Он же джентльмен. Хотя бы видимость приличий он должен был сохранить. Но как только хозяин, разведя огонь в каминах, исчез за дверью спальни, Николас понял, что не найдет в себе сил расстаться сегодня с Дориан. Он умирал от желания схватить ее на руки, унести на кровать и забыться в ее объятиях.

В их первую ночь, в оранжерее, он был уверен в Дориан, знал, что она принадлежит только ему. С ней он вознесся на вершины блаженства. Но то было раньше… а теперь, когда перед Дориан предстал отвратительный черный омут, в который превратилась его жизнь…

Дориан стояла у камина, задумчиво глядя на пламя. Николас подошел к ней сзади, опустил ладони на плечи.

– Давай-ка я сниму.

Он помог ей снять плащ, повесил его на спинку стула вместе со своим. А когда обернулся, Дориан уже стояла лицом к нему.

– Скажи, что ты обо мне думаешь, Дориан? Ты веришь обвинениям миссис Коллард?

Дориан шагнула к нему, обвила руками его шею. Ее поцелуй был полон искренней нежности.

– Я верю тебе. И больше всего на свете хочу быть с тобой. Даже если ты, как сегодня, мрачен, угрюм и зол.

В следующий миг Николас уже нес ее в альков. Опустив Дориан на широкую кровать, он выпрямился и начал раздеваться. Дориан молча следила за каждым его движением. Николас одним движением сдернул рубашку, присел на край кровати, чтобы разуться.

Дориан по-прежнему молчала.

Он вытянулся рядом с ней, подсунув ладонь ей под голову, поцеловал рот, шею. Снова прильнул к губам. А его рука заскользила вверх по телу Дориан, пока не легла на лиф платья.

Дориан напряглась, когда его пальцы прошлись вдоль линии выреза.

– В прошлый раз мы слишком быстро разделись, – шепнул он ей прямо в губы. – Нужно это делать медленнее.

– Зачем? – только и смогла выдохнуть Дориан.

Николас улыбнулся, оставил на ее губах еще один поцелуй и приподнялся, чтобы расстегнуть застежку лифа. Стеклянные пуговки одна за другой выскальзывали из петель. А потом он очень-очень медленно сдвинул две половинки лифа в стороны. Губы его сомкнулись на проступающем сквозь тонкую сорочку соске.

– Николас!

Теперь уже не мешкая, он развязал тесемки сорочки, распахнул ее, провел ладонями по нежным розовым соскам. Словно молитву, вновь и вновь повторяя его имя, Дориан вскинула руки за голову и замерла, окунувшись в собственные ощущения.

Николас наклонил голову, втянул в рот сначала один упругий, окруженный перламутровой шелковой плотью сосок, затем другой. Он теребил их языком и легонько стискивал зубами, пока с губ Дориан не сорвался протяжный умоляющий стон.

Он не хотел торопиться, он собирался продлить эти восхитительные мгновения игры, когда тела привыкают друг к другу, флиртуют, говоря на языке прикосновений, поцелуев, сначала нежных, а потом все сильнее разгорающихся ласк…

Но магическое притяжение Дориан оказалось сильнее его. Взяв лицо Дориан в ладони, он накрыл губами ее рот. Когда он поднялся с кровати, чтобы снять брюки, Дориан хватала ртом воздух и не могла отдышаться.

Спустя несколько секунд Дориан села на постели, остановила на нем сосредоточенный взгляд. Она молча изучала его совершенное обнаженное тело – разворот широких плеч, рельефность мышц, его мужскую мощь. Затем поспешно стянула с себя сорочку и нижнее белье.

– Иди сюда, радость моя. – Николас вытянулся рядом с ней на спине и раскрыл объятия. Ему так важно было знать, что он нужен Дориан не меньше, чем она ему.

Облегчение и благодарность затопили Николаса, когда он увидел улыбку на лице Дориан, и она потянулась ему навстречу. Две упругие нежные груди легли в его ладони, и Николас, приподняв голову, поцеловал каждую по очереди, легкими, дразнящими прикосновениями языка очертил напрягшиеся соски. А потом одной рукой обхватил Дориан за талию, перевернул на спину и накрыл ее тело своим.

– Радость моя, – шепнул он. – Мне нужно знать, что ты мне веришь.

– Я верю тебе, – шевельнулись в ответ ее губы. – И я с тобой.

Он все еще не хотел спешить, но бедра Дориан сами приподнялись ему навстречу в невысказанной, но ясной мольбе, и Николас потерял над собой контроль. Приподнявшись на руках, он вошел в нее с хриплым стоном наслаждения. Мышцы Дориан инстинктивно сошлись вокруг него, удерживая внутри. Он снова приподнялся и снова проник в ее влажное тепло.

Глаза Дориан были открыты. Николас заглянул в них, выискивая один-единственный необходимый ему ответ. Тыльной стороной ладони Дориан легко провела по его щеке. Столько нежности, невысказанных обещаний было в этой бесхитростной ласке. Николас протяжно вздохнул. Нежность ее жеста смягчила боль в его душе, но еще сильнее разожгла страсть. В последнем мощном толчке все его мышцы напряглись, крик освобождения сорвался с губ, сливаясь с гортанным криком Дориан, конвульсивная дрожь волной пробежала по их телам, и восторг единения стал открытием для обоих.

Николас еще долго не мог заснуть. Вглядываясь в таинственные тени чужой комнаты, он размышлял о том, где и как искать предателя, пославшего на смерть невинных людей.

– Непременно есть какой-то способ выяснить правду. – Дориан пригладила ладонью его волосы. – У кого-то же должен быть ответ. Кто-то хранит доказательства, возможно, даже не зная об этом. Мы непременно найдем третий кусочек рукописи, Николас. Поедем в Охотничью Крепость и узнаем, нет ли его в коллекции лорда Синдби.

Николас прильнул поцелуем к ее волосам. Как он был рад сейчас, что не отвез домой Дориан – этот теплый, светлый лучик надежды в окружающей его темноте.

– Да, радость моя. Мы поедем в Охотничью Крепость и вместе найдем ответ.

Загрузка...