Скандальная жизнь настоящей леди (ЛП)

Глава 17

Клэр объявила за ленчем, где подали очередное обильное угощение, что сегодняшним соревнованием будет рисование акварелей на лужайке. Некоторые из женщин застонали. Клэр, нахмурившись, заставила их умолкнуть и объяснила, что они не могут провести ни соревнование по стрельбе из лука, ни по игре в бильярд, ни карточные игры или скачки на лошадях, так как для этого требуется присутствие джентльменов. А большинство мужчин выехали в поисках бешеной собаки, которую видели в окрестностях поместья.

Две женщины — которые вовсе не умели рисовать — притворно ужаснулись при мысли о том, что они будут находиться на улице, где бегает бешеная собака и никто не защитит их.

— Слуги будут поблизости, так же, как и те джентльмены, которые не пожелали поехать, — Клэр пренебрежительно фыркнула, словно такие мужчины не стоили ее презрения, подтвердив тем самым, что все, кто могли помочь Горэму избавить окрестности от опасности, поехали с ним. — Мы все будем рисовать Гриффин-Мэнор с парадного фасада, но прикрепим наши инициалы сзади. Картины будут выставлены в гостиной перед обедом, и джентльмены смогут проголосовать за лучшую работу. Вы считаете это справедливым, мисс Ройяль?

— В высшей степени, — ответила Симона на этот фальшивый вопрос, нисколько не удивившись. Кроме того, что Клэр являлась профессиональной певицей, она, очевидно, должна была быть выдающимся художником.

Так оно и оказалось. Однако только у немногих женщин оказались подобные способности, так что конкурс оказался вовсе несправедливым. Только горстка любовниц воспитывалась в аристократической среде, получив образование и подготовку леди. Трудно было научиться рисовать, проживая в Севен-Дайалс или на ферме. Может быть, только эскизы, но рисовать акварели в работном доме? Маловероятно. Женщины, занимающиеся этим ремеслом, были счастливы даже тем, если умели читать и писать, хотя все они могли подсчитать свой доход и знали цену своих драгоценностей до последнего шиллинга.

Грубые проклятия, которые раздались после объявления Клэр, подтвердили это: здесь собрался весь цвет куртизанок, самые высокооплачиваемые и пользующиеся спросом представительницы полусвета, но это были не леди.

Лорд Горэм тихо заметил Харри перед тем, как они уехали: «Вы можете забрать девчонку с улицы, но вам не удастся выбить улицу из девчонки».

Некоторые женщины предпочли отказаться от участия в художественном конкурсе, выиграть который у них не было шансов. Вместо этого они сыграли бы в лаун-теннис или в пэлл-мэлл[24], но обе эти игры Клэр считала ниже своего достоинства, так что они не были включены в турнир. Лишенные художественного вкуса Порочные Модницы также могли предаваться лени в доме, заботиться о своей внешности и нарядах, что было их самыми любимыми развлечениями. Никто не пожелал прогуляться в саду или полюбоваться видами, только не тогда, когда никто не мог сопровождать и восхищаться ими, когда солнце могло испортить цвет лица, а бешеная собака бегала на свободе.

Любовница Эллсворта, Мэдлин Харбау, заявила, что ей нужно попрактиковаться в выездке, что, пояснила она менее информированным, вовсе не то, что просто так ездить на лошади. Она собиралась демонстрировать свои цирковые трюки этим вечером.

Другие проститутки и вовсе отказались от участия во всем соревновании. Ведь у них не было ни внешности, ни одежды, ни таланта и ума Клэр, так зачем же позволять своим мужчинам увидеть это? Лондон может предложить им гораздо больше, чем этот унизительный загородный прием, где приходится следить за своими манерами и наблюдать за Клэр или мисс Ройяль, чтобы знать, какой вилкой пользоваться. Гораздо веселее проводить время в игорных клубах, театре, магазинах или ежедневно выезжать в Гайд-парк, чтобы покрасоваться и, возможно, увидеть, как какой-нибудь вельможа с более глубокими карманами выкажет свой интерес. Их спутники согласились с ними. Делать ставки на заведомый проигрыш их нисколько не привлекало, так же, как и подвергать себя опасности, преследуя бешеного зверя. Кроме того, некоторым из них нужно было вернуться обратно к своим женам или делам. Конечно же, они вернутся на бал, и на окончательный подсчет очков, чтобы заплатить свои долги и провести переговоры насчет благосклонности победивших женщин.

В результате на северной лужайке только семь художниц уселось либо за переносные мольберты, либо держало на коленях конторки, вглядываясь в растянувшийся перед ними кирпичный особняк. Еще четыре женщины наблюдали из-под большого тента, где слуги подавали лимонад со льдом и печенье, чай и крошечные сандвичи, несмотря на то, что только что состоялся ленч. Сандари сидела на подушке на земле, на полпути между художницами и сплетницами, дрожа от холода в своих тонких одеждах, несмотря на весеннее солнце.

Симона послала Сару обратно в свою комнату за шалью для бедной девушки. Сандари поблагодарила ее, а затем призналась, что больше опечалена, чем замерзла. Лорд Джеймс снова разозлится на нее, потому что она не сможет выиграть. Ей никогда не приходилось пользоваться акварельными красками или рисовать пейзаж.

— Тогда ты должна изобразить чудесные узоры, которые нарисованы на твоих руках. Ведь это тоже настоящее искусство.

Сандари улыбнулась и взяла кисточку, но скоро расстроилась из-за потеков и пятен, появившихся на листе. Тогда она вежливо поинтересовалась у женщин под тентом, не позволят ли они порисовать на них, но не хной, а используя эти яркие краски. Скучающие женщины, отказавшиеся рисовать, были в восторге, особенно узнав, что виноградные лозы и цепи легко смоются. Одна захотела иметь бабочку на щеке, другая — сердце на плече. Скоро все они смеялись, кроме Клэр, рисовавшей с мрачной настойчивостью.

Мисс Элторп, поэтесса, также игнорировала веселую болтовню, так что Симона решила, что ей лучше приступить к работе. Картины обеих соперниц стартовали с красивого ярко-голубого неба — она увидела это, когда проходила позади них. Они знали, что делали, и умело управляли движущейся средой. Другие художницы не были столь же опытными, или быстрыми.

Симона знала, что никогда не сможет сравниться с умением Клэр, но она всегда любила рисовать, и радовалась, когда ее ученики были достаточно взрослыми или заинтересованными, чтобы заниматься одним из любимых времяпровождений Симоны. Но, лишившись поста гувернантки, она не могла позволить себе краски, чтобы рисовать для собственного удовольствия. Так же, как и лошадь, разумеется. Подумать только, сегодня она насладится своими самыми любимыми удовольствиями. А прошлой ночью — нет, она не собирается думать о прошлой ночи, об удовольствии, любви или о Харри. Это означало, что девушка видела его, с обнаженной грудью и дьявольской улыбкой, вместо пейзажа. Она подумала о том, чтобы нарисовать его, для собственного удовольствия, себе на память, вместо того, чтобы пытаться соперничать с Клэр и Элизабет Элторп. Затем она подумала о своем брате и собственном будущем. Даже за третье место полагаются очки, которые пойдут в общий зачет. Она нарисует Харри в другой раз, без свидетелей. Возможно, он будет позировать ей. В одежде сурового спортсмена, каким он выглядел после ленча? Или в вечернем костюме, как идеальный джентльмен? С обнаженной грудью в ее постели?

Симона встала, чтобы принести лимонад и охладить свои внезапно разрумянившиеся щеки, вместо того, чтобы позвать слугу. Она прошла позади Клэр, чтобы не заслонять вид оперной певице и не мешать ее концентрации. Клэр даже не заметила ни присутствия Симоны, ни ее вздох, когда девушка увидела прекрасную картину, воплощенную в жизнь на бумаге.

Затем она прошла позади мисс Элторп, которая скорчилась над мольбертом, пряча свою работу. Француженка, настоящая парижанка, бормотала богохульства по-французски, когда ее кисть оставила грязную полосу на рисунке, и ей пришлось начать заново. У мисс Хансон, любовницы банкира, было больше краски на переднике, чем на листе бумаги; мисс Мэри Коннорс, актриса, делившая любовь к театру и квартиру с сэром Джоном Фоули, рассмеялась и призналась, что прежде рисовала только задники для пьес. Ее набросок и выглядел как задник.

Симона потягивала лимонад и изучала особняк; потом начала разглядывать близлежащие цветники, ручей, опушку леса, которым Гриффин-Вудс был обязан своему имени. Затем она снова посмотрела на свой чистый лист бумаги и поняла, что именно хочет нарисовать.

Девушка поспешно представила набросок в своем сознании, затем быстро начала добавлять очертания и цвета на настоящий лист. Она пользовалась сухой кистью в верхней части рисунка, чтобы яркие оттенки не смешивались друг с другом, а затем взяла более тонкую кисточку для прорисовки деталей. Симона размышляла, понравится ли эта работа Харри или, как партнер Сандари, лорд Джеймс, он будет разочарован тем, что она не смогла достичь уровня любовницы Горэма. Харри определенно превзошел бы Горэма и лорда Джеймса в любом конкурсе, какой она только могла придумать.

Дьявол забери его, ей опять стало жарко, несмотря на соломенную шляпу с большими полями, которая защищала ее от солнца. И во рту пересохло. Сары нигде не было видно, а все остальные разбрелись, чтобы понаблюдать за играми на лужайке, так что Симона просто еще раз обошла художниц по кругу. В этот раз ей удалось увидеть картину мисс Элторп, и она была удивлена. Небо пейзажа теперь стало пасмурным, в то время как погода сейчас была ясная. Как странно.

Клэр тоже встала, чтобы размяться, довольно улыбаясь. Ее картина, должно быть идеальна, с отчаянием подумала Симона. Затем Клэр начала кричать, как торговка рыбой, потеряв даже подобие хороших манер. Она схватила рисунок мисс Элторп и помахала им под носом белокурой поэтессы.

— Это моя картина, лгущая сука! Я нарисовала ее в прошлом месяце. Я узнаю собственную работу. — Она развернула рисунок так, чтобы его увидели Симона и все остальные. — Я хотела уловить тяжесть в воздухе как раз перед ливнем. Нам с Горэмом пришлось бежать обратно в дом с этим листом. Видите? Здесь пятно в уголке. И посмотрите, ее картина все еще на мольберте, такая же уродливая, как и ее длинный нос и надутое важничанье. Ты украла мою работу, воришка! Да и от твоей поэзии тоже воняет!

— Mon Dieu[25], — воскликнула француженка.

Симона прошептала другое богохульство, но только про себя. Дочь викария? Та, что собирает литературные салоны? Симона вгляделась — и правда, на мольберте находилась другая картина, и вполовину не так искусно выполненная. Но на ней сияло солнце, и цветы были того же цвета, что цвели сегодня.

— Я нарисовала ее у себя в спальне, — заявила мисс Элторп.

— Ты нашла ее, больше похоже на это, — завизжала Клэр. — Бог знает, что ты делаешь в спальне с этим твоим бесхарактерным виконтом.

Другая леди пронзительно выкрикнула в ответ:

— Ты обманываешь во всем. И тебе не нужны деньги, как всем остальным из нас.

— Ха! У твоего виконта глубокие карманы.

— И ему нужно жениться, ради наследника, на леди с приданым. Он слишком благороден, чтобы держать любовницу, в то время как будет ухаживать за невестой в этом Сезоне, в отличие от Горэма.

— Как ты смеешь придираться к моему лорду, когда сама украла мою картину!

— Ты назвала моего возлюбленного бесхарактерным!

— И безмозглым — за то, что связался с такой претенциозной, самодовольной женщиной, как ты!

Мисс Элторп схватилась за оспариваемую картину. Клэр ударила блондинку по шляпке. Мисс Элторп пнула траву, чтобы та попала на юбки Клэр, а Клэр подняла кувшин с грязной водой, заполненный использованными кистями. Она бросила бы его в соперницу, но Симона удержала ее руку.

— Леди, джентльмены возвращаются.

Эти слова остановили ссору прежде, чем она переросла в схватку среди любовниц. Симона чувствовала себя так, словно вернулась обратно в классную комнату с раздражительными, капризными детьми своих нанимателей. Она была гораздо больше рада увидеть Харри, чем сама полагала, и побежала навстречу ему и другим мужчинам, идущим пешком, до того, как они смогли добраться до мольбертов.

Тот приподнял темную бровь, но последовал примеру девушки и обнял ее, поцеловав в макушку.

— Что, ты беспокоилась за меня, любимая?

Симона беспокоилась о том, что ей придется судить дуэль на рисовальных кистях с двадцати шагов.

— Конечно, дорогой. Вы нашли собаку?

Теперь он приподнял обе брови от ласкового слова, но ответил:

— Да, мы начали с фермы, где ее заметили, и бедное создание все еще было там. Горэм и Колдуэл взяли с собой ружья, но мы хотели держаться подальше, чтобы не подвергать опасности лошадей. Нельзя предсказать, что может сделать бешеное животное.

Горэм подхватил нить рассказа.

— У этой дворняжки была пена вокруг рта, как и положено, она отощала и дрожала, едва стояла на ногах. Вид у нее был больной. Мы знали, что должны избавить ее от страданий прежде, чем она укусит другую собаку, или одного из детей моих арендаторов.

— А затем собака завиляла хвостом, — добавил Харри.

Горэм покачал головой.

— Кто мог подумать, что у Харри Хармона такое доброе сердце? Мы загнали зверюгу в угол, и, черт бы меня побрал, если Харри не спешился и не приблизился к этой дворняге, прямо на линии огня.

— Ты не сделал этого! — воскликнула Симона, зная, что это именно то, что он сделал.

— Я подумал, что увидел кое-что, и оказался прав.

— Рыболовный крючок, вот дьявол, — проговорил сэр Чонси Фиппс. — У дворняжки распухла вся пасть. Вовсе не бешеная собака, а просто ужасно голодная и страдающая от боли.

Еще один мужчина добавил:

— Харри доказал нам это, предложив собаке воды. Как известно, бешеные животные не притрагиваются к воде.

Сэр Чонси притворно вздрогнул.

— Вода? Я тоже не стал бы пить эту дрянь.

Симона все еще не оправилась от мысли, что Харри отправился навстречу смертельной опасности.

— Итак, вы гуманно положили конец ее страданиям?

Харри отряхнул рукав, где девушка теперь увидела темную шерсть.

— Не совсем.

— Он притащил чертово создание с собой в мою конюшню, дьявольщина! — Горэм взял стакан лимонада у слуги, который появился с подносом. — Харри настоял на этом, и вез собаку перед собой на этом звере, которого называет верховой лошадью.

— Фидус не возражал, — проговорил Харри, — так же, как и я. Джем и главный грум сейчас лечат собаку, после того, как мы извлекли рыболовный крючок, чтобы она смогла поесть. Кажется, это что-то вроде овчарки, но его шерсть грязная и вся спутана. Невозможно сказать, сколько времени собака бродила сама по себе. Я надеялся, что ты взглянешь на него, так как ты добилась большого успеха в причесывании мисс Уайт.

— Конечно. Хмм, она ведь не кусается, не так ли?

Горэм фыркнул.

— Я не позволил бы этому простофиле привезти ее домой, если бы она была злобной. Клэр не любит собак, не так ли, дорогая? — крикнул он туда, где все еще стояла его любовница.

— Собака немедленно успокоилась, как будто знала, что Харри — ее друг, — добавил сэр Чонси. — Он умеет прикасаться, наш старина Харри, не так ли?

Харри подмигнул Симоне. Та покраснела, думая о его прикосновении, зная, что он думает о том же.

Она быстро согласилась пойти с ним прямо сейчас.

— Я закончила рисовать. Мы все закончили. — Девушка произнесла эти слова достаточно громко, чтобы все женщины поняли, что и спор и конкурс завершились. — Но ты не сможешь увидеть ни мою работу, ни чью-то другую, потому что судейство должно быть справедливым. — Она направилась обратно к мольбертам и взяла свою картину, ту, что нарисовала Клэр, подлинную работу мисс Элторп и три другие. Симона оставила картину со штормовым небом в руках Клэр, которая сама выглядела, как грозовое облако.

Симона передала картины Саре, Сандари и слугам, попросив держать их отдельно друг от друга на тот случай, если они еще не просохли.

— Пожалуйста, отдайте их дворецкому. Как я понимаю, они должны быть выставлены в гостиной перед обедом. — Ей оставалось только молиться, чтобы леди продемонстрировали лучшее поведение.

Симона провела остаток дня, пытаясь избавить собаку от колтунов, колючек и паразитов, в то время как Харри держал животное и тихо разговаривал с ним. Пока девушка работала, он гладил собаку по голове и спине, покрываясь шерстью и слюной. На Симоне все еще был передник для рисования, так что ее одежда была в безопасности, но Метлок будет в ярости, предупредила она Харри.

Его это не волновало, он был слишком обеспокоен состоянием животного после того, как Симона срезала достаточно свалявшейся шерсти, чтобы показались выступающие ребра.

— Знаешь, мы не можем дать ему немедленно слишком много еды. И поначалу это должен быть только бульон и немного отварной говядины. — За исключением того, что Харри крошил один из сандвичей, поданных к чаю, на небольшие кусочки, которые могла проглотить собака.

— Думаю, что сейчас собака ценит твое внимание больше, чем еду. Она должна знать, что ты спас ей жизнь. Как ты назовешь ее?

— Лучше спроси, что я собираюсь с ней делать? Горэм не станет держать ее у себя. Вероятно, он закроет особняк после приема, когда уедет Клэр. Я думаю о том, что это животное могло бы стать замечательным подарком моему крестнику.

— Я полагала, что мальчик еще младенец.

— Ты же видишь, какая кроткая эта собака.

Симона видела, что эта собака все равно оставалась большой, даже без массы шерсти.

— Может быть, сначала ты должен спросить свою невестку?

— Я не беспокоюсь насчет Аманды. А вот Верити, мастиффу Рекса, может не понравиться странное животное в доме.

— Тогда почему бы тебе не оставить ее у себя?

Потому что он никогда не знал, кем он собирается быть, и где. Потому что собака может разоблачить любую маскировку, которую Харри наденет на себя. Потому что у него и так достаточно ответственности в его проклятой жизни.

— Нет.

— Мистер Блэк.

— Ты знаешь кого-то, кто возьмет животное?

— Нет, так ты должен его назвать, — произнесла Симона, игнорируя его отказ. — Мисс Уайт сможет научиться жить вместе с ним. Так же, как и миссис Джадд.

— Блэки[26]? Черный мальчик? — Собака навострила уши. — Знаешь, у меня никогда не было своей собаки. — Пес перекатился на спину, чтобы ему почесали брюшко, и застонал от радости.

— Теперь она у тебя есть.

И теперь настала очередь Симоны ревновать.