Скандальная жизнь настоящей леди (ЛП)

Глава 21

Симона проснулась, ощущая горячее дыхание на шее, и тяжесть справа от себя.

— Я же сказала тебе, собакам не положено спать на кровати, Блэки. Им даже не положено находиться в доме, но и в других местах тебя тоже не рады видеть.

Мистер Блэк лизнул ее в щеку — с левой стороны. Симона резко перекатилась на бок. Она не слышала, как Харри вернулся, и как он переодевался.

Но он и не переодевался. Он крепко спал поверх покрывала в рубашке, бриджах и сапогах. Неужели он лег к ней в постель в сапогах? К тому же он не побрился и не умылся, от него пахло лошадью, выпивкой и потом. Харри выглядел как распутник, развлекавшийся всю ночь, то есть в точности тем, кем он был и что он делал, бездельник. Девушка принюхалась, пытаясь почувствовать запах духов, но различила только запахи влажной шерсти и собаки. Хорошо. Ее благородный Харри не стал бы позорить ее, отправившись к другой женщине после того, как она отказалась впустить его в свою постель. Или стал бы?

Сама мысль о том, что он вел себя как и некоторые другие мужичины, заставила Симону потрясти Харри сильнее, чем она намеревалась.

— Где ты был?

Он перевернулся, доказав, почему ему лучше управлять разведкой из офиса, чем работать шпионом в боевой обстановке. Его застрелили бы в самое первое утро.

Симона снова потрясла его.

— Вставай. У нас загруженный день.

Он издал похожий на бульканье звук — или это была собака, просившаяся на улицу? — но не сдвинулся с места.

— Харри, сегодня день скачек. И ты обещал научить меня играть в бильярд этим утром до того, как все остальные проснутся. Этот конкурс запланирован на сегодняшний вечер, после представления.

— Мм. Начинай без меня.

— Я не могу, тупица. Я не знаю как. — Когда он не ответил, Симона попыталась возбудить в нем ревность. В конце концов, для нее же это сработало. — Может быть, я попрошу одного из джентльменов научить меня.

— Отлично. Сделай это, милая.

Она приложила ладонь к его лбу.

— Ты заболел?

Харри накрыл голову подушкой, и от этого движения на простыни просыпалось целое облако хлебных крошек. Это показало Симоне, насколько он заботится об ее интересах и комфорте. А почему, так или иначе, он должен об этом беспокоиться? Харри всего лишь нанял ее для того, чтобы произвести впечатление на своих друзей. Она проигнорировала всю его болтовню про национальную безопасность и личную опасность, считая их еще одним оружием в арсенале повесы. Этот сладкоречивый дьявол мог заставить доверчивую девушку, вроде Симоны, поверить во все, что он говорит, и позволить ему любые вольности, которые он захочет совершить. Она бросила собственную подушку ему на голову.

— Получай, негодяй.

Симона не стала вызывать Сару, не желая, чтобы девушка видела своего хозяина настолько… настолько погрязшим в беспутстве. К тому же ей не хотелось, чтобы кто-то другой узнал, что Харри провел ночь где-то в другом месте. У нее была своя гордость. Симона нашла утреннее платье, которое смогла застегнуть сама.

Многие из джентльменов, должно быть, засиделись допоздна, потому что лишь несколько из них присутствовали в комнате для завтраков, когда Симона вошла туда. Там оказалась и Клэр, в первый раз с тех пор, как Симона приехала. Должно быть, она тоже думает о скачках, решила Симона, раз встала так рано. Клэр была идеально одета, каждый черный волосок лежал на своем месте, в отличие от наскоро заплетенной косы Симоны. Симона решила, что не останется здесь, не желая наблюдать, как лорд Эллсворт и мистер Энтони лебезят перед хозяйкой дома. Она выбрала сладкую булочку, чтобы взять с собой, когда выйдет из дома и отправится в конюшню поговорить с Джемом.

Клэр опустила свою кофейную чашку перед тем, как она смогла уйти.

— Где Харри?

Симона опустила голову.

— И вам доброе утро.

— Мне нужно поговорить с ним.

Симона не смогла сдержать злобу, прозвучавшую в ее голосе.

— Мне тоже нужно.

— Неприятности? — Клэр казалось восхищенной.

— Конечно же, нет. Он просто долго спит этим утром. Думаю, прошлой ночью он остался с джентльменами.

— Нет, он отправился в деревню. Его кузен Стамфилд — наполовину кузен, полагаю, — свел знакомство с каждой служанкой в гостинице, как я поняла. Муж сестры моей горничной работает там в баре.

Симона знала, что Клэр подразумевает, что Харри отправился на поиски мягкой кровати и податливой женщины, которая будет спать рядом.

— Харри и мистер Стамфилд — очень близкие друзья.

Клэр вонзила зубы в яблоко, когда не смогла вывести Симону из себя.

— Вы готовы к скачкам?

— Я буду готова.

— А как насчет выступления? Вы уже решили, с чем вы выступите?

— Пока нет.

— Возможно, вам следует подумать и отказаться от этого конкурса, если у вас нет уверенности в своих, хм, талантах.

— Пока нет, — повторила Симона, засовывая в карман яблоко, чтобы скормить мерину. — Но о чем вы хотели поговорить с Харри? Возможно, я смогу помочь.

Лицо Клэр стало замкнутым. Она жестом показала, чтобы Симона подошла поближе, так, чтобы никто из джентльменов или слуг не смог подслушать.

— Он рассказал вам?

Рассказал мне что, о том, что едет в деревню? Это вовсе не касалось Клэр.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

Клэр огляделась, чтобы удостовериться в том, что их никто не слышит.

— Ваш любовник рассказал вам о моем прошлом?

Ах, теперь Симона поняла: Клодиния Колтхопфер.

— Да, он упомянул кое о чем, чего большинство людей не знает. Не беспокойтесь. Я не из тех, кто сплетничает.

— Мне нужно знать, кому еще он сказал, и как он обнаружил это.

Симона начала было уверять собеседницу, что Харри так же неохотно раскрывает рот, как моллюск — створки, но затем ей в голову пришла другая идея.

— У нас есть час или больше того, перед тем, как мы будем готовы к скачкам. Я открою вам то, что рассказал мне Харри, если вы научите меня играть в бильярд.

— Мы же соперницы. Зачем мне это делать?

— Потому что вы должны знать, что за час я не смогу научиться играть достаточно хорошо, чтобы выиграть у вас. Я просто не хочу выглядеть дурочкой. Я могу даже сыграть с другими, кто делает это хуже меня. Готова поспорить, что Сандари никогда не играла в бильярд.

— Эта бедная девочка, — произнесла Клэр, и это были первые добрые слова, которые Симона услышала от нее. — Приведите ее. Я покажу вам обоим одновременно.

Симона не могла сказать, саботировала ли Клэр уроки, объясняя им неверные правила или давая плохие советы, но она и Сандари весело провели время, ведь рядом не было мужчин, которые выказывали превосходство, или отпускали двусмысленные замечания, когда они склонялись над столом. Сандари очень естественно держала кий, тогда как Симона лучше рассчитывала углы. Вместе у них был бы шанс выиграть. Клэр на самом деле смеялась вместе с ними.

Перед тем, как они вышли из бильярдной, чтобы переодеться в амазонки, Клэр задержала Симону, не позволив ей последовать за Сандари.

— Сообщи Харри, что если он расскажет кому-нибудь еще о моей дочери, я сделаю так, что все двери в Лондоне закроются перед ним и тобой, и не важно, родственник он Ройсам или нет.

— У вас есть дочь? — охнула Симона. — Харри никогда не говорил мне об этом.

Клэр с такой силой опустила кий, что он сломался.

Симона сделала собственные выводы.

— Полагаю, что Горэм не знает. И я догадываюсь, что именно поэтому вам так отчаянно нужны деньги. Я сочувствую вам; это на самом деле так. У меня есть юный брат, которого нужно содержать, так что я понимаю вас. Я никогда и никому не раскрыла бы ваш секрет. Так же, как и Харри. Он хранит секреты лучше всех, кого я встречала.

Судя по твердому деревянному шару, пролетевшему мимо ее головы и попавшему в портрет одного из предков Горэма, Симона могла догадаться, что Клэр не успокоилась. Клэр воспользовалась бы информацией против конкурента; очевидно, она считала, что Симона поступит точно так же.

— Я вам не враг, — произнесла Симона до того, как Клэр смогла взять еще один бильярдный шар, чтобы бросить его, хотя не возражала против того, чтобы хозяйка приема разгромила комнату с тем, чтобы бильярдный конкурс был отменен. — А Харри заслуживает доверия.

Она повторяла эти слова самой себе на пути в спальню, где все еще спала заслуживающая доверия жаба. Девушка слышала, как Сара что-то делает в гардеробной, а Метлок, должно быть, вывел собаку на улицу. Должно быть, камердинер также стянул с Харри сапоги и накрыл его одеялом, чтобы тот выглядел не таким беспутным. Однако от Харри все еще пахло бренди, и Симона надеялась, что у него будет чертовски болеть голова, когда он наконец-то проснется. Что должно было случиться сейчас, если только он собирался оказать ей какую-то помощь.

— Харри, скачки.

Он сумел приподнять одно веко, с большим усилием.

— Тебе не нужно ехать. Все почти закончилось.

— Нет, скачки не начнутся еще в течение часа.

Он зевнул.

— Не скачки, а другое.

— Какое другое?

— Я не могу тебе сказать, пока нет.

Она наблюдала за тем, как Харри потянулся, рубашка натянулась на его твердых мускулах, а затем вспомнила свои обиды и дочь Клэр.

— Есть много чего, о чем ты не говоришь мне. Но ты можешь рассказать мне о треке Горэма. Ты заявлял, что вчера собирался взглянуть на него. И еще можешь рассказать мне что-нибудь, что мне будет нужно, чтобы мерин бежал быстрее.

Он потер глаза, а затем произнес:

— Ты не сможешь ехать на гнедом. Слишком устал.

— Я понимаю, что ты устал, но в этом ты можешь винить только себя, и ты мог бы попытаться помочь мне, ради меня. Или ради тех пари, что ты заключил, по крайней мере.

Он спустил одну ногу с кровати.

— Не я устал. А вот Полярная звезда выдохся. Мне пришлось ехать на нем прошлой ночью.

— Ты поехал на моей лошади? — Конечно, гнедой мерин принадлежал ему, но Симона не могла сейчас беспокоиться о таких незначительных деталях.

— У Горэма должно быть что-то подходящее. Попроси у него лошадь. Боже, мне нужно принять ванну.

Симона была готова устроить ему ванну — так сильно ей хотелось облить его грязной водой, оставшейся после умывания.

В новой элегантной амазонке Симона должна была чувствовать себя уверенно, с нетерпением ожидая скачек. Вместо этого она боялась ее, и по важной причине. Все гости мужского пола устремились в конюшни вместе с многочисленными щеголями из Лондона, приехавшими на скачки и на бал, плюс местные жители. Симона могла видеть в толпе Дэниела Стамфилда; он был намного крупнее всех остальных.

Женщины, которые собирались состязаться, либо флиртовали с вновь прибывшими, либо слушали своих покровителей, дававших им последние инструкции. Не так много из первоначальных двадцати куртизанок осталось, чтобы участвовать в скачках.

Из женщин, все еще гостивших у Горэма, Мэри Коннорс, актриса, никогда не училась верховой езде, хотя она заявила всем, что может править фаэтоном с высоким сиденьем с точностью до дюйма. Беременная Элис снова страдала от утренней тошноты, а Сандари ездила только на слонах. Мэдлин Харбау, цирковая наездница, собиралась уехать в Лондон, как только найдет достаточно подушек, чтобы подложить под ноющий зад, а компаньонка банкира, мисс Хансон, планировала практиковаться в игре на фортепиано для выступления сегодня вечером. Таким образом, остались только Симона, Мора Дойл, Дейзи, Руби, в амазонке рубинового цвета, конечно же, и балерина сэра Чонси — или Данфорта — которая также собиралась выступать сегодня вечером, но все равно настояла на том, чтобы ехать. И Клэр Хоуп.

Симона еще не видела Клэр, но знала, что скачек не было бы, если бы их хозяйка не была уверена в своей победе.

Джем согласился с тем, что Полярная звезда был вялым этим утром. На гнедом можно было ехать, и мерин отдал бы все свои силы, но у мисс Номы не было бы шансов выиграть, а лошадь могла получить травму. Дэниел согласился и отправился попросить главного конюха Горэма найти Симоне лошадь. Его собственный конь оказался медлительным, неуклюжим животным, которое идеально подходило ему, но никогда не выиграло бы ни одной скачки.

Дэниел и главный конюх вывели красивую темно-рыжую кобылу. Она выглядит здоровой, сообщил Симоне Джем, после того, как изучил ноги, спину и шею лошади. Конюх пояснил, что она легко бежит, и является вторым выбором мисс Хоуп.

Затем Симона увидела, как конюх вывел фаворитку Клэр, и ее мечты обратились в лошадиный помет. Белоснежная, наполовину арабская кобыла, прогарцевала мимо нее, напоминая визит королевской семьи. Со стороны зрителей раздались крики об изменении ставок.

Теперь Симона увидела Клэр, которая выглядела так же потрясающе, как и ее лошадь: в абсолютно черной амазонке под стать своим волосам, с белым пером на шляпке, похожей на шапочку жокея, и кружевными оборками на шее. Она и ее лошадь представляли собой отлично подобранную пару редких, дорогостоящих и изящных произведений искусства.

Симона посмотрела на элегантную кобылу, на которой ей предстояло ехать. Затем перевела взгляд на красавицу, предназначенную для Клер: с длинной шеей и тонкими ногами, эта лошадка была создана для скорости. Она увела юного Джема обратно в конюшню.

— Оседлай мне Фидуса.

Дэниел вел темно-рыжую кобылу следом за Симоной. Он рассмеялся.

— Вы не сможете ехать на лошади Харри. Он убьет вас. Я имею в виду Харри, но это может сделать и его конь. Нет, Харри убьет меня. Фидус сбросит вас еще до того, как вы достигнете стартовой линии.

Симона вложила всю свою храбрость и уверенность в четыре слова:

— Я смогу ехать на нем.

Джем произнес:

— Прошу прощения, мисс Нома, но Фидус никогда не возил леди. Он не приучен к дамскому седлу.

Симона подняла ногу, чтобы показать разрез на юбке.

— Тогда хорошо, что я готова ехать по-мужски.

Мальчик настаивал на своем.

— Вы не можете взять этого коня без разрешения хозяина.

— У меня оно есть, — солгала Симона.

Дэниел спрятался за кобылой, чтобы почесать пах.

— Нет, у вас его нет.

Девушка сложила руки на груди.

— Я сказала, что у меня есть разрешение. Вы не разговаривали с Харри час назад. А я разговаривала.

— Он не позволил бы вам ехать на Фидусе. Дьявол, он не позволяет даже мне ездить на нем.

— Это только ваше слово против моего.

Дэниел не мог сказать, откуда он знает, что она лжет. К тому же не мог одновременно чесать свое хозяйство и привязывать Симону к спине позаимствованной кобылы. Она уже шагала по длинному коридору конюшни к стойлу Фидуса в самом конце.

— Немедленно принесите седло, — приказала она. — Или я поеду без него.

Дэниел перестал испытывать зуд. Она говорит правду, ей-богу.

— Харри не захочет, чтобы я сломала шею, не так ли?

— Он-то как раз может, — заявил ей Дэниел, и это тоже оказалось правдой. Не важно, эта женщина была такой же тупоголовой и упрямой, как лошадь. В любом случае, Дэниел знал, что проиграл, вот почему он обычно избегал независимых женщин. — Я пойду и приведу Харри.

— Отлично. Сейчас он должен принимать ванну. — Она что-то напевала большому жеребцу, приказав другому груму увести кобылу, потому что она отвлекала Фидуса. Черному коню понравилось яблоко, которое девушка принесла для гнедого мерина, и он не устроил никакой суматохи, когда Джем затянул подпругу на более легком, меньшем по размеру седле, которое где-то нашел. Мальчик предупредил ее, что Фидус не любит хлыст. Симона отложила свой хлыст в сторону и взяла поводья, чтобы вывести жеребца из конюшни, продолжая тихо разговаривать с ним, рассказывая Фидусу, какой он красивый, о том, как он поможет ей выиграть новую жизнь и как будет гордиться им Харри.

— Ты веришь мне, не так ли?

Толпа затихла, затем возникла бешеная свалка за то, чтобы записать новые ставки. Балерина попыталась добраться до лорда Горэма, чтобы сняться со скачек, но Клэр заблокировала путь, когда протолкнулась вперед, чтобы встать лицом к лицу с Симоной.

— Вы не можете ехать на этой лошади.

— О да, могу. Я могу ездить на ком угодно. Мой дедушка был торговцем лошадьми и тренером. Он учил меня обращаться с ними.

Данфорт отправился поставить деньги на Клэр.

— Грязных цыган не должны допускать в общество приличных людей, — пробормотал он, а Симона услышала. Она сердито взглянула на него, а Клэр скривила губы от беспутного сына герцога, который держал бедняжку Сандари практически в положении рабыни.

Затем Клэр вспомнила о насущной проблеме.

— Вы не можете сидеть по-мужски, в манере, не подобающей женщине. Предполагалось, что это будет испытанием на достижения, присущие леди.

— Тогда вам следовало пригласить леди. Но вы этого не сделали, зная, что они не приехали бы. А я приехала. Я участвую в конкурсе. И я поеду на этой лошади.

Фидус не любил суматоху. Если верить Дэниелу, то конь не любил ничто и никого, кроме Харри. Симона снова тихо заговорила с ним, погладив его ухо, а Джем подставил ногу, чтобы она смогла сесть верхом. Бедный мальчик выглядел так, словно вот-вот расплачется, но он делал свою работу, держа лошадь за поводья на тот случай, если Фидус попытается избавиться от новой тяжести на своей спине перед тем, как Симона устроится в седле.

— Я только проведу его вокруг загона, чтобы стряхнуть с него беспокойство.

— Скачки должны начаться через десять минут. — Клэр указала на близлежащую беговую дорожку, построенную Горэмом. — Если вас там не будет, то вы дисквалифицированы.

— Конечно. — Симона дала Фидусу волю, и тот почти откусил голову ближайшему зрителю. Фидус перелетел через ограждение загона, где проводилась акробатическая верховая езда. Там он взметнул в воздух грязь, сбил один из факелов, выполнил столько же акробатических движений, как и лошадь Мэдди, но без руководства или решения Симоны. Она оставалась на спине Фидуса благодаря удаче, мастерству и неуклонной решимости. Когда с нее слетела шляпка, девушка рассмеялась и встряхнула рыжими волосами, развевавшимися позади. Она сражалась с Фидусом за управление ситуацией, и отвоевала достаточно, чтобы повернуть его. Кто-то подбежал и открыл для нее дверь загона. В этот раз жеребец проехал через нее, вместо того, чтобы перескочить.

— Хороший мальчик. — Фидус даже не запыхался к тому времени, когда они добрались до стартовой линии. Зато Клэр дышала с трудом.

Балерина притворилась, что лишается чувств, когда подумала, что лошадь может сбросить Симону, так что она умудрилась упасть в объятия Данфорта вместо того, чтобы участвовать в скачках. Сандари низко поклонилась Симоне снаружи овального кольца дорожки. Джем был белым, как привидение. Харри не пришел.

Харри оделся, посмотрел на часы, и понял, что у него есть несколько минут. Из окна в конце коридора он мог видеть большую толпу вокруг конюшен, слуг Горэма, жителей деревни и гостей. Ему не было видно Симону за головами мужчин, и он понадеялся, что она не утратит возможность участвовать в скачках. Он сожалел о ее разочаровании, но с этим ничего нельзя было поделать. Харри увидел индианку, которая стояла одна в своем характерном одеянии, а затем заметил Данфорта, заключающего пари с плохо одетым мужчиной в соломенной шляпе. Так что он пошел и обыскал комнаты Данфорта.

У него не было времени провести обыск так тщательно, как ему хотелось, но он ничего не нашел: ни потайных мест, ни дневников, ни писем. Проклятие. Затем он услышал громкое приветствие, раздавшееся снаружи, так что вышел из дома и размашистым шагом завернул за угол, прошагал мимо конюшен, и попал на беговую дорожку как раз вовремя, чтобы увидеть, как Горэм поднимает пистолет.

О, дьявол.

Он не сможет добраться туда достаточно быстро, чтобы остановить их. Не могу смотреть. Не могу смотреть на это. Не могу дышать. Черт, черт бы все побрал.

Дэниел поспешил к нему.

— Я пытался. Клянусь, я пытался. Затем я везде искал тебя.

Горэм выстрелил в воздух. Лошади подняли так много пыли, что никто не мог разглядеть старт, было только видно, как пронеслась белая молния — арабская кобыла Клэр. Затем четыре другие лошади пристроились следом, им нужно было дважды проскакать по овальной дорожке. Симона и Фидус остались на стартовой линии, где черный жеребец пытался вообще сойти с дорожки. Фидус кружился, приседал на ноги, пятился назад. Толпа застонала. Харри почувствовал кровь во рту — так сильно он закусил губу.

Харри наблюдал, как Симона склонилась над холкой его лошади и заговорила с ним. Что бы она ему не сказала, это должно быть сработало, потому что Фидус собрался, сделал один мощный прыжок, а затем галопом помчался в правильном направлении. За секунды он пролетел мимо более медленных лошадей, мимо зрителей на первом круге; затем он замедлил темп. Кажется, он не замечал, как в его бока впиваются каблуки Симоны, словно это был всего лишь укус комара. Зрители кричали, словно побуждая Фидуса скакать. Или это Харри кричал? Его язык слишком онемел, чтобы говорить.

Клэр была впереди них на половину дорожки, на своем последнем круге. Она повернулась, чтобы изучить свое положение, а затем подняла хлыст и с триумфом помахала им Симоне.

Фидус не любил хлыст.

Он увеличил свою скорость. Симона наклонилась вперед, держа свой вес на ногах, а не на его спине, слово это имело значение для такого массивного жеребца. Они догоняли.

Клэр начала подгонять хлыстом арабскую кобылу. Огромные шаги Фидуса стали еще больше. Они почти висели на хвосте у кобылы.

— Сейчас не вздумай забивать себе голову идеями, — предупредила Симона жеребца, когда тот навострил уши. — Ты участвуешь в гонках, а не ухаживаешь. И это же леди. Ты должен спросить разрешения. А теперь давай, произведи на нее впечатление!

Он так и сделал. И обставил кобылу на два корпуса. Конечно же, Симона не смогла остановить его еще на протяжении почти половины овальной дорожки, пока Харри не выступил на трек перед ними.

Симона боялась, что его растопчут. Затем она увидела выражение на его лице, и испугалась, что этого не произойдет.