Сказания Дарины. Книга первая.

Глава 7. Вампиры и оборотень

Ресторанчик.

Вечерний час пик на улицах огромного города — катастрофа для водителей. Все куда-то спешат, торопятся, втискиваются в плотный шнурок машин, раздражаются, матерятся друг на друга. Нервы, нервы, нервы… Не понятно только зачем? Ведь все равно ничего изменить не удастся, тогда какой смысл нервничать? Можно подумать, что никто из водителей и не подозревает, что в это время пробки на дорогах обязательно есть и будут. Это неизбежно, привычно, традиционно. И сейчас я удобно сидела в теплой, умиротворяюще урчащей машине, потихоньку катилась к очередному светофору, наблюдая за дорожным ритуалом яростно переругивающихся из открытых окошек водителей.

Когда попадаю в длинную вереницу машин, с удовольствием пользуюсь подвернувшимся свободным временем, отдыхаю, наблюдаю за окружением или обдумываю то, на что в течении дня не хватило времени.

Мое умиротворение прервала мелькнувшая стремительным движением блекло-лиловая аура. Дверца машины открылась, на сиденье плюхнулся запыхавшийся мужчина в длинном пальто, с высоко поднятым воротником и съехавшей на лоб шапкой. Я с удивлением узнала преподавателя биоэнергетики.

— Что-то случилось, Виктор Иванович? — удивленно подняла брови.

— Фуф… — перевел он дыхание, и, отдышавшись, тут же затараторил — Здравствуйте, Дариночка! Вы простите, что я так нахально ввалился к Вам в машину, но я должен с Вами поговорить! Я искал Ваш адрес в данных Вашей анкеты, но так и не нашел. А увидел Вас в машине и решил, что это счастливый случай. Ну и побежал следом. Вы не сердитесь?

Я усмехнулась мысли о том, что все люди одинаковы, разглядывая его раскрасневшееся лицо гипертоника, старый кожаный портфель, нескладно прижатый замерзшими пальцами к груди.

— Виктор Иванович, у меня нет причин на Вас сердиться. Случилось то, что должно было. И так, как должно было. Вы же знаете, что все, что ни делается, все к лучшему.

— Но ведь я поступил с Вами совершенно непозволительным образом. Мне так стыдно за себя. Я не хочу, чтобы Вы уходили с курса. Вы должны учиться этому! У Вас несомненный талант! Вы понимаете, что я имею в виду? Я был глуп, когда вспылил. Вы должны меня простить и продолжить Ваше обучение! Владимир Владимирович это такой мастер, какого поискать и, как говорится, днем с огнем не найти. Он многому может Вас научить!

Я смотрела перед собой на дорогу, пытаясь придумать как деликатно сплавить бедного профессора, получившего нахлобучку от начальства и перепуганного живым вампиром и в то же время ничего не объяснять. Он весь трясся от мысли, что я не вернусь на курс, и фирма потеряет свои деньги за следующий семестр, а это скажется на его и без того мизерных доходах, случайно обогащенных неожиданным местом доработки, которое легко можно потерять из-за собственной глупой несдержанности. Тогда жена и две великовозрастные дармоедки-дочурки сживут его со свету своими требованиями, упреками, скандалами и недовольствами. Я, конечно, могла резко ответить и на этом закончить нашу беседу. Может быть на работе он и выкрутится как-нибудь, но в своей душе этот, потерявший веру в себя, человек вполне мог впасть в глубокую депрессию, на грани которой постоянно находился и из которой был бы только один выход. Он был обычным человеком, запутавшимся в собственной жизни, и мне стало его жаль. От него эманировало страхом и раскаянием. Видимо, получил нахлобучку от начальства и радовался случайной возможности исправить свою ошибку.

Я съехала на обочину, остановила машину, глянула в несчастные глаза. Вздохнула:

— Виктор Иванович, дорогой, поверьте мне, мне нечему учиться на ваших курсах. Мне просто нужна была бумажка. Ни больше, ни меньше. Теперь такая необходимость исчезла. И дело не в Вас лично или Вашем всплеске эмоций. Дело в том, что у меня теперь есть возможность — я похлопала по рулю ладонью — поехать за моими документами туда, где я их оставила.

Я надеялась, что мои слова прозвучали достаточно мягко и вполне убедительно для него. Но я ошиблась. Он неожиданно закрыл лицо руками и, не стесняясь, расплакался, как обиженный малыш. Я терпеливо подождала, пока он успокоится — иногда людям нужно дать вылить из себя ту боль, страх, обиду, которые накопились за долгие годы, чтобы на душе полегчало, чтобы найти в себе силы жить дальше, тянуть привычную лямку или найти выход из создавшегося положения и принять единственно правильное решение. Эту свою особенность, давать возможность полностью расслабиться, я знала давно. Поэтому ничуть не удивилась реакции, неожиданно для себя самого, расслабившегося человека. Я молча протянула ему пакетик с носовыми платками. Он поспешно взял их и спрятал лицо в одном.

— Простите меня, Дарина. Что-то я совсем расклеился. Простите — тихо извинился он.

— Все нормально, Виктор Иванович, все нормально — я тихонько похлопала его по плечу, посылая импульс успокоения. — В канцелярию я обязательно зайду и все вопросы там закрою. К Вам претензий не будет. Не переживайте, все будет хорошо.

Он пошмыгал носом, обдумывая мои слова, и успокоился.

— Дарина, можно задать вопрос? — спросил тихо.

Я кивнула.

— Вы кто?

Виктор Иванович напрягся, ожидая ответа.

— Человек — искренне ответила я.

Он облегченно кивнул и вопросительно на меня глянул.

— А по профессии?

— Паранорм. — я рассмеялась.

— А Виктор?

— Вампир.

— Но ведь вампиров не бывает — ошеломленно уставился он на меня.

— Это Вы Виктору скажите — улыбнулась я — Он наверняка с Вами не согласится.

— Упаси Бог… — пробормотал преподаватель — Если он настоящий вампир, то лучше его об этом не спрашивать… А то ведь загрызет и глазом моргнуть не успеешь…

Я расхохоталась. Такого испуганно-нелепого вида я давно ни у кого не видела. Бедный профессор биофизики мгновенно вспотел и теперь размазывал пот и недавние слезы по всему лицу.

— А как у него с чесноком и серебром? — нервно поинтересовался он.

Задняя дверца машины хлопнула. В салоне появился еще один пассажир.

— Чеснок я очень люблю, а серебро ношу постоянно и на шее, и на запястье. Еще и в зеркале отражаюсь, как любой человек — Виктор весело подмигнул и протянул руку под нос профессору, потряс толстым серебряным браслетом. — Звали, Виктор Иванович? Вот я и пришел.

Виктор заговорчески подмигнул мне в зеркало заднего вида, придвигаясь ближе к переднему сиденью пассажира. Виктор Иванович сжался в комок и побелел от страха.

— Вить, прекрати! — оттолкнула я вампира — Он же сейчас в обморок упадет! Виктор Иванович, успокойтесь, все нормально. Никто Вас не загрызет и ничего дурного не сделает. Виктор шутит.

Виктор довольно откинулся на заднем сидении и весело добавил:

— Ладно, я сегодня не голоден. Так что бояться Вам, Виктор Иванович, нечего. Я могу с Вами сегодня только поговорить.

Профессор опасливо оглянулся через плечо, но вряд ли что увидел из-за задравшегося воротника пальто. На всякий случай он придвинулся на краешек кресла, подальше от вампира, поправил воротник, виновато глянул на меня.

Я глянула на вампира, он довольно улыбался во весь рот, кивнул мне и я поняла, что отвертеться от общения не удастся, включила акселератор, втиснулась в поток машин. Вокруг истерично загудели недовольные водилы, насыщенный выхлопными газами воздух дополнился новыми матами и выплесками багрово-темного в мой адрес. Я привычно увеличила радиус своей ауры, выжигая негатив вокруг, крики и гудки прекратились.

На ближайшем светофоре я свернула в улочку и вскоре припарковалась перед дверями маленького уютного ресторанчика.

Мы заняли столик в затемненном уголке, заказали напитки. Виктор, как обычно, элегантный как рояль, сидел развалившись на стуле и свысока оглядывал присутствующих.

«Нахальная рожа — подумалось мне умильно — умеет же напустить на себя лоску. Аристократ чертов». Виктор был настоящим аристократом древнего рода, но в наше время это не воспринималось по-настоящему, разве что так, как в литературе или кино. Но он был настоящим. Каждый жест, мимика, взгляд, взмах ресниц, движение губ вызывало восхищение мужским достоинством, благородством, сказочной привлекательностью. Эдакий эталон мечты молоденьких наивных девушек, искренне веривших в «принца на белом коне» и счастливую любовь внезапно упавшую с неба.

За столько лет общения я привыкла к нему и испытывала истинное удовольствие от наблюдений за прекрасным полом и их реакциями на его присутствие. Он любил флиртовать и получать от этого наслаждение, но всегда знал момент, когда нужно остановиться. Он питался энергией позитивных эмоций, как когда-то питался кровью, и для него восторг людских сердец и умов доставлял двойное удовольствие — и морального удовлетворения мужского самолюбия, и получение жизненных сил для дальнейшего существования.

Виктор, не смотря на свою вампирью сущность, был великим ученым во всех областях науки и реальной жизни, великим эрудитом, за века не потерявшим интерес ко всему, что его окружало и творилось в мире. Его ум постоянно прогрессировал в развитии, вызывал удивление, уважение и, иногда даже, зависть. Он не уподобился тем из вампирьего племени, кто не смог отказаться от крови жертв, трясся над своей никчемной жизнью, охотясь ночами, принося вред не только людям, но и себе, так и не понимая этого. Виктор жил легко, любил жизнь и любил все живое. Он был жаден до новых знаний, постоянно расширял их, не боялся новых идей, объединял в своем уме все, что удавалось открыть, достичь, познать. Его записи, по привычке выполненные от руки, удивляли, поражали, давали пищу для ума, помогали многое понять. Я с удовольствием пользовалась его семейной библиотекой, когда училась и когда мне это было нужно. Отказа в этом я никогда от Виктора не слышала.

Виктор был женат уже много веков и все еще боготворил свою неотразимую Викторию, как боготворит свою первую любовь безусый юноша. И она того стоила. Даже я, будучи взрослой женщиной, восхищалась ее красотой, умом и мудростью, многому у нее училась, когда предоставлялась такая возможность. Виктория родилась человеком и по собственной воле, из любви к Виктору, согласилась стать его женой на всю долгую вампирью жизнь. Она, в свое время, настояла на опасном эксперименте искусственной мутации их Семьи и замены кровавой трапезы на пищу энергетическую, на следующем витке развития вампирьего племени. Но приняли этот эксперимент только вампиры их Клана. Остальные взбунтовались и категорически отказались изменять свою суть.

Виктория была всегда разной: обворожительной, нежной, взрывной, мудрой, сексуальной, внимательной, ласковой и резкой. Одним словом непредсказуемой. Именно такой, какой должна быть Женщина, которая может покорить настоящего Мужчину навсегда. Виктор ее чуточку боялся, но тщательно это скрывал. Он никогда не мог предвидеть как она поступит и, наверное, поэтому в ту ночь, когда был изранен оборотнем, пошел не домой, а ко мне. Знал, что Виктория могла натворить немало бед в отместку за боль любимого мужа, поддавшись мгновенной эмоции и не задумываясь над тем, кто прав, кто виноват. Думала бы она потом, когда исправлять что-либо было бы поздно. Зная это, Виктор решил не рисковать чужими жизнями и пришел ко мне.

Частенько они вдвоем, а иногда и всей семьей, посещали самые разные мероприятия, где людям было хорошо, радостно, весело. Они ходили туда «есть» и после каждого «обеда» заметно молодели, набирались сил, если можно так сказать, светились счастьем.

Виктор Иванович сидел спиной к залу, с напряженно застывшей миной. Он не знал как себя вести и что делать. Я глянула на Виктора, но он сделал вид, что не заметил моего взгляда. Ладно. Придется разговаривать мне, пугать бедного профессора. Виктор терпеть не мог, когда о нем, как о вампире болтают на каждом углу — знал чем подобные вещи заканчиваются обычно и для него, и для его семьи. И специально предоставил мне возможность объясняться с человеком по-человечески. Он не любил выяснять отношения с представителями других рас, особенно с людьми, старался избегать таких разговоров и при любой возможности предоставлял это другим. Вот и сейчас он сделал вид, что его этот разговор не касается.

Я оперлась о стол локтями и склонилась ближе к профессору. Тот навострил уши, слегка побледнев, придвинулся ближе, подражая киношным заговорщикам.

— Виктор Иванович, Вы сегодня допустили две серьезных ошибки — начала я — которые могут привести к плачевным последствиям. Первая: Вы без позволения сели в мою машину. Второе: Вы безосновательно вызвали Виктора в моем присутствии и этим оторвали его от важных занятий. Во время нашего общения Вы от меняя узнали, что Виктор настоящий вампир. А эта информация крайне секретна, потому что, как Вы знаете, вампиров не бывает и сказки о них всего лишь сказки. Надеюсь, что Вы понимаете, что если Ваша жизнь и здоровье теперь зависят от кончика Вашего языка и если Вы хоть кому-то хоть что-то ляпните, то мы будем обязаны обеспечить Ваше молчание. Вы уже успели убедиться, что одно лишь звучание имени Виктора дает ему возможность разыскать нас в многомиллионном городе в течении нескольких минут. — соврала я не краснея — Если же Вы попробуете кому-то рассказывать о нем, то я не знаю таких преград, которые бы могли ему помешать найти Вас и Ваших собеседников оочень быстро. Тогда я Вам не завидую, Виктор Иванович. Считайте, что это моя убедительная просьба к Вам и Вы ее обязательно выполните, не так ли?

Я сохраняла безразличное выражение лица и такой же безразличный взгляд и старалась говорить монотонным голосом. Обычно это действует сильнее скорченных страшных рож и устрашающих интонаций. Профессор позеленел и мелко трясся.

Официант принес напитки и бесшумно скрылся. Я придвинула профессору бокал вина, а себе чашку ароматного кофе. Виктор взял виноградный сок красно-кровавого цвета, артистично пригубил, специально оставив на губах красный след, и, не глядя на перепуганного пожилого человека, красноречиво облизнулся. Профессор схватил свой бокал, залпом выпил содержимое, икнул, не отрывая глаз от вампира, все сильнее бледнея. Пришлось коснуться его руки, чтобы вывести из транса.

— Я жду Вашего ответа, Виктор Иванович — протянула я.

— Я… я… могила! — пробормотал он испуганно.

Я кивнула.

— Мы Вам поверим, Виктор Иванович, и будем надеяться на Вашу благоразумность.

Он быстро закивал головой, хрипло каркнул:

— Да, да, я все понимаю. Я буду нем, как могила!

— Теперь Вы можете идти домой и жить спокойно своей жизнью — я улыбнулась подбадривающе — Вы в полной безопасности до тех пор, пока Ваш язык молчит об этом.

Профессор поспешно вскочил, схватил свои вещи и бегом кинулся к выходной двери. Мы проводили его взглядами.

— Думаешь будет молчать? — спокойно поинтересовался Виктор.

— Могила — криво усмехнулась я — Он слишком перепуган, чтобы что-то понять. Думаю, что от него надо ждать сюрприза…

Иногда помолчать на фоне тихой музыки за чашечкой ароматного кофе очень даже приятно. Особенно когда рядом сидит давний проверенный в самых невероятных ситуациях друг. Мы молчали, наслаждаясь минутой спокойствия, неспешно разглядывали интерьер ресторанчика, обслуживающий персонал, вслушивались в свои ощущения и прошлое этого места.

Дом был старой постройки, еще тех времен, когда город не был городом, а только маленьким, затерянным в лесах поселением на перепутье дорог, у реки. Оно заселялось потерявшим кров после набегов диких племен народом — уж очень место было удобное для торговли, лучших заработков, спокойной жизни в куче, где каждый знает каждого, чужие наперечет и у всех на виду, да и земля тут была дородная, урожайная. Городище многократно перестраивалось, восстанавливалось после пожаров и набегов, расширялось, охватывая все новые и новые территории, давало кров и хлеб любому, кто мог приспособиться к такому скопищу людей, прокормить себя и родню.

Этот дом строил повидавший жизнь кряжистый мужик, едва обзавёвшийся молодой красавицей-женой, после удалой жизни решивший осесть в городище. Долго выбирал место, водил коня, пускал пса, проверяя где ляжет, подрывал ямки, проверяя грунт, пока не раскопал старое зимнее лежбище лисицы. И тогда ему пришла в голову мысль поставить на этом месте не просто дом, а корчму. А где жила лиса, расположить барную стойку с напитками — всем же ведомо, что корчмарь подобен лису, такой же умный, осторожный, быстрый, готовый к любой неожиданности и риску, с кем-то мягкий и услужливый, а с кем-то и зубы умеет показать. По этому поводу бывали бурные обсуждения, шуточки, упреки, веселья, да такие, что вплелись в энергетический рисунок этого места и оставили о себе память.

Дом ставили всем миром и к осени он был готов для жизни и для работы. С первым снегом жена подарила ему первенца и корчма зажила своей бурлящей жизнью.

Позже дом переходил по наследству, перестраивался, обкладывался камнем, рос вверх и в разные стороны, пока последний наследник не проигрался в карты и не был вынужден его продать. Потом дом переходил из рук в руки, пока его не выкупил оборотистый предприниматель для маленького бизнеса, с помощью которого можно было отмывать левые деньги.

Под всем домом был огромный подвал, соединенный подземными переходами с домами соседей, друзей, приятелей и важных лиц по всему городку как давняя мера предосторожности, когда при любой опасности можно было сбежать из дома незаметно со всеми домочадцами куда угодно или вообще из городища, переждать и спокойно вернуться.

Подземные переходы, как ни странно, были в прекрасном состоянии. По стенам и потолку обложены обожженной окаменелой глиной, бежали в разные стороны, переплетались и снова разбегались. Вентиляция была отменной — для себя же делали. Но теперь там была какая-то своя, странная жизнь, о которой никто толком ничего не знал, кроме слухов и сказок, а смельчаки исследователи или совсем не возвращались, или молчали о своих походжениях, будто теряли дар речи. У них особо никто ничего не допытывался, но подземелья пользовались дурной славой и говорили о них только шепотом.

Все это промелькнуло в моей голове, как кинофильм, прокрученный в ускоренном темпе. Я поделилась своими мыслями с Виктором. Он молча кивнул и скосил глаза в сторону входной двери. Я насторожилась.

Ресторанчик был маленький, разделенный на кабинки, по желанию закрывающиеся тяжелыми гардинами. Судя по запахам, кормили вкусно, разнообразно, и встречались здесь люди серьезные, не любящие чужих глаз. Приходили пообедать, неспешно обсудить свои дела и, не привлекая чужих взглядов, спокойно уйти. Обслуга была вышколенная и ни на секунду больше не задерживалась при столике, появлялась незаметно в нужный момент и также незаметно исчезая за тяжелой старинной портьерой.

— Виктор, я решила тебе сказать, что тот оборотень, который ранил тебя, жив — решилась я наконец признаться другу.

На долю мгновения его взгляд остановился, зрачки сузились и тут же вернулась в нормальное состояние. Нужно хорошо знать Виктора, чтобы заметить это. Я знала его хорошо. Он насторожился, услышав новость, но тут же прокрутил ее в голове и пришел к определенным выводам. Меня он знал не хуже.

— Да, — кивнула я, — это моя работа. Я пошла туда после того, как ты заснул.

Виктор молчал, потягивая сок.

— Ты его сильно покалечил, Вик. Я его нашла почти трупом.

— И, конечно же, спасла. — саркастически кинул вампир — Ты ждешь от меня вопроса, «мать Тереза»? Хорошо, я тебе его задам. И где же теперь находится несчастный, порванный вампиром оборотень?

— Он у тех молодых оборотней, с границы, Ирины и Игоря. Вик, ты должен знать, что он обычная жертва мага. Марионетка, которую тот использует в своих целях. И он ни в чем не виноват.

Виктор с тем же выражением сарказма приподнял бровь:

— И кто же, позволь с твоего позволения узнать, этот узурпатор-маг?

Я спокойно глянула ему в глаза:

— Борель из Дюн.

Я, конечно, ждала какой-нибудь реакции, но не той, что увидела. Виктор, как хищник перед прыжком, мгновенно подобрался, глаза сузились в щелочки, опасно сверкнули, ноздри расширились, шумно втянули воздух.

— Кто?! — громко прохрипел Виктор, тут же оглянулся вокруг, проверяя не привлек ли ненужного внимания, приглушил голос — Ты с ума сошла, Дарина! О чем ты говоришь? Борель давно умер! Я самолично присутствовал при сожжении тела. Инсценировки быть не могло. Борель мертв несколько веков. А ты пытаешься мне втолковать, что он жив?! Дарина, я не ребенок и в сказки не верю. Многие из долгоживущих приезжали, чтобы удостовериться в его смерти. Многим он стоял поперек горла. Даже Древние были. А уж они-то просто так никогда не приходят из своего измерения. Поэтому я не могу тебе поверить, Дарина.

Обычно спокойный Виктор был более чем возбужден. Это известие о Бореле для него оказалось более неожиданным, чем я могла предположить. Я покачала головой, не соглашаясь ни с ним, ни с собой, но скрывать что-то относительно Бореля, я не собиралась.

— Он жив, Вик. Я сама была его транспортным средством для его выхода из Дюн. Он умел создавать гомункулусов из плоти и крови. Думаю, что одного такого тогда вы и сожгли.

— Дарина, детка, — снисходительно-назидательно начал он — энерго рисунок индивидуума подделать невозможно. И кому, как не Высшему вампиру уметь определять его безошибочно. Гомункулус не может в точности повторять рисунок живого мага. Тем более Мага! Разве ты этого не знаешь?

— Даже с помощью Сферы? — перебила я и сделала наивные глазки типичной блондинки.

— Откуда ты знаешь про Сферу?! — живо отреагировал он.

Лицо стало жестким, губы утоньшились, из-под верхней хищно выглянули клыки. Он скрипнул зубами, но все же взял себя в руки, с натугой, медленно выдохнул, глотнул сока, откинулся в кресле. Я укоризненно посмотрела на него.

— Рассказывай — иронично велел Виктор.

Я не обратила внимание на его тон и рассказала все, как на духу — мне нужен был мудрый совет и помощь, а его я могла получить только от мудрого вампира и его жены.

. — Теперь Борель собирает информацию о реальном мире, использует чужие тела и ищет себе то, которое имеет нужный для его целей потенциал. Та девушка была как раз одним из его тел. Сколько их у него, неизвестно, как неизвестно сколько еще жертв он принесет самому себе, пока найдет то, что ему нужно. А Эльдар его невольник, украденный из подвластного ему племени оборотней, живущего в тех же Дюнах. Он сейчас исполняет роль связующего звена между эфирным телом Бореля и телами жертв. Борель его этому обучил. Да и вообще, натаскал в магии довольно хорошо. Он, скорее всего, помогает Борелю в ритуале, когда тот находит очередную жертву. Ну и выполняет роль мальчика на побегушках. — закончила я рассказ.

— Так вот почему ты появилась в Городе без документов и с легкостью сняла мое заклинание на озере — кивнул Виктор — Значит, сфера, которую ищут все столько веков все это время была у Борела, а теперь часть тебя? А Эльдара ты поместила у оборотней, чтобы Борель запаниковал? Ведь проводить ритуал со следующими телами он не сможет, а человека, без специальной подготовки, не возьмет.

Я кивнула.

— Дарина, что-то я не помню, чтобы за всю мою сознательную и, заметь, долгую жизнь, кому-то удалось растворить в своем физическом теле чистую энергию сферы и при этом не испариться к чертям собачьим. Борель над этим бился много веков и, как я понимаю, у него ничего из этого не вышло. А ведь он маг с огромным стажем. До него Древние работали над решением этой задачи несколько тысячелетий. Как могло случиться так, что ты смогла это сделать?

— Я не знаю, Вик. Для меня это тоже загадка. Я не старалась что-то сделать сама. Это случилось как-то самопроизвольно. Без моего желания или особого усилия. И что теперь со всем этим делать я не представляю себе.

— Хм… — потер Вик подбородок — Так не бывает вообще-то… Хмм… А как ты себя чувствуешь, детка, скажи мне?

— Паршиво — вздохнула я — Даже не представляешь как паршиво. Особенно после ритуала у драконов. Как-то все обострилось. Призрачный сказал, чтобы я ни в коем случае не пользовалась магией минимум год. Может тогда мое здоровье и психика восстановятся… Вик, я никогда в жизни не чувствовала себя так паршиво, я никогда не думала, что наступит момент, когда я не смогу контролировать свое сознание, эмоции, тело. Мне очень плохо, дружище. Очень. Мне кажется, что я умираю…

— Я так не думаю, Дарина, я так не думаю. Для умирающей ты выглядишь слишком цветуще, но и на здоровую не выглядишь, насколько я тебя знаю — задумчиво покрутил бокалом вампир — Если все обстоит именно так, как ты говоришь, а у меня нет оснований тебе не верить, то что-то странное происходит, а вот что… Такое впечатление, что какая-то часть информации не улавливается сознанием и получается не полная картина. Ну и головоломку ты мне задала, милая. — зрачки вампира сузились в вертикальные полосочки, подернулись мглой — … Надо думать. Ты же не против, чтобы я рассказал все Виктории?

— Я на это рассчитываю, Вик. Она мудрая дама и ее совет мог бы помочь разобраться со всей этой кутерьмой. Расскажи ей, Вик, про все. Пожалуйста.

— А сама, что же, не хочешь увидеться с моей супругой?

Я покачала головой:

— Нет, я для этого слишком слаба…

Вампир понимающе покачал головой. Задумался, попивая прозрачно-кровавый сок. Тихая музыка помогала думать, укладывала мысли в ровный поток, успокаивала эмоции, не торопила никуда.

— Вик, я все время слушаю себя и чувствую какую-то тягу… — вспомнила я свои ощущения в последние пару недель.

— Какую? Куда? — оживился Виктор.

— Не знаю… — прислушалась к себе, снова ощутила то же самое и постаралась описать — Куда-то ехать, идти, в общем, двигаться. Не знаю куда. Это чувство, эта эмоция с каждым днем становится сильнее и я ничего с этим не могу поделать… Вик, со мной что-то совсем не так. Помоги, ты же умный, ты же знаешь все на свете. Я не знаю больше никого такого мудрого как ты — я с надеждой смотрела на него. В глазах защипало, но я подавила слезы.

Виктор хмуро крутил в руках салфетку, смотря куда-то в сторону.

— Я подумаю, девочка. Обещаю. — наконец выдавил он из себя — Мы поможем тебе как сможем. Только не обещаю, что это будет быстро — А что ты собираешься сделать с пеплом Драгира?

Я пожала плечами:

— Не знаю. Но бездумно отдавать его драконам я не хочу.

— И где ты его хранишь? Ведь Борель все равно почувствует эманации Драгира и найдет пепел.

— Он найдет меня, Вик. Без меня он не найдет пепел. А мне это и надо. Но только не сейчас. Чуть позже. Когда я буду готова. А храню я его вот здесь. — я покрутила на пальце массивное колечко, из тех, что мне дал Призрачный Дракон — Заклинание уменьшения с примесью левитации, чтобы палец не оторвал. — улыбнулась я — Я подумала, что это даст мне некоторое преимущество. По крайней мере сейчас. Мы с Борелем в равно паскудной ситуации. Пока он не стабилизируется в подходящем теле, ко мне не сунется. А к этому времени я надеюсь быть готова. Если раньше не предстану «пред лице бозе» — я томно подкатила глазки, неудачно изображая умирающую.

Виктор нахмурился, не обратив внимания на мои артистичности, прислушался к перстню. От его лба протянулся тоненький дымчатый лучик, пошарил по перстню и моему пальцу, коснулся вычурного витиеватого дракона на верхней пластине, дернулся назад, точно обжегшись.

— А что его ограждает? — удивился вампир — Я не чувствую ничего. Как это может быть?

— Не знаю — покачала я головой — может это действие сферы, а может самого кольца, оно же драконье, как ни крути. А может все вместе.

Виктор помолчал, хитро глянул:

— Дарина, я начинаю тебя бояться. Ты и раньше была очень сильной магиней, а теперь ты становишься непредсказуемой и этим опасной. А я таких вещей не люблю… Кстати, — прислушался он на мгновение к себе — тебя я тоже не чувствую. Совсем. Хоть ты и сидишь рядом… Хм… Странно…

Я горько усмехнулась, приняв его слова за обдуманный отказ. Что-то с моей головой опять стало не так. Сознание тихо поплыло в туманную дымку. Пришлось положиться на собственную волю, взять себя в руки и приказать сознанию не валять дурака. Через минуту немного полегчало, но легкая пьяность оставалась и с этим поделать я ничего не могла. В последнее время это состояние предвещало тошноту, рвоту, головокружение и слабость в сопровождении обильного потения.

Я глотнула крепкого кофе, показавшегося мне сейчас прогорклым, попыталась сконцентрироваться на биохимии организма — ничего не получилось, насильно подвигала ребрами, надеясь на растяжку межреберных мышц, позволяющую глубже вдохнуть. Еще чуть полегчало, но без особых перемен. Тяжко вздохнула, присматриваясь к лепнине на потолке. От слов друга стало горько не только в горле, но и на душе. В этот момент даже таких безобидных шуток я принять не могла. Это было выше моих сил.

— Нууу, — неохотно протянула я — если даже ты говоришь мне такое, то, значит, я осталась одна. Извини, Вик, я напрасно тебе все это рассказала. Я надеюсь ты не вынудишь меня модифицировать эту часть твоей памяти?

Я встала, но уйти Виктор мне не дал. Схватил за руку и силой усадил на место.

— Дарина, ты меня не правильно поняла. Это была шутка. Ну, не брошу же я тебя в таком состоянии — голос Виктора немного дрожал.

Я глянула ему в глаза, Виктор был растерян и расстроен. Таким я его не видела никогда прежде.

— Я в любом случае помогу тебе чем смогу. И я и мой Клан. И, тем более, Виктория. Ты же знаешь, что она любит такие головоломки. Особенно те, которые связаны с тобой. А сказал я так, потому что это нормальная реакция любого, кто услышал бы твой рассказ.

— Спасибо за откровенность, Вик, я предполагала, что ты будешь удивлен, но не думала, что испугаешься.

— Даринка, детка, я на твоей стороне, поверь. Ты же знаешь, что вампиры не лгут. Это против их натуры. Да и Виктория, если бы узнала, что я тебе не помог, подвесила бы меня за одно место на первом фонаре и долго изгалялась со всей присущей ей изобретательностью… — Виктор тихо засмеялся — Повалим мы твоего Бореля, не переживай. И с драконом справимся. И решим что делать со сферой. Не переживай. Ты не одна. У меня даже есть кое-какие мысли на этот счет.

У меня камень упал с души. Виктор никогда не обещал того, чего не мог выполнить или в чем сомневался. Значит, он располагал неизвестными мне сведениями о волнующих меня вопросах и решил сначала все проверить и лишь потом говорить что-то серьезное. Я улыбнулась в ответ:

— Авантюрист ты, вампирюга!

Он отпустил мою руку и мы еще посидели в приятном тихом ресторанчике, слушая музыку и наслаждаясь покоем.

Доверие.

Погода солнечная, искристый снег небольшими сугробами лежит по обочинам, поля укрылись белым ковром, деревья причудливо изогнули голые ветви, припорошенные снегом. В машине тепло и уютно. Тихая музыка не мешает думать. Субботнее утро, пустая дорога, редкие поселки и перелески, и поля, поля, поля… по обе стороны дороги.

Люблю ездить за рулем. Это доставляет мне несказанное удовольствие, отдых, приятные ощущения, возможность обдумать происходящее в моей жизни. Всегда с удовольствием сажусь за руль и готова ехать, ехать, ехать…

Люблю новые места, новые города, новые ощущения, которые всегда возникают в дороге, когда долго едешь в каком-то случайном направлении. Люблю останавливаться на обочине и любоваться красивым видом, слушать тишину, пение птиц, стрекот кузнечиков, дождь по листьям, шуршание снежинок, поскрипывание замерзших ветвей.

Люблю вчувствоваться в ауру тех мест, где бываю, слушать себя, рассматривать диковинные мыслеформы, связанные с историей места, видеть тех, кто давно канул в прошлое, слышать их разговоры, чувствовать их эмоции, учиться понимать те времена и дорожить тем, что имею сейчас.

Это необычайное ощущение многослойности своего сознания, когда знаешь и чувствуешь себя вот здесь, в современном мире, и одновременно, так, как если бы находилась здесь же, на этом месте, но сто, двести, пятьсот лет назад, и яркость восприятия ничем не отличается от реальной. И это касается только пространства и времени.

А если подумать, чуть расслабить и в то же время сконцентрировать свое внимание и притянуть к этим ощущениям еще и понятие параллельного простанства, то диапазон собственного восприятия тут же многократно расширяется, увеличивается. И тогда возникают ощущения и мыслеформы подобного места, но в каком-то или каких-то параллельных мирах так похожих и не похожих на наш.

Для посторонних это сказка, для новичков мечта, а для тех, кто хоть немножко знаком с паранормальными науками поначалу есть трудности для такой работы сознания, но для мастеров и выше — привычные будни. Остальные люди об этом даже не подозревают. Наверное это и хорошо, меньше волнений и страха перед настоящей жизнью, перед тем, что объяснить наука еще долго не сможет.

Иногда меня распирало от переизбытка энергии, хотелось двигаться, впрягаться в плуг и пахать, выскочить из шкуры и выть волком, лишь бы выбросить из себя бурлящую силищу. А иногда тело и мысли были тяжелыми, воспаленными, шальными, как в туманном бреду. Я не могла отрыть глаз, пошевелить даже пальцем, пот лил с меня ручьем, во рту был привкус лежалого навоза с таким же запахом. Внутри все тряслось, плакало, умирало.

Сегодня я чувствовала себя настолько хорошо, что мои опекуны-садисты, сладкая парочка вампиров, Виктор и Виктория, позволили мне встать и выйти на свежий воздух.

Я походила вокруг дома, по заснеженным дорожкам прилегающего к дому сада, послушала свое тело и решила отдохнуть душой и телом за рулем.

На цыпочках пробралась в лабораторию, умыкнула из лабораторного стола ключи от машины и радостно удрала от экспериментаторов-вампиров, пока они были заняты научными дебатами по поводу моей ненормальности. То-то будут шипеть, устрашающе выставив клыки, когда я вернусь. Мстительная улыбка за долгое безропотное подчинение скривила мое лицо. На душе сразу похорошело.

Я в очередной раз ехала в сторону родного городка, который всегда считала своим домом. Ехала в ту сторону не впервые, но еще ни разу не доехала с того времени, как спешно удирала оттуда вместе с подружкой Лариской и холодеющим Драгиром, готовым трансформироваться в любую минуту в свою настоящую ипостась посмертно. Не доезжала до конечной цели путешествия не из лени или занятости другими делами, а потому что не чувствовала себя готовой к встрече с Борелем, вынужденно обосновавшимся в моей тамошней квартире. Идти ему все равно было некуда, он остался один и, наверняка, теперь ищет соответствующее его потребностям тело, укрываясь там, куда я его привела из Дюн. Ищет и, наверняка, готовит того, кто поможет ему совершить ритуал переселения. Ведь Эльдар неожиданно оказался для него недосягаем не без моего участия. Мне не хотелось совать голову в пасть льва, не приготовившись к неожиданностям, которые обязательно будут в изобилии. В этом я была уверена. Поэтому каждый раз я возвращалась назад, так и не доехав до пункта назначения.

А приготовиться мне никак не удавалось. Я не могла придумать куда направить свои стопы или колеса машины, чтобы найти место, которое могло бы хоть частично экранировать всплески энергии во время необходимых магических действий, которые были мне необходимы, чтобы разобраться со своим состоянием. Найти такую геопатогенную зону оказалось совсем не просто, а пройти в любой другой мир я не могла из-за нестабильности своей энергетики. Меня тут же отбрасывало на несколько метров, когда я пробовала приблизиться к природному порталу. Но я ДОЛЖНА была изучить себя и разобраться в том, что произошло с моим телом, сознанием и энергетикой, и с тем, чем я теперь располагаю. Вампиры делали все, что в их силах и даже больше, но ничего конкретного пока сказать не смогли.

В городе заниматься магией означало бы добровольно привлечь к себе неприятности внимание тех, кому не совсем не обязательно знать о моем пребывании здесь. За городом была бы песня похуже — оттуда волна энергии могла шарахнуть в любую сторону, а первичная вспышка активации любого ритуала как красный фонарь обнаружила бы место — я не забывала о Кланах, реально управляющих не только мегаполисом, но и всей страной, о которых вовремя предупредили вампиры. Любое проявление Силы, активированной и целенаправленной в конкретном месте, не останется незамеченным и маячит четким ориентиром местонахождения того, кто ее использует, как бы оставляет не только маяк, но и печать того, кто эту Силу вызвал и направил. Поэтому пользоваться магической ритуаликой вблизи мегаполиса я не рисковала.

За последние полтора месяца ощущение неуверенности в привычных возможностях росло с каждым днем. То ли они исчезали, то ли усиливались я понять никак не могла. И физически, и энергетически я чувствовала себя истощенной, измученной, уставшей, хоть и спала сутками. Появилось четкое ощущение того, что я сгораю изнутри заживо. Температура тела резко поднималась то до сорока, то снижалась до тридцати четырех с половиной, в сопровождении сильных головокружений, слабостью, тошнотой независимо от того, в какую сторону произошел скачок. Органы посходили с ума, сознание плавало, будто я пила не воду из крана, а по меньшей мере едва разведенный спирт. Есть не хотелось совсем, язык географически потрескался, иногда кровоточил. Я понимала, что есть надо и впихивала в себя через силу то, что приносили вампиры. Зато пила, как бездонная бочка. Ведрами. И пить хотелось все время, будто внутри меня полыхал пожар, который необходимо залить водой. Вампиры устали таскать графины с водой к моей постели, притащили ведро и ковш. Это удовлетворило всех.

Иногда становилось полегче. Тогда мне позволяли выходить на прогулку. И я садилась в машину и куда-нибудь ехала пока до моего сознания не доходило, что еду домой. Просто повиновалась интуиции и эмоциям. Это направление было приятно для души и давало надежду, что все будет хорошо.

Что я имею в своем арсенале на сегодняшний день? Несколько заклинаний, которыми все еще владею и до конца не ясно на сколько еще владею? Видение излучений аур людей, не-людей и предметов? Пара заклинаний поиска и «невидимости», да несколько оборонных? Этого слишком мало для чего угодно, и совершенно мизерно, если думать о поединке с таким магом, как Борель. А то, что поединок будет, я знала наверняка… Любые заклинания, Мудры и Слова Силы я даже произнести про себя боялась. Каждое из них могло ударить по мне же и убить наповал от одной пробы концентрации на них, а еще хуже — могло причинить вред окружающим. Может быть об этом предупреждал тогда Призрачный Дракон? Мой измученный мозг отказывался думать в поиске выхода. Все, что он мог из себя выдавить, это приближенное подведение итога того, к чему я пришла после всех своих умозаключений. Да и то, этот итог был слезным. Любая концентрация мыслей вызывала дикую головную боль и ощущение железобетонной тяжести в теле.

Замигала красная лампочка на приборной доске. Пора залить солярки, а до заправки еще нужно доехать. Я напрягла память и не вспомнила ни одного знака, который бы указывал на ее близость. Можно, конечно, развернуться и проехать километров тридцать назад до ближайшего села, а там поискать трактористов, залить полный бак. Но мне было лень останавливать машину, разворачиваться на узкой скользкой дороге, да и я не была уверена, что туда доеду. И я ехала вперед, подчинившись инстинкту.

Наконец, вдалеке показался окраинный дом какой-то деревушки, укрытой высокими сугробами, и вскоре я остановила машину у калитки. Из будки лениво брехнул пес, как только я подошла, и тут же замолчал. Скрипучая дверца сараюшки приоткрылась наружу. Оттуда выглянул бородатый мужик.

— Здравствуйте! — крикнула я, выбравшись из машины — Не могли бы Вы мне помочь?

Мужик прищурился, внимательно оглядел меня, кинул и пошел к калитке, плотно прикрыв за собой дверь ветхого строения.

— Что у Вас случилось, милочка?

— Мне нужно немного солярки заправить маши… — не договорив скороговорку, тут же заткнулась на полуслове и попятилась к машине.

Чувство смертельной опасности сжало сердце, кровь отхлынула от конечностей, они стали ватными, в голове вспыхнуло белым. Последнее, что я увидела были удивленно испуганные глаза и знакомая чернота прыгнула навстречу…

Тихое бормотание «здравицы» я узнала сразу. Этот старинный ритуал, обращенный к древним богам, позволяет лекарю-колдуну-ведьме вернуть человеку ясное сознание, снять порчу, восстановить утраченное здоровье, если, конечно, вовремя успеть. Этому меня учила еще бабушка в год Многотравья, сидя на лесной полянке с длинной веткой орешника в руке, заставляя раз за разом повторять заклинания в нужном порядке, для каждого действия на разные лады, нараспев, терпеливо поправляя мои ошибки. Я злилась на нее, обижалась, отползала к понравившемуся цветочку или букашке, вертясь в разные стороны, не понимая, что этим удлиняю свои мучения и бабушка просто так не отстанет. Если я неправильно что-то произносила, то обязательно получала по заднице ореховой веткой. Как она умудрялась попадать точно в одно и то же место из любого положения и с любого расстояния, до сих пор не представляю. Этот секрет она мне так и не открыла. А жаль. Очень бы пригодилось в жизни.

Я вспомнила, что перед тем, как потерять сознание, было чувство смертельной опасности, белая вспышка, изумленно-испуганные глаза мужика, и темнота. Я тут же внутренне сжалась в комок, готовая ко всему, но бормотание ритуала прерывать не посмела ни изменением своего ритма дыхания, ни открыванием глаз — знала чем это может грозить.

Женский голос мягко напевал заклинания, в лицо летели капли воды, настоянной на травах и молитве. Мягкая натруженная рука наконец-то погладила по голове, давая понять, что все закончено.

— Как ты, деточка?

Спокойные серые глаза смотрели в мои. Морщинистое доброе лицо мягко улыбалось. Старушка гладила меня по голове и ждала ответа. Я села на топчане, прислушалась к себе: в голове еще немного кружилось, в теле была легкая слабость, но особо жаловаться было не на что.

— Хорошо. Спасибо Вам большое. Давно я здесь?

Мудрые серые спокойные глаза смотрели заботливо, внимательно.

— Примерно час назад тебя принес Митяй. Сказал, что ты хотела о чем-то спросить, но потеряла сознание.

Я внимательно присмотрелась к ней. Старушка выглядела лет на семьдесят. Опрятная. Аура светилась серебристо-золотым с проблесками молодой зелени. Настоящая Целительница! Думала, что уже не суждено мне еще раз встретить такую в этой жизни. Оказывается ошиблась. Приятно ошиблась. Она напоминала добрую старую волшебницу из сказки.

В единственной огромной комнате, с русской печью посередине, было чисто прибрано, деревянные не крашенные дубовые полы блестели чистотой и натуральной краснинкой от многолетнего шаркания стопами по нему. Широкие лавки у окон застелены пушистыми шкурами. Вязаные занавески с ручной вышивкой украшали окна и образа в «Красном Углу», только лица на них совсем не благочестивые, особенно глаза. На некоторых совсем даже не лица, а какие-то рожи непонятного происхождения то ли людей, то ли полузверей, то ли демонов. Лампадки тлели едва-едва под каждым из них, подсвечивая снизу ровно мерцающим светом.

— Это наши Боги — объяснила старушка — Им мы молимся.

— Странные они у вас какие-то — удивилась я.

— Уж какие есть — молвила старушка — Богов не выбирают. При них рождаются.

Я глянула на нее. Она смотрела все также, спокойно, внимательно, мудро. Потом всплеснула руками, поднялась с табуретки, на которой сидела у моего изголовья:

— Ты же голодная, наверное, деточка. Кушать будешь? Я только что свежего борщика наварила.

Мой живот помимо воли громко квакнул и забурчал, отвечая носу, почуявшему вкуснятину. Рот наполнился голодной слюной. Я кинула, стыдливо глянув на нее. Старушка с улыбкой оглянулась, уже хлопоча у печи.

— Стыдиться голода не надо, деточка. Стыдиться надо переедания. Хочешь есть, значит, здорова. Тело-то молодое, требует своего. Иди в сени, там умывальник и рушник висит рядом на гвоздике. А я пока свеженького борщика налью. Пообедаем вместе.

Я поднялась и, покачиваясь, поплелась умываться.

Умывальник висел там же, где и в моем отчем доме — на стене в сенях. Я поплескалась немного ледяной водой, прислушиваясь к окружению, расширила диапазон восприятия. Все было спокойно. В будке дремал пес, моя машина стояла на улице у калитки, где я ее и оставила. Дверь сараюшки была плотно закрыта, но там кто-то был. Я не могла понять кто. В курятнике лениво поклевывали зерно куры под строгим надзором здоровенного жилистого петуха. В овине жевала свою жвачку сытая и ухоженная корова. Отдельно, за загородкой, перетаптывались две козы и козел. Больше никого и ничего не было.

Я вернулась в хату взбодренная и успокоенная. Старушка успела накрыть стол чистой скатертью с красными петухами среди цветов по углам. На столе дымились полные борща две деревянные миски, изукращенные тонкой резьбой. Рядом лежали такие же деревянные ложки с витиеватыми черенками. Макитрочка со сметаной красовалась около блюда с несколькими толсто нарезанными кусками хлеба домашней выпечки.

— Садись к столу, деточка. Отведай угощения! — она улыбалась не только губами, но и глазами.

Я знала старинный ответ на ритуальное приглашение и поспешила его произнести:

— Пусть Боги будут ласковы к этому дому, его хозяевам, скоту и опекунам! — поклонилась красному углу, сложив пальцы в древние мудры.

Старушка стала как вкопанная от неожиданности. Глаза ее засветились удивлением и радостью. Одинокая слеза скатилась по морщинистой щеке. Она ее даже не заметила.

Я подошла к столу, остановилась, ожидая ответного действия от хозяйки. Та моргнула несколько раз, сглотнула слюну.

— И тебя, Путница, пусть хранят Боги в твоем Пути. Отведай со мной что Боги послали.

Я поклонилась Красному Углу, Печи-кормилице, столу и хозяйке. Та повторила мои движения и мы чинно уселись каждая на свой табурет.

Старушка отломила кусочек горбушки, присыпала солью, протянула мне. Я приподнялась на табурете, взяла хлеб с солью, разломила его на семь частей. Одну отнесла к образам, вторую положила перед хозяйкой, третью кинула в печь, четвертую под нее, три отложила на ближайшую лавку у двери. Вернулась к столу, села. Мысленно поблагодарила бабулю за науку и вездесущую ветку орешника.

Старушка взяла кончиками пальцев свой кусочек подсоленного хлеба, я повторила ее движение. Мы молча съели их, тщательно разжевывая. Хозяйка положила в миски сметану и мы принялись за еду. По ее щекам текли слезы, но мы обе молчали, выполняя ритуал до конца. Малейшее нарушение могло стать оскорблением не только для каждой из нас, по древним законам, но и для Богов, почитаемых в этом доме.

Наконец с трапезой было покончено. Она собрала тарелки, а я вернулась к трем кусочкам, которые оставила у двери. В овине положила кусочек на притолоку над дверью — угощение овинику, перед конурой собаки положила второй — благодарность, что впустил в дом, а дверь в сараюшку, где зимовала животина, не поддалась, поэтому положила сбоку нее на снег, благодаря Богов этого дома за гостеприимность и спасение. Из-под двери блеснуло и кусочек исчез. Я осталась стоять с открытым ртом, успев все же произнести последнее слово ритуала.

Наконец я опомнилась от удивления и вернулась в дом.

Старушка сидела за прибранным столом. Скатерть теперь была другая. На ней стояли две деревянные резные кружки, наполненные отваром из сушеных трав, ягод и фруктов, называемый узваром. По запаху я поняла, что травы редкие и несут в себе оздоравливающий и восстанавливающий силы эффект.

Я присела за стол, залюбовалась кружкой. Старушка смотрела на мена. Я с трудом отвела глаза от замысловатой вязи и глянула на нее.

— Я очень долго ждала тебя, деточка. — тихо начала она — Очень долго. Но все-таки дождалась.

Я удивилась такому вступлению.

— Меня зовут Мелина — продолжила она — Я — Мать-Хранительница последних друидов, оставшегося в живых после Великой Битвы. Проклятие, брошенное в то время Велирой, магиней, возжелавшей безграничной власти и впустившей в наш Мир Дикую Магию, не дает нам ни умереть, ни возродиться. Мы заточены здесь на века и не можем вынести свои знания и помощь Миру, пока наш Алтарь не будет обновлен — она отпила глоток ароматной жидкости из своей кружки — Сотни лет наш Алтарь держал нас при жизни, давая нам ровный поток энергии. Но двадцать пять лет назад, в месяц урожая, с ним что-то произошло. Через некоторое время мы заметили, что его Сила начала иссякать. Мы решили, что наши Боги от нас отвернулись. Но недавно, может быть года три назад, одному из наших младших, было видение нашей Богини. Она сказала молиться непрестанно и час избавления придет. Тогда мы поняли, что, наконец-то, все изменится и мы все либо умрем, либо возродимся снова.

Мне было жаль старушку, но я не понимала, какое отношение все это имеет ко мне. Помня науку бабушки, я все-таки молчала, давая хозяйке высказаться. Ветка орешника напоминала о себе и сейчас, отозвавшись печением в моем заду. Я поерзала на табурете, надеясь избавиться от ощущения, но не тут-то было. Оно только усилилось.

— Ты появилась на дороге неожиданно — продолжила Мелина — Обычно я, да и все остальные, всегда чувствуем приближение чужака. В общем-то, чужаки на эту дорогу редко когда сворачивают, уж не говоря о том, чтобы остановиться или подойти ко двору. Не подпускают наши охранные заклятия. А тебя не почувствовал никто. Даже я. И сигнала охранной системы не было. Даже наш пес не отозвался толком.

Она вздохнула, погладила скатерть, как бы расправляя ее.

— Ты не думай, деточка, я не сумасшедшая. Все знаки указывают на то, что это ты. Только одно меня смущает.

— Ну, конечно, это я — улыбнулась я ей — Что же Вас смутило?

— Ты потеряла сознание.

Она горько поджала губы, медленно покачала головой, не смотря на меня.

Ничего страшного или странного в том, что я отключилась у калитки, я не усмотрела. В теплой хате, у печи, благоухающей ароматами живого огня, древесного дымка, примешавшегося к чистому деревенскому воздуху, вкусной еды, после недавнего обморока, ароматного травяного чая, мои мозги отказывались работать, требовали сна, а тело визжало, требуя теплую мягкую постель, а сознание грозилось снова уплыть в неизвестном направлении.

Я старалась удержать внимание на словах Мелины и понимала, что даже если смогу собрать себя в кучу, то поверить ей я сейчас никак не смогу. В наше время, как послушаешь, то что ни бабка, то друидка-хранительница или великая колдунья, что ни дедка, то великий маг в энном поколении.

Но меня настораживали ее глаза, смотрящие на меня с болью и горечью. Они знали, что я не верю услышанной сказке, наученная жизненным опытом. А проверить услышанное у меня не было ни малейшей возможности. Из общего курса истории я, как и все на нашем курсе, изучала период Великой Битвы и кое-что знала о древней предводительнице друидов, Хранительнице Знаний Мелине, жившей больше трех тысяч лет назад. Но вот так вот, случайно попав в какую-то забытую богами деревеньку, даже не деревеньку, а маленький хуторок в тридцати километрах от главной дороги, поверить первой встречной старушке, что она древняя великая друидка было выше моих фантазёрских возможностей.

Мелина видела это в моих глазах, чувствовала мою эмоцию разочарования, что все так хорошо начиналось и так глупо может закончиться. В ее глазах была боль и горечь от того, что она и ее племя могут потерять шанс, в который они все вместе поверили, услышав от одного из своих о видении.

Если она говорила правду, то у них есть Священный Алтарь, то есть Источник аккумулированной и преобразованной в конкретный вид энергии. Но если такой Алтарь есть, то я должна была бы его почувствовать, несмотря на свое состояние. А этого не было. Разве что принять во внимание то, что что-то поразило меня, оставив в памяти белую вспышку Но я не могу с уверенностью думать, что это было действие Источника, а не моей слабости после долгой езды за рулем в моем теперешнем состоянии. Чувствам своим я тоже не особо сейчас верила, зная о том, что сигнал опасности могло вызвать что угодно.

Если даже она говорит правду и Алтарь все-таки существует, и она решит все же повести меня туда, то какие гарантии, что я оттуда выйду живой и невредимой? Что меня, например, не принесут в жертву, чтобы попробовать восстановить его функциональность? Я не могла доверять тем, той, кого видела впервые в жизни. Особенно если учесть то, что я теперь лишена всех своих возможностей и силы.

С другой стороны я понимала и Мелину. Вряд ли они устраивают экскурсии к Алтарю каждому встречному-поперечному. Иначе бы не выжили бы до сих пор. Если, конечно она говорила правду о себе и своем племени.

Черт возьми! Как же все запутано!

А если солгала, то зачем? Скоротать время длинного зимнего вечера?

На нее это не похоже, если я хоть чуточку разбираюсь в людях.

Одно останавливало меня перед уходом из этого дома — аура Мелины. Это подделать никак не удастся. А когда она говорила, то вид, качество и оттенки цвета не поменялись ни на йоту. Мне хотелось остаться. Причины я понять не могла, но решила все же проверить и еще раз подчиниться интуиции.

— Мелина, меня зовут Дарина. — представилась я.

Старушка резко выпрямилась на стуле, остро глянула мне в глаза, проникая в глубину. Я мягко остановила ее сканирование. Ее брови чуть дрогнули удивлением.

— Не делайте этого — попросила я — Этого я не люблю.

— Хорошо, Дарина. Если ты так хочешь, то не буду. — согласно кивнула она, оценив мою мягкую предупредительность.

— Я очень устала, Мелина, и, если Вы не против, хотела бы остаться здесь на ночь. Если же это претит внутренним законам Вашего друидского общества, я уеду прямо сейчас и никогда больше не сверну на эту дорогу. Это я могу обещать совершенно точно. А поговорим обо всем с Вами завтра, когда я немного отдохну. Сейчас я не в состоянии думать.

Мелина посидела минутку, склонив голову, сцепив пальцы рук, тихо раскачиваясь на табурете вперед-назад и покачивая головой. Потом слегка пожала плечами, кивнула:

— Пусть так и будет, Дарина. Я постелю тебе на печи.

Она тяжело поднялась, опираясь руками о стол, как человек, который взвалил на себя непосильную ношу ответственности от принятого решения. Шаркая мягкими тапками по чистому полу пошла за печь.

Я смотрела ей вслед, пытаясь сообразить — зачем я это сделала? — но ничего путного придумать не смогла. Вспомнила Виктора и Викторию, вероятно сбившихся с ног в поисках меня, виновато вздохнула. Сообщить им где я нахожусь все равно никаким образом не смогу. Мурашки пробежали по коже от одной мысли, что сейчас весь Клан вампиров рыщет по мегаполису, отыскивая мои следы.

Мелина показалась из-за печи:

— Ты ляжешь сейчас или дождешься, пока остальные вернутся?

— Лягу, если можно. А то так и упаду прямо тут от усталости — неудачно пошутила я.

Она серьезно глянула и жестом пригласила пройти за ней.

Я влезла на печь, разделась и укрылась мягкой шкурой. Но тут же вспомнила о волнующем всех и каждого в чужом доме вопросе. Свесила голову, чтобы видеть гостеприимную хозяйку, спросила:

— Мелина, чувствую, что после такой вкусной еды и, особенно, травяного отвара, могу не выдержать до утра и буду вынуждена выйти из дома. Где у вас находится туалет?

Она пытливо глянула на меня, улыбнулась:

— В сенях стоит ведро…

Я отрицательно помотала головой.

— Ну, тогда во дворе, слева от сарая.

— Спасибо, буду знать.

Я зарылась с головой в теплый мех и тут же уснула, будто провалилась в никуда.

Проснулась я от какого-то странного однотонного звона на высокой ноте. Сначала подумала, что это звенит у меня в ушах, но потом сообразила, что звук исходит откуда-то издалека. Открыла глаза — темно. Перешла на ночное зрение. Огляделась. Рядом лежала Мелина с открытыми глазами и тоже прислушивалась.

— Что это? — тихо спросила я.

— Не знаю — так же тихо ответила она — Раньше такого никогда не слышала.

Она приподняла голову, оглядываясь по сторонам.

— Все спят… никто ничего не слышит… — как-то недоуменно прошептала она — а ведь все обычно спят очень чутко, особенно когда… хм… гость в доме.

— Мне кажется, что звук идет снаружи… — я вслушалась — Так и есть. Снаружи.

— Мне тоже так кажется — обеспокоенно подтвердила Мелина — Что-то странное происходит.

— Пойдем, посмотрим? — предложила я и Мелина не отказалась.

Мы потихоньку слезли с печи, тепло оделись. Я удивленно огляделась — все лавки были заняты спящими, тепло укрытыми пушистыми шкурами. Дышали ровно, спокойно. Мы потихоньку пробрались к двери, вышли на улицу.

Морозный воздух заставил спрятать носы в поднятые воротники и шали. На улице звук приобрел четкость, появилась интонация. Он шел от сараюшки, откуда днем выглядывал мужик, а вечером исчез положенный мною на снег кусочек хлеба с солью. Я пошла на звук. Мелина попыталась схватить меня за руку, остановить, но я успела увернуться, предчувствуя ее желание остановить меня. Пришлось ей поспешить.

Я подошла к двери сараюшки, хотела потянуть дверь на себя, но почему-то толкнула внутрь. Открылась. И тут до меня дошло — это же пространственный карман! Эдакая «тихая заводь во времени и пространстве, где может находиться что угодно, не только Священный Алтарь! Я обернулась к Мелине. Она молча наблюдала за мной, сложив руки на груди и успокоившись или решив не вмешиваться в происходящие странности. Меня неудержимо потянуло внутрь. Не увидев в ее позе, выражении лица, глазах ничего запрещающего, я шагнула в темноту. Мелина двинулась следом.

Темное, хоть глаз выколи, помещение пахло свежей живицей ели. Никакое ночное зрение не помогало. Использовать магический свет я не решилась, мало ли что. Под ногами было мягко, скорее всего из-за лежащих на полу еловых веток. Мелина прикрыла наружную дверь, прошуршала мимо, открыла следующую. Слабый зеленоватый свет наполнил прихожую. Я шагнула за Мелиной в огромный зал святилища.

В центре зала лежала огромная, в рост взрослого большого мужчины, если его положить, изумрудная глыба, хрустально-прозрачная, а внутри едва пульсировал, как живой, клочок света, будто маленькая звездочка случайно потерялась в самородке. По кругу возвышались беломраморные глыбы. Звук исходил от изумруда, в такт пульсации света внутри. Темные тени скрывали углы помещения, меняли формы, оттенки серого. Рядом лежал распростертый на мраморном полу человек в длинном зеленом балахоне. Огромный капюшон прикрывал лицо. Мелина бегом кинулась к нему, проверила пульс, облегченно вздохнула. Моя душа стремилась к камню, влекомая мошной эмоцией соединиться с ним. Руки сами вытянулись вперед, ноги против разума понесли вперед. Я усилием воли заставила себя остановиться и опустить руки. Казалось, что если я не дотронусь до изумруда, то тут же упаду замертво. Мое движение не укрылось от Мелины.

— Ты хочешь подойти к Алтарю, Дарина? — удивленно спросила она.

— Нет, я не хочу — я помотала головой — Но он меня зовет… Тянет к себе… Против моей воли.

Мелина встала с колен, не скрывая удивления, покачала головой:

— Тогда подойди к нему…

— Думаешь?

— Да — твердо сказала она — Алтарь кого ни попадя звать не будет. Подойди, Дарина.

Я повиновалась. И чем ближе я подходила, тем его свечение становилось ярче. Я вспомнила про сферу, мысленно черпанула ее энергии, положила руки на Алтарь. Впервые в жизни увидела физическими глазами как свет от моих рук вливается в прозрачный кристалл, наполняет его, насыщает пульсирующий шарик так, что тот засветился чистым белым светом, пробивающимся сквозь зелень камня. В святилище стало светло, как днем, только с едва уловимым зеленоватым оттенком. Это ощущение отдачи энергии наполнило меня радостью, чувством полета, настоящим счастьем, когда хочется петь и смеяться.

Я ничего не видела и не слышала, кроме концентрированного сгустка изумрудной энергии и яркой точки света в нем. Меня закружила чистая Сила, унесла вихрем в изумрудный сгусток, растворила в ярком свете и выплеснула назад счастливой, обновленной, сильной и вдруг вспомнившей все. Теперь я услышала отголосок Музыки Сфер, резонированной Алтарем, ранее принятой нами за однотонный звон. Теперь я знала, помнила, верила. Мелина не лгала. Она по сути своей не умела лгать. Это и правда была она, Та Великая Друидка-Хранительница, пережившая тысячелетия после Великой Битвы в этой глуши, изо всех сил старающаяся сохранить и остатки своего племени и великие знания.

Теперь я знала, что она по капле отдавала свою Силу, магию, умения, знания на поддержание Великого и единственного Алтаря Древних Друидов, лишь бы он не потерял свой Свет, Свет Жизни. Теперь я знала кто и когда сотворил Великий Алтарь, сгустив энергию Сфер и соединив ее воедино, кто придал этой энергии форму огромного изумрудного кристалла, тонко расписав его края рунами одним магическим ритуалом. Теперь я вспомнила, что жертвой камню была назначена болезнь, а не человек. Теперь я знала, что много веков жертва не приносилась не потому что иссякли болезни, а потому что одна из Сфер была изъята могущественной Богиней, чтобы прекратить Великую Битву, в которой победителей не могло быть, чтобы жизнь все-таки осталась.

Через некоторое время я поймала себя на том, что улыбаюсь от уха до уха самой дурацкой из своих улыбок и радуюсь черт знает чему. Оглянулась на Мелину. Она стояла рядом с высоким седым мужчиной в знакомом балахоне. Теперь его лицо было открыто, глаза внимательно следили за мной. Помещение было переполнено людьми, скорее раздетыми, чем одетыми. Кто как спал, тот так и прибежал. Они окружили Алтарь по периметру, стояли напряженно, все как один подавшись вперед. Глаза впились настороженно, тела готовы выполнить любую команду, которая могла прозвучать в любой миг. Дурацкая улыбка сползла с моего лица медленно, но верно. Признаваться в том, что я узнала и пережила в эти короткие мгновения я ни в коем случае не собиралась, прислушиваясь внимательно к собравшимся. На удивление, чувствовала я себя просто великолепно. Как никогда прежде. Наверное я избавилась от своего недуга, вызванного энергией Сферы, вернув ее на место.

Я отняла ладони от камня, повернулась к друидам, готовая к любому отпору. Сила бушевала во мне, не выходя из-под контроля. Бушевала? Как это может быть, если я слила ее в сгусток? Но как бы там ни было, сила действительно бушевала во мне и полностью мне подчинялась.

Мне не хотелось причинять кому-то боль после той радости и счастья, которые только что испытала. Вопросительно глянула на Мелину. Она медленно подошла и опустилась передо мной на колени, смиренно склонила голову. Мужчина в балахоне сделал то же самое. Присутствующие дружно упали на колени, стукнули лбами о мрамор, замерли. Я оглянулась. Ни одного стоящего на ногах человека. Все пали ниц. Обалдели, что ли?!

— Мелина, прекрати этот цирк — тихо попросила я, склонившись к ее уху — а то я тоже на колени бухнусь с перепугу. Вы тоже встаньте — это уже мужику.

Они переглянулись между собой. Мелина также тихо сказала:

— Благослови нас всех и мы встанем. Иного выхода нет.

— Я не умею… — растерялась я, стоя согнувшись в три погибели.

Хорошо, что остальные не видели этого, уткнувшись лбами в пол. Мелина, не поднимая головы, прошептала:

— Дарина, скажи громко, что ты нас всех благословляешь, иначе никто из нас не пошевелится. Не положено по Закону. Мы слишком долго ждали этого момента.

Неожиданно я поняла, что они не шутят.

Ну, ладно. Цирк вам нужен? Пожалуйста! Будет вам цирк. Разозлили.

Я выпрямилась, сконцентрировалась на формуле левитации, не забыв потянуться к энергии сферы. Алтарь отозвался мелодичной музычкой. Две энергии соединились, поднимая меня в воздух и перенося на глыбу изумруда. Ногами я ее не коснулась, чтобы не приписали попрание святыни, а так и зависла. Моя перенасыщенная от соединения энергий Сферы и камня аура засветилась «фаворным светом». Воздух засверкал вкраплениями радужных блесток, закруживших в хаотичном танце. Я усилила действие левитации на всю площадь внутри каменного круга. «Павшие ниц» дружно поднялись над полом в скрюченных позах, зависли в воздухе.

— Встаньте на ноги, господа! — громко сказала я — Примите благословение стоя, с поднятой головой, как того достойны друиды!

Подчинились, выпрямили ноги, коснулись пола, подняли на меня глаза.

И шарахнулись.

Вот черт возьми! И чего они такие пугливые? Физику не учили в школе, что ли?! Обычные статические вспышки приняли за чудо. Может мне в цирк пойти работать фокусницей-иллюзионисткой? В ответ своим мыслям я покачала головой. Друиды это поняли по-своему, вернулись на места. Мелина и мужик смотрели на меня с благоговейным восхищением. Неужто впервые увидели простое упражнение левитации для третьеклассников Школы Искусств? Это мне совсем не понравилось. Но представление пришлось продолжить.

— Получите Благословение вашего святого Алтаря и его Божественной Силы, дающей жизнь, здоровье, будущее вашему народу! — прям оратор, как на первомайской демонстрации, аж противно.

Чуть усилила поток энергии сферы, соединила с излучением изумруда, распространила в каменном кругу так, что блестки дружно слетелись в радужный голографический пентакль. Народ опять попадал, кто на колени, кто в обморок. Вот блин, перестаралась. А ведь мы еще во втором классе баловались созданием и аннулированием голограмм из «подкрашенных» мыслью потоков энергии. Мелина с Леонидом, так зовут мужика в балахоне, стояли как вкопанные, с лицами красивого зелено-серого цвета.

Я отключила левитацию и голограмму, спрыгнула с камня.

— Ну вот и все, — улыбнулась им — ваш Алтарь жив, теперь можете молиться, лечить или что там еще делать, по вашему усмотрению, сколько душе угодно, а я пошла досыпать.

Дожидаться их реакции не было смысла и я бодро прошагала к выходной двери.

На печи было тепло и уютно. Горница пуста, все остались в святилище. Я с удовольствием прикрылась теплыми шкурами, пошире раскинулась и с улыбкой уснула, даже не подумав о том, что это может кому-то не понравиться. Перетопчутся. Теперь у них есть занятие на всю ночь. Пусть молятся своему Алтарю. А я отосплюсь по-человечески.

Давным давно забытое ощущение легкости во всем теле, радости, что я жива-здорова, музыки в голове и душе разбудило меня поздним утром. Я потянулась во все стороны, так никого не нащупав рядом, сладко зевнула и открыла глаза. Запах тепла, чистого деревенского воздуха вызвал улыбку. Я уселась на печи, как Емелюшка-дурачок, огляделась. Никого не было, постели, расстеленные на лавках, не прибраны. Неужто они так и не вышли оттуда? На печи к ним проехаться, что ли?

Легко спрыгнула на пол, сбегала в сени умыться, быстро растерлась собственным свитером, размяла кости парой привычных движений, прибрала на лавках, расчесала волосы и снова заплела косу, обернув ее несколько раз вокруг головы в виде шапки. Накинула шубу, вышла на улицу. Дверь сараюшки была плотно закрыта. Я забеспокоилась. Для меня может и цирк вся эта их мишура, а для них вполне серьезная вещь. Не случилось ли там с ними что-то?

Я толкнула дверь сарая, вошла в сени. Мягкий зеленоватый свет обволакивал сени. Прошла ко второй двери, толкнула. Святилище было полно народу. Они никуда отсюда не уходили. Они стояли на коленях и молились. У Алтаря склонились двое, положив на него ладони, а на ладони головы. Да уж, вера в Богов дело серьезное.

Я осмотрелась. Ночью-то было некогда, да и темно.

Яркое солнце заливало сквозь окна и стеклянный потолок золотой свет. Изумруд переливался глубокой зеленью, прекатывающейся цветовой волной от темно-зеленого до салатного. Теперь светом налился весь камень и, казалось, пульсировал живым светом. Только сейчас я заметила, что мраморный пол украшен причудливой мозаикой рун, выполненных из драгоценных камней. Каждая руна светилась своим цветом. Создалось впечатление, что я попала в драгоценную шкатулку. Моя морда опять улыбалась до ушей. Черт знает что. Наваждение какое-то.

Я огляделась, ища Мелину и Леонарда, но так и не нашла. Все молящиеся были молодыми людьми. Интересно, куда же подевалось старшее поколение?

Девушка у Алтаря, будто почувствовала мой растерянный взгляд, подняла голову, улыбнулась в ответ. Легонько толкнула локтем коленопреклоненного рядом молодого мужчину, только вошедшего в зрелый возраст. Он поднял голову и разулыбался. Оба поднялись и подошли ко мне.

— Доброе утро, Дарина! — поприветствовала меня девушка звонким голосом — Я — Мелина. Не узнала?

Я отрицательно помотала головой, с трудом сглотнув слюну, перевела взгляд на молодого мужчину.

— А это Леонид. Он Хранитель Вед Друидов. — добавила девушка.

— И всегда к твоим услугам, Дарина — достойно поклонился он — Я рад нашему знакомству.

Я не могла вымолвить ни слова от растерянности. Разве такое бывает? Разве реально помолодеть за одну ночь до неузнаваемости? Наверное у меня галлюцинации, о которых предупреждал Призрачный Дракон. Или просто мне пора в дурдом. Я потрясла головой, протерла глаза, подавила виски, ущипнула себя, ойкнула от боли. Нет, вроде бы не сплю. Девушка и парень улыбались моим экспериментам. Мелина покачала головой, коснулась моей руки:

— Это правда, Дарина. Мы все вернули себе молодость, здоровье и будущее. В точности так, как ты пожелала нам этой ночью. Твои слова сбылись в точности. Теперь мы сможем возродить свои возможности лечения болезней и передать эти знания людям. Теперь у нас будет потомство, которое продолжит наш род и наше Дело. Благодарим тебя, Богиня Дарина! Мы твои верные слуги!

— Я никакая не богиня — попятилась я — Не выдумывайте вы глупостей. Я просто поделилась с вашим Алтарем энергией, которую получила в одном неприятном месте, и ничего больше. И вообще, в богов и богинь я не верю. Не цепляйте мне чужие ярлыки. Не люблю я этого.

И тут меня осенило. Да! Я ПОДЕЛИЛАСЬ ЭНЕРГИЕЙ СФЕРЫ, РАСТВОРЕННОЙ В МОЕМ ТЕЛЕ, С АЛТАРЕМ!!! Я отдала ибыток энергии в кристалл! Я паршиво себя чувствовала только от того, что у меня был переизбыток энергии, а избавившись от него я вернула себе энергобалланс! Так вот что мне нужно было сделать с самого начала?! Так вот на что намекал старый дракон и не сказал мне это простыми словами?! Так вот до чего я должна была дозреть в своей годичной отключке?! Ну и дура же я! Не додуматься до такого простого решения и целых девять месяцев тихо загинаться в чужом городе! Так ведь и дуба можно было дать, если бы я не попала сюда и так все не случилось. Я облегченно вздохнула, дрожа от возмущения своей тупостью всем телом. Теперь дурацкая улыбка на моем лице мне понравилась.

Но как же получилось, что Сфера не покинула меня? Ведь она должна была вернуться в сгусток Алтаря. Я воровато оглянулась на изумрудную глыбу, на мгновение выставила в ее направлении указательный палец, спрятав руки за спиной. Электрическая дуга вжикнула между пальцем и камнем, пахнуло паленым. Молящиеся как по команде подняли головы, с благоговейным страхом уставились на Алтарь. Я тут же вытащила руки из-за спины, потерла ладони. Зеленые искорки пробежали по коже. Поспешно засунула руки в карманы. Хорошо, что в это время Мелина и Леонид оглянулись на своих верных и, надеюсь, не видели моих безобразий.

— Долго еще все это продлится? — тихо спросила я, когда внимание молодых предводителей друидской общины вернулось ко мне.

— Что-то случилось? — обеспокоилась Мелина.

Я кивнула.

— Что? — тревога блеснула в ее прекрасных глазах.

— Я есть хочу! — рассмеялась я.

Леонид поднял руки, пропел завершающие ритуальные моления слова. Присутствующие поднялись с колен. Возгласы радости послышались отовсюду — они увидели друг друга снова молодыми! Леонид подхватил нас с Мелиной под руки и потащил к выходу. Народ посторонился, пропуская радостно хохочущую троицу.

После вкусного шумного обеда и дружной уборки под смех и шуточки, мы остались в горнице одни. Помолодевшие за одну ночь друиды с молодым задором занялись привычными делами, продолжая перешучиваться и смеяться уже во дворе. Двое молодцов радостно понеслись в соседнюю деревню за соляркой для моей машины. Смех и шутки вспыхивали то тут, то там.

Мелина ходила по горнице взад-вперед, то выглядывая в окна, то поглядывая на нас с Леонидом с улыбкой на губах. Я любовалась ею. Такая совершенная красота радовала глаза и душу. В ней не было ни малейших изъянов. Блестящие темно-каштановые волосы волнистым каскадом струились почти до пят. Серебристый ободок с ромбиком изумруда посередине украшал высокий лоб. Соболиные брови подчеркивали красоту миндалевидного разреза изумрудных глаз. Точеный нос и маковые губы бантиком восхищали совершенством. Идеальный овал лица и лебединая шея подчеркивали стать ее фигуры с тонкой талией и длинными ногами. Каждое движение было гибким, сильным, грациозным.

Леонид сидел за столом, положив на него свои сильные, перевитые толстыми змеями мышц, руки. Он даже сидя выглядел великаном с косой саженью в плечах. Длинные темные густые волосы расплескались по спине почти до пояса, придержанные таким же серебряным ободком с квадратным изумрудом. Светло-серые глаза, обрамленные пушистыми черными ресницами, восхищенно следили за красавицей-жрицей. Губы «воина и любовника» расплылись в улыбке.

Я наблюдала за обоими, получая истинное эстетическое удовольствие. Редко можно встретить настолько совершенную красоту мужчины и женщины, дополняющую друг друга и составляющую единое целое.

Наконец, Мелина успокоилась и присела к нам за стол. Улыбка все еще украшала ее губы, но глаза уже посерьезнели.

— Богиня Дарина, мы все безумно благодарны тебе за воскрешение нашего Алтаря. Мы твои вечные слуги — склонила голову Мелина, Леонид повторил ее движение головой.

— Мелина! Прекрати говорить глупости! — вспыхнула досадой я — Сколько можно повторять? Никакая я не богиня! Я самая обычная магиня и ничего больше! Уясните себе это раз и навсегда! — мне захотелось разрыдаться от такой резкой смены эмоций, но удалось сдержаться — Просто я попала в нестандартную ситуацию и почти умирала, не зная что делать с собой и той энергией, которая переполняла меня. Она просто сжигала меня изнутри! Поймите же, наконец! Никакая я не БОГИНЯ! Я рада-радёшенька, смогла избавиться от этой напасти с помощью вашего Алтаря. Да и то, не избавиться, а только сбросить то, что мешало нормально жить. А я так надеялась, что эта чертова Сфера покинет мое тело навсегда.

Я нервно встала, прошлась по комнате, остановилась у стола, снова с досадой плюхнулась на табурет.

— Мне придется возвращаться сюда снова и снова, пока я не избавлюсь от этой дряни! — Мелина едва сдержалась, чтобы не отшатнуться от моих святотатственных слов, Леонид нахмурился, а я готова была рвать и метать от досады — Ваш Алтарь в состоянии принять изъятую когда-то Сферу назад. Только я не знаю как это сделать! Не умею ее вернуть на место! Понимаете вы это или нет?! Это сейчас я чувствую себя прекрасно, потому что выбросила переизбыток энергии в сгусток Алтаря… — сквозь свой гнев я все же заметила их шокированные взгляды и тут же поправилась — то есть камень, как вы его видите. Я пыталась отцепить от себя Сферу и вернуть назад, но мне не хватило ни знаний, ни умений. И пока я не научусь этому, я от вас не отстану! И от вашего Алтаря тоже! Так и знайте!

Я выдохлась и замолчала, хмуро кося в окно. Мелина кивала головой глядя на вышитую скатерть. Лицо Леонида оставалось бесстрастным, как у глубоко убежденного фанатика.

— Покажи ей, Лео — кивнула ему Мелина.

Леонид встал, ушел за печь, долго там возился, что-то перекладывая. Наконец, появился с несколькими свертками в руках, завернутыми в плотную просмоленную ткань. Мелина смахнула со стола скатерть, Леонид развернул свертки один на другим.

Это были писанные маслом картины. По состоянию и качеству красок, наверняка, древние, хоть и сохранились в наилучшем виде. Да и художник был виртуозом в своем деле, настоящим Мастером, не то что современные мазилы.

Одна картина представляла собой поле битвы магов, гоблинов, эльфов, вампиров, гномов, троллей и людей, объединившихся вместе против драконов. Явное преимущество было за драконами, побивающими остальных, особенно магов. Кроваво-красное небо нависло над побоищем, земля багровела кровью, валялись убитые и смертельно раненые. Кто еще мог держать оружие в руках, продолжали сражаться плечом к плечу до последнего вздоха. Всполохи магических зарядов пронизывали сгущенный магией воздух. Огонь из драконьих пастей сжигал все живое, горела даже земля там, куда он попал. Выплюнутая драконихами кислота выжирала даже землю не хуже воронок от бомб. Ощущение ужаса, криков смертельной боли и волевого упорства в борьбе за жизнь охватывали при одном взгляде на полотно. Я невольно отшатнулась.

Вторая картина отображала какой-то древний магический ритуал, совершаемый у Алтаря мужчиной и женщиной, безумно похожих на Мелину и Леонида. Кристалл заключен в огромный магический круг, внутри которого можно было различить странный рисунок вместо обычного пентакля. Над кристаллом начала проявляться прозрачная фигура: смазанные черты лица, полупрозрачный балахон с откинутым назад капюшоном прикрывает нагое тело.

Я вопросительно глянула на Мелину и Леонида.

— Это мы вызывали Богиню Дарину на помощь, когда была Великая Битва с драконами и уже ни у кого не оставалось шансов выжить. И она отозвалась на наш призыв и пришла на наш Зов. Здесь показан момент ее появления. — пояснил Леонид — Один из наших братьев, присутствовавших при ритуале, позднее написал этот холст. По памяти… В принципе, как и все остальные картины.

— Ну, вот видите, — обрадовалась я — для вызова богини потребовался серьезный ритуал и необычные условия. Так что я тут ни при чем… Погодите! — стрельнула мысль, как удар по башке шаровой молнией — Вы что, хотите сказать, что это вы оба нарисованы на этой картине???!!!

Я ошарашенно уставилась на них, забыв закрыть рот. Что-то странное происходило с моим сознанием. Думалось как-то слоями. Ведь там, у Алтаря, ночью, я была полностью уверена, что Мелина и Леонид те самые, которые присутствовали на Великой Битве. А теперь мое сознание категорически отказывалось в это верить и шарахалось от уже однажды переваренной информации так, будто воспринимало ее впервые. Неужто раздвоение личности от всей этой энергетической фигни? Да уж, каламбурчик…

Леонид мило улыбнулся и с достоинством чуть склонил голову, подтверждая мою догадку. Мелина хитро улыбалась и строила глазки.

— Помолодеть за одну ночь молений для обычного человека не реально, не так ли, Богиня Дарина? Однако это произошло, как ты видишь. По твоему повелению и благословению. — мягкий голос Мелины исключал ложь — Я не знаю почему ты лишена памяти кто ты и какая ты, но это так. Посмотри сюда.

Я повернулась к столу, где Леонид разворачивал следующее полотно, придерживая его руками. Оно разглаживалось под его пальцами, без морщинок и трещинок времени, будто только что написанное.

Знакомое святилище, зеленый свет искристыми лучами разбегается по помещению, лучи солнца смешивают золото с зеленью, радужные разводы света показаны вспышками то тут, то там. Мелина и Леонид распластаны у стоп молодой девушки, которая с улыбкой на лице, до боли похожем на мое собственное, протягивает к ним руки.

— Ну и что? — уперто пожала я плечами — Просто похожи. Внешне.

— А на это что ты скажешь, Богиня Дарина? — Леонид развернул последний холст.

На меня смотрела я.

Эмоции захлестнули с головы до ног. Я вспомнила когда и как это было! Я вспомнила что было дальше! Я вспомнила что сказала тогда! Тогда я тоже запретила им называть меня Богиней. Я знала, что в тот момент, когда они меня вызвали, я потеряла свою божественность по собственной воле и снова окунулась в круговорот реинкарнаций, откликнувшись на зов и несмотря на то, что до того как стать Богиней прошла невероятно трудный путь от простого человека до сверхъестественного. Поэтому тогда я запретила им называть меня так. Это слово перестало ко мне относиться. Оно стало неправдой. А не правду я на дух не переносила и тогда, теперь.

Тогда я всем пожертвовала, лишь бы жизнь восторжествовала. Я отдала себя и свою божественную силу драконам и они заключили ее в сферу, которую теперь я нашла в Живом Замке Бореля. Наверное на это намекал Призрачный Дракон.

Все встало на свои места. Теперь я все поняла.

Теперь я поняла почему никто ничего не мог сделать со Сферой, сколько ни бились разные мудрецы, маги, ученые древних рас. И почему меня так сильно потянуло в Живой Замок и я смогла во плоти туда пройти. И почему Сфера сама прыгнула мне в руки и растворилась во мне — она узнала свою хозяйку. И почему ее, Сферу, искали все во все века — они искали Власти. И почему я попала сюда, к Этому Алтарю — только я смогу вернуть ее в сплетение Сфер и упорядочить их взаимодействие, но не раньше, чем научусь это делать. Теперь я была намертво привязана к этому Алтарю, пока не избавлюсь от Сферы.

И теперь я знала, что никакого отношения к той Богине Дарине я не имею. Теперь добавилась еще одна головная боль — контролировать уровень энергии, продуцируемой Сферой для божественного существа и никак не пригодного для обычного человека, и вовремя сбрасывать излишки, чтобы меня не разорвало на запчасти или я не сгорела просто так, от нечего делать. Пусть теперь живут друиды и радуются, что их Алтарь еще долго не рассыплется в энергетическую труху. Пусть у них будет будущее. А меня ждет длинная череда человеческих жизней, пока я снова не дойду до того уровня, с которого слетела в один миг, поддавшись эмоции и Зову.

Я смотрела на портрет самой себя и мне было грустно и радостно одновременно. Я люблю мою человеческую жизнь и буду цепляться за нее когтями, зубами, душой, всем, чем удастся и чем не удастся тоже.

Мелина и Леонид, затаив дыхание, наблюдали за мной. Я взяла себя в руки и улыбнулась им успокаивающе, присела за стол, хлебнула остывшего чая.

— Что приуныли, господа хорошие? Спасибо вам за Это — я кивнула на древние полотна — они помогли мне вспомнить давно минувшие времена.

— Да, Богиня. Мы счастливы, что ты все вспомнила… — облегченно вздохнула Мелина.

— Только… — протянула я, подыскивая слова.

— Только что? — Леонид обеспокоенно переглянулся с жрицей.

— Только я даааавно уже никакая не богиня. И вы это знаете не хуже меня. Я обычный человек. Поэтому прошу вас не называть меня этим словом. Ко мне оно отношения не имеет. — я глянула в их глаза и прочла в них упрямство, усмехнулась — Ну, хорошо. Скажу иначе. Мне неприятно слышать это слово по отношению к себе и я прошу вас никогда больше его не произносить ни в моем присутствии, ни за моей спиной. Хорошо?

Они оторопело переглянулись и быстро закивали.

— Да, Бо… Дарина…

— Как прикажешь… Дарина…

— И ооочень вас попрошу, скажите об этом всем остальным. — добавила я.

— Будет сделано… — понимающе кивнул Леонид.

— Сейчас же скажем… Мы доверяем тебе, Дарина. От всей души. — Мелина смахнула слезу — Мы сделаем все как ты скажешь.

— Я тоже доверяю вам — услышала я свой голос и удивилась тому, что говорю — Доверяю ровно настолько, насколько вы доверяете мне.

Они молча поклонились и вышли.

Я осталась наедине с древними картинами друидского художника и нахлынувшими горькими и счастливыми воспоминаниями…