Слепая вера

37

После ареста в Изразе Траффорд был переправ­лен на специальном катере в штаб-квартиру инк­визиции на Лондонском озере. Это учреждение, внушающее всем такой страх, что о нем говорили только шепотом, располагалось в здании, которое было когда-то самым величественным городским собором. Теперь его называли Большой Буб, пос­кольку оно очень напоминало искусственно уве­личенную женскую грудь.

Нижняя часть собора пустовала, ибо нахо­дилась во власти капризных приливов и отливов Темзы. Футах в шестидесяти над максимальным уровнем воды было построено укрепленное бетон­ное перекрытие, а на нем соорудили целый лаби­ринт камер и офисов. Хотя огромное подкупольное пространство было теперь свободно далеко не полностью, оно все же до некоторой степени со­хранило свои акустические свойства, и, ступив под своды собора, Траффорд услышал, как под ними отдаются эхом стоны и вопли истязуемых.

Его провели по дуге гигантской окружности мимо множества камер — каждая из них заключала в себе искалеченное, хнычущее существо, которое когда-то было человеком, — и втолкнули в ком­нату, оборудованную для пыток. Траффорд увидел дыбу, цепи, крюки и клети, пылающую жаровню, на которой лежали железные тавро для клейме­ния грешников, ножи, трубки, клинья, щипцы, вертелы, плоскогубцы и прочие инструменты, о жутком назначении которых он мог только до­гадываться.

В комнате уже находились шестеро: страж, мо­гучий тюремщик, раздувающий мехи под жаров­ней, двое подручных у валиков дыбы, инквизитор в клобуке и, наконец, женщина с обритой голо­вой, висящая без сознания на ржавой железной решетке. Она была обнажена, если не считать баг­ряного комбинезона из запекшейся крови. Траф­форд с содроганием узнал в ней Чанторию.

— Добро пожаловать, Траффорд, — сказал инквизитор, снимая клобук. — Меня зовут брат Искупитель. Храм назначил меня инквизитором вашего прихода. На моем лице вы можете видеть надпись "Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе", — и нет на свете другого лица, которое выражало бы столь же неоспоримую истину. Ваша жена сообщила нам, что вы любите издеваться над детьми.

Траффорд попытался отрешиться от страш­ного зрелища, которое открылось его глазам, и спокойно все обдумать. В Госбанде ему не ска­зали, в каком именно преступлении против веры он обвиняется, но поскольку Чантория тоже по­пала сюда и поскольку инквизитор упомянул об издевательствах над детьми, можно было с боль­шой долей вероятности предположить, что при­чина его ареста — вакцинация Мармеладки Кей­тлин.

Хотя живот ему сводило от ужаса, Траффорд увидел в этом проблеск надежды: ведь это значило, что здесь могут ничего не знать о его связях с гу­манистами. Конечно, его казнят за то, что он сде­лал дочери прививку, но теперь, когда Мармеладка Кейтлин умерла, Траффорд уже не боялся смерти. Боли — да, но не смерти. Теперь Траффорду были небезразличны только Сандра Ди, которую он любил, да еще его глубокая вера в гуманизм и жи­вительную силу разума. Единственным долгом, который у него остался, было защитить все это, и в его мозгу мгновенно сложился план действий. Раз они знают о вакцинации, то первой их задачей будет выяснить, как (или, по крайней мере, кем) она была проведена. Поэтому Траффорд решил не называть имени Кассия до тех пор, пока его ор­ганизм не откажется терпеть пытки, и надеяться, что брат Искупитель не заподозрит о наличии у него других секретов и не станет менять линию допроса.

— Все, что я сделал, я сделал один, — сказал он. — Ни моя жена, ни мои знакомые не имеют к этому никакого отношения.

— И что же вы сделали, Траффорд? — осведо­мился инквизитор.

— Мне нечего вам сказать.

— Ах, так значит, это секрет? — спросил брат Искупитель. — Чантория рассказала мне, что вы умеете хранить секреты. Это правда?

— Я не скажу вам. Это секрет, — сказал Траффорд и секунду спустя уже лежал распро­стертый на бетонном полу с острой болью в че­люсти, хрустнувшей под чугунным кулаком тюремщика.

— Вы устроили своей дочери вакцинацию? — спросил брат Искупитель.

— Какое это теперь имеет значение? — с тру­дом выговорил Траффорд. — Она все равно умерла.

— Когда я спрашиваю, вы должны отвечать, Траффорд.

Траффорд получил жестокий пинок сзади. Его щека была прижата к влажному бетону, и он не поднял головы, чтобы посмотреть вверх. Вместо этого он скосил глаза и увидел, как сапоги брата Искупителя пересекли комнату и остановились у подножия решетки, на которой висела Чанто­рия. Траффорд услышал громкий металлический лязг, и обмякшее, избитое тело Чантории мешком рухнуло на пол, так что ее покрытое кровоподте­ками лицо очутилось не дальше чем в трех футах от его собственного. Сначала он подумал, что она без сознания, но ее глаза открылись, и их взгляды встретились.

— Прости, — сказал Траффорд.

Чантория силилась ответить, но ее распухшие, окровавленные губы отказывались ей повино­ваться.

— Я это заслужила, — наконец прошептала она. — Мы оба заслужили. Мы бросили вызов Богу.

— Если Бог одобряет то, как с тобой посту­пили, ему надо было бросить вызов, — ответил Траффорд. — Тогда он не лучше дьявола.

Должно быть, в этот момент его ударили ногой по голове, так как он потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что прикован к той самой решетке, с которой сняли Чанторию. Металлические прутья вдавливались ему в лицо. С обнаженного тела капала ледяная вода, и сквозь решетку он увидел перед собой тюремщика с пус­тым ведром.

— Заключенный очнулся, господин инквизи­тор, — сказал тюремщик.

Траффорд услышал позади себя шаги, и брат Искупитель, обогнув решетку, вновь появился в его поле зрения.

— Ваша жена показала, что вы разместили в интернете чужой родильный ролик вместо своего. Это правда?

— Да.

— Могу я спросить вас — зачем?

— Я считаю, что у каждого есть право на лич­ную жизнь.

— Разве вы не гордитесь своим родильным ро­ликом?

— Почему я должен гордиться естественным событием, в котором нет никакой моей заслуги?

— Потому что Храм велит вам гордиться всеми уникальными особенностями вашей лич­ности, Траффорд, — вашим ростом, цветом волос, вашими мнениями, вашим выбором нательных украшений. Если, конечно, вам нечего скрывать. А вам есть что скрывать?

— Ничего такого, за что мне могло бы быть стыдно, если вы это имеете в виду.

— Тогда вы меня заинтриговали. Если вам нечего стыдиться, скажите на милость, зачем вам право на личную жизнь?

Траффорд ненадолго задумался.

— Оно необходимо мне, чтобы чувствовать себя человеком, — наконец ответил он.

— А может быть, затем, чтобы чувствовать себя извращенцем и еретиком?

Траффорд промолчал.

— А может быть, — продолжал инквизитор, — вы хотите личной жизни, чтобы вам не мешали читать? Что это такое, по-вашему?

Сердце у Траффорда ушло в пятки, когда он увидел в руках инквизитора томик "Происхожде­ния видов", который еще вчера лежал у него под кроватью в обложке популярного журнала с заго­ловком "Чем грозит подтягивание ягодиц? Звезды на пляже — вид сзади".

— Это книга по естественной истории... Я люблю естественную историю.

— Читать работы антихриста Дарвина — это преступление против веры, Траффорд.

— Я знаю. Знаю, что я преступник.

— Где вы взяли эту мерзость, Траффорд?

— Нашел. Я часто нахожу книги. Все время ищу их, и вот... Если смотреть внимательно, их не так уж и мало вокруг. По большей части на черда­ках брошенных домов, ну и на свалках, конечно. Да и прилив чего только с собой не приносит.

Траффорд видел сквозь прутья лицо инквизи­тора и пытался угадать, поверил он ему или нет. Но в водянисто-голубых глазах брата Искупителя ничего нельзя было прочесть.

— Я просмотрел страничку-другую, — сказал инквизитор. — По-моему, это полная чушь.

— Значит, вы и впрямь такой тупица, каким кажетесь, брат.

— Пять, — скомандовал брат Искупитель. Траффорд услышал хлопок и свист рассекаемого воздуха, и тут же его спину вспороло отчаянной болью, какой он еще никогда не испытывал. За этим последовали еще четыре удара бичом, а когда наказание завершилось, он уже плакал и молил о пощаде.

— Сегодня утром, — снова заговорил инкви­зитор, — ваша жена Чантория пришла к своему исповеднику и заявила, что вы сделали Марме­ладке Кейтлин прививку. Это правда?

— Да.

Несмотря на терзающую его боль, Траффорд словно почувствовал прилив сил, когда инквизи­тор переключился с обсуждения книг на другую тему.

— Она сказала, что вы действовали ей напе­рекор, — сказал брат Искупитель. — Это тоже правда?

— Да, она была против. Она просила меня этого не делать.

— Тогда ее, возможно, помилуют. Это будет зависеть от решения Соломона Кентукки и воли народа.

Траффорд заметил, что внимание брата Иску­пителя снова возвращается к "Происхождению ви­дов". Инквизитор опустил глаза и принялся лениво перелистывать книгу, которую держал в руках. Его необходимо было отвлечь, и Траффорд напрягся, соображая, в какую сторону повернуть беседу.

— Если Чантория созналась во всем добро­вольно, — сказал он, стараясь, чтобы его голос не дрогнул, — зачем было так ее истязать?

К его облегчению, инквизитор захлопнул книгу и, презрительно хмыкнув, швырнул ее в жа­ровню.

— Мы должны были выяснить, правду она го­ворит или нет, — пояснил он. — Ведь она, оче­видно, ведьма, а ведьмы хитры.

— Она не ведьма.

— Она позволила добрым людям из вашего прихода уверовать в ее святость, тогда как на са­мом деле жила в союзе с еретиком и дьявольским ребенком. Разве это не ведьминские козни?

Траффорд не ответил. Силы покидали его вмес­те с кровью, сочащейся из глубоких ран на спине.

— Кто делал прививку вашей дочери? — спро­сил инквизитор нарочито небрежным тоном, и по этому вопросу Траффорд понял, что подлинные испытания еще впереди.

— Я его никогда не выдам, — ответил Траф­форд. — Он пытался спасти мою дочь. Я ничего вам не скажу.

— Скажете, Траффорд.

— Никогда.

— Десять, — сказал инквизитор.

После десяти очередных ударов хлыстом Траффорд едва не потерял сознание. Затем ему вы­жгли на животе и ягодицах слово "еретик". Затем его растянули на дыбе.

Превозмогая адскую боль, Траффорд старался все время удерживать перед своим мысленным взором лицо Сандры Ди. Это ради нее он терпел муки. Пока речь идет о Кассии, брат Искупитель не доберется до тайны библиотеки. Если же это случится, Сандру Ди тоже схватят. Траффорд даже начал надеяться, что умрет раньше, чем палачи сломят его сопротивление, и таким образом уне­сет свою тайну в могилу.

Распяв Траффорда на дыбе, мучители пропус­тили ток через его гениталии и стали по очереди вырывать ему ногти.

Этого он уже не вынес.

— Довольно! — выкрикнул он. — Имя, кото­рое вам нужно...

— Кассий, — произнес инквизитор.

Траффорд был ошеломлен. Он попытался хоть немного прояснить багровую сумятицу своих мыслей.

— Не понимаю, — наконец прошептал он.

— Что же здесь непонятного? — спросил брат Искупитель. — Человеком, который воткнул в Мармеладку Кейтлин отравленную иглу, был ваш коллега Кассий. Я знал это с самого начала. Все страдания, которые вы перенесли, были напрасными. Мне просто хотелось проверить, как долго вы продержитесь. Можете считать это про­фессиональным любопытством.

— Но...

— Не будьте наивным, Траффорд. Разумеется, мы всё знали. И вы сами поняли бы это, если бы немножко подумали, вместо того чтобы корчить из себя героя. Когда вы впервые сообщили Чантории, что к вам обратился вакцинатор? В день физиприса. И вы еще добавили, что он ваш коллега. Вы сказали ей, она — нам. Далее мы очень легко вышли на Кассия, действуя обыкновенным мето­дом исключения. К несчастью, он оказался сооб­разительнее вас.

— Он сбежал?

— Он умер.

— Вы убили его?

— Он сам убил себя. Сразу после вашего ареста. Отправился в мужскую зону отдыха с ду­шевой и принял яд. Он понимал, что его ждет.

Траффорд ничего не сказал, но душа его, не­смотря на ужасную боль, радостно встрепенулась. Кассий — настоящий герой! Если бы его схватили и пытали, сколько людей могло бы пострадать — вакцинаторы, гуманисты, а с ними и Сандра Ди! Но он защитил их, заставив себя замолчать пре­жде, чем его заставили говорить.

— Как я уже сказал, — продолжал брат Иску­питель, — вы напрасно мучились и лишились трех ногтей. Должен признать, что вы стойкий чело­век. Я едва не приказал прекратить пытки. В конце концов, вы нужны нам живым.

— Зачем? Мой секрет вам уже известен. Какая разница, раньше я умру или позже?

— Несчастный глупец! — воскликнул брат Искупитель. — Разница очень велика. Вы еще пригодитесь Храму. Вы с вашей женой осмели­лись обмануть старейшин. Они объявили вашу никчемную дочь чудо-ребенком, а она умерла. И мы знаем отчего.

— От холеры.

— Насланной Любовью, потому что вы бро­сили ей вызов. Теперь вы обязаны признаться в своих грехах публично, чтобы всем людям стала известна доподлинная история вашего проклятого ребенка, Мармеладки Кейтлин.