Слепая вера

36

После того как Траффорд ушел на работу, Чан­тория обрила себе голову. Потом надела самое белоснежное из своих бикини и нимб, которым еще недавно так гордилась, только теперь пере­вернула его вверх ногами. Затем Чантория пошла в "Потаскушку Долли" и купила там маленькую плетку-девятихвостку, предназначенную для са­домазохистских развлечений. Выйдя на улицу, она стала бродить по району и бичевать себя, над­рывно крича, что она великая грешница и Господь должен стереть ее с лица земли. Спустя некоторое время, исхлестав в кровь всю спину, она подошла к Духовной Обители, куда ее не пустили вчераш­ним утром.

Поднявшись на крыльцо, она сообщила, что хочет видеть исповедника. Ей вновь отказали, но на этот раз она раскричалась так отчаянно, что отец Бейли спустился в холл и пригрозил вызвать полицию, если она не уймется.

— Я хочу, чтобы меня покарали, — сказала Чантория. — Мне нет прощения! Я должна испо­ведаться.

— Ладно, — согласился отец Бейли. — Испо­ведуйся и уходи.

— Мой муж сделал нашему ребенку прививку, а я ему не помешала! — завопила Чантория. — Господь забрал у нас Кейтлин за то, что мы пошли против его воли!

Это было гораздо более серьезным призна­нием, чем рассчитывал услышать отец Бейли. Поэтому он велел немедленно проводить Чанторию в дом и запереть ее в подвале, а сам тут же вызвал к себе районного инквизитора. Пока тот добирался по вызову, Бейли, преисполненный праведного негодования, взял хлыст и принялся собственноручно избивать плачущую женщину, которая извивалась перед ним на мокром камен­ном полу. Все его слуги присутствовали при этом как свидетели, а когда исповедник утомился, са­мые рослые и сильные из них приняли хлыст из его рук, дабы продолжить экзекуцию.

Для подкрепления сил отец Бейли заказал себе вино с пирожными. Едва Чанторию по его при­казу приковали к грубому деревянному столу, как явился брат Искупитель. Районного инквизитора редко видели в дневные часы: он был порождением ночи и обитал в полутемных комнатах и мрачных подземельях. От большинства церковников он отличался редкой худобой, но все его тощее тело покрывали татуировки — оккультные символы и кошмарные рисунки, на которых разнообразные твари дьявольского облика глумились над греш­никами, пытая их и насилуя. На его лбу готичес­кими буквами был выведен девиз: "Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе". По своему району брат Искупитель перемещался в паланкине, который несли четверо осужденных преступников. В том же паланкине всегда лежали пыточные инструменты, и он не забыл взять их с собой, прежде чем войти в Духовную Обитель и потребовать, чтобы ему показали несчастную грешницу, отравившую свое дитя. Однако из Чан­тории не пришлось вырывать признание с помо­щью тисков и клещей, поскольку она жаждала об­легчить душу и все выложила сама.

— Я грешница! Я заслужила кару! — рыдала она, распростершись на столе и гремя цепями. — Из-за моего мужа наша семья вступила на путь не­повиновения Богу-и-Любви!

— Выведите ее на улицу, — приказал брат Ис­купитель.

— Прошу прощения, брат, но я бы еще чуть-чуть подержал ее здесь, — возразил исповедник. Его лицо раскраснелось, влажные губы блес­тели. —Я знаю эту несчастную, и мне кажется, что мы узнаем больше, если я займусь ею лично.

Отец Бейли стоял около стола, на котором была распята Чантория. Он сбросил свою роскош­ную мантию и золотые плавки и остался нагим, если не считать высоких белых сапог и усыпанных драгоценностями колечек, которые украшали его гениталии. Эти колечки поблескивали и перели­вались в полутемном подвале.

— Выведите ее на улицу, — повторил брат Ис­купитель и повернулся к выходу.

Отец Бейли был глубоко возмущен бесцере­монностью своего гостя, но даже он не мог поз­волить себе перечить представителю столь могу­щественной организации. Чанторию выволокли из подвала на улицу, где уже собралась бесную­щаяся толпа. Там ее приковали за запястья к задку паланкина, после чего брат Искупитель хлестнул носильщиков и поехал прочь.