Слово-полководец

1

Бывает иногда такое: возьмется кто-нибудь других людей стращать, и до того настращает, что сам в ужас приходит.

Александр Николаевич Потресов других стращал не шутя. Требовал:

– Взрывать его, взрывать до конца, методически и планомерно!..

Что же касается Павла Борисовича Аксельрода, то его намерения в данном вопросе шли, видимо, значительно дальше – настолько дальше, что в письме к Александру Николаевичу он сам признавался:

Борьба, начатая Владимиром Ильичем на страницах книги «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?», продолженная в «Искре» и «Что делать?», увенчалась победой. Слово Ленина помогло возникновению в России штаба борьбы за интересы трудового народа. 17 (30) июля – 10 (23) августа 1903 года состоялся II съезд РСДРП. Он создал в России политическую партию нового типа – революционную марксистскую партию пролетариата, принял ее Программу, подготовленную ленинской «Искрой».

В ожесточенной борьбе партия рождалась и набиралась сил. Большевики во главе с Лениным олицетворяли подлинно революционную сердцевину партии. Меньшевики выражали оппортунистическую линию, враждебную революционному марксизму и делу трудового народа, линию приспособленчества к интересам буржуазии.

Теперь слово Ленина служило защите большевистской партии от всех ее врагов, подготовке рабочего класса, трудящихся крестьян к грядущей революции…

Едва ли не на следующий день после закрытия съезда оппортунисты-меньшевики принялись охаивать его решения, ополчились против ленинцев-большевиков, против революционных лозунгов и дел основанной съездом партии.

Большевики вели прицельный огонь по всем врагам трудового народа. Меньшевики изо всех сил обстреливали большевистские позиции.

«Чего не делать» – так Плеханов назвал свою статью, напечатанную в пятьдесят втором номере «Искры», первом номере после выхода Ленина из редакции газеты, ставшей рупором меньшевиков.

«Чего не делать» – так Плеханов, поспешно отступая в меньшевистский стан, открыто объявил о своем отношении к идеям, принципам, выдвинутым ленинской книгой «Что делать?».

«Чего не делать»… Плеханов предлагает: не ликвидировать третий период в истории русской социал-демократии – период разброда и шатаний. Но ликвидировать начавшийся четвертый период – препятствовать упрочению революционного марксизма в рабочем движении…

Однако разве можно «отменить» уже наступивший сегодняшний день и возвратить день вчерашний?!

Очень мешала меньшевикам книга Ленина «Что делать?». Выполнив вместе со старой «Искрой» миссию основания революционной партии, «Что делать?» продолжала оставаться идейным знаменем всех подлинных партийцев, сторонников воинствующего революционного марксизма в России.

Плеханов это достаточно хорошо понимал. Он выхватил шпагу из ножен и ринулся против ненавистного ему сочинения:

– Я атакую центр ленинской позиции!

Не довольствуясь статьей «Чего не делать», Плеханов пишет другие статьи, и все о том же: требует повернуть колесо истории вспять – отменить день сегодняшний, восстановить вчерашний день. Выдает индульгенции «экономизму» и «экономистам» – провозглашает отпущение всех прегрешений их: прошлых, настоящих, будущих…

Правду о разногласиях на съезде и после съезда меньшевики решили держать в тайне от членов партии, рабочих-революционеров, не присутствовавших на съезде. А на всех перекрестках, не унимаясь, судачили: ничего политического в разногласиях нет – все это только личные обиды да проявления дурных характеров некоторых людей, Ленина прежде всего, большевиков.

Разоблачения своих ухищрений меньшевики не опасались. Сделали все, чтобы собственный покой как следует сохранить.

– Оружием слова и словом-рупором теперь только мы владеем! – бахвалились меньшевики. И для убедительности принялись загибать пальцы на обеих руках: – В «Искре» теперь мы, меньшевики, единоличные хозяева, – это раз. Партийное издательство, типография и экспедиция в наших руках – это два, три и четыре! Только мы отныне будем решать, какую литературу распространять в России, – пять. Только нас слушать будет партия… И еще, кроме того… И еще… Девять?

А чтобы Ленина и большевиков вообще лишить слова, меньшевистские лидеры вдобавок к целому легиону царских цензоров, еще своего собственного цензора приставили, лично к Владимиру Ильичу: пусть меньшевистский цензор теперь решает, что можно лидеру большевиков, а что нельзя. По этому поводу меньшевиками был загнут десятый палец…

Но пока меньшевики загибали пальцы, произошло кое-что, меньшевиками не предусмотренное.

Прежде всего возмутились рабочие партийной типографии. Они отказались набирать меньшевистские статьи, направленные против большинства. Потом партийные организации в Петрограде, Москве, Твери – почти во всех концах России – решительно выступили с осуждением линии меньшевиков и меньшевистской литературы. Северный комитет РСДРП выразил «полное сочувствие и доверие деятельности литературной группы, сорганизовавшейся около товарища Ленина», и выразил «категорическое порицание совершенно непартийному и незаконному с точки зрения партийного устава и удивительному по своей логической непоследовательности и принципиальной неустойчивости отношению ЦК и Совета партии к литературной деятельности товарища Ленина».

В конце концов предводителям меньшевиков пришлось загнутые пальцы снова выпрямлять. Первый, второй… шестой… И так до десятого. Включительно.

Атака ленинских позиций, предпринятая Плехановым и его единомышленниками, захлебнулась. Книгу «Что делать?» партийцы продолжали считать своим знаменем.

Тут еще стало известно: Владимир Ильич новую книгу закончил. Называется «Шаг вперед, два шага назад»: II съезд РСДРП сделал шаг вперед по пути организации в России социал-демократической партии, а меньшевики хотят, чтобы сделаны были теперь два шага назад – к разброду, неорганизованности…

2

С большим трудом, не без помощи рабочих партийной типографии, удалось начать печатание новой книги Владимира Ильича. Во избежание всяких подвохов со стороны меньшевиков товарищи Ленина сначала организовали отправку в Россию пакетов с отдельными листами книги.

Потом, чтобы ускорить выход книги, договорились сшивать листы «на стороне», в другой женевской типографии. И дело пошло. «Шаги», как книгу стали называть в кругу большевиков, из экспедиции рассылались по магазинам, в землячества и колонии российских революционеров. Готовились «Шаги» и для нелегальной транспортировки в Россию.

В это горячее время большевик Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, наблюдавший за печатанием и рассылкой «Шагов», повстречал в типографии Бориса Носкова, цензора, назначенного меньшевиками, засевшими в ЦК.

– Когда выйдет книга Ленина? – с места в карьер спросил Носков.

– Она уже вышла, – как ни в чем не бывало ответил Владимир Дмитриевич и подал Носкову готовый экземпляр «Шагов».

– Как так? – растерялся цензор. – Ведь она только еще печаталась…

– А теперь, как видите, уже сброшюрована.

– Чем это вы сейчас заняты? – допытывался Носков, указывая на большую группу людей, собравшихся в типографии.

– Пакуем книги для рассылки…

– Нет, нет! Ни в коем случае! Книги рассылать нельзя! Я властью ЦК запрещаю!

Товарищи, присутствовавшие при этой не совсем обычной сцене, расхохотались.

Носков вскипел:

– Я запрещаю, запрещаю! Неподчинение ЦК! Мы исключим!

Но товарищи уже не слушают его – время дорого, нужно быстрее запаковать и отправить как можно больше посылок.

А меньшевистский цензор судорожно листает книжку. Морщится.

Так и есть: Ленин спутал карты всех тех, кто назначил этого цензора! То, что они замышляли в строжайшей тайне хранить, благодаря книге стало очевидным. Каждое слово книги основано на данных протоколов партийного съезда, других документов партии послесъездовского времени. Взглядам меньшевиков дана политическая оценка.

Они вот часто кричат, меньшевики: мы – против бюрократизма и формализма, мы – за свободу… А что это значит на самом деле?

Ленин в новой книге показал смысл всех этих заявлений меньшевиков. Строго выполнять решения партийных центров – это, по их мнению, бюрократизм и формализм. Подчинение меньшинства воле большинства в каждой партийной организации – это, по их мнению, подавление воли членов партии. А «единство партии» они трактуют как возможность зазывать и принимать в партию с распростертыми объятиями всех и вся – вплоть до «экономистов», либералов, просто мелких буржуа, и прочая, и прочая…

Меньшевиками настежь распахиваются двери в святая святых пролетарской армии – в ее штаб. В подобных условиях партия, естественно, не может быть штабом, способным обеспечить победу своей армии – добиться политического и экономического освобождения рабочего класса…

Носков читает книжку дальше. Морщится еще больше. Губы кусает безжалостно.

Так и есть, продолжая линию «Что делать?», Ленин в «Шагах» развивает марксистское учение о партии. Убедительно доказывает необходимость такого организационного построения партии, чтобы она на деле была передовым отрядом пролетариата – дисциплинированным, принципиальным, до конца верным интересам своего класса, всех трудящихся России. Это и будет штаб армии, способный привести ее к победе.

– Что и говорить, новая книга Ленина может привлечь к большевикам симпатии… – шепчет зло Носков.

И нервно отчеркивает последний абзац:

«Вот куда замахиваются», – думает меньшевистский цензор и заявляет категорически:

– Не позволю!

Но вокруг – никого. Разошлись, закончив работу, товарищи-большевики, которым Носков собрался «не позволить». Он поднял голову, посмотрел в окно, – сторож весело машет рукой вознице, провожая за ворота фургон, доверху груженный пачками с книгами…

3

Как только стало известно о «Шагах», меньшевистские руководители, друзья Плеханова – Павел Борисович Аксельрод и Александр Николаевич Потресов – засели за ту самую переписку, отрывки из которой вы прочитали в самом начале этой главы нашего повествования.

О многом говорит переписка. В первую очередь о том, что участники ее очень испугались новой книги Ленина. И потому они требовали – ни больше ни меньше! – исключения Ленина из партии. Требовали «взорвать» его. И другие «дикие идеи» приходили в голову меньшевикам. Их письма пестрят выражениями и словами, не часто встречающимися в переписке политических деятелей…

А еще из писем явствует, что писавшие их не сомневались, убеждены были: для борьбы против автора книги «Шаг вперед, два шага назад» у одних российских меньшевиков собственных силенок вряд ли хватит. Надо кого-то еще на подмогу звать.

Тогда-то Аксельрод и Потресов зашуршали своими записными книжками: искали, кого бы российским меньшевикам выставить как заслон от правды ленинской книги, от ленинской критики? Тем более, что Ленин, чего доброго, может и сдачи дать. Еще как!

Пуще прежнего оба зашуршали записными книжками. На все буквы авторитетов искали: А… Б… В…

Долго шуршать не пришлось – в алфавите открылась буква имени и фамилии наиболее вероятного помощника: Карл Каутский. Хорош авторитет, ничего не скажешь! Некогда марксист, он со временем все быстрее поворачивался спиной к марксизму, к революции. Российским меньшевикам благоволит с первых их шагов. Аксельрод с Потресовым помнят: существует письмо Каутского о событиях в РСДРП с высказываниями Карла в пользу меньшевиков. Что может быть лучше? Особенно если учесть, что другого-то ничего нет…

Посыпались к автору письма челобитные: помогите, не препятствуйте публикации ваших высказываний в новой «Искре». А Каутский и не думает препятствовать: спешит дать согласие на опубликование письма.

Потресов с радостью сообщает об этом Аксельроду: «Итак, первая бомба отлита и – с божьей помощью – Ленин взлетит на воздух».

Вторую «бомбу» отлил Мартов: решив подвергнуть экзекуции новую ленинскую книгу и политически похоронить ее автора, он сочинил брошюру под названием «Вперед или назад?».

– Хорошо! – сам себя похвалил Мартов, а потом и подзаголовок написал: «Вместо надгробного слова». И еще раз себя похвалил: – Теперь я книжку о «Шагах» окончательно похороню!

В приложении к № 67 новой «Искры» появилась мартовская статья. Длинная, нудная, она не вызвала особого отклика.

Впрочем…

Впрочем, вызвала. Конечно, вызвала! Да какой еще необычный отклик…

4

В тот же день, когда статья Мартова была напечатана, в пригороде Женевы, поселке Сешерон, где жили Ульяновы, собрались их друзья-большевики на еженедельный товарищеский чай.

Пришел в Сешерон к «Ильичам» и Олин, Лапоть, Пскович – един в трех лицах: Пантелеймон Николаевич Лепешинский. Пришел необычно веселый и сразу за стол. Взял карандаш, склонился над листом бумаги…

Когда все гости собрались, кто-то из-за спины Лепешинского взглянул на только что законченный им рисунок. Засмеялся так громко, что все, кто был в комнате, подошли к столу.

На листе бумаги – карикатура, навеянная чтением «надгробного слова» – статьи Мартова против автора книги «Шаг вперед, два шага назад».

В левом верхнем углу листа бумаги – название карикатуры:

«Как мыши кота хоронили (назидательная сказка. Сочинил не Жуковский. Посвящается партийным мышам)».

Три рисунка. Под каждым – текст: рассказ меньшевиков.

Первый рисунок.

Автор «Шагов» в образе кота повис, лапкой схватившись за перекладину. Вокруг снуют радостно взволнованные мыши с головами Мартова, Троцкого, Аксельрода, Дана и прочих меньшевиков. А на первом плане – премудрая крыса Онуфрий: Плеханов, выглядывающий из окна.

Текст: «Один наш лазутчик (коллега кота) нам донес, что Мурлыка повешен. Взбесилося наше подполье. Вот вздумали мы Кота погребать, и надгробное слово проворно состряпал в ЦО поэт наш придворный Клим, по прозванию Бешеный Хвост. Сам Онуфрий, премудрая крыса, на свет божий выполз из темной трущобы своей… и молвил он нам: „Ах, глупые мыши. Вы, видно, забыли мое указание. Я старая крыса, и кошачий нрав мне довольно известен. Смотрите: Мурлыка висит без веревки, и мертвой петли вокруг шеи его я не вижу. Ох, чую, не кончатся эти поминки добром!!!“ Ну, мы посмеялись и начали лапы кота от бревна отдирать, как вдруг – распустилися когти, и на пол хлопнулся кот… Мы все по углам разбежались и с ужасом смотрим: „что будет?..“»

Второй рисунок.

Вокруг «трупа» Мурлыки – шумное ликование, оргия. Плеханов с Троцким, обхвативши друг друга лапами, танец откалывают под звуки дудки, на которой играет один из меньшевиков. Мартов читает свое «Надгробное слово…».

Текст: «Мурлыка лежит и не дышит. Вот мы принялись, как шальные, прыгать, скакать и кота тормошить. А премудрая крыса Онуфрий от радости, знать, нализался хмельного питья, так что сразу забыл и про когти Мурлыки… Облапив мышонка Троцкого, он в пляс с ним пустился… Поэт же наш Клим начал читать нам надгробное слово, а мы гомерически ну хохотать!..»

Третий рисунок – финал: Мурлыка ожил…

Текст: «Но только успел поэт промолвить: „Радуйся, наше подполье!“ – „покойник“ очнулся. Мы брысь – врассыпную… Кто куда! Пошла тут ужасная травля. Тот бойкий мышонок, что с крысою старой откалывал танец, домой без хвоста воротился. Несчастная же крыса Онуфрий, забыв о предательских дверцах, свой хвост в них прищемил и повис… Его же закадычный приятель – друг с детства – успел прошептать лишь: „Я это предвидел“ – и тут же свой дух испустил. А бедняга поэт, автор надгробного слова, достался Мурлыке на завтрак. Так кончился пир наш бедою…»

Владимир Ильич, рассматривая произведение Лаптя, смеялся громко. Товарищи нашли карикатуру настолько удачной, что требовали от автора перерисовать ее литографическими чернилами, размножить большим тиражом…

5

А полицейским перлюстраторам каково? Работы им снова прибавилось. В письмах все время – «Шаги», «Шаги»… Жалобы на провал транспортов или радость по поводу благополучной доставки «Шагов»… Киевский комитет РСДРП в письме на имя Крупской просит присылать побольше брошюр Ленина, «Шаги» в первую очередь. И подчеркивает: «Брошюры для нас имеют большое значение». Из Нижнего Новгорода та же просьба: «Литература нужна…»

А сколько писем миновали полицейских перлюстраторов! Петербургский комитет РСДРП принял и послал в Женеву специальную резолюцию: «По организационным вопросам Петербургский комитет не видит оснований отказаться от точки зрения, проводимой в „Что делать?“ и в „Письме к товарищу…“ т. Ленина; в оценке же настоящего положения дела в партии Петербургский комитет солидарен со взглядами, изложенными т. Лениным в „Шаг вперед…“»

С Украины, из Луганска, писали за границу: «Организация вся сейчас большевистская, лучшие рабочие довольно ясно представляют себе разногласия. За этими рабочими вся масса. Меньшевики за бортом».

В последнее время сотрудники департамента полиции установили: слушая их доклады об отобрании и аресте книги Ленина «Шаг вперед, два шага назад», господин директор не особенно радуется. А кое-кто из сотрудников даже читал в директорских глазах явный укор: «Ну ладно, ладно, – говорили директорские глаза подчиненным. – Вы поймали один экземпляр книги, а два экземпляра большевики от вас утаили… Мы – десять, они – двадцать… И так далее… Чему, спрашиваю, радоваться?»

Словно подменили директора департамента полиции!

Да и то сказать: легко ли ему живется?.. И его, наверное, начальство корит. Ведь есть за что. Какие случаи бывают с этими книгами…

Елена Дмитриевна Стасова – Абсолют, помните? – рассказывала Владимиру Ильичу: она и другие профессиональные революционеры-большевики одновременно сидели в московской Таганской тюрьме.

– У нас там была даже своя газета, – рассказывала Елена Дмитриевна. – Конечно, рукописная…

– Очень интересно. – Владимир Ильич улыбнулся.

– Между прочим, Владимир Ильич, из этой именно газеты я впервые узнала и о вашей работе «Шаг вперед, два шага назад».

– Каким образом?

– В газете была напечатана… вернее, написана специальная статья о «Шагах»…

Владимир Ильич восхищался находчивостью заключенных большевиков.

– Молодцы товарищи! Где наша ни пропадала… Я, помнится, письмо от вас получил из Таганки…

– А как нас обрадовал ваш ответ, Владимир Ильич! До сих пор помню ваши слова в письме: «настроение теперь у всех нас бодрое, масса планов…»

Вот видите, у Ленина, у большевиков, настроение бодрое, они на будущее строят планы… А властям каково?

Только смирились власти с существованием книги «Что делать?» – новая появилась книга: «Шаги». Потом, не видя, как с этой ленинской книгой совладать, снова смирились власти: «Ладно, – сказали, – пусть уж книги, если большевики не могут не пользоваться словом. Зато „Искра“ – спасибо меньшевикам! – для нас теперь не опасна. Чего опасаться? Она теперь стала ручной, новая „Искра“… Ленин в книге „Шаг вперед, два шага назад“ как раз об этом и пишет: „Старая „Искра“ учила истинам революционной борьбы. Новая „Искра“ учит житейской мудрости: уступчивости и уживчивости…“ И вообще, то для нас хорошо, что не большевики теперь „Искру“ направляют, это очень хорошо! А еще того лучше, что у Ленина, у большевиков вообще газеты нет…»

Не успели власти порадоваться вдоволь после столь приятных размышлений, пришло донесение заведующего заграничной агентурой от 24 ноября 1904 года – неутешительное донесение:

Вскоре Россия увидела большевистскую газету «Вперед», продолжавшую линию старой «Искры».

Предвидя развитие событий, газета в статье, принадлежавшей перу Ленина, призывала большевиков, пролетарские массы готовиться к прямой, открытой борьбе, к громадному народному движению: