Смех дьявола

32

В результате франко-советского соглашения советское правительство выдало свое согласие на присутствие во время вступления в Германию советских войск некоторого количества наблюдателей, призванных определить, что было изъято из французских арсеналов, и произвести учет этого. Миссия, которую обе стороны притворялись, будто принимают всерьез. Франсуа Тавернье, уже известный советским службам, был одним из офицеров, направленных с этой целью французской стороной. Перед отъездом из Парижа профессор Жолио-Кюри дал ему точное определение цели его миссии. Это было ненамного серьезнее, чем поиски заржавевшей техники…

До 15 марта майор Тавернье много играл в шахматы, обогатил свой русский лексикон бранными выражениями, опивался водкой с прилежанием, которое снискало ему уважение руководителя Особого управления, занимавшегося в Германии розыском промышленного и научного оборудования, в особенности секретного оружия.

Недели, проведенные Франсуа Тавернье в беготне по главным штабам разных советских армий в Москве, чуть не истощили запас терпения французского офицера.

Назначенный в Главный штаб 1-й Белорусской армии, он приехал на фронт в последние дни марта и с тех пор грыз свои удила, имея для развлечения только партии в шахматы и беседы с генералом Васильевым, с которым он встречался однажды в Алжире, где тот был военным атташе.

Наконец пробил час большого наступления на Берлин.

В четыре часа утра 16 апреля по приказу Жукова три красные ракеты осветили на несколько секунд, всем показавшихся долгими, берега Одера, залив своим пурпурным светом небо и землю. Внезапно вспыхнули мощные прожекторы, а также фары танков и грузовиков, а лучи зенитных прожекторов стали шарить по немецким окопам. Великое молчание царствовало в этом сиянии, предваряющем конец света.

Три зеленые ракеты поднялись в небо, и земля начала содрогаться. Двадцать тысяч пушек извергали огонь. Горячий ветер сметал все перед собой, зажигая леса, деревни, колонны беженцев. В этом ужасающем грохоте острое шипение «катюш» раздирало воздух.

1-й Белорусский фронт под командованием Жукова, 2-й Белорусский под командованием Рокоссовского и 1-й Украинский фронт под командованием Конева перешли в наступление. Один миллион шестьсот тысяч человек, большей частью питающих ненависть к нацистам за гибель отца, брата, друга, двинулись вперед по полям. Обитатели покидали немецкие города, оставляя за собой только пепел. Тавернье понимал гнев, воодушевлявший русских защитников Сталинграда, Смоленска, Ленинграда и Москвы, пересекших всю Россию, чтобы достичь Одера. Их плата войне была самой большой в Европе. Чтобы отплатить за то, что испытали их матери, их жены и их дочери, солдаты выполняли повсеместно закон возмездия.

Французский офицер проникся дружеским чувством к этим простым и отважным людям, сражавшимся с полнейшим презрением к опасности и делившимся с пленными своим скудным пайком. Со своей стороны, русские с любопытством смотрели на этого человека, говорившего на их языке, здорово пившего и хотя не сражавшегося, но находившегося всегда в самом горячем месте боя.

— Не волнуйтесь, — говорил генерал Васильев, нанеся ему визит в полевой госпиталь, где Тавернье заканчивали перевязывать ногу.

— Я очень хотел с вами здесь встретиться, — проворчал он. — Я не только не нахожу никакого принадлежащего нам материала, но вы попросту держите меня в стороне. Я спрашиваю себя, что я здесь делаю, раз я не имею права сражаться вместе с вами.

— Вы хорошо знаете, что такое приказ. Все офицеры, прибывшие из союзных стран с миссией наблюдателей по иностранному вооружению, находятся в той же ситуации, что и вы.

С возмущением Франсуа отвернулся.