Смерть притаилась в зарослях. Очерки экзотических охот

В серебряной стране

Ветерок со сьерры принес теплое дыхание раскаленных за день камней. Этого ему показалось мало, чтобы как-то согреть сидящего у потухающего костра человека, закутанного в пончо и поеживающегося от ночной прохлады. Ветерок слегка коснулся бурых остывающих углей и наполнил их теплом нагретых дневным зноем скал. Угли запылали, переливаясь яркими сполохами. От теплого прикосновения сгорбленная фигура зашевелилась и распрямилась. Человек как бы очнулся от забытья. Он приподнялся и подбросил несколько сухих ветвей в оживший костер. Языки пламени весело запрыгали по сушняку. Огонь с радостью пожирал предложенное ему угощение, осветив своего благодетеля и лежащую у его ног белую собаку. Он даже перестарался, излишне обдав сидящего жаром. Свет костра вырвал из темноты испещренное глубокими морщинами лицо с орлиным профилем. Глаза были бесцветны и спокойны. В них отражалась яркая игра пламени, но видно было, что их вряд ли можно чем-то поразить.

Лицо человека было сосредоточенно и полно житейской мудрости. Расчесанные на прямой пробор длинные волосы, стянутые украшенной бисером повязкой, от седины казались голубыми. Старик был погружен в свои мысли и, как любой, привыкший к одиночеству, лишь изредка делился ими со своим четвероногим другом. Вот и сейчас можно было услышать, как он бормочет себе что-то под нос, часто обращаясь к лежащей у его ног белой собаке, такой же старой и мудрой, как и ее хозяин. Она щурилась на пламя, время от времени поднимала голову, внимая словам старика, и в знак одобрения слегка постукивала по земле хвостом. Они прекрасно понимали друг друга.

— Ну, что, Чико[10], что-то сегодня холодно. Старая кровь совсем не греет. Нужно приготовить мате[11]. С ним и ночь покажется короче, а то все равно не спится. Ты-то, Чико, не замерз? Да и гринго[12] молодец, не будь я Соло Лобо[13]. Охочусь более полувека, а таких выстрелов видел единицы, можно по пальцам сосчитать. Молодец, гринго! Сам, как олень здоровый, красавец. И оружие ему под стать, и владеет он им просто отлично. Такого быка свалил первым же выстрелом и на каком расстоянии!

Кому же это оценить, как не ему, Лопесу Чако, старому охотнику и проводнику. Уже много лет сопровождает он богатых клиентов, гоняющихся за «золотыми» трофеями. Они приезжают сюда со всего света, но более всего из Штатов. А как же может быть иначе? Ведь эти гринго уверены, что они самые лучшие во всем мире и им должны принадлежать самые знатные трофеи. Но одно дело помыслы, а другое — умение. Вот оружие они любят все, это точно.

Лопес встал, подошел к растянутой для просушки шкуре оленя. Старый Чико последовал за ним. Шкура была огромной и в свете костра казалась сплошь кроваво-красной. В стороне лежал череп с массивными и мощными рогами. Лопес потрогал скрюченными пальцами один из отростков.

— Что же, песик, такой экземпляр может потянуть не меньше 200 баллов, можешь мне поверить. Трофей рекордный, это видно и без подсчетов и обмериваний. Такого оленя, может чуть больше, взял в свое время Мартин Масконета. А этого охотника, Чико, в Аргентине знает каждый.

Собака завиляла хвостом в знак расположения и уважения к хозяину. Старик полез в сумку за горшочком для приготовления мате. Достал жестяную коробочку с порошком из листьев йербы и тонкую бомбилью[14].

— Эй, не спеши, вьехо[15]. Не забудь бомбилью и для меня, — раздалось за его спиной. Из-под полога выбрался, позевывая и потягиваясь, высокий молодой человек атлетического сложения, с копной светлых волос на голове.

— Что, сеньор, не спится? — старик поставил горшочек на огонь. — Я думал, американос предпочитают кофе или настоящий чай.

— Я в своих путешествиях пользуюсь только местной провизией, так здоровее да и интереснее — познаешь жизнь. А вот не спится мне — это верно.

Молодой человек подсел к огню и потрепал за ухо подбежавшую собаку.

— Что, Чико, и тебе не хочется вздремнуть немного? Старик, а верно, что твой пес — чистокровный дого аргентино?

— Да, это чистокровная собака нашей местной породы, хотя в других местах ее не признают. Собаки специально выводились для охоты на крупную дичь. Чико стар, но охотник он отличный. Сколько пум и кабанов я взял с ним — не пересчитать. Этот черт любит опасное дело. Шил я его и штопал, как старое пончо, по многу раз. Но живет старина, да еще за молодыми собачками гоняется.

— Давай поговорим, старик. Расскажи о себе, все равно никак не заснуть. Понимаешь, закрываю глаза — и вижу, как от моего выстрела заваливается этот рогач. Огромный бык, я таких не видел в Европе. Охотимся мы с тобой давно, а поговорить так толком и не удалось. А тебе, наверное, есть что рассказать.

Молодой человек взял в руки горшочек с мате и потянул через бомбилью ароматную, обжигающую жидкость.

— Что же ты хочешь услышать от меня, гринго? Я ведь многое знаю. Нет в Аргентине зверя, которого бы я не свежевал, нет провинции, где бы эхо не разносило звук выстрела из моего манлихера.

Старый Лопес не сводил глаз с пламени костра. Его мысли блуждали в далеком прошлом.

— Ты расскажи мне, как в этой стране появились эти совсем не американские звери. Ведь раньше антилоп и таких оленей здесь и в помине не было, а теперь в Аргентину едут охотники со всего света в надежде заполучить рекордный трофей. Много здесь экзотического и странного. Кстати, почему все зовут тебя Соло Лобо?

Старик, помедлив, повернулся к собеседнику, потрепал по голове старого друга Чико.

— Ну, что же, американо, послушай историю старого аргентинского охотника и историю охоты в Аргентине, — начал он довольно возвышенно. — Располагайся поудобнее, рассказ будет длинным. Подбрось еще веток в костер…

Я, Лопес Чако, родился очень давно. Я и сам не помню точной даты. Мой отец был управляющим имением знаменитого в стране человека Педро Луро, богатого скотовода и страстного охотника. Моей матерью была индианка из племени кечуа, которая пришла в поместье в поисках лучшей доли. Пришла она издалека, из соседней Боливии. Охотником в поместье Луро я просто не мог не стать. Я им стал с 10 лет. У меня никогда не было семьи, жены и детей. Кроме охоты, я не знал другой жизни. Считай, я повенчан с ней Богом. По правде сказать, я никогда не знал более сладостных минут, чем миг удачи на охоте. Каждый свой удачный выстрел я помню до сих пор. Вот и прозвали меня люди Соло Лобо — Одинокий Волк. Тот тоже не знает семьи и не водит дружбы, живет только охотой. Видимо, индейская кровь дала себя знать.

Но прежде чем рассказать о себе, сеньор, я должен поведать о прошлом.

Давным-давно, когда на землю нынешней Аргентины ступил сапог испанского конкистадора, здесь было полно зверья. Но испанцев поначалу не это интересовало, они пришли за золотом. А золота было мало, зато серебра — в избытке. Поэтому новую страну стали называть серебряной. Новые земли оказались сказочно богатыми. И не драгоценности были сокровищами Эльдорадо.

В те времена в изобилии водились диковинные, непохожие на европейских олени. Местные жители дали им красивые и звучные названия, которые сохранились здесь и по сей день. Послушай, они звучат, как музыка: тарука (перуанский олень), гуасути (пампасный олень), уэмуль (южноандский олень), гуасу-пуку (болотный олень). Всюду встречались пекари, тапиры и карпинчо (капибара), а ягуар и агуара-гуасу (гривистый волк) не были редкостью, как теперь. Но человек ненасытен. Он начал нещадно истреблять диких зверей, отвоевывая пастбища для своего скота. И к концу прошлого века южноамериканские олени сохранились только в глубинке. Редкими стали ягуар и гривистый волк.

И все же горячая испанская кровь не давала покоя охотничьему сердцу аргентинцев. Все чаще стали раздаваться голоса в защиту редких диких животных. Тогда и пришло неожиданное решение. В 1906 году Педро Луро, у которого служил мой отец, завез и выпустил на свои земли несколько голов европейского благородного оленя. В местечке Парке Луро, в провинции Ла-Пампа, появились новые обитатели. Потом он завез сюда европейского кабана. То же сделал в провинции Неукен хозяин другой асьенды, Роберто Хофман. А владельцы поместий Арон Анчорена и Луис Ортис Басуальдо стали завозить в свои угодья ланей, кабанов, индийских оленей аксисов.

Зверей сначала разводили для удовлетворения охотничьих потребностей. Животные, не имея врагов, очень быстро размножались, природа Аргентины пришлась им по душе. У большинства пришельцев не стало какого-то определенного брачного периода. А латифундисты все продолжали завозить новых зверей.

Животные размножались и размножались и начали расселяться за пределами поместий, осваивать новые территории. В 1918 году Роберто Хофман выпустил на земли своего поместья индийскую винторогую антилопу — гарну. Она быстро освоилась в новой обстановке. Сейчас это обитатель многих аргентинских провинций.

Полностью переключив на себя охотничий интерес, все эти звери «увели» из-под выстрелов местные редкие виды. Стало больше пекари, капибар, маленьких оленей мазам, тапиров. Все это обычные трофеи местных охотников. О южноамериканских оленях сказать не могу ничего. Их сейчас стало больше, но все же не так, как раньше. Ученые поговаривают, что пришельцы составляют им конкуренцию. Тут я многое не разумею. Может, это и так. Да только мне все равно, когда на мушке своей винтовки я вижу трофейного европейского оленя, а не таруку. Ну, так слушай дальше, коли есть желание.

Аргентина стала славиться своими трофейными охотами на крупную дичь. Объектов охоты было много, каждый зверь требовал особых способов ее ведения. Вот как начали складываться эти способы.

Была создана Ассоциация охоты на крупную дичь. Она приняла устав и правила охоты. Были введены запреты на добычу редких зверей. Пятая статья этого устава запрещает охоту на гривистого волка, южноандского оленя, перуанского, болотного и пампасного оленей, южного оленя пуду, на ягуара и викунью. Из аборигенных животных разрешается отстреливать пуму, ошейникового и белогрудого пекари, гуанако, маленьких оленей мазам, капибар и равнинных тапиров. Из акклиматизированных зверей объектами охоты могут быть благородный олень, индийский аксис, винторогая антилопа, европейский кабан, одичавшая свинья (по-местному — симаррон), а также дикая коза (кабра сальвахе). Введены были в правила и запреты на виды охот или, вернее, способы ее. К примеру, нельзя стрелять зверей из автомобиля, использовать для охоты искусственный свет ночью, добывать животных в бедственном положении, самок с детенышами, использовать автоматическое оружие.

Добыча всех зверей ведется теперь — ты сам это знаешь — по лицензиям и только в установленные сроки. Но самое главное правило — обязательный добор подранков.

Одна из интереснейших и самых спортивных охот — «эль ресечо». У вас это называется «с подхода». Здесь нужно уметь выследить зверя, подойти к нему на выстрел и суметь попасть часто по стремительно бегущему зверю. Это совсем непросто. Мне эта охота нравится, так как для меня важнее стрельба, а не выслеживание. С подхода обычно охотятся на гарн, диких коз, ланей, оленей. А вот охота на пуму, кабанов, пекари и тапиров из-за сумеречного образа жизни этих животных требует других приемов. Хотя, честно говоря, я знаю, что в Боливии и Парагвае индейцы в горах охотятся на этих зверей и днем. Главное здесь — умение пользоваться биноклем и вовремя увидеть залегшего зверя. Иногда для поиска зверей и изучения местности удобно охотиться верхом.

Другой широко используемый способ охоты — «эль асечо», иными словами — засада. Так обычно стреляют пекари, пуму, тапиров, маленьких оленей мазам. Охотятся в сумерки или ночью. Иногда в провинции Ла-Пампа так отстреливают и благородных оленей. В северных провинциях засаду делают на переходах или в местах кормежки. Для этого используют укрытие или специально строят его высоко над землей. Нередко скрадок располагают на деревьях. На такой охоте от стрелка требуются терпение и умение сохранять неподвижность. Попробуй сделать это, когда твое лицо и руки атакуют москиты, ночь душная и мучит жажда. По мне, так из засады интереснее всего стрелять кабанов. Бывало, намучаешься, пока дождешься, когда на убранное поле выйдет долгожданный кабан. На этой охоте я очень ценю возможность побыть одному.

Однако должен тебе сказать, многие наши охотники очень любят другой способ — «эн эль монте». Как же это будет по-вашему? Трудно подобрать нужное слово. Я как-то слышал, что англичане называли его «стил хантинг». По-моему, это можно перевести как «охота на подъем». Она сочетается с охотой с подхода и заключается в том, что охотник идет неспешно и вытаптывает зверя. Если с подхода он подбирается к уже выслеженному животному, то здесь стрелок видит цель лишь тогда, когда зверь поднимается в непосредственной близости с лежки. Главное — поднять зверя как можно ближе, в пределах разумного выстрела. Обычно это случается и в 10, и в 100 метрах. Охота эта — самая распространенная — практикуется по всей стране. В северных провинциях среди охотников на оленей мазам встречаются настоящие мастера. Стрелок здесь должен быть хорошо подготовлен физически, знать повадки зверей, их следы, уметь тропить, отлично стрелять из разных положений, бесшумно двигаться и многое другое. Да и без природной интуиции не обойтись. Это выглядит как дуэль или поединок равных. Поверь, такое чуткое животное, как олень, — достойный соперник. Человек не всегда выходит из него победителем. Впрочем, ты сам это знаешь. Твой рогач был лишь третьим, попавшим под пулю. Вот так-то.

Охотиться начинают в местах кормежки рано утром, затем осторожно передвигаются туда, где вероятнее всего может залечь зверь. Только умелый следопыт правильно выследит оленя. Все хорошие охотники, которых я знал, были к тому же очень спокойными и хладнокровными. Суетливому торопыге на такой охоте делать нечего, она не терпит случайных людей. Мне такая охота по сердцу. Лучше на нее идти одному, в крайнем случае с проверенным и надежным напарником, который кое-что смыслит и в направлении ветра, и в оленьих погрызах. По мне, так лучше одному, если только не сопровождаешь клиента. Они попадаются разные, но ведь в этом случае мы напарника себе не выбираем.

Есть в Аргентине и другие способы охоты — не менее интересные, но и не столь популярные. Это облава, охота на приманку, у привады и на манок.

Конечно же, очень часто охотятся с собаками. Это особая статья. Нет ничего интереснее, как наблюдать работу дельных собак по кабану и пуме. Зрелище, я скажу тебе, захватывающее. Спору нет, для таких забав годятся не любые псы. Здесь нужны умелые и опытные бойцы, как мой Чико например. Хорошие собаки известны по всей стране. Взять хотя бы своры гончих Агустина Нореса Мартинеса из Ескаля, что в Ла-Пампе, — они пользуются заслуженной славой. Есть в Аргентине и рабочие собачки, в основном ваши, американские. Американские енотовые гончие — кунхаунды отлично подошли к нашим условиям. Однако есть у нас и свои, исконно аргентинские породы. Посмотри на Чико — типичный представитель дого аргентино. Все эти собаки имеют белый окрас. Это породный признак. Если приглядишься, то увидишь, что Чико чем-то напоминает бультерьера. В этом нет ничего удивительного, ведь эта порода была взята за основу дого аргентино. Собаки небольшие, но охотники отличные. Жаль, что в других странах эта порода пока официально не признана. Но дай срок! Уже сейчас их разводят и за пределами нашей страны. Многие охотятся у нас и с полукровками. Иногда собак разных пород для этого специально скрещивают. Я знал одного охотника, Хуана Карлоса Лабарта из провинции Формоса, который специально скрещивал фокстерьеров с бультерьерами. С этими «бульфоками» он взял много пум и кабанов.

Любая охота с собакой зависит от уровня подготовки собаки. С ними надо много заниматься, притравливать по различным объектам охоты с молодого возраста. Бывало, собачки спасали жизнь своего хозяина. Пума, прижатая к скалам преследованием, — опасная бестия, готовая на любую крайность. На охоте же случается самое невероятное — вывернулась из-под собак пума, а у тебя — чего только не бывает? — именно в этот момент патрон перекосило.

Об этом хорошо бы порасспросить Чико. Умел бы он говорить, многое бы поведал, и поинтереснее, чем старый Лопес.

Тебе, сеньор, хотелось бы, конечно, услышать что-нибудь необычное, чего не узнаешь в другом месте, про каких-нибудь невиданных зверей. Есть у нас и такое. Вот, к примеру, водосвинка-капибара. В Аргентине, Парагвае и Уругвае ее зовут «карпинчо». Охота на нее слывет трофейной по многим причинам. Зверь редкий, кроме Южной Америки, нигде не водится. Вес его достигает 70 килограммов. У него отличные слух, чутье и осторожные повадки. Зверь не очень высокий на ногах, до 50 сантиметров, уши маленькие, морда тяжелая. Ну и деликатесным мясом обладает этот грызун — пальчики оближешь! Держатся капибары по берегам рек и озер стаями, во главе со старым самцом. Стадо может доходить до тридцати голов. Есть у них предводитель, который заботится о своих подопечных, предупреждает об опасности. Самки один раз в год приносят от двух до пяти детенышей. Капибары ведут в основном ночной образ жизни, питаясь исключительно растениями. Вожаки защищают свою территорию и при нарушении границ пришельцами вступают в поединки. Для этого самцы неплохо вооружены. Их резцы представляют собой грозное оружие, в длину достигают 3–4 сантиметров. Капибары довольно умело защищаются ими и от собак.

Стреляют этих зверей из засады или с подхода, добывают и с собаками. Используют винтовки небольшого калибра или дробовики, патроны типа брен-неке или картечь. Стрельба не очень трудна, если правильно выбрана дистанция. Если представится случай, сеньор, — как только спустимся в долину, — я угощу тебя деликатесным мясом капибара.

Иностранные клиенты гоняются и за другим экзотическим зверем — тапиром. Мы зовем его «анта». Это довольно крупное животное весом до 230 килограммов, хотя официально зафиксированный вес тапира, добытого нашим охотником Лало Паласиос, составил 300 килограммов. Тапир обитает в засушливых районах Гран-Чако, в гористой местности Перу, в болотах Боливии и Бразилии. Клиенты стремятся всеми средствами заполучить этот трофей. А для меня этот зверь слишком симпатичен и безобиден. В естественных условиях тапир редко доживает до своих максимальных тридцати лет. За ним охотится не только человек, но и ягуар, и пума. Я не ханжа и не сентиментален, но мне жалко этого зверя.

Добывают тапиров с подхода или с собаками. Никакой опасности он, даже раненный, не представляет, хотя обладает огромной силой и мощью. Оружие для этого случая подходит то же, что и при добыче капибары.

Есть в Аргентине еще одна из самых захватывающих и спортивных охот — охота на гуанако. Он по своей красоте не уступает африканским антилопам или европейскому оленю. Довольно крупное и высокое животное: высотой 1,5, длиной 2 с лишним метра. Шерстный покров у него густой, но недлинный, обычно рыжеватого цвета. Очень редко встречаются и совсем белые звери. Мне пришлось как-то видеть такого альбиноса в местечке Гарганта дель Дьябло (Горло Черта). Обитает гуанако в гористой местности и поднимается иногда в горах до 4 тысяч метров. Как и верблюд, может длительное время обходиться без воды. Зрение у него развито сильнее, чем слух и чутье. Зверь довольно общительный, иногда держится группами до тридцати и более голов. Холостые самцы попадаются и поодиночке. Вожака узнаешь по специфическому крику, который он издает при опасности. Имитировать этот звук так же трудно, как описать словами. Даже мне, старому охотнику, это не под силу. Самцы в поединках за обладание возлюбленными — случается это в ноябре — декабре — пускают в ход ноги, зубы. Правда, я никогда не замечал, чтобы поединки эти длились более 15 минут. Слабый отступает, а победитель его преследует не более 500 метров. На этом турниры и кончаются.

Главный враг гуанако — пума, а когда появляется потомство — лисицы и хищные птицы.

В древние времена гуанако служили источником существования местных племен, давали им пищу и одежду. Без этого зверя испанцы никогда не смогли бы покорить Южную Америку. В то время гуанако уничтожались в огромных количествах невзирая на возраст и пол. У индейцев было совсем иначе. Во времена Инкской империи на гуанако и викуний устраивались грандиозные облавы, в которых участвовало более 30 тысяч человек, а загон занимал окружность в 30 километров. Индейцы отбирали необходимое количество животных на мясо и уничтожали больных и слабых, а более сильных отпускали на волю. Причем охота проводилась в специально отведенных районах, которые менялись каждые три года. Таким образом, изымалось определенное количество гуанако в данной местности.

Своего первого гуанако я взял лишь в девятнадцать лет в горах Курамалаль вот из этой самой винтовки. Калибр 7,65 миллиметра — подходящий патрон для этого зверя.

Гуанако — очень красивое и грациозное животное, надо его беречь. Это гордость и национальный памятник Аргентины. Не зря в провинции Буэнос-Айрес охота на гуанако запрещена. Но там, где нет разумного контроля за численностью животных, они могут нанести ощутимый вред крестьянским полям. И тогда единственным регулятором численности этих зверей станет охота.

Нет надобности рассказывать тебе о разных охотах на оленей. Ты, как я понимаю, пострелял их немало по всему свету. Приемы здесь у всех охотников одинаковые, трудно выдумать что-то новое. Но вот приходилось ли тебе добывать маленьких тропических оленей мазам? Думаю, вряд ли. Рост оленя не более 70 сантиметров, а рожки едва дотягивают до 12 сантиметров. Правда, видел я и рекордные рога, 16 сантиметров. Вес оленя редко достигает 30 килограммов. Мазамы ведут сумеречный и скрытный образ жизни. У нас обитают три разновидности их. Конечно, когда готовишь парилью, не интересуешься, мясо какого мазама идет на жаркое. Однако небольшие отличия все же есть.

Аргентинской фауне мазам очень нужен — это ведь главный источник пропитания для пумы и ягуара. А добыьают мазам из засады или с подхода. Охотятся и с собаками, но реже: не каждая гончая может угнаться за этим малышом, да еще в гористой местности. Оружие используют разных калибров, но достаточным бывает и калибр 5,6 миллиметра. Самые удачные выстрелы были у меня на расстоянии от 10 до 100 метров. Я не сторонник стрелять наугад, да еще в сумерках, но уж когда стреляю из своего ман-лихера, то обычно останавливаю мазама на месте.

Ты не устал, гринго? Что ж, давай подогреем мате… Я вижу, тебе интересен рассказ старого Лопеса. Так вот, есть у нас таинственный зверь. Обитает он в Кордильерах, в провинции Буэнос-Айрес, реже встречается в других местах. Он не относится к местным животным, хотя живет на нашей земле со времени испанского нашествия. Зверь этот — дикая коза. Кабра сальвахе — так зовут ее в Аргентине.

Первые переселенцы завозили коз для пропитания. При беспривязном содержании часть их дичала. Основой вида стали испанские и ангорские козы. Сейчас этот аргентинский вид устоялся и имеет ярко выраженные особенности. Более того, аргентинских коз завезли в Австралию, Англию, на Мадагаскар, на острова Хура и Хуан-Фернандес. Повсюду эти животные считаются дикими и являются объектами охоты. Ты знаешь, как быстро козы приспосабливаются к различным условиям жизни и как они неприхотливы? Они могут жить в засушливой зоне пампы, со скудной растительностью, лазать по горным кручам в поисках кустика зеленой травы, переносить резкие перепады температуры. Возглавляет стадо старая коза. В стаде соблюдается строгое подчинение по возрастным группам. Среди самцов иногда вспыхивают турниры, но я никогда не видел, чтобы они были столь же серьезными, как у других копытных. Беременность длится 140 дней, после чего коза приносит одного или двух козлят.

Охота на диких коз, да еще в горах, очень сложная. Добывают их только с подхода. Отстреливать разрешено только самцов. Многие из моих клиентов гордились добытыми экземплярами трофеев этого зверя не меньше, чем рекордными рогами оленя. А рога у дикого козла бывают огромными и очень красивыми.

Ну, раз уж я начал тебе рассказывать о необычных животных, пора поведать еще об одном странном звере, которого вряд ли встретишь где-нибудь еще. Зверь этот — страшилище симаррон. Тебе это название ничего не говорит, но в Аргентине каждый охотник сразу же поймет, о ком идет речь. Это дикая свинья, вернее, одичавшая. Лет 150 назад завезенные сюда свиньи крупных европейских пород в ряде мест одичали. Изменился даже внешний вид их. Все симарроны — крупные звери с довольно длинной щетиной черного цвета, редко встречаются с пятнами. Но это не кабан, от которого они отличаются строением тела, более короткой мордой, большими круглыми ушами, толстыми и небольшими ногами. В некоторых местах наблюдал я и помеси симарронов с европейскими кабанами. Как это ни странно, европейского кабана завезли в страну позже, чем симаррон устоялся как вид. Сейчас говорят, что симарроны появились в Бразилии и Парагвае.

Добывать Симаррона сложно: природные чувства этой свиньи обострены до предела. К человеку он относится и осторожно и агрессивно одновременно. Самая результативная охота — из засады на местах кормежки или водопоя. Примечательно, что раненый симаррон намного опаснее кабана. Он не останавливает атаки даже на всадника. Верховая охота у нас в Аргентине очень распространена. Многие в седле с детства. Немало лошадей пострадало на таких охотах. Именно по этой причине я не использую при охоте на Симаррона лошадей и собак. Понимаешь, амиго, не могу заведомо обрекать их на смерть, ведь клыки Симаррона больше кабаньих. Оружие для охоты на него годится разное, но калибром не менее 7,65 миллиметра. Главное, чтобы оно было привычным для охотника и обладало верным и сильным боем.

Да, сеньор, что-то я сегодня разговорился. Болтлив стал старый Лопес. Наверное, потому я тебе с удовольствием рассказываю, что вижу, с каким интересом ты меня слушаешь. Так умеет слушать только настоящий охотник. С хорошим слушателем делиться пережитым самому интересно. Смотри, как мы с тобой засиделись, до рассвета каких-нибудь час-полтора осталось. Если не хочешь спать, давай расскажу тебе напоследок еще о моей самой любимой охоте. Но прежде подбрось веток в костер, а то предрассветное время в горах самое холодное.

Из всех прижившихся у нас животных мне, как охотнику, больше всего нравится черная антилопа, которую называют вилорогой или гарной. В Индии, откуда она родом, это изящное существо зовут «блэк бак»[16]. У себя на родине антилопа почти истреблена, и охота на нее там запрещена. Гарн вывозили не только в Аргентину для акклиматизации. Делались такие попытки и в Европе, и у вас в Штатах. В Аргентине гарны облюбовали такие угодья, где к ним очень трудно подобраться, потому и охота на них сложна.

Черная антилопа — зверь небольшой, очень элегантный и красивый. Длиной всего 1,3 метра, высотой 85 сантиметров, весом не больше 40 килограммов. Трофейное значение более всего имеют красивые и мощные рога самцов длиной до 40 сантиметров. Рекордными рогами обладают самцы обычно в возрасте 10 лет.

Считается, что антилопы могут дожить в естественной среде до 15 лет, но, как правило, встречаются особи не старше 6–7 лет. Чаще всего самец имеет гарем из восьми — десяти самок, которые могут жить на его территории. Эту зону самец оберегает и тщательно охраняет от пришельцев. В провинциях Буэнос-Айрес и Санта-Фе такие территории, как я замечал, не превышают 2–5 гектаров. Если же самка выйдет за пределы своего покровителя, ее без боя с соперником может забрать в свой гарем другой самец. Поединков как таковых между самцами не происходит. Все ограничивается запугиванием. Самцы только демонстрируют силу, сходятся и определенными па показывают противнику то одну сторону контрастных белых и черных участков своего наряда, то другую. Бывает, размахивают для видимости своими рогатыми головами. Однако длится это не более 5 минут. Потом более мелкий и слабый уступает, а тот, что посильнее, преследует побежденного, но тоже недалеко — метров так триста, — на этом все и кончается.

Добывают антилоп обычно с подхода. Это сложно: приходится стрелять на приличные дистанции. Нужно отличное оружие и обязательно с оптикой. Другие способы редко применяют. Кое-где пробовали использовать гончих, но без особых успехов. Дело в том, что гарна развивает сумасшедшую скорость — до 100 километров в час. Добывают ее отличные стрелки. Вот и мне эта охота нравится именно тем, что можно проявить свое искусство владеть оружием. А трофей, я тебе скажу, этот очень красивый. У меня есть пара рекордных рогов. Спустимся в долину — обязательно покажу. Таких сейчас не найдешь.

Ну, что, сеньор, пожалуй, хватит на сегодня. Давай собираться, минут через двадцать покажется солнце. А нам лучше выступать по холодку. По всему видно, что сегодня день будет жарким…

Когда разбуженный утренней прохладой ветерок, дремавший в долине, решил вновь пройтись по знакомым местам, у потухшего костра он уже не застал своего ночного знакомого с собакой.

По узкой тропинке в долину неспешно спускался маленький отряд. Впереди бежала белая собака, не упускавшая возможности исследовать кусты по обеим сторонам тропинки, за ней бодро ступал высокий и сильный молодой человек, с видом вполне счастливым, мурлыкая себе под нос модную мелодию, следом старик в^старом пончо и широкополой шляпе вел под уздцы мула, навьюченного поклажей, среди которой выделялись огромные рога оленя и свернутая шкура. По бокам грузового седла в длинных кожаных чехлах висели притороченные ружья.

На какое-то время старик остановился и окинул взглядом залитую солнцем долину. Все пространство перед путниками в ослепительных лучах солнца казалось отлитым из чистого серебра, которое уже успело подернуться в местах теней изящной паутиной. Это была часть его Аргентины — серебряной страны, он чувствовал, что является ее частицей, как и олени, кабаны, ягуары и пумы. Без них она исчезнет и растворится в небытие точно так же, как они не могут, казалось, существовать вне этих прекрасных синих гор и прозрачных долин. Сколько прожил старик на свете, а все не перестает удивляться красоте и необычности окружавшего его мира. Он давно уже не отделял себя от всего живого. При виде удирающего оленя он мог поклясться, что внутренне чувствовал, что тот испытывает в эти самые секунды. Когда замечал подкрадывающуюся к добыче пуму, представлял, как бы он сам смог проделать то же. Поэтому Соло Лобо всегда медлил со вторым выстрелом, давая шанс зверю на спасение. Ведь даже великая охотница пума не каждый раз бывает удачлива в охоте. Но при всем этом индеец не жалел зверей. Если только выстрел (обычно первый) был удачлив, он радовался, как ребенок. С азартом и маниакальной страстью истинного Одинокого Волка Соло преследовал и выслеживал трофейного оленя, но он же мог опустить свой манлихер, если видел, что зверь загнан в угол или попал в бедственное положение. Уж так был устроен Соло Лобо. Внутренне он был убежден, что только человеку присуще коварство и предательство, ни одно существо в природе на это не способно.

Старик все еще стоял и смотрел на хрустальносеребряную долину. Молодой человек повернулся и посмотрел на индейца. Тот как бы очнулся от собственных мыслей и тронул повод мула. Охотники пошли дальше по тропинке. Белая собака была уже далеко впереди.