Солнце мое

27. ЖИЗНЬ ПРИОБРЕТАЕТ СУМАСШЕДШИЕ РИТМЫ

БИЗНЕСМЕНЫ, БЛИН

В субботу за мной неожиданно заехали мама с Сашей. Оказывается, мою роль в своей предпринимательской деятельности они видели вполне активной. Типа, семейный бизнес же, да? И потащились мы по оптовкам и садоводческим магазинам. Мама конспектировала возможные товарные позиции и их цены в огромный талмуд, под конец информации стало так много, что разбирать её нам хватило до самого позднего вечера. Мы так активно обсуждали и спорили, что в зал вышла бабушка и тоже вступила в дискуссию.

А потом я так посидела и говорю:

— А чего мы надсаживаемся-то с тобой. Надо попробовать помаленьку то, это. Что лучше пойдёт — то и брать.

Заседание решительно прервал Василич, объявивший, что завтра же с утра нужно уже ехать и что-то уже закупать, и полки-стойки готовить. Промедление смерти подобно и всё такое. Нет, я его вообще понимаю и поддерживаю. Если бы у меня сто тридцать шесть миллионов лежало, я бы вообще металась как в жопу, простите, укушенная. Они ж каждый день потихоньку тают! Так что выезд — это правильно. Только без меня. Мне завтра с утра Вовку на КПП встречать, я обещала.

И вообще, я уже спать хочу. Точнее, сперва кусок главы записать, а потом спать.

И МНЕ УДАЁТСЯ ЕГО УДИВИТЬ

В девять утра я стояла у входа в ИВАТУ. Мне так отчаянно не хотелось терять ни одной минуты Вовкиного короткого выходного, что я подорвалась чуть свет и помчалась к нему навстречу. Боже мой, родной мой, наконец-то! Как же он вкусно пахнет… Мы обнимались напротив ворот и пофиг было, что холодно и снег пробрасывает.

Потом, пока стояли на остановке, я рассказывала нетелефонные новости.

— Вов, помнишь, мне мужики со спортзала конверт передали?

— Который «на дверь»?

— Ага. Ты знаешь, там не только на дверь хватило.

— Та-ак?

— Мы тут с папой купили кое-что на пару.

Вовка слегка прищурился, явно пытаясь угадать: что же такое мы с отцом могли на двоих купить?

И тут подошёл троллейбус номер два — очень странный у него был маршрут: от аэропорта по Советской, потом по Байкальской, потом до Жуковского — длинный и невнятный. Появлялся этот второй троллейбус как красно солнышко, и сколько я его раз видела, в нём всегда ехало полтора человека. Но он шёл мимо ГЭСа! И я предложила:

— А поехали на этом?

Вова согласился, имея в виду, должно быть, остановку Мухиной, с которой до Юбилейного пятнадцать минут прогулочным шагом, так что, когда я предложила выйти на одну раньше, удивился:

— А зачем здесь?

— Покажу тебе кое-что, — я постаралась принять таинственный вид.

— Ну, пошли.

Из большого помещения раздавался стук и сверление, и я повела Вовку сперва в маленькое.

— Смотри, какая красота! — я прошла с видом «идёт волшебница зима» (прям по Пушкину, ага), начала красиво разводить руками и азартно рассказывать, как наш коллективный разум здорово всё тут придумал сделать.

— Я смотрю, столы уже привезли, — кивнул он на оставленный прежними обитателями скарб.

— Ой, да это от прежнего хозяина осталось, — я похлопала по мощной тумбе и не удержалась от расхожей шутки: — Качественный офисный стол должен выдерживать как минимум двоих.

— Да? — глаза у него вдруг сделались тёмными-тёмными, он приподнял меня и посадил на столешницу: — Проверим?

В голове у меня сразу смешалось всё: и то, что отец буквально в соседнем помещении (а может ведь и сюда заглянуть), и что у Василича есть ключ, да и вообще дверь мы не закрыли мало ли кто вломится — и всё это вперемешку с диким накатившим желанием. Как же я по нему соскучилась, Боже мой…

И… ну, в общем, нормальные нам столы достались, выдержали, не качались и даже не скрипели. И я тоже сильно не кричала. По-моему.

Потом я, слегка смущаясь, закрыла дверь изнутри и сказала:

— Через другую выйдем, там ещё кое-что есть.

Мы вышли во двор (чтоб загадочнее было, конечно), я открыла большим буратинским ключом хозяйственную дверь большого помещения и повела Вовку через широкий коридор. Было в этом магазине место, которое можно было бы использовать вот прямо безо всяких перестраиваний — прибрать, помыть и желательно побелить — и будет шикарно.

Когда-то там, должно быть, был хранились запасы товаров, потому что остались следы от крепления полок, но сейчас этот зал стоял совершенно пустой, разве что по углам валялись начатые рулоны упаковочной бумаги.

— Ну как? — спросила я.

Он с некоторым сомнением на меня посмотрел:

— Похоже на склад.

— Вовка! Да это не склад! Ты посмотри на него — это ж готовый зал! А купили мы два магазина. Тот маленький — весь мой, а этот — с папой напополам.

Вовка оглянулся совершенно по-новому.

— И под что хотите?

— Папа говорит, можно спортивное что-нибудь организовать. А я вот подумала про танцы, кто-то на кругу говорил…

— Любимая, так это ж классно!

— Да, только бесплатно, боюсь, не получится. Надо как-то хотя бы содержание окупать. Не знаю, как ваши бедные студенты потянут…

— Обсудим. Надо тебе определиться, сколько ты хочешь получать за час, и с этим уже идти.

— А я примерно определилась. Точнее, я позвонила да поспрашивала. Двадцать пять-тридцать тысяч за час просят. Двадцать пойдёт? На толпу-то, наверное, можно раскидать?

В дальнем конце магазина снова засверлило.

— Так у тебя работает кто-то что ли?

— Папа, наверное. Пошли, посмотрим.

Папа, увидев нас, обрадовался:

— А я-то думал, как сейчас корячиться буду? Вова, поможешь?

Пропомогали мы целый час, и папа сказал:

— Ну что, пошли, что ли, к нам чай пить?

Я с сомнением покосилась на Вовку.

— Пошли-пошли! — пресёк нашу попытку слинять папа. — Помощников — и не накормить? Непорядок!

Чай, понятное дело, вылился в супы, котлеты, пироги…

Вовка глянул на наручные часы.

— Слушай, может уж тогда и на тренировку сгоняем? Заодно поговорим про зал.

Народу по причине мокроватого снежка на тренировке собралось раза в два поменьше, чем летом — то есть не шестьдесят человек, а где-то тридцать. Однако, среди этих энтузиастов нашлась дивная дева с зелёными волосами, которой и принадлежала идея массово учиться старинным танцам (или типа того). Мы с ней обменялись телефонами и договорились встретиться на месте во вторник в пересменок.

Вовка с энтузиазмом помахал разными железяками, закинул кое-кому мысль, что тока холод и слякоть, можно было бы и в зал временно переехать, потом у меня замёрзли ноги (я-то стою), и мы наконец-то пошли домой.

Весь остаток этого благословенного дня (и не менее благословенной ночи) я страстно желала, чтобы в училище неприятный кто-то, который задался целью организовать конкретно Вове весёлую жизнь, уже успокоился и нашёл себе более созидательную цель в жизни…

Но нет. Цепляться и докапываться к Вовке продолжали, и он сразу мне сказал, что увольнение ему грозит, только если вдруг снова надо будет поставить какой-нибудь рекорд. Это было так грустно, что я несколько дней с трудом заставляла себя ходить на работу, на учёбу и по всем этим важным делам. Хотелось тупо лежать и таращиться в ковёр.

Но… дела, как говорится, сами себя не сделают. Поэтому встал, за шкирку себя поднял — и вперёд!

ДЕЛА

В понедельник Василич организовал маму с Валей, и они половину пустой коробки за день побелили. Хорошо, упаковочные рулоны эти я не выкинула. Так мы их и раскатали на весь пол, хоть отмывать не пришлось. Подумала я, и подсохшую бумагу скатала обратно в рулоны — мне ещё вторую часть белить!

Во вторник приходила зелёная танцевальная фея… Да, я ж по-честному сказала, что имена запоминаю туго, весь резерв исчерпался на «Фианоре», и остальных я называла «привет». Лучше уж «привет», чем без конца «слушай, я опять забыла, как тебя зовут». Так вот, зелёная фея приходила, посмотрела зал. Сказала:

— А когда можно начать?

— Да хоть завтра! — говорю. — Только помыть некому, не успеваю ни фига. Можем организовать ударный эльфийский субботник вместо первой оплаты. Можно, кстати, сразу и помыть, и потанцевать. Как вам такая идейка?

Фея ушла думать.

Во вторник же приехал дядечка со стёклами. Выгружать ему помогал какой-то помощник, который потом на грузовичке уехал, а всё остальное он сам, с лесенкой, с целой кучей инструментов, тык-тык. Стиль работы у него был интересный: как пчела соты строит, спокойно, равномерно, вроде с небольшой скоростью, но без перерыва. Глядишь — кусок готов, ещё кусок…

Прибегала парикмахерша, конкретно взглянуть на место. Принесла мне дивную накладку на дверь: «ПРОБЛЕМЫ? ЗВОНИ 02!»

— Это зачем такое?

— Это у меня уж года два. Говорю всем, что у меня красная крыша и такую вот табличку держу. Никто не лезет.

— А что за красная крыша?

— Ментовская.

Надо же… Ладно, прилепим. Полезная табличка.

— Я там ещё по вывеске хотела спросить… — начала парикмахерша.

Блин, ещё и вывески!

Посоветовавшись с ней, а потом и со всеми по очереди, я решила нарисовать эскиз в едином стиле, а то начнётся сейчас аляпость на аляпости…

Отец привёз согласованные документы на раздел и переустройство помещений, а уж после этого зашла бригада строителей, начавших устраивать разной прочности перегородки (где временные, а где — постоянные). Сантехнику, электрику и прочее, прочее… А ведь ещё и в саду работа! Металась я, как белка в колесе.

Маленькое помещение (уж буду звать его магазин), к пятнице было готово. Последним штрихом Василич закрепил над входом и тремя окнами вывески: «ВСЁ ДЛЯ ДОМА И ОГОРОДА!», «АТЕЛЬЕ 'ВАЛЕНТИНА»«, 'ПАРИКМАХЕРСКАЯ 'СТИЛЬ» и «КЛЮЧИ-ЗАМКИ». А! Не рассказала же.

Ключника я тупо сманила с остановки. Целыми днями сидел там со своим передвижным прилавком маленький вьетнамец. Раз иду — а он замёрзший такой, скукоженный. Но сидит! Народ к нему неплохо идёт, место уже наработал. Я подошла и говорю:

— Слушай, чего ты мёрзнешь? Давай, иди ко мне на аренду. Я тебя за сто пятьдесят тысяч в месяц пущу. Тепло, чайник будешь греть, кушать.

Он глаза вытаращил:

— А гиде?

— Да вон, — ткнула я пальцем, совсем рядом.

Зашёл он — а там тепло, светло, будочка отдельная, со своей дверью, на замок запирается. Глаза у вьетнамца раскрылись.

— Договорились! — говорит.

И что бы вы думали, через неделю приходит с ним второй вьетнамец, похожий на первого как слегка мутная ксерокопия.

Первый говорит:

— Слусай. Это есть мой брат. Обуф цини. Мозна?

— Ну вы даёте! — говорю. — Как же он влезет со своей обувью? Там всего шесть квадратов?

— Налмальна! — закивали оба синхронно. — Давай, влезем! Двести тысись платить будзем, давай? Тебе ботинки цини бесплатна!

Посмотрела я на них. Ещё и ботинки бесплатно. Такое шикарное предложение, хе-хе.

— А, давай. Но вывеска за ваш счёт!

Пришлось под вывеской про ключи дозаказать и присобачить «РЕМОНТ ОБУВИ». А на обеих ближайших остановках и рядом со школой стрелочки-указатели повесить. А что? Все лепят куда ни попадя, а нам нельзя, что ли? В мире дикой рекламы живём.

Но это я немного забежала вперёд. А возвращаясь к пятнице, семнадцатому ноября — парикмахерская и ателье были готовы открыться. С утра происходила таскатня с зеркалами, креслами, коробками, манекенами. Оба огромных офисных стола с удовольствием забрала к себе тётя Валя (сказала, шить на них будет), парикмахерши развесили зеркала — осталось клиентов ждать, и тут я достала свой сюрприз. Целую пачку.

— Девочки, — говорю, — у меня на курсах предмет есть. Называется «Реклама». Вот мы с вами сейчас и проверим, работает такая реклама или нет. Складываем в три раза!

И мы начали заниматься полезным ручным трудом.

На обычных листочках А4 был распечатан мною самолично составленный буклетик. Там было про ателье и парикмахерскую, а внутри — ещё и про ключи, и про магазин, в котором «СКОРО ОТКРЫТИЕ!». А главное, на лицевой стороне была крупно обещана скидка 10% предъявителю. Сперва я хотела написать «в день открытия», а потом подумала, что проваляется, допустим, листочек несколько дней в почтовом ящике, а потом человека наоборот досада возьмёт, что опоздал. Ладно, посмотрим, что будет. Несколько листов было дополнительно в виде объявления, для расклейки.

— Ну, всё, дорогие мои. Я свой вам подарок сделала, теперь идите, раскидайте по ящикам. А листовки я сама расклею.

И только собралась я уходить — смотрю, Василич подъезжает. А из багажника корячит колонку размером чуть ли не с холодильник, я вам клянусь! При ближайшем рассмотрении я увидела, что колонка не очень новая, у меня аж от сердца отлегло (а то такие деньжищи!).

— Это откуда такое чудо?

— С работы позвонили, представляешь⁈ — доволен он был страшно: — Говорят: забирай, а то её выбрасывать собрались. Новое оборудование ставят.

— А она вообще рабочая?

— Отличная колонка! Я музыкальный центр привезу, завтра врубим — на всю улицу орать будет!

Ну что, тоже привлечение внимания, правильно? Посмотрим, как сработает.

Поклеила я объявления, посмотрела, как продвигается строительство — а тут уже вечер, в институт пора. Приволоклась домой чуть не в десять, а бабушка мне и говорит:

— Оля, звонили девочки, раз сто. Говорят, завтра придут к десяти куда-то на субботник. Эйфелевский какой-то. Это что за субботник такой?

— Это, баба, прекрасные эльфы придут мыть полы.

— Хм, — бабушка немного подумала. — А эльфы — это кто?

Пришлось рассказывать…

И, кстати, надо узнать, числятся на наших помещениях какие-то телефонные номера или нет. розетки я видела, а вот подключены ли они и на кого? А то сидим, как свиньи в берлоге…

Так и получилось у меня, что и субботник, и открытие, и танцы — всё в один день. Зато народ сразу пошёл! К парикмахерше — так вообще полный аншлаг.

И было бы у меня полное счастье, если бы ещё Вовку завтра отпустили. Но шансов не было совсем. Только после обеда забежать к нему, потрепаться.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

19 ноября

С утра мама с Василичем заехали за мной — семейный бизнес же, твою налево! — и поехали мы снова по оптовкам и всяким специальным закоулочным магазинчикам, в которых продаётся, например, «от двадцати штук», зато в два раза дешевле. Потом мы пытались всё это учесть в тетради. Цену входящую и новую, и чтоб получалось, что у нас чуть-чуть, но дешевле, чем в подобных ближайших магазинах, а значит этот потолок тоже нужно было вписывать и учитывать, потому что мама с Сашей непременно хотели сделать такую вот ставку на выгодность и социальность.

И когда я поняла, что голова моя сейчас лопнет, я (пенёчек) наконец-то предложила Василичу:

— Слушайте, а давайте вам компьютер купим, а? Ну невозможно же. А там программка есть, чтобы всё считать, мне показывали.

Конечно же, я имела в виду никакую не бухгалтерскую навороченную программу, а обыкновенный эксель. Летом-то я тоже не поняла, что это за сеточки, а на курсах тут преподша, которая графический дизайн ведёт, показала и брошюрку дала «для чайников» — я заценила. Для всяких учётов-подсчётов — удобная вещь!

Мне пришлось потратить некоторое количество усилий, чтобы доказать, что компьютер — штука перспективная. Но по итогу мы сговорились завтра с раннего утра пронестись в тот волшебный магазин за железной дверью и купить им комп.

В стеклянную перегородку заглядывали любопытствующие. Некоторые особо активные граждане начинали стучаться в дверь и спрашивать: «А когда открытие? Написано „скоро“ — когда?» Причём они продолжали долбиться, даже когда я на картонине написала фломастером: «Не стучать!» — и на дверь повесила.

Что за народ, а…

— Знаете что? — сказала я маме с Сашей. — Надо к следующей субботе всё приготовить и в субботу также открытие сделать. У людей выходной. Акцию какую-нибудь замутить.

— Оль, ну у тебя же там есть эти по рекламе преподаватели, — мама обрисовала в воздухе что-то неопределённое, — спроси там: как лучше?

— Спрошу.

Из последних сил я успела проверить, как там наш стеклянный дяденька городит будочку под вход (пока дёшево делает, грех отказываться!), и поехала в ИВАТУ. Вову хочу увидеть. Хоть за руку подержать.