Солнценосец

- Вы знали его?

- Не особо, - пожал плечами чванливый блондин. - У него родители живут в Солнцеграде. Это все что я знаю. Людей выбирал архигэллиот, не я.

Дэррик не успел рассказать им свою историю, и Лотт понял, что толком не знает тех, с кем делит еду и кров. Кем был солнценосец? Чем он жил, кого любил и на что надеялся? Кто прольет по нему слезы, кто придет на могилу? Марш пообещал себе наверстать упущенное, и узнать от Иноккия про Дэррика и тех, кто так и не смог выбраться из пылающего Ветрореза.

Они дали денег крестьянам, чтобы те отвезли тело на ближайший погост и отдали в руки священника, который похоронит божьего воина по всем правилам. Взяли еды и сменных лошадей у задолжавшей им пожилой пары.

Через два дня группа увидела Последний Рубеж. Фортеция была хлипким подобием на крепость, с просевшей крышей и забором из невысоких деревянных кольев. Вся как на ладони - брошенная и не живая.

Люди сомкнулись вокруг Лотта, и уже не ясно было - охраняют ли своего святого или хотят держаться поближе, если случится что-то зловещее. Лотт скормил последнее яблоко Пегушке. Для нее тоже кончалась веселая жизнь. Скорее всего, им придется оставить лошадей в крепости и дальше продвигаться на своих двоих. Гиблые Топи неспроста так величали. Они затягивали в дурно пахнущие недра и не выпускали обратно. Лошади попросту пропадут там в первые же дни.

Раскрытые настежь ворота противно поскрипывали ржавыми петлями. Подворье стояло развороченное. Складывалось впечатление, что в спешке люди разбирали собственные дома по бревнышку. Дорога была выстлана льняными простынями, детскими игрушками, одеждой, едой, посудой и прочими житейскими мелочами. Две перевернутые телеги преградили путь к надвратной башне. Рядом лежала мертвая лошадь - бедняга повредила ногу, и кто-то из жалости прервал ее мучения.

Они решили выбрать для ночлега более скромное жилище, чем сырой замок. Последний Рубеж делил свое существование с маленькой деревушкой, приросшей к нему как бородавочный нарост. Дерево для домов брали в болотах. Стволы были разбухшие и пухлые, словно их годами вымачивали в специальном растворе. Но строители из местных крестьян не вышли. Бревна были плохо подогнаны друг к другу, доски неуклюже стесаны и сколько в щели не засовывай паклю да смолу - зимой все равно будет холодно и сыро.

В деревне они увидели тех, кто не успел убежать. Для обычных людей, таких как Галлард или Бьерн, люди выглядели как обычные мертвецы. Лежат себе покойно и тихо. Но не для Лотта. Он видел души, нанизанные на иглу безысходности. Люди терзались, горели заживо, выбивали себе мозги молотком. Они давно были мертвы, но еще не знали об этом и не узнают, если Лотт не прекратит их мучения.

Лотт осторожно приблизился к тугой, будто скрученной в тысячу узлов, глобуле и попробовал пробиться внутрь. Рука нехотя прошла заслон и потянула душу на себя. Ему было тяжело и гадко, почти так же, как было в Приюте Нежности. В голове замелькали обрывочные воспоминания о пережитом у алтаря в Солнцеграде. Что-то было в этих червоточинах общее. Чувство абсолютного греха, помноженного на неисчислимое количество человеческих пороков. Гнетущее, давящее на сознание ощущение близкой погибели и ужас столкнуться с пеленой посмертия.

Завеса нехотя рухнула и Лотт, словно наяву услышал благодарный не то всхлип, не то смех. Он все сделал правильно, но и цена не заставила себя ждать. На него накатила усталость, словно Лотт целый день был за мотыгой, вспахивая поле.

Он огляделся, подсчитывая, сколько же еще душ бьется в агонии. Черные, сизые, огненные глобулы пульсировали в каждом доме деревни. Они были на улице, на крыше и даже в колодце. Лотт стиснул зубы, чтобы не завыть от отчаяния. Они нуждались в нем, но если разбазарить силы сейчас, что же он сможет потом?

Он не стал больше тратить силы, лишь со злобой и состраданием смотрел, как мучаются другие.

- Глядите, - удивленно закричал Индиго. - Там, справа. Неужели здесь еще остались живые?

В доме, примыкавшем к местной кузнице, чадил камин. Дым поднимался вверх ровно и растворялся крайне неохотно. По двору гуляли беспризорные куры. В бревне, лежащем на козлах, торчал колун. Лотт переглянулся с Шэддоу. Мрачный Жнец пожал плечами.

Сир Бэйлис Винж постучал в дверь рукой в кольчужной рукавице. Звук вышел тяжелым и грозным. В доме загрохотала посуда, и послышалось опасливое перешептывание. Наконец хозяин отодвинул запор и приоткрыл дверь.

На них взирал снизу вверх пожилой мужчина лет шестидесяти, в грязной рубахе и портках, пытающийся говорить и жевать одновременно:

- Хто такие?

- Псы Господни, человече, - ответил сир Бэйлис. - И божьи воины. Не бойся нас.

- Как же тут не бояться? - удивился старик. - Времена такие. Бояться, значит хотеть жить. К тому же, когда к тебе спозаранку ломятся люди окольчуженые и при мечах - ждать беды.

- Мы не за тобой пришли, старик, - произнес Шэддоу, вклиниваясь между ним и безликим.

- Понимаю, - кивнул седовласый мужчина. - Как не понять? Второй месяц здесь творится Зарок знает что. Люди пропадают или же гибнут просто на глазах! Все односельчане пустились в бега. Только я и остался. Стар и немощен стал.

- Пустишь на порог?

Старик прожевал, наконец, кашицу и шумно сглотнул.

- А то как же. Проходите, гости дорогие.

Старика звали Йеном. Жизнь Йен растратил, охотясь за синелистом. Вначале работал на агапитов, затем захотел лучшей судьбы и стал по-тихому продавать синелист перекупщикам. Через два года такой жизни пойман и отправлен на каторгу. Пять лет в рудниках и два года при цехе очистки ртути сгубили здоровье. Теперь Йен доживал век в Последнем Рубеже, за кружку травянки рассказывая постояльцам корчмы истории про охотников за синелистом. Он приютил сиротку по имени Тик. Мальчик боготворил благодетеля и старался помогать по хозяйству.

Хозяин накормил их и отдал единственную кровать Лотту. Марш отказался, но Йен настоял.

- Негоже святому человеку полы отирать! - заявил старик, и Лотту пришлось согласиться.

- Как же вы выжили здесь? - спросила его Квази. - Мы видели столько смертей. Юг Дальноводья поглощен пожарами и червоточиной, но вы остались в Последнем Рубеже и не пострадали.

- Мы молимся еженощно, - ответил Йен, и в голосе его не было намека на сарказм. - Молимся, пока не падаем с ног. Гэллос бережет нас от любой напасти, будь она по вине Зарока иль людей.

Шэддоу открыл кожаный тубус и расстелил на столе детальную карту Дальноводья, и более схематичную, заполненную лишь отчасти, с частыми белыми бельмами карту Гиблых Топей.

- Насколько она точна, Йен? - спросил его Индиго. - Что можешь сказать по этой заразе вообще?

- Старовата картишка, - проворчал Йен. - Здесь я был, и здесь, - он указал на безчернильные куски пергамента. - А тут вообще речушка течет. Вот так. Про червоточину ничего не знаю. Не моего ума дело - знать про такие вещи.

- Часто ли ходят от вас за синелистом охотники? - спросил Шэддоу.

Старик пожевал губу, не спеша говорить. Он не хотел сдавать инквизиции товарищей, боясь расправы.

- Не часто, - сказал он. - Синелиста на неделю вокруг днем с огнем не сыщешь.

- А когда были в последний раз?

- Летом, - Йен опустил голову. - Трое их было. Один на четверть желтоглазый. Бывалые были, пуганые. Очень заработать хотели, нужда, видать, совсем в узел скрутила. Я понимаю, к чему клоните, не дурак.

Йен вздохнул. Тик принес ему одеяло, и старик поблагодарил мальчика. Он завернулся в него, примостившись у натопленной печи.

- Так и не вернулись. А спустя месяц или меньше Последний Рубеж накрыл не то туман, не то смог. А как отступил - половины людей как не бывало. Одни исчезли, другие лежат мертвее мертвого.

- А где искать синелист собирались, не знаете? - Шэддоу упер кулаки в стол и наклонился к Йену.

- Знаю, - печально сказал старик. - Я виноват, рассказал об одном месте и у них глаза загорелись. Вот здесь, за оврагом, есть поляна, окаймленная с четырех сторон болотцем. Там любят нежиться водные драконы, я по молодости еще помню.

- Очень хорошо, - Шэддоу сосредоточился на указанном месте, потирая подбородок. - Пойдешь с нами провожатым.

- Дедушка Йен болеет! - встрял малыш. - Он не может колоть дрова, не то что ходить куда-то далеко!

- Помолчи, Тик, - сурово сказал Йен. - Не тебе решать. Да и не мне. Церкви теперь решать, что с нами всеми будет. Я чувствую, что должен, понимаешь? Что, возможно, и я тому виной...

- К тому же, - грустно улыбнулся он. - Охотников за синелистом бывших не бывает. Только мертвые.

Сон так и не пришел к ним этой ночью. Когда месяц выкатился на небесное блюдце, отсвечивая желтым глазом на Последний Рубеж, пришли недавние знакомцы.

Они выходили под лунный свет по шесть или десять, словно сами себя боялись. Мужчины в рванье и грубо тканой дерюге неловко держали в руках дреколье. Ножи и мечи были далеко не у всех.

Хотя свет в доме не горел и очаг давно не дымил, пришельцы собрались именно у дома Йена, будто что-то неведомое манило их как мотыльков ярко полыхающая свеча.

- Зарок идет! - крикнул кто-то, таящийся в тени. - Он пожнет души всех, кто не примет его! Выходите, примите Его в сердце, отрекитесь от Гэллоса и мы вас не тронем.

- Интересно, знают ли они, что здесь больше церковников чем в ином храме, - хмыкнул Лотт и крикнул в ответ. - Катитесь к падальщикам, псы!

- Свят, свят, - Йен сотворил гало и покосился на него. - Не ожидал от святого таких слов.

- Это я им еще голый зад не показал, - ответил Лотт. - Лучше бы вам отвести мальчика отсюда. Мэллорик, Меллион - охраняйте их как меня.

Соратники повиновались беспрекословно.

Тем временем поклонники Зарока попробовали их на зуб. Двое начали колотить в дверь, пытаясь выбить, еще один полез было через окно, но Вильям ткнул его кинжалом в кадык. Нападающий обмяк, повиснув на подоконнике. Кровь медленно заливала лавку у стены.

- Сопротивление и здесь ни при чем? - спросил у Шэддоу Лотт. Марш стоял спиной к Кнуту, удерживающему дверь от штурмующих. - Не кажется ли тебе это странным до жути?

- Обрати внимание на их одежду, - Шэддоу творил заклятье. Ему помогали брат Леон и Индиго. Инквизиторы плели сложный узор из индевеющих линий и пульсирующих энергией жил. Рисунок получался многомерным, существующим на всех плоскостях и гранях реальности.

- Что с ней?

- Они оборванцы. Даже разбойники одеты лучше. Это каторжники, Марш. Всего лишь сбежавшие заключенные. Вы же читали доклады Дальноводья, вспоминайте.

Лотт одолел не весь ворох листов. Только слухи. О том, как рудники опустели, и часть преступников присоединилась к темному инквизитору. Одни говорили, что был он ростом как два человека, другие - что тащил за собой гроб, полный могильных червей, третьи - что сам Зарок явился собирать души, потерянные для Церкви-на-Крови.

Дверь рухнула, сорванная с петель градом ударов. Кнут не успел отскочить и оказался погребенным под увесистым дубом. Внутрь вломились приспешники Зарока.

- Всего лишь оборванцы, - говорил себе Лотт, вытягивая кинжал. - Люди в лохмотьях из мяса и плоти. Ничего больше.

Схватка была недолгой, но очень кровопролитной. Лотт лично уложил двоих. Кинжал отлично поработал в тесноте скромного дома Йена. Безликие оттеснили основные силы противника к стенам и дали возможность подключиться магам. Инквизиторы были беспощадны. После того как они закончили, смрад горелой плоти заполнил все пространство. Он был сладок и мерзостен одновременно. Пахло плохо ободранной курицей, которую сунули в костер.

Каторжники бежали без оглядки. Галлард и Вильям посылали им вслед стрелы, увеличивая и без того значительные потери меткими выстрелами.

Родриго с братом Леоном подняли дверь, прислонив к проему. Кнут был жив, но изрядно помят.

- Не понимаю, - сказал Лотт. Святой рассматривал тела павших. Их нашпиговали железом, будто собирались начинить яблоками нутро и затем хорошенько пропечь - дыры были как раз нужного диаметра. - Они шли на верную смерть. С дрекольем против мечей и колдунишкой против инквизиторов. На что они рассчитывали?

Ему никто не ответил.

Молча, они собрали тела и вынесли на подворье. Лотт опасался новой атаки, но ее не последовало. Нападавшие даже не попробовали поджечь дом Йена, чтобы выкурить их наружу. Им нужно было попасть внутрь дома, но Лотт не знал почему. Послушники Зарока укрылись в крепостных стенах, развели тамошний очаг и выставили гарнизон. Некоторые ушли к другим домам писать желтой краской слова: "Он идет!". В крепости что-то бурно обсуждали, звучали угрозы и крики.

- Время уходить, - сказал Лотт. - Кто знает, на что они решатся через час.

Родриго выволок последний труп, почесал пах и сказал, что отлучится на пару минут.

- Нет, - покачал головой сир Бэйлис. - Вне этих стен мы как на ладони. Переждем до утра, восстановим силы и сделаем рывок.

- Рывок куда? - спросил Кнут. - Они забрали наших лошадей. Пешком мы никуда не дойдем.

- В болотах лошади нам не нужны, - возразил ему Бэйлис.

- Обратно хотите идти пешком? - огрызнулся Кнут.

- Вы еще надеетесь вернуться? - хмыкнул Антонио Валесса, брезгливо вытиравший клинок от крови.

Напряженная тишина повисла в воздухе. Этот вопрос беспокоил всех и чем дальше они уходили вглубь подвергнутых скверне земель, тем больше понимали, что вернутся не все.

- Ваше слово, святой, - обратился к нему Кнут.

- Подождем, - ответил Лотт, хотя всем сердцем хотел бежать прочь от засевших внутри крепости прислужников злобного божества. - Они расслабятся, успокоятся. На рассвете мы вернем своих лошадей и загоним эту шваль так далеко в преисподнюю, что даже Зарок не сможет их вернуть обратно.

Слова подействовали, казалось, на всех, кроме самого Лотта. Шэддоу, сир Бэйлис, Вильям и Мэллорик предложили недурные планы штурма крепости. Каждый из них имел шансы стать успешным и принести им победу. Они выстраивали стратегию и спорили о том, кому идти в авангарде маленькой армии.

Лотт не вникал в подробности. Он сосредоточился на дверном проеме, через который вышел его человек. Вышел, пообещав вернуться, но не спешил назад. Вместо него внутрь заползал невесомый туман, что гуляет по ночам в детских сказках и уносит непослушных детей из дому. Дымчатые щупальца пробовали жилище на ощупь, клубы чернильной мглы и дым цвета пепла заполняли впадины и дыры пола, стелясь ковром все дальше, к самым его ногам.

Лотт вскочил и полоснул их кинжалом. Самым скверным было то, что у него получилось. Отсеченный обрубок забился в агонии, растворяясь, исходя паром и пуская столбы тяжелого дыма.

- Родриго, - крикнул Лотт. - Быстрее внутрь. Червоточина накрывает Рубеж!

Двери отворились, и на порог ступил их товарищ, нареченный самим архигэллитом солнценосцем, божьим воином, несущим хоругви Гэллоса высоко над землей и прославляющим его. Родриго улыбался, он выглядел удовлетворенным и умиротворенным. Ахнула Квази. Брат Леон и Индиго невольно отпрянули, забыв церковный устав. Даже Шэддоу не сумел удержать на лице маску невозмутимости.

- Больше он не доставит проблем, - сказал Родриго, протягивая Лотту кусок мяса, еще недавно, болтавшийся между ног хранителя реликвария. Темное пятно катастрофически быстро расплывалось по его одежде, устремившись от паха к штанинам.

Лотт сглотнул. Ему стало не по себе, и рука сама дернулась к самому ценному, что есть у мужчин. Родриго, уподобившись языческим жрецам, стоящим над жаровней, вознес руки, показывая жертву богам.

- Я чист пред вами, - закричал он и упал замертво.

Это словно сбросило общее оцепенение. Лотт приставил к проему дверь. Индиго и Мэллорик подперли ее рундуком. Бьерн и Антонио Валесса встали у окон, не пуская гибельный туман дальше. Шэддоу уже творил заклятье. Он стягивал к себе токи магической энергии. Каждый из забаррикадировавшихся в доме озарился как светоч. Защитная аура сияла золотом. Соприкоснувшись с ней, жгуты дыма начинали дергаться, словно ужаленные. Они потеряли эффект неожиданности и теперь неохотно отступали. Лотт рубил их нещадно, тесня на улицу, туда, откуда они явились непрошенными.

Попытка выдавить их из дома продолжалась довольно долго. Воины сменяли друг друга, давая время отдохнуть и смахнуть испарину товарищам по оружию. Наконец посланный Зароком туман понял, что добыча ему не по зубам и накинулся на тех, кто был менее крепок.

Крепость наполнилась криками ужаса и воплями о пощаде, но никто из сплотившихся вокруг Лотта людей не спешил им на помощь. Лотт понимал, что они обречены. В этот момент он не чувствовал жалости и сострадания. Он желал им смерти, хотел, чтобы их рвал на части тот, кому они решили поклясться в верности.

Страшные крики умирающих, рубящих друг друга людей, не стихали до утра. Никто из них не сомкнул глаз, и руки не опустили оружие. Лотт истово молился про себя. Раньше он и подумать не мог, что настолько набожен. Видимо, только в час испытаний человек способен проявить самые лучшие качества. Или самые худшие, подсказала темная часть его души.

Но только лишь зимнее солнце рассыпало первые самые робкие лучи на землю, туман стал оттягиваться обратно к болотам. Сизые лепестки неохотно разжимали объятия, оставляя Последний Рубеж тем, кто сумел выжить.

Родриго покрыли плащом с вышитым золотом солнцем. Инквизиторы совершили ряд молитв, очищающих душу и отпускающих грехи. На вопрос Квази, будут ли они хоронить умершего солнценосца все предпочли отмолчаться. Дорога была каждая минута. Теперь они понимали это. Кто знает, когда червоточина исторгнет из себя новые беды? Через день, через час?

Они реквизировали запасы Йена. Еды и воды осталось аккурат на две недели пешим ходом. Вильям и Меллион ухаживали за своими мечами, словно они были частями их тела. Они стерли кровь с железа и выправили лезвие точилом. Их беззаботные и неомраченные мыслями лица пугали Лотта. Он чувствовал себя чужим здесь. Единственным живым среди бредущих мертвецов. Неужели они ничего не чувствуют? Как можно спокойно заниматься делом, когда вокруг происходит такое?!

- Пошли, - сказал возникший как ангел смерти за его спиной Шэддоу. - Тебе стоит это увидеть.

Он провел его в опочивальню, где возле большой кровати стояла ее маленькая копия. Йен построил ее для сиротки. Над ними, почти под потолком висела маленькая икона. Вырезанный на липе лик Миротворца как всегда осуждал ересь и порок. Мастер изобразил черты Климента схематично, но огромный двуручник, занимавший чуть ли не больше места, чем святой, не мог означать никого другого.

Лотт пригляделся и обмер. Крохотные и жирные капли, похожие на живой янтарь, выступили на образе. Они медленно ползли к границам картины, собираясь в один поток, подобно тому, как река вбирает в себя речушки и ручьи.

Шэддоу протянул к картине руку и Лотт услышал перезвон струн. Радужное сияние обволокло ладонь инквизитора. Вихрь силы втягивался спиралью в подушечки пальцев, подпитывая его.

- Луч света в темном царстве, - лишенным выражения голосом сказал Шэддоу. - Кто бы мог подумать, что Место Силы пробудится в доме престарелого охотника за синелистом, да еще тогда, когда в Дальноводье расползается погань червоточины.

- Они не преследовали нас, - понял Лотт. - Темный вел их к червоточине. Ему нужна была подпитка, чтобы охранять прибившийся к нему сброд от порчи.

Йен не захотел отпускать мальчишку. Он сказал, что ему будет безопаснее рядом со святым и инквизицией, чем одному в покинутой деревне. Тик был только рад. Он очень любил своего приемного отца, а Гиблые Топи манили приключениями и тайнами.

Когда группа сонных и порядком вымотанных людей покидала Последний Рубеж, Лотт посмотрел в сторону крепости. Из окон выглядывали мертвецы. Они смеялись, словно услышали самую веселую шутку всех времен. Они что-то знают, понял Лотт. Мертвые молчали и улыбались, махая им на прощание.

***

Ветки жребия они оставили в доме Йена. Лотт смастерил новые, подобно тому, как солнце творит свет из предвечной тьмы. К сожалению, его мастерство оставляло желать лучшего.

- И кому из нас выпала короткая?

Кнут и Вильям пялились на две одинаковые деревянные карлицы.

- Давайте проведем еще одну жеребьевку, - предложил Лотт.

- Не стоит, - улыбнулся Кнут. Он носил короткую косицу и старался за ней ухаживать. Но здесь, в Гиблых Топях, эта затея потерпела крах Волосы стали сальными и напоминали хвост помойного кота. - У нас на двоих припасена одна история. Как звали того малефика, Уилл?

Вильям хлопнул себя по колену.

- А ведь дело говоришь! Помню-помню. Тот еще тип. Называл себя затейливо и глупо, в самый раз для деревенских дурней - Эмбарго.

- Точно. Он самый. Значит, слушайте. Дело было года три назад. Послали нас за одним деревенским колдунишкой, значит. Начну, пожалуй, со знахарки. Я тогда болел.

- А болезнь эта была от женщины, - прыснул Вильям. - Ездил наш Кнут к сестрице раза три в неделю. Да вот незадача - у сестрицы был муж, но не было брата. А вот ухажеров десятки.

- Уилл!

- Если рассказывать, так уж все, Кнут.

- Ладно, все так все. Тогда отправим дилижанс воспоминаний на несколько недель раньше. Когда к нам прибыл маленький зеленый юнец, то и дело хватающийся за кости покойного прадеда.

- Прапрапрадеда!

- Один черт. Даже сейчас Вильям похож больше не девку, чем на мужа. Представьте его без бороды и испуганным видом столицы и бурной жизни. Да его донимали в каждой таверне с предложениями подставить попку. На это наш солнценосец отвечал одинаково - пускал в ход кулаки.

Так уж выпали кости, что мне в напарники на задание дали именно его. Зная его характер, я предположил, что целыми и невредимыми мы до места назначения не доедем. Поэтому сказал ему: "Уилл, у тебя не лицо, а скульптурное изваяние, дело рук самого Фиосетто, не иначе. И тебя это гнетет, я же вижу. Я могу помочь тебе. Сделай мину проще. Нахмурь брови, выстави вперед челюсть. Раздуй ноздри. Выпучи глаза. Насупься и пусти слюну для пущего эффекта. Вот увидишь, с таким видом мы доедем, куда следует без каких либо приключений". О, Уилл постарался на совесть! Я в жизни не видел никого страшнее.

Кнут состроил рожу, и все покатились со смеху. Даже Квази незаметно смахнула слезу.

В болотах было тихо. Они слышали каждый шорох, будь то плеск рыбы или же далекое уханье сычи. Костер горел вяло. Сырые дрова не хотели разгораться. Стояла духота, непривычная для человека, который всю свою жизнь помнил лишь холодные, сводящие судорогой ноги, зимние ночи.

- К деревеньке Прибрежные Челны, где проживал вышеозначенный малефик, терроризирующий население, мы не доехали, - продолжил за него Вильям. Он неосознанно схватился за мешочек, висящий на груди. Костяшки бряцнули. Воин успокоился. - Кнут поплатился за греховное прелюбодейсвие. Он мужественно терпел боль, должен вам сказать. Дня два, но затем не выдержал и стал выть при каждом шаге лошади. Пришлось делать крюк и искать агапита. Его мы так и не нашли, зато наткнулись на знахарку.

Антонио Валесса понимающе хмыкнул. Он неосознанно повторил за Вильямом желание прикоснуться к частичке чего-то дорогого ему, чтобы удостовериться в сохранности. Массивный серебряный перстень с золотым самородком в оправе, болтающийся на цепи, только на миг мелькнул из-под кольчуги. Движение было быстрым, и его никто не заметил. Кроме Лотта и сира Бэйлиса. Безликий помешивал доходящий суп в котле. Он был скверным кашеваром, но от снеди остальных можно было днями не вылезать из кустов. Выбор у них, по сути, отсутствовал.

- Знаете, какой самый быстрый способ проверить умер ли человек, рассказал мне в дороге Кнут? - продолжал Вильям. - Все члены и мышцы расслабляются после того как душа покинет тело. Кишечник не исключение. И то, что вы сдерживали, лезет наружу как из рога изобилия. Так что, если видите лежащее тело - принюхайтесь. Возможно, это спасет вам жизнь когда-нибудь. Пока мы не увидели малефика, я был склонен не доверять нашему шельме, рассказавшему мне эту чушь.

Но вернемся к знахарке и проблеме Кнута. Его... мужественность была в большой беде и лишь самая вонючая из встречавшихся мне мазей могла ему помочь. От ее запаха хотелось чхать и шли слезы. Для Кнута, видимо, то, что находилось в штанах, представляло большую ценность, потому как он мазался этой гадостью при любом удобном случае. Ему казалось, это будет залогом выздоровления. Но кожа имела свою точку зрения. От мази появилась сыпь, которая сводила божьего воина с ума. В пути он совершал совсем уж неприличные движения, находясь в седле. Встречные мужи бежали в лес, а дамы краснели, но не отводили глаз и почему-то понимающе улыбались.

Спустя неделю злоключений мы добрались до пункта назначения. Должен отдать должное Кнуту, он был более опытен, чем я и сразу определил, кто есть кто. Наш малефик обирал людей планомерно, по дому в день. Он выносил все ценное, подойдя к делу со старанием. К моменту нашего приезда, он обобрал половину зажиточных крестьян.

"Держи его", - закричал Кнут мне, указывая на тащившего ворох шуб человечка невзрачной внешности. Человечек, увидав нас, бросил шубы в пыль и обмер.

Я не мог поверить, что это и есть внушающий страх колдун. Лысоват, нескладен, верхняя губа дрожит и коленки сгибаются. Он даже не попытался сотворить никаких чар. Видя скапливающихся крестьян и их недоумевающие лица, я поспешил состроить нужную физию, чтобы не ударить в грязь лицом. Следовало сразу заявить, что с нами шутки плохи...

- ... и мы не согласимся пойти на сеновал с кузнецом, - прыснул Кнут.

- Я спешился. Вслед за мной напарник. Мы обнажили клинки. "Держи его как следует", сказал мне Кнут. - "Свяжем его, а затем..." Что он хотел сделать затем, я так и не узнал, так как следующее, что сделал напарник трудно описать без смеха. Кнут с воплем, похожим на лисий писк, стянул с себя штаны и, ухватившись за причинное место, начал его усиленно натирать. Я изо всех старался не потерять лицо и продолжал выполнять что велено. Малефик Эмбарго посмотрел на меня, с лицом человека, на которого упала скала, чхающего и плачущего от вони, источаемой мазью, на имеющего сомнительные планы насчет виновного в колдовстве Кнута, стоящего без штанов, и сделал то, чего от него никто не ожидал. Он умер со страху. Мы посмотрели друг на друга и с подозрением приблизились к телу. Ел колдун отменно и много. Вся злость и погань, видимо, копилась у него в животе, потому что после кончины он знатно опорожнил кишечник. Сомневаться не приходилось, теория Кнута подходила к ситуации как нельзя лучше. А проверять нам не очень и хотелось. Как я говорил - кормили его очень хорошо. За нас это сделала женщина. Что удивительно, она помогала хоронить людей за отдельную плату. Имея под рукой всего одного могильщика, не купавшегося целую вечность, справлялась с валом работы. Сама снимала мерки и заведовала денежными делами. Я был удивлен такой предприимчивостью, не смотря на то, что у нее на руках была маленькая девочка.

- Так что там с малефиком? - спросил Мэллорик.

- А ничего, - ответил Кнут. - Не был это никакой не колдун, а пройдоха. Вся его магия сплошь фокусы да бутафорные иллюзии на веревках, которым только дремучие крестьяне и поверят. Схоронили его, правда, не на кладбище, а где то в лесу, чтобы неповадно было грешнику.

- Так вам сказала женщина, управляющая похоронами? - спросил Лотт.

- Да, а что?

- Да так, ничего. Скажите, а ее случайно звали не Юлия?

- А ведь вы правы, - хлопнул себя по колену Вильям. - Неужели знакомы?

- Мир тесен, - неопределенно заявил Лотт и понимающе переглянулся с Квази. - Дайте угадаю, вещи крестьян странным образом испарились, а тело малефика не нашли?

- Верно говорите. Он еще не раз появлялся в других местах, но имел дело уже не с нами. Дважды меня еще не обманывали одним трюком. Я бы его ткнул мечом даже мертвого.

Вороватая четверка, перед тем как совершить грандиозную аферу, начинала с малого. Кажется, он еще не раз о них услышит, если переживет следующие дни.

Среди папоротника, боровшегося за жизнь в ряске, мелькнула тень. Лотт мотнул головой, пытаясь скинуть сонное оцепенение. Здесь было душно как в печи. Пот собирался в большие капли, градинами скатывавшимися за ворот рубашки. В желтоватом, пропитанном малярией тумане, виделись разные формы. Иногда они были похожи на людей, иногда на эфемерных чудовищ. Команда была в постоянном напряжении, спала, держа оружие под рукой, и просыпалась от любого шороха.

- Я хотела бы подарить тебе эту камею, - сказала Квази. Инквизитор наклонилась к нему, и, сняв с груди золотого скарабея, приколола его к Лотту.

- Зачем он мне? - удивился Марш.

- Это оберег. На него наложены сильные чары, которые могут сохранить жизнь, - сказала халифатка. Она чуть потемнела лицом. Лотт не сразу догадался, что она покраснела. - Кроме того, так я всегда буду знать, где ты. Не хочу тебя потерять... Еще раз.

- А как же ты?

- Субстанция силы переполняет меня, - слишком поспешно для правды отмахнулась инквизитор. - За себя я сумею постоять.

- Что ж. Спасибо.

- Не за что.

Квази отвернулась и укрылась с головой, защищая себя от москитов. Лотт смотрел на нее и думал, что хотела этим сказать халифатка. Неужели он для нее значит нечто большее, чем человек, который спасет мир? И как это возможно? Инквизиторский целибат суров. Все ли исполняют его? Как к ней относился сам Лотт? Раньше, безусловно, он бы приударил за восточной красоткой. Но не сейчас. Особенно после того, что между ними произошло. В это смутное время Марш понял одно - отношения ведут в черный омут смерти. Кэт. Линда. Квази не станет следующей в списке. Он на это не пойдет.

Сон был рваным и полным ужасов. Лотт бежал от чего-то, и неизменно падал в пропасть. Это предвещало скорую беду.

Так и произошло. Хмурым дождливым утром они не досчитались двоих. Инквизиторы творили заклятья, пытаясь огородить отряд от злых духов, злых чар, злых демонов и прочей дряни. Джеймс Галлард, Вильям и Кнут стояли друг к другу спинами, обнажив мечи. У малыша Тика тряслись губы, он не мог отвести глаз от кутавшейся в серую мглу глобулы, сколько бы его об этом не просил старик Йен. Теперь и простые люди тоже могли ее видеть.

Лотт приблизился к туго свернутому клубку.

- Я за твоей спиной, - приободрил его Бьерн. Великан принял боевую стойку, готовый рубить и кромсать.

Лотт кивнул и потянулся к глобуле. Плотная материя чужеродной миру субстанции поддалась неохотно, как застывший кисель, раздалась в стороны.

Сир Бэйлис Винж вонзил острие мизерикорда в глазницу сира Антонио Валессы. Он держался за рукоять двумя руками, вдавливая жало внутрь черепа, пытаясь прокрутить кинжал по часовой стрелке. Сир Антонио Валесса лежал на земле. Его одежды медленно пропитывала кровь. Он успел выставить перед собой меч, на который напоролся Винж. Он делал поступательные движения, вспарывая безликому живот. Оба были мертвы. И каждый из них до сих пор считал себя живым.

- Ты убил моего отца, - цедил Бейлис Винж. - Убил и бросил гнить на тракте. И забрал фамильный перстень как трофей.

- Он пытался изнасиловать монахиню, - отвечал ему Антонио. - Туда ему и дорога.

- Он был добрым отцом!

- Возможно. Но еще и тем, кто приставляет женщине к глотке нож, чтобы та задрала юбку. Я взял его перстень, чтобы помнить, что безликие служат для того чтобы защищать людей от падальщиков. Не важно, проклятые твари это или такие мерзавцы как твой отец. Вы все равны в моих глазах.

Его потянули обратно. Мягко, но настойчиво.

- Я боялась за тебя, - испуганно сказала Квази. - Что там произошло? Они...

- Мертвы.

- Их убила... червоточина?

- Да, - мрачно произнес Лотт. - Нам пора в путь. Кажется, неприятности только начинаются.

***

Это было чертовски трудно и утомительно. Изрядно измельчавший отряд пробирался между раскидистых и низкорослых деревьев, ветви которых были похожи на пальцы иссохших от обезвоживанья стариков. На сучьях весел мох, покрытый серо-зеленой плесенью. Воняло болотом, ряской и разложением. Все живое стремилось прочь. Рыбы всплывали кверху брюхом. Немногочисленные олени бежали на север. Волки и медведи-шатуны не думали их есть. Звери заключили перемирие, спасаясь вместе. Потому что то, что надвигалось из тьмы, не знало жалости и убивало не для еды.

И все это время лил проклятый дождь. Холодная капель скатывалась с небес, падала в топкую почву, а через некоторое время, подогретая, поднималась над ней, паруя и принося дополнительные неудобства путникам. Их ели комары. Дичь мельчала с каждым днем, попадаясь все реже. Запасы сухарей и вяленого мяса таяли с каждым днем.

Однажды во время привала Лотт впервые познакомился с водяным драконом. Тварь вынырнула из глубоководья. Туша длиной с карету и весом как три раскормленных сердобольным фермером быка устремилась к ним. Стрелы отскакивали от толстой шкуры, а мечи были ей что зубочистки. Если бы не Мэллорик, Лотт вполне мог бы укоротиться вдвое всего за один укус. Инквизитор сложил ладони ковшом, черпая из незримых токов магическую эссенцию, и плеснул ею в чешуйчатое чудище. Дракон взревел и забил хвостом, заставляя деревья трястись от страха. Чешуя начала лопаться и стекать с него как краска под действием огня. За естественной броней обнаружилась бледно-серая плоть. Туда-то и ударил Бьерн. Костолом расплющил небольшую головку с крохотным мозгом внутри, превратив ее в блин.

Громадный ящер семенил лапами еще долгое время. К сожалению, мясо водного дракона смердело болотом, и было ядовитым. Им пришлось бросить добычу и забыть о чешуе как трофее.

Червоточина не знала устали. Они не могли чувствовать себя в безопасности, ожидая удара в спину каждый раз, когда вокруг становилось слишком тихо. В один из дней Лотт понял, что больше не может спать. Этот вывод был ясным и чистым как вода горного источника. Если он заснет - не проснется. Так думали и остальные. Теперь они мало общались, предпочитая нырять в собственные мысли и жариться в котле сомнений и плохих предчувствий.

Но однажды, в полдень, когда солнце смогло хоть и слабо, но осветить покрытые туманом и легким дымом от зажженных торфяников земли, Йен вывел их к поляне, усеянной синелистом. Глаза старого контрабандиста загорелись от этого зрелища. Лотт его понимал. Это было сокровище, за которое многие заплатят баснословные деньги.

Вдоль периметра, отделив очерненные земли от не тронутых гибельной порчей земель, некто провел черту между мирами. Купол, свитый из чужих грехов и смертей, был абсолютно черным, как самая темная ночь в году. Что-то схватило его сердце. Прошлось когтями по бьющемуся комку мяса и потянуло вверх к кадыку.

- Вы чувствуете? - спросил Лотт. - Это оно. Место, где все началось.

- Вне сомнений, - подтвердил Шэддоу. Он был бледен. Казалось, Мрачный Жнец лишился былой решимости. В нем шла борьба. Но между чем? Зло боролось с еще большим злом?

- Что будем делать теперь?

- Мы дадим тебе шанс победить, - сухо сказал Мрачный Жнец. - Леон, Индиго. Пришло время.

Инквизиторы вышли вперед. Они развязали пояса сутан и вынули кинжалы. Это были неброские клинки с листовидным основанием. Такие носили угодные богам в Церкви Святого Джерома. Лотт обмер.

- Нет!

- Не волнуйтесь, - улыбнулся ему Индиго. Он обнажился по пояс и стал напротив своего собрата. Они приставили клинки к горлу друг друга. - Мы делаем благородное дело. Боги видят. Смотрите, как светит солнце. Они улыбаются нам.

- Не печальтесь, - произнес брат Леон. - Мы сделали этот выбор давно и не отступимся.

- Я смогу, я прорвусь и разорву все на клочья. Сам. Не нужно.

- Нет, - четко сказал Леон и в последний раз посмотрел на него. - Не сможете. Именно поэтому мы здесь.

Они ударили синхронно, вскрывая яремные вены. Кровь хлестнула из открытых ран еще до того как они упали.

Лотт отвернулся. Он не хотел видеть, как они умирают, он хотел помнить их живыми. Людьми, которые делили с ним еду, смешили и спасали жизнь. Не такими. Не здесь. И не так. Они должны были выжить. Боги, это он должен был вскрывать вены!

Мэллорик и Шэддоу не теряли времени зря. Они черпали силу умирающих, живились ей, подпитывая себя, умножая собственную мощь и пуская ее в дело. Инквизиторы ударили всем боевым арсеналом в купол. Мерцали молнии, пели небесные валторны, хрустела сталь, и тек небесный огонь.

Фантасмагория поражала и пугала. Лотт и подумать не мог, на что по-настоящему способны маги. Все, что он видел раньше, было балаганными фокусами. Настоящая магия хранилась про запас именно для этого случая, когда в ход должны пойти все ресурсы.

Ткань бытия рвалась как старое тряпье. Реальность трещала и плыла. По куполу поползла трещина. Хрупкая и едва видимая, но она была!

В дело вступила Квази. Халифатская чародейка поддала жару, показывая, что и на востоке не перевелись волхвы.

Они ждали, затаив дыхание. Трещина ширилась, множилась, оплетала обсидиан основания. Преграда слабела, становилась хрупкой, как скорлупа, хранившая птенца. Наконец, она не выдержала и пала. Луч тьмы ударил по ним, поставив на колени, пытаясь разметать в стороны.

Лотт противился. Сила гнула к земле, рвала волосы, била по членам воздушным молотом. Она хотела уничтожить дерзких, смести как соринки, стереть в пыль. Лотт не сдался. Превозмогая давление бившего по нему луча, он выпрямился и сделал шаг. Затем он переставил другую ногу. Он шел навстречу вибрирующему потоку черепашьей походкой, но все же шел!

Его отряд, его друзья, люди которые гибли, чтобы Лотт смог исполнить долг остались позади. Он видел сквозь пульсацию темнеющих капсул, поглотивших спутников, как нелегко им приходится. Квази стояла посреди пустыни. В ее глазах он видел вихрь из костей и ржавых мечей. Ураган приближался. Мэллорик стоял по колено в крови, он убивал и наслаждался этим. Лотт шагал дальше, мимо Шэддоу и стонущего Кнута, он видел как благородный Галлард с каменной челюстью и золотыми волосами теряет человеческое лицо, как Вильям пытался отнять свою руку, пытающуюся задушить его. Дальше, дальше. Всего один взгляд в сторону, чтобы узнать, живы ли другие. Глаза легко видели сквозь пелену темноты. Мэллион давит помойных крыс. Над ним возвышались Однорукий и Личинка. Они смеялись. Бьерн рычал. Он душил безымянную красавицу. Пальцы сжимались медленно. На ее лице читался ужас, на его - радость.

Лотт преодолел давший слабину купол. Там, по другую сторону, пахло свежевырытой могилой. Было страшно. Почти как в детстве, когда они ходили с братом ночью на кладбище, чтобы понять, кто из них храбрей. Тогда его напугал скрип ветвей о каменные плиты и Лотт убежал под улюлюканье Сторма. Сейчас Лотт понимал - это не мираж, не марево, что рисует небыль в тумане. Зло здесь. Отсюда оно правит и ведет рати на погибель людям и покорившим-ветер.

Он приблизился к большой яме. Маунд древнего народа был разрыт, выставив напоказ иссушенные тела, лежащие в нишах по окружности. Были здесь и другие мертвецы. Один был съеден наполовину, второй болтался в петле. Присмотревшись, Лотт понял, что это не веревка.

Он спустился вниз по крошившимся глиняным ступеням. Там, на дне ямы, лежало золото. Необычное, потому что светило ярче, чем светоч и лучина. Светлее, чем высоко стоящее солнце в разгар лета. Желтые черепки были похожи на семена, проросшие в не благодатной почве. Бутоны раскрылись, обнажив убийственный цветок.

Он вытащил из земли черепок. Сияние померкло, желтизна стала бледнеть, втягиваясь в ладонь. Кожа ощутила легкое, дразнящее прикосновение. Это было похоже на осколок некоего сосуда. Частица начала крошиться и увядать. Лотт струсил на землю бесцветные крошки.

Неужели это они убивали людей? Хрупкие и беззащитные, зачем им это? Что за сила таится в этих осколках?

Лотт принялся за дело. В его руках опасные черепки превращались в бесполезный хлам. Он обезвреживал их один за другим, просто касаясь. Он был терпелив, ждал, пока не погаснут огни.

Было в осколках что-то знакомое. Марш точно видел подобное ранее. Гниль Зарока сдавала позиции, она гибла, поддаваясь ему так же легко, как семя погибает под каблуком сапога.

Когда осталась последняя частичка, и Лотт потянулся к ней, на него снизошло откровение. Догадка ударила наповал. Лотт замер, колеблясь.

Чтобы это значило? Неужели это действительно... они? Может ли такое быть правдой? Он не был великим книгочеем, но точно знал, что в Книге Таинств нет ни одного упоминания о других частицах.

"Ты медлителен, братишка" - произнес внутри него Сторм. Голос был вкрадчивым и глумливым. - "Боишься сделать неверный шаг. Ты трус. Робкий, робкий Лотт!"

Золотой цветок запульсировал. Он каким-то образом почувствовал рядом с собой святого и начал действовать. Лепестки скрыли цветок, а когда Лотт дернулся, чтобы прервать его существование, осколок ощетинился лезвиями. Лотт отдернул руку.

В тоже мгновение осколок взорвался. Лотт отскочил, боясь, что иглы ранят или ослепят его.

Но иглы превратились в пыль. Золотая пыльца оседала на землю. Это семена, понял Лотт. Цветок дал плоды. Он бросился вперед, но было поздно. Земля просела. Из нее появились когти. Чудовищная лапа заскребла землю, разрывая ход тому, что взрастило семя.

Лотт ударил по лапе мечом. Брызнула кровь, похожая на гной. Под землей глухо зарычали. Затем монстр сделал рывок, освободившись от оков раз и навсегда.

Лотт обмер. На него смотрел гибрид пса и человека. Стоящая на двух ногах с вогнутыми внутрь коленями, скалящееся вытянутой пастью, полной острых зубов в четыре ряда, тварь по собачьи повернуло голову. Ее тело ходило ходуном, сквозь шерсть стального оттенка рвались души, поглощенные червоточиной. Очертания рук и лиц натягивали кожуру, но не могли прорваться наружу. Буркала глаз, не мигая, смотрели куда-то вверх. Чудовище оскалилось, шерсть, в глине и земле, встала дыбом. Оно взвыло голосом, похожим на скрип плохо смазанных петель.

У Лотта заложило уши. Он попятился, думая успеет ли убежать.

- В сторону, парень, - проревел Бьерн.

Гигант сиганул вниз, чудом не поломав себе ноги. Он пошел на тварь, держа наготове шестопер. Видимо, Лотт смог разрушить чары. У него почти получилось. Осталось довершить начатое.

- Беги! - крикнул он оторопевшему Лотту. - Скорее, твой бой окончен. А мне нужно вернуть кое-какой должок. - Он оскалился, став похожим на человека-пса.

Лотт не тронулся с места. Он убьет эту тварь, чего бы это не стоило.

Однако демоническое создание думало иначе. Оно рыкнуло, чуть не повалив их на пол, и одним гигантским прыжком выбралось из ямы.

- Он мой! - закричал Бьерн.

Они взбежали по ступенькам, проредив поляну синелиста, прорвались к болоту. Тварь была очень резвой. И невероятно сильной. Они опоздали. Она бежала сквозь жижу, словно та была твердой землей, корчуя деревья и сметая препятствия на своем пути. Она оторвалась на полет стрелы. К тому времени, как они подбежали к остальным, она скрылась в пуще на той стороне торфяников. Лишь скрежет падающих стволов да остервенелый вой давали понять, где она сейчас. Бьерн не отступился. Он продолжил погоню, не желая признавать поражение.

Кнут пытался собрать собственные кишки, плавающие в ряске. Неподалеку от него лежал обезглавленный Меллион. Они встали на пути зверя из преисподней, пытаясь покончить с новой напастью, порожденной червоточиной, но не сумели совладать с ее мощью.

- Как же так? Как же мать вашу так вышло?! - бормотал Кнут, тяня к себе часть лиловой кишки. - Я не хочу вот так, среди чертового леса. Я... как же так?

Тик плакал. Мальчик не на шутку перепугался. Старик Йен не шевелился, но было видно, как он ошарашен.

Мэллорик засучил рукава, склонившись над умирающим. Он тихо сказал ему что-то, от чего глаза Кнута полезли на лоб. Он попытался отползти, но Мэллорик успокаивающе прижал его к земле. Он сотворил легкое заклятье, заставив солнценосца расслабиться.

- Я выжил, - сказал, ни к кому не обращаясь, Лотт. - Боги, сколько трупов.

- Лотт, - Квази была встревожена. - Эту тварь нужно уничтожить. Она опасна, слышишь? Так же опасна, как и червоточина, породившая ее. Я еще не уверена, но, кажется, знаю, куда она...

Квази замолчала. Чародейка вздрогнула и удивленно моргнула. Затем она открыла рот, но не смогла сказать ни слова. Меч вышел из ее рта на добрые пол-локтя. Квази дернулась. Глаза закатились. Свалиться наземь ей мешал клинок. Меч не торопясь вышел из тела.

- Почему? - спросил Лотт. Он знал, что не успеет его убить, любая попытка закончилась бы провалом.

Шэддоу, его черный ангел, тронул Квази носком сапога. Халифатка не шелохнулась. Она умерла. Мертвые глаза уставились в сторону далекого востока.

- Я, мать вашу, долбанный мессия, - закричал Лотт. - Меня благословил сам архигэллиот. Черт, я только что спас Священную Империю!

- Я знаю, - ответил Мрачный Жнец. - Я благодарен тебе.

Краем глаза Лотт увидел, как Галлард пронзает сердце старого Йена. Мальчик Тик бросился в лес, оголтело крича. Вильям атаковал Мэллорика. Инквизитор усмехнулся и взмахнул рукой. Костяшки предка не помогли Вильяму. Мечи, выроненные Кнутом и Меллионом, поднялись в воздух и пригвоздили юношу к земле.

- Я не понимаю, - пролепетал Лотт.

- И не нужно.

- Я спас твою жизнь! Там, в Приюте Нежности, я спас твою никчемную жизнь! Ты давал обещание. Помнишь?!

- Помню, - ответил Мрачный Жнец.

Бьерн, бросивший пустую погоню за демоном, вернулся. Безликий быстро оценил ситуацию и вступил в игру. Он бросил шестопер в Галларда. Тот закрылся щитом, но все равно не устоял на ногах. Костолом сшиб его с ног и бросился наперерез Шэддоу. Мэллорик сделал пас рукой. Кольца кольчуги впились в тело безликого. Бьерн не остановился. В нем было что-то от одержимых жаждой битвы нордов. Он не чувствовал боли и шел до конца.

Мэллорик послал еще одно заклинание. Нижняя челюсть гиганта взорвалась, будто начиненный "блажью" горшок с горящим фитилем. Бьерн упал, но не отступил. Глухо рыча, он полз вперед, чтобы спасти его, Лоттара Марша, прямого потомка богов и будущего мертвеца. Лотту стало не по себе от вида безликого. Язык, неправдоподобно длинный, волочился по земле, осколки зубов застряли в мясе щек.

Он отвел взгляд. Шэддоу безразлично спросил:

- Меч или магия?

- Иди к Зароку в зад.

- Значит магия, - кивнув, сказал Шэддоу.

Между подушечками пальцев свились нити, которые должны были образовать каркас узора. Шэддоу не жалел сил, вливая оставшуюся энергию в чары, заполняя рисунок до краев.

Лотт приготовился к неизбежному.

Сжатый в пружину поток воздуха откинул инквизитора словно тряпичную куклу. Заклятье потеряло силу, распавшись на мишуру шутих и алеющих лент.

- Что за черт? - пораженно сказал Мэллорик.

Следующая волна подняла его в воздух и приложила о землю. Шэддоу запутался в плаще. Он бултыхался по пояс в болотной жиже, пытаясь сбросить отяжелевшую ткань. Галлард уже был рядом, солнценосец занес над ним клинок.

- Тупой! Сукин! Сын! Я же! Говорила! Не доверяй! Церковникам! - Кэт была в бешенстве. С каждым словом, она поднимала Галларда все выше. Затем покорившая-ветер широко раскинула руки и на манер девушек, дававших отмашку колесничим на аргестийских ипподромах, опустила их вниз.

Галлард шмякнулся в воду как тюк полный навоза.

- Кэт? Как ты это делаешь? Ты жива? - Это было все, что он мог выдавить из себя.

- Может, для начала выберемся отсюда? - спросила покорившая-ветер, иронически вскинув бровь. - А разговоры оставим на потом?

Она была права. Шэддоу был самым опасным из них. Он выбрался на берег, творил мощное колдовство, которое могло стереть в порошок и их, и эту поляну. Каждая секунда теперь на вес золота.

- Давай руку! - крикнула Кэт. - Самое время смыться! Я открою путь туда, где нас не достанут.

Она могла. Он знал это, потому что уже пользовался ее услугами. Руны на ее коже загорелись опасным пламенем. Кэт готовилась переправить их на другой конец мира.

- Тропа выдержит троих? - спросил Лотт.

Бьерн полз к нему, он вонзал кинжал во влажную почву, подтягивал себя вперед.

Шэддоу почти закончил. Копье изо льда и стекла, ощерившееся тысячью зубоскальных ртов, было направлено прямо на них. Напряжение вокруг него было ощутимым. Казалось, сделай Лотт шаг, и невидимая тетива будет спущена.

- Посмотрите на этого праведника. Спасает мертвецов.

- Кэт!

- Думаю, да.

Лотт помог Бьерну подняться. Кэт взяла их за руки, сжав настолько сильно, насколько были способны ее маленькие кулачки.

Шэддоу спустил тетиву. Копье и заготовленная в нем смерть понеслись к ним.

Он зажмурил глаза. У него заложило уши. Последнее, что Лотт почувствовал - холод. И ветер, шепчущий ему любимое имя.

Эпилог

Бьерн умер спустя час. Лотт был удивлен, что он протянул так долго. С такими увечьями не живут. Он бормотал что-то о серафимах, звал Аллану и называл ее шлюхой.

Лотт вырыл ему глубокую яму, отбрасывая извечный снег руками. Он положил сверху камень, и высек кинжалом слово "Безликий". Он посчитал, что Бьерн был бы не против, так как служил в этом ордене и до конца оставался верен присяге.

Кэт спала. Он не мог ее разбудить. Наверное, магия покоривших-ветер забирала много сил.

Где бы они ни оказались, здесь точно не было людей. Голые скалы да залитые льдом вершины были везде, куда ни глянь. Конечно, он надеялся оказаться подальше от спятивших сотоварищей, но рассчитывал на что-то менее безлюдное. Например, можно было переместиться на берег золотого пляжа Южного Халифата. Или к плодородным садам Сеннайи. Или в простую деревушку Тринадцатиземья, где люди готовы накормить и согреть путника.

Солнце скрыли бесконечные наслоения туч, несущих снега. Невозможно понять, где запад и восток. Лотт решил двигаться к взгорью, напоминавшему кулак с выставленным вверх большим пальцем. Кто знает, может это боги указывали ему путь?

Неужели они оказались в Волчьей Пасти? Лотт слышал истории о пропавших экспедициях, пытавшихся найти кратчайший путь сквозь наслоения горных пород к далекому морю. Конечно, им может повезти и в пути попадется одна из пещер, в которых люди Генриха Сулроуда добывали светящиеся кристаллы. Тогда они точно не умрут от холода. Но даже если так, оставался вопрос еды. Все запасы остались в Гиблых Топях, а желудок уже деликатно напоминал, что неплохо бы закинуть внутрь несколько кусков мяса.

Лотт сглотнул и попробовал переключиться на другое. Вопросов накопилось изрядно.

Как Кэт смогла выжить? Он видел ее изорванную куртку и стаю волков, лакомящихся свежатинкой. Магия желтоглазых? Ни одни чары не воскрешают из мертвых. Или нет?

Следующий вопрос на повестке дня - какие демоны вселились в Шэддоу, Мэллорика и Галларда? Последствия червоточины? Он в это не верил. Зато верил в другое. "Не доверяй церковникам", сказала Кэт. Она на своей шкуре познала их благодарность, когда лишилась сестры и матери. Но он же святой. Его имя внесено в анналы истории. Лоттар Знаменосец. На его плаще было вышито солнце. Солнценосцы были теми, кто оберегал Священную Империю от нечистых сил и иноверных варваров. Люди с вышитым на плащах солнцем сражались с неверными во времена Столетней Войны. Его благословил сам архигэллиот. Они убили собственных товарищей. Им Лотт верил как себе самому. Как же так случилось, что Псы Господни отвернулись от церкви? Шэддоу всегда был лоялен к ней. Он не раз говорил, что ради власти сделает что угодно. А власть - это Церковь-на-Крови. Выходит, его заказали. Выходит, Лотт никакой не святой для них. Выходит, ему так или иначе конец. Либо здесь от холода и голода, либо в обжитых землях. На колесе его не распнут, инквизиторы попросту убьют его. Лотту хотелось бы узнать мотивы, которыми руководствовался Иноккий. Архигэллиот казался человеком справедливым. Он ценил жизни набожных людей. Многое из рассказанного во время долгих вечеров его спутниками укладывалось в эту картину. Иноккий был тем, кому ставят свечи в храме. Он знал, что собой представляет червоточина. Лотт ему доверился. Чем он прогневил патриарха церкви? Тем, что спас людей? Он хотел лишь добра и мира. Для всех. Для каждого. Неужели Церковь не хотела этого?

Монстр, вырвавшийся наружу. Что это? Зарок? Высший демон? И почему он не мог отделаться от мысли, что эта тварь похожа на одно из тех видений, что наслали на него сроднившиеся с деревьями существа, жившие в Лесу Дурных Снов. Остальные сны были такими же вещими? Что же его ждет дальше?

Квази знала, куда направится тварь. Чтобы между ними ни произошло, Лотту было жаль, что она умерла. Он мысленно дал себе обещание убить Шэддоу и тех, кто виновен в ее смерти. Слишком много обещаний он дал. И пока ни одно из них не исполнилось. Пора бы начать претворять их в жизнь. Пусть Шэддоу станет первым в этом списке. В память о Квази осталась только брошь. Бесполезный золотой скарабей. Он бы выменял его на краюху хлеба или подбитый мехом плащ. Марш задумался, ища взаимосвязь между ней и зверем, вырвавшимся из клетки. На ум пришло только одно. Черная Завеса. Преграда из костей, праха и железа. Мысль потянулась дальше, разматывая скользкий клубок логичных рассуждений. Догадка кольнула острой иглой - тварь была похожа на падальщика! Только больше, опаснее, быстрее. Следовательно, она пойдет к своим, в Мертвые Земли. Зачем? Нет ответов.

И последний вопрос, не менее важный. Золотые лепестки, что породили зло в маунде. Он уже видел подобное. Всего раз. Там, в далеком Солнцеграде. Лепесток, что маги зажали в сферу. Яблоко Империи. Крошечный осколок солнца, отделившийся от светила после объятий Алланы. Получается, их несколько на земле. В голову закралось богохульство - что, если это не частица солнца? Что-то случилось там, в маунде, тысячелетие назад. И почему благословенные частицы породили червоточину? Да такую, после которой города опустели, а люди совершали с собой такое, о чем вспоминать не хотелось.

Загадки одна похлеще другой.

На ночь Лотт решил остановиться в гроте, который нашел в неглубокой расщелине. Внутри оказалось немного засушенного дерьма, оставленного непонятным зверем. Лотт сыпанул на него "блажью", мешочек с которой так и таскал с собой все время. Он высек искру содержащим кремний камнем. Костер вспыхнул моментально. Что ж, от холода они не умрут сегодня.

Кэт проснулась. Не мудрено. Пламя пожирало дерьмо, пещера воняла похуже деревенского сортира на третий день свадьбы. Желтоглазая слабо улыбнулась ему.

Лотт подошел к ней, приподнял голову и поцеловал в губы. Она не оттолкнула его, что было приятно. Он знал, что не стоит с ней сближаться. Не потому что Кэт была желтоглазой, нет. Потому что он терял тех, кого любил. Но Лотт больше не хотел бояться. Они вдвоем против всего мира и никого больше. К черту предрассудки.

- Неужели господин сир Лоттар Знаменосец, последняя надежда сраных святош, так соскучился по жалкой чахоточной?

- Ты не представляешь как.

Вой, пришедший из тьмы, оказался пойман гротом и заметался по стенам. Кэт прижалась к нему. Лотт, у которого тоже поджилки тряслись, старательно делал вид, что не боится.

- Пойду, посмотрю, что там.

- И оставишь меня здесь? Ну уж нет. Я пойду с тобой. Кому-то из нас нужно быть мужиком. Кроме меня кандидатов нет.

Это был не предвещающий ничего хорошего вой. Не волчий, нет. Так могли голосить твари намного опаснее. Лотт услышал хруст и гавканье. Он осторожно приблизился к вершине холма и выглянул из-за сугроба.

- Что там? - спросила Кэт. Желтоглазая копалась в своей сумке, проверяя сохранность вещей. - Что ты сделал с сумой? Клянусь, раньше в ней было меньше дыр и больше денег.

- У меня хорошая и плохая новости, - сообщил ей Лотт. - С какой начать?

- С хорошей, конечно.

- Я знаю, где мы находимся.

- Отлично! Какая же плохая новость?

- Жить нам осталось недолго, - мрачно произнес он.

Лотт смотрел на брошенную дорогу. Там вперемешку лежали руины колонн, титанических статуй, и человечьих костей. Сошедшая с горных вершин лавина была безжалостна. Она сметала на своем пути все и всех. Тысячи жизней были погребены здесь. Лучшие мастера, их жены и дети. Люди, пришедшие посмотреть на чудо архитектурной мысли, торговцы и их слуги. Воины, защищавшие караваны. Чернецы, паломники, угодные богам, монахини ордена Святой Мистры и агапиты. А так же гэллиоты и сам архигэллиот Натумбрий. Все они лежали сейчас там, перемешанные с камнем и льдом, как напоминание о том, что человек никогда не уподобится богам, а ученики не превзойдут учителя.

Их занесло прямиком на Перевал Проклятых. На дороге, вымощенной смертью, зажглись зеленые огни глаз. Они мигали и постоянно перемещались. Твари пировали. Хрустели и разгрызались кости в надежде отыскать залежи костного мозга. В ход так же шли ребра, лопатки, ключицы и запястья. Шейные и грудные позвонки поедались с особым аппетитом. Это были гули. Твари, поедавшие мертвечину. Но промышляли они этим только потому, что сюда не забредали люди. Сейчас они водили носом, ощущая сладостный аромат, распространяемый пришельцами. Очень скоро они поймут, где следует искать.

Гули крутились возле одинокой фигуры, иссушенной, трепещущейся на промозглом зимнем ветру как изорванный в бою штандарт на флагштоке. Он когда-то носил шелка. В них его и распяли. Третий повернул к ним голову. Он улыбался. Затем Проклятый поднял руку, указывая уцелевшей костяшкой пальцев направление тварям.

Гули бросились за добычей.

Май 2011-март 2014

Глоссарий

Агапиты, Медники - монашеский орден, призванный лечить людей от хворей. Волей архигэллиота владеет лицензией на добычу синелиста. Герб - медная монета.

Аллана - жена Гэллоса, одно из двух божеств солнцепоклонников. Дабы спастись от коварного Зарока, попросила солнце вознести себя и мужа на небо. Молитва к ней помогает отыскать Места Силы, к ней взывают отправляющиеся в путь торговцы.

Амплус, Река Великого Договора, Многодетная - самая большая и полноводная река западных земель. Считается, что именно от нее, когда-то брали начало все реки запада. Именно ее многочисленные притоки - по сути, самостоятельные реки - являются видимой и нерушимой вот уже много лет границей многих королевств. Восемь детей имеет река. Их названия - Добрая дочь, Набожная Дочь, Больная Дочь, Веселая дочь, Отважный сын, Злой сын, Мертвый сын, Блудный Сын.

Аргестия - страна, расположенная на юге империи. Имеет самый мощный флот среди государств Священной Империи. Герб - трирема на фоне звездного неба.

Архиалланеса - глава женской половины Церкви Крови.

Архигэллиот, Солнцеликий - наместник богов на земле. Покровитель объединенных единой верой королевств и их фактический правитель. Архигэллиота называют Наставником Королей за то, что он преподает богословие королям Священной Империи.

Аурия - королевство, соединенное с центром империи Дыханием Алланы. Край богат золотом и известен кузнецами. Через земли королевства лежит важный караванный путь в Виллию и Аргестию. Герб - золотой самородок.

Безликие - воины, охраняющие восточные границы империи от падальщиков. Состоять в ордене могут лишь люди знатного происхождения. За службу церковь прощает прегрешения, выдавая индульгенции, либо дает земельные наделы в Кальсе или Эльсе. Безликие не наносят герб на свои щиты и не вывешивают знамена на ворота крепостей. Таким образом они обезличивают себя, не делая различия в том, кто служит в ордене.

Безымянные - служители культа Немого Бога, запрещенного в Землях Тринадцати и изгнанные с приходом служителей Церкви Крови. Жрецы практикуют темные ритуалы, оскверняя места силы.

Белая Гниль - болезнь, поражающая растения и способная перекинуться на людей. Зараженные ей люди погибают в страшных муках.

Белые инквизиторы, Псы Господни - люди с магическими способностями, служащие церкви. Герб - голова пса.

Благое Намерение - пролив, соединяющий торговые пути западной, восточной и южной цивилизаций. Единственный морской путь торговли между этими землями.

Блажь грешника, атура - наркотическая пыльца. Взрывоопасна.

Борейа - самое молодое королевство Священной Империи. Принято в состав империи после поголовного, и, как поговаривают, насильственного перехода в веру империи. Остальные королевства считают берейцев варварами и относятся к ним пренебрежительно. Герб - скрещенные кости.

Виллия - страна, расположенная на юго-востоке империи. Население страны больше всех пострадало от Столетней Войны. Герб - треснувший щит.

Вихри Смерти - порождаемые Черной Завесой ураганы, заметающие города халифата песком и опустошающие плодородные земли.

Волчья Пасть - горный хребет, располагающийся на севере империи. В отрогах гор живут дикие племена - норды, совершающие постоянные набеги на владения лордов Тринадцатиземья.

Восточный халифат - земли неверных, территория, лежащая за мертвыми землями. Населена людьми, не принявшими веру империи, а потому являющих собой объект постоянных попыток завоевания со стороны архигэллиотов империи.

Восхождение Солнца - событие, послужившее отправной точкой в летоисчислении Священной Империи. Так принято называть день, когда Аллана попросила солнце вознести ее на небо, чтобы избежать надругания Зарока.

Гало - святой символ. Люди складывают ладони рук так, чтобы получилась окружность. Считается, что символ отгоняет зло.

Гиблые Топи - болотная местность на юге Дальноводья. Знаменита синелистом и водящимся в болотах водным драконом.

Гуль - существо, поедающее трупы. Гули водятся в Костях Земли и Волчьей Пасти.

Гэллос - муж Алланы, одно из двух божеств солнцепоклонников. Смертельно ранен Зароком, после чего вознесен на небо женой, попросившей об этом солнце. Молитва к нему закрывает врата пекла, отвращает лихие помыслы.

Гэллиот - представитель церкви в королевствах Священной Империи. Советник королей.

Дальноводье - наименее людный край империи - край болот и глухих лесов, ядовитые испарения несут в себе множество болезней, но синелист болотных земель очень ценится лекарями, поэтому эти земли являются важным торговым элементом империи, но также и местом обитания людей второго сорта - работают на болотах в основном каторжники и покорившие-ветер. Герб - водный дракон.

Дам - приставка к имени покорившего-ветер. Появилась в результате кровосмешения с людьми. Означает - чистый, ее используют, когда говорят о чистокровных покоривших-ветер.

Делия - самое большое королевство империи. Извечный враг Святых Земель. Делийские короли не раз были отлучены от церкви, прозваны тиранами и свергнуты своим же народом. Герб правящей династии - зажатый в двух руках меч.

День Покаяния - главный церковный праздник года, в который разверзается червоточина в Солнцеграде - единственная, которую невозможно запечатать. В этот день избранный архигэллиотом человек жертвует собой, чтобы отсрочить время открытия червоточины ровно на год. Такого человека принято возводить в лик великомученика.

Десницы Прародителя - фанатики Восточного Халифата, насаждающие веру с помощью меча и огня.

Дикая Флейта - чарующий звук, манящий неосторожных путников к краю пропасти. Считается, что услышать мелодию свирели в горах к скорой гибели.

Дыхание Алланы - горный перевал и торговая артерия морских грузоперевозок, связывающая юг и центр империи. Караванный путь был искусственно создан гением Фиосетто. Строительство продолжалось целое столетие.

Железная Вольница - братство воинов, защищающее границы Тринадцати Земель от нападений варварских племен остготов и нордов. В братство может вступить любой человек, умеющий обращаться с оружием и при коне, вне зависимости благороден он или простолюдин. Отслужившие в Вольнице награждаются наделами земли либо сотней золотых марок. Прославленные мечники Вольницы также посвящаются в рыцари, получая золотые шпоры. Герб - кулак в кольчужной рукавице.

Зарок - мифический злодей, убивший Гэллоса и охотящийся за Алланой. Считается, что именно из-за его ядовитой слюны открываются врата, а бранные слова превращаются в злобных тварей, проходящих через створки ада в мир.

Златоносная - река, на берегах которой расположены процветающие города Восточного халифата.

Имперский Тракт - дорога, вымощенная камнем и соединяющая все города Священной Империи.

Имперцы - люди, живущие в Святых Землях, Делии, Аурии, Кальсе и Эльсе, княжествах Тринадцати Земель.

Инквизиция - орден людей, обладающих магическими способностями на службе Церкви Крови. Задача Святого Официума - инквизиционного корпуса - выявление ереси либо пресечение возникновения культов, посвященных любым божествам кроме Гэллоса и Алланы, закрытие червоточин, поиск отринувших учение церкви чернокнижников и ведьм.

Кабанья Нора - родовой замок лордов Кэнсвуда.

Кальс и Эльс - миниатюрные королевства. Находятся в прямой зависимости от Святых Земель. Подвергаются постоянным нападениям падальщиков. Не имеют постоянной армии. Герб - братья-основатели королевств Кальсас и Эльсбрус, держащие по три кинжала в левой и правой руке.

Каменное Сердце - крепость безликих, расположена в Приграничье. Является главным форпостом в оборонительной цепи замков, соединенных каменным валом.

Каменные Стражи - статуи времен Эры Забытых, служащие условной границей Тринадцатиземья и Края Мира.

Каменные Пустоши - земли, простирающиеся от княжества Кальменголда до Окраинного моря.

Книга Таинств - собрание легенд и историй из жития святых. Оттуда почерпнуты самые ранние сведения о мироустройстве, Восхождении Солнца, Гэллосе, Аллане и Зароке.

Край Мира - земли, расположенные на западе Тринадцатиземья. По большей части необжитые, скрытые сплошным покровом старых лесов. Край Мира населен поклонниками Немого Бога и племенами остготов.

Крылья - реликт Эры Забытых. Высеченная в скальной породе скульптура гигантских размеров, протянувшаяся вдоль Пенного Залива.

Кости Земли - цепь горных массивов, разделяющая Виллию, Аргестию и Сеннайю от остальных стран империи.

Лепесток Солнца, Яблоко Империи - держава в виде золотой чешуйки, заключенной в янтарный шар. Символ власти архигэллиота, единственное доказательство существования богов.

Лес Дурных Снов - лесной массив, занявший большую часть юго-запада материка. Имеет дурную славу. Люди избегают его, считая место проклятым.

Лихое море - воды, лежащие на юге Священной Империи. К морю имеют выход страны - Аргестия и Виллия, что делает их важными узлами торговли империи.

Лунная Триада - древние божества остготов. Считается, что людям запрещено было давать им имена. Их величали: Немой Бог, потому что боги немы к мольбам смертных; Слепой Бог - потому что боги слепы к бедам людей; Глухой Бог - потому что боги не слышат обращенных к ним молитв слабых.

Льдистый океан - огромное водное пространство, лежащее на севере империи. Считается, что на закате Эры Ветра, когда океан промерз до дна, люди пересекли его, покинув прежние земли.

Марка - денежная единица Священной Империи. Золотая марка равна двадцати серебряным маркам. Серебряная марка равна двадцати пяти пфеннигам. На Аверсе монет обычно отображается герб государства, чей монетный двор отчеканил денежную единицу. На реверсе изображают Гэллоса, хотя в некоторых странах могут чеканить особо почитаемых святых.

Мать Стужа - древнее божество нордов и Борейцев. Считается, что молитва к ней несет тепло.

Маунд - искусственный холм, курган, где похоронены покорившие-ветер.

Мертвое Царство - руины древней цивилизации, находящиеся в Крае Мира. Реликт Эры Забытых.

Мертвые Земли - место жестоких столкновений армий запада и востока, вследствие кровопролитных войн местность полностью вымерла - реки пересохли, живность исчезла, а деревья высохли. Лишь жуткие твари, названные падальщиками, водятся там и несть им числа.

Место Силы, Святое Место - скопление магической энергии. Бывает как постоянным, так и нестабильным. Находясь в его средоточии маг "заряжается" и становится способным творить чары. Считается, что они образовались от слез Алланы, оплакивающей своего мужа. Места Силы сосредоточены в основном в центре империи. Очень редки вне ее пределов. В Восточном Халифате появляются крайне мало и нестабильны.

Мильтиад - первый аригэллиот. Изображается рыбаком, тянущим сети, полные рыбы.

Мортвайя - древнее царство людей, разделенное между наследниками на королевства Аурию, Кальс, Эльс. Также, в период межвластья, собственностью Церкви Крови провозглашаются запад агонизирующего королевства, впоследствии нареченный Святыми Землями.

Наэри - белая пустыня Восточного халифата.

Неверные - общее название народов востока и юга.

Немой бог - злобное божество, культисты которого желают восстановления былого владычества в землях Тринадцатиземья и Крае Мира. Один из трех божеств Лунной Триады.

Николас Чудотворец - святой покровитель моряков. Изображается с якорем в руках.

Норды - варварские народы, населяющие Волчью Пасть и крайний север материка, ведущие кочевой образ жизни.

Обитель Веры - дворец архигэллиота, главный храм в Солнцеграде.

Огненная пустыня - земля, лежащая за пределами Южного Халифата. Из песка Огненной пустыни добывают радужный металл.

Океан Надежд - бесконечное водное пространство, лежащее за Лихим морем. Считается, что за ним нет суши.

Окраинное море - водное пространство, лежащее за Краем Мира. Омывается с севера Льдистым океаном, с южной стороны - Океаном Надежд. За Окраинным морем находится земля людей пирамид.

Остготы - племена дикарей, живущих за Краем Мира и нападающих на запад империи.

Отец Мороз - древнее божество нордов и борейцев. Считается, что молитва к нему успокаивает ветра. Некоторые верят, что после смерти Отец Мороз увезет их в ледяных санях в Вечную Зиму - край бесконечных снегопадов и ночи, освещаемой лишь северным сиянием.

Падальщики - существа, рожденные из мертвой плоти людей. Порождения Столетней Войны, одно из главных бедствий Священной Империи.

Палинка, Травянка - алкогольный напиток из множества трав с приятным пряным вкусом.

Пенная Бухта - гибельное место для кораблей. Бурные шторма, царящие здесь, разбивают в щепы борта и несут корабли к острым рифам.

Перевал Проклятых - заброшенное место, где в шестьсот шестьдесят шестом году случился оползень, унесший жизни тысяч людей. Был задуман делийским правителем Кортвайном как второй выход к югу через горную цепь Костей Земли для создания конкуренции монополии Торгового Союза. Строительство осуществлялось шестью учениками Фиосетто.

Покорившие-ветер - древний народ, пришедший на материк в Эру Ветра.

Полукровки - результат кровосмешения людей и покоривших-ветер.

Прародитель, Асса - легендарный герой, впоследствии обожествленный людьми Восточного и Южного халифатов. Считается, что он привел людей на материк, пересекши Льдистый океан. В походе умерли его дети и все жены кроме двух. С тех пор люди халифата считают, что иметь двух жен значит жить по уставу Прародителя. Изображается одноруким и одноглазым.

Приграничье - земли ордена безликих.

Приносящие Знания - орден, созданный женскими монастырями, занимающийся образованием людей.

Псоглавая башня - резиденция инквизиции в городах империи.

Путь Пряностей - морской маршрут, по которому ходят торговые корабли Священной Империи, Восточного и Южного халифатов.

Пфенниг - денежная единица Священной Империи. Мелкая медная монета. Двадцать пять пфеннигов составляют одну серебряную марку.

Радужный металл - редкий металл, добываемый в пустынях Южного халифата.

Руниры - тайная клинопись покоривших-ветер, сохранившаяся со времен Эры Ветра. Покорившие-ветер верят, что их предки поклонялись духам и, дотронувшись до рун и произнеся потаенные слова, приобретали способности, помогающие им выжить в суровом мире. Теперь почти не осталось как рун так и того народа.

Святая Мистра, Кормилица - почитаемая в Аурии святая, умершая от жажды. Дитя, бывшее при ней, сумело выжить, питаясь молоком мертвой матери. Покровительница матерей и детей.

Святая Элайза - монахиня, известная опекой и уходом за умалишенными. Изображается в виде женщины, имеющей четыре лика, соответствующих душевным заболеваниям: слабоумию, психозу, раздвоению личности и старческому маразму.

Святой Агапит - отшельник, живший в четвертом веке от Восхождения Солнца и лечивший людей за медный пфенниг, за который покупал нищим хлеб.

Cвятой Джером - один из последних воинов-монахов, окончательно поборовший ересь Лунной Триады. При нем империя обретает щит запада - тринадцать кланов остготов, принявших новую веру, делят между собой территорию, которая в последствии станет известна как Тринадцать Земель. Принял мученическую смерть, закрыв червоточину.

Святой Доминик - основатель инквизиции.

Святой Дункан - мученик, особо почитаемый в Тринадцатиземье. В седьмом веке вел миссионерскую деятельность. При нем многие остготы приняли веру в Гэллоса и Аллану, отрекшись от Лунной Триады. Покровительствует тем, кто желает обрести душевный покой в уединении.

Святой Иероним - святой, почитаемый борейцами чуть ли не больше чем Гэллос или Аллана. Известен тем, что в годы великого глада продал все имущество, чтобы купить еды для голодающей Борейи. Книга Таинств также упоминает, что когда еда в котлах закончилась, святой опустил внутрь ложку и зачерпнул кашу, продолжая кормить людей благодаря своей вере.

Святой Климент, Миротворец - архигэллиот, возведенный в лик святых при жизни. Известен тем, что сумел отвоевать потерянные в Столетней Войне земли империи, откинув войска халифата. Его мощи являются одной из величайших святынь империи, возрождающих места силы. Изображается Миротворец в виде закованного в латы воина, держащего перед собой двуручник. Почитают святого в первый день осени.

Святой Себастьян - почитаемый в южных королевствах святой. Великомученик, был десятикратно пронзен стрелами язычников, но не отрекся от своей веры.

Святые - личности, почитаемые церковью за добродетели или достижения при жизни. Каждая страна Священной Империи почитает разных святых, известных деятельностью на ее территории.

Святые Земли, Межречье - центр Священной Империи. Земли находятся в междуречье притоков Амплус. Почва здесь богата на урожай. Земли разделены между епархиями церкви. Герб - золотой ключ.

Святыни - предметы особого почитания верующих. В Священной Империи наиболее известны Лепесток Солнца, алмазный жезл Урбатория, малахитовое цвет-сердце Даниила-Каменщика. Также святынями являются мощи покойных праведников.

Северяне - общее наименование как нордов, так и борейцев.

Священная Империя - несколько королевств и княжеств, объединенных верой в богов Гэллоса и Аллану, находящихся под патронажем Церкви Крови.

Сеннайя - плодоносный край, житница империи, богат реками и цветущими долинами. Сеннайя является самым южным королевством империи. Герб - плод граната.

Синелист - лекарственное растение, помогает от большинства болезней.

Собрание Круглого Стола - ежегодное заседание лордов Тринадцати Земель, на котором заключаются брачные союзы, решаются экономические и политические разногласия и вопросы.

Солнцеград - столица Священной Империи, называемая также Розой Запада. Город расположен на острове в дельте Многодетной. По сути, управляется архигэллиотом.

Солнценосцы - божьи воины, хранящие мир империи. Во времена Столетней Войны солнценосцы, возглавляемые архигэллиотами, воевали с неверными Восточного Халифата.

Солнцепоклонники - одно из четырех племен людей, пересекших Льдистый океан. Впоследствии племя стало доминирующим среди людей и основало новую цивилизацию, потеснив покоривших-ветер.

Столетняя Война - длившееся на протяжении века противостояние западной и восточной цивилизаций, двигателем в которой были противоречия в вере.

Темные, черные инквизиторы, чернокнижники, малефики - люди с магическими способностями, не состоящие на службе церкви. Считается, что их сила несет в себе скверну, поражающую места силы. Люди полагают, что, не присягая церкви, темные отдают душу Зароку.

Торговый Союз - объединение торговых домов, имеющих собственный речной флот для охраны грузов.

Тринадцатиземье, Земли Тринадцати - так называют западные земли, принадлежащие князьям. Существует тринадцать княжеств, граничащих на западе с необжитыми землями, на юге с Дальноводьем, на севере с Волчьей Пастью, на востоке со Святыми Землями и Делией.

Земли тринадцати лордов, начиная с северо-запада и двигаясь на юго-восток:

1- Кальменголд. Правитель Шэл Кальм. Герб - гриф.

2- Лизеншир. Правитель Шарлота Лизен. Герб - лиса.

3- Сульсшир. Правитель Генрих Сулроуд. Герб - волк среди гор.

4- Морлэнд. Правитель Дрэд Моргот. Герб - орел.

5- Шэнсвуд. Правитель Кайл Шэнсоу. Герб - медведь.

6- Таусшир. Правитель Бельгор Таус. Герб - три ежа.

7- Беррислэнд. Правитель Эвиция Берри. Герб - сова.

8- Фартэйнд. Правитель Жеан Фарслоу. Герб - баранья голова.

9- Долнлэнд. Правитель Карл Доллшоу. Герб - росомаха.

10- Кэнсвуд. Правитель Томас Кэнсли. Герб - вепрь со сломанным клыком.

11- Брэнвуд. Правитель Беар Брэнвуд. Герб - форель.

12- Коэншир. Правитель Гарольд Коэн. Герб - лось.

13- Уоллэнд. Правитель Нойлен Уоллштайн. Герб - куница.

Угодные Богам - монашеский орден, в котором состоят те, кто готов пожертвовать собой ради закрытия червоточин. Герб - кинжал с листовидным лезвием.

Фениксы - предыдущая династия делийских королей, чье родовое имя стало нарицательным.

Фиосетто - великий строитель прошлого. Участвовал в строительстве Обители Веры, дворца Фениксов, храма Тысячи Мечей. Самым великим достижением является искусственный перевал Дыхание Алланы.

Церковь-на-Крови - самая могущественная сила империи, ее адепты имеют большое влияние на прихожан, владеют обширными имениями во всех странах империи. Церкви принадлежат Святые Земли и самый огромный город западных земель - Солнцеград. Церковь делится на Гэллиотизм (мужскую церковь) и Алланесизм (женскую церковь). Мужская церковь, по сути, является главенствующей, оперирует деньгами, ведет политические игры, выдачу земель, назначение клира и одобрение восхождения на престол наследников королевств империи. Женская церковь занимается мирскими делами - ведет хронику, помогает убогим и бедным, занимается воспитанием и образованием и т.д. Герб - мужчина и женщина, обнимающие солнце.

Чахоточные, желтоглазые - уничижительное прозвище покоривших-ветер.

Червоточина - считается, что врата открываются из-за желчи Зарока, выплеснутой на землю. Церковь утверждает, что червоточина разверзается в местах, где вера в богов слаба. Закрываются червоточины лишь после жертвоприношения.

Черная Завеса - непроходимая преграда из сильного ветра, ржавых доспехов, костей и праха воинов, погибших во времена Столетней Войны.

Чертог Славы - столица Борейи. Город, основанный в центре могильника древних животных.

Шептуны - аргестийские фанатики, насаждающие веру в Гэллоса и Аллану в Лихом море.

Шестерка Проклятых - ученики Фиосетто, чьи имена были стерты из памяти и навек прокляты.

Эра Ветра - времена, когда покорившие-ветер были единственным народом, жившим на материке.

Эра Забытых - времена, стертые из памяти ныне живущих. Считается, что тогда на землях нынешней империи проживало иное племя, руины цивилизации которой в незначительной мере дожили до нынешних времен.

Эра Солнца - время, отсчитываемое от пришествия на материк людей.

Южане - люди, живущие в Сеннайе, Виллии, Аргестии.

Юстиния - древнее царство людей, распавшееся на государства Сеннайю, Аргестию и Виллию во втором веке от Восхождения Солнца.