Советская водка

«Русская» по определению

В 2003 году в Москве отмечалась круглая дата — пятьсот лет русской водке!

В столице были намечены грандиозные торжества, апофеозом которых стало открытие музея русской водки в Москве. К слову сказать, музеи этого поистине народного напитка к тому времени уже сеяли доброе, вечное в разных городах и весях нашей необъятной отчизны.

Первый в мире Муниципальный музей «Библиотека Русской водки» был открыт в Угличе 27 августа 1998 года. Именно в Угличе будущий водочный король десятилетний Петя Смирнов начинал свою трудовую биографию с должности полового (официанта) при буфете. Музей Русской водки в Санкт-Петербурге был открыт к трехсотлетнему юбилею города на Конногвардейском бульваре. Однако после юбилейных торжеств количество посетителей резко упало, и в 2006 году музей был переведен в Москву, в Измайлово.

В начале 2000-х годов рассматривалась возможность открытия одноименного музея в городе Бирске в Башкирии. В 2006 году в Тольятти был открыт Музей русского напитка, который быстро переименовали в Музей самогоноварения. Кроме того, музеи водки созданы при многих ликероводочных заводах.

Не будем вдаваться в историю русской водки, она детально представлена в работах В.В.Похлебкина, а дотошные исследователи и борзописцы неустанно продолжают и переписывают его труды. Приступим сразу к этикеткам. Начать предлагаю с «Русской»; ни с «Экстры», ни со «Столичной», ни какой-либо другой, а именно с «Русской» — тут само название обязывает.

Появившаяся в СССР в начале семидесятых годов новая марка водки — «Русская» почти сразу же обзавелась двумя этикетками. Случай этот в отечественной ликероводочной промышленности был беспрецедентным, поскольку каждой марке водки соответствовала своя, причем только одна этикетка, утвержденная всесильным ГОСТом. Так вот, в отличие от других сортов советских водок «Русская» имела две равноправные этикетки. На первой — два конных витязя, почему-то под зеленым стягом едут искать третьего.

Непонятно, почему был выбран зеленый цвет флага. Первая мысль — символ ислама, но в странах, где ислам укоренен, — алкоголь под запретом. В европейской геральдике на государственных флагах зеленый цвет символизировал обилие лесов или сельское хозяйство (уже ближе). А может, это знамя Зеленого Змия? Кстати, у кадетской партии в предреволюционной России знамя тоже было зеленого цвета. Знал бы это худсовет, который утверждал водочные этикетки, — цвет для стяга подобрали бы другой. Скорее всего, если и были какие требования к цвету флага, то они ограничивались запретом на красный.

На второй наклейке просто и без затей на белом поле голубыми буквами было выведено стилизованными под старину буквами: «Русская водка». Белая этикетка обрамлялась золотистой широкой рамкой, а сверху и снизу по красному полю значилось: «RUSSKAYA» и «RUSSIAN VODKA»; иногда эту этикетку украшали медали соцстран, полученные в Лейпциге и Пловдиве. Справедливости ради надо отметить, что эти две этикетки выросли как две могучие ветви из одной — первоначальной, на которой был и ратник, тоже, кстати, под зеленым знаменем (правда, один), и выведенная псевдославянской вязью надпись: «Русская водка». Эта самая первая этикетка имела весьма ограниченное и недолгое хождение, но две этикетки, появившиеся из нее, сосуществовали, не конкурируя, более четверти века, практически не изменяясь, разве что время от времени на них указывали новую цену. Но вот подули ветры перестройки, и начались необратимые процессы…

Сначала со знакомых этикеток «Русской» водки пропал русский текст, хотя английский остался. Вместо же русского в союзных республиках стали выпускать наклейки на национальных языках — наверное, чтоб наша водка русским духом не пахла. В Туркмении, например, появился напиток под названием «Рус арагы», в Литве «Rusiska degtine», да и в других республиках было не лучше. А батька Лукашенко вместе с русским убрал с этикетки и английский текст, после чего был объявлен персоной нон грата в европейских странах. Впрочем, «после этого» не означает «в результате этого»…

Но о метаморфозах этикетки «Русской» на территории новорожденных постсоветских демократий поговорим позже. А пока посмотрим, как менялась этикетка «Русской» в самой России, наводненной в то смутное время немецким шнапсом и бельгийским (а также польским и голландским) техническим спиртом.

Модификация этикетки «Русской» водки шла по трем направлениям. Первое — можно условно назвать «Новая Россия». Здесь основой послужила белая этикетка, что перекликается с возрождением «белого» движения, которое вдруг оказалось весьма популярно в первые годы «демократии», когда шла борьба с «коммуняками». Второе направление можно — также условно — обозначить как «Святая Русь» (или «возвращение к истокам»). Здесь творческая мысль дизайнеров билась над тем, как в этикетку вложить все, что связано с Русью, Россией и русскими традициями, — первоначально за основу была взята этикетка с богатырями. Третья линия развития — шрифтовая бессмыслица, не несущая практически никакого смысла, кроме названия напитка. Направления эти очерчиваются весьма приблизительно и зачастую переплетаются, словно могучие шеи трехглавого Зеленого Змия или — если быть ближе к историческим корням — подвыпившего Змея Горыныча.

Начнем с первой «шеи». Победившая демократия агрессивно внедрялась во все сферы жизни, к ее ноу-хау можно отнести и использование водки в качестве политрекламы (или правильнее — поллитррекламы?). На политически стерильной до поры до времени белой этикетке вдруг появился демократический двуглавый орел. Орел был действительно демократический — без скипетра, державы и корон, которых его лишили демократы после Февральской революции 1917 года.

В ноябре 1993 года, практически сразу после расстрела Белого дома, появился указ «О государственном гербе Российской Федерации». Этим документом хищной птице вернули ее державные регалии. Причем возвращенные три короны, которые до революции вольно трактовались как «Православие, Самодержавие, Народность», в указе были описаны как «три исторические короны Петра Великого». Ты что-нибудь слышал об исторических коронах Петра, читатель? Да еще сразу о трех! Заметим тут, что корона венчала двуглавое орлиное чело уже на родовом гербе династии Палеологов (1261–1453), а на печати Ивана III и на стенах Грановитой палаты в Кремле в качестве государственного символа двуглавый орел в короне (!) появился за двести лет до рождения Петра. А такая возвращенная самодержавная мелочь, как скипетр и держава в когтистых лапах орла, герольдмейстерами в указе и вовсе не объяснялась. Интересно, что в 1993 году короны были возвращены не всем двуглавым орлам: на монетах и банкнотах Банка России орел так и остался без самодержавных регалий, как во времена ранней демократии 1917 и 1991 годов. Зато на новых этикетках «Русской» орел появился в царских регалиях.

На некоторых этикетках орла стали изображать на фоне трехцветного российского флага, но с государственными цветами случился конфуз. На одной из этикеток орел показан на трехцветном фоне, только вот вместо бело-сине-красной чересполосицы он представлен на бело-золото-черном фоне. Такой флаг в качестве официального гербового флага Российской империи был утвержден указом Александра II в 1858 году и просуществовал в качестве государственного до 1883 года. В 1883-м император Александр III повелел официальным флагом считать красно-сине-белый триколор, а черно-золотой с белым стал символом первого лица государства — царя-батюшки. Подумается, что на этом этапе развития этикетки «Русской» инициативу у демократов перехватили монархисты. И понеслось… В середине девяностых годов наряду с многочисленными вариациями двуглавых орлов появились этикетки «Русской» с императорскими коронами, горностаевыми мантиями и прочей царской мишурой — ну точно, готовили нас к монархии.

Но на этом водочно-политические баталии не закончились: то ли в пику демократам, то ли ностальгируя по прошлому фирма «ЛЮСС» из подмосковной Ивантеевки выпустила в конце девяностых «Русскую водку» с гербом Союза Советских Социалистических Республик, а ООО «Интегро ЛТД» — этикетку «Русской водки» с рубиновыми кремлевскими звездами, в чем можно усмотреть ответ на предложение, вокруг которого велись ожесточенные споры, — снять звезды и угнездить на кремлевских спицах державного орла.

Впрочем, будет о политике. Посмотрим, какие превращения происходили с другой этикеткой — с богатырями.

Первое, что приходит в голову при ассоциации «Русь — богатыри», это известная каждому с детства картина В. М. Васнецова, именно ее и растиражировали на миллионах бутылок «Русской» водки производители богатырского напитка. Они даже что-то слышали о защите авторских прав — поэтому, наверное, на этикетках указали, правда, мелким шрифтом: «В. Васнецов «Три богатыря»». Бедный художник, наверное, переворачивался в гробу с каждой вновь отпечатанной этикеткой — ведь его картина называется «Богатыри».

Любовь к русскому искусству и национальная традиция выпивать на троих подвигли дизайнеров и к выпуску этикетки «Русской» водки с изображением картины В. Г. Перова «Охотники на привале».

Возвращаясь к теме витязей, зададимся вопросом: что же это за русские горе-богатыри, ежели им на троих достаточно одной бутылки, или перепились уже богатыри на Руси?! Вероятно исходя из этого риторического вопроса, появились этикетки и с одним-единственным ратником. На некоторых этикетках это традиционный русский богатырь из сказки, на мордовской этикетке из Саранска — неизвестный боярин, похожий скорее на изображение Богдана Хмельницкого, на водке из Новочеркасска — разумеется, казак, а на бутылках из Белоруссии, подмосковного Одинцова и не которых других — это и вовсе Георгий Победоносец, попирающий Змия.

Мотив трех богатырей на могучих конях плавно перетекает в изображение птицы-тройки. Какой русский не любит быстрой езды, сказал Н. В. Гоголь, вот и поскакали-полетели по просторам России и СНГ на многокрасочных этикетках «Русской» лихие тройки, Разнообразие этих наклеек столь же велико, сколь неукротима фантазия художника-этикеточника: здесь и одинокий ямщик, и кучер в костюме Деда Мороза, и шумные народные гуляния, и «неуправляемая» птица-тройка вообще без кучера и без седоков. А художники, обслуживающие Воронежский экспериментальный ЛВЗ, тоже решили поэкспериментировать, преобразовав тройку гнедых в четверку, запряженную в карету начала XIX века.

Катание на тройках перекликается со сценами народной жизни XVIII–XIX веков — еще одна благодатная тема для этикеток «Русской» водки. Тут тебе и сбор урожая, и народные гуляния под гармошку и балалайку, и хороводы, и разнообразные сцены застолья. На других этикетках — посуда и закуска к подобным мероприятиям (кубок, огурчик, чесночок, икорочка, горшок щей). Не забыта и русская баня. И хотя все знают, что баня и алкоголь несовместимы, клинские производители поместили на свой вариант «Русской» кустодиевскую «Русскую Венеру», то есть тут еще и секс замешан, вот уж по-истине — все тридцать три удовольствия.

Некоторые этикетки уводят нас в еще более глубокую старину: в Алдане была выпущена «Русская» со стрельцами, в Торопце — с гусляром, в Муроме — с великим князем на троне (хотя Муром никогда не был стольным градом) и так далее.

Но и это еще не все! Ну как не отобразить картины русской природы! На этикетках «Русской» конца 1990-х — начала 2000-х годов можно найти все, начиная от зимних лесных пейзажей до знойных морских побережий — поистине просторы России необозримы. В теме природы на этикетках тоже можно найти примеры эксплуатации классиков — те же «Грачи прилетели» А. К. Саврасова, к примеру.

С темой пейзажей перекликается русская архитектура. В основном это церкви и соборы (особой любовью дизайнеров пользуется храм Василия Блаженного, что на Красной площади в Москве), но иногда встречаются образцы гражданской и военной архитектуры. Ну и, конечно же, животный мир. Чаще всего на этикетках «Русской» того времени встречается медведь — все-таки один из национальных символов. Реже попадется изображение сказочной птицы (наверное, производители усмотрели аналогию с птицей-тройкой). Но выпускались и более экзотические экземпляры. Например, во Владикавказе была выпущена этикетка со снежным барсом, хотя вообще-то до национального символа барсу далеко.

И в заключение еще одна богатая, но малоинформативная ветвь на древе этикеток «Русской» водки — это «шрифтовые» этикетки. Здесь можно встретить и интересные образцы, оформленные под древнерусскую вязь, и совсем топорные наклейки, надпись на которых будто и в самом деле вырублена плотником с глубокого похмелья.

Есть и еще одна побочная ветвь, которая пришла со стороны (будем считать ее хвостом Горыныча). Речь идет о тривиальном плагиате, когда за основу этикеток «Русской» водки принимались классические образцы «Смирновской», «Московской особой» или «Столичной». То есть, не мудрствуя лукаво, бралась известная всем и каждому этикетка, например, «Столичной», и на ней проставлялось — «Русская». К счастью, такие эксперименты погоды не сделали и быстро сошли с прилавков.

У самых, пожалуй, известных советских водочных марок: «Русской», «Столичной» и «Московской особой» — похожая горькая судьба. После горбачевского «сухого закона» они практически потеряли хозяина в лице государства, и хваткие водочные производители взяли суверенитета столько, сколько могли проглотить: любой мог приготовить дома в ванной спиртовый раствор «а-ля водка» и вынести его на продажу. А что? Разрешено все, что не запрещено законом, а выпускать каждому индивидууму «Столичную» или «Русскую» никто не запрещал. В общем, угробили бренды, угробили и упустили за границу (подробнее — см. в главе про «Столичную»). Потом принялись за реанимацию. За рубежом получилось, дома — нет. Как объясняли чересчур умные аналитики: «Социалистический шлейф мешает продвижению этих марок в России». Американцам социалистическое происхождение наших водок не мешает, а вот в России, поди ж ты, помешало…

На какие только ухищрения не шло государство, чтобы реанимировать продажи этих деприватизированных марок. В чьей-то светлой голове даже мелькнула безумная идея — если мешает социалистический подход — будем торговать через частника. Для этой цели был разработан проект передачи продажи «Столичной», «Московской» и «Русской» в руки частных инвесторов. Потенциальным инвесторам предлагалось создать сеть частных рюмочных и рестораций, где они могли бы торговать этими марками под недремлющим государственным оком (чем не нэп?). Ан не пошло… Кстати, сеть рюмочных — это ведь тоже из нашего недавнего прошлого.

В конце концов Федеральное казенное предприятие «Союзплодоимпорт» передало марку водки «Русская» после долгих безуспешных попыток самостоятельно «раскрутить» в управление ГК «Заводы ГРОСС», и 17 августа 2006 года с заводских линий сошла первая бутылка знаменитого в советское время водочного бренда. Перед тем как вновь приступить к выпуску «Русской», целая армия PR-менеджеров занималась рестайлингом старого советского бренда… Как, читатель, ты не знаешь что такое рестайлинг?!! Ну, а ребрендинг что такое — в курсе? Объясняю человеческим языком. Чтобы уловить разницу между этими понятиями, достаточно вспомнить старый анекдот про публичный дом, который перестал приносить прибыль: можно, конечно, попробовать поменять мебель (то есть произвести рестайлинг), но лучше — менять контингент (то есть провести полный ребрендинг).

Так вот, возвращаясь к водке. Что мы видим, несмотря на слащавый и пафосный PR, присвоение продукции «Заводам ГРОСС» титула «Официальный поставщик Московского Кремля», всяческие сертификаты соответствия, ссылки на Международную систему менеджмента качества ISO 9001–2001, и прочая, и прочая, и прочая? «Детальный редизайн этикетки, — как утверждается, — разработан одним из ведущих мировых рекламных агентств». Этикетка тем не менее осталась та же — старая белая с голубой вязью; разве что было использовано, цитируем: «…тиснение золотой фольгой и другие технологические инновации этикеточного оформления».

Справедливости ради надо сказать, что несколько поменялась бутылка. Ее украсили литое рельефное изображение исторического логотипа «Русская» да высокий колпак из высококачественной жести, который поставляют немцы. И все.

В общем, с «Русской» приключилась та же беда, что и с заведением в анекдоте, — рестайлинг не помог. Возможно, помог бы ребрендинг, но «Заводы ГРОСС» тихо почили в радушных объятиях банкиров в кризисные весенние деньки 2009 года, и «Русскую» слили…

А ведь согласно справке «Союзплодоимпорта»: «Бренд «Русская» ведет свою историю с 60-х годов XX века. В 1967 году водка «Русская» получила золотую медаль на международной выставке в Лейпциге. Товарный знак «Русская» был зарегистрирован в 1969 году. В течение 1969–1975 годов производство водки «Русская» не выделялось отдельной строкой в статистических формах. Масштабное производство водки «Русская» в СССР началось в 1977 году. 1977 год — Пловдив, большая золотая медаль. Начиная с этого года доля водки «Русская» составляла от 19 % до 68 % от общего объема производства водки и ликероводочных изделий.

В СССР в 1982 году производство и реализация водки «Русская» достигли рекордных значений за всю историю алкогольного бизнеса в мире. Они составили 169326000 дал и 168434000 дал соответственно. Ни один крепкий алкогольный напиток в мире не продавался в таком количестве во всех странах мира, вместе взятых, не говоря уже об одной стране».

Да! Были водки в наше время!..

Самая русская водка

Иногда водку «Московская особая» в шутку называют «дитя науки», намекая на то, что Менделеев, мол, изобрел русскую водку. Сейчас даже праздник такой придумали — «День рождения русской водки» — 31 января. В этот день в 1865 году Д. И. Менделеев защитил докторскую диссертацию на тему «О соединении спирта с водою». Но водку-то Дмитрий Иванович не изобретал — ее пьют у нас уже более 500 лет. Да и о том, что крепость водки должна быть 40 градусов, Менделеев не говорил. А при чем тогда он вообще? Здесь, как говорится, без поллитры не разберешься…

Александру III принадлежит идея винной монополии в России, которую воплощал в жизнь С. Ю. Витте. Реорганизация питейной отрасли преследовала две основные цели: повышение культуры потребления спиртных напитков и улучшение их качества. Уже в первый год царствования Александра — в 1881 году — кабак был заменен на трактир: отныне в питейном заведении можно было не только «кушать» водку, но и закусывать ее. В кабаке пили вволю, а вот закуски там не были предусмотрены, и на вынос выпивку не продавали, основной целью посетителей было «надраться», и как можно быстрее. Кабак, появившийся при Иване Грозном, во многом сформировал наши национальные установки и стереотипы, которые живы до сих пор: «После первой не закусывают», «Между первой и второй промежуток небольшой», ну и так далее — известный ряд, даже не сомневаюсь, каждый может продолжить!

Если в конце XIX века вопрос с трансформацией кабака в трактир назрел, то предложения Александра по стандартизации водки как национального напитка встретило бурный протест чиновников и производителей: в Европах так не делают!

Тем не менее с приходом амбициозного министра финансов С. Ю. Витте дело сдвинулось с места. Он привлек к решению проблемы Д. И. Менделеева. Дмитрий Иванович в то время находился в опале. После конфликта с министром просвещения и Академией наук он был не у дел, и Витте предоставил ему место управляющего Палатой мер и весов, а вскоре предложил возглавить Комитет по изучению качества «высших питей». Тем более что докторская Менделеева была созвучна новым государственным задачам, хотя она и была защищена за двадцать лет до этого.

Существующая до винной монополии акцизная система предполагала производство крепких алкогольных напитков всеми, у кого для этого были деньги и желание. Водка для России — продукт массовый, поэтому успех сопутствовал той фирме, которая могла обеспечить низкую себестоимость своей продукции. Вот и получалось, что качество продукции практически у всех российских фирм было очень низким. А чего мудрить — все одно выпьют!

Благороднейшим и честнейшим производителем водки в России позиционировал себя в то время «водочный король России» Петр Арсеньевич Смирнов — поставщик Двора Его Императорского Величества. С его продукции и начал работу менделеевский комитет и… схватился за голову, и, надо полагать, одновременно — за печень!

Во всех номерах смирновских водок (№ 20, 21, 31, 32, 40) при химической проверке были найдены азотная кислота, аммиак, азот амидных соединений, большое количество солей (от 439 до 832 мг/л), значительное количество эфиров (от 17,3 до 89,4 мг/л). Как тебе водка с азотной кислотой, читатель? Ох, и забористая была, зараза!

Основными потребителями «Смирновской» было офицерство да студенчество. Когда этот контингент интересовало качество напитка — может быть, сейчас? Главный успех смирновских водок — их реклама: броская этикетка, вычурная бутылка, благозвучное название (типа «Императорская», опять же поставщик Двора…).

Менделеевская комиссия выявила еще один маркетинговый ход водочного короля-отравителя: водку одного и того же состава наливали в бутылки с разными этикетками и резко поднимали стоимость. Радостный потребитель покупал «элитную» водку по немыслимым ценам, увы, она была отнюдь не лучше той, что продавалась бочками и ведрами. Правда, в кругу знакомых можно было щегольнуть: «Отведал я вчера новой «Смирновки» — чисто слеза!»

Анализ других водок отечественных производителей показал результаты немногим лучше. Оказалось, что к водке добавляли различные эссенции, метиловый спирт, серную или азотную кислоту и прочие «улучшающие» добавки.

Насмотревшись на ужасы, которые вытворяют производители, Комитет по изучению качества «высших питей» попытался «рафинировать» процесс производства водки и привести его к какому-то общему знаменателю. В результате комиссия утвердила принципиальную схему производства водки, основываясь на многовековом опыте русского винокурения. Ни о каком изобретении водки (которую наши предки употребляли уже несколько сотен лет) речи не шло.

В качестве эталонной водки было предложено использовать водно-спиртовую смесь, содержащую 40 весовых частей этилового ржаного спирта, пропущенную через угольный фильтр и содержащую минимальное оговоренное количество сивушных масел. Вода должна быть не кипяченой, а «живой» — ключевой. В итоге водка была представлена как прозрачная бесцветная жидкость с легким характерным мягким спиртовым ароматом и вкусом. Именно этот алкогольный продукт был запатентован в 1894 году правительством России как русская национальная водка. Она получила название «Московская особенная».

Впрочем, и введение крепости водки в 40 градусов тоже не стало чем-то новым. И до питейной монополии продажная крепость «высших питей» колебалась в пределах 38–40 градусов. Кстати, Менделеев считал идеальной крепостью водки 38 градусов, но это число было округлено до 40 для упрощения расчета налога на алкоголь. Не забывай, читатель, что у тогдашней налоговой службы не было ни компьютеров, ни калькуляторов, а проводить умножение столбиком на 40 гораздо проще, чем на 38, и уж тем более на 38,5. Так что круглая сорокаградусная цифра крепости водки появилась в результате лоббирования налоговиков.

Появление «Московской особенной» в качестве эталонной отечественной водки стало поворотным моментом в современном понимании русской водки вообще. В России до конца XIX века пили прозрачные цветные водки, настоянные на травах и ягодах, перегнанные и ароматизированные. Простые водки, из спирта и воды, хоть в 40 весовых частей, хоть в 38, хоть в 56, считались не то чтобы плебейским напитком, но особым уважением не пользовались.

Современное понятие русской водки как прозрачного водного раствора спирта с «характерным водочным запахом и водочным вкусом» корнями не опускается глубже IV питейной монополии, то есть времени с 1902 по 1914 год[1]. Закрепилось это понятие в народе по причине широкого освещения всех работ, проводимых правительством по подготовке питейной реформы. Все верили, что предложения правительства, ученых, царя-батюшки будут лучшими из всего, что возможно. Надо отметить, что Витте подобрал замечательную компанию пиарщиков. И как только реформа заработала, сразу стало очевидным, что надо употреблять водный раствор спирта без всяких дополнительных добавок, что это и есть настоящая русская водка. В подтверждение этого после 1895 года все частные фирмы переходят в своем ассортименте на «монопольку», причем добровольно! Последнее обстоятельство тоже сыграло свою роль в закреплении нового образа русской водки у народа.

В советское время рецептура дореволюционной «Московской особенной» была слегка подкорректирована, немного изменили и название водки — она стала называться «Московская особая». Ее выпуск был начат в Советском Союзе в 1938 году, а массовое производство уже после войны — в начале 50-х годов. Водка активно поставлялась за рубеж, особенно в социалистические страны, но пили ее с энтузиазмом и в ФРГ, и во Франции. Широкомасштабные поставки «Московской» планировались в США в обмен на «Пепси-колу». Но буквально в последний момент выбор был изменен в пользу «Столичной» — оказалось, что в Калифорнии некий господин Московиц зарегистрировал и разливает мизерными объемами водку «Moscow»[2]. В Министерстве внешней торговли решили не рисковать и запустили в США «Столичную». Сейчас «Moskovskaya», конечно, тоже продается в США, но объемы ее продаж гораздо скромнее.

Если судить по количеству медалей, то «Московская особая» — самая заслуженная водка. Конечно, если учитывать реальные медали, а не брать в расчет региональные алкогольные «междусобойчики» и звания типа «продукт года», «бренд десятилетия», «победитель продуктовой ярмарки» и так далее. Именно «Московская особая» открыла счет советским медалям в 1954 году на Международной выставке в Берне. В 1958 году она получила золото на Всемирной выставке в Брюсселе, в 1969-м — на международной выставке в Пардубицах, а в 1977 году — Гран-при на международной выставке в Загребе.

Постсоветская ее история во многом схожа с судьбой «Столичной». Разве что основной заграничный рынок «Столичной» находится в Америке, а «Московской» — в Германии. Поначалу от «Московской», по сути, открестилось государство, и фальсификат с зеленой этикеткой залил всю Россию и СНГ. Позже положение начало выправляться, но очищенный от паленого привкуса водочный источник был незамедлительно приватизирован и широким потоком направлен в Европу параллельно трубам Газпрома. В начале двухтысячных, когда у государства дошли руки до водки, оно начало возвращать товарные знаки, и это привело к водочным баталиям между «S. P. I. Group» и ФКП «Союзплодоимпорт». Мы еще поговорим об этих войнах подробнее.

Этикетки «Московской особой», пожалуй, были самыми узнаваемыми в водочном ряду. На антиалкогольных плакатах 50—60-х годов и на карикатурах в журнале «Крокодил» если изображалась «злодейка с наклейкой», то последняя чаще всего была зеленого цвета — цвета «Московской особой».

Сначала наклейка была горизонтальной, неказистой — белого цвета с широкой зеленой полосой. На разных этикетках зеленая полоса занимала от 20–30 до 60 процентов поля. Чаще преобладал тускло-зеленый цвет, иногда с желтизной, встречались оливковые и фисташковые разновидности — в общем, какую краску завезли — той и печатали. Одно время Средазсовнархоз печатал зеленую этикетку, но не привычно стандартную в полосочку, а в веселенькую зелененькую клеточку. Несколько позже этикетку украсили позолоченные (но чаще — бронзовые) рамочки и заработанные медали. Правда, «металл» чаще заменялся обычной желтой краской: дефицит. На этикетках некоторых крупных предприятий (Московский, Ленинградский, Алма-Атинский ликероводочные заводы) красным цветом стал выделяться логотип: зубр, олень под северным сиянием, знаменитый алма-атинский апорт…

Для поставки за рубеж был разработан дизайн новой этикетки — вертикальной, но главное — не изменился узнаваемый цвет наклейки; на бело-зеленом фоне осталось и вызывающе-яркое красное пятно — логотип поставщика: СОЮЗКООПВНЕШТОРГ, например, или PRODINTORG.

Позже вертикальные этикетки были унифицированы и приспособлены под большинство отечественных водочных марок. Неофициальное название таких этикеток — «две полоски». Объяснение простое. За основу бралась имеющаяся этикетка, заключалась в широкую рамочку, а сверху и снизу размещались две полоски: верхняя обычно с названием водки на русском или на английском, например: «Московская» или «Moskovskaya», а на нижней написано «Русская водка» («Russian vodka»). Сначала «две полоски» шли только на экспорт, а потом их приспособили и для внутреннего пользования. Во времена перестройки и гласности вся унификация пошла прахом и на полосках стали печатать что ни попадя.

Когда Союза не стало, этикетка долгое время еще держалась почти без изменений (а за кордон она как поставлялась, так и поставляется только в классическом варианте). Интересной разновидностью стала этикетка «специальной серии», которую относительно небольшим тиражом выпустили к 850-летию Москвы. На привычном бело-зеленом поле появился основатель Москвы Юрий Долгорукий, а на контрэтикетке — небесный покровитель города — Георгий Победоносец.

И все же под давлением рынка и безграмотных менеджеров с середины девяностых бутылки «Московской особой» запестрели аляповатыми разноцветными наклейками, которые никак не ассоциировались с классической этикеткой. Появились мрачно-синяя, обезличенно-белая, угрюмо-черная, кричаще-красная, безумная сине-красная этикетки. На некоторых из них хотя бы оставляли привычный шрифт, другие и этого не сохранили. К концу девяностых фантазия дизайнеров и вовсе пошла вразнос — на кричаще-пестрых этикетках стали рисовать все, что мало-мальски связано с Москвой. В первую очередь, конечно же, — Кремль, чуть реже — храм Василия Блаженного, здесь и Спасская башня, и здание МГУ, и Триумфальная арка, и храм Христа Спасителя, памятники Минину и Пожарскому, Юрию Долгорукому и даже «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной. Другим художникам для самовыражения не хватило архитектурного облика города, а может, их одолела тоска по «Москве кабацкой» — в ход пошли персонажи Гиляровского и Сергея Есенина:

Времечко тогда и вправду было похожее, для точности надо было бы лишь откорректировать лишь одну строчку Есенина: «Осетинского спирта — река». Если кто помнит — контрабандный спирт из Северной Осетии тогда составлял чуть ли не половину всего российского алкоголя.

Кстати, гармонист в картузе есть на этикетке мытищинской «Московской особой», и половой из трактира в жилетке и алой косоворотке тоже присутствует. Но эффектнее всех обошлись с «Московской» в Саранске: там на местном ликероводочном комбинате выпустили водку с бело-зеленой этикеткой под названием «Мордовская особая».

С классической этикеткой «Московской» связан небольшой политический скандал. В свое время вдрызг разругались две фирмы: частная «S. P. I. Group», которая поставляла «Московскую особую» в Европу, и «Союзплодоимпорт», созданный, собственно, для того, чтобы вернуть «Московскую особую», наряду с другими водками, в государственные руки. «Союзплодоимпорту» удалось доказать, что «Московская особая», которую реализует в Германии «S. P. I. Group», производится в Латвии. Однако на этикетках нагло указывалось, что это, во-первых, «Настоящая русская водка», во-вторых, что она «Импортирована из России» и, наконец, в-третьих — что она «Произведена и разлита в России». В результате земельный суд Гамбурга наложил запрет на продажу в Германии «Московской». Запрет-то был наложен, а вот отобрать водочный бренд у «S. P. I. Group» так до сих пор и не удалось.

Через какое-то время «S. P. I. Group» получила небольшое моральное удовлетворение. Россию ей пнуть, правда, не удалось — отыгрались на Эстонии. В 2007 году в Эстонии выпустили пельмени — «Moskovskiye». Все бы ничего (хотя непонятно, как вообще в Эстонии появились продукты с таким промосковским названием?), но на упаковке была изображена бутылка со знакомой, ну очень знакомой зеленой этикеткой. Представитель «S. P. I. Group» потребовал уничтожить все партии «алкогольных» пельменей и выразил недоумение, почему это, мол, всемирно известные этикетки, права на которые находятся у «S. P. I. Group», размещены на пакетах с пельменями — и вообще какую смысловую нагрузку они несут?

Вот человек — разве не знает, что пельмени без водки… не вкусные. Перечитал хотя бы знатока и любителей пельменей: «Ужинали с Макариным у него дома. Две рюмки под мои любимые пельмени, приготовленные его женой Феодосьей Кузьминичной, выпили: одну — за успешное начало целины, другую — за здоровье хозяйки». Узнал — читатель? Это же Брежнев Леонид Ильич — «Целина». Классику вторит и современный писатель Виктор Ерофеев: «Русский человек знает, что, выпивая водку с пельменями, можно достичь если не нирваны, то полного кайфа».

В общем, загубили на корню чиновники от «S. P. I. Group» доброе эстонское начинание…

«Пшеничная»

Водка «Пшеничная» — одна из старейших советских водок и первая — «именная».

Начало тридцатых годов, страна поднимается после разрухи Первой мировой и Гражданской. Идет индустриализация, на стройках социализма ударно трудятся не только граждане СССР, но и многочисленные американские гастарбайтеры, сбежавшие из своего демократического рая. Возводятся многочисленные тракторные, автомобильные, литейные и станкостроительные заводы, прокатные станы, Днепрогэс. Только на строительстве Магнитки трудилось более 800 иностранных специалистов и рабочих из США, Германии, Англии, Италии и Австрии. И ничего, ударно трудились и заработанные советские рубли отсылали голодающим семьям в Америку, где у них помимо кризиса свирепствовал «сухой закон». В Советском Союзе «сухой закон» к тому времени уже отменили, выпустили 38-градусную «Рыковку», получившую свое народное название в честь Алексея Ивановича Рыкова, председателя СНК СССР, сменившего на этом посту Ленина. Затем ей на смену пришли другие водки. Правда, их ассортимент в то время был еще небогат: «Водка» крепостью 56 градусов, «Водка» крепостью 50 градусов и «Пшеничная» крепостью 40 градусов.

По всей видимости, название «Пшеничная» объяснялось тем, что к началу тридцатых годов основным сырьем для производства водки в стране стала пшеница, окончательно заменив традиционную рожь. Кстати, в восьмидесятые, когда резко возросли закупки зерна за рубежом, в основном в США, Канаде и Аргентине, это дало повод острословам назвать водку «Пшеничная» — по аналогии с радиостанцией «Голос Америки» — «Колос Америки».

Этикетка у довоенной «Пшеничной» была самой обычной, без выкрутас, без картинок — только необходимый шрифт на белом поле. Первая водочная этикетка «с картинкой» принадлежит «Столичной», но она появилась много позже.

«Пшеничная» выпускалась до войны, а потом как-то незаметно сошла на нет. Возрождение водочной марки произошло перед Московской Олимпиадой: в 1976 году в Советском Союзе стали разливать «Сибирскую» (45 градусов) и «Пшеничную» (40 градусов).

Этикетка у возрожденной «Пшеничной» по тем временам была довольно красочная. На белом поле в овальной рамке изображался незатейливый деревенский пейзаж: покосившиеся домишки, притулившиеся на опушке леса, и частично убранное хлебное поле на переднем плане. Водка разливалась во всех союзных республиках практически с одинаковой этикеткой; была, правда, одна странная особенность. На общесоюзной этикетке (Минпищепром СССР) и на российских этикетках (Госагромпром РСФСР) небо было чистое, изумительной голубизны, на западных границах СССР — в Латвии и Белоруссии — оно было подернуто легкой облачной дымкой, на юге (в Узбекистане) по небосклону гуляли белые облака, а в Казахстане и вовсе стояла предгрозовая погода. Странное дело — казалось бы, все должно быть наоборот, но кто их разберет, этих дизайнеров. Помимо республиканских вольностей с облаками на этикетке хватало и других странностей. Судя по начавшемуся сбору урожая, время на этикетке должно соответствовать началу осени, но отчего-то березовая роща за деревней вовсе не золотая, а веселенького зеленого цвета. Да и на заднем плане что-то зеленеет. Озимые? Но озимым положено всходить в октябре, когда «лес обнажился». В общем, худсовет этикетку не доработал, допустил откровенную халтуру к производству.

Несмотря на эти казусы, этикетка около пятнадцати лет выходила без изменений; выпускалась бы она себе и дальше, но помешала политика. Отпущенные указом Ельцина на вольные хлеба производители водки разливать «Пшеничную» продолжили, но этикетка претерпела трансформации. К чести новых хозяев следует признать, что особо глупых этикеток не было — сельскохозяйственный лейтмотив сохранялся. Некоторые производители оставили старую наклейку, лишь стали печатать ее в современном полиграфическом исполнении — с голограммами, вставками фольги и прочими украшательствами. Появился вариант «Пшеничной», оформленный в виде этикетки «две полоски»: вместо ажурной золотой рамочки, что была на старой белой этикетке, появилась тяжелая рубленая окантовка золотом (или желтой краской), а сверху и снизу по голубому полю шла надпись: «Пшеничная», «Русская водка» — на русском или английском.

Чуть позже вместо русского названия на классических этикетках появились такие названия, как «Пшанiчная гарэлка» (Беларусь), «Пшенична горiлка» (Украина), «Psenicnaja vodka» (Латвия). Последняя, правда, вскоре была заменена на «Psenicnaja degvins», а заодно и этикетку привели в соответствие — три убогих русских избушки заменили на один, но добротный латышский хутор, а чахлые березки — на раскидистые дубы.

Появилось несколько вариантов, похожих на классические этикетки «Пшеничной», только рядом с избами дизайнеры стали рисовать ветряную мельницу. Есть варианты только с мельницами, без жилого фонда (Россия, Таджикистан).

Всю массу новых этикеток можно условно разделить на два вида: изображение хлебных колосьев (или снопов) и сельхозработы на хлебном поле (или просто пейзаж). Интересно, что все сельхозработы на этикетках проводятся в допромышленную эпоху: преобладают косцы, жнецы. Производители, видимо, хотят сказать, что водка сделана из экологически чистого зерна урожаев тех времен, когда на селе не знали ни солярки, ни бензина. Самый современный агрегат, на этих этикетках — странная конструкция, цветом и формой напоминающая уменьшенную копию советского комбайна «Нива», в которую впряжены две лошади.

Большинство новых этикеток «Пшеничной» приняли идею оформления старой советской наклейки: тоненькая золотая фигурная рамочка и основное изображение в овале.

Незаметно водка «Пшеничная» перестала выпускаться, но на смену ей пришли новые бренды, в основном в России и на Украине: «Пшеничная слеза», «Пшеничная на липовом меде», «Пшеничная межа», «Мъерная. Пшеничная». Украинцы выпустили водку под названием «Неболтайка Пшеничная», слоган у нее интересный: «Болтать — заначку потерять!», а идею этикетки авторы содрали с советского плаката 1941 года «Болтун — находка для шпионов».

К пшенично-сельскохозяйственной тематике можно также отнести целую серию водок «Урожай» и водку «Нива». Выпущена была и водка «Ржаная» — вернулись, как говорится, к истокам, когда основой для производства водки служила рожь. Ну и нельзя в этом ряду не отметить водки «Хлебная» и «Хлебное вино № 1».

Самая известная и самая загадочная

«Столичная» — одна из самых знаменитых советских водок, а за границей — самая известная. Тем не менее, а может быть, как раз и поэтому появление этой водки окутано многими несуразными мифами и несоответствиями.

Советское правительство, покончив с сухим законом в 1923 году, возобновило выпуск государственной водки — той самой «Рыковки», о которой мы уже упоминали. На этикетке нового напитка было лаконично выведено: «Водка»; фактически, вплоть до сороковых годов, в Советском Союзе не существовало каких-либо «именных» водок, кроме разве «Пшеничной». Водка, которая выпускалась в стране до войны, отличалась высоким качеством, таково, во всяком случае, мнение В.В. Похлебкина. Согласимся с классиком, поскольку попробовать все равно не сможем.

Война привела к потере довоенного качества напитка, что и понятно: практически вся выпускаемая водка шла на фронт, а там было не до гастрономических изысков. К тому же многие ликероводочные заводы оказались на оккупированной территории или были в спешке эвакуированы и воссоздавались на новом месте, что тоже не улучшало качество напитка.

В это трудное для страны время и рождается новая водка — «Столичная». Из разных источников можно почерпнуть бессвязные и зачастую противоречащие друг другу сведения о ее появлении на сцене Истории. Единственно, в чем единодушны справочники и энциклопедии, — в авторстве рецептуры водки, которое приписывается В. Г. Свириде.

По одной из версий рецептура и торговый знак водки «Столичная» были зарегистрированы в Советском Союзе еще в 1938 году, но выпускать ее начали спустя несколько лет.

При этом первая бутылка «Столичной» была якобы разлита в 1941 году, и где бы вы думали? — в блокадном Ленинграде. Это весьма спорное утверждение переходит из книги в книгу, мигрирует с сайта на сайт.

При таком подходе к истории этой водки возникает ряд вопросов. Почему ее не разливали целых три года: виноваты ли политические репрессии или начало Второй мировой войны? Тогда почему начали производство в 1941 году? И почему именно в блокадном городе? Логичнее было в 1941 году на ликероводочном заводе города Ленина выпускать бутылки с зажигательной смесью — гранат в первый год войны катастрофически не хватало. И почему бы это вдруг водку, на этикетках которой изображена московская гостиница, стали разливать в Ленинграде — не логично!

Кстати, бутылки с «коктейлем Молотова» разливались в Москве на спиртоводочном заводе № 1 (ныне завод «Кристалл»). Название «коктейль Молотова» пошло с легкой руки Рузвельта, когда он узнал, чем русская пехота воюет с танками Гудериана. Кстати, в пособии «Основы противотанкового боя», изданном в 1942 году для пехоты вермахта, описывается, как пользоваться трофейными бутылками с зажигательной смесью.

По другой версии — официальная дата выпуска «Столичной» — 1944 год, и опять же «…впервые эту водку разливали в блокадном Ленинграде»[3]. Позвольте — окончательно блокада была снята 27 января 1944 года, и как-то не очень верится, что уже в январе и был начат выпуск водки в городе. Истощенным горожанам важнее был хлеб, и вряд ли из дефицитного зерна начали гнать спирт и разливать какую-то особую водку.

Знаток истории русской водки Александр Никишин в одной из своих книг сообщает, что пробный выпуск «Столичной» был произведен на Московском ликероводочном заводе в июне 1945 года. Как рассказал ему по секрету (интересно, что за секрет государственной важности?) бывший директор завода, этой пробной партией водки Сталин угощал участников Парада Победы на приеме в Кремле.

А на официальном сайте Московского завода «Кристалл» читаем: «В 1953 году на заводе была создана знаменитая водка «Столичная». Ее автором был винокур экстра-класса В. Г. Свирида».

Палата по патентным спорам, которая рассматривала дрязги между ФКП «Союзплодоимпорт» и «S. P. I. Group», констатировала в пункте 13 шестнадцатистраничного документа в 2005 году: «Этикетка водки «Stolichnaya Столичная» была разработана в 1938 году, и с 1941-42 водка «Stolichnaya Столичная» выпускалась на ликероводочных заводах СССР с единой этикеткой и под единым названием»; и далее в этом же абзаце всего лишь через три строчки читаем: «…выпуск водки под названием «Stolichnaya Столичная» на ликероводочных заводах СССР начался в 1948 году…» Так в 1941 или в 1948 году? А может быть, в 1944-м, или все же в 1953-м?

В общем, вопрос о появлении этой водки еще ждет своего исследователя.

Не менее запутанна и история этикетки.

Чаще всего ее автором называют Андрея Иогансона. Это был широко известный в узких кругах художник, который специализировался на политических плакатах. Надо отметить, что авторство Иогансона опирается лишь на одно более или менее конкретное свидетельство — воспоминания его сына. Свидетельство надежное? Думается — не очень. Тем не менее ныне авторство Иогансона преподносится как факт. Называется и другая фамилия — Владимир Яковлев, сотрудник комбината «Союзпродоформление».

Но кто бы ни был автором этикетки, возникает вопрос — почему на «Столичной» поместили изображение гостиницы «Москва», а не Кремля, например? По этому поводу есть ряд предположений.

К концу 30-х годов прошло лишь двадцать лет, как большевики вернули Москве статус столицы. Кремль в глазах того поколения еще символизировал место, где венчались на царствование русские цари. Рубиновые звезды засияли на башнях только в 1935 году, а до этого там гнездились имперские двуглавые орлы. Совсем другое дело — новенькая гостиница «Москва», которая была открыта в декабре 1938 года. На тот момент это был один из самых узнаваемых символов набирающего мощь советского государства. Вот и все объяснение. Это моя версия. Может, кому-то такая трактовка покажется обыденной и неинтересной, однако есть и другой вариант — шпионский. Извольте.

Только что появившаяся в самом сердце Москвы современная гостиница была рассчитана на советскую элиту, которая прибывала в столицу по самым разным делам; этим и решил воспользоваться злодей Берия, который как раз в 1938 году возглавил НКВД. Он нашпиговал все номера прослушивающей аппаратурой, а чтобы завлечь именно в эту гостиницу как можно больше клиентов, Берия уговорил Сталина сделать рекламу новой гостиницы… на водочной этикетке. Телевидения и Интернета в то время еще не было, и бутылка водки стала идеальным рекламным носителем. Заселятся потенциальные «враги народа» в номер, купят бутылочку «Столичной», вот языки-то у них и развяжутся… Во всяком случае, именно эта версия приводится в книге А. Никишина «Водка и Сталин».

Есть и еще один момент, связанный с изображением «Москвы» на наклейке «Столичной». Изображение гостиницы на этикетке собирательное: «Москва» со всех четырех сторон выглядела по-разному, и почему уж художник решил дать обобщенный образ, сегодня, наверное, нам не узнать. Тем не менее изображение гостиницы на водочной этикетке настолько вошло в наше сознание, что в апреле 2006 года главный архитектор столицы — Александр Кузьмин успокаивал читателей «Вечерней Москвы»: «После реконструкции гостиница «Москва» останется похожей на этикетку «Столичной»». Обрати внимание, читатель: вновь выстроенная гостиница будет похожа не на свой прототип, а на водочную этикетку!!!

Но вот ведь что интересно. Идею наших чиновников-градостроителей о возведении гостиницы по эскизам водочной этикетки воплотили в жизнь американцы! В самом сердце Голливуда 2 мая 2007 года открылась новая гостиница «Stoli Hotel». Заказчик (компания «Pernod Ricard», которая приобрела права на бренд «Stolichnaya» в США в 2005 году) потребовал, чтобы внешний вид отеля соответствовал тому, что видит рядовой потребитель на этикетке водки «Столичная»!

В оформлении гостиницы смешались все стили: от барокко времен Екатерины до конструктивизма первых пятилеток — такие уж у американцев представления о нас. Различные номера отеля соответствуют разновидностям водки бренда «Stolichnaya», которые продаются в США. Любопытствующие могут зайти на сайт «Stoli Hotel», где можно более подробно узнать об услугах уже действующей гостиницы и провести виртуальную прогулку по апартаментам.

Отель в Лос-Анджелесе был открыт в рамках маркетинговой программы «Stoli Hotels», которая призвана обновить и усилить имидж «Столичной» как «подлинной, аутентичной русской водки». Одновременно с открытием гостиницы в Голливуде было объявлено, что планируется открытие аналогичных отелей (с виду братьев-близнецов нашей бывшей «Москвы») в Нью-Йорке и Майами.

Сегодня «Столичная» — самая продаваемая водка в США, но этот успех пришел к ней не сразу.

Алкогольные пристрастия американцев сформировали иммигранты, прибывавшие из Европы преимущественно в XIX веке. Среди эмигрантов, заселяющих Америку, преобладали народы, которые ущемлялись в старой доброй Англии: ирландцы да шотландцы, они пили по большей части виски и джин. Хватало и немцев, которые предпочитали свой шнапс, и итальянцев, которые начали на новой родине гнать граппу из винограда. На юге употребляли гавайский ром и мексиканскую текилу. Поэтому, когда русские, появившиеся уже в XX веке, попытались наладить водочный бизнес, он у них не пошел — не оказалось массового потребителя. Американцы второго и третьего поколений уже привыкли, что крепкий алкоголь должен быть вонючим и желательно цветным, а иначе что это за «strong drink». Ситуация усугубилась с началом «Великой депрессии» и введением сухого закона, когда любой алкоголь оказался под запретом. В общем, время и условия для укоренения водки на американской земле оказались весьма неблагоприятными…

Если в Европе бывшие русские водочные промышленники кое-как выживали, то в Америке они разорились все. После смерти в 1934 году В. П. Смирнова, владельца самой известной русской дореволюционной водочной марки, новый американский хозяин водки «Smirnoff» — Кунетт решил торговать водкой в местах компактного проживания славян. В принципе, разумное решение: все славяне активно потребляют водку. Однако американец еврейского происхождения и предположить не мог, что славяне бывают разными. Первые славяно-американцы, с которыми столкнулся Кунетт, оказались поляками. Водку они всегда пили, пьют и будут пить, но вот польский гонор сыграл с Кунеттом невеселую шутку. Поляки выдвинули условие: вашу водку пить будем, и много, но ее надо переименовать в «Польскую горзалку». Кунетт зарекся связываться со славянами и предпринял другой маркетинговый ход — переименовал водку в виски. На этикетках и пробках «Смирновской» он стал указывать: «Whisky Smirnoff». Но процесс приобщения американцев к водке, даже замаскированной под виски, все равно не ладился…

И тут грянула Вторая мировая. В 1941 году в войну вступили и Советский Союз, и США, а союзнические отношения усилили интерес друг к другу: в Америке появилась мода на все русское, в том числе и на русскую водку. Сразу отметим, что водку американцы пить так до сих пор и не научились, однако для продажи товара это оказалось и не обязательным. Маркетологи пошли другим путем: они поставили на любовь американцев к коктейлям. В 1941 году в Америке появился новомодный коктейль «Московский мул», состав которого был гениально прост: водка, пиво и сок лайма. Тоже мне — открытие, скажет наш читатель и будет совершенно прав: это же наш старый русский ерш, известный еще со времен Дениса Давыдова, а может, и раньше — разве что лайм в русских поместьях не культивировался и заменялся соленым огурцом. Но главное, как известно, не изобрести, а запатентовать… Как бы там ни было, напиток у американцев быстро вошел в моду — «союзническое» название придавало ему патриотизм. Смесь водки с пивом шибала в голову подобно копыту мула. Непонятно только, при чем тут московская прописка мула, но это, похоже, никого не беспокоило.

Мода на коктейли с водкой оказалась плодотворной, и они стали появляться один за другим: водка со сливками — «Черный русский», горячий мясной бульон с водкой — «Бычья доза», водка с апельсиновым соком — «Отвертка», водка с томатным соком — «Кровавая Мэри» (авторство этого коктейля приписывается Хемингуэю) и так далее.

Потребление водки в США (хотя бы и в составе коктейлей) стало неуклонно увеличиваться. Ведь водка, в отличие от прочих крепких напитков, не обладает излишним запахом и отвлекающим посторонним вкусом. В общем, американцы распробовали водку, и продажи «Смирновской» резко пошли вверх.

Пока шла война, нас мало интересовало, что там пьют американцы, но вот война позади, у руля Советского государства появился эксцентричный и амбициозный Хрущев. Именно при нем «Столичная» становится широко известна на Западе.

Неожиданно в 1954 году во время слепого тестирования она обошла уже известную в Америке марку «Smirnoff». На Западе появился, по крайней мере, интерес, и это позволило советской водке, правда еще в небольшом объеме, проникнуть на заграничные рынки. Хотя, как сказать, в небольшом объеме… На экспорт «Столичную» поставляли из Ленинграда, Москвы и Куйбышева. В 1956 году на Ленинградском ЛВЗ была пущена линия по завертыванию «Столичной» в специальную бумагу с производительностью 3000 бутылок в час!

Но окончательно и бесповоротно «Столичная» пробила железный занавес только в шестидесятые годы.

В 1966 году в Советском Союзе было создано Всесоюзное объединение «Союзплодоимпорт» (ВО «Союзплодоимпорт»). Предприятие было призвано осуществлять экспортно-импортные операции по продовольственным товарам растительного происхождения и сырья для пищевой промышленности. ВО «Союзплодоимпорт» выступало на мировом рынке как крупнейший импортер какао-бобов, чая, кофе, пряностей, свежих и переработанных фруктов и овощей, виноматериалов и вин, а на экспорт шли самые известные советские водки — «Столичная», «Московская», позже — «Кубанская», «Лимонная» и некоторые другие.

В социалистических странах наша ликероводочная продукция пользовалась широким спросом. В меньших количествах, но все же употребляли нашу водку и капиталисты Западной Европы, но вот Америка никак не поддавалась — там пили (вернее, использовали в коктейлях) «Смирновскую» американского разлива. Наших это сильно задевало: на каждой советской бутылке, отправляемой за рубеж, неизменно указывалось, что «Только водка из России — настоящая русская водка!», но американцы так не считали. И все же, как говорил товарищ Сталин: «Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики. Не такие крепости мы брали в своей борьбе с буржуазией». Как обычно, мы сыграли на противоречиях проклятых империалистов.

Уже больше века с переменным успехом в Америке бьются за потребителя два гиганта прохладительных напитков: «Кока-кола» и «Пепси-кола». Обычно «Кока-кола» всегда оказывается несколько впереди, но в семидесятых компания «Pepsi-Со» резко обошла конкурентов на повороте именно благодаря нашей «Столичной». И пепси, и кока делали неоднократные попытки прорваться на поистине безбрежный, но, увы, закрытый для иностранцев рынок Советского Союза. Президент компании «Pepsi-Со» как-то проконсультировался с сотрудником американского посольства в Москве Томасом Томпсоном, и тот дал бесценный совет: «Никаких валютных операций — только бартер! Русские вне себя от смирновской водки, которая разливается в США, но преподносится как русская водка. Можно предложить русским пепси в обмен на помощь с продажами советской водки за границей». Идея сработала, и в 1973 году президент компании «Pepsi-Со» подписал соглашение с главой советского правительства Алексеем Косыгиным: американцы помогают оборудовать в СССР заводы и будут поставлять концентрат для производства своей газировки, а взамен обязуются продвигать советскую водку в США. Чем больше водки продавала «Pepsi-Со», тем больше концентрата ей разрешалось ввозить в СССР.

Проект оказался успешным. В 1976 году в СССР уже продавалось 50 миллионов бутылок пепси-колы, а в США — 115000 ящиков «Столичной». Что же до компании «Кока-кола», то она прорвалась на наш рынок только в 1979 году — и то лишь с «Фантой», а собственно «Кока-кола» начала продаваться в СССР лишь в 1991 году.

В 60—70-е годы «Столичная» была единственным советским товаром массового потребления, продававшимся в Америке. В случае охлаждения наших отношений водка и страдала первой. Когда в 1979 году началась война в Афганистане, ее поставки в США на время прекратились. Второй удар «Столичная» получила в 1983 году, когда на Дальнем Востоке был сбит южнокорейский самолет. В США были организованы акции протеста, и демонстранты били бутылки «Столичной» перед телекамерами, а профсоюз барменов отказывался продавать нашу водку в кафе и барах.

Впрочем, политика — политикой, а бизнес — бизнесом. Побушевали, разбили несколько бутылок и в конце концов успокоились. Немалую роль в популяризации нашего алкоголя сыграла реклама, и, в частности, Голливуд. «Stolichnaya» стала с определенного времени любимым напитком суперменов и «хороших парней». Нужны примеры? Вспомните, что пьет герой Кевина Костнера в «Телохранителе»? А любимый алкогольный напиток Бонда, того самого — Джеймса Бонда? Отметился в телевизионной рекламе «Столичной» и престарелый основатель «Плейбоя» Хью Хефнер. «Я просто ищу любовь здесь», — заявляет он, сидя в алом атласном халате в баре и смакуя русскую водку. Ну, чисто — наш Дедушка Мороз на пенсии, только у нашего — одна Снегурочка, а у этого — целый гарем.

Но оставим до поры Америку и вернемся на родину «Столичной». А на Родине дела пошли вкривь и вкось: перестройка, сухой закон…

В смутном 1991 году в единой еще стране образовалось двоевластие. С одной стороны, у кормила как бы еще находился президент СССР Михаил Горбачев, который уже ничего не решал. С другой — выступала сплоченная рать демократов, которая не обладала легитимной властью, но, по сути, правила бал. В это время всесоюзные товарные знаки на водку были аннулированы, понятие «товарный знак» было заменено понятием «наименование вида товара», и водка начала выпускаться под так называемым государственным контролем. Контроль этот прекратил существование в том же году вместе с государством — и отныне любой желающий мог выпускать любую «водку» и клеить любую этикетку — «разрешено все, что не запрещено законом».

В годы разброда и шатаний Всесоюзное объединение «Союзплодоимпорт» (бывший владелец товарных знаков советских водок) неоднократно переименовывалось и передавалось от одного хозяина к другому, сначала — государственному, потом — частному. И вот в 1997 году водка попадает в круг интересов бригады Бориса Абрамовича Березовского. К тому времени он уже «переварил» Автоваз, Аэрофлот и теперь замахнулся на святое!

Не буду тебя, читатель, грузить хитросплетениями операций этих аферистов — в них погрязла даже Генеральная прокуратура, куда уж нам, грешным, разобраться. Заметим только, что права на торговые марки наших знаменитых водок и горьких настоек — «Столичную», «Московскую», «Русскую», «Старку», «Кубанскую», «Лимонную» и другие — в результате были приобретены по 50 рублей за «этикетку». Хотя, например, в 2006 году стоимость одного только бренда «Stolichnaya» оценивалась в два миллиарда долларов, и сейчас международное агентство «Impact Databank» считает его третьим по ценности алкогольным брендом в мире после водки «Smirnoff» и рома «Bacardi». Как бы то ни было, все права на товарные знаки были в пожарном порядке переоформлены на специально созданную швейцарскую алкогольную компанию «S. P. I. Group» — с российским капиталом и штаб-квартирой в Москве.

Операцию в Госдуме прикрывал и курировал небезызвестный Борис Ефимович Немцов. Возглавил новое предприятие дотоле не известный в водочных кругах Юрий Шефлер. В совет директоров вошли также скромный грузинский бизнесмен Бадри Патаркацишвили и русский банкир Лев Геллер (он же — гражданин Израиля Арье Л. Геллер). В 2008 году Бадри Патаркацишвили выдвинул свою кандидатуру на пост президента Грузии, но во время предвыборной президентской гонки неожиданно скончался. После смерти выяснилось, что его личное состояние более чем в шесть раз превышало государственный бюджет всей независимой Грузии. Впрочем, повело нас куда-то в сторону. Вернемся к водке.

В то время, когда Шефлер завладел брендами советских водок, их только на территории России нагло эксплуатировало свыше 150 ликероводочных заводов. Причем это была только верхушка водочного айсберга в море алкоголя — «Столичную», «Русскую», «Экстру» и прочую нашу гордость разливали по всему СНГ и, страшно подумать, — за рубежами русского водочного ареала — аж в Латинской Америке и Юго-Восточной Азии. Ну, а та «Столичная», которая производилась в подполье и представляла в лучшем случае спиртовый раствор, приготовленный в обычной ванне «на глазок», учету не поддавалась и вовсе.

Начинающий водочный магнат взялся за новый бизнес с огоньком и комсомольским задором. С помощью неподкупных судов, РУБОПов, ОМОНов, а также раскаленных утюгов процесс пошел. Если к 1 января 1998 года только десять производителей согласились заключить с ЗАО Шефлера лицензионные договоры, то в 1999-м этих заводов было уже сорок, а к 2000 году — сто.

Лицензионные договоры — лицензионными договорами, но свое хозяйство иметь надежнее, поэтому Шефлер (не без помощи того же Бориса Абрамовича) приобрел в личную собственность ряд ликероводочных заводов — в Тамбове, Калининграде и Иркутске, — а несколько позже стал собственником знаменитого «Латвийского бальзама». Эти предприятия были заблаговременно финансово подготовлены и, когда совсем «легли на бок», были приватизированы по договорной цене — договариваться было уже несложно.

Наряду с врагами внутренними началась битва и с врагами внешними: сражения с заморскими супостатами проходили исключительно посредством бумаги и чернил. Законопослушные иностранцы по большому счету и не возражали, когда Россия начала восстанавливать права на товарные знаки русской водки, тем более что дядя Сэм активно способствовал этому процессу. Это и понятно — сегодня американцы «уговаривают» 1,5 миллиона декалитров «Столичной» в год — это в десятки раз больше, чем у нас (привет Горбачеву). И надо отдать должное энтузиазму Шефлера — за несколько лет он закрепил права на товарные знаки «Stolichnaya», «Moskovskaya», «Russkaya» и ряда других в более чем в 150 странах. В советское время «Столичная» была зарегистрирована на «Союзплодоимпорт» более чем в 50 странах, поставки же шли в 90 стран….

Неожиданно для всех в марте 2000 года свежеизбранный президент поручил «принять срочные меры по восстановлению и защите прав государства в отношении интеллектуальной собственности в сфере производства и оборота водочной продукции». И вскоре Счетная палата обнаружила нарушения в приватизации советского предприятия ВО «Союзплодоимпорт»: вот чудеса — оказалось, что отчуждение государственной собственности, включающей в себя товарные знаки на водки «Столичная», «Московская» и других, прошло незаконно — приватизация была оформлена задним числом, якобы случилась она еще в советское время. Но по советским-то законам это было запрещено!

После этого «Союзплодоимпорт» был срочно реанимирован, но уже как Федеральное казенное предприятие. В самые сжатые сроки Роспатент перерегистрировал 43 товарных знака на оригинальные русские водки и настойки на Министерство сельского хозяйства РФ. Правда, через пару недель 26 из 43 товарных знаков пришлось вернуть, так как они были зарегистрированы после 1991 года. Возвращенные товарные знаки оказались на языке юристов «тождественны либо сходны до степени смешения» с советскими товарными знаками и отличались от исконно советских отдельными закорючками, а поди ж ты — неприкосновенная частная собственность, вовремя оформленная.

Шефлер после всего этого, от греха подальше, съехал на ПМЖ в старый добрый Лондон, столицу русской эмиграции. Тем более в 2000 году право на реализацию «Столичной» на территории США он продал британской компании «Allied Domecq». Что, впрочем, не помешало ему несколько позже — в 2004 году — баллотироваться в Государственную думу по списку партии СПС (ну, не КПРФ же, на самом деле!). Однако мы забежали несколько вперед. Вернемся домой.

В России, сразу после реинкарнации Федерального казенного предприятия «Союзплодоимпорт», в районные суды отдаленных регионов стали массово поступать претензии возмущенных «акционеров» ЗАО S. P. I. Ведь по существовавшему в то время закону, пока суд разбирается кто прав, кто виноват, деятельность предприятия прекращается. Вот и посыпались жалобы пенсионеров и военнослужащих, фермеров и домохозяек. Например, судья районного суда Гербе ков принимает к рассмотрению жалобу госпожи Асият Хизировны Аргуновой, которая проживает в ауле Хабез в Карачаево-Черкесии, которая просит отменить приказы Минсельхоза и фактически заново похоронить воскресшее было госпредприятие[4]. Ты знаешь, читатель, кто такая Асият Аргунова? Вот и я не знаю. Зато другого «защитничка» знают все — энергичный Борис Ефимович Немцов.

В октябре 2002 года Немцов пишет письмо в вышестоящие инстанции — премьеру Касьянову с просьбой решить проблему «в интересах России»[5]. Сразу видно — государственный человек — блюдет интересы Родины!

В письме несколько важных тезисов. По мнению депутата, отобрав водочные марки у S. P. I., государство начало не зарабатывать деньги, а терять их вместе с репутацией. Производство «Столичной» вместе с налогами и рабочими местами все равно уже за границей, так что поезд ушел, оставьте честных бизнесменов в покое, и не надо волноваться. На случай, если государство все же будет упорствовать, Немцов предлагает «компромиссный» вариант: компания S.P.I. и государство должны подписать соглашение о разделе продукции, по которому компания в дополнение к налогам будет отдавать в бюджет часть своей прибыли. «Я понимаю, что для водочной отрасли СРП звучит как сенсация. Но традиционно этот бренд был государственным, поэтому было бы правильно, если бы компания добровольно делилась с государством», — рассуждает Немцов. Чисто воровская логика: украл — попался — согласен делиться.

Словно невзначай в письме появляется предупреждение-страшилка: «Скандал вокруг водочных брендов может усложнить переговоры по вступлению в ВТО». И действительно, на слушаньях в Конгрессе США по предоставлению России рыночного статуса вопрос со «Столичной» был подан как грубейшее нарушение прав собственника. И вскоре в ходе очередного саммита в Москве на встрече президентов Джорджа Буша-младшего и Владимира Путина американской стороной было недвусмысленно заявлено, что одним из условий вступления России во Всемирную торговую организацию является разрешение споров вокруг торговой марки «Столичная»[6].

Оцени, читатель, масштаб вселенского воя: от скромной жительницы никому не известного горного кишлака до временно исполняющего обязанности гаранта цитадели демократии!

Но как говорит восточная пословица: «Собака лает — караван идет» — к сегодняшнему дню судебная эпопея, по крайней мере в России, завершена в пользу государства. Но только в России! А ведь по большому счету мероприятие по возвращению товарных знаков было затеяно для того, чтобы продавать водку за границу, но для этого нужно выиграть суды у группы S. P. I. в каждой стране, где она успела зарегистрировать права на «Столичную», «Московскую» и другие водки, а таковых, как мы помним, более чем 150!

Патентная война между ФКП и S. P. I. тянется на всех континентах планеты, кроме разве Антарктиды, уже который год. Борьба идет с переменным успехом. Первую по-настоящему крупную победу государственным структурам удалось одержать в Европе — на территории стран Бенилюкса — только в 2006 году. Основным полем битвы в противостоянии государства и бизнесменов, безусловно, является американский рынок, где выручка от продажи «Столичной» превышает 600 миллионов долларов в год.

Прогнозировать, чем все это закончится, трудно. Дело усугубляется тем, что S. P. I. торгует в Америке не «Столичной», а ее производной — водкой под названием «Stoli», ибо среднестатистическому американцу не под силу произнести привычный для нас звук «ч». И хотя всем понятно, что бренд «Stoli» произошел от раскрученной еще коммунистами «Stolichnoy», но ведь поди ж ты — с точки зрения юридической казуистики это уже другая торговая марка. А раз мы уже двадцать лет бьемся как рыба об лед за торжество демократии на всем демократическом пространстве, то юридический кодекс приходится чтить.

Но борьба за американский рынок не прекращается. Неожиданно на каком-то этапе у государства объявился временный союзник-бизнесмен. Предприниматель Рустам Тарико, владелец компании «Русский стандарт», начал поставлять в США водку «Империя», позиционируя ее как единственную оригинальную русскую водку на американском рынке. Па-а-азвольте — возмутились представители «S. P. I. Group» — а как же наша легендарная «Stoli»? На что владелец «Русского стандарта» напомнил конкурентам неубиенный коммунистический лозунг: «Only vodka from Russia is genuine Russian vodka!» А ваша водка где разливается, господа хорошие? В Латвии? Так ведь Латвия нынче не Россия — за что боролись, господа демократы?

Дело в том, что после того, как бренд «Столичная» был объявлен государственным, водка, которую выпускала «S. P. I. Group» на своих заводах в России, была объявлена контрафактом. Шефлер вынужден был изготавливать на ликероводочных заводах в Тамбове и Калининграде спирт, гнать его цистернами в Ригу и только там, на неподконтрольном Кремлю «Latviajas Balzams», разливать и укупоривать водку «Stoli». А когда Шефлера лишили возможности использовать тамбовский и калининградский спирт, «S. P. I. Group» стала закупать у самарского «Родника» и калужского «Кристалла» водку «Глазурь Премиум». И что интересно — водка отгружалась не в бутылках, а наливом в танк-контейнерах и прямым ходом отправлялась в… Ригу, а там «Глазурь Премиум» чудесным образом превращалась в «Stoli».

Вот, кстати, вопрос на засыпку: в какой стране (исключая Россию, естественно) больше всего пьют русскую водку? Согласно данным Федеральной таможенной службы Российской Федерации, это… Латвия. Два миллиона латышей выпивают нашей водки в два с половиной раза больше, чем 307 миллионов граждан США. Так, в 2007 году основным импортером российской водки за границу оказалась Латвия (20 процентов; это к вопросу о превращении «Глазурь Премиум» в «Stoli»), на втором месте — Казахстан и лишь на третьем — Америка.

В результате демарша Тарико ему выделили уголок на американском рынке, чтоб не шумел, а реализация «Столичной» продолжилась со столь же широким размахом. Ах да! Добавили еще мелким шрифтом на этикетке «Stoli»: «Произведено в России. Разлито в Латвии».

Так что сейчас в мире существует два непересекающихся в мировом алкогольном пространстве водочных бренда: «Столичная» и «Stoli». Сколько еще продлится такое состояние — бог весть.

Впрочем, что это мы все о водке да о водке. Вспомним наконец и про этикетку.

Первоначальная серая этикетка «Столичной» при всей не-броскости оформления выглядела весьма импозантно. Изображение гостиницы, выполненное в различных тонах серого, позволяло разглядеть даже отдельные архитектурные элементы здания. Не менее эффектно на этикетке смотрелось и название: надпись наискосок, шрифтом, имитирующим написание «от руки», располагалась в две строки. Характерная заглавная буква «С» была перечеркнута линией, которая шла вниз от верхней завитушки буквы, выполненной в виде спирали. Запоминалась и буква «ч» с замысловатой петелькой, и буква «а» как из прописей первоклассника. Надпись так же выполнялась в серых тонах — темнее изображения здания, шрифт из-за обводки черной линией казался рельефным. Единственным украшением этикетки была тонкая рамка, с наружной стороны которой шла примерно в четыре раза шире полоса того же цвета, что и шрифт.

К сожалению, такой вариант этикетки без ущерба внешнему облику можно было получить лишь при наличии качественной печати. Первоначально, видимо, и предполагался ограниченный выпуск «Столичной» как элитной водки с небольшими тиражами высококлассных этикеток. Но видимо, водка настолько хорошо пошла, заполняя дыры в послевоенном бюджете, что ее пустили в народ.

Большинство типографий в послевоенное время не было оснащено хорошим оборудованием. Поэтому при массовом тиражировании этикетки пришлось упрощать рисунок. Архитектурные элементы здания, которые были хорошо различимы на первом варианте этикетки, были теперь только обозначены, да и то не все. Перепады оттенков серой краски, придававшие рисунку объем, нивелировались, узнаваемость здания исчезла. Хотя гостиница «Москва» и являлась одной из «визитных карточек» столицы, граждане страны, даже бывавшие в Москве, не всегда идентифицировали рисунок со зданием на Манежной площади.

В 1966 году был проведен опрос: что нарисовано на этикетке «Столичной»? Большинство считало, что изображено какое-то промышленное здание, чаще назывался элеватор, иногда отвечали, что корпус Московского ликеро-водочного завода. А в 1991 году «Аргументы и факты» даже на полном серьезе отвечали на вопрос читателя — что изображено на этикетке «Столичной» водки. Я что-то больше не знаю этикеток, по которым проводились опросы населения или проводились разъяснения в прессе. Впрочем, вернемся к оформительским делам.

Позже на этикетке досталось и шрифту. Спираль в завитушке заглавной «С» почти исчезла, в букве «ч» сгладилась, а в «а» — пропала вовсе, да и хвостик буквы «я» укоротился. Вместо обводки шрифт стал сопровождаться «тенью», и стал он какой-то кургузый.

Этикетка, которую разработали для заграницы (две полоски), практически не отличалась от отечественной. Конечно, ее облагородили и приукрасили. Название стали давать золотом. Появилась надпись, рекомендовавшая охладить продукт перед употреблением, и логотип внешнеторговой организации, поставлявшей напиток за рубеж. Добавилась кольеретка и контрэтикетка, которых не было на «домашней» бутылке. И разумеется, в названии заменили кириллицу на латиницу. Шрифт оставили похожий, только от перечеркивания первой буквы «S» пришлось отказаться — уж больно она получалась похожей на знак доллара.

На этикетке стали печатать медали — к тому времени их было только две, и, хотя вскоре «Столичная» завоевала еще две награды, их на этикетку добавлять уже не стали. Впрочем, в период перестройки, разброда и шатаний появилась этикетка, увешанная всеми регалиями. Сначала медали (аверс и реверс) располагали в два ряда, но позже решили разместить их в один ряд.

Но самое главное — на этикетке появился лозунг: «Stolichnaya the only vodka imported from Russia». Причем труднопроизносимое название «Stolichnaya» давалось в транскрипции: «Stol-itch-nуе-уа» или «Stol-itch-nауа». Несколько позже первоначальный слоган был заменен на известный всем сегодня: «Only vodka from Russia is genuine Russian vodka!» Именно эта этикетка и была зарегистрирована в качестве товарного знака в 1969 году. Импортный вариант оформления «Столичной» оказался настолько удачным, что попал в качестве хрестоматийного образца в справочник Томаса Хайна «Все об упаковке». К сожалению, это был единственный образец советских товаров в каталоге.

В середине 70-х «импортная» этикетка была приспособлена для внутренней продукции. Название водки чаще писалось по-русски, хотя иногда и на латинице, а в некоторых союзных республиках — и на национальных языках. Правда, зачастую вместо помпезного «золота» использовались краски желтых и коричневых оттенков.

Красно-белая этикетка «Столичной» тиражировалась во всех республиках, но помимо классической этикетки на национальных окраинах выпускались и свои разновидности «Столичной» — как-никак там тоже были свои столицы. После 1991 года «Столичная» претерпела во всех новоявленных демократических республиках интересные метаморфозы, про которые будет возможность поговорить дальше, а пока посмотрим, как менялась этикетка в России.

В последние перестроечные годы народ, измученный нарзаном, с энтузиазмом сметал с прилавков многокрасочный импортный алкоголь. Выжившие в вакханалии девяностых усвоили одну простую истину — водку надо пить русскую. Может быть, поэтому почти все девяностые годы на «Столичную» клеили этикетку, ставшую классической, — знакомая водка среди обилия импортной отравы смотрелась как островок безопасности. Этикетка, правда, печаталась зачастую чуть ли не на туалетной бумаге…

Когда схлынул вал иноземного пойла, а на внутреннем алкогольном рынке завершился отстрел недобросовестных водочных производителей, качество водки почти пришло в норму, и началась борьба за потребителя. Появилось великое множество новых водок, но и старые советские марки пользовались спросом. По велению времени этикетка «Столичной» стала меняться, но поначалу изменения были робкие, можно сказать — косметические. За основу бралась советская этикетка и «улучшалась» по мере фантазии производителя.

В начале 2000-х в Черноголовке выпустили «Столичную», где вместо рисованного изображения гостиницы на этикетке поместили фотографию гостиницы «Москва». ЗАО «Ладожская» решило, что гостиницы на этикетке будет маловато, и добавила скульптуру В. Мухиной «Рабочий и колхозница». Ростов-на-Дону выпустил этикетку близко к классике: тот же шрифт, та же рамка и белое поле, не хватает только… самой гостиницы — зато на девственно-чистом белом поле наклейки написано: «Традиции бесценны!»

Вместо гостиницы «Москва» некоторые производители в 90-е годы стали помещать на этикетку «Столичной» собственные достопримечательности. Впрочем, повод дала сама столица России: Московский завод «Кристалл» к 850-летию города выпустил «Столичную» с памятником Минину и Пожарскому на Красной площади. В Ташкенте появилась этикетка «Столичной» с изображением 19-этажного (сейчас его укоротили на восемь этажей) административного здания на центральной площади города. Республика Мордовия разместила на этикетке административное здание в центре Саранска, Усадский спиртзавод — здание своего предприятия. Азербайджанская «Stolichnaya» стала выходить с изображением дворца в Гяндже. Минск поместил на этикетку две свои высотки на площади Победы. При этом водка стала именоваться «Стольградная» и поменяла национальность — превратилась в «белорусскую водку».

Другие производители и вовсе пустились во все тяжкие и начали украшать бутылки «Столичной» всякой отсебятиной. Ладно еще, когда на этикетке изображался Кремль или его башни, но в ход «пошли» МГУ, Триумфальная арка, неопознаваемые церкви (понятно, что в Москве сорок сороков церквей, но храм и водка как-то диссонируют). Появились «Столичные» с Георгием Победоносцем, с державным орлом, с коронами и триколорами… Но дальше всех пошел Махачкалинский винзавод. На его этикетке «Столичной» — безбрежное поле зерновых и несколько снопов на переднем плане. Вероятно, производители на этикетку, подготовленную под «Пшеничную», набили текст «Столичная».

Чрезвычайные и полномочные представители советских водок

В 1973 году на Московском заводе «Кристалл» была разработана новая технология производства водки — водноспиртовую смесь (впервые в мире!) было решено обрабатывать обезжиренным молоком для придания мягкости, а далее она фильтровалась через активированный уголь, фильтр-пресс и кварцевый песок. Водка получилась удивительно мягкой и питкой.

В это время Советский Союз активно обменивал водку на валюту через ВО «Союзплодоимпорт», и новый продукт в качестве «посла доброй воли» тоже было решено поставлять на Запад. Соответственно и название ей придумали — «Посольская».

Кто там из наших активно сотрудничал с Европой? Петр, конечно: окно, как известно, прорубал и, кроме того, организовал Великое посольство, в состав которого и вошел самолично. Царя, разумеется, в советское время на этикетку никак нельзя было пристроить, но тему обозначили — на строгой черной этикетке «Посольской» явился некто инкогнито (без прорисовки лица) в красном европейском костюме времен Петра.

Через какое-то время водка пошла и для внутрисоюзного потребления с той же черной этикеткой.

После перестройки над этикеткой издевались не так уж и сильно. Мужик в красном кафтане крепко прижился, и большинство ликероводочных заводов продолжало выпускать «Посольскую» с привычной картинкой, правда иногда осовремененной (с прорисовкой лица). Хотя одно время некоторые заводы начали разливать водку с изображением бородатых мужиков в шубах — мол, посольства существовали не только при Романовых, но и при Рюриковичах (возвращение к истокам, так сказать), однако эти нововведения не прижились. Были попытки воспеть на водочной этикетке и современных дипломатических работников. Но они тоже успеха не имели. На большинстве новых этикеток «Посольской» показано либо шествие посольских работников на разных видах транспорта, либо момент вручения верительных грамот. Узбекистан выпустил черную этикетку (классический цвет для «Посольской»), на которой показан бородатый субъект в цилиндре и в круглых очках а-ля Грибоедов. Казахстан изобразил на коричневом поле целую орду всадников с длинными пиками — посольство так посольство! А водочный завод «Маслянинские вина» в девяностых разливал «Посольскую» с портретом «Незнакомки» И. Н. Крамского… Водка и таинственная незнакомка — это объяснить еще можно, но почему — «Посольская»? Мечта дипломата?

Сейчас «Посольская» снова выпускается под этикеткой, созданной еще при Леониде Ильиче, и ничего плохого в этом нет: дипломаты приходят и уходят, а интересы страны остаются, как интересы и вкусы потребителя, между прочим.

Вообще, работа дипломата трудна и ответственна и предполагает умение выпить и быть в строю. Французское наставление для дипломатов XVI века, посещающих Германию, Польшу, Данию или Россию, прямо указывало: «В переговорах с министрами северных стран иногда имеет более успех хороший пьяница, чем трезвый человек, потому что он сумеет пить не теряя рассудка в то время, как отнимает его у других». Дипломатическое ведомство России тоже разрабатывало инструкции по технике безопасности для наших специалистов: «Чтоб они сидели за столом чинно и остерегательно, и не упивались, и слов дурных меж собою не говорили; а средних и мелких людей и упойчивых в палату с собою не имали, для того, чтоб от их пьянства безчинства не было»[7]. А то ведь были прецеденты — послы иностранных держав с перепою не могли исполнить своей миссии — хорошо, если просто лыка не вязали на следующий день после банкета, а то ведь и смертные случаи известны…

И еще, раз уж мы затронули тему дипломатии и водки, известно ли тебе, читатель, что техническую помощь Ирану мы оказывали еще четыреста с лишним лет назад, не оглядываясь на Запад и не опасаясь международных санкций. Так, в 1600 году Борис Годунов вместе с обычными протокольными подарками послал шаху Ирана Аббасу I «…из Казани двести ведр вина, да с Москвы послано два куба винных с трубами и с покрышки и с таганы»[8]. Это были агрегаты самой высококачественной сборки — Россия всегда поставляла на экспорт лучшее — порой даже в ущерб себе. Известно, что шах отдарился золотым троном, богато украшенным бирюзой. Этот трон до сих пор находится в Оружейной палате Московского Кремля, а вот судьба российских самогонных аппаратов не просматривается сквозь тьму веков…

Пользуясь популярностью «Посольской», многие предприятия решили развить тему, и в постперестроечное время был выпущен ряд водок похожей тематики. Так, в Калининграде к трехсотлетию Великого посольства Петра I в Европу в 1997 году была выпущена целая серия водок «Великое посольство». Чуть позже на прилавках многих республик появилась новая марка напитка — «Дипломат», он же «Diplomat». Новая водка разливалась по СНГ практически повсеместно, а татары вообще отличились: выпустили продукт под названием «Дипломат Татарстана». Но «Дипломат» оказался нежизнеспособен и вскоре почил в бозе. А «Посольская» разливается до сих пор.

Одновременно с «Посольской» в начале семидесятых была выпущена еще одна новинка — «Сибирская». Она также была задумана с прицелом на Запад. Если «Посольская» имела стандартную крепость в 40 градусов, то «Сибирскую» сделали круче — подняли градус водки до 45 — все-таки Сибирь, холода и все такое прочее, как говорится.

Этикетку «Сибирской» разрабатывали в первую очередь в расчете на западного потребителя. Были использованы привычные для западного обывателя штампы России — Сибирь, снег, холод, бескрайние просторы, забытая богом деревушка, русская тройка с колокольчиком, в тройке — пара влюбленных. Но все это вовсе не означает, что водка шла только на экспорт, отнюдь. В стране она получила огромную популярность — ее необычную для водки белую этикетку с надписью «водка» на русском и на английском можно было увидеть повсюду.

До начала девяностых годов этикетка «Сибирской» не изменялась. После перестройки во вновь народившихся республиках СНГ «Сибирскую» перестали разливать — с какой стати — Сибири-то у них нет! А та водка, что производилась на российских ЛВЗ, разливалась практически с той же этикеткой.

ЗАО «Союзплодимпорт» разработал этикетку для зарубежья в стиле «две полоски» уже после того, как не стало Союза. Причем был вариант и на русском, и на английском. Основная идея этикетки осталась та же — лишь незначительно поменялось оформление. Но что интересно — часть водки поставлялась за рубеж крепостью 42 градуса — или это просто была опечатка на этикетке? Уж больно цифра нехарактерная для водки.

Сейчас «Сибирскую» выпускают как с обновленной старой, так и с новыми этикетками. Воркутинский пивзавод и Удмуртия оставили на бутылке изображение мчащейся тройки. Правда, куда эта тройка мчится, за какой надобностью — неизвестно, ведь все остальное с этикетки исчезло. На сахалинской наклейке изменилось все — даже тройка куда-то умчалась, но сибирский сюжет сохранился: на фоне дальних сопок на ветке сосны расположился соболь — типичный представитель сибирской фауны.

А вот научно-производственная торговая фирма «Каспий» (была же такая, контора — и научная, и производственная, и торговая… и все в одном водочном флаконе!) вообще изобразила какого-то мужичка в средневековом русском кафтане, который плывет на варяжской ладье. Может, это Стенька Разин шалит на Волге? — из-за острова, так сказать, на стрежень. Хотя если водка «Сибирская» — по логике это должен быть Ермак. Но фирма-то «Каспий». Совсем запутали.

Выпустил свой вариант «Сибирской» и Жириновский — на ней глава ЛДПР в мохнатой шубе и шапке. Водка называется «Сибирская Жириновская».

Позже появились и другие многочисленные водки, эксплуатирующие сибирскую тему: «Сибирский тракт», «Сибирское раздолье», «Сибирская знать», «Земля Сибирская», и прочая, и прочая. Но в отличие от эталонной «Сибирской» все они имеют крепость 40 градусов.

Идея этикетки «Сибирской» оказалась очень удачной. Через несколько лет ее модифицированный образ был использован для новой водки — «Золотое кольцо».

Горе от ума

«Золотое кольцо России» — сегодня это словосочетание на слуху у каждого, а появилось оно в конце шестидесятых. Газета «Советская культура» заказала журналисту Юрию Бычкову цикл статей о культурных и исторических достопримечательностях русских городов. Журналист на своем транспорте проехал по восьми городам к северо-востоку от столицы по маршруту: Москва — Сергиев Посад (в те времена Загорск) — Переславль-Залесский — Ростов — Ярославль — Кострома — Иваново — Суздаль — Владимир — Москва. Цикл очерков об этих городах был напечатан в газете под общим названием «Золотое кольцо России», где каждый очерк был посвящен отдельному городу. Примерно в это же время ЦК КПСС, Совет Министров СССР и ВЦСПС приняли постановление «О мерах по дальнейшему развитию туризма и экскурсий в стране», поставившее задачу превратить туристско-экскурсионное дело в крупную отрасль обслуживания населения, и идея «Золотого кольца» удачно вписалась в это постановление.

По этим древнерусским городам проложили автобусный туристический маршрут, который в прямом смысле оказался золотым. Интурист валом валил на вновь открывшееся направление и обеспечивал стабильный приток валюты в казну, что имело для страны серьезное значение, ибо нефть Западной Сибири тогда еще только открывалась, а трубопроводы для продажи ее на Запад даже не стояли в планах пятилеток. Газ как энергетическое сырье в то время и вовсе не рассматривался. Аппетиты туроператоров понемногу росли, и вскоре появился термин «Большое золотое кольцо», куда вошли Горький (Нижний Новгород), Рязань, Касимов, Константиново, Муром и другие города. Потом родилось «Серебряное кольцо» с поездками по Северо-Западу и Русскому Северу…

А потом появился… спирт новой очистки — «Люкс» и на его основе элитная (как сказали бы сегодня) новая водка. Так, собственно, и было положено начало использованию спирта «Люкс», без которого невозможно представить главные водочные бренды современности.

Новая русская водка получила название, которое уже вовсю эксплуатировал «Интурист». Была создана и соответствующая наклейка. На голубоватой этикетке — заснеженная Россия с церквями и монастырями, по которой пробирается санный поезд, а поверху — ожерелье из гербов старинных русских городов. Экзотика! Посетить заснеженную Россию, прикоснуться к седой старине, выпить русской водки по старинным рецептам!..

Пили водку, получали удовольствие. Но отдельные продвинутые потребители вместо того, чтобы просто пить, рассматривали этикетку и накопали в ней множество несоответствий! Оказалось, что из гербов семи городов на этикетке «Золотого кольца» только один изображен верно — герб Москвы. Все промахи авторов этикетки были строго запротоколированы[9].

Попробуем разобраться с возникшими претензиями. Пройдемся по этикетке слева направо. Герб Москвы, как уже говорилось, особых нареканий не вызвал. Второй — Владимир. На официальном гербе Владимира лев изображается в короне и с длинным крестом в лапах. Художник же лишил царя зверей короны и вырвал из его лап крест — иначе этикетку не пропустил бы советский худсовет. Другой вопрос, почему лев на сером поле, а не на червленом? Но и на это есть ответ. А пока движемся дальше.

Кострома. Изображен парусник на красном фоне. Герб Костромы подразумевает «золотой древний варяжский корабль с орлиной головой и крыльями в носовой части, с парусом, флагом и семью гребцами» в лазоревом щите на серебряной воде. На первый взгляд кажется, что претензии здесь могут быть разве что к цвету герба (на этикетке он не голубой, а красный). Однако дотошный критик вооружился лупой и, изучив этикетку вооруженным глазом, установил, что гребцов шестеро!

Далее — герб Сергиева Посада (в советское время — Загорска). Здесь, конечно, художник совершил крупную политическую ошибку. Но откуда он мог знать в середине шестидесятых, что главным праздником страны вместо седьмого ноября станет четвертое ноября — день изгнания поляков из Кремля! В те благословенные времена, когда создавалась этикетка, поляки были чуть ли не главными нашими друзьями по соцлагерю. Хотя, если копнуть поглубже (что и сделал критик), оказывается, что герб свой Сергиев Посад получил за заслуги в борьбе с польскими оккупантами во время Смуты. То есть герб, можно сказать, героический, а художник превратил его в пацифистский. Куда-то запропастились два золотых бердыша, а кроме того, крепость изображена не на лазоревом щите, а на серебряном.

Следующий герб — Ростов Великий. Здесь претензии свелись к тому, что олень якобы прыгает, когда ему полагается стоять смирно. Здесь даже к цвету замечаний нет — только к излишней прыти художника. Или недостаточной — оленя.

Затем — Суздаль. На гербе этого старинного города должен быть изображен сокол в княжеской короне, а на водке (судя по обнаженному женскому бюсту) нарисована мифологическая птица Сирин (но зато — в короне!). И кроме того, герб Суздаля должен быть на двухцветном красно-синем поле.

Ну и последний герб — Ярославль. Здесь художник снова допустил вольность — убрал из рук медведя золотую секиру! «Медведи» из «Единой России» уж точно ему этого не простили бы. Но как уже было отмечено — в то время мы боролись за мир во всем мире, а медведей разводили только в зоопарках!

Удивительно, но критик почему-то прощает художнику тот факт, что тот не отобразил на этикетке герб города Иваново, который также входит в «Золотое кольцо России». Понятно, что город был образован лишь в 1871 году, а герб ему был придуман уже в советское время. Наверное, критик сообразил, что на фоне прочих гербов ивановский ткацкий челнок будет смотреться по крайней мере странно.

Основной посыл критической статьи ясен — так изображать гербы нельзя. Но автор забывает, что речь он ведет о водочной этикетке, а не об учебном пособии. Водку, в конце концов, покупают не для того, чтобы по этикетке изучать историю, или географию, или упаси бог — геральдику. Главное в этикетке — рекламный посыл, а не общеобразовательный! Что с того, что каждая завитушка будет на своем месте, если товар не будет продаваться? Вот, кстати, и про цвет. Почему авторы этикетки поменяли цвета некоторых гербов? Да для того лишь, чтобы создать цельный образ: в изображении гербов художник ограничился лишь тремя красками — золотыми геральдическими символами на чередующихся червленых и серебряных щитах.

Далее в статье в качестве примера этикетки с правильными гербами автор приводит этикетку водки «Подмосковная», где герб столицы и четырех подмосковных городов (Сергиева Посада, Клина, Дмитрова и Коломны) изображены без единой ошибки. Очень хорошо. Но тогда проведем блиц-опрос. Кто знает водку «Подмосковная»? А кто знает «Золотое кольцо»? То-то же!

Классическая этикетка «Золотого кольца» — это грамотно сформированный миф о России, о нашей старине и национальных особенностях — и, в частности, о суровой русской зиме, хорошим спасением от которой и является водка.

Впрочем, в начале двухтысячных годов «Золотое кольцо», как и другие этикетки, претерпело многочисленные модификации, которые коснулись в первую очередь гербов, — критика, вероятно, подействовала. В Краснодаре поменяли местами гербы Костромы и Владимира (лев, как и положено, встал на червленое поле), вернули геральдическим зверям короны, секиры и прочие атрибуты. Оленя крепко поставили на четыре ноги, Сирин заменили на сокола, вот только ярославского Мишку оставили на красном поле, а синюю краску для гербов вообще не использовали — видимо, пытались сохранить дизайн старой этикетки.

Одновременно появились и другие этикетки «Кольца» с почти правильными гербами — даже по семь весел нарисовали (этикетки ЗАО «Ладожское», ООО «Фирма Кубанец» и др.). Правда, на гербе Сергиева Посада из двух секир вернули только одну — приняли половинчатое решение, как это у нас часто случается. Ярославского медведя, хотя и с секирой, отправили отчего-то на зеленое поле — попастись, что ли?

И опять отличился Татспиртпром — выпустил этикетку «Золотого кольца», на которой всего один герб. Но зато свой, родной — герб Усадского спиртзавода! Ну а Златоуст вообще выпустил наклейку, которая абсолютно не имеет отношения к устоявшемуся бренду. В синем круге изображен стилизованный золотой Пегас, зато снизу гордо подписано: «Храня традиции». Что за традиции, спрашивается?

Выпустили в постсоветское время водку «Золотое кольцо» и казахи, но, разумеется, уже под национальным названием — «Алтын жузiк».

Ну и еще один факт о бренде «Золотое кольцо». В 1980 году в СССР был выпущен новый сорт пива — «Золотое кольцо» (ну что же за водка да без пива!). Выпуск был приурочен к XXII Олимпийским играм, которые проходили в Москве. Кстати, это была первая в нашей стране марка пива, которая разливалась в металлические банки. Только вот никто не догадался кольцо на банке сделать из желтого металла — «золотым».

Милицейский коньяк и другие

Существует большая группа водок, которые, строго говоря, водками не являются, — это горькие настойки. Они готовятся путем настаивания спирта на различных плодах, косточках, пряностях, душистых и целебных травах. Настойки бывают сладкие, полусладкие и горькие. К водке ближе всего стоят горькие настойки. О них и разговор. Самые известные из горьких— «Охотничья», «Зубровка», «Старка», «Перцовая», «Горный дубняк» (ах, как звучит — от одного названия уже в дрожь бросает), «Анисовая», «Стрелецкая» (в миру — «Стервецкая») и другие. Значительная часть настоек готовилась в союзных республиках: «Самаркандская ароматная», «Душанбинская», «Жальгирис», джин «Капитанский», джин «Ала-Арча», «Лиетувишка Кристаллине», ром «Советский» (был и такой), «Виски-73» (и вискарь у нас был отечественный), «Винницая особая», «Гузерипль»…

Много их было — десятки. Вспомним некоторые, самые популярные…

Сегодня это может показаться кому-то странным, но «Зубровка» получила свое название вовсе не из-за зубра, которого чаще всего изображают на этикетке. Название напитку дала травка, на которой настаивается спирт. Другое дело, что эту траву очень любят зубры, в честь которых она и названа. У поляков эта травка называется похоже — zubrowka, а иногда — turowka (от слова «тур» — первобытный дикий бык); от польских переселенцев название усвоили и в Америке: buffalo grass, bison grass; а вот у англичан она называется sweet grass — «сладкая трава», что отражает сладковатый приятный запах растения.

«Зубровка» — одна из самых старых настоек. Известны польские рецепты «Зубровки» аж XVI века. В то время качество алкоголя было на низком уровне, и, чтобы отбить противный сивушный запах, обычным делом было добавление к водке ароматических отдушек и пряностей. В России «Зубровка» также известна с давних пор. Промышленное производство этой настойки у нас в стране было начато еще в XIX веке.

«Зубровку» уважают не только в России и в Польше. В Литве ее знают как «Stumbrine», в США — «Bison Vodka», на Украине — «Зубрiвка», в Германии «Grasovka», в Чехии «Zubrovka», употребляют ее и во многих других странах. И разумеется, в Белоруссии — там, где зубры, собственно, и водятся. Несколько лет назад белорусы даже выпустили напиток под названием горькая настойка «Бульбаш Зубровая». Ну куда же белорусы да без бульбы?

Характерный аромат «Зубровке» придает вещество с мудреным названием — глиозид кумарина, который содержится в травке. С этим самым кумарином связан один забавный эпизод. Если ты полагаешь, читатель, что политическая борьба с грузинским или молдавским алкоголем это ноу-хау наших бюрократов, то сильно заблуждаешься; это изобретение заокеанских чиновников.

В 1978 году кумарин был внесен в перечень препаратов, запрещенных Управлением контроля качества продуктов и лекарств США. В связи с этим Бюро по контролю за алкоголем, табачными изделиями и огнестрельным оружием США запретило импорт польской «Зубровки» в Америку. В то время Польша была социалистической, вот и ответ на вопрос, отчего это кумарин вдруг стал почти наркотиком. Лишь двадцать лет спустя — в 1999 году — Польша начала выпуск синтетической версии «Зубровки» специально для экспорта в Америку. Натуральный кумарин в ней был заменен искусственными ароматизаторами, и американцы дали добро. Ну, а если кто хочет отведать настоящий напиток (как раньше — с травинкой в бутылке), то польские туристические агентства предлагают «Водочные туры в Польшу»; главная роль в этих турах отводится именно «Зубровке».

Советские этикетки «Зубровки» не отличались разнообразием. На зеленовато-желтых этикетках 60-80-х годов был изображен в профиль довольно лохматый кругломордый зверюга, который смотрит в левом направлении, и только на совнархозовской этикетке Таджикской ССР черный бык с мефистофелевской бородкой обратил свой взор направо. Пожалуй, еще две этикетки того времени выбиваются из общего ряда: угловатый латышский зубр коричневого цвета и киргизский зубр с оленьими почему-то рогами, повернутый к зрителю анфас. В девяностые годы этикетки обновили: зубр стал более агрессивным (времечко было такое) и, набычившись, уперся в первую букву названия напитка, будь то «Зубровка», «Zubrovka» или даже «Stumbrine». А на современных этикетках нарисованный зверь заменен его фотографией…

Другая настойка — «Старка» — также имеет польские корни. Крепость «Старки» — 43 градуса; она крепче, чем обычная водка, но мягче, чем «Сибирская» или «Охотничья». Собственно, «Старка» — это неологизм, означающий «старая водка», точнее — искусственно состаренная водка. В старину ее делали следующим образом: в дубовую бочку из-под вина наливали водку и добавляли яблоневые и грушевые листья, а также цветки липы. Бочки брались обязательно старые, которые уже использовались для выдержки вина, лучше всего — портвейна. С тех пор технология изменилась, но в современную «Старку» обязательно добавляют немного портвейна и коньяка. Может, именно поэтому «Старку» одно время уничижительно называли «милицейский коньяк». Почему милицейский — сказать трудно.

Стандартная этикетка «Старки» была черной с широкой красной полосой понизу и золотой надписью, стилизованной под славянскую вязь; иногда добавлялось — «Старая водка» или «Old vodka». Особо украшена травяным орнаментом была первая буква «С», в импортном варианте названия — «S». Чаще золота не хватало, и основной текст печатался желтым цветом. Были, конечно, и другие варианты этикеток, например, киргизская выделялась зеленым цветом, но чаще основная цветовая гамма сохранялась. Новое время принесло новые этикетки, но что характерно — основа цветового и шрифтового решения осталась неизменной.

Бренд «Старка» породил и новые водки, в оформлении которых так же активно эксплуатировались мотивы старых этикеток (в основном использовалась узнаваемая заглавная — самая разукрашенная буква в названии). Появились напитки «Старенькая», «По старинке» и даже «Лукавый старец». Интересно, работники Шацкого ликероводочного завода в самом деле вспомнили «На дне» Горького, где Лука выведен как «старец лукавый», провозглашающий «изуверство добродетели»? Своеобразно прививают любовь к классике товарищи. Один из вариантов наклейки «Лукавого старца» почти полностью повторяет рисунок классической «Старки», а в состав, наряду со спиртом, входят портвейн, коньяк, настой яблок и груш, листьев малины и брусники, плодов бадьяна и дубовой коры…

Водка (настойка) «Кубанская» настаивается на лимонной и апельсиновой цедре и на гвоздике, что придает аромату (если верить рекламе) «пикантную цитрусовую нежность и легкие цветочные тона, а вкусу — мягкость при едва заметной жгучести». Кубанская — одна из немногих настоек, которая поставлялась на экспорт (кроме «Кубанской» на экспорт шли «Охотничья», «Лимонная», «Перцовая» и некоторые другие). При создании рисунка для экспортной этикетки опять же сыграли свою роль стереотипы. Что знают за границей о России? Что там живут дикие казаки, которые пьют водку стаканами, а претендующие на культурность — из блюдечек! В общем — как «Кубанская» попала в перечень ликероводочной продукции, поставляемой на Запад, — загадка, но то, что этикетка готовилась под вкусы западного потребителя, — факт.

Первая этикетка. «Кубанской» была неказистая — зеленовато-серая с травяным узором. Но когда Советский Союз вышел на мировой рынок со своими водками, ее сменили на более броскую. На красно-черной с золотом, как у «Старки», этикетке был изображен кубанский казак в представлении советских деятелей искусства: он словно только что вышел со съемок фильма «Кубанские казаки». Белоснежный конь, похожий на лошадку с карусели, отчего-то с черной гривой и хвостом, и наездник весь в черном — в черных сапогах, бурке и кубанке. Этикетка дожила до нашего времени, хотя появились, разумеется, и новые варианты. В наши дни помимо «Кубанской» появилась целая плеяда «казачьих» водок: «Казачья вольница», «Казачий круг», «Казаки России», «Казак Терский», «Казак Уральский», «Орловская казачья», «Казачий хутор», «Казачья», «Станичная. Казак» и «Сотник», настойка «Донская стремянная». Кроме того, «казачьими» можно считать некоторые «именные» водки — «Атаман Платов», «Меланьина свадьба», «Ермак», а также «Степан Разин» и «Емельян Пугачев». В общем, тема активно разрабатывается…

Название настойки «Лимонная» говорит само за себя — это алкогольный напиток, в приготовлении которого используется лимон, вернее, не лимон, а лимонная цедра (или, по нынешним временам, — ароматизатор «Лимон» либо «Цитрон» с запахом, идентичным натуральному).

Водка «Лимонная» всегда находила своих почитателей, потому ее выпуск не прекращался даже в самые лихие времена. Появились, конечно же, и новые напитки, эксплуатирующие раскрученный бренд: «Мягков Лимонная», «Мягкая лимонная», «Полтина Лимонная», «Казенка Лимон» и другие. Некоторые предприятия, наигравшись в новомодные бренды водок, вернулись к классике. Так, например, питерский «Ливиз» с 2004 года возобновил производство «Лимонной горькой».

Этикетки «Лимонной» не отличаются большим разнообразием. В подавляющем большинстве они желтые или зеленожелтые, но на всех обязательно изображен лимон: чаще целый, иногда — резаный.

В 2003 году вышел французский фильм «Vodka Lemon» («Лимонная водка»). Это история про вымерзающую голодающую армянскую деревню, затерянную в снежных горах некогда великой страны. Режиссер фильма — иракский курд, который живет в Париже. Главный продукт изобилия селян — лимонная водка, которая пока еще есть, но скоро тоже закончится вместе со светом и газом…

Гражданин Ирака. Курд. Снимает на французской киностудии. Про армянскую деревню. Про русскую водку. Больший абсурд, кажется, невозможно себе представить. Впрочем, к этикеткам это, к счастью, никакого отношения не имеет.

Под конец разговора о настойках напомним, что с точки зрения юридической казуистики это все-таки «не совсем» водки. Тем не менее начиная с 1969 года наши горькие настойки поставлялись на экспорт под иностранными именами «Starka», «Yubileynaya», «Kubanskaya», «Zubrovka», «Okhotnichya», «Pertsovka» и «Limonnaya», и для них были разработаны специальные стандартизированные этикетки «две полоски», на которых указано либо «Russian Vodka», либо «Русская водка».

Но вот по распоряжению Роспатента от мая 2008 года слова «Russian Vodka» или «Русская водка» с этикеток «Старки», «Юбилейной», «Кубанской», «Зубровки», «Охотничей», «Перцовки» и «Лимонной» были сняты и заменены на «Горькая настойка». Основание: эти напитки не являются классическими русскими водками! Значит, сорок лет мы вводили иностранцев в заблуждение — они думали, что пьют русскую водку, и вдруг — нате вам!

Пикантность ситуации состоит в том, что грозное распоряжение Роспатента касается только отечественных производителей. Финны как поставляли, так и поставляют миру водку «Finlandia»; шведы залили весь мир водкой — «Absolut», и ничего; французы, которые знают толк в винах и коньяке, а про водку до 1812 года вообще не слышали, с большим удовольствием разливают водку «Grey Goose» — и хоть бы кто им слово сказал! Про наших непримиримых польских друзей и упоминать неловко. А нам — низя!

Более того — запрет на «русскую водку» действует только для наших производителей, а для иностранцев — только на территории Российской Федерации, потому что Россия не подписывала международных соглашений о защите НМПТ (наименование места происхождения товара). Поэтому и поляки, и китайцы, и предприниматели Тринидада и Тобаго могут продавать не просто свою «водку», но даже и свою водку с надписью «Russian Vodka», правда, не на территории нашего государства.

Ладно, читатель, немного успокою твой праведный гнев. Франция тоже не зарегистрировала названия «шампанское» и «коньяк» в качестве НМПТ в России. Так что мы в отместку французам на законных основаниях дома можем пить «Советское шампанское» и «Кизлярский коньяк».

Для тех, кто любит погорячее

К сожалению, современная, хотя и обильная, справочная литература по алкогольным напиткам не различает «Перцовую» и «Перцовку».

Водка «Перцовая» своего рода фата-моргана — такого напитка в Советском Союзе не существовало; было три разных: 1) горькая настойка «Перцовая» крепостью в 30 градусов, 2) горькая настойка «Перцовка» крепостью в 35 градусов (поставлялась на экспорт как Russian vodka, иногда — как Pertsovka, Pepper vodka и даже как Pertsovka aromatnaia) и 3) горькая настойка «Украинская с перцем» (гiрка настойка «Украiнська з перцем») крепостью в 40 градусов.

«Перцовка» и «Перцовая» незначительно отличались по градусам, но разнились по рецептуре и внешнему виду. Темно-коричневая «Перцовая» (выпускается аж с 1932 года!) имела жгучий горький вкус с оттенком пряностей и настаивалась на различных сортах перца — это был поистине целебный эликсир — считалось, что этот напиток — первейшее средство от простуды. Был даже такой лозунг в советские времена:

Разумеется, наряду с медицинскими целями настойка употреблялась и чисто утилитарно.

«Перцовка» появилась в пятидесятые годы и была значительно светлее и проще — основным ее компонентом был стручок красного горького перца. Говорят, что Никита Сергеевич очень уважал этот напиток и именно с его легкой руки он и был пущен в оборот нашей ликероводочной промышленностью. Основное предназначение «Перцовки» — гастрономическое.

Оба эти напитка мирно сосуществовали параллельно до очередного постановления партии и правительства о борьбе с пьянством и алкоголизмом от 15 мая 1972 года. Этим постановлением ограничивалось время продажи крепкого алкоголя с 11 часов утра до 7 часов вечера. Одновременно в продажу был выпущен ряд так называемых слабоградусных горьких настоек. Появились «Имбирная», «Янтарная», «Украинская степная», «Стрелецкая»[10] и другие — крепостью 27–28 градусов. Крепкими считались напитки, начиная с 30 градусов, поэтому тридцатиградусной «Перцовой» постановлением, по сути, был вынесен смертный приговор. В 8 утра можно было взять «Стрелецкую» или «Имбирную», хотя, конечно, снобы могли дождаться 11 часов, чтобы купить любимую «Перцовую», но как говорят практичные американцы: «Time is money!»

В общем, в связи с резким падением спроса (практически по просьбам трудящихся!) горькая настойка «Перцовая» перестала разливаться.

35-градусная «Перцовка» благополучно пережила все перипетии перестроек и других политических и экономических катаклизмов и существует до сих пор. Неизменным атрибутом этикеток как «Перцовой», так и «Перцовки» был, естественно, красный перчик, а чаще — пара перчин. Но когда «Перцовка» осталась на рынке в одиночестве, ее этикетка стандартизировалась, обзавелась малиново-красной рамочкой в союзплодоимпортном стиле «две полоски» и в таком виде выпускалась вплоть до 1991 года.

После известных событий появилось много новых разновидностей водок, настоянных на перце, изменились этикетки, хотя у них осталось много общего, да и старая этикетка не вышла из употребления. Главное — никуда не делось изображение перчика. Так, в Перми и в Рязани выпускается «Перцовка» с двумя осовремененными перчиками на этикетке. До пяти штук увеличилось количество перчиков на этикетке постперестроечной настойки «Тольяттинская с перцем». А вот с эстонской этикетки напитка «Pipra» перец пропал — его заменила широкая диагональная красная полоса на черном фоне. Все вышеперечисленные настойки можно отнести к классическим горьким перцовкам, так как все они имеют «правильную» крепость 35 градусов.

В то же время появилось много новых перцовых настоек крепостью в 40 градусов. Несмотря на такую повышенную градусность, принадлежность к особому жгучему сорту водок на них также обозначается всего лишь парой перчиков: и на самарской этикете «Rodnik pepper», и на туркменской «Бурчлы ажымей», и на огненной воде «Жгучий перчик» из коллекции водок «Урожай», и так далее.

Неожиданно через сорок лет после кончины, вероятнее всего по безграмотности ал ко менеджеров, реанимировалась настойка «Перцовая», но вот беда — не угадали производители с крепостью напитка. Группа компаний MEDIA выпустила «Перцовую» в 35 градусов, а в Узбекистане появилась «Pertsovaya» аж в 40 градусов, и на ее этикетке можно увидеть целых десять перчин — всех перещеголяли. Одновременно с напитком «Pertsovaya» в конце девяностых годов в серии водок «Neobyknovennaya» совместного израильско-узбекского разлива появилось две настойки: «Limon» и «Chiornaya Smorodina» (пока не выпьешь, и не прочтешь) — обе в 32 градуса. Странно, но почему же тогда они «Перцовую» выпустили такую крепкую? И еще — отчего они русские слова латиницей пишут, писали бы уж на узбекском или иврите, раз водка узбекско-израильская.

Помимо просто «Перцовой» на рынке появилась масса производных: «Застолье Перцовая», «Путинка Перцовая», «Vodka.ru Перцовая», «Эталон Перец», и прочая, и прочая… Все они крепостью 40 градусов, и у каждой своя рецептура; что только туда не кладут: стручковый красный перец, перец черный, перец душистый, белый перец кубеба, добавляют настои алтея, кориандра, мускатного ореха, дягиля, укропа и даже черного чая (в составе «Эталон Перец»), а также ароматизатор «ванилин», идентичный натуральному.

Очень уважают водку с перцем на Украине. Три мощнейших производителя алкогольной продукции: «Nemiroff», «Хортиця» и «Союз-Виктан» — борются за звание главного поставщика обжигающего перцового напитка.

Еще в советское время огромной популярностью пользовалась украинская сорокаградусная настойка «Украинская с перцем» (гiрка настойка «Украiнська з перцем»), ее «изюминкой» была перчинка, которая лежала в каждой бутылке. Это много позже советский человек познакомился с дальневосточными водками с женьшенем, со змеей и прочими «сюрпризами» в бутылке, а в то время «сувенир» внутри выглядел необычно. Вот это было снадобье! Его невозможно было смаковать маленькими глоточками — после золотисто-желтой «Украiнськой з перцем» бесцветная кацапская сорокаградусная казалась пресным напитком для слабаков.

Старая этикетка этого напитка была белой с национальным украинским узором или с цветочным орнаментом (подарочный вариант) и, разумеется, с изображением неизменного красного перца по центру. Этот символ всех перцовок (независимо от национальности) остался и на современных этикетках в различных вариантах, хотя, конечно, их оформление стало более изысканным, с тиснением фольгой и прочими прибамбасами. Кроме прямолинейных «перечных» версий, есть варианты украинских этикеток с гарными парубками — ну чем не «крутые перцы»? На одной — хлопцы еще гуляют за накрытой поляной, на другой уже крепко спят.

Появились и новые украинские «перечные» бренды: «Перцовая Галичская» и «Украiнська медова з перцем» («Украинская медовая с перцем») — которую не так давно агрессивно раскручивала компания «Nemiroff». Их слоган — «Все дело в перце!». Несколько лет назад о своих планах составить конкуренцию на перцовом рынке заявила украинская же компания «Союз-Виктан», которая выпустила свой вариант медовой с перцем — «Medoff Cayenne». Ее особенностью является использование в технологии изготовления французского кайеннского перца — своей горечи украинцам уже недостаточно — подавай импортную. Обрати внимание, читатель, как лихо они рекламируют свою продукцию: «Еще запорожцы знали полезные свойства перцовой водки. Она не только придавала энергии, бодрости, согревала в холодные ночи, но и служила аналогом современной виагры. Разумное применение перцовых настоек поддерживало бойцовский дух». Просто песня!

«Охотничья» водка

Водка и охота в России неотделимы друг от друга. Здесь нет никакого противоречия, ведь если охота — традиционная русская забава, то и водка — наш национальный напиток.

Охотничья тематика появилась на водочных наклейках в конце пятидесятых годов. Никита Сергеевич Хрущев, Первый секретарь ЦК КПСС, был страстным охотником и не менее пламенным почитателем национального напитка. Не исключено, что именно благодаря этим обстоятельствам и появилась новая марка советской водки — «Охотничья». Она была повышенной крепости — 45 градусов. По замыслу производителей она должна была быстро согреть продрогшего охотника, который весь день провел в сырых лесах или на промозглых болотах. Ассортимент советских водок в то время не отличался широким разнообразием, и новая водка заняла в этом небольшом ряду достойное место.

На первых этикетках «Охотничьей» был изображен бегущий олень. Жестких ГОСТов на этикетки в стране тогда не существовало, и поэтому на бутылках различных ликероводочных заводов олень изображался по-разному. Да и название водки, выпущенной в союзных республиках, не всегда писали по-русски.

Утверждают, что лучше всего новая водка шла под охотничью колбасу, появившуюся примерно в это же время.

С 1967 года на этикетках «Охотничьей» прочно обосновался черный глухарь на фоне багряного солнца. Сейчас трудно сказать, почему глухарь сменил оленя на этикетке. Вряд ли в охотничьем угодье Завидово, где охотились советские вожди, повыбили крупную дичь. Можно предположить, что это был скрытый призыв к нации затянуть потуже пояса и переходить на более скромный рацион. Хотя на жизнерадостного Леонида Ильича (при котором появилась новая наклейка) это не похоже, ведь именно время его правления осталось в народной памяти как «период застолья». Но как бы то ни было, этикетка с глухарем существует уже более сорока лет, лишь незначительно модифицируясь, — редкий случай постоянства для отечественной наклейки. Она входит в тройку этикеток-долгожительниц наряду с бело-зеленой наклейкой «Московской особой» и «Столичной» с изображением гостиницы «Москва».

В восьмидесятые годы «Союзплодоимпорт» поставлял водку с глухарем на Запад под названием «Okhotnicya». Для особо непонятливых иностранцев в скобках было добавлено «Hanters brandy», правда, почему бренди, а не виски, например, непонятно. Но на всякий случай снизу на этикетке по-английски было крупно выведено: «RUSSIAN VODKA».

Верность традициям радует, особенно сейчас, когда в глазах пестрит от этикеток-однодневок, — приятно увидеть на полках заслуженную марку водки со знакомой картинкой. Некоторые ликероводочные заводы до сих пор выпускают «Охотничью» с глухарем, рука сама тянется к тому, что уже знакомо и не раз проверено.

А вот интересно, дорогой читатель, не задавал ли ты себе философский вопрос: какое время суток на этой этикетке — утро или вечер? Логично предположить, что это вечер. Перед глазами еще стоит видение глухаря на фоне закатного солнца, а он уже аппетитно булькает в прокопченном котелке. Друзья, выпив по первой, начинают делиться впечатлениями от прошедшей охоты. Раз к трапезе приступают вечером, стало быть, и на этикетке солнце клонится к закату.

Хотя возможен и другой вариант. Что мерещится охотнику в предрассветном сумраке после бессонной ночи в засидке? Наверное, картина, изображенная на этикетке. И когда рука уже сама тянется к заветной фляжке с согревающим эликсиром, вдруг! чу!.. на ветке действительно появляется птица на фоне еще багрового, не слепящего светила. Значит, с таким же правом мы можем утверждать, что автор этикетки замыслил изобразить свой вариант «Утра в сосновом бору» — глухарь ведь сидит на хвойной ветке.

Долгожительство классической этикетки «Охотничьей» не означает, что у нее не появились различные модификации, в том числе и весьма странные. Возьмем, к примеру, этикетку «Охотничьей» водки, которая выпускалась Винпромом Омска. На ней изображена сцена из псовой охоты, и на этом основании водку можно отнести к охотничьей тематике, но не более того. К тому же крепость ее всего 40 градусов, и, значит, несмотря на все новомодные «навороты» (голография, обработка серебром) — это не «Охотничья» водка, так как она не соответствует стандарту в 45 градусов. В этом смысле честнее поступили производители фирмы «Вестор» (город Сходня), которые выпустили сорокаградусную водку и назвали ее уже не «Охотничья», а «Боярская охота». На ее этикетке показан эпизод соколиной охоты.

Соколиная охота всегда считалась элитной забавой, ею занимались исключительно высшие слои общества. Эта потеха была в чести не только в России, но и на Востоке, недаром на фирменном знаке Фрунзенского ликероводочного завода с шестидесятых годов красуется фигура сокольничего на фоне остроконечных горных пиков. И хотя в Киргизии нет водок, которые связаны с охотничьей тематикой (точнее, их нет в моей коллекции; не исключено, что при нынешнем обилии новых марок водки Кыргызстан обратился и к теме охоты), все киргизские водки все же осенены соколиными крылами.

С уважением относятся к охоте и в другой южной республике — в Казахстане. Для охотников-теоретиков, любителей охотничьих баек и знатоков примет здесь с девяностых годов прошлого века выпускалась водка «На троих». На этикетке водки помещена всемирно известная картина В. Г. Перова «Охотники на привале» На контрэтикетке бутылки казахстанские производители поместили отрывок из стихотворения Н. А. Некрасова «Псовая охота»:

Позже с аналогичной этикеткой была выпущена водка «На троих» в Черкесске. На одной из многочисленных этикеток-новоделов «Русской водки», выпущенных в России, также помещена эта картина В. Г. Перова. Свой вариант «Охотничьей» с этой троицей на этикетке выпустил и Архангельский ликероводочный завод.

Изобретательность казахстанских производителей этим не исчерпывается. В Семипалатинске была выпущена водка «Арлан» специально для охотников! На ее контрэтикетке прямо так крупно и написано: «Арлан — водка для настоящих охотников» — и мелким шрифтом добавлено: «Приготовлена по особой рецептуре с добавлением экстракта из рогов сайги, придающего организму жизненную силу бескрайней степи».

Тот, кто еще сомневается, что водка и охота на постсоветском пространстве «близнецы-братья», пусть еще раз посмотрят фильм «Особенности национальной охоты». Интересно, что эта кинолента вдохновила производителей аж на две серии новых водок. Во как! Нынче и водку выпускают сериалами: хорошо хоть не мыло-, а спиртосодержащими.

Первый «сериал» так и называется — «Особенности национальной охоты». Ее на этикетках представляет актер А. Булдаков с емкими «генеральскими» тостами. Это водки: «Ну, за женщин!», «Ну, за урожай!», «Ну, за братство» и другие. Производители этой водки настоятельно рекомендуют пить ее именно под предлагаемые тосты.

Другая серия водок называется «Кузьмич». На этикетках красуется знакомая фигура егеря 13-го участка с рыжей бороденкой в длинном допотопном макинтоше. Ради справедливости надо сказать, что часть этикеток этой серии имеют не охотничью, а рыбачью тематику. Эти водки также сопровождаются тостами-слоганами. Водка «Кузьмич в баню» предлагает следующие тосты: «Чтобы, поддавая, не упасть!», «Чтобы нас парили только в бане!», «За паронормальную атмосферу в бане!», «Чтобы друга не запарить!»; водка «Кузьмич в гости» сопровождается следующими лозунгами: «За милых дам!», «Чтобы потребности дружили с возможностями!», «Чтоб жена не дозвонилась!», «За щедрых хозяев и сытых гостей!»; «Кузьмич на охоту» — «Чтобы не рикошетило!», «Чтобы деревья не мешали!», «За красоту наших лесов и болот!», «Чтобы на охоте с голоду не умереть!», «Чтобы всегда было охота!»; «Кузьмич на рыбалку» — «Чтобы рыба лодку не перевернула!», «За рыбацкую честность и искренность!», «Чтобы грузило не слишком грузило!».

Сегодня выпускается множество водок охотничьей тематики: серия водок «Гончая», «Егерская», «В камышах», «Охотничьи просторы», «Охотничьи байки», «Охота пуще неволи», «Зимняя охота» и «Лужковская охотничья» (отношения к бывшему мэру Москвы не имеет) и другие.

Тема охотничьей водки далеко не исчерпана, и, несомненно, будет продолжаться до тех пор, пока существуют на земле дичь и племя охотников. Впрочем, если и дичи не останется, долго еще в памяти народной будут жить охотничьи истории и анекдоты, рассказанные в тесном кругу друзей где-нибудь на природе, около костра под «Охотничью», или «Столичную», или какую-нибудь пока не существующую — «Записки охотника». Ведь есть водка «Му-му», отчего же не выпустить «Записки охотника»?

Спирт и крепкие водки

В школе нас учили, что напряженные поиски философского камня ни к чему хорошему не привели и что средневековым ученым должно быть мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Однако не все так просто, дорогой читатель, по крайней мере, уж одну-то вещь, жизненно необходимую цивилизации, открыли именно алхимики. В ходе различных опытов им удалось выделить из вина некую эфемерную субстанцию, и, попробовав полученное вещество на вкус (настоящие ученые никогда не боялись ставить эксперименты на себе), первооткрыватели сделали удивительное открытие. Оказалось, что жидкость, полученная из вина, обладает волшебным пьянящим свойством, то есть именно она и является наиглавнейшим компонентом вина. Поэтому новое вещество и назвали «spiritus vini», что разные переводчики с латыни переводили как «основная сущность вина», или даже более одушевленно — «душа вина», или вообще возвышенно — «дух вина». Со временем спирт научились получать не только из вина, поэтому «vini» из названия вскоре выпало и остался лишь «дух» — «spiritus». Так что спиритизм и спирт имеют общие корни, вот и не верь после этого, что водка — сакральный напиток.

В русский язык словечко «спирт» вошло с легкой руки Петра I, который был падок на все западное, в том числе и на малопонятные иностранные слова: «ассамблея» — вместо «собрания» или «сборища», «виват» — вместо «славься» или «да здравствует», «предестинация» — а не «предопределение», ну и так далее. Впрочем, в нашей современной истории таких «улучшателей» русского языка тоже хватает.

Знали спирт в России, разумеется, еще до Петра, только назывался тогда этот заморский напиток «аква вита». К нам он впервые попал, как считается, еще во времена Дмитрия Донского, когда генуэзское посольство привезло с собой лекарственное зелье под мудреным названием «aqua vitae», что с латыни переводится как «вода жизни». Полагают, что такое красивое название спиртовому раствору дал французский монах Арно де Вильнёв: «Вечная вода, или золотая вода, продлевает жизнь, и поэтому заслуживает названия вода жизни». Это название спирта вошло во многие европейские языки, но в русском не прижилось по той причине, что в русских былинах уже существовало понятие о живой воде, так же как и о мертвой. И вообще до Петра спирт в России не пользовался большой популярностью, разве что у какого-нибудь аптекаря (или как они тогда назывались — лавочные сидельцы) можно было найти склянку этой самой «аква виты».

Только с началом технической революции XIX века в стране появился широкий спрос на спирт. Химическая индустрия, медицина, парфюмерная промышленность стали требовать большие количества практически чистого этилового спирта. В ответ на эту потребность появились ректификационные колонны, способные вырабатывать спирт крепостью до 96 процентов с очень высокой степенью очистки от естественных примесей. В России с 60-х годов XIX века они использовались в основном для производства спирта, который шел на экспорт. Русский зерновой спирт настолько охотно раскупался западными производителями, что Фридрих Энгельс в статье «Прусская водка в германском рейхстаге» панически восклицает: «Законы капиталистического производства, пока оно существует, так же неумолимы для юнкеров, как и для евреев.

Благодаря русской конкуренции приближается тот день, когда падет священный Илион, когда славная прусская водочная промышленность исчезнет с мирового рынка».

Русские водочные заводчики на основе высокоочищенного спирта, разведенного водой, начали в качестве эксперимента в небольших количествах выпускать так называемое «столовое вино», которое не содержало никаких добавок. Тут важно сказать, что выпущенный в начале ГУ винной монополии напиток официально назывался не водкой, а «казенным вином» или «обыкновенным вином», а улучшенная водка — на основе спирта двойной перегонки — «казенное столовое вино» или просто «столовое вино». В народе новый напиток прозвали не иначе как «монополька».

Ассортимент выпускаемой унифицированной продукции включал пять позиций: «Обыкновенное вино 40°», «Столовое вино 40°», «Спирт 57°», «Спирт 90°» и «Спирт 95°». Как технологически, так и по составу это был прообраз современной водки. Но водками до монополии Витте у нас назывались напитки, которые сейчас проходят как «водочные изделия», — наливки и настойки. Вот отсюда в русском фольклоре странноватое на сегодняшний слух словосочетание «сладка водочка».

Монополия вводилась в стране поэтапно; там, где она еще не началась, частные производители тоже стали подстраивать свой ассортимент под новые государственные стандарты; например, выпускались напитки под названиями «Вино очищенное», «Вино столовое», «Столовое вино № 40», «Столовое вино № 45», «Столовое вино № 50» и так далее. И что интересно, переход частника на государственный ассортимент происходил без всякого принуждения.

Но водкой в нашем понимании любимый народом напиток стал только в 1936 году, когда в соответствии с новым советским ГОСТом чистая водно-спиртовая смесь официально получила наименование «водка», а наливки и настойки, как уже было сказано, стали называть «водочными изделиями». Собственно, благодаря этому ГОСТу появилась и водочная этикетка. Тут же отметим, что международным термином слово «водка» («vodka») стало в 50-60-х годах XX века в результате экспорта «Столичной» на Запад.

V (советская) винная монополия во многом вышла из предыдущей. В СССР вплоть до 1991 года выпускалось два типа водок: одна — попроще, другая — почище, аналогично «Казенному вину» и «Казенному столовому вину». Водка, которая попроще, обычно не имела собственного названия, на этикетке значилось просто «Водка»; правда, иногда народ давал ей свои названия: из наиболее известных — «Рыковка», «Андроповка», «Коленвал». Это были наиболее дешевые водки, которые и раскупались охотнее всего. Водки, которые «почище», были подороже. В разное время выпускались «Московская особенная» («Московская особая»), «Экстра», «Сибирская» и так далее — это были напитки для более взыскательного покупателя. Цены на оба класса этих водок поднимались одновременно (за исключением «Андроповки», которая подешевела, так сказать, в одиночку) и служили определенным мерилом в обществе. Цена 3 рубля 62 копейки («Коленвал») и 4 рубля 12 копеек («Экстра») настолько запали в память отечественного потребителя, что уже после перестройки ряд ликероводочных предприятий выпустил водки под названиями — «3,62» и «4,12». Кстати, на самом деле стоимость этих водок была 3,50 и ровно 4 рубля; 12 копеек — это стоимость бутылки, как сейчас принято говорить — оборотной тары. Бутылки принимались без проблем, а процесс сдачи большого числа накопленных бутылок обычно носил кодовое наименование «Операция хрусталь». Даже песенка такая была:

Была в ходу в советское время и водка крепостью 56 градусов. Для внутреннего пользования она обычно разливалась под незатейливым названием «Водка», а для иностранцев — «Кгеркауа (Strong) Vodka». Казалось бы — откуда такой непонятный градус. Одним из народных объяснений было такое — мол, Москва стоит на 56-й параллели (градусе), отсюда и соответствующая крепость. В народе ходила следующая байка. Сталин, как известно, был большим другом полярников, и как-то на одном из приемов полярники поведали вождю, что у них есть традиция разбавлять чистый спирт до градусов той параллели, на которой они выпивают. То есть на Северном полюсе спирт разбавляется до 90 градусов, на Северном полярном круге (например, в Салехарде) — до 72, и так далее. На следующем кремлевском банкете товарищ Сталин угощал полярников специально выпущенной водкой «Крепкая», крепость которой соответствовала географической широте Кремля.

Но вообще-то 56-градусная водка — это реинкарнированый напиток времен монополии Витте — «Спирт 57°». А вот действительно, отчего в ту монополию вышел такой странный напиток — ни два, ни полтора? Водка 40 градусов — понятно, спирт по 90 и 96 градусов — тоже, но 57 — ни в какие ворота.

Вероятнее всего, этот напиток был плодом ностальгического воспоминания заводчиков, а может быть, и самого Витте о забытом ныне алкогольном напитке ерофеич. Со второй четверти XIX века ерофеич выпускался промышленно и входил в ассортимент кабаков и трактиров, а впоследствии и ресторанов. По технологии того времени ерофеич отличался от водки тем, что в него не добавляли воду. Скорее всего, «Спирт 57°» был имиджевым напитком, который демонстрировал возможности заводчиков того времени. Ну а почему он в советское время потерял один градус, можно только догадываться — может, и впрямь — географическое положение Москвы сыграло свою роль? Кстати, водка 56 градусов до сих пор разливается и на Украине, и в России.

По аналогии с ассортиментом времен Витте выпускался в СССР и спирт. В пятидесятые — шестидесятые годы его крепость составляла 96 градусов и даже 96 с хвостиком, а позже промышленность перешла на выпуск «Спирта питьевого» крепостью в 95 градусов.

Спирт в России в общем-то никогда и не пили, до тех пор, пока стране не устроили сухой закон. Сухой закон штука такая — и не захочешь, а выпьешь; причем пьют в пору сухого закона все, что горит, кроме дров, разумеется. Приснопамятный горбачевский сухой закон до сих пор вызывает в обществе только негативные эмоции, а ведь это было относительно благополучное время для страны. Совсем другое дело — период первого сухого закона (1914–1924 годы); то время было весьма жестоко: Первая мировая война, череда революций, Гражданская война, продразверстка. Как тут не запьешь?! И пили, несмотря на сухой закон.

Хочешь не хочешь, а армию, несмотря на сухой закон, снабжать спиртом надо: тут и медицина, и артиллерия, и авиация, которые без спирта никуда, да и для гражданских нужд производство лекарств на спирту не останавливалось, и парфюмерия какая-никакая выпускалась. И конечно же, помимо спирта пили все, что попадет под руку.

Когда в 1925 году вышла долгожданная «Рыковка», она была встречена на ура истомившимся народом. Но за время сухого закона людей уже подсадили на спирт; может быть, поэтому некоторые снобы предпочитали пить спирт, даже когда в продаже появилась водка — по сути, тот же спирт, разведенный водой, разве что в заводских условиях.

Наверное, со временем привычка пить спирт ушла бы в прошлое, но вскоре Советский Союз приступил к масштабному освоению Арктики и Крайнего Севера. В результате массовой миграции населения на «севера» в СССР появился вполне официальный алкогольный напиток — «Спирт питьевой». Ведь нет смысла транспортировать вдаль водку, которая, по сути, на 60 процентов состоит из воды, проще привезти бочку спирта и разбавить ее на месте. Уж чего-чего, а воды на севере нашей необъятной Родины хватает.

Может, и пили бы разбавленный спирт только за Полярным кругом, но тут опять пришла беда — началась война. Про наркомовские 100 грамм не слышал разве что глухой. Вот только на фронт везли не водку в бутылках, а спирт бочками и цистернами — железные дороги и так были перегружены.

А дальше пошло-поехало: освоение космоса, создание новых технологий и так далее — в многочисленных лабораториях казенный спирт тек рекой; другое дело, что этот спирт не предназначался для выпивки. Реализация «Питьевого спирта» разрешалась в СССР только в районах Крайнего Севера. А спирт, который предназначался для технических целей, денатурировали: красили, добавляли всяческие яды или вещества, дающие гнусный тошнотворный привкус. Но ведь на халяву все равно пили и давали еще шутливые названия. Подкрашенный спирт — «Синичка», у летчиков собственная гордость — «ликер» «Шасси» или «Шпага», у гражданских он же — «Шило», этикетка, на которой красовались перекрещенные кости и череп и надпись «Яд», переименовывали в «Джин «Три косточки»», ну и так далее — «Озверин», «Шмурдяк», «Технарь» и прочая. Высшим достижением перестройки и гласности стал незабвенный «Рояль».

После крушения сухого закона плотину прорвало — был снят запрет на продажу спирта в открытой торговле, но отечественный спирт, не раз проверенный населением на себе, незаметным ручейком растворился в море импортного пойла. Спирт «Royal», известный в миру как «Рояль», действовал зверски — смертность превысила все мыслимые пределы. Этот спирт под одинаковым названием, но с разными этикетками массово сливали к нам из Голландии, Франции, Германии и других европейских демократий. Американцы травили нас якобы зерновым спиртом «America’s Corn Tradition». Поступал спирт и из Китая, но в отличие от американского и европейского его массово завозили свои же челноки.

В нарождавшейся желтой прессе смаковались подробности очередного массового отравления, а рядом давались советы, как отличить настоящий «Рояль» от «паленого». Кстати, и само словечко «паленый» по отношению к спиртному появилось именно в это время: какая-то часть импортного спирта действительно шибала паленой резиной. Словарь алкогольного арго пополнился и другим термином, например, можно было сказать «купим «Рояля»», а можно было — «ударим по клавишам»!

Происхождение этой жидкости вызывало бурные дебаты в алкогольной общественности. Одни говорили, что при переводе «инструкции к спирту» (вообще-то само по себе диковатое словосочетание!) выяснилось, что это — жидкость для мойки окон. Другие утверждали, что это все ерунда и истинное предназначение этого «музыкального инструмента» — жидкость для разжигания костров и каминов. Третьи придумывали еще более невероятные истории, но первые две все-таки доминировали.

«Рояль» потребляли по-разному. Чаще разводили водой из-под крана, правда, некоторые эстеты использовали родниковую воду. Настаивали на марганце, кедровых орехах, кидали в разведенный спирт таблетки с активированным углем, пропускали разведенный «раствор» через бытовые фильтры, настаивали на плодах и ягодах, делая «крепленые настойки», но вершиной изобретательности стал спирт на батарейках.

Как, читатель, ты не знаешь, что это такое? Это знаменитое изобретение красноярских алкашей. Берутся использованные батарейки (можно даже из мусорки — в спирту продезинфицируются), несколько раз прокалываются шилом и укладываются в бутылку со спиртом. Крепко закупоренная тара выдерживается сутки в теплом месте, например на батарее парового отопления. На следующий день батарейки извлекаются, и полученный нектар можно разводить один к пяти. Заметь, дорогой читатель, не один к двум с половиной, а в два раза жиже! Таким образом «батареевки» получается в два раза больше, а эффект от нее мощнее!

В конце девяностых продажа спирта вновь была запрещена, вернее, ограничена районами Крайнего Севера. И правильно.

Водка, советская власть и народный юмор

В Советском Союзе писать про водку было не принято. Писать было можно, конечно, но все равно не напечатали бы. Не было ни научных исследований, ни художественных произведений. Хотя писали, конечно, — достаточно привести два самых известных примера. Повесть Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки» была написана в 1970-м, опубликована в Израиле в 1973-м, в Париже — в 1977-м, у нас — в 1988–1989 годах в журнале «Трезвость и культура» — в качестве устрашения, наверное, до чего может довести водка. Книга В.В. Похлебкина «История водки» написана в 1979-м по заказу Министерства внешней торговли СССР, но опубликована лишь в 1991 году.

Практически семьдесят лет история отечественной водки не имела своего исследователя, зато сегодня бросились писать все. Многочисленные труды можно разделить на ряд категорий: 1. Издания с пышными названиями типа «История России и Водки», в которых какой-нибудь пенсионер-журналист со слезой умиления вспоминает, как, когда, сколько, где, с кем и за чей счет он выпил; 2. Научные трактаты образца «К вопросу об истории русского застолья»; 3. Дорогие коммерческие издания — красочные, но бессодержательные альбомы; 4. Сборники сплетен, слухов и откровений богемы.

Мы же попробуем рассмотреть историю водки в Советском Союзе через народное творчество и творчество некоторых (народных в самом верном понимании этого слова!) писателей и поэтов.

С началом Первой мировой войны в стране был введен сухой закон. Он касался продажи крепких спиртных напитков, однако увеселительные заведения, несмотря на войну, действовали, и жизнь там текла как в довоенное время. Обстановку в ресторанах того времени метко охарактеризовал Владимир Маяковский: «Челядь чайники бесшумно подавала…» — а в чайниках вместо чая, разумеется, шустовский коньяк.

Ничто не ново под Луной — в памятнике китайской литературы «Вэй-чжи» говорится, что, когда император Тайцзун запретил пить водку, все винные лавки, как по мановению волшебной палочки, были преобразованы в чайные. Если посетители заказывали «святую воду», хозяин понимал — следует подать очищенную водку. Если гости требовали напиток «Мудрец», в чайниках приносили неочищенную водку низкого качества.

Та же ситуация была у нас в стране и во времена Горбачева: например, если в чайхане в Средней Азии посетитель многозначительно заказывал «чай», понимающий чайханщик в фарфоровом чайничке подавал коньяк. Если заказывался «кипяток», в таком же чайнике приносили водку. Я не думаю, что ташкентские или самаркандские чайханщики читали Маяковского и уж тем более — изучали труды китайских классиков, а поди ж ты…

Впрочем, нас занесло вперед по времени. Хотя в смысле алкоголя последние годы правления Николая II и Горбачева во многом схожи: водки в продаже нет, народ травится суррогатами, в аптеках сметается все на спиртовой основе. Алкогольный бюджет и в начале XX века, и перед самой перестройкой составлял более трети годового дохода государства и вдруг в одночасье превратился в абсолютный ноль; как результат — крушение режима. Разница состоит в том, что в 1917 году большевики власть взяли, а в 1991-м — потеряли.

Итак, октябрь, 1917 год. «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась!» Советская республика продлила царский сухой закон и объявила войну алкоголю. К агитации был подключен тот же Маяковский, уже пролетарский поэт:

Ему вторил Демьян Бедный:

Но кончилась Гражданская война, а вместе с ней ушли и чрезвычайные меры. Политика военного коммунизма сменилась нэпом, а нэпман уже жаждал хорошей жизни, любил посидеть в ресторане:

А раз есть рестораны, значит, в них что-то распивают. Первые послабления в алкогольной сфере большевики предприняли в 1921 году. Постановлением Совнаркома РСФСР от 9 августа 1921 года была разрешена продажа виноградных, плодово-ягодных и изюмных вин с содержанием алкоголя не более 20 градусов. В 1923 году уже вовсю производились столовые и десертные вина, портвейны и шампанское, и конечно же — пиво. Промышленность приступила к выпуску сортов с соответствующими названиями: «Стенька Разин», «Красная Бавария», «Октябрьское».

Но выпуск государственного пива и вина не мог конкурировать с самогоном, и тогда в декабре 1924 года в продажу была выпущена 30-градусная «Русская горькая».

Более десяти лет в стране был запрет на водку, и вот — дождались!

Но на всех не угодишь. Разочарованный обыватель Булгаков М. А. 20 декабря 1924 года сделал запись в дневнике: «В Москве событие — выпустили тридцатиградусную водку, которую публика с полным основанием назвала «рыковкой». Отличается она от царской водки тем, что на 10 градусов слабее, хуже на вкус и в четыре раза ее дороже».

Позже — в «Собачьем сердце» — писатель еще добавил яду. Вот диалог доктора Борменталя и профессора Преображенского:

«— Ново-благословенная? — осведомился он[11].

— Бог с вами, голубчик, — отозвался хозяин. — Это спирт. Дарья Петровна сама отлично готовит водку.

— Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная — 30 градусов.

— А водка должна быть в 40 градусов, а не в 30».

Ну, это мнение столичного сноба, а вот по Минску, к примеру, поползли слухи, что новоявленная «Рыковка» — это на самом деле «Полурыковка», а вот настоящую «Рыковку» делают исключительно для кремлевских вождей, и она имеет крепость аж 60 градусов, и означает это, что народ снова надурили. Сергей Крапивин в своей документальной повести «Державный градус» утверждает, что такая запись была сделана в дежурной сводке ГПУ по Минску для секретариата ЦК в разделе «Антисоветские настроения».

Эксперимент с тридцатиградусной, несмотря на брюзжание отдельных несознательных элементов, оказался удачным: самогон, по крайней мере в городах, удалось потеснить, поэтому следующим шагом стал декрет правительства о введении казенной винной монополии. Исключительное право на приготовление и продажу уже 38-градусной «Рыковки» получил Центроспирт.

это опять народный трибун Маяковский.

Крепость первой советской водки подняли, но до менделеевского стандарта не дотянули пару градусов, какие уж там были соображения — гадать не будем, но это дало народу повод для анекдота.

Встречаются на том свете Николай II и Ленин.

— Что, Владимир Ильич, говорят и большевики, наконец, водочку выпустили?

— Да, батенька.

— А сколько градусов, разрешите полюбопытствовать?

— Тридцать восемь!

— Ну что ж вы, Владимир Ильич! Стоило ли из-за двух-то градусов революцию делать? Уж как-нибудь столковались бы…

Этим же декретом вводилась новая «метрическая» тара — вместо «ведер», «четвертей», «штофов» и прочих старорежимных емкостей вводились бутылки: пол-литра, четверть литра (четвертушка, четушка или чекушка) и стограммовая бутылочка. Политически подкованный пролетариат дал названия новой стеклотаре в духе времени: самая маленькая бутылочка стала называться пионер, побольше — комсомолец, ну а пол-литровая — партиец!

Современные историки от водки, описывая быт питейных заведений того времени, расписывают, что за чудо-плакаты висели на стенах распивочных; с особым умилением упоминается агитка: «Не пей! С пьяных глаз ты можешь обнять своего классового врага!» Но этот лозунг для своего фельетона «Землетрясение» придумал Михаил Зощенко, и никакого отношения к реальным распивочным он не имеет.

В 1937 году на всех государственных ликероводочных заводах были введены унифицированные рецептуры советских водок, значительно расширен их ассортимент: начали выпускать «Старку», «Зубровку», «Перцовку». Появилась не только водка крепостью 40 градусов, но и 50 и 56 — это были и привычная «Водка», и новые «Юбилейная», «Столовая», «Крепкая».

Именно в то время появились характерные присказки-прибаутки. Кто-то, выпив такой водки, говорил: «Ух! Крепка… советская власть». А иной крякал: «Ох, и крепкая! И как ее только беспартийные пьют!»

Немного информации о том, как менялась цена на водку в то время. В 1924 году «Рыковка» появилась в магазинах по цене 1 рубль. Но постепенно стоимость водки росла, и перед войной пол-литровая бутылка стоила уже 6 рублей. Во время войны водка из открытой продажи исчезла по известным причинам. По сути, официальных цен во время войны не было — спрос формировал предложение. Например, в Ленинграде после прорыва блокады бутылка водки стоила несусветные 1200 рублей. В 1944 году в стране начали открываться так называемые «коммерческие магазины», товары в них стоили на порядок больше, чем в системе нормированного снабжения. Появившаяся в этих магазинах водка стоила 160 рублей за поллитра, в 1946 году она стала стоить 80, а к концу года — уже 60 рублей. В 1947 году цена снизилась еще втрое, но в 1949 году пол-литра стоила 30 рублей, а в 1953-м вновь произошло снижение цены — на 11 процентов. Правда, надо иметь в виду, что и покупательная способность рубля, и зарплаты тоже менялись.

Тем не менее, как пел позже Высоцкий о своем послевоенном детстве:

Приход Хрущева ознаменовал новую политику, поначалу народ слагал о нем частушки, можно сказать, хвалебные:

Но вот цены стали расти, и после того, как водка с 21,20 подорожала до 28,70 (после денежной реформы 1961 года — 2,87), народ запел по-другому:

Политическая жизнь давала новые поводы для творчества: в 1957 году на июньском пленуме была разоблачена антипартийная группа Маленкова, Молотова, Кагановича и «примкнувшего к ним Шипилова». Буквально на следующий день около винно-водочных магазинов вместо традиционного: «Третьим будешь?» можно было услышать: «Шипилов?», что означало: «Не желаешь ли примкнуть к компании?»

С приходом Хрущева алкогольно-политическое творчество масс вышло на международный уровень, народ стал складывать побасенки не только про своих, но и про иностранных руководителей:

— В водке есть витамин, — сказал Хо Ши Мин.

— Но ее надо пить в меру, — поучал Джавахарлал Неру.

— Мы пьем ее для аппетита, — утверждал Иосиф Броз Тито.

— А водку надо пить досыта! — убеждал Хрущев Никита.

— Да ну! — удивлялся У Ну[12].

В начале шестидесятых московский завод сыров «Карат» разработал рецептуру новой продукции — плавленых сыров «Дружба», «Волна», «Лето» и некоторых других. Сырку «Дружба» была уготована легендарная судьба — случилось так, что именно он стал одним из обязательных компонентов жизни любой категории населения. Он пережил со страной и самые тяжелые, и радостные годы и жив до сих пор — в 2005 году у проходной завода «Карат» ему даже поставлен памятник! Почему именно «Дружба», а никакой другой — «Любительский» или «Городской», например?

У него оказалась самая «удобная» цена — 13 копеек. Когда мужики скидывались по рублю «на троих», то при цене водки 2,87 на закуску оставалось как раз 13 копеек.

При Хрущеве цена на водку увеличивалась лишь один раз, но это настолько поразило современников, что даже спустя десять лет в фильме Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» (1968 год) заказанное такси на Дубровку имело многозначительный номерной знак: «28–70 ОГО», и это вызывало восторг у памятливой публики. Кстати, в другом фильме Гайдая, «Иван Васильевич меняет профессию», вышедшем в 1973 году, уже после брежневского повышения цен на водку, Жорж Милославский (Леонид Куравлев) звонит по телефону: «Стоматологическая поликлиника? Алё-ё! Добавочный 3—62!»

Однако когда на смену Хрущеву пришел Брежнев, народ был еще полон надежд и радостно выдал:

После первого брежневского подорожания, в 1972 году, появилась злая частушка:

«Водка», которая стоила 2,87, подорожала до 3,62, и у нее появилась новая этикетка, которая в народе получила название «коленвал», потому что буквы на этикетке были расположены в шахматном порядке подобно тому, как на коленчатом валу мотыли смещены относительно оси рамовых шеек, вот так: ^В_О^Дк^А- Одновременно была выпущена и новая водка — «Экстра» по цене 4.12.

Острословы быстро придумали и «объяснили» народу аббревиатуру новых водок. ЭКСТРА расшифровывалась как «Эх, как стало тяжело русскому алкоголику». Прочитывалась ЭКСТРА и задом наперед — народ задавался риторическим вопросом: «А разве так создашь коммунистическую экономику?» А «коленвал» расшифровывался и взад, и вперед и даже в два ряда (как были написаны буквы). ВОДКА (вопрос): «Вот очем (в одно слово! — В. П.) думает каждый алкоголик?»;

АКДОВ (ответ): «Алкоголик каждый думает о водке»; ^В_О^Дк^А — «Вам, дорогие алкоголики, от Косыгина».

Увы, цена на водку постоянно поднималась, и уже начавший привыкать к этому народ сочинял вовсе незлобливые анекдоты, ну, например, такой:

— Ты формулу воды знаешь?

— Аш два О.

— А формулу водки?

— ???

— Аж шесть восемьдесят!

Тогда же появилась и частушка:

А ведь частушка оказалась пророческой, но в безоблачное брежневское время все казалось безмятежно-стабильным. Именно при Брежневе — в 1982 году — решением международного арбитража за СССР был окончательно закреплен приоритет создания водки как русского оригинального алкогольного напитка и во всем мире было безоговорочно признано, что «Only vodka from Russia is genuine Russia vodka» («Только водка из России — настоящая русская водка»).

Вялотекущий рост цен на водку продолжался; и вдруг в 1983 году появилась новая марка этого напитка. На бело-зеленой этикетке просто и без затей стояло название напитка «Водка». Но цена! Новая «Водка» стоила 4,70, в то время как самая дешевая тогда «Русская» была 5,30 за пол-литра. В народе новую водку сразу же назвали «Андроповка» (так как это было уже при Андропове), и остряки тут же расшифровали: «Вот Оказывается Добрый Какой Андропов», или в другом варианте: «Вот Она, Доброта Коммуниста Андропова».

«Добрый» Андропов Юрий Владимирович, до того как стать Генеральным секретарем ЦК КПСС, долгое время работал Председателем КГБ СССР. Встав во главе государства, он попытался навести элементарный порядок в стране: в рабочее время по магазинам, кинотеатрам, баням и другим «злачным местам» начался отлов прогульщиков и тунеядцев. После таких «репрессий» и «нарушений прав человека» народ уже опасался требовать в магазинах «Андроповку» и стал спрашивать «Первоклассницу». Такое неожиданное на первый взгляд название объяснялось просто: водка впервые поступила в продажу 1 сентября. Иногда эту водку называли и «Юркины рассветы» — был такой телесериал в семидесятых.

Дешевая водка продержалась в продаже не долго. Через два года на макушке политического Олимпа оказался Горбачев, известный всем и каждому в нашей стране по «Указу о борьбе с пьянством и алкоголизмом». В истории он остался как Минеральный секретарь, который и сам не пил, и другим не давал. Сохранилась грустная шутка времен соцреализма: «Что такое национальный по форме и современный по содержанию? Граненый стакан, наполненный минералкой».

Активно стали создаваться добровольно-принудительные общества трезвости. На это событие отозвался Игорь Губерман:

Из магазинов сначала пропала водка, а потом все, что можно пить, даже одеколон.

В краткий промежуток, когда водка уже исчезла из открытой продажи, а одеколон еще был, появился анекдот:

— Нам, пожалуйста, два «Шипра» и «Ландыш серебристый» — с нами дама.

Массы перешли на альтернативные виды одурманивания: клей БФ (в миру известный как Борис Федорович), политуру (тетя Поля), гуталин, помарин, репелленты и пр. Куда там Венечке Ерофееву с его скромной фантазией по составлению коктейлей — действительность оказалась богаче художественной выдумки…

Появились талоны на водку, и километровые очереди в придачу к талонам.

Вот еще анекдот того времени:

К длиннющей очереди за водкой подъезжает грузовик. Водитель, не выключая мотора, подходит к хмурой толпе:

— Мужики, пустите без очереди — машина стоит.

— Да пошел ты, у нас заводы стоят!

Не хватало не только водки, но и обыкновенной тары, так как стекольные производства вместо бутылок приступили к выпуску стеклоблоков. Какое-то время из-за отсутствия нормальной тары водка фасовалась в бутылки 0,33 литра из-под пепси-колы; за этой необычной для водки емкостью укрепилось название «раиска». Так в историю попала и жена первого президента СССР — Раиса Максимовна Горбачева. Другое название емкости 0,33 было «Чебурашка» — вроде и шкалик, но какой-то большой «с ушами».

Когда после опереточного августовского путча оказавшиеся у руля демократы начали проводить шоковую терапию над «этой страной» и в начале 1992 года отпустили цены, «Русская» сразу подорожала более чем в четыре раза и стала стоить 40 рублей; в сентябре того же года она уже стоила 150 рублей, а в ноябре — 300. Далее диаграмма стоимости напоминает вертикальный взлет ракеты или пробки от шампанского, да и общегосударственные цены ушли в небытие: каждый водкопроизводитель отныне сам определял стоимость и рецептуру водки.