Споткнуться, упасть, подняться

1 _

Я по поводу Роберта. Вашего мужа. Простите, что разбудил. Нужно, чтобы вы приехали.

Телефон жужжал на тумбочке. Она ответила, еще не полностью проснувшись. Это по поводу Роберта, Анна. Произошел несчастный случай. Вы нужны нам здесь. В щель между занавесками она увидела, что небо темное. Человек говорил о рейсах и паспортах.

Годами она ждала чего-то подобного. В те долгие месяцы, пока мужа не было, воображение разыгрывалось не на шутку. Теперь она испытала почти облегчение. Извращенное удовлетворение оттого, что все закончилось.

В первую очередь она позвонила Бриджит. Это по поводу Роберта. Извини, я знаю, что сейчас рано. Произошел несчастный случай. Меня просят приехать. Что с ним? Он в больнице. В Сантьяго. Говорят, инсульт. Хотят, чтобы я приехала. Не знаю, что мне делать. О господи, Анна, поезжай, и все. Беспокоиться будешь потом. Просто поезжай.

Она быстро собралась. Заперла дверь. Оставила на столе чашку с кофе. Упаковала одежду на теплую погоду. Взяла ноутбук, рабочий ежедневник, паспорт, телефон, сумочку. Записала номер заказа для получения билета. Выключила отопление. Когда прибыло такси, еще не рассвело. Заря начала проклевываться где-то далеко на востоке, отражаясь в канавах и затопленных полях.

В такси ей почему-то вспомнились похороны Тима. Много лет назад. Дети тогда были маленькими. Обсуждалось, следует ли везти их туда. Рано или поздно им придется узнать, в чем дело. Думаю, пока рановато, они еще не ходят. Она хотела пойти, чтобы поддержать Бриджит. Она не хотела присматривать за детьми. Я позабочусь о том, чтобы они тебе не докучали; с ними все будет хорошо. На самом деле не будет. В конце концов детей взяли родители, и Анна с Робертом поехали на похороны вдвоем.

Что ее натолкнуло на эти воспоминания? Грубая ткань сиденья. Запах ароматизатора. Бесконечная болтовня таксиста. Он говорил, что выбранный маршрут может показаться дольше прямого, зато так они не попадут в пробку перед поворотом на шоссе. Она удивится, как рано в наше время начинаются пробки. Дама едет в какое-то приятное место?

На похоронах все мужчины говорили о достижениях Плэнки. Никто из них не называл его Тимом. Бриджит смотрела в пол. Он понимал риск, которому мы все там подвергаемся. Он погиб, занимаясь любимым делом. В первую очередь он был отличный семьянин. Чистый и пронзительный свет струился по прохладным каменным стенам церкви из высоких витражных окон. Анне хотелось, чтобы все перестали разговаривать и просто спокойно посидели некоторое время.

Она была первой, кому позвонила Бриджит, узнав о смерти Тима. Трудно было понять, что она говорит. Анна спросила, все ли в порядке с Робертом. Какая бестактность.

Таксист между тем объяснял ей, что в это время года на дорогах всегда гололедица и осторожность не помешает.

Я по поводу Роберта. Простите, что разбудил. Нужно, чтобы вы приехали. Это по поводу вашего мужа.

Поначалу непросто было привыкнуть к слову «муж». Она не сразу понимала, о ком говорят люди. Чем занимается ваш муж? Во время учебы в университете и в начале исследовательской работы она не собиралась выходить замуж. Бриджит сказала, что познакомилась с одним человеком, который заставит ее передумать, но Анна сомневалась в этом. Все мужчины в Кембридже только и делали, что упивались собственным красноречием, и вряд ли могли заставить ее изменить свое мнение о чем бы то ни было. Роберт оказался своего рода исключением. Поговорить он тоже любил, но умел и слушать. Задавал вопросы и с интересом обдумывал ответы. Такая манера обращала на себя внимание. Анна оценила это. Позже — слишком поздно — она заметила, что точно так же он слушает и других собеседников, и поняла, что это способ воздействия на людей.

Впервые они разговорились в уютном закутке «Красного льва». В декабре 1984 года. Она сообщила ему, что занимается исследованием антропогенного воздействия на климат и хочет посвятить себя океанографическому моделированию. Роберт уже выпил слишком много и добавил еще. Анна не могла отвести взгляда от его рук. Ей вдруг пришло в голову, что он очень красив. Какая странная мысль. Глаза у него были темно-карими. Когда она спросила его об Антарктиде, он ответил, что ради разнообразия решил поучаствовать в чужих исследованиях, чтобы не беспокоиться о результатах. Раньше он работал проводником в горах Шотландии, сказал он, а это более или менее то же самое. Она спросила: разве на полюсе не холоднее? Он довольно долго рассказывал о том, чем там занимался, настаивая при этом, что особенно рассказывать не о чем. Упомянул, что теряет интерес к написанию диссертации. Когда вышли из бара, на улице было холодно, и на мгновение даже показалось, что намечается снегопад.

Не уверена, что это было именно свидание. Просто поговорили. Он проводил тебя домой? Нам оказалось по пути. Он попытался поцеловать тебя? Хм, что ты имеешь в виду под «попытался»?

Бриджит испустила смешок, который означал: ничего-то ты не понимаешь, дуреха.

Вскоре после этого однажды вечером, когда он снова провожал ее домой, Анна прямо выразила желание, чтобы он ее поцеловал. Роберт засмеялся, но тут же объяснил, что это не насмешка, а всего лишь удивление. Разумеется, на этом все не закончилось. Когда они поцеловались, он внезапно часто задышал и из глубины горла вырвался какой-то звук. Она поняла, что так действует на него. Он хотел ее. И это вызвало бурный восторг.

И когда ты собираешься с ним переспать? Тебе вообще этого хочется, а? Вчера он упомянул о моем вероисповедании. Я попыталась объяснить, но думаю, ему кажется, будто я слишком религиозна. В смысле слишком целомудренна. Ну, ты религиозна, но не настолько. Я не какая-нибудь там католичка. Дуреха, чем, по-твоему, католики занимались все это время?

Насколько Анна могла судить, у обоих было мало опыта, и после первого раза она сказала, что, по ее представлениям, дело пойдет лучше, когда они немного попрактикуются. Роберт решил, что она шутит, и рассмеялся. А когда она даже не улыбнулась, то вдруг притих. Вот ведь ляпнула не подумав. Чтобы загладить свою неделикатность, заверила его, что хорошо провела время и что у него самый приятный пенис из всех ею виденных. Дурочка ты, Анна; надо было сказать — самый большой.

Анна снова проверила время вылета. Бриджит прислала ей сообщение. Сантьяго находится в одиннадцати тысячах шестистах семидесяти шести километрах. Время там на три часа отстает от гринвичского. Климат мягкий.

Тот человек из Института сообщил, что у Роберта случился «небольшой инсульт». Поскольку ей заказали билет на ближайший рейс, она догадывалась, что это значит обширный, катастрофический или опасный для жизни. Из-за «небольшого» инсульта ее бы не стали вызывать на другой континент. Люди не всегда говорят открытым текстом.

Инсульт — нарушение мозгового кровообращения. Он бывает ишемическим и геморрагическим. Вызывается закупоркой артерий или кровоизлиянием. В кору головного мозга. Под твердой мозговой оболочкой. Восстановление кровотока в сосудах возможно в течение четырех-пяти часов после инсульта. В некоторых случаях необходимо хирургическое вмешательство. Анна не знала, когда это случилось с Робертом и где. Она написала Бриджит и попросила ее позже позвонить мелюзге. Хотя Фрэнк и Сара давно были взрослыми, она все еще называла их, как в детстве.

В аэропорту на нее неожиданно обрушились звуки со всех сторон одновременно. Объявления по трансляции, крики пассажиров. На отполированном полу скрипела обувь. Встаньте там. Повернитесь, пожалуйста. Выньте все из карманов. Ждать вылета пришлось долго. Анна уже и забыла, как это бывает. В последний раз она летала одиннадцать лет назад.

Я по поводу Роберта. Вашего мужа. Нужно, чтобы вы приехали.

Замужние женщины, занимающиеся наукой, обычно отстают в карьерном росте на десять лет, объясняла она Бриджит. На этот счет есть статистика. Но Роберт был исключением из правил, или, вернее, обстоятельства, в которых строились их отношения, были исключением из правил. Он поступил штатным техником в Институт и собирался проводить в Антарктиде по несколько месяцев подряд, что даст ей возможность посвятить себя работе. А рождение детей можно отложить на потом, если они вообще на это решатся. Они не станут одной из тех семей, где женщина в тени мужа лишается всех своих устремлений. Мы будем отклонением от нормы, сказала она Бриджит. Отклонением от нормы? Да. Значит, по сути, ты выходишь за него замуж, зная, что он редко будет рядом? Да, Бриджит, именно так. Что? Анна, ты, блин, просто святая. Ты моя героиня. Я бы сама женилась на тебе. Слава богу, это невозможно.

Она ждала у выхода на посадку. Купила кофе. Самолеты падали с неба и медленно катились по бетонной полосе. В отдалении другие взмывали в воздух. Ее полет спровоцирует выброс приблизительно двух тонн углекислого газа на одного пассажира. Пришли сообщения от Фрэнка и от Сары с просьбой позвонить. Что случилось? Что с отцом? Что тебе сказали? Она ответила, что позвонит, когда доберется. Когда узнает больше.

Телефон будет работать в Сантьяго. В любой точке мира желающие всегда могли связаться с ней с помощью сообщений, электронных писем или видеозвонков. В наши дни даже главная база на Блафф-Пойнт имеет вайфай. А еще когда родился Фрэнк, ей пришлось ждать, пока эту новость передадут Роберту по радиотрансляции, а потом еще какое-то время дожидаться ответа. Он находился далеко на станции, поэтому связь осуществлялась через азбуку Морзе с ограничением в сто слов. Ему, конечно, так много не понадобилось.

По расписанию продолжительность полета составляла одиннадцать с половиной часов. Погода благоприятствовала, но капитан корабля предвидел некоторую турбулентность в середине пути. Женщина в соседнем кресле заговорила о Сантьяго. Она летала туда каждый год. Анна бывала там? У нее там семья. А у Анны тоже в Сантьяго родственники? Надо непременно посетить холм Сан-Кристобаль, сообщила соседка. И еще ей самой нравится Меркадо-Сентраль, центральный рынок. Там можно приятно провести время. У Анны есть какие-то планы? Она ответила, что ее муж лежит с инсультом в местной больнице и может уже умереть к тому времени, когда она доберется до Сантьяго. Женщина не нашлась что сказать и замолчала.

На похоронах никто даже не заикался о том, как погиб Тим и почему он вообще оказался в Антарктиде. Все помалкивали, что скончался он не от падения и оставался в сознании, пока не замерз насмерть. Никто не объяснял, что понадобилась группа из шести спасателей, чтобы поднять тело. Избегали упоминать о том, что сама по себе поездка была необязательной. Многие, наверно, этого просто не знали. Бриджит знала. Она долго пыталась скрывать это от детей, но в конце концов им тоже стали известны обстоятельства смерти отца. У детей Анны было много вопросов, и, поскольку Роберт большую часть жизни проводил на Южном полюсе, с каждым годом их становилось все больше. Вернется ли он на этот раз? — спрашивали сын и дочь. Это безопасно? Зачем ему вообще туда ездить?

Мы все миримся с этим риском, говорил ей Роберт. Она никогда не мирилась. Бриджит никогда не мирилась. Если Анна пыталась объяснять это, он ее не понимал.

Вспомни, ты ведь была готова к этому, когда выходила замуж. Говорила, что вы будете отклонением от нормы. Да, но я ожидала определенных уступок, в случае если, ну, ты понимаешь, появятся двое детей, которые не спят по ночам. Такая у него работа, Анна. Ты не имеешь права обижаться на него за это. Слушай, подруга! Ты меня передразниваешь, что ли? Совершенно верно; и, по-моему, довольно хорошо.

Стюардессы принесли еду, и на экране показали, как самолет делает дугу над Атлантическим океаном. Анна подумала, сколько раз Роберт летал этим маршрутом по пути в Антарктиду. Представила, как он лежит сейчас на больничной койке. Небольшой инсульт. Нужно, чтобы вы приехали. Вероятно, другая после такого звонка стала бы паниковать или готовиться к самому страшному. Ей же сначала требовалось уточнить все обстоятельства. Я сообщу вам подробности, как только что-то станет известно.

В зале прибытия в Сантьяго она увидела мужчину, держащего табличку с ее именем. Анна узнала его — он бывал на конференциях в Институте. Он выразил сочувствие и представился: Брайан. Сказал, что все болеют за Роберта. Выбор глагола показался ей неуместным, и она недоуменно взглянула на мужчину. В руках у него был планшет, а на груди висела на длинной веревке ручка.

— Мы разговаривали по телефону, — произнес он. — Я звонил вам. По поводу Роберта.

— Да, — ответила она. — Я поняла.

Они сели в такси, пахнущее сигаретами и ароматизатором. Поток транспорта двигался медленно, машины внезапно сворачивали в непонятных направлениях. По сторонам улицы высились здания, теснились киоски, у переходов толпились люди. В промежутках между домами виднелась гора или поросший лесом холм. Телефон все время жужжал. Брайан говорил. Ехать в больницу было уже поздно. Эвакуация прошла благополучно. У Роберта несколько обморожений, но вряд ли это приведет к ампутациям. Выглядел Брайан довольным. Приходили сообщения от знакомых, которые хотели узнать, что случилось. Анне нечего было им ответить.

Они добрались до маленькой гостиницы с баром и рестораном на первом этаже. Брайан убедился в том, что Анна благополучно заселилась, и пообещал приехать за ней утром. Молодой человек по имени Андреас отнес ее чемодан в номер и объяснил, где и во сколько завтрак. Имя у него было немецкое, но вырос он в Чехии.

Анна разделась и долго стояла под душем. Заснуть не получалось. Читала о лечении пациентов с инсультами, прогнозах и перспективах выздоровления. Написала Бриджит, та ответила, что уже ночь на дворе, и посоветовала подруге поспать. Из окна Анна видела оживленную улицу, высокие здания и облака, подсвеченные сиянием фонарей.

Когда Брайан сказал, что поздно ехать в больницу, он имел в виду, что уже вечер. Еще не поздно. Пока еще не поздно.

Она попыталась уснуть.

2 _

Утром она проснулась, и все началось заново. Это по поводу Роберта. Вашего мужа. Небольшой инсульт. Нужно, чтобы вы приехали. Она находилась в гостиничном номере. В Сантьяго. Завтрак подают с семи до половины десятого в ресторане на первом этаже. Днем будет тепло и ясно. Брайан заедет за ней в девять. Телефон трещал по швам от пропущенных звонков и сообщений. Она написала Саре и Фрэнку. Скоро поеду в больницу. Напишу, когда что-нибудь узнаю.

На завтрак были тосты, йогурт со свежими фруктами и кофе. Андреас нарисовал на пене замысловатую фигуру и поинтересовался, всем ли гостья довольна. Он занимался в гостинице всем подряд, совмещая множество обязанностей. Дорога за окнами была забита транспортом. Мимо неуклюжими маневрами пробирался грузовик, отрыгивая дым, когда шофер выжимал из двигателя все соки. Прибыл Брайан. В руках у него, как и накануне, был планшет, а на шее висела веревочка с ручкой. Он стоял в вестибюле, ожидая, когда Анна закончит завтракать.

В больнице Брайан растерялся, не зная, куда идти. Указатели были на испанском, а все коридоры выглядели одинаково. Он несколько раз извинился и засмеялся. Даже и не скажешь, что я приходил сюда только вчера, заметил он.

Когда нашли палату, сестра указала им на кровать около окна. Анна увидела там Роберта. На лице ссадины и синяки. Руки лежат поверх одеяла как-то неестественно, словно бы кто-то другой положил их туда. Он взглянул на жену и медленно закрыл глаза. Она встала около его кровати. Ей принесли стул. Анна назвала его по имени, он открыл глаза. Подождал. И снова закрыл.

Пришли какие-то люди и стали говорить ей всякое. Состояние вашего мужа неутешительное. Опасность не миновала. Мы еще не можем оценить степень поражения мозга. Пока придется просто ждать и наблюдать. Сестра протиснулась к пациенту и завернула вокруг плеча манжету тонометра. Он открыл глаза посмотреть, что она делает. Одной рукой сестра стала накачивать манжету, глядя на циферблат. Другая сестра пришла со шприцем и взяла кровь, предварительно протерев кожу спиртом.

— Bueno, gracias[1], — мягко произнесла она.

Роберт слабо кивнул и снова стал засыпать.

Брайан поинтересовался, чем еще может быть полезен Анне, и она выразила желание узнать, что там на самом деле произошло. Это пока выясняется, ответил он. Кое-что непонятно. Сейчас зондируют почву. В глаза ей он не смотрел. Говорил ласково и порой останавливался, чтобы перефразировать свои слова. Интересно, что это значит — «зондируют почву»?

Роберт работал в составе немногочисленной группы на станции К, объяснил Брайан. Они оказались на открытом месте, когда разразилась буря. Проблемы с навигацией. Члены группы разделились и не могли установить связь. Когда из Блафф-Пойнт прибыла поисковая партия, Роберта нашли с симптомами, указывающими на инсульт, и первоочередной задачей стала его эвакуация.

— Погодите.

— Я знаю, что это тяжело для вас, Анна. Сотрудники Института сделают все, что от них зависит.

— Погодите, а остальные? Сколько их там было? С ними все в порядке?

— Двое. Молодые коллеги.

— И как они? Вернулись на Блафф-Пойнт?

— Их местонахождение установлено. Мы ждем, когда погода позволит отправить туда самолет.

— Эти двое все еще там? Они смогли вернуться на станцию? Они же не остались в чистом поле?

Ситуация развивалась быстро, сказал ей Брайан. Одного члена группы обнаружили в непосредственной близости от Роберта и отвезли в хижину. Он указал ориентиры, чтобы найти второго. Самолет за ними уже вылетел, но погода быстро испортилась. Если Анне еще что-то понадобится, она может связаться с ним. Брайан смотрел на нее. Это означало, что он ждет от нее каких-то слов. Но ей больше нечего было сказать. Он пообещал вернуться позже.

Она села около постели Роберта и стала ждать. Свет из окна скользил по лицу мужа. По небу бежали облака. Бриджит не могла поверить, что два парня до сих пор еще остались там. Видимо, произошло что-то серьезное. Попробую что-нибудь выяснить. Напиши, если захочешь поговорить. Роберт дышал равномерно и поверхностно, мышцы на его лице не двигались. Приходили медработники, проверяли кровяное давление, пульс, дыхание. Меняли на капельнице пластиковые мешки с раствором глюкозы. Переворачивали пациента, мыли и прикасались к нему повсюду. Анна смотрела, смотрела, и ждала, и иногда уходила, чтобы не мешать. Роберт дышал равномерно и поверхностно. Руки спокойно лежали на одеяле. Последствия инсульта включали расстройство речи, ограничение подвижности, сложности с глотанием и нарушение мыслительных способностей. Высок риск повторного инсульта. Кровоизлияние произошло в левую лобно-теменную часть мозга. Вашему мужу очень повезло. Учитывая все обстоятельства. На томографии мы видим повреждения с левой стороны, вот здесь. Заметно омертвение тканей, а также ишемическая полутень, но это поддается лечению. Когда спадет отек, состояние значительно улучшится. Мы ожидаем, что сильно пострадала речевая функция.

Анна произнесла имя мужа, и он открыл глаза. Она взяла его за руку и спросила, слышит ли он ее. Знает ли, где они находятся. Может ли кивнуть или взять ее за руку. Роберт моргнул так, что было непонятно, осознанно это или нет, и снова закрыл глаза.

Уборщица в коричневой тунике ходила между кроватями, протирая поручни, стулья, тумбочки, рамы коек и аппаратов вокруг них. Она пользовалась сложной системой тряпок разных цветов.

Роберт открыл глаза и посмотрел на нее.

В палату вошла молодая женщина и остановилась у койки напротив Роберта. Аккуратно закатав рукава до локтей, она наклонилась над кроватью и обняла пожилого пациента. Когда она выпрямилась, мужчина, утопавший в подушках, несколько раз кивнул ей.

Анне давали только отрывочные объяснения. Каждый предполагал, что ей обо всем рассказали другие. О процедурах и возможных последствиях говорили так, словно у нее уже был подобный опыт. Заканчивая свою речь, врачи имели привычку прикасаться к ее руке. Сестры проверяли у Роберта пульс и давление. Прибыли две санитарки и выкатили его из палаты на кровати.

Пришло еще одно сообщение от Бриджит. В новостях о тех двух ребятах ничего не было, а ее знакомые в Институте как воды в рот набрали. Это плохой знак.

«Как воды в рот набрали» — значит, ничего не говорят.

Позвонила Сара. Она с утра пыталась связаться с матерью. Что у нее с телефоном? Что теперь будет? Анна ответила, что Роберт выкарабкается. Вероятно, не умрет, пояснила она. Предсказать, как пойдет длительный процесс выздоровления, на этой стадии невозможно. Сара издала какие-то звуки, похожие на плач, — шум улицы мешал расслышать их. Она просто не могла поверить. Анна сослалась на то, что сейчас находится в больнице, и пообещала перезвонить позже.

Пришли письма с работы. Заведующая лабораторией хотела «поставить ее в известность» о последних приготовлениях к подаче материалов в Центр оценки научных исследований. Она также желала знать, сможет ли Анна присутствовать на следующем совещании.

Позвонил Фрэнк, чтобы узнать новости. Она ответила, что Роберта увезли на очередную томографию. Сын поинтересовался, не следует ли ему прилететь в Сантьяго. Нужен ли он там? Фрэнк, видимо, намекал на какое-то важное обстоятельство, но Анна не поняла подтекста.

Когда Роберта привезли назад, он сидел в кровати с подложенными под спину подушками. Взглянув на нее, он улыбнулся половиной рта. Она наклонилась к нему, заглянула в глаза. Он открыл и закрыл рот. Она положила ладонь на его руку и поцеловала его в щеку. Он пах по-другому. Она отступила. Глаза его блуждали. Она сказала «привет» — больше ей ничего не пришло в голову. Он открыл и закрыл рот. Сжал губы, и она не поняла, хотел ли муж улыбнуться, или морщился от боли, или пытался что-то сказать.

Анна спросила, как он себя чувствует. Она спросила, лучше ли ему. Она спросила, знает ли он, сколько дней находится здесь. Его глаза блуждали по ее лицу и по палате. Она спросила, понимает ли он, о чем она говорит. Роберт ничего не ответил. Она взяла его за руки. Подождала.

— Вууу.

— Что, Роберт?

— Вуууу.

— Роберт?

Подошла сестра и сказала что-то по-испански. Указала на рот Роберта и потом закрыла рукой свой.

— No hablar, — сказала она. — Sin palabras.

Что-то насчет слов. Не говорит. Анна улыбнулась и поблагодарила медсестру. Руки Роберта в ее руках казались беспокойными. Он открывал и закрывал рот. Звуков не было.

— Мы в Сантьяго, Роберт. Тебя спасли. Думаю, с тобой произошел несчастный случай.

— Вууу.

— Понимаешь? Тебя спасли.

— Вв…

— Роберт. Скоро тебя выпишут, и мы поедем домой.

— Ва, вууу. Вуууу.

Утром она проснулась еще до рассвета. Я по поводу вашего мужа. Роберта. Произошел несчастный случай. Инсульт — нарушение мозгового кровообращения. Надо подождать, пока спадет отек. Он не говорит. Невозможно оценить степень поражения мозга. Пока невозможно. Неизвестно. Пока придется просто ждать и наблюдать. Для пациентов с афазией существуют многочисленные обследования и процедуры.

Ресторан на первом этаже был пуст. По улице мчались машины. Анна посмотрела карту в телефоне, выясняя путь к больнице. Увидела Меркадо-Сентраль. Интересно, есть ли здесь молельный дом и найдет ли она время посетить его. Андреас принес кофе и осведомился о состоянии ее мужа. Молодой человек работал в гостинице уже три года. Рисовать фигуры на пене латте его научил бывший бойфренд. Он сказал, что это исключительно для красоты.

Она пошла пешком в больницу и по пути проверила сообщения. Есть новости? Ты говорила сегодня с врачами? Фрэнк звонил? Анна, хочешь, я свяжусь с остальными членами семьи? Жаль это слышать. Дай нам, пожалуйста, знать. Держи нас в курсе. Обязательно позвони, если нужна помощь.

Больница находилась не так далеко, как сказал Брайан. Когда она вошла в палату, одна из сестер мыла Роберта. Анна слышала, как за работой она бормотала, рассказывая ему, что делает. Говорила она по-испански; что-то вроде girar un poco и lavarse el trasero[2]. Трудно было разобрать слова. Глаза у Роберта были полузакрыты, но временами он их открывал и пристально смотрел на женщину. С какой-то ненатужной силой она поднимала его конечности, переворачивала пациента на бок и без малейшего стеснения трогала во всех местах. Скоро Анна сама научится ухаживать за ним.

У сестринского поста завязалась склока. Какая-то посетительница держала в руках два больших букета цветов, а сестра пыталась забрать их. Женщины громко переругивались по-испански, и дама с цветами поднимала букеты так, чтобы медсестра до них не дотянулась. К суматохе присоединились другие сотрудницы, и перебранка переместилась в коридор. Голоса приглушились.

Пришли письма от коллеги: та интересовалась, будет ли Анна составлять доклад по последним данным, над которыми они работали. Она понимает, что у Анны сейчас тяжелый период, но вся команда рассчитывает на ее участие. Скоро состоится конференция в Монреале.

Прибыла логопед, чтобы осмотреть Роберта. Она попросила его высунуть язык, но он бессмысленно смотрел на собеседницу, пока та не высунула свой. Потом она попросила пациента надуть щеки, показав, как это сделать, и приложив пальцы к его губам. Сказала, что он молодец. Анна понятия не имела, в чем он молодец. Роберт смотрел на жену с выражением, которое она не могла прочитать. Врач предложила ему стакан воды и, когда он сделал небольшой глоток, приставила к его горлу головку стетоскопа. Потом попросила отхлебнуть еще. Слушая, как он глотает, логопед подняла глаза к потолку, кивнула и убрала стетоскоп. Она задавала вопросы и делала записи, когда он отвечал. Некоторые из вопросов были неожиданными. Так, женщина поинтересовалась, правда ли, что его зовут Педро, и, когда он произнес «Вур», попросила кивнуть или помотать головой. Вас зовут Педро? Он стал блуждать глазами по палате. Она спросила, не зовут ли его Роберт, и он сразу снова перевел на нее взгляд. Уронил голову, поднял и приложил руку к груди.

— Вуурр.

— Ваше имя Роберт?

— Вуурр.

— Хорошо. Ладно, Роберт.

Доктор что-то записала. Он смотрел на нее. Его пальцы постукивали по одеялу. Она спросила, находятся ли они в гостинице. Роберт взглянул на нее в ожидании. Она осведомилась, находятся ли они в больнице. Он резко уронил голову и поднял ее. Теперь он так кивал.

— Вуурр.

— Bueno, bueno. Очень хорошо.

Врач спросила, лежит ли он в кровати, и он кивнул. Она указала на Анну и спросила: эта дама — ваш отец? Роберт испустил низкий лающий смешок. Ваша жена? Роберт кивнул.

— Отлично. Теперь так. Делайте, как я скажу. Можете коснуться носа, Роберт? Да? Дотронуться пальцами до носа?

Он смог. Медленно поднес руку к лицу и нащупал нос. Казалось, он удивился, что нос на месте.

— Можете указать на потолок?

Он махнул рукой в воздухе, не отрывая глаз от женщины.

— Теперь прикоснитесь к голове, а потом укажите на вашу жену.

Он посмотрел на Анну. Рука его поднялась и упала. Он двигал глазами из стороны в сторону. На лице его сменились несколько выражений, и ни одно не задержалось надолго. Врач сделала пометки.

— Хорошо. Тогда повернитесь к окну и коснитесь своего колена.

Он посмотрел на нее и дернул головой. Лицо стало злым, и из глубины глотки послышались звуки. Женщина протянула к больному руку и попыталась успокоить: все хорошо, он устал, она придет в другой раз. Роберт откинулся на подушки, и глаза у него сразу же закрылись.

Подошли сестры и проверили у него давление, пульс и дыхание. Подняли ему руки, почесали ступни и попросили выпить воды. Анна наблюдала и ждала. Она пыталась работать. Но не могла сосредоточиться. Афазия — название широкого спектра расстройств речи, вызванных мозговыми нарушениями. Расстройства могут быть связаны с выражением мыслей и с восприятием чужой речи. Объем и степень восстановления варьируются, и предсказать их сложно. Погода была ясной и жаркой. Бриджит изъявляла готовность поддержать Анну. В любую минуту. Роберт дышал равномерно и поверхностно. Он смотрел на нее, рот его открывался и закрывался, глаза блуждали по комнате.

Бриджит всегда хотела, чтобы Анна обсуждала проблемы. У нее возникло впечатление, что подруга держит все в себе. Это началось сразу, как только они подружились. Ты можешь рассказать мне что угодно, Анна, я умею слушать. Разве умение слушать не предполагает, что ты иногда должна молчать? Мне нет смысла умолкать, пока ты не начнешь говорить, дуреха. Мне нет смысла говорить, когда ты так хорошо с этим справляешься. Это точно; я рассказывала тебе про нового парня? Дина? Боже, нет! Я имею в виду Плэнка. Говорит как раз мало, но в койке тигр. В чем кто?

Санитарка в бледно-желтой тунике провезла через палату тележку, меняя кувшины с водой и собирая пустые чашки и блюдца.

Сара позвонила и спросила, как мать себя чувствует. Почему она не отвечала на звонки? Анна сказала, что Роберт в надежных руках. Известно ли, когда они смогут поехать домой? Анна сомневалась, что в ближайшее время. У Сары на работе возникли неприятности. Она волновалась, что некоторые ее слова неверно истолкованы. Следует поговорить с непосредственным начальником, посоветовала Анна. Сара на кого-то рявкнула.

Пришел Брайан и осведомился, как дела у Роберта. Все в Институте передают ей наилучшие пожелания. Ему нужно кое-что ей сказать. Анна спросила что. Есть новости о коллегах Роберта? Да. Именно это он и хотел обсудить с ними обоими. Ему ужасно жаль. Его попросили поговорить с Робертом один на один, прежде чем бу-бу-бу. Это было очень подозрительно. Анна попросила повторить последние слова. На то, чтобы обнаружить и, если можно так выразиться, извлечь второго коллегу Роберта, понадобилось больше времени, чем предполагалось. Он, к большому сожалению, ушел, то есть скончался, в самолете, когда его везли в Блафф-Пойнт.

Роберт попытался наклониться вперед, хватаясь за поручни кровати. Через нижнюю губу он издал звуки: фуарр, фарр.

Об этом пока не сообщали прессе, сначала должны оповестить членов семьи. Брайану очень жаль, что он принес такую плохую новость.

Анна спросила, что же, черт возьми, на самом деле там произошло. Громче, чем намеревалась. Брайан заверил, что он очень сожалеет… он понимает… что это… он хотел… очевидно, все, что есть…

Коллеги еще работают над установлением фактов.

3 _

Утром ее разбудил телефон. Он жужжал и вибрировал на тумбочке. Она открыла глаза и уставилась в потолок. Смотреть на телефон не хотелось, и она накрыла его подушкой. Все равно было слышно, как он дребезжит, и Анна придавила его подушкой, пока он не замолчал.

Я по поводу вашего мужа. Роберта. Произошел несчастный случай. Инсульт — нарушение мозгового кровообращения. Надо подождать, пока спадет отек. Он не говорит. Невозможно оценить степень поражения мозга. Пока невозможно. Неизвестно. Пока придется просто ждать и наблюдать. Для пациентов с афазией существуют многочисленные обследования и процедуры. К завтрашнему дню нам кровь из носа нужны ваши замечания по поводу чернового варианта. Бриджит только что узнала о Томасе. Какой кошмар. Мне так жаль. Как Роберт? Анна не знала, кто такой Томас. Коллега Роберта. Тот, который, к сожалению, скончался. На сайте Би-би-си сообщалось о трагическом происшествии в Антарктиде. Томас Майерс был картографом. В статье упоминались проблемы с навигацией. А также срочная эвакуация по медицинским показаниям старшего коллеги погибшего. Кроме прочего, подробно говорилось о высоком уровне техники безопасности в Институте и указывалось, что последняя смерть при исполнении служебных обязанностей имела место в 1998 году. Приводилась фотография Тима Карразерса.

Фрэнк позвонил, когда она направлялась в больницу. Хотел узнать, что случилось. Отец в курсе? Он сказал тебе? С кем он разговаривал? Анна попросила его не спешить. Напомнила, что Роберт не говорит ничего и никому. Что они у него спрашивали? Что они сказали тебе? Не позволяй ему ни с кем разговаривать, сказал Фрэнк. Не позволяй даже выражать сожаление.

Анна взглянула на телефон, подозревая, что тот барахлит. Отец не может ни с кем разговаривать, повторила она. Да, мама, конечно не может; но ты все-таки не разрешай ему, ладно?

В палате сестра показала Анне, как кормить Роберта с ложки. Пища была в виде пюре и пахла бананом. Роберт жевал медленно и неуклюже, и часть кашицы вытекала изо рта. Женщина вытерла ему подбородок салфеткой.

— Un poco, — сказала она.

Медсестру звали Розанна. Она работала на отделении семь лет. Un poco означало «немножко». Она снова вытерла лицо Роберту и ушла. Роберт посмотрел на Анну и на миску и поднял брови. Издал горловой звук — короткое рычание или стон. Когда он закончил есть, она сообщила ему, что Томас погиб на станции К. Он посмотрел на нее. Томас Майерс, уточнила она. Томас. Он резко выдохнул, прикусив нижнюю губу. Анна спросила, хорошо ли Роберт его знал. Она спросила, что случилось. Он посмотрел на нее и скривил ту часть лица, которая могла двигаться.

Прибыли два врача-реабилитолога. Они хотели провести с Робертом несколько упражнений. Подняли спинку кровати, чтобы он мог сидеть, и встали по обеим сторонам от него. Попросили поднять руку, выше, выше, и другую тоже. Растопырьте пальцы. Упритесь рукой мне в ладонь. Сильнее, сильнее. Возьмите чашку в левую руку. Теперь в правую. Не получается? Ладно.

Сняли одеяло и велели пошевелить ступнями, пальцами, поднять одну ногу, другую. Всё записывали. Потом сказали, что на сегодня достаточно, он молодец, теперь пусть отдыхает, а они придут завтра и поставят его на ноги.

Уборщица в коричневой тунике прошла через палату с тележкой с бельем и небрежно раскидала по тумбочкам стопки свежих простыней и наволочек. По полу двигались легкие длинные тени. Бриджит снова прислала сообщение, призывая Анну держаться и пообещав выпить с нею вина, как только та вернется. Она ходила проверить, все ли в порядке в доме. Анна ответила, что у нее все хорошо, она в больнице, Роберт спит.

Пришел Брайан и принялся рассказывать о служебной проверке. Он, похоже, не понимал, что Роберт не может говорить, и, не получая ответа, просто задавал вопрос еще раз, громче и медленнее. Выжившего коллегу звали Люк. Люк Адебайо — Брайан произносил его фамилию с особым выражением. Люк восстанавливал силы в медсанчасти на Блафф-Пойнт, и его, скорее всего, отправят в Кембридж со следующим транспортным самолетом. Его держат в курсе относительно состояния Роберта.

Пока придется просто ждать и наблюдать.

Вернулась логопед. Ее звали Хулия. Она жила в северной части города, и поездка на работу на машине каждый день занимала у нее час. С собой у нее были блокнот и папка с ламинированными карточками с картинками и списками слов. Нашла перевод своих материалов на английский язык в интернете, объяснила она. Подняла карточку с изображением кошки.

— Роберт, это кошка?

— Дза. Дза. Да.

— Очень хорошо. Можете произнести «кот»?

Роберт открыл рот и издал звук, похожий на отрыжку, словно подавился словом. Хулия кивнула, что-то записала и подняла карточку с изображением лодки.

— Это лампа? Лампа, Роберт?

— Л-л-л. Да. Л-л-л.

— Этот предмет плавает по воде, Роберт. Лампа плавает?

— Л-л-л.

— Это лодка?

— Да!

— Лодка. Хорошо. «Л» — лодка. — Она еще что-то записала, неожиданно повернулась к Анне и улыбнулась. Потом показала Роберту рисунок самолета.

— Сэ-сэ-сэ.

— Вы уже можете это произнести?

— Сэму-лет. Красный сэму-лет.

— Самолет? Да. Очень хорошо.

— Красный сэму-лет.

Самолет на рисунке был синим. Хулия не стала заострять на этом внимание и продолжила. Она демонстрировала Роберту картинки с изображением шариков, коров, машин, радио и наблюдала за тем, как он пытается заставить губы произносить нужные звуки, если знает слова. Хулия все записала и пообещала прийти завтра. Роберт заснул.

На другом конце палаты нарядная молодая женщина в платье с закатанными рукавами сидела около постели пожилого мужчины. Она читала журнал, но то и дело откладывала его ради телефона. Иногда, печатая сообщение, женщина расплывалась в улыбке. Тогда она прикрывала рот рукой, пока на лицо не возвращалось обычное напряженное выражение.

Анна направилась в столовую и попыталась поработать. Вообще на телефоне у нее был включен режим «нет на месте», но все-таки несколько писем требовали безотлагательного ответа. Нужно было перераспределить научных руководителей аспирантов, а кроме того, от одного научного сотрудника пришло слегка паническое письмо по поводу пропавшей с сервера информации. Подступал крайний срок подачи заявки на предоставление крупного финансирования, и ее коллега просила заполнить некоторые графы, если Анна собиралась взять написание заявки на себя. От нее ждали расписания занятий. Студенты были очень увлечены учебой, и им не терпелось принять участие в исследованиях. Она подумала о том, чего они могут достичь. Только снова установить уже известные факты, в очередной раз подтвердив их достоверность и добавив некоторые подробности. Да, существует очевидная связь между выбросом углекислого газа и повышением температуры воздуха. Нет, исторических прецедентов не было. Да, требуются неотложные действия.

Когда Анна вернулась в палату, занавески вокруг кровати Роберта были задернуты. Тихо пищал сигнал тревоги. Она слышала, как медики суетились за занавесками, бегали вокруг кровати, перебрасывались короткими репликами. Сестра взяла ее за руку и усадила на стул.

— Подождите здесь, — сказала она Анне. — Все обойдется.

Утром она пошла в молельный дом Общества друзей, адрес которого нашла в интернете. Он находился над магазином мужской одежды и представлял собой помещение с голыми оштукатуренными стенами и составленными кругом деревянными стульями. Она села и стала ждать. Кроме нее было еще три человека. В высокой вазе у окна стояли цветы, и когда по улице проехал грузовик, они задрожали. Анна стала дышать спокойнее. Прибыли еще двое. Ветер шевелил занавески, и пятна света ползали по полу. Примерно через полчаса со своего места осторожно встал пожилой мужчина и заговорил по-английски с акцентом, который Анна приписала Техасу или Флориде. Он сказал что-то о призыве ждать. Это призыв к действию, как любой другой, пояснил он. Анна не очень понимала, что он имеет в виду. Она часто не понимала, что имеют в виду выступающие на таких встречах. Ей больше нравился сам факт, что люди говорят, чем смысл их слов. И еще ей нравилось молчание. Последний раз она была на таком мероприятии около года назад. Она давно отвыкла посещать собрания друзей; Роберт никогда этим не интересовался, а дети сопротивлялись, когда она пыталась приобщить их, так что на время пришлось отказаться от своего обыкновения. Анна лишь намеревалась однажды вернуться к нему. Она поняла, что скучала по этим встречам. Дети давно улетели из гнезда. Почему она столько тянула? Она сидела и прислушивалась к движению транспорта за окном. Ерзала на стуле. В конце собрания все пожали друг другу руки, и Анна выскользнула на улицу.

Мужчина с тачкой, доверху наполненной апельсинами, что-то сказал ей по-испански. Она понаблюдала за движениями его губ и, ответив «Gracias», пошла дальше.

Когда она пришла в палату, Роберт сидел на краю кровати, а перед ним стояли ходунки. Два врача-реабилитолога придерживали его с обеих сторон за поясницу. Он внимательно слушал их. Анна стала наблюдать. Медики помогли пациенту медленно встать. Практически подняли его. Ноги у него дрожали. Все тело дрожало. Врачи разговаривали друг с другом по-испански, снова и снова повторяя имя Роберта. Когда он принял почти вертикальное положение, они положили его руки на рамы ходунков. Он вскрикнул, то ли от боли, то ли от радости, и реабилитологи бережно усадили его на койку.

Ночью напротив Роберта положили молодого человека. В носу у него были трубки, около кровати стоял кислородный баллон, и правая часть тела больного все время шевелилась. Он стонал и временами вскрикивал. Сестры оправили ему одеяло и отошли.

Появилась Розанна, измерила Роберту давление и записала показания в карточку. Другая сестра принесла ему лекарства. Теперь он мог глотать таблетки, а потому количество инъекций сократилось. Все руки у него были исколоты и в синяках. Муж взглянул на Анну и попытался улыбнуться. В глазах его появилась сосредоточенность, которой раньше не было. Речь к нему не вернулась, но теперь он мог улавливать нить разговора.

— Тебе здесь расслабиться не дают, да?

— Вуур. Да. Исчо пфы.

— Наверняка ты мечтаешь вернуться на станцию К.

— Вуур! Черт.

— Там, по крайней мере, тихо и спокойно.

— Ну ищо фы. Конечно. Дза.

— Да.

— Да, да.

— Я говорила с Сарой.

— Вуур?

— У нее все хорошо. Только проблемы на работе. Какое-то недоразумение. Не знаю, что там.

— Да, да. Черт.

— Не говори. Ей просто нужно найти хорошую работу. Не уверена, что она годится для… Для.

— Вуур?

— Не знаю. Не совсем понимаю, чем именно она занимается. Стратегия развития бренда? Цифровая стратегия?

— Да, да.

— Помнишь, как она хотела стать врачом?

— Вуур.

— Сейчас это могло бы оказаться кстати.

— Хааарр.

— Фрэнк тоже написал.

— Да, да.

— Ну, ты знаешь, вообще-то все пишут. Фрэнк просит устроить видеозвонок, когда в следующий раз с нами будут разговаривать врачи. Говорит, хочет сам услышать о твоем состоянии. Узнать, каков план лечения.

— Па-лан.

— Очень хорошо. План.

— Па-лан.

— Я сказала ему, что особого плана нет, но он все равно хочет поучаствовать.

— Да, да. Ну еще бы, конечно.

— Конечно.

Пришла сестра, чтобы снять катетер и показать, как пользоваться уткой. Она задернула занавески и откинула одеяло. Обращалась она к обоим супругам. Смотреть, как чужая женщина дотрагивается до пениса мужа, было неприятно, но Анна попыталась сосредоточиться. На кончике пениса был синяк. Сестра хотела добиться, чтобы Роберт пописал, но он явно смущался. Анна нашла его смущение обнадеживающим.

Утром она проснулась по-прежнему в Сантьяго. Роберт по-прежнему лежал в больнице. Юноша, за которого он отвечал, по-прежнему был мертв. За завтраком она пролистала электронную почту. Пришло письмо с номером заказа для получения авиабилета, явно по ошибке. Андреас принес кофе и тосты. Возможно, система автоматически забронировала обратный билет. Надо попросить Брайана разрешить недоразумение. Андреас поставил перед ней свежие фрукты и осведомился о самочувствии Роберта.

В больнице Брайан представил молодую женщину в фуфайке на молнии как Кирсти. Она была врачом из Института. Выглядела очень молодо. Анна пожала ей руку и поздоровалась. Кирсти сказала, что будет курировать репатриацию и поедет вместе с ним. Слово «репатриация» Анна осмыслила не сразу. Она поинтересовалась, что это значит, и Кирсти объяснила, что это просто перевозка пациента в родную страну.

— Нет, извините, я знаю, что означает это слово. Я хочу знать, когда это произойдет? Когда приняли такое решение?

Кирсти сделала недовольную мину и повернулась к Брайану. Тот объяснил, что существует договоренность о перевозке Роберта в инсультное отделение в кембриджской больнице и он думал, что с ней уже все обсудили. Анна ответила: нет, не обсуждали.

— Дза, дза, — произнес Роберт. — Ду, ду. Ду-ма.

Анна сказала ему: он не едет домой, нет. Пока в больницу в Кембридже. На нее внезапно навалилась усталость. Муж явно еще не был готов к переезду. Она сказала об этом Брайану, или Кирсти, и оба в один голос заявили, что Роберт чувствует себя хорошо. Опасность миновала. Он достаточно окреп для путешествия и в Британии, в знакомом окружении быстрее пойдет на поправку. Я думала, мы проведем здесь несколько недель, возразила Анна, и Брайан принес свои извинения. Он считал, что ей уже все объяснили.

— Ясно. Кирсти, да?

— Да. Я врач из Института, из медицинского подразделения.

— Да, Брайан сказал. А можно спросить, вы принимали участие в спасательной операции? Были там?

— В спасении Роберта? Да, принимала.

— Это вы нашли его?

— Да.

— Что там случилось?

Прежде чем ответить, Кирсти бросила мимолетный взгляд на Брайана и попыталась скрыть это, но Анна заметила. Она не понимала, что это значит, но заметила. Кирсти ответила так, словно заранее отрепетировала речь. Она рассказала о том, как установили местонахождение Роберта, о плохой видимости, невозможности выйти на связь, приземлении самолета в трудных погодных условиях. Он лежал на взлетной лыжне, и это значительно облегчило им работу, сказала Кирсти. Они не знают как, но ему удалось добраться туда от палатки, находившейся примерно в пятистах метрах. Пока они говорили, Брайан постоянно посматривал на телефон и стрелял глазами в сторону выхода из палаты. Кирсти добавила, что неподвижность правой части тела Роберта немедленно навела на мысль о мозговых нарушениях. Поколебавшись, она уточнила, что имеет в виду инсульт, и Анна снова указала, что в подобных объяснениях не нуждается.

— Необходимо было немедленно начать лечение, но большая часть процедур невозможна вне современного медицинского учреждения. Двое моих коллег остались с Люком, чтобы продолжить поиски Томаса. Вторая группа была в пути. Роберта требовалось эвакуировать как можно быстрее. Он, разумеется, совсем замерз. Почти не реагировал на внешние раздражители. Но в итоге справился. Он проявил большую храбрость, правда, Роберт?

Роберт взглянул на нее. Брайан поторопил Кирсти. Пообещал сообщить Анне новости «сию же секунду», как только узнает. После их ухода в палате некоторое время стояла тишина. Анна посмотрела на Роберта.

— Я хра-а-арр, — произнес он.

— Да, Роберт. Храбрый. Хра-а-арр. Храбрый парень. Молодец.

Анна сообщила Фрэнку и Саре, что они возвращаются. Фрэнк спросил, каким рейсом они прилетают. Бриджит пообещала приготовить лазанью. В больничном ларьке Анна купила плитку шоколада и открытку для сестер. По именам она знала только трех. Потом она поднялась в палату и попрощалась с Робертом: встретимся в Кембридже. Он попытался сказать что-то о самолете, водя рукой в воздухе. Да, кивнула она, он полетит на самолете.

Анна вернулась в гостиницу и собрала вещи. Андреас заказал ей такси и, пока они ждали прибытия машины, поинтересовался, понравилось ли ей в Сантьяго. Она удивленно взглянула на него.

— Извините, — спохватился молодой человек, — я совсем не думаю, что говорю.

— Однажды это свойство может вас подвести, Андреас.

— Надеюсь, ваш муж скоро поправится.

— Спасибо. Я тоже надеюсь…

— А вот и такси.

В салоне пахло сигаретами и ароматизатором. Она открыла окно, и теплый вечерний воздух лениво втек в салон. Шофер нажал на кнопку, и окно снова закрылось.

Аэропорт был почти пустым и показался ей больше, чем во время приезда. Она прошла через металлоискатели и выложила все из карманов. Кто-то предложил ей купить парфюм. Фрэнк написал, что встретит ее в аэропорту.

Самолет взлетел. Место рядом с ней оказалось пусто, и Анна была благодарна за это случаю. Стюардесса принесла ужин и поинтересовалась, все ли ее устраивает. Понравилось ли ей в Сантьяго? За все дни Анна практически не увидела города. Не побывала ни на Меркадо-Сентраль, ни на холме Сан-Кристобаль. Не попробовала суп из морского угря и жареные пирожки эмпанада. Все хорошо, ответила она стюардессе. Спасибо. Все было хорошо.

Фрэнк встретил ее в зале прибытия и повез домой. После Сантьяго здесь показалось холодно и неуютно. Когда шли через парковку, Анна ощущала кожей, какой влажный тут воздух. Верхушки уличных фонарей терялись в тумане. На парковке было много машин. Бриджит интересовалась, когда можно заехать. Сара интересовалась, когда мама позвонит.

Фрэнк вел машину быстро, но аккуратно. Музыку он не слушал и сосредоточенно наблюдал за поведением других водителей. Он спросил, как выглядит Сантьяго, и она ответила, что даже толком не знает.

— Я видела только больницу и гостиницу.

— Ясно. Конечно.

— И еще однажды ходила на встречу Общества друзей.

— Ты все еще посещаешь эти сборища?

— Да.

— И до сих пор веришь во все это?

— Вера здесь ни при чем. Мне нравятся собрания.

— Ну да. Ладно.

Они ехали на юг, солнце садилось. По обеим сторонам дороги расстилались пустые темные поля. Вспаханные борозды посеребрил иней. Низкие облака полосками спускались к горизонту. Из-за них приближалась ночь. Дом они увидели еще издалека — приземистый силуэт на фоне неба. В окнах почему-то горел свет.

4 _

Она сама купила дом, пока Роберт был в экспедиции. Решение приняла быстро, хотя и не сгоряча, и ей не пришло в голову поинтересоваться, что он об этом подумает. Анна всегда гордилась тем, что в отсутствие мужа способна справляться с житейскими заботами самостоятельно. Это была часть договоренности. Мы будем отклонением от нормы. Мой муж в отъезде. Он уехал в ноябре и вернется в марте. Это просто стало рефреном в их совместной жизни. Когда Роберт возвратился в первый раз, она сама удивилась, как изголодалась по нему. По его телу, по звуку его голоса. Хотя, пока его не было, она не замечала, что скучает по нему. В последние годы этот голод ослабел, но полностью не отпустил.

Дважды Роберт уезжал на целый год далеко в глубь континента на долгую антарктическую зиму. Ей нравилось говорить знакомым, что муж в экспедиции в Антарктиде. Это звучало эффектно. Даже героически по отношению к обеим сторонам. Она поступила на постоянную работу в научно-исследовательский центр университета и опубликовала несколько статей, получивших благосклонные отклики. Всем стало известно, что Анна часто живет одна, и молодые сотрудники приняли ее в свой круг общения. Дважды это общение заканчивалось тем, что в ее постели оказывался мужчина. В обоих случаях приключения были весьма приятными, но она считала, что продолжение не стоит последующих осложнений. Бриджит об этом ничего не знала; Анна полагала, что подруга бы удивилась.

Встав утром, она обнаружила, что почта стопкой лежит на кухонном столе. Видимо, Фрэнк сложил ее туда. Она не сразу поняла, что это. Тело все еще вибрировало от долгого перелета. Фрэнк спал в гостевой комнате. На улице было темно. Она заварила чай и села за стол. Отсортировала подписанные от руки конверты от счетов и рекламы и начала читать. Очень сожалею о происшедшем. Очень сожалею. Обязательно передавайте от меня пожелания скорейшего выздоровления. Пусть скорее поправляется. Очень уважаемый коллега. Надеюсь, он скоро вернется в строй. Мысленно и в молитвах с вами. Наверно, то же самое происходит, когда кто-то умирает, подумала она. Соболезнования. Незнакомые почерки. Люди пытаются подобрать правильные слова и не всегда находят их.

Такую же кипу открыток им прислали, когда они поженились и переехали в свой первый дом. По большей части поздравления и пожелания счастья. Крошечный коттедж, затерянный в рощице, с садом, сбегающим к ручью. Стол, занимавший всю кухню. Тогда она не понимала своей удачи. Одна спальня наверху узкой лестницы и ванная, выдающаяся в сад. Для семьи этого было мало, и после рождения Фрэнка следовало что-то придумать, но Анна все откладывала, тянула с принятием окончательного решения. Не хотелось покидать дом, в который она вложила так много сил. И потому она обошлась полумерами. Починила петли косо висевших дверец шкафов, отремонтировала искрившие выключатели, подтянула скрипевшие ступени. Поставила перегородку в спальне, чтобы отделить закуток для сынишки. Сколотила забор в конце сада после того, как Фрэнк шлепнулся ничком в ручей и пришлось спешно — все произошло так быстро, что Анна даже толком испугаться не успела, — выдергивать его оттуда за волосы. Но когда через некоторое время после очередного отъезда Роберта на Южный полюс Анна обнаружила, что беременна Сарой, то продала дом и купила новый, даже не сообщив об этом мужу.

Новое жилище было сырым, продуваемым ветром и располагалось очень низко над уровнем моря. Оно находилось далеко от автобусных маршрутов и от школы. Бриджит жила в двадцати минутах езды на машине. В общем, не блестящий вариант. Но зато у каждого ребенка там была отдельная комната, дверь из кухни открывалась прямо в сад, а в саду росли фруктовые деревья, стояли ящики для компоста, и оттуда открывался ничем не нарушаемый вид на поля и лес до самого горизонта; каждый раз когда Анна возвращалась домой и видела в темноте свет в окнах, то заново убеждалась, что сделала правильный выбор.

Наверху скрипели половицы. Она допила первую чашку чая. На улице темнота уступила место прозрачной белой мгле. Кроме очертаний терносливы, растущей в конце сада, мало что было видно. На горизонте светилось приглушенное красное сияние от движущегося по шоссе транспорта.

Роберт пользуется на работе уважением. Надеемся, он скоро вернется к нам.

Дети всегда настораживались, когда Роберт приезжал из Антарктиды. Чему удивляться, если отец по четыре-пять месяцев отсутствовал дома, но его это каждый раз озадачивало. Если он пытался взять их на руки, они старались вывернуться, и Анне приходилось успокаивать мужа: они просто устали. Роберт напоминал ей, как важна его работа и что он не в силах отказаться от длительных экспедиций. Она вынуждена была ободрять мужа, ободрять детей и уговаривать их провести время с человеком, которого они почти не знали.

Но ко времени поступления в школу сын и дочь уже гордились отцом, его работой, и до Анны доходили сведения, что они хвастались им перед одноклассниками. Вот тем, что их мать создавала хитроумные океанографические компьютерные модели, они не хвастались. Возможно, их просто никто об этом не спрашивал. Особенно комната Фрэнка была завалена предметами, которые Роберт привез из экспедиций: на полках лежали компасы и ледорубы, на стене висели карты и схемы. И друзья стали твердить им, что там, должно быть, очень опасно. Дети каждый раз волнуются за отца, рассказывала Анна Бриджит. И ты, конечно же, успокаиваешь их, что все будет хорошо? Ну, я отвечаю, что риск существует, но папа очень осторожен. Господи, Анна, тебе полагается обманывать детей на этот счет, разве нет? Я не считаю это допустимым, Бриджит.

Подростками они стали более обидчивыми. Несколько раз спрашивали, зачем им вообще такой отец. Сара однажды стала уговаривать мать развестись. А потом они вдруг уехали, сначала Фрэнк, потом Сара, и когда Роберт в очередной раз отбыл на Южный полюс, весь дом оказался в распоряжении Анны. В его отсутствие она снова привыкла к тишине. Начала замечать, как много Роберт обычно говорит. Иногда они из-за этого ссорились. Он заявлял, что раньше ей нравилось его слушать. И в октябре, собирая вещи в последнюю экспедицию, он особенно долго рассказывал о новых коллегах, с которыми ему предстояло работать, о каких-то происшествиях во время инструктажа, и Анна даже вышла из комнаты, чтобы больше этого не слушать; он пошел за ней. Тогда она рявкнула.

Позже, когда она рассказывала об этом Бриджит, история звучала как анекдот. Ты никогда так смачно не ругалась, дуреха. «Закрой уже варежку»? Я даже не знаю, как выглядит варежка. Ну, в любом случае, это возымело действие, Бриджит. Он и в самом деле закрыл варежку. Конца истории я так и не узнала. В доме воцарилась гробовая тишина. Рано утром он уехал.

Вряд ли это последнее, что она ему сказала; наверняка нет. Но теперь казалось, что так и было.

Фрэнк затараторил, еще даже не войдя в комнату. Он хотел знать, что Роберт рассказал о несчастном случае.

— Ничего не рассказал. Он пережил инсульт, Фрэнк, и почти не может говорить.

— Господи, мама, да. Но он ведь как-то общается? Кивает, качает головой? Мне просто интересно, что они у него спрашивали, с чем он согласился.

— Вообще-то он не может качать головой. Даже «нет» сказать не может.

— Что?

— Когда хочет ответить «нет», просто водит рукой перед лицом.

— Надо же. Ясно. Но это внятный ответ?

— Нет, — сказала она. — Ничего внятного.

Фрэнк позавтракал, отыскав что-то на кухне, и предложил поехать с ней в больницу. Кто-нибудь из Института задавал отцу вопросы? Ему предоставили юридическую помощь? Анна ответила, что предпочитает добраться на автобусе, и поинтересовалась, зачем Роберту юридическая помощь. Фрэнк все равно на машине. У него нет времени наблюдать, как она изображает из себя мученицу. Произошло несчастье, и Роберт несет за него ответственность.

— Ответственность?

— Я не имею в виду, что папа виноват. Ну вообще-то, черт возьми, надеюсь, что не виноват. Я в том смысле, что он ведь был там за старшего, да? Он в невыгодном положении, мама. Если родители тех парней подадут на Институт в суд, отец окажется на линии огня.

Анна начала собираться с мыслями. Она напомнила Фрэнку, что при поступлении на работу в Институт люди подписывают контракт, где оговорены все риски. Те ребята осознавали степень опасности, сказала она.

— Теперь ты говоришь совсем как отец.

— Я просто говорю. Возникли непредвиденные обстоятельства. Никто не станет обвинять его.

— Тебе нужно переписать дом на свое имя, мама.

— О чем ты?

— О доме. Об имуществе. Надо принять меры предосторожности.

— Об этом я не думаю. Я просто…

— Поехали уже.

— Да. Ладно. Хорошо.

Роберта подстригли и подровняли ему бороду. И когда только успели — он провел здесь меньше суток. Его кровать стояла в дальнем конце палаты, около окна, которое, однако, смотрело в кирпичную стену. Анна погладила Роберта по голове. Он не любил такую стрижку. Слишком коротко. Бесформенно. Он взглянул на жену и кивнул. Появилась женщина в медицинском костюме и представилась старшей сестрой. Она начала рассказывать о часах посещения, называть имена врачей и логопедов, но Анна перебила ее и поинтересовалась, кто стриг ее мужа. Парикмахер приходит раз в две недели, ответила сестра. Роберт дал согласие на стрижку. У них большой опыт общения с пациентами, и будь у него возражения, он бы дал им понять. Анна спросила у Роберта, доволен ли он.

— Да, да, — ответил он. — Конечно, еще бы.

Он взял жену за руку и провел ею по своей щеке. Борода была сострижена до короткой щетины. Со студенческих времен она не видела на его лице такой скудной растительности. Муж смотрел на нее, подняв брови.

Фрэнк прикоснулся к ее плечу и сказал, что сестра хочет знать, есть ли у нее еще вопросы.

Появилась другая медсестра с аппаратом для измерения давления на колесиках. Завернула манжету вокруг руки Роберта и нажала на какие-то кнопки. Манжета автоматически надулась. Роберт распахнул глаза. Сестра осведомилась, не испытывает ли Роберт боли или неприятных ощущений, и тот ответил: еще бы, конечно, конечно.

— У него не получается сказать «нет», — объяснила Анна сестре.

— Ну еще бы, — сказал Роберт.

— Роберт, можешь сказать «да», если будет больно?

Он смотрел на обеих и моргал. Монитор несколько раз пикнул, и сестра увезла его. На парковке под окном машины ездили кругами в поисках места, светили сквозь дымку фарами. Фрэнк, расхаживая туда-сюда по палате, копался в телефоне. Анна спросила Роберта, как прошел полет. Как милашка Кирсти? Он улыбнулся, быстро открыл и закрыл рот, издав лепет. Анна заключила из этого, что Кирсти постоянно болтала.

— И она оставалась с тобой, пока тебя не положили в палату?

— Да, да, еще бы.

— Кстати, Роберт, ты помнишь, как она забирала тебя со станции К? Помнишь, что там произошло?

Он поводил рукой и закатил глаза. Анна не знала, что это означает. То ли он ничего не помнит, то ли нет смысла об этом вспоминать, то ли не хочет говорить об этом сейчас.

К кровати подошел врач и представился как доктор Джонс. Его сопровождала группа студентов-медиков. Он засыпал Анну вопросами по поводу записей в медкарте, которую ему прислали из Сантьяго. Он хотел знать, что это была за больница, какие процедуры делали, какие не делали. Тут не все понятно, объяснил он. Томографию придется проводить заново. Рассказал о физиотерапии, логопедии и помощи в перевозке больного домой. Обещал снова прийти утром.

Фрэнк спросил, справятся ли они без него. Если он уйдет. Ему надо на работу. Там возникли какие-то проблемы. Вернется, как только сможет. Анна напомнила, что Роберт очень ждал его. Фрэнк нетерпеливо вздохнул. Ничего не поделаешь, нужно заняться рабочими вопросами. Обнял мать одной рукой и попросил беречь себя. Она посмотрела, как он, склонив голову над телефоном, уходит, и обернулась к Роберту. Тот закатил глаза.

— Да, да, ну еще бы, да.

— Всегда в спешке, и времени нет, — покачала головой Анна. — Да? Он вернется. А Сара приедет в выходные.

Женщина с тележкой предложила им чаю. Роберту она вручила меню обеда и ужина. Чай был в зеленых фарфоровых чашках с блюдцами. Анна подождала, пока он остынет, и помогла Роберту поднести чашку ко рту. Он сумел продеть большой палец в ручку, но пока не мог держать чашку ровно. Чай потек по бороде, и Анна промокнула струйку рукавом.

Около кровати появился лысый мужчина с аккуратно постриженной бородкой. У него были широкие плечи и большое брюхо. Анна откуда-то его знала. Он представился Майклом из Института. В настоящее время почти на пенсии. Говоря это, он смотрел на Роберта и постепенно подступал к нему, вытирая ладони о брюки.

— Док. Итицкая жизнь. Сильно прихватило?

Роберт взглянул на него и кивнул. Анна вспомнила, что видела этого человека на одной конференции. Он очень громко смеялся и держал фуршетную тарелку слишком близко ко рту.

— Май, май, май. Май-куль.

— Майкл.

— Да, да. Конечно. Май-куль.

— Здесь за тобой хорошо ухаживают?

— Да, да. Да.

— И что говорят? То есть какой…

— Еще бы.

— …прогноз. Есть ли надежда, ну, оклематься?

Спрашивая это, Майкл повернулся к Анне, потеряв уверенность в способности Роберта понимать его или отвечать. Врачи говорят, нужно наблюдать, сказала она. Конечно, конечно, кивнул он.

Роберт повел рукой и сделал жест, означающий желание встать с постели.

— Аббат, аббат, — произнес он. — Я, аббат, м-м-м.

Он подыскивал слово. Водил рукой в такт множеству крошечных препятствий. Майкл внимательно наблюдал за ним.

— Скоро, быстро. Через некоторое время?

— Да, да.

— Ты скоро вернешься к работе, Док? Ты это хочешь сказать.

— Да, еще бы. Скоро.

Майкл повернулся к Анне и поднял брови.

— Роберт? Роберт, нужно подождать. Хорошо? Нам придется подождать.

— Конечно, — сказал он. — Конечно. Аббат, аббат.

Пришла еще одна медсестра с монитором для измерения давления. Майкл откланялся и пообещал заглянуть снова через пару дней. Сестра завернула манжету вокруг руки Роберта, нажала на кнопки аппарата и спросила, не испытывает ли пациент боли или неприятных ощущений. Аппарат несколько раз пропищал.

Анна вышла в коридор и проверила телефон. Пришло длинное голосовое сообщение от Сары. Ее заявление о неоправданном отстранении от работы посчитали беспочвенным. Она два месяца не платила за жилье, и соседки, с которыми она делила арендную плату, попросили ее съехать. Спрашивала разрешения остановиться у матери, пока не наладит свою жизнь. Анна сама пришла в ужас от того, как отчаянно ей захотелось отказать дочери. Но она, конечно, согласилась. Также пришло сообщение от Бриджит, которая обещала заехать и приготовить ужин, и чтобы Анна не возражала. Сестра Роберта хотела приехать пожить на некоторое время. Завлабораторией надеялась побеседовать, как только это будет практически целесообразно.

Вечером прибыла Бриджит с двумя полными продуктов пакетами и сразу направилась на кухню. Откинула со лба волосы и повернулась к Анне с вытянутыми руками.

— Иди сюда, дуреха, — сказала она.

Ее объятия всегда были долгими и крепкими, что Анну напрягало, но отвертеться от них никогда не удавалось. Вот и на этот раз Анна терпеливо дождалась, когда подруга отпустит ее.

— У меня все в порядке, — проговорила она, прежде чем Бриджит успела спросить. — Все в порядке.

— Знаю, — ответила Бриджит. — Как всегда. Слушай, я собираюсь сделать тальятелле с соусом. В нем много сливок. Ты не возражаешь?

Она уже искала в шкафу кастрюли. Вынула из пакета бутылку вина и поводила ею в направлении Анны.

— Хочешь, чтобы я открыла? — спросила та.

— Нет, — ответила Бриджит, — хочу, чтобы ты засунула ее себе в задницу.

Анна в ожидании посмотрела на нее.

— Да, Анна. Хочу, чтобы ты ее открыла. Спасибо.

Анна разлила по бокалам вино, и Бриджит начала что-то крошить, рассказывая о командировке, из которой только что вернулась, и в какие неприятности вляпались ее дети, и о том, что она снова подумывает о смене профессии, и, как только соус забулькал в кастрюле, она вытерла руки полотенцем, повернулась к Анне и сказала:

— Ну вот, теперь Бриджит затыкается и готова выслушать, как, блин, дела у тебя.

Анне показалось, что ее первый раз по-человечески спрашивают об этом, а у нее нет ответа. Люди предлагали помощь, и интересовались, что могут сделать, и осведомлялись о состоянии Роберта. Как дела у нее, она не знала.

— Забросила работу, — сказала она. — Волнуюсь о Саре. Очень устала.

Бриджит продолжала кивать, и Анна не понимала, что это значит: она все это знает, или соглашается с ней, или просто ждет, чтобы подруга продолжала. Она помолчала.

— Не знаю, хочу ли я, чтобы Роберт вернулся домой, — сказала Анна.

5 _

Роберта одели и посадили на стул около кровати. После возвращения из Антарктиды она в первый раз видела его в одежде. И в первый раз в вертикальном положении. Заметив жену, он быстро заморгал, открывая и закрывая рот. Кровать теперь, только чтобы спать ночью, объяснила им медсестра. Роберту нужно много тренироваться.

— Да, да, еще бы, конечно; аббат, аббат.

Он потянул за воротник рубашки. Анна спросила, не мешает ли ему что-нибудь.

— Да! Да! Еще бы, черт!

— Ладно-ладно, я только спросила.

— Конечно, конечно, да, да.

Бриджит вчера поинтересовалась, что Анна имеет в виду: как это, она не хочет, чтобы Роберт вернулся домой. Куда же еще ему идти? Не знаю, что я имела в виду, Бриджит. Я просто еще не готова. Нужно многое сделать. От меня требуют заполнить анкету опекуна больного. Я не стремлюсь быть опекуном; я и в жены-то никогда не стремилась. А сейчас не поздно об этом думать, дорогая?

Пришли два реабилитолога и представились. Они не собираются дружить с Робертом, заявил один из них. Прозвучало как шутка, но выглядел врач серьезно. Они собираются заставить его упорно работать. Придвинули к нему стулья и стали давать задания. Поверните голову из стороны в сторону. Опустите подбородок на грудь. Поднимите плечи и снова расслабьте. Поднимите обе руки как можно выше, а теперь разведите их в стороны. Растопырьте пальцы. Можете пошире? Упритесь рукой мне в ладонь и толкайте ее. Сильнее, изо всех сил, Роберт. Теперь другой рукой. Анна вынула из сумки ноутбук и попыталась поработать. У нее появились новые сроки, к которым нужно сдать отчеты. Возникли вопросы по поводу методологии, и хотя все знали, что процесс развивается стабильно, нужно было убедительно отразить это в документах. Она подняла глаза. Роберт стоял. Реабилитологи с готовностью поддержать протягивали к нему руки с двух сторон, он опирался на ходунки, но стоял сам.

— Попытайтесь, Роберт, — подбадривали его врачи.

— Я, я, не, — говорил он, — не кака!

— Он имеет в виду «никак не получается», — объяснила им Анна.

Роберт взглянул на нее.

— Ну, это большое облегчение, — изрек один из врачей.

— Ни… кака… не, — сказал Роберт. Все тело у него дрожало.

— Я знаю, никак не получается. Если бы у вас все получалось, нас бы здесь не было. Но мы просим вас постараться. Один шаг. Согните колени. Перенесите вес тела на одну ногу. Вот так.

Брайан из Института оставил сообщение на автоответчике. Он вернулся в Кембридж. Извините, но нам очень нужно поговорить с Робертом в рамках служебной проверки. Есть определенные обстоятельства, которые необходимо сопоставить, сказал он. Я, конечно, понимаю, что общение затруднено, но хотел бы узнать, нельзя ли его как-то облегчить? Не могли бы вы мне перезвонить?

Пришли несколько путаных сообщений от Сары. Непонятно, приедет она или нет.

Сестра Роберта хотела навестить их.

Все эти годы она обижалась, что муж всегда в отъезде, сказала Анна Бриджит. Но они оба привыкли к этому. Сейчас он уже никуда не поедет, так? Не будем торопить события, дорогая. Ты еще не оправилась от потрясения. Нужно многое продумать. Для начала давай приговорим эту бутылку.

Реабилитологи еще работали. Роберт слегка наклонялся вперед, напрягшись всем телом. Казалось, он борется с ветром.

— Поднимите ногу, выставьте ее вперед, ниже, ниже, ощутите вес тела, найдите равновесие, голову держите высоко, хорошо, хорошо!

Ноги резко подогнулись, и два врача ловко подхватили его под мышки. Его посадили на стул так плавно, словно все именно ради этого и затевалось. Роберт надувал щеки, таращил глаза и избегал смотреть на Анну. Медики что-то записали и попросили его попробовать еще раз.

Буфетчица подкатила тележку с чаем и спросила, чего они желают. Фрэнк написал, что проконсультировался с юристом. Роберт спал, Анна смотрела на мужа и не знала, взять его за руку или выскользнуть из палаты. Накануне она снова завела с Бриджит разговор о последней ссоре с Робертом, о том, что она тогда не сдержалась и от души рявкнула, и подруга издала короткий смешок и сделала серьезное лицо. Господи, Анна, ты так говоришь, как будто наложила на него проклятие. Ну, мне плохо из-за того, что я это сказала. Конечно, это нехорошо, но ты ни в чем не виновата, слышишь меня?

Пришла сестра и рассказала о лекарствах. Пришел еще кто-то и рассказал о диете. Проверили давление, пульс. Ей выдали памятку о выписке из больницы, заполнили какие-то опросные листы. Прибыл человек по имени Уильям и представился логопедом. Он задал вопросы и выразил надежду, что ему удастся провести с Робертом несколько упражнений. Вы не возражаете? Хочет понять, от чего отталкиваться, объяснил он.

— Еще бы, да, конечно, — сказал Роберт.

Уильям нашел стул, сел около пациента и разложил на подносе, который поставил на колени, карточки с картинками.

— Можете показать на рисунок самолета, Роберт?

Роберт поколебался и показал.

— Сэму-лет, — произнес он.

— Очень хорошо, Роберт, да. А на предмет, который может плавать?

Роберт поднял руку. Она зависла в воздухе.

— Который может плавать, Роберт. Перемещаться по воде. Может быть, лодка? Вы видите лодку?

Роберт поводил рукой перед лицом.

— Черт, — сказал он. — Да, да. — И с широко раскрытыми глазами взглянул на Анну, прося помощи.

Анна посмотрела на поднос. Там была карточка, изображавшая корабль с рядом иллюминаторов и двумя трубами.

— Я думаю, Уильям просит тебя показать корабль, Роберт. Лодки здесь нет.

— Да, да! — Он ткнул пальцем в картинку с кораблем.

— Правильно, — кивнул Уильям. — Корабль плавает. Лодка тоже. Извините, я хотел упростить лексику.

— Черт! Да!

— Хорошо, — продолжил логопед. — Можете показать на предмет без мотора?

Анна подошла к окну и посмотрела на парковку. Машины ездили по кругу, ища места. Скорая помощь пыталась пробраться через плотные вереницы автомобилей на шоссе.

— С педалями, — намекал Уильям. — У нас в Кембридже их много.

Роберт ничего не ответил. Анна заметила, что он начал уставать.

— Хорошо, Роберт, можете показать велосипед?

Он кивнул и положил руку на карточку с изображением велосипеда. Уильям еще что-то записал. Роберт взял карточку с синим самолетом и повернулся к Анне.

— Красный, — сказал он. — Красный, да, вот, еще бы, конечно. Красный; здесь. Да. Красный — черт!

Анна посмотрела на мужа. Она не имела представления, что он пытается ей сказать.

— Красный, чеши здесь. М-м. М-м. Черт! Чесать, волосы, голова, м-м, чесать. Черт! Здесь, здесь, чеши здесь. Ладно, ладно, плять, черт, ха! Ха! Красный, чесать, здесь. Ладно, ладно. О, черт!

Уильям наклонился вперед и сделал успокоительный жест.

— Красный. Да. Красный. Сум, сам, само. Само. Черт! Само. Сам, лед, лед, латы. Ха! Сама лето.

— Самолет, Роберт, да. Отлично; самолет. Но разве вы не видите, что самолет на этой картинке синий? Синий самолет. Машина красная, вот она. Красная машина. Самолет синий. Видите?

Роберт прижал руки к бедрам и выпрямился, от раздражения раздувая щеки.

— Да-да-да. Синий сама лет, да. Черт. Еще бы. Ха! Я, я, я. Лёт. Лёт. Лёт красный сама лето здесь, здесь. Фу! Черт! Красный сама лето больше, больше здесь, фу!

— Красная машина, Роберт; синий самолет. Видите?

— Плять, плять, плять, да! Да! Плять!

Уильям поинтересовался, не хочет ли Роберт сделать перерыв, и Анна ответила за него, что, наверно, на сегодня достаточно. Ей кажется, что раздражение мешает ему сосредоточиться, сказала она, и Роберт повернулся к ней и кивнул. Уильям предложил менее утомительное задание, но Роберт уже закрыл глаза и стал засыпать.

Анна проснулась поздно ночью оттого, что Сара на кого-то кричала. Она не знала, давно ли приехала дочь и кто еще был в доме. Анна включила свет, надела халат и только на середине лестницы сообразила, что никто не кричит в ответ. Когда она вошла в кухню, спор уже закончился и Сара сердито смотрела в телефон. Анна поставила чайник. Дочь велела ей ничего не говорить.

— Я и не говорила, — ответила Анна, поднимая руки. — И не собиралась. Кстати, рада тебя видеть.

— Не надо.

— И не собираюсь. Чаю?

— Спасибо, лучше кофе.

— Так поздно?

— Мама!

— Давай хотя бы без кофеина?

— Мама. Можно без нотаций?

Анна вскипятила воду и заварила кофе и мятный чай. Разобрала посудомойку. Они вместе сели за кухонный стол и стали дуть на свои чашки. Ни одна не знала, что сказать или как выразить все, что накопилось.

Вокруг кровати Роберта задернули занавески. Из-за них доносились ободряющий голос одной из сестер и фырканье и стоны Роберта. Сара сказала «тук-тук» и нырнула за занавеску, Анна последовала за ней. Роберт, сидя на краю кровати, одевался — медленно и с усилием натягивал на ноги брюки. Сара села на кровать рядом с ним.

— Милые штанцы, папа.

— Да, еще бы, еще бы.

— Хочешь, помогу?

Роберт поднял брови и надул щеки. Сестра сказала Саре, что Роберту полезно делать самостоятельно все, что у него получается. Сара кивнула и немного отодвинулась. Роберт зацепился большими пальцами за петли для ремня на поясе и с усилием натянул брюки на бедра. Надевая их на зад, он перевалился с одной ягодицы на другую. Сестры время от времени давали советы, как ему повернуться, и постоянно повторяли, что он отлично справляется. Застежка на брюках была из двух кнопок; Роберт застегнул их, подсунув одну руку под ширинку, а основанием ладони другой руки нажав на кнопки. Закончив, он стал хватать ртом воздух, но поднял над головой кулаки, как боксер, словно говоря: зацените, разве я не молодец?

Через некоторое время пришла женщина по имени Лора и представилась как эрготерапевт. Она говорила о практической адаптации. К ним домой приедут, чтобы проанализировать условия проживания. Подвижность частей тела у Роберта восстанавливается, но, возможно, нужны будут поручни или что-то в таком роде. У вас современный дом? Сара фыркнула. Анна ответила, что у них удобный дом. Лора задала еще несколько вопросов и записала ответы. Пообещала организовать визит специалиста.

Сара изо всех сил старалась не умолкать, а Роберт изо всех сил старался поддерживать разговор. Дочь много рассказывала о своей личной жизни. Он дотянулся до ее руки и попытался сжать ее. Сара замолчала, чтобы перевести дух, и продолжила тараторить.

Снова пришел Майкл из Института. Он надеется, что не помешал. Он надеется, что Роберт идет на поправку. Принес с собой несколько карт. Ничего, если мы с Доком посмотрим их вместе? Он развернул одну карту на столике для кормления и сел рядом с Робертом. Здесь хижина. Здесь хребет Гэррида. Это Пристли-Хед, на краю бухты Лопеса. Роберт кивал. Да, да, еще бы, да, конечно.

— Группа поиска сообщила, что тебя нашли в этом районе, ближе к Пристли-Хед, недалеко от лыжни.

— Да. Да.

— Палатка располагалась здесь, позади Пристли-Хед, вместе с поломанным снегоходом.

— Ага, еще бы.

— Так. А Люка нашли в нескольких сотнях метров от Пристли-Хед. Он заблудился, но оказался цел и здоров.

— Да, да.

— Видишь, Док? Вот здесь?

— Еще бы, да.

— Это далеко от хижины. И далеко от того места, где в конце концов обнаружили Томаса, в дальнем конце бухты Лопеса.

— Да, да. Ха! Да.

— Понимаешь, Док, нас заинтересовало, что они там делали. Как Томас вообще оказался на льдине и почему они не взяли с собой спутниковые телефоны?

— Да.

— Планировался ли выход на льдину? Оценивался ли риск?

Роберт вдруг широко раскрыл глаза и шумно выдохнул. Покрутил в воздухе рукой. Этот жест мог означать: я не знаю. Или: что я могу тебе сказать? Или даже: ох уж эта беспечная молодежь! Невозможно было узнать наверняка. Все трое подождали, и Роберт повторил свой жест. Сара придвинулась к отцу и положила руку ему на плечо. Это необходимо? — подумалось Анне. Прямо сейчас? Это не может подождать?

— Извини, Док. Я знаю, тебе тяжело. Но нам очень важно установить: ты был с Томасом, когда он вышел на лед?

Роберт повернулся к Анне. Она заметила в его глазах какое-то особенное выражение. Муж хотел, чтобы она что-то сказала или сделала. Потом снова обернулся к Майклу и ткнул пальцем в карту. Он показывал на Пристли-Хед.

— Здесь, здесь, — сказал Роберт.

Майкл смотрел на него.

— Нет, — ответил он. — Томаса нашли вот здесь. — Майкл постучал по карте, указывая на дальний берег Бухты.

— Черт! — крикнул Роберт.

— Положите руку на макушку.

Роберт поднял брови и раскрыл рот.

— На макушку, Роберт. Можете положить руку на голову?

Его глаза блуждали по комнате. Иногда поразительно было видеть, как он в буквальном смысле ищет ответ. Он поднял руки. Потер лицо, медленно и тщательно, словно умывался.

— На голову, — мягко повторил Уильям, похлопав себя по макушке.

— Го, го, голову, — повторил Роберт. Он провел руками от висков к затылку и стал ждать реакции Уильяма. Лица он больше не касался, но было очевидно, что он не понимает, куда надо положить руки. Он водил ими над ушами и ждал ответа. Потом потер уши.

— Голова, — снова сказал врач, хлопая себя по макушке.

— Го… голова, — произнес Роберт, потирая виски.

— Теперь коснитесь носа.

Роберт долго ничего не делал, пропуская сказанное через сознание. Как поняла Анна, смысл слов теперь долго доходил до него. Она могла измерить прогресс по тому, как быстро он моргал. Казалось, он никуда не спешил. Уильям сделал еще одну попытку.

— Теперь нос. Можете коснуться его?

Роберт посмотрел на себя, на обе руки по очереди. Потом снова поднял глаза на Уильяма.

— Ха! Черт! Вот.

— Попробуйте приложить палец к носу.

Роберт медленно поднес руку к лицу и коснулся носа.

— Очень хорошо. Нос. Можете произнести — «нос»?

— Черт. Еще бы. Нос. Нос.

— Превосходно. Отлично. Пойдем дальше. Можете сказать, как это называется? — Уильям похлопал себя по плечу, потом наклонился и похлопал по плечу Роберта. — Как мы это называем?

Роберт положил руку себе на плечо. Глаза его расширились от понимания. Рот открылся и закрылся.

— Плач. Плач, плач. Чу. Плач, чу. Да. Плач, чу. Да-да. Плач, чу. Вот. Плачу, плачу.

— Плечо, Роберт. Плечо. Пле-чо-о-о.

— П-п, п-п. Пла. Плачу. Да, да. Плачу. Пла-чу-у-у.

— Плечо?

Женщины уже уходили домой, когда в палате появился Брайан. Он поздоровался и коснулся локтя Анны. Она не сразу его узнала. Он выпал из контекста. В Сантьяго она, казалось, была давным-давно.

— Здравствуйте, Брайан. Это моя дочь Сара.

— Сара, приятно познакомиться. А это мои коллеги, Майкл и Люк. Вы еще не встречались с Люком? Он работал на станции К вместе с Робертом.

Долго трясли друг другу руки. Анна рассматривала Люка. Он выглядел очень молодым. У него была особая манера делать неуклюжий выпад головой, когда он говорил. Здравствуйте — выпад. Приятно познакомиться — выпад. И каждый раз Люк поправлял очки. Анна обернулась к кровати и увидела, что Роберт смотрит на них. Он перекатился к краю и теперь пытался встать на ноги. Она подошла к нему, и остальные последовали за ней.

— Да, да. Привет. Привет. Еще бы. Бри. Бри. Бри.

— Брайан. Привет. Рад снова тебя видеть. Слышал, ты скоро поедешь домой?

— Да, да. Еще-бы-конечно-да.

— Вообще-то это пока не обсуждалось, — сказала Анна.

Брайан бросил на нее взгляд и снова повернулся к Роберту.

— Это прекрасно. Прекрасно. Ты, конечно, помнишь Люка?

— Док. Привет.

Роберт уже стоял, опираясь на трость, с которой только что научился обращаться, и Люк сделал шаг вперед, чтобы пожать ему руку. Роберт потянул Люка к себе и обнял его одной рукой за спину, и некоторое время они так постояли. Анна попыталась вспомнить, видела ли она раньше, чтобы Роберт обнимал мужчину. Пожалуй что нет. Когда они отодвинулись друг от друга, ей показалось, что Люк говорит «извини», делая выпад головой. Извини, Док. Роберт поводил перед лицом рукой и стиснул губы: нет, нет. Не надо. Он обвел всех глазами и перевел взгляд им за спины на вход в палату.

— А то? То?

— Роберт?

— To. Том? Томас?

— Он что… он спрашивает, где Томас?

— Роберт.

— Томас? Здесь?

— Роберт. Роберт.

— Здесь?

6 _

Роберта куда-то увели. Смятая постель была еще теплой. Сложенная пижама лежала на стуле.

— Может, он сбежал в паб? — спросила Сара.

— Нет, это вряд ли. Он еще не окреп, ему самому туда не добраться.

— Мама, я пошутила!

— Ага.

Они сели на край его койки и стали ждать. Сара зачем-то взяла мать за руку. Роберта, наверно, забрали на анализы, или на томографию, или на физиотерапию. Врачи тщательно изучали последствия инсульта. Его нагружали занятиями все больше. В таких ситуациях очень важно не делать предположений о когнитивных расстройствах исходя из нарушений коммуникативных способностей. Инсульт может существенно повредить память. Накануне, когда все ушли, Анне пришлось снова рассказать Роберту о смерти Томаса. Ему теперь удавалось произносить матерные слова более четко, и старшая сестра подошла, чтобы попросить его успокоиться.

Вчера по пути домой Сара выглядела очень расстроенной и спросила, сможет ли он поправиться. Пока придется просто ждать и наблюдать, сказала ей Анна. Как ты думаешь, это случилось по его вине? Фрэнк все время говорит о правовой защите. Отец что-нибудь напортачил? Анна в этом сомневалась. Он всегда был таким педантичным. Постоянно говорил им об этом. У него такой большой опыт. Иногда, хочешь не хочешь, происходят несчастные случаи. В них не обязательно кто-то виноват.

В дальнем конце палаты открылась дверь, и появился Роберт. Глаза у него были дикие. Сестра окликнула его, спрашивая, все ли в порядке и не нужна ли ему помощь. Он помахал рукой перед лицом.

— Готово, — сказал он. — Готово, да, да.

Он прошаркал к Анне и Саре, клонясь на сторону и опираясь на трость. Они заметили, сколько усилий он прикладывает, чтобы просто не упасть.

— Значит, вам удалось справиться самому? — спросила сестра, подходя. — Отлично, вы молодец!

Она положила руку ему на плечо, и он, слегка дернув плечом, сбросил ее. Сестра улыбнулась и вернулась к своему столу. Когда он взглянул на Анну и Сару, на лице у него выразилось отвращение.

— Черт, черт. Мне. Плять. Мне, мед, медаль! Мне, медаль.

Анна клюнула носом и обнаружила, что задремала на стуле около кровати Роберта. Он гулял туда-сюда по отделению, взяв под руку Сару. Они наклонили друг к другу головы, и дочь что-то тихо говорила. Когда вернулись к кровати, Сара спросила у матери, хорошо ли она себя чувствует. Дочь заметила, что Анна выглядит разбитой, а та ответила, что просто порядком устала.

— Почему бы тебе не пойти домой, мама? Я останусь. А ты поезжай и ложись спать.

— А если ему что-нибудь понадобится? Что, если они…

— Все будет хорошо, мама. Мы справимся, правда, папа?

— Еще бы, да, да. Конечно. Да.

Анна предупредила сестру на посту, что уходит. Та на всякий случай проверила, записан ли в карточке ее телефон. И выразила уверенность, что муж Анны поправится.

От автобусной остановки до дома идти было двадцать минут. Пешеходная дорожка шла мимо дамбы, построенной вдоль реки. Ивы мочили ноги в воде, на подрезанных стволах пробивалась молодая поросль. Над высокой коричневой рекой кружилась белая дымка. В отдалении появились фигуры, прогулочным шагом направляющиеся к ней, собаки суетились вокруг их ног или вприпрыжку бежали впереди.

Дома Анна села за кухонный стол и подождала, пока сердце перестанет скакать. В холодильнике откуда-то появилось свежее молоко. Нужно было прополоть сад и поменять постельное белье. Корзина с грязным бельем была переполнена. Продукты заканчивались. Заднюю дверь заклинило. Водосточные желоба забились. Она не знала, надолго ли Сара планирует остаться. Анна пропустила два совещания на работе, и непосредственная начальница оставляла одно за другим сообщения на автоответчике домашнего телефона. Нужно было подчистить таблицы и подобрать слайды для презентации. Приближалась IV Монреальская конференция океанологов, и их лаборатория активно к ней готовилась. Анна не хотела оставаться в стороне. Ей было обидно терять время. При благоприятных обстоятельствах участие в этих исследованиях стало бы наивысшим взлетом в ее карьере. Завлабораторией пока не могла сказать, поедет ли Анна на конференцию; в конце концов, на финальной стадии работа велась без нее. Разумеется, ее вины здесь нет, но необходимо, чтобы каждый сотрудник был полностью в курсе дела. Всем известно, как быстро случайная ошибка может пустить под откос весь проект. Обе согласились тщательно обдумать этот вопрос.

Прибыли двое в фургоне. Они представляли социальную службу. Им выдали список изменений, которые необходимо провести в доме. Эрготерапевт Лора предупреждала об этом, когда проводила оценку жилищных условий. Анна сказала, что ее не оповестили об их сегодняшнем визите, и они ответили, что так нередко бывает. Чаще всего левая рука не знает, что делает правая, заметил один из мужчин. Она не поняла, что он имеет в виду. Впустила нежданных гостей, и те принялись за дело: прикрутили к стенам перила, установили сиденье в душе и мягкие поручни в туалете. В результате дом стал похож на пассажирский паром, оснащенный опорами, за которые можно хвататься во время качки. Закончив, мастера добросовестно убрали за собой мусор. За чаем они отчитались Анне, что сделали. Разговаривая с ней, они смотрели в телефоны и перебрасывались друг с другом репликами о рабочих планах на следующий день, а уходя, пожелали всего наилучшего.

Позвонил некто из кембриджского Общества друзей узнать, как она справляется. Им стало известно о Роберте, сказал он. Анна несколько раз открыла и закрыла заднюю дверь, чтобы понять, где она застревает. Чтобы закрыть ее, нужно было хлопнуть со всей силы. Все это нужно записать и распланировать. Они поминают Роберта в своих молитвах, сказал незнакомец по телефону. Она не очень поняла, что он имел в виду. Ответила «спасибо» и вышла в сад, прихватив секатор. Подрезала ветви фруктовых деревьев и укоротила кусты, сложив обрезки на плетень около компостного ящика. Цвели подснежники. Повсюду за ней следовала зарянка. Анна собиралась посетить встречу друзей в воскресенье, но теперь засомневалась. Все будут пялиться на нее, спрашивать: «Ну как у тебя дела?»

Инсульты и судороги наблюдаются у птиц, живущих в неволе, и иногда даже лечатся, но сведений о периоде восстановления после инсульта у диких птиц крайне мало.

Небо потемнело, во рвах и канавах между полями за оградой сада играло солнце. Анна потянулась. Подумала о том, чем занята Бриджит и не сможет ли подруга заехать вечером. В саду она оставалась до самой темноты и наконец подошла к терносливе в конце участка и присела под ней. Она писала на корни дерева каждый год с тех пор, как посадила его, и никто об этом до сих пор не знал. От земли поднимался пар. Анна задрала голову и посмотрела на бледные посадочные огни самолетов, пролетающих в небе.

Когда она вернулась в дом, телефон, лежащий на кухонном столе, вибрировал. Пришло несколько сообщений от Сары: дочь просила ее не волноваться, но сообщала, что кое-что случилось. Это касалось Роберта. Он упал. Сара позвонит ей позже, когда узнает больше о последствиях.

Кто-то сообщил Фрэнку, и утром, когда она прибыла в больницу, он встретил ее. Анна не видела необходимости в его присутствии, тем более что накануне Сара отговорила ее приезжать. Роберт ненадолго потерял сознание и упал, но его сразу отвезли на томографию и не нашли никаких новых осложнений. Только прежние. Сара осталась с ним на ночь, а теперь появился и Фрэнк. Слишком много посетителей. Сын ждал ее в коридоре. Хотел побеседовать с ней прежде, чем она снимет пальто или выпьет кофе.

— Почему ты мне не позвонила?

— Не хотела беспокоить. Думала, ты занят на работе.

Мимо прошел санитар, толкающий пустую кровать, и они прижались к стене.

— Я уже беспокоюсь, мама. Меня, знаешь ли, волнует, что у отца инсульт.

— Ясно.

— Не нужно бояться меня потревожить, мама. Держи меня, пожалуйста, в курсе дела.

— Ладно. Хорошо.

— Мы уже не дети. Ты не должна тащить все в одиночку.

— Договорились.

Фрэнк издал что-то среднее между вздохом и стоном и поднял руки. Она взглянула на него.

— Зачем ты так делаешь? Почему ты стала такой?

— Какой?

— Ну, закрылась наглухо, отвечаешь одним словом. — Он пробубнил бесцветным голосом: — «Ладно, хорошо, да, договорились».

— Это что… ты меня передразниваешь? Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Фрэнк.

— Понимаешь, мама, прекрасно понимаешь. Такое впечатление, что ты задернула шторы.

— Я не знаю, какого ответа ты от меня ждешь; я с тобой не спорю.

— Какого угодно, мама, но более развернутого, чем односложное «ладно».

— Ты знаешь, что в слове «ладно» два слога?

Он снова издал странный полувздох-полустон и отвернулся. Еще один санитар провез по коридору инвалидное кресло, в котором сидела женщина. Пациентка царственно помахала им обоим, проезжая мимо.

В палате их ждал доктор Джонс, чтобы поговорить. Анне пришли сообщения на телефон от сестры Роберта, от Брайана из Института, от курьерской службы и от коллег. На ужин у нее ничего не было. Дом она совсем запустила. Нужно было найти время съездить в офис. Доктор Джонс сообщил, что падение не принесло Роберту вреда и что естественная нейропластичность мозга должна продолжить восстановление речевых способностей и подвижности. Комиссия по выписке пациентов из больницы еще не сделала заключения, но через несколько дней Роберта можно выписывать домой. С медицинской точки зрения он уже готов к переезду, и пребывание в стационаре ему больше не требуется. Доктор Джонс понимает, что это будет трудным испытанием для семьи, но пациенты почти всегда более успешно поправляются, если за ними ухаживают коллективно. Анна поставила под сомнение правомерность использования слова «коллективно». Дома только она одна, напомнила Анна врачу. Один человек не может составлять коллектив. Комиссия обеспечит ее всем необходимым, ответил врач и поинтересовался, есть ли у нее еще вопросы.

Пришла сестра и измерила у Роберта давление. Уильям занимался с пациентом, лежащим на соседней койке. Реабилитологи просили молодого человека в кровати напротив приложить палец к носу, а он смотрел на них так, словно ожидал дальнейших пояснений. На тумбочке Роберта стоял пустой поднос для пищи. Сестра спросила у Роберта, не испытывает ли он боли или неприятных ощущений, и Роберт сказал: да, да, еще бы, да. Черт! И поводил рукой перед лицом. Этим жестом он как будто хотел стереть надпись с доски: нет, ничего такого. Вообще ничего подобного.

Когда следующим утром Анна приехала в больницу, кто-то уже упаковал вещи Роберта и освободил его тумбочку. Самого его усадили в инвалидное кресло и откатили в конец палаты. Вокруг его койки копошилась уборщица. Старшая сестра подошла и сказала Роберту, что приятно было с ним познакомиться, но лучше бы он постарался больше к ним не попадать. Он поводил рукой перед лицом, чтобы сказать «нет». Анна спросила, должны ли они уехать прямо сейчас, и старшая сестра ответила: нет, конечно нет, его отвезут, об этом договорились.

Они стали ждать. Анна написала Саре и Фрэнку, что они ожидают машину. Оба пожелали ей удачи и пообещали скоро приехать. Передай папе привет. Надеюсь, он хорошо себя чувствует. Анна спросила у Роберта, хорошо ли он себя чувствует. Он взглянул на нее и раздул щеки, вытаращив глаза. Теперь он часто так делал. Видимо, это означало что-то вроде «ну, это тяжело, сложный вопрос, вы ждете от меня слишком много».

Наконец пришли два санитара-транспортировщика и повезли Роберта на улицу. По трапу его погрузили в карету скорой помощи и точно так же выкатили из машины, когда прибыли к дому. Оба раза Анна сказала им, что он, вообще-то, может сделать несколько шагов, но санитары ответили, что действуют по инструкции. Также они настояли на том, чтобы поднять пациента по лестнице на специальной коляске. Когда они обсуждали, как это сделать, их манера поведения не внушила Анне уверенности.

— Просто посадите его в гостиной, а насчет лестницы мы как-нибудь разберемся позже.

— Нет, все в порядке, голубушка, не волнуйтесь. Нам велено доставить его в спальню. Все будет хорошо. Не переживайте, миссис Райт, мы в этом поднаторели. Держитесь крепко, Роберт.

— Да, да. Еще бы. Черт!

Положив Роберта на кровать, мужчины немного постояли, переводя дыхание. Анна должна была подписать какие-то бумаги. Все равно что расписаться в получении посылки. Товар получен в полном объеме и без повреждений. Санитары с грохотом протопали вниз по лестнице и вышли из дома. Она посмотрела на Роберта, и он закрыл глаза. Он теперь очень быстро засыпал. Она вынула баночки с лекарствами и расставила их на трюмо. Нужно будет составить таблицу, что и когда ему давать. Слушая, как муж дышит, она оглядывала комнату.

Вечером Анна приготовила пасту. Приходилось часто подниматься в спальню, чтобы проверить, как там Роберт. Он спал. Слив с макарон воду, она перемешала их с оливками и твердым сыром. Не бог весть какое блюдо, чтобы отметить возвращение мужа домой, но она не хотела оставлять его одного. Принесла в комнату на подносе две тарелки с пастой и съела свою порцию, пока ждала, когда он проснется. Помогла ему поесть, потом помогла ему вытереть лицо, потом помогла ему сходить в туалет. Любое действие теперь занимало уйму времени. Добрался до кровати Роберт уже снова засыпая, и она велела ему кричать, если что-то понадобится. Прежде чем самой лечь спать, она посидела на кухне с выключенным светом, глядя в окно на сад и заболоченную пустошь за ним. На горизонте светились огни. В ушах гудело. У нее было такое чувство, которое иногда возникает в конце долгой поездки на поезде. Несмотря на все приготовления, Анна ощущала растерянность. У нее были вопросы, которые она не могла выразить. Она сидела и прислушивалась к звукам наверху. Ждала, когда стихнет головокружение.

7 _

Утром пришлось менять постельное белье, потому что Роберт не справился с уткой. Пришлось помочь ему перекатиться на кровати и перебраться на кресло. Пришлось постелить на кресло полотенце, потому что его пижама была мокрая. Пришлось снять с него пижаму и вымыть его фланелевой тряпкой, смоченной в горячей мыльной воде. Пришлось вытереть его и тепло одеть, пока он не замерз. Пришлось опускаться на колени, чтобы надеть ему носки и сунуть его ноги в брючины. Пришлось умасливать его натянуть брюки самостоятельно, продеть большие пальцы в петли для ремня и подтягивать то одну сторону, то другую. Пришлось помогать. Пришлось поначалу игнорировать то, что он пытался ей сказать. Пришлось сосредоточиться на том, чтобы со всем справиться, чтобы согреть его. Пришлось накормить его, пока не упал уровень сахара. Пришлось оставить его в кресле, пока она спустилась на кухню, и взять с него обещание не двигаться. Пришлось прислушиваться к звукам наверху, пока она нарезала яблоко, намазывала тосты маслом и заваривала чай. Пришлось игнорировать телефонные звонки, когда она несла поднос с завтраком в спальню. Пришлось резать тосты на мелкие части, чтобы он мог съесть их. Пришлось отсчитать таблетки, пока он ел, и отметить их галочкой в таблице. Пришлось осторожно забрать у него кружку, когда она услышала, как он окликает ее, и вытереть его руки и одежду, облитые горячим чаем. Пришлось снова упрашивать его не отказываться от ее помощи, а то он обожжется. Пришлось не обращать внимания на злое выражение его лица. Пришлось принести ему таблетки и проследить, чтобы он их проглотил. Пришлось открыть окно, чтобы проветрить комнату. Пришлось игнорировать телефонные звонки, потому что ему нужно было в туалет. Пришлось помочь ему медленно встать и проводить его по площадке, помочь спустить штаны и сесть на унитаз. Пришлось оставить его одного, чтобы не смущать, и подождать за дверью. Пришлось сменить наконец постельное белье, как только появилась возможность.

Пришлось открыть входную дверь, пока Роберт был в туалете. Стучали уже дважды. Она велела ему не двигаться, сбежала по лестнице, и стоящая на пороге дома женщина по имени Кэти показала свое удостоверение. Она из службы медицинской помощи на дому и будет работать с Робертом Райтом. Анну предупредили об этом в больнице? Она вошла с сумкой и толстой пачкой документов, и Анна сказала, что ей нужно бежать наверх. Кэти спросила: не возражаете, если я поднимусь с вами? — и когда Анна вошла к Роберту, разговор с ней продолжался через дверь туалета.

— Я буду приходить три раза в неделю, — сообщила Кэти. — Проводить общий осмотр, ухаживать за больным и делать все необходимое.

Роберт, казалось, пришел в ужас. Анна попыталась объяснить ему, кто это, но Кэти все еще говорила. Она уточнила дату рождения Роберта и его второе имя и поинтересовалась, не возникло ли новых причин для беспокойства. Анна помогла мужу подтереться, вымыть руки и открыла дверь туалета.

— Очень приятно познакомиться, мистер Райт, — сказала Кэти.

Роберт протянул ей руку.

— Да, еще бы. Конечно.

Кэти прошла вместе с ним в комнату. Поинтересовалась, что он ел, и завела разговор про «по маленькому» и «по большому». Раздела его и проверила все тело на наличие пролежней. Рассказала им, чем зарабатывает каждый из ее детей и как ей приходится забирать внуков из школы. Поделилась, сколько посещений у нее было сегодня, и пожаловалась, что ее машина на последнем издыхании. Поблагодарила Роберта за терпение и снесла свою сумку вниз по лестнице. Поблагодарила Анну за предложение выпить чаю, но отказалась.

— Увидимся в среду, — сказала Кэти, садясь в машину. — Бог даст, в то же время.

Пришлось перезвонить логопеду и подтвердить первое посещение на дому. Пришлось связаться с Институтом и осведомиться о выплатах Роберту по больничному листу. Пришлось написать заявление о продлении отпуска по семейным обстоятельствам. Пришлось договориться в Институте, чтобы коллеги навестили Роберта, который рвался в офис повидаться с сотрудниками. Ему казалось, что он скоро вернется к работе. Пришлось найти способ обсудить, как это трудно. Пришлось ответить Люку Адебайо, который спрашивал, можно ли заехать в гости. Пришлось написать сестре Роберта, когда та может приехать погостить, и ответить на вереницу сообщений с вопросом, есть ли новости. Пришлось отсоединить дренажный шланг от посудомойки и устранить засор. Пришлось снова перестирать белье, потому что оно слишком долго пролежало после стирки в машине. Когда она готовила ужин, пришлось жарить лук на маргарине, потому что растительного масла не было, а выйти в магазин она не могла. Пришлось нести ужин Роберту на подносе, разрезать еду на мелкие кусочки и сидеть с ним, пока он ест. Пришлось снова проветрить комнату.

Пришлось читать электронные письма и сообщения по вечерам, когда Роберт засыпал. Анна получила от завлабораторией длинное письмо с несколькими прикрепленными файлами, подробно описывающими план выступления на монреальской конференции. Все это сейчас было только в порядке любезности. Ее уже не просили принять участие. Просто «держали в курсе». Она получила имейлы от организаторов нескольких кампаний, на чьи новости была подписана, с просьбой предпринять срочные действия, которые отнимут всего минуту ее времени. Брайан из Института прислал письмо, где сообщал, что в связи со смертью Томаса Майерса проводится служебная проверка и нужно будет найти способ зафиксировать показания Роберта. Услышав, как муж шаркает в туалет, пришлось замереть и прислушаться, пока он благополучно не вернулся в кровать.

В конце недели пришлось попросить Сару приехать помочь, на короткое время. На Анну навалилось слишком много. Она сомневалась, что справится одна. Ее бесило, что приходится произносить это вслух. Разговаривать она вышла в сад, чтобы Роберт не слышал.

— Это ненадолго, — сказала она. — Мне просто нужна возможность прийти в себя.

Она догадалась, что Сара колеблется. День выдался погожий, и солнце согревало лицо. Над головой совершал плавный вираж самолет, приближающийся к аэропорту Станстед. Почки на терносливе начали раскрываться. Ревень вырос уже по щиколотку. Клумбы требовалось прополоть. Кусты малины подвязать. Когда Анна вышла, Роберт спал, но она не хотела оставлять его надолго. Пока ее не было в комнате, он пытался все делать сам. Пора было заняться приготовлением обеда. Сара поинтересовалась, когда она в последний раз видела Фрэнка.

— Дело в том, мама, что я только что устроилась на новую работу. Не уверена, что мне дадут выходные. Я бы очень хотела помочь. Однако… Ты можешь позвонить кому-то еще? Пока суд да дело. И кстати, разве папе не должны предоставить сиделку?

Пришлось нести в спальню стулья и наводить порядок, чтобы принимать гостей. Нахлынула толпа народу. Ничего-ничего, не беспокойся, говорили они все, а потом сообщали, сколько ложек сахару положить им в чашку. Из Института приехали Майкл и Брайан с женщиной-логопедом. Есть подробности, которые нужно прояснить, сказали они и выразили надежду, что логопед поможет им донести до Роберта вопросы. Она представилась как Лиз. Все равно она в скором времени должна начать работать с Робертом. Забавно, что они знакомятся при таких обстоятельствах. Она не адвокат, сказала Лиз Брайану. Если дело дойдет до юридических тонкостей, то им нужно привлечь компетентного человека. Она может только дать советы по некоторым вопросам.

С собой они привезли другую карту станции К и использовали монеты, чтобы отметить местоположение Роберта, Томаса и Люка. Изначально все трое собрались на берегу Бухты. Заговорили о буре и показали, как Томаса унесло через бухту Лопеса.

— Буква. Лупа оса. Буква Лупа оса. Ха. Буква Лупа оса.

— Бухта Лопеса?

— Конечно, конечно.

Роберта спросили о радиосвязи. И поинтересовались, что случилось со снегоходом.

— Связи с главной базой в это время не было, — сказал Майкл. — Мы все еще пытаемся выяснить почему. Люк говорит, что поведение Дока выглядело неадекватным.

— Неадекватным?

— Он решил, что Док пьян. Но на самом деле мы не знаем, когда у него случился инсульт. Поражение мозга могло сыграть свою роль. Возможно, он уже не способен был принимать решения.

— Док, можешь показать, где перевернулся снегоход?

Роберт посмотрел по очереди на каждого из них, потом на карту. Лиз нашла в телефоне фотографию снегохода и поводила рукой над картой.

— Снегоход. Разбился. — При этом слове она хлопнула в ладоши. Роберт кивнул. — Разбился. Где? Здесь?

Он сделал круг рукой где-то около Пристли-Хед.

— Здесь, — сказал он.

Майкл кивнул.

— Так. И Люк оставил тебя в палатке и пошел искать Томаса?

— Еще бы, да. Строгие конструкции. Черт! При, приказ. — Он повел рукой.

— Роберт, вы хотите сказать, что приказали Люку? — спросила Лиз. — Дали строгие инструкции?

— Да! Конечно!

— Вы дали ему инструкции идти искать Томаса?

Роберт стал бурно жестикулировать одной рукой.

— Строгие инструкции не идти искать Томаса?

— Конечно, конечно! Очень, очень далеко, далеко, очень поздно. Риск, риск. Строгие конструкции.

— Значит, Роберт, вы не говорили Люку идти искать Томаса? Было слишком поздно? Безопаснее было остаться в палатке?

— Да, да.

— И он пошел вопреки вашему совету? Продолжал искать Томаса?

— Еще бы, еще бы.

— А потом вы связывались с ним или с Томасом по радио?

— Да. — Он поводил рукой перед лицом.

— Он имеет в виду «нет». Он говорит «нет».

— Док, после этого вы видели Люка или Томаса?

Роберт поводил рукой: нет, нет, я не могу. Он посмотрел в потолок. Он посмотрел на Анну. Анна спросила, не могли бы они прийти завтра. Муж еще только начинает восстанавливаться, объяснила она. Очень быстро устает. Нужно немного подождать. Роберт уже закрывал глаза.

Приходилось постоянно искать, чем его занять. Он не мог долго удерживать внимание, но не терпел бездействия. Фрэнк принес ему айпад с приложениями для лечения нарушений речи, и, хотя Роберту еще требовалась помощь жены, чтобы открыть программы, он, казалось, с удовольствием выполнял упражнения, которые задавал женский голос с акцентом Среднего Запада США. «Распределите слова по категориям. Тюльпан, нарцисс, маргаритка. Правильный ответ: цветы. Молоток, отвертка, гаечный ключ. Правильный ответ: инструменты». Голос американки доносился сверху в кухню вместе с раздраженными звуками и ругательствами, которыми сыпал Роберт, пытаясь попасть пальцем в нужную кнопку на экране. «Повторите эти полезные фразы. Помогите мне». Помоти, помотиге. «Я хочу пить». Япичу, ячухо, яхопить. «Доброе утро». Торба и нутра. Торба и нутра. «Говорите, пожалуйста, медленнее». Да! Черт! Медневее, так. Так. Черт. Медневее. «Говорите, пожалуйста, медленно».

Приходилось в хорошую погоду развешивать белье сушиться на веревках. Приходилось игнорировать все остальные дела. Приходилось вбегать из сада в дом и впускать Кэти, когда она наконец слышала стук в дверь.

— Я уже начала думать, что вы приняли меня за рекламного агента, — улыбнулась Кэти, в очередной раз таща свою сумку через порог и вверх по лестнице. — Не волнуйтесь, не волнуйтесь, я его осмотрю. Как у него дела? А у вас, голубушка? Где он? Все еще в постели? Добрый день, мистер Райт, как вы поживаете? Вы еще в пижаме?

— Да, да, еще бы.

Роберт лежал в кровати, просматривая стопку своих старых альбомов и журналов с записями. Он с огромным трудом сумел попросить Анну принести их, и ей пришлось подниматься на чердак, чтобы найти то, что он хотел.

— Куда же это годится? Такой здоровый молодой мужчина, как вы, весь день валяется в постели! Вы посадите сердце.

— Спать-спать. Устал.

— Конечно, как тут не устать, вы, небось, все бока отлежали. Ясное дело. Ладно, давайте на вас посмотрим.

Она сняла с Роберта через голову пижамную рубашку и оттянула пояс штанов, чтобы проверить, нет ли пролежней. Вымыла руки и перебрала его лекарства. Осведомилась, не испытывает ли он боли или неприятных ощущений. Сказала, что, будь ее воля, она бы давно заставила лентяя спускаться по лестнице. У дверей Анна пожаловалась Кэти, что Роберт подавлен, что она не может уговорить его встать с кровати и одеться, но Кэти отрезала: его нужно поднимать во что бы то ни стало. Если он не вылезет из постели, настроение у него будет только ухудшаться, сказала она, по пути к машине чиркая что-то в карточке и обещая приехать через несколько дней. Она никогда не смотрела на часы, но всегда выходила из дома не позже чем через четырнадцать минут.

Приходилось носить ужин Роберту на подносе и сидеть с ним, пока он ел. Приходилось проветривать комнату. Приходилось смотреть письма и сообщения по вечерам, когда Роберт засыпал. Приходилось пить кофе, чтобы не заснуть самой. Приходилось замирать и прислушиваться, когда она слышала, как Роберт шаркает наверху. И когда однажды она услышала глухой стук падения в туалете, пришлось бежать туда и выламывать дверь. Удивительно, как легко подался замок. Теперь придется чинить дверную коробку. Роберт лежал на полу между стеной и унитазом. Брюки были спущены к лодыжкам. По ноге сзади был размазан кал, лицо испачкано рвотой. Анна не могла его поднять. Она спросила, может ли он упереться в пол и встать, и он завыл. Она схватила полотенце и вытерла ему лицо, испугавшись, что муж задохнется. Попыталась тащить его по полу, но сдвинуть тяжелое тело было невозможно. Пришлось бежать за телефоном и звонить Бриджит, извиняться за поздний звонок и просить помощи, и подруга пообещала, что приедет немедленно. В ожидании Анна пыталась помыть Роберта; вытерла его между ног теплой фланелью и высушила полотенцем, другой тряпочкой вымыла ему лицо, почистила волосы и бороду, прополоскала рот холодной водой. Положила под голову подушку и накрыла его одеялом. Много времени заняло, чтобы очистить бороду от рвоты. Закончив, она села рядом с ним на пол, вклинившись между унитазом и раковиной, держа его за руку и гладя по голове. Он несколько раз сжал ей руку, громко помычал и заснул.

8 _

Нужно научить Роберта ходить по лестнице, настаивала Бриджит. Не можешь же ты позволить ему провести остаток жизни в спальне. Ведь врачи сочли его готовым к выписке из больницы. Тебе нужно просто немного его подтолкнуть. Анна распахнула занавески и сказала мужу, какое сегодня прекрасное утро. Солнце стояло уже высоко, и она собиралась поработать в саду. Она постелила одеяло на скамью. Не желает ли он выйти и посидеть на улице?

Роберт взглянул на нее и пожал плечами. Теперь у него была причина не отвечать ей, если он не хотел.

— Труд. Труд, ноги. Ноги. Труд.

— Я знаю. Знаю, что трудно. Но надо постараться. Врачи говорят, что тебе необходимо двигаться. Нужно пересиливать себя.

— Не кака.

— Знаю, тебе кажется, что никак не получится, но все же.

Он водил рукой перед лицом, что все еще было легче, чем покачать головой или произнести «нет».

— Не кака, — повторил он.

Анна посмотрела на него, и муж выдержал ее взгляд. Он часто дышал.

— Роберт. Я не собираюсь ссориться. Я не хочу, чтобы мы ссорились. Но я приготовила обед и не понесу его наверх.

Она повернулась и вышла из комнаты. Пошла в ванную, брызнула себе в лицо холодной водой и, уткнувшись в сложенное полотенце, закричала.

Когда Анна вернулась в комнату, он поднял руки, и она помогла ему пересесть на стул. На площадке она засомневалась. Лестница внезапно показалась очень высокой. Если Роберт потеряет равновесие, она не сможет его удержать. Обеими руками он схватился за поручень. Передвинул одну ногу на край ступеньки. Анна наклонилась вперед и переставила ее на следующую ступеньку. Он перенес вес тела на эту ногу и переместил вторую, поставив ее рядом.

— Вот так. Вот так. У тебя все получится, Роберт.

Он уже тяжело дышал. Но поставил ногу на следующую ступеньку.

«Мне тяжело говорить, но я тебя понимаю. Мне тяжело». Труд, труд. «Мне тяжело говорить». Говорю труд. «Но я тебя понимаю». Говорю труд, но я пони. Майя.

Новый логопед Лиз пришла на первое занятие. Говорила она тихим голосом, но слова произносила очень четко. Она была старше своей коллеги из больницы и казалась более вальяжной. Лиз сообщила, что получила записи других врачей и хочет пойти новым путем. По ее словам, она решила работать с Робертом по «коммуникативной методике». Использовать способы, которые помогут ему обойти языковые барьеры. Она жестами показала, как кто-то перебирается через забор или огибает его, и Роберт кивнул. Лиз многое изображала пантомимой и поощряла пациента делать то же самое. У него же самого к этому душа, похоже, не лежала.

Они сидели за кухонным столом. Логопед разложила папки с записями и обучающими материалами. Анна заваривала чай. Лиз сказала, что хочет начать с элементарного.

— Вы не возражаете, Роберт?

— Да, да, конечно.

— Спасибо, Роберт. Итак. В первую очередь у нас есть вопросы, на которые следует отвечать «да» или «нет». Если у вас не получается произнести «нет», просто поднимите руку. Можем начать?

— Да, да, конечно.

— Ваше имя Роберт?

— Да, да.

— Ваше имя Питер?

Роберт поднял руку, кивая.

— Хорошо. Теперь: завтрак бывает до обеда?

— Да, да, еще бы.

— В машину помещается больше людей, чем в автобус?

Роберт снова поднял руку.

— Поместятся ли десять обручальных колец в обувную коробку?

— Ха! Черт. Десять! Десять! Так, так, да. Да.

— Отлично, спасибо, Роберт. Теперь я назову три слова и попрошу вас их запомнить. Не волнуйтесь, если не удастся произнести их правильно.

— Черт!

— Итак, посмотрим. Три слова, слушайте: гулять, солнце, красный. Можете повторить?

— Черт! Да, да! Глядь. Глядь. С-с-с, сальце. Красный. Черт!

— Отлично, Роберт: гулять, солнце, красный. Хорошо. Запомните эти слова, и я вскоре попрошу вас повторить их. Скажите, сколько дней в неделе?

Роберт некоторое время смотрел на нее, кивая.

— Дней, — произнес он. — Дней. — Он стал по очереди стучать пальцами по ноге, отсчитывая дни. — Сэм, — сказал он, показывая пять пальцев. — Сэм? Сэм-м. Сэм-м. Черт!

— Вы говорите «семь», Роберт?

— Да, да, еще бы. Сэм-м.

— Вы показываете пять пальцев.

Роберт посмотрел на свою руку, потом на Лиз.

— Да, да. Сэм-м.

— Хорошо, спасибо. А сколько мастей в колоде карт?

— Да, да.

— Играете в карты? Есть черви, трефы — это масти. Сколько их всего?

— Чёт! Черт, да. Чета, четыре. Четыре.

— Четыре? Да, отлично. В колоде четыре масти. Так. А можете повторить три слова, которые я просила вас запомнить?

Роберт посмотрел на нее, потом на Анну.

— Да, да, еще бы, конечно. Черт! — Он ждал.

Лиз тоже ждала.

— Три слова, Роберт. Первое было «гулять».

— Глядь, глядь. Да, да, еще бы.

Лиз подсказала ему все три слова, и Роберту удалось приблизительно повторить их звучание. Они выполнили еще несколько упражнений, потом Лиз посетовала на то, что ресурсы центра логопедии очень ограниченны, и упомянула целый ряд компьютерных приложений и программ для самостоятельных занятий, которыми он мог бы пользоваться. Анна не поняла, с кем она разговаривает — с ней или с Робертом.

Прежде чем заняться работой в саду, пришлось усадить Роберта на скамью и накрыть ему ноги одеялом. Зацвели цветы. Их свежесть снова поразила Анну. Чистая белизна, яркая желтизна, нежный розовый цвет. От них так и пышет жизнью. Роберт нарочито нюхал воздух, фыркал и раздувал щеки.

— Блесна, блесна, блесна. Плять. Черт. Блесна.

— Ты хочешь пойти на рыбалку?

Он поводил перед лицом рукой. Нет. Нет. Повел рукой вокруг. Хотел сказать что-то про сад.

— Попробуй еще раз.

— Блесна. Зи-ма. Блесна.

— Весна?

— Да! Еще бы. Да. Блесна! Плять.

— Весна. Да, определенно пришла весна.

Он снова фыркнул, довольный, что смог донести до нее свою мысль. Она опустилась на колени на краю газона и начала выпалывать сорняки.

«Произнесите слоги: пу, бу, му, ду, су».

Кэти прекратила свои визиты через три недели.

— Вы будете скучать по мне, правда, мистер Райт? — Кэти перебирала бумаги и что-то записывала. Она попросила Роберта раздеться, чтобы осмотреть его.

Роберт начал расстегивать рубашку. Он все еще пользовался только одной рукой.

— С каждым годом все хуже и хуже, — говорила Кэти. — Пять, десять лет назад я приходила к пациентам каждый день. И нас было двое. Представляете, мистер Райт, я в двойном объеме! Вам бы это понравилось. А сейчас просто беда. Другие приоритеты. Хорошо, что у вас есть миссис Райт. Семья, которая вам помогает. Вы знаете, что вытащили счастливый билет? В моем списке есть пациенты, которые живут одни, ни родственники, ни соседи за ними не присматривают. Я заезжаю и нахожу их в том же кресле, куда их усадила. Даже те, кого я навещаю через день и провожу с ними от силы полчаса, пока не убегаю к следующему клиенту. Временами моя работа мне очень надоедает, только я сомневаюсь, что кроме меня кто-то станет ухаживать за этими людьми, понимаете? За такие-то деньги. Нет, я не жалуюсь. Наш труд никогда не ценился по достоинству. Но пять лет назад за ту же зарплату я выполняла в два раза меньше обязанностей. Что это я разболталась? Лучше мне помолчать. Увы, суть в том, что я с вами прощаюсь. Я ведь предупреждала, чтобы вы не слишком ко мне привязывались, помните? Вот если вы доведете жену и она вас бросит, это будет совсем другое дело. Бедный мистер Райт остался совсем один! Тогда меня мгновенно вернут. Что бы вы на это сказали?

Через четырнадцать минут Кэти уже сидела в машине и выезжала на дорогу. Всю ночь шел дождь. Под колесами чавкала грязь. На поле густо взошли молодые ростки ячменя и ржи.

Пришлось готовить Роберта к очередному визиту Лиз. Он проснулся в ужасном настроении, ворча и сердясь, и отказался вставать. Даже при том, что правая сторона его тела ослабела, он все же был сильнее Анны, и она не собиралась вытаскивать его из постели против воли.

— Роберт, ты же знаешь, что сегодня придет Лиз. Разве ты не хочешь показать ей, каких добился успехов? Ты ведь так много занимался по приложению.

— Никак. Никак. За, за, за. День. День потом.

— Завтра? Она не может прийти завтра, Роберт. Она придет сегодня. Тебе надо встать. Давай. Мне все равно нужно поменять белье.

— За, за. День потом. Спать. Спать.

— Роберт, сейчас нельзя спать. Вставай же. Пожалуйста, не усложняй мне жизнь еще больше. Оденься, и пойдем завтракать, хорошо?

— Спать!

— Ясно. Я варю кофе. Если хочешь, спускайся. Оденься только.

— Нет!

Лишь на середине лестницы она поняла, что он произнес, и вернулась.

— Что ты сейчас сказал?

— Нет! — Роберт услышал сам себя, и глаза расширились от удивления. Он кивнул. — Нет, нет. Нет!

— Ну вот. Уже немного легче. Видишь, Лиз ведь говорила, что слова будут возвращаться сами по себе.

— Нет-нет-нет-нет-нет.

— Говорила.

— Да, да, еще бы.

— Конечно.

— Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет.

— Ладно, необязательно так усердствовать.

— Нет.

— Я варю кофе. Хочешь?

— Нет. Да! Да. Да.

— Он будет ждать тебя на кухне. Когда ты оденешься.

— Нет. Да!

Когда неожиданно появилась Сара, пришлось стелить постель в гостевой комнате. Дочь извинилась, что не смогла приехать на неделе. На новой работе сумасшедший дом, и ей не удалось улучить время.

— Но скажи, чем тебе помочь, пока я здесь! — крикнула она с низу лестницы.

Анна сражалась с постельным бельем. Чистый пододеяльник вывернулся наизнанку, и она махнула на это рукой. Собрала свою одежду со стула и с пола и отнесла ее в комнату Роберта. Их комнату. Села на кровать. Все подушки были сложены посередине, у него под головой. Он спал.

Ей почему-то не хотелось ставить Сару в известность, что она все еще спит в гостевой комнате. Она пока не поняла, как относится к тому, чтобы делить с Робертом постель. С тех пор как он приехал домой, они сторонились друг друга. Анна тратила так много времени, помогая ему одеться, помогая ему умыться, помогая ему дойти до туалета и обратно. Трудно было забыть об этом и думать о нем как о муже, партнере, мужчине, которого когда-то ей хотелось поцеловать.

Она открыла окно, чтобы проветрить комнату, и сняла с кровати белье. Отнесла его в стиральную машину и попросила Сару поставить чайник.

Утром Сара появилась у их двери с двумя кружками чая. Анна уже некоторое время не спала и слушала ровное дыхание Роберта, ощущая тепло его тела. В завтрашний день она предпочитала не заглядывать. Сев в кровати, она подложила под спину подушку и взяла кружку. Роберт перевернулся с бока на бок. Сара раскрыла занавески и устроилась в ногах кровати. Роберт с усилием приподнялся. Анна помогла ему поправить подушки. Оба сидели, держа в руках кружки, в ожидании, когда остынет чай, а Сара смотрела на них.

— Что… она… хотечь? День, день. Нужно деньги?

Сара рассмеялась.

— Папа, ты чертовски прав. Какой ты догадливый. Мне до зарезу нужны деньги в долг, а потому я приготовила вам чай, чтобы подольститься. Ты меня раскусил.

— Да, да, еще бы, конечно. Я… знаваю тебя. Знаваю тебя… когда… — Он положил руку на край постели, показывая, какого она была роста, когда в первый раз сама забралась к ним в кровать.

Сара засмеялась. Анна внимательно посмотрела на нее.

— Ты серьезно? Тебе действительно нужны деньги?

— Мама! Нет! Это была шутка. Я же тебе сказала: у меня новая работа, и все идет гладко.

Роберт, запинаясь, поинтересовался, что за новая работа, и Сара ответила что-то туманное про стратегии цифрового маркетинга. Анна начала задавать еще вопросы, но Роберт издал звук, означавший, что ему нужно в туалет, и к тому времени, когда она помогла ему встать с кровати, было уже поздно о чем-то спрашивать.

«Распределите слова по категориям. Вода, чай, вино. Сэндвичи — неправильный ответ. Вода, чай, вино. Правильный ответ: напитки. Я хочу пить. Не дадите мне воды?» Япичу, япичу. Воды.

Ближе к вечеру пришлось развешивать постельное белье сушиться на веревке. Хорошо было на улице. На фруктовых деревьях и живой изгороди полностью раскрылись листья. Трава погустела и приобрела более глубокий цвет. Пусть растет и разбрасывает семена. За оградой сада фермеры снова опрыскивали поля. Пришлось запекать картошку в духовке. Пришлось убирать в гостиной и проверять, успокоился ли Роберт. В гости ждали Люка.

Когда прибыл Люк, Роберт уже разложил карты на обеденном столе. Он прочертил три цветные линии вокруг станции К. Красная показывала, как Томаса сносило по Бухте; синяя и зеленая отмечали путь Люка и Роберта от хижины через конец лыжни; зеленая линия брала начало от места крушения снегохода. Линии неуверенно колебались.

Когда Люк позвонил в дверь, Анна не знала, как себя вести. Она не могла одновременно бежать к двери и стоять около Роберта, а потому замешкалась на полпути. Сара как-то странно взглянула на мать и пошла открывать. Люк вспомнил ее имя — они виделись в больнице — и поздоровался. Он снял при входе обувь и подождал приглашения войти. Роберт сидел в дальнем конце обеденного стола и, когда Сара привела гостя, не поднял головы от карт. Люк бочком подошел к нему. Роберт посмотрел на него.

— Значит, поправляешься, Док?

— Лю, лю, лю. Лю. Люка.

Люк кивнул и попытался удержать взгляд Роберта.

— Да, Люк. Давно не виделись. Как дела?

— Ну.

— Да.

— Еще бы.

— Да.

— Конечно.

Они внимательно рассматривали друг друга. Люк вытирал ладони о брюки. Анна вдруг сообразила, что мешает им. Она сказала, что пойдет поставит чайник, и вышла. Из кухни она слышала, как Сара пытается завести разговор. Дочь спросила Люка, как ему работалось с Робертом. Спросила, поедет ли он в Антарктиду в следующем сезоне. Похоже, она не давала отцу и рта раскрыть.

Когда Анна вернулась в комнату, Люк сидел за столом с Робертом и смотрел на карту. Он рассказывал о картах, которые их отдел разрабатывает сейчас, и о планах на грядущий год. Роберт наклонился вперед и щурился, как всегда, когда слушал с интересом.

— На станции собираются установить спутниковый интернет, Док.

— Ну, да. Еще бы. Еще бы.

— Вайфай на станции К. По вечерам ютубчик. Больше никаких шарад.

— Ха! Черт!

Анна разлила чай и спросила Люка, как он решился возвращаться на станцию К после всего происшедшего. Сара вдруг взглянула на нее с непонятно чем вызванной суровостью.

— Да. Думаю, это немного странно. Мама недовольна. Пришлось пообещать ей не отходить далеко от хижины. Но я полагаю, пора возвращаться в седло, так ведь?

— В седло?

— Ну да, продолжить свое дело, пока я не передумал.

— Ясно. Да. Конечно. В седло. В тот раз ты сразу вернулся на Полуостров, Роберт? После того, что произошло с Тимом?

— Да, да. Конечно, да.

Роберт повернул голову к окну. Люк спросил, поддерживает ли он связь с кем-нибудь из команды. Роберт, вероятно, не слушал его. Люк подождал и повторил свой вопрос.

— Кое-кто из коллег приезжал навестить Роберта. Он рвется поскорее вернуться в строй. Надеялся поучаствовать в инструктаже. Но есть препятствия.

— Конечно. Хотя, разумеется, ты скучаешь по работе, правда, Док?

Роберт ничего не отвечал. Все ждали. Размышляя, что еще сказать, Люк посмотрел в сад, потом на Роберта. Анна заметила, что Роберт начал дышать глубже. Сара пересела на диван и стала наблюдать за Люком.

Роберт вдруг постучал по столу. Поводил рукой над картой и резко вскинул ее, шумно фыркнув.

— Был, был. Забыл, — произнес он.

— Ты не помнишь, что произошло? — подсказала Анна. — Все забыл?

— Да, да, еще бы, еще бы.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — проговорил Люк. — Вообще-то я был совершенно растерян.

— Конечно. Да.

— Я не понимал, что с тобой происходит.

— Ха, ха. Да.

— Мы не знали, где Томас, прибьет его к берегу или нет.

— Берёг. Берёг, бух-ты.

— Верно, бухта Лопеса.

— Да, да.

— Я долго оставался с тобой, Док. Около двух часов, в такую бурю. Ты был не в себе. Говорил, идти за Томасом очень рискованно. Вообще-то трудно было понять, что ты бормотал, но я догадался.

— Да, да. Да. Да!

— Поэтому я ждал. Думал, помощь уже в пути. Думал, вот-вот прилетит самолет. В любую минуту. Но я не мог, понимаешь, не мог торчать в той палатке, пока Томас… Ну, ты понимаешь.

— Да, да. Погиб.

— Именно. А может, и не погиб. Мы не знали. Поэтому я оставил тебя. Думал добраться до него. Думал, ты в безопасности. Ветер бушевал, но я решил, что в палатке тебе ничто не угрожает.

— Ступор. Супер. Орден.

— Хочешь сказать, это было смело? Да, наверно.

— Приказ.

— Ну, это ведь был не приказ. Совет. Когда я выдвинулся, ветер стих, но видимость оставалась плохой. Я не ожидал, что придется забираться так высоко, чтобы обогнуть Пристли-Хед и выйти на берег. Это показалось мне опасным. Я продолжал попытки связаться с Томасом по рации, но безуспешно. Когда погода окончательно прояснилась и прилетел самолет, я все еще видел палатку. И тебя — ты направлялся к лыжне.

— Ну да. Еще бы. Хорошо. Хорошо.

— Я пытался, Док.

— Да! Да!

— Пытался спасти его.

— Еще бы. Хорошо.

— Просто это было…

— Да. Да.

— Я видел, как приближается самолет. И сразу связался с ними по рации. Сказал, что нужно искать Томаса. Потому что он пускал сигнальные ракеты.

— Черт. Что? Да. Сэму-лёт. Красный сэму-лёт. Да.

— Ты видел сигнал, Док? Далеко за вершиной Пристли?

Сара вдруг встала и направилась к столу. Роберт повернулся посмотреть на нее. Происходило что-то такое, чего Анна не понимала.

— Красный сэму-лёт. Мал, мал.

— Ты видел самолет?

— Мал, мал. Стал больше.

— Он ведь был на одном месте. Он пускал ракеты?

Роберт внезапно скривился и поводил рукой над картой. Посмотрел на Анну, прося о помощи. Сара первой подошла к нему.

— Простите, Люк. Папа сейчас быстро устает.

— Конечно, да, извините. Извините.

— Не извиняйтесь. Все в порядке. Очень мило, что вы навестили его. Папа очень ждал вас, правда?

— Да. Да. Еще бы. Да.

— Просто ему трудно надолго сосредотачиваться.

— Конечно. Да. Извините. Я пойду.

Вставая, Люк коснулся карты, и Роберт взглянул на него. Сара проводила гостя до самой машины, и Анна через окно видела, как они разговаривают. Роберт издал звук, означавший, что ему нужно в туалет, и ей пришлось помочь ему встать со стула.

«Сожмите губы. Широко откройте рот. Повторите эти звуки: фа-фа-фа; са-са-са; ма-ма-ма».

На следующее утро после завтрака Сара сказала, что поведет отца на прогулку. Судя по выражению лица Роберта, его разрешения она не спрашивала.

— Мне кажется, не стоит, — возразила Анна. — Вдруг вы забредете далеко и ему станет плохо?

Роберт уже поднялся с места и направился искать свое пальто.

— Мама, я не тупая. Далеко мы не пойдем. Я присмотрю за ним. Но ему надо начинать выходить на улицу, разве нет?

Из шкафа в коридоре раздался грохот. Вернулся Роберт с ботинками в руках.

— Вос-крес, гулять. Паб!

— Вы можете и не дойти до паба. Посмотри, как ты ходишь. Будьте осторожны.

Роберт важно наклонил голову.

— Да-да, еще бы, конечно. Сторож. Сторож.

Сара встала на колени и помогла ему надеть ботинки.

— Возьми телефон. Далеко не ходите. Позвоните. И будьте благоразумны.

Оба помахали ей через плечо. Ни один не обернулся. Сара взяла Роберта за руку и уже успела наболтать больше, чем за все выходные. Они свернули на дорожку позади дома, и Анна закрыла дверь. Надев сапоги, она вышла в сад. Телефон в коридоре зазвонил, но она предпочла не обращать на него внимания. Остановилась между деревьями терносливы в конце сада и стала смотреть, как муж и дочь медленно, величаво поднимаются по дорожке вдоль сточной канавы. Больно было смотреть на ковыляющего Роберта. Сара старательно приноравливалась к его шагу. Со стороны казалось, что они по собственной воле выбрали такую неспешную походку. Головы слегка наклонились друг к другу, и Анне было любопытно, о чем дочь с отцом секретничали. Почему бы кому-нибудь из них не обернуться и не помахать ей? Солнце стояло высоко, и земля пахла плодородием и новизной. Нежная яркая листва шевелилась от ветра, сквозь нее сверкали лучи, и, как только Анна стала привыкать к тишине, мобильный телефон зазвонил и Сара сказала: извини, мама, папа упал.

9 _

Пришлось несколько раз выслушивать советы Фрэнка по поводу служебной проверки. Сара рассказала ему о визите Люка. Фрэнк заявил, что мать должна попросить Институт предоставить юридическую помощь. Нужно подстраховаться и обзавестись собственным адвокатом. Анна возразила, что Роберт не подсудимый; ни о каком суде вообще речи нет. Служебная проверка — чистая формальность, она должна просто установить, как именно умер Томас. Это не расследование. Никто ведь, в самом деле, не станет винить Роберта?

Пришлось включить громкую связь — Фрэнк хотел сам предупредить отца, чтобы тот не вздумал извиняться. Извинения будут означать признание вины, сказал он.

— А что, если он действительно чувствует свою вину? Мне тоже жаль, что парень погиб. Нам всем жаль. И я уверена, что Роберту тоже. Что он скажет родителям Томаса?

— Мама, ему нельзя извиняться. Пусть говорит что угодно, только не это. Папа, ты слышишь меня? Никаких извинений, ладно?

— Ха! Да. Еще бы. Вина. Вина, вина. Извинений.

— Нет, папа. Не извиняйся.

— Еще бы. Еще бы.

«Повторите, пожалуйста». Повторите пожа-пожа-пожалуй. «Я не понимаю». Я не пони. Я нет пони. «Я не понимаю». Я пони. Я-пони-я. «Я не понимаю. Повторите, пожалуйста, медленнее».

Пришлось готовить Роберта к визиту Лиз и наводить порядок в гостиной.

Они отрабатывали ситуации из повседневной жизни. Лиз узнала, что у них нет машины и до города они добираются на автобусе, поэтому хотела, чтобы Роберт попрактиковался садиться в автобус самостоятельно. Анна с трудом могла себе это представить. Лиз расставила стулья в два ряда и села в первом.

— Я водитель, — сказала она Роберту. — Заходите в автобус.

Роберт кивнул, сделал шаг к логопеду и уставился на нее. Ждал, когда она задаст вопрос.

— Водитель не спрашивает, куда вы хотите поехать. Вам нужно заговорить первым. Понимаете?

Роберт оглянулся на Анну. Он, видимо, растерялся и не понимал, что его просят сделать. Жена встала перед ним.

— Один до центра города, пожалуйста, — произнесла она.

— Два фунта пятьдесят пенсов, — ответила Лиз, протягивая Анне воображаемый билет.

Анна села во втором ряду и стала смотреть, как Роберт шагнул вперед.

— Цен, цен. Цент. Цен-тор. Цен-тор. Цен, цен. Цен. Цен-тор. Цен-тор. Цен-тор. Цин, цин, цинк, цин.

— Если вы запнулись, называя место, это нормально. Поэтому можно показать его на карте маршрута, которая висит в автобусе. Или взять с собой расписание движения автобуса и указать там пункт назначения. Или записать его заранее. Видите, как много способов справиться с трудностями? Нужно только подготовиться к поездке.

Роберт кивал. Он отступил назад и сделал вид, будто снова входит в автобус.

— Цен-тор, — произнес он, тыкая пальцем в воображаемую бумагу в руке.

— Очень хорошо. Отлично. Теперь я назову вам плату за проезд, вы отсчитаете деньги, и мы поедем.

Сияя, словно сдал сложный экзамен, Роберт посмотрел на Анну. Она попыталась представить, как он на самом деле едет куда-то один: садится в автобусы, ходит по магазинам, спрашивает направление. Он еще совсем не готов к таким приключениям.

— Роберт! Садитесь, пожалуйста, и мы двинемся в путь.

«Широко раскройте рот. Шире. Замрите на три секунды. Можете закрыть. Прижмите верхнюю губу к нижней. Замрите. Спасибо. Коснитесь кончиком языка левого уголка рта. Замрите. Коснитесь кончиком языка правого уголка рта. Замрите. Спасибо».

Пришлось встать, едва за занавесками забрезжил рассвет. Она почти не спала. Вылезла из постели и выглянула в окно. Поля и канавы сверкали влагой. Горизонт слегка подсвечивался оранжевым и красным. Она быстро оделась, налила себе кружку чаю и вышла с ней на улицу. Роберт будет спать еще часа два. Он и не заметит, что ее нет рядом. По дорожке вдоль торца дома она направилась к реке. Дорожка была скользкой от влажной земли, и Анна ступала осторожно, отхлебывая горячий чай, плескавшийся через край кружки. Над лугом на противоположном берегу дренажной канавы порхали ласточки, а небо прорезал поперек длинный косяк гусей с тяжелыми крыльями. Дойдя до реки, она села на корточки у края дамбы для защиты от наводнений и стала смотреть, как плещется, направляясь к морю, вода. Теплое дыхание смешивалось с прохладным воздухом. Завитки пара клубились над головой, связывая яркий горизонт с темно-синим ночным небом на западе. Расположенный ниже по течению мост пульсировал красными огнями. Она посмотрела на стенку дамбы, представляя, как река поднимается выше и выше, пока не заливает поля и дома у нее за спиной. Как машины, несмотря ни на что, пытаются проехать через разлив. Направляясь к аэропортам, к офисам, к деревням, куда возвращаются с работы люди. Анна допила чай. Бросила кружку в воду и посмотрела, как она тонет. Нужно возвращаться в дом.

Иногда приходилось запираться в ванной, чтобы хоть немного побыть одной. Роберт стал двигаться больше и не давал ей ни на минуту остаться в одиночестве. Ходил за ней хвостом, как ребенок. Ступал так медленно и тихо, что нередко Анна поворачивалась и с удивлением видела его у себя за спиной. Несколько раз она даже вздрогнула от неожиданности. Она не знала, ищет ли муж общения или просто мучается от скуки. Было заметно, что он очень доволен своей способностью так много бродить по дому. Порой, выходя из туалета, она обнаруживала, что он стоит неподалеку и ждет ее.

— Роберт, ты все это время был здесь?

— Да, да, еще бы.

— Не надо так делать. Это ненормально — стоять за дверью туалета и слушать. Мало ли, что я там делаю.

— Нет, нет, нет, нет.

— Ты же знаешь, что я скоро выйду.

— Ждать. Жду. Да, да. Жду.

— Хорошо, но необязательно ждать прямо под дверью.

— Да, да.

Бриджит считала, что Анна должна поберечь себя. Иначе надорвешься, сказала она по телефону. Не думала взять на работе полноценный годовой отпуск? Анна объяснила, что монреальская конференция очень важное мероприятие, что на ней будет сформирована следующая рабочая группа экспертов по изменению климата, а они с коллегами потратили уйму времени, чтобы усовершенствовать модели и отсортировать данные. Бриджит выслушала ее и поинтересовалась: как Анна считает, смогут ли другие специалисты как-нибудь решить климатические проблемы без нее? Анна помолчала. Нужно было перестилать постель. Это вопрос с подковыркой? — спросила она. Да, ответила Бриджит. Но ты ведь меня поняла? Прижимая телефон плечом к уху, Анна стала вынимать одеяло из пододеяльника. Подумай об этом, дуреха. Анна подняла глаза к потолку. Именно этим я и занимаюсь, прошептала она. Только этим. Ей показалось, она слышит, как подруга кивает. Она отнесла белье вниз. Канителиться времени не было. Бриджит что-то еще говорила. Нужно было разобрать посудомойку. Роберт, слава богу, сидел в саду с раскрытой на коленях книгой о спасении в горах. Неизвестно, мог ли он что-то прочитать, но ему нравилось переворачивать страницы. Бриджит поинтересовалась, как у них дела, как складываются их отношения.

Через окно кухни Анна увидела, что вдоль дороги удлиняются тени. Вороны кружили над землей и пропадали в жидкой рощице за полем. Роберт замерзнет в саду, несмотря на наброшенное на ноги одеяло.

— Серьезно, Бриджит, я не знаю. На меня так много всего навалилось. Ну правда, чего ты от меня хочешь?

Она поднесла к свету стакан. Он был в рыжеватых разводах. Снова нужно чистить фильтр. Бриджит ждала.

— Я раньше думала… я думала… мне приходило это в голову. Понимаешь? Учитывая мои варианты. Так? Правда. Но теперь… нет. Нет, так не… Это было бы… Нет. Ты же знаешь, как все обстоит сейчас. Ты знаешь, что это значит. Мне нужно было… Давно уже. Я могла. Но теперь… Не сейчас. Нет.

Позади нее стоял Роберт, ожидая возможности поставить пустую кружку около раковины. Они переглянулись. Из телефона доносился голос Бриджит: ты еще здесь? Роберт прошел через кухню в гостиную, вытянув для равновесия руку, чтобы не упасть.

Пришлось готовиться к приему посетителей, которые явятся задавать вопросы. Кроме того, ожидались Фрэнк, и Сара, и сестра Роберта с мужем, и, конечно, Бриджит. Все не могли остановиться в доме, но все предполагали тут побывать. Нужно было позаботиться об угощении и освободить столы, а Бриджит привезла в багажнике машины складные стулья.

Пришлось помогать Роберту одеваться для выхода к гостям. Он уже почти справлялся с пуговицами на рубашке, но завязать галстук ему никак не удавалось. У нее и у самой это плохо выходило, и она провозилась какое-то время. Закончив, Анна положила ладони мужу на грудь и прижалась к нему. Шелест совместного дыхания утешал. Они поцеловались. Гости ждали внизу.

Когда они спустились, Анна поняла, что ожидала суда, но они оказались в некоем подобии комнаты для переговоров. Она удивилась, не увидев офисного мольберта. Все расселись рядами лицом к дубовому столу, и, когда вошел коронер, кто-то попросил присутствующих встать.

Свидетели по очереди выходили вперед и рассказывали, что им известно о смерти Томаса. Сотрудники Института то и дело сыпали аббревиатурами, и коронер все время просил объяснить, что они означают. Эти сведения станут доступными широкой публике, и я бы хотел, чтобы люди понимали смысл всех слов. В том числе и семья Майерса.

Родители Томаса сидели в первом ряду. С ними приехала какая-то молодая женщина. Анна не знала, кто это: сестра, возлюбленная или кто-то еще. Она была невысокой и стройной и наблюдала за происходящим с неизменной сосредоточенностью. Когда женщина пошевелилась на стуле, Анна заметила, какие у нее накачанные плечевые мышцы.

Вызвали Люка. Он заметно нервничал. Его спросили, как Томас попал на льдину и как так получилось, что во время бури они оказались в разных местах. Он ответил, что Томас ступил на лед ненадолго, только чтобы сделать фотографии. Объяснил, что метель началась внезапно и что он потерял ориентацию в пространстве. Когда погода испортилась, они с Робертом были в непосредственной близости от Томаса, сказал Люк.

Услышав это, Сара тихонько ойкнула, словно потянула мышцу. Анна повернулась узнать, что с ней, но дочь только покачала головой.

Люка спросили, пытался ли он связаться с Блафф-Пойнт из хижины. Я попросил Дока, сообщил он. Я думал, что попытка состоялась.

Когда дошла очередь до Роберта, вместе с ним вышел адвокат и для начала рассказал о нарушениях речи у своего клиента. Он почти ничего не помнит о том, что произошло во время инцидента, объяснил адвокат коронеру. Возможно также, что в результате инсульта пострадали его когнитивные функции. Коронер задал несколько вопросов, и на большом экране высветилась карта. Роберта спросили, выходил ли он на связь по рации после того, как Люк оставил его в палатке, и не видел ли синий дым фальшфейера. Нет, ответил он. Еще бы, еще бы. Нет. Юрист, прибывший вместе с семьей Томаса, заявил, что у него есть уточняющие вопросы.

— Вы должны были дважды в день по расписанию выходить на связь с главной базой в Блафф-Пойнт.

— Да, конечно. Да.

— В девять утра и в шесть вечера каждый день.

— Еще бы, конечно. Да.

— И если сеанс не состоится, к вам должны были направить группу спасения. Верно?

— Да.

— И, как мы знаем, именно это и произошло.

— Да.

— В случае непредвиденных ситуаций вам позволялось связаться с базой в другое время?

— Конечно, конечно.

— Но когда вы обнаружили, что Томаса унесло на льдине, и отправились с Люком спасать его, вы не связались с главной базой?

Роберт посмотрел на юриста Майерсов, потом на своего адвоката. Посмотрел на ряды людей, чьи глаза были устремлены на него. Адвокат что-то у него спросил. Роберт блуждал взглядом по комнате. Юрист ждал.

— Рад, рад. Рация.

— Перефразируйте, пожалуйста, вопрос. Вы хотите знать, связывался ли Роберт с базой?

— Извините, да. Мистер Райт, нам известно, что спутниковые телефоны разрядились из-за нерегулярной зарядки. Вы пытались связаться с главной базой в Блафф-Пойнт с помощью коротковолновой радиостанции?

— Рад, рад. Радио. Еще бы. Радио.

— Потому что информации о вашем выходе на связь не сохранилось.

— Я. Ох. Да, да.

— Мистер Райт, почему вы не связались с главной базой и не запросили помощь?

— Я. Ох. Жаль. Жаль. Нет. Нет. Черт.

— Мистер Райт?

Адвокат что-то очень медленно сказал Роберту. Слушая его, Роберт наклонил голову. Анна увидела, что сидящий рядом с ней Фрэнк стиснул кулаки и зажмурился.

— Ох. Видеть. Видеть. Слон, слон. Лом. Слон-лом. Сломан. — И Роберт защелкал пальцами обеих рук.

— Хотите сказать, что радио было сломано?

— Да. Да. Еще бы, да. Слон. Сломан.

— Ясно. Извините, можно уточнить: вы имеете в виду — физически повреждено, окончательно, или плохо функционировало в тот момент?

Адвокат долгим взглядом посмотрел на юриста.

— Не могли бы вы перефразировать вопрос?

Вечером пришлось готовить на всех. Бриджит помогала Анне. Она вошла в кухню со списком заказанных напитков и сказала, что не может понять, на что это похоже больше: на поминки, день рождения, или что там еще бывает. Никто не хочет признаваться, что они празднуют, заметила она.

— Ну, по крайней мере, гора с плеч, — заметила Анна.

— Ты так считаешь?

— Так считает Фрэнк.

— Разумеется. Слушай, достань с полки те стаканы.

Лиз рассказала, что Роберта приглашают присоединиться к новой группе поддержки. Она организована для людей, которые перешли на следующую стадию выздоровления и больше не занимаются с логопедом индивидуально.

— Не занимаются?

— Нет. Боюсь, это было временное решение. Наши ресурсы… весьма ограниченны.

— Черт! Ха!

— То есть это всё? Лечение закончено?

— Вовсе нет. Мы надеемся, что словарь Роберта будет расширяться. Он может продолжать самостоятельные занятия. Я время от времени стану проверять его успехи. А эта группа очень ему поможет.

— Аббат, аббат. Еще бы. Аббат.

Он хотел вернуться на работу. Он хотел, чтобы логопед возвратил ему способность говорить, а ничего не получалось. Он привык иметь дело с такими вещами, которые можно починить или заменить. Лиз заверила, что в группе Роберт может достичь большого прогресса, и напомнила о других коммуникативных методиках, которые они обсуждали. Встречи посвящены не занятиям по логопедии, объяснила она, но все члены группы имеют нарушения речи и будут развивать способности к общению. Она тоже принимает участие в разработке программы, но куратором станет приятная молодая женщина по имени Амира. Она практикует очень интересные подходы, и ей удалось привлечь для этого щедрое финансирование.

Пришлось несколько дней уговаривать его.

Пришлось тщательно распланировать маршрут и выделить огромное количество времени. Анна выразила желание, чтобы Роберт сам купил билет на автобус, и он держался так, словно иначе и быть не могло. Пришлось найти нужную сумму без сдачи. Пришлось вставать на колени и завязывать ему шнурки.

Они вышли из дому и зашагали вдоль реки. Тропинка вдоль дамбы высохла и потрескалась. Вода стояла низко. Он взял с собой палку, но пытался не опираться на нее. Каждый шаг сопровождался резким выдохом, но она знала, что не следует спрашивать, хорошо ли он себя чувствует.

До деревни добрались только через сорок пять минут, и когда на автобусной остановке Роберт сел на скамью, по разгоряченному лицу тек пот. Анна достала из сумки бутылку воды, открутила крышку и предложила ему. На улице было пусто и тихо, от асфальта поднимался жар. Прогноз обещал дождь с грозой, поэтому она захватила зонтики.

Место для встреч группы отвели в здании университетского медицинского центра около парка. Пришлось спрашивать двух разных сотрудников в регистратуре, куда идти. Когда вошли в лифт, Роберт вдруг замотал головой.

— Нет, нет, нет. Не. Нет.

— Роберт?

— Нет. Нет. Черт! Нет.

— Что случилось, Роберт?

Двери лифта открылись, и они вышли. Он поводил рукой в обе стороны коридора, как бы говоря: все это не к добру.

— Ну, раз уж мы приехали, почему не пойти и не посмотреть?

— Нет. Нет, нет.

— Если тебе не понравится, в другой раз можем не ходить. Но сам подумай: нам ведь стоило больших усилий сюда приехать. Извини. Ну правда.

— Ха!

Его что-то развеселило. Настроение у него изменилось. Он направился по коридору не в ту сторону. Пришлось тащить его назад. Нужный кабинет они нашли не сразу. Когда наконец переступили через порог, в комнате ждала женщина с планшетом. Роберт смотрел мимо нее в комнату.

— Здравствуйте-здравствуйте. Меня зовут Амира. Вы пришли в группу поддержки?

Роберт взглянул на нее. Анна ответила: Роберт пришел на встречу. Роберт Райт.

— А вы, наверно, Анна? Анна Райт?

Сзади приблизился кто-то в инвалидном кресле. Роберт весьма галантно посторонился. Женщина в кресле кивнула в знак благодарности, и молодой человек завез ее в комнату. Амира вручила Анне бейдж с именем и пригласила их с Робертом войти. Посередине комнаты был составлен небольшой круг из стульев. В дальнем углу помещения сидела возле столика с кофеваркой и печеньем на блюде Лиз. Она подняла голову и помахала им. Амира протянула бейдж с именем Роберту. Он снова замотал головой.

На Анну внезапно навалилась невыносимая усталость.