Четвертая камера — Карта

Что ж, тут есть только два варианта: либо Князь и в самом деле верит в то, что мы с Серегой не сбежим, либо даже если мы сбежим, ничего в масштабах Клоаки не изменится. Одно из двух, и вроде бы оба варианта не так плохи, как может показаться на первый взгляд, но даже с такими вариантами исхода нашей вылазки, я то и дело нервно оглядываюсь по сторонам и вслушиваюсь в тишину заброшенного города, готовясь к тому, что в любую секунду на нас могут напасть.

— Слушай, твоя нервозность уже и на мне сказывается, — раздраженно произносит Серега, нервно передергивая плечами. — Хорош уже головой вертеть, это реально напрягает.

— Простите, принцесса, что тревожу Ваше чуткое душевное равновесие, — в том же тоне отвечаю я, хотя ссориться с Серегой и не намерен.

Я достаю из кармана карту и, взглянув на заштрихованную местность, досадно присвистываю, понимая, что мест, которые бы душегубы еще не успели облазить, в городе остается не так уж и много.

— Ты веришь ему?

Я поднимаю на Серегу глаза в немом вопросе.

— В смысле, ты веришь, что он ищет центр управления?

— Да, — чересчур просто отвечаю я, пожимая плечами. — Если этот псих что-то и ищет, то пусть это будет хотя бы центр управления.

— Я же серьезно…

Мне кажется, что Серега обиделся.

Ну так вроде как я сейчас не шутил. На что обижаться?

— Слушай, — начинаю я, убирая карту обратно в карман, понимая, что дружеские конфликты надо душить в зародыше, — да, я верю в то, что он ищет центр управления Клоакой. Или же то, что может за него сойти. В конце концов, должна же быть у Князя веская причина, по которой он днем за днем отправляет своих душегубов в город?

— Значит, ты веришь в то, что Клоака и мы в ней — чей-то эксперимент?

На такой вопрос сразу ответить и не получится. Я задумываюсь и вновь, напрягая Серегу, верчу головой. Серые дома тянутся к искусственному «небу», ничем не отличаясь от зданий верхнего города. Пыль на дорогах, деревья, клумбы, светофоры, рекламные щитки, на которые в обыденной жизни никто и внимания не обратит — декорации Клоаки, но не более того.

— Эксперимент или может, чье-то развлечение… Я не знаю. Каждый день на протяжении двух лет я думал об этом, но так и не нашел ответа, — говорю я. — Но взгляни…

Я указываю на висевшую под козырьком продуктового магазина камеру. Этакую черную сферу, внутри которой, если приглядеться, можно заметить линзовый «глаз». Затем я указываю на старенькую камеру, прикрученную к телефонному столбу. Серая коробка, с подписью SSTV

— Весь город под видеонаблюдением. Старые модели, новые, даже современные и усовершенствованные… Камер здесь много.

— И они работают?

— Нет.

Серега издает протяжный, и да, конечно же, раздраженный стон. Я могу его понять. Секунду назад у него появилась надежда на то, что кто-то все это время следил за нами, а значит, в принципе, мы в Клоаке были не одни, здесь были другие люди. Возможно, как сказала бы Нина, «нормальные» люди. Вот только вряд ли бы эти самые «нормальные» люди захотели бы нам помогать, учитывая тот факт, что они следили за нами по другую сторону больших мониторов.

— То есть, я думаю, что они не работают. Но…как сам понимаешь, они со мной беседу ни разу не поддержали.

— А ты с ними разговаривал?

— Либо с самим собой, либо с вещами, — говорю я и пожимаю плечами. — Да и если с техникой поболтать, она начинает лучше работать. Ты не знал?

Серега качает головой и продолжает идти вперед.

Я же еще немного наблюдаю за камерой на продуктовом и, сосчитав все камеры на улице, думаю о том, что для антуража их многовато. А вот для слежки в самый раз.

— Серега, погоди! — кричу я, не боясь того, что «горожане» могут меня услышать.

Сейчас светло, и если панели не погаснут раньше времени, ничто на улицах не угрожало нашей безопасности.

— Давай изменим маршрут!

— Что значит изменим маршрут? — удивляется Серега. — Мы ведь почти дошли до места!

Он взмахнул рукой, указывая вдаль.

— У нас несколько часов до «заката». Если до темноты не вернемся в лагерь, Князь убьет и Машу и твоего брата.

— Мы вернемся.

— Но с каким результатом, если сменим маршрут?

— Не с лучшим, но и не с нулевым, — говорю я и, не дожидаясь ответной от Сереги реакции, шагаю в сторону своего бывшего укрытия.

В городе много камер, эта мысль не давает мне покоя, хотя я, конечно, и раньше об этом думал, но не так, как сейчас. Зачем столько бутафории? Столько пустышек. Для запугивания? Так в Клоаке с этим и так вроде порядок. «Горожан» и душегубов с головой хватает для того, чтобы запугивать неофитов.

Так может это все-таки квест?

И в конце игры победителя ждет многомиллионная награда?

Хотелось бы мне в это верить, но я вспоминаю все, что происходило в Клоаке с самого первого дня моего пребывания здесь. Я делал ужасные вещи. Все их делали. Такова была цена за наше выживание. Каждодневная борьба за еду и воду, тепло и безопасность превратила нас в тех, кем мы пытались не стать на поверхности. Все плохое, что только есть в людях, вырвалось наружу у тех, кому не повезло оказаться в этом месте. И я был одним из них.

Сейчас жизнь в Клоаке, внутри лагеря, спокойнее, чем два года назад, когда никто ничего еще не знал и не понимал. Хотя и сейчас-то никто особо ничего не знает и не понимает, но жить под землей, довольствуясь искусственными «небом» и «солнцем», определенно стало проще.

— Кость, куда мы идем? — спрашивает Серега, поравнявшись со мной.

— В мое убежище, — отвечаю я, удобнее перехватывая на плече ремень автомата. — Я хочу кое-что забрать оттуда.

— А если за нами следят?

Этот вопрос Серега произносит уже шепотом, понизив голос, но его опасений я не разделяю.

— Князю до нас и наших секретов нет никакого дела, — отмахиваюсь я, скосив взгляд в сторону въезда во двор, внутри которого было тихо, но не факт, что безлюдно. — В лагере у него два заложника, к которым, он это знает, мы вернемся. Поэтому следить за нами, считай что тратить на нас душегубский ресурс — бессмысленное расточительство. Он будет ждать нашего возвращения, вспомнив о нас только под «вечер».

Наверное, мне удается убедить Серегу в чем-то, но оставшуюся дорогу до моего бывшего убежища мы проходим в тишине.

Внутри моего «дома» грязно и неуютно. Я и забыл о том, как же в этих стоках узко, а в моей каморке тесно. Тщательно собранные мною по всему городу вещи в хаотичном порядке разбросаны по моему бывшему пристанищу. Это, конечно, не удивительно, раз Вано и остальные пытались отыскать украденную мной у Князя вещь, но… Хоть бы прибрались за собой что ли…

— И что ты хочешь отсюда забрать? — спрашивает Серега, переворачивая на ножки табуретку.

Он по-хозяйски усаживается на нее и светит на стены, потолок, гору оставленного незваными душегубами мусора.

— Надеюсь, это что-то важное?

— Вполне. Во всяком случае, это сэкономит нам несколько вылазок, — произношу я, копаясь в месте, которое раньше служило мне кроватью. — Я, знаешь ли, без дела два года тоже не сидел и изучал по мере возможности город.

— Искал выход?

— Искал выход, — киваю я, выуживая из-под воняющего затхлостью тряпья сложенную в несколько раз карту. — Вот оно, мое сокровище.

Я убираю карту в нагрудный карман куртки, оглядываюсь и, убедившись в том, что ничего ценного здесь больше нет, предлагаю Сереге возвращаться обратно на улицу. Он нехотя встает с табуретки, недовольный тем, что мы так мало отдохнули, и следует за мной, освещая мне путь.

Выйдя наружу, я с удовольствием вдыхаю, буквально чувствуя во рту — а, может, все-таки в носу — свежий воздух. При свете «дня» нам легко удается разглядеть наши карты и сравнить их с той, которую я забрал. Заштрихованные участки на них разнятся.

— Вот здесь еще никто не был, — тыча пальцем в карту, произносит Серега, задумчиво хмыкнув. — Если будем сегодня что-то смотреть, то давай это место.

Я смотрю на другие «белые пятна» на карте и, согласившись с тем, что указанное Серегой место было ближайшим к нам, уверенно возглавляю наш дуэт поисковиков-искателей.

На самом деле, я прекрасно понимаю, почему Князь ищет это своеобразное сердце Клоаки. Техника в городе барахлит чаще, чем прежде. Световые панели могут отключиться в любой момент, а это чревато соседством с нелюдимыми «горожанами». К тому же в Клоаке есть своя система жизнеобеспечения. Я мало что в этом понимаю, но даже моих мозгов и школьных знаний хватает для того, чтобы понять: воздуха под землей нет. Где-то обязательно должны стоять фильтры и вытяжки. К тому же, как мне кажется, под землей должно быть душно, я бы даже сказал, что жарко. Но температура в Клоаке приемлема и вполне себе комфортна. Значит, где-то стоит техника, отвечающая и за этот кусочек оставшейся на поверхности цивилизации.

А что насчет питьевой воды?

Бог с ней, с едой, но вода?

Для существования Клоаки нужны три составляющие: свет, вода, воздух. Князь не дурак и прекрасно понимает, что стоит чему-то одному пропасть, и его контроль над лагерем лопнет, как мыльный пузырь, выдуваемый детишками в парках на майских праздниках.

Серега спросил: верю ли я в то, что Клоака — город, созданный для какого-то эксперимента? Да. Вероятнее всего так и есть. Но вряд ли мы — главные участники этого эксперимента, вот, что стоило бы добавить к тому ответу. Если углубляться в размышления на эту тему, то можно легко понять, что мы — второстепенны. «Горожане» — вот источники важных вопросов. Что они такое? В ходе чего были созданы? Люди ли они вообще? Или, может, какие-нибудь мутанты-пришельцы?

Вопросы, вопросы, и никаких ответов.

Ладно «горожане». Возможно, они провальный эксперимент. Я это допускаю, если судить по их внешнему виду. Но кто тогда мы во второй фазе этого эксперимента? Зачем людей похищают в метро? Почему нас никто не ищет? Разве возможно украсть целый поезд и оставить это незамеченным для полиции? Правительства? В конце концов, родственников пропавших!

Мы живем в век технологий, скандалы разбухают в сети по щелчку пальцев. Новость о том, что из метро города-миллионника пропал поезд с людьми, да не один, а целая куча! Причем со вполне себе прослеживаемой закономерностью! Все это можно было бы сделать сенсацией за пару минут. Никакие бы службы безопасности, админы и прочие субъекты с активной жизненной позицией не успели бы подчистить социальные сети от этих записей… Так почему же никто не знает о том, что происходит в туннелях под их ногами?

— За нами следят, — слышу я тихий голос Сереги и от неожиданности запинаюсь, замирая на месте. — Продолжай идти. Не выдавай нас раньше времени.

Я иду, крепко сжимая пальцами ремень автомата.

Неужели все-таки душегубы Князя решили следить за нами? Спустя столько времени с того момента, как мы вышли за пределы лагеря? Вряд ли. Может, мы попались на глаза каким-то неосведомленным о нашей миссии душегубам? Вот они бедные теперь и думают, чего с нами делать? Сразу убить или все же проследить за нами и узнать, куда мы направляемся?

Ответ на мой вопрос буквально возник в нескольких метрах от нас, возвышаясь надо мной и Серегой на добрых сантиметров двадцать-тридцать. Мы резко дергаемся назад, наставляя на двухметрового человека дуло автоматов. Я бы назвал его настоящим великаном, настолько этот мужик был высоким и огромным. Грязный плащ, скрывавший его широкие плечи, еле достигает колен. На голову натянут закрывающий его лицо капюшон. Штаны ему явно малы в росте, поэтому щиколотки были открыты.

— Скажи, что ты знаешь, кто он, — произносит Серега, но прицел с головы мужика не убирает.

— Нет, не знаю, — сквозь плотно сжатые губы произношу я, скосив взгляд в сторону, а после, развернувшись, направляю оружие на еще одного человека. — Но это не душегубы. Точно не они.

Всего двое безоружных человека выбивают нас из колеи. Мы могли бы пристрелить их, но отчего-то меня сковывает страх. Сердце в груди колотится так быстро, что мне кажется, будто еще чуть-чуть и гоняющая по телу кровь мышца разорвется.

— У нас ничего нет, — громко говорю я, прищуривая один глаз на тот случай, если стрелять все же придется. — Идите своей дорогой, а мы пойдем своей.

Ни великан, ни второй человек не ответили на мой призыв мирно разойтись. Зато знакомый голос, прозвучавший из рупора на столбе, заставляет меня сначала вздрогнуть от неожиданности, потом зло передернуть плечами, а после все-таки расслабиться, выпрямиться и закинуть автомат обратно на плечо.

Серега примера с меня не берет и продолжает целиться в великана.

— Костян, расслабься, и иди с ними. Тебе никто не причинит вреда.

Я молчу, взглядом пытаясь отыскать камеру, через которую за нами наблюдают.

— Твой друг тоже может пойти с тобой, — добавляет Митяй, наверное подумав, что мое молчание — требование обезопасить на словах и Серегу.

— Это тот, о ком я думаю? — спрашивает у меня Серега, чуть опуская автомат. — Тот пацан?

— Да, — выдыхаю я, взглянув на великана.

Тот смотрит на меня секунду и, развернувшись, начинает удаляться в сторону двора, куда мы с Серегой и направлялись.

Неужели свобода была так близко, а я столько раз обходил ее стороной?

Загрузка...