Свердловск улыбается

Вид с брюшка

Плотно поужинав после трудового дня, от нечего делать интеллигент К. забирается рукой под ванну и осторожно извлекает оттуда пальчиками насекомое, именуемое в просторечии мокрицей.

— Ну-с, милочка, — говорит интеллигент скрипучим басом, — будем вас исследовать: что есть вы и почему проживаете в нашей квартире? Извольте не дрыгать ножками!

И к ножкам уже прилипла деревянная ученическая линейка.

— Тэк-с, ширина 2 миллиметра, длина 1,5 сантиметра.

Потом, отточив тонко карандаш, человек вспоминает со студенческих лет забытый предмет черчение и рисует не без изящества «вид со спинки» и «вид с брюшка». Затем чернилами делаются пояснительные сноски: головка, хвостик, спинка серые, брюшко белое. Каллиграфическим почерком, чуть ниже вида с брюшка, на лощеную бумагу ложатся слова:

«В редакцию… Мы живем на четвертом этаже, и вот у нас поселились такие существа. Смотри рисунок № 1 и 2. Появляются они по ночам или днем, когда в ванной темно. При включении света быстро разбегаются. Такие существа, видимо, живут и в других квартирах. Любопытно знать: для чего, то есть как с ними бороться?»

— Очень просто, роднуля. Обработай ванную комнату ядовитым препаратом хлорофос.

Но не ответишь так интеллигенту К., потому что сильно ранишь человека скрытой иронией. «Вы думаете, я не знаю, что нужен хлорофос. Я ставлю вопрос не индивидуально, а общественно, чтобы другим тоже мокрицы не мешали жить. У меня на этот счет свое принципиальное мнение, свой взгляд».

Да, взглянуть на предмет забот можно по-разному, особенно когда свободное время есть, когда в театр не тянет, потому что с детства там не был, и читать нечего: на машину книжные деньги копятся. В такие минуты, глядя на луну, хочется что-нибудь этакое важное сделать. Скажем, поставить перед обществом проблему заботы о беспризорных голубях:

«Уважаемый председатель горисполкома. Я очень люблю птиц. Вообще всех, кто хочет есть и не может достать пищу. Особенно голубей. Это очень мирная птица, абсолютно ни в чем не полезная, кроме того, что красивая и много ест, то есть прожорливая. Их столько развелось, что скоро ходить по ним будем. Почему все так равнодушно проходят мимо голубей, чуть ли не наступая на них? У меня, например, сердце кровью обливается, когда я иду мимо стаи. Я их кормлю, но ведь это капля в море. Вот мы с мужем ездили летом в Саратов — там нет голубей. Там их всех истребили, то есть изловили, и сейчас во всех ресторанах можно получить блюдо из голубя. Почему бы в нашем городе так не сделать!»

Как так? Кормить голубей централизованно или в ресторанах ими кормиться?

А каким языком объяснить, что жаловаться на огородного крота в милицию просто неловко?

Но письмо пришло:

«Уважаемый начальник милиции. На первый взгляд это покажется смешным, но нас буквально замучил крот. Вот уже несколько лет грызун портит в огороде корнеплоды: картошку и другие овощи. И никак его невозможно поймать. То в одном конце огорода напортит, то в другом. Издевается просто над людьми. Как с ним покончить? Помогите, если это возможно».

Милиция, если, конечно, возьмется, изловит крота. Но сами-то вы, граждане, на что? Неужели мать-природа дала вам две руки, две ноги и одну голову только для того, чтобы писать и возмущаться?

Но сильно развилась у обывателя потребительская тенденция. Вместо того чтобы самому сделать что-то, он вооружается пером и бумагой, залезает рукой под ванну и осторожно извлекает оттуда пальчиком насекомое, именуемое в просторечии мокрицей:

— Ну-с, милочка, извольте не дрыгать ножками…