Таинственный травник

Часть 29 Обними мир руками

Глава Ду был в замешательстве. Его помощники, составлявшие совет управления академией разделились на два лагеря. С одной стороны оказался старший наставник, первый наставник и его заместитель, а с другой второй наставник, его заместитель и еще два старейшины, не имеющие в академии должностей учителей. Один из них заведовал поставками продуктов в ученическую столовую, а второй являлся распорядителем хранилища духовных сокровищ и ценных пилюль алхимиков.

Первый лагерь выступил на стороне обманутых учеников с резкой критикой в адрес второго. Сетовали на то, что организованная двумя старейшинами и заместителем второго наставника торговля в «Лавке редкостей господина Е», порочит честь академии. А случаи откровенного обмана, низкого качества товара и продажи без сертификатов, озвученные учениками, вообще крайне возмутительны.

Вторые говорили, что закупка лучших съестных припасов и пилюль концентрации духа, которые академия должна предоставлять своим лучшим ученикам, стоит немалых денег. Раньше фонд на эти нужды пополнялся за счет большого количества учеников, потом из казны Императора, но последние пять лет поступления прекратились, и пополнять его приходится любыми доступными способами.

А ещё в хранилище академии имеются пилюли, которые приблизились к крайнему сроку годности, но слишком ценны, чтобы просто отдать их ученикам. В первую очередь это пилюли духовной концентрации второго уровня. А после известия, что глава столичного павильона алхимии Жу Мун Бай умер, даже пилюли первого уровня теперь значительно возрастут в цене. Фонд нужно откуда-то наполнять и продажа ученикам товаров по завышенным ценам не такое уж зазорное дело. Тратятся лишь толстосумы, которым некуда девать лишние деньги. Если старший наставник знает, как решить проблему опустошения фондов, пусть озвучит решение и практика продажи товаров в лавке в поселении при академии по завышенным ценам тут же прекратится.

Тем более, что продажи в лавке редкостей производились не так уж часто. Не чаще четырех-пяти раз в год, когда подходил срок годности тех или иных пилюль. Чтобы продажи одних пилюль не выглядели странно, их разбавляли недорогими, но достаточно ценными артефактами из сокровищницы академии или купленными у приезжих торговцев в столице.

В защиту второй стороны также говорило то, что все товары в лавке редкостей имеют настоящий сертификат, они точно не подделка, но если его предъявить покупателям, то станет очевидно, что срок гарантированного качества впритык приблизился к концу, а в некоторых случаях даже был просрочен. Это же казалось и последних проданных в лавке пилюль второго уровня. Они являлись настоящей редкостью в Империи Сун в эти дни, а были куплены чуть менее десяти лет назад, что могло сказаться на их полезных свойствах.

Павильон алхимии заявляет о десяти лет гарантии качества, но обычно такой товар используется в первый же год. Редко кто позволял ему храниться столько времени без дела, что делает заявления о сохранности полезных свойств пилюль спустя столь длительный срок довольно сомнительным.

Так или иначе, конечным виновником возникшей ситуации являлся сам глава Ду. Было бы глупо обвинять второй лагерь в злонамеренном мошенничестве. Будь у них достаточно средств для пополнения алхимического фонда без уловок, они бы не пошли на подобную авантюру. Виноват был сам глава Ду Чжицянь для повышения престижа своей академии запретивший ученикам с посредственными способностями или ниже определенного социального статуса и достатка обучатся в его академии.

Таким образом процент успешных, хорошо показывающих себя на ежегодном турнире боевых мастеров в его академии возрос. Кроме одаренных от природы воспитанников стены его академии в основном посещали наследники кланов, имеющие существенную материальную поддержку семьи. Они могли себе позволить часто покупать дорогостоящие пилюли и прочие средства для ускорения культивации.

Престиж академии в глазах богатых кланов возрос, но количество его воспитанников год от года только снижалось. Чтобы поддержать поднимающую престиж Империи Сун Боевую Академию император начал выделять на поддержку достойного уровня обучения пятьсот тысяч лян ежегодно из казны. Но после последнего турнира четырех Великих Империй, прошедшего пять лет назад, где младшие мастера его академии не взяли ни одного призового места, уступив во всех поединках представителям Империи Тан, император без лишних объяснений полностью прекратил финансирование.

Всем было понятно, что он крайне разочарован результатом, а глава Ду не сделал выводы, продолжая поддерживать статус элитной академии высокой входной планкой. Сейчас в академии обучалось всего шестьдесят воспитанников и это на всех пяти курсах вместе взятых. Классы учителей оставались почти пустыми, но разогнать лишних учителей не позволяла гордость. Это было равносильно признанию потери престижа. Стоимость обучения в десять тысяч лян за первый год и по пятнадцать за последующие тоже не способствовала наплыву желающих. Но такова была жизненная необходимость, чтобы обеспечивать учителям достойную зарплату, да и сам клан Ду постоянно нуждается в деньгах. Подростали дочери главы, а как известно, дочка в семье - к постоянным тратам. А их еще замуж выдавать с обязательным и немалым приданным.

В конце концов, академия – это бизнес для зарабатывания прибыли, поэтому вопрос о снижении входной планки уже давно стоял на слуху, но глава Ду медлил. В этом году стало очевидно, что если этого не сделать, то уже через год академию можно будет закрывать, как убыточную. Придется распродавать все запасы пилюль и искать другие способы заработка, что выглядело просто дикостью, с учетом того, сколько средств и сил было вложено его отцом и дедом в это место.

Глава Ду тяжело вздохнул и поднял самую неприятную сторону вопроса:

- Второй старейшина, расскажите еще раз об этом незнакомце, который обещал доложить о ваших делах в лавке Его Величеству.

- Он не представился, но его имя должен знать наследник Великого князя Го Муханя, Го Лифэ. Еще его имя может быть известно Гуй Лошану. Он назвал их по имени, когда собирался встретиться с вами.

- Собирался, но почему же не пришёл?

- Ученики сказали, что его не пустил привратник.

- Удивительный получается рассказ. Вы заявляете, что он избил ваших подручных, молодых боевых мастеров с третьей ступенью проницательности. У двоих переломаны все пальцы на руках, но при этом он послушался какого-то привратника, у которого даже первой ступени проницательности нет. С трудом верится.

- Глава Ду, я говорю правду.

- Если так, то ученики это подтвердят. Вы говорите, что Го Лифэ и Гуй Лошан могут знать, кто он.

- Всё верно глава.

- Позовите их.

Территория академии не была слишком просторной, и вызванные ученики явились в главный зал корпуса наставников уже спустя десять минут.

- Молодой наследник князя Го, наследник клана Гуй, я хотел бы услышать ваше описание происшествия у лавки редкостей. Говорите свободно, ничего не скрывая. Всё, как есть. Я обещаю, что никто из учеников не будет наказан, даже если ваши слова изобличат недостойное поведение кого-то из учеников или наставников академии. Главное для меня – установить истину, - потребовал глава, обратившись к прибывшим воспитанникам.

- Какая часть происшествия вас именно интересует, уважаемый глава Ду? - косясь на заместителя второго наставника, спросил Лошан.

- А происшествий было несколько? Тогда расскажи всё с самого начала.

Лошан изложил, как прибежал в лавку редкостей на аукцион и купил пять лотов, которые являлись пилюлями концентрации второго уровня по две тысячи лян. Один из присутствовавших на торгах мужчин попросил показать сертификаты, но управляющий отказался их предъявить. Тогда сам Лошан решил вернуть приобретенные пилюли, но работники лавки и управляющий всеми силами оттягивали этот момент.

- Потом явился заместитель второго наставника с охраной и наказал меня за требование вернуть деньги запретом на выход за территорию академии на неделю.

- Хмм… Вот как. А почему же второй старейшина Ду забыл об этом упомянуть, когда рассказывал нам о событиях? - переключив внимание на старика, крепко вцепившегося в подлокотники, спросил глава.

- Мне продолжать?

- Конечно, Гуй Лошан. Говори всё без утайки, твое наказание отменяется. Деньги за товар будут возвращены. Даю слово.

- Спасибо, уважаемый глава Ду. Когда заместитель второго наставника потребовал указать, кто затеял бунт с требованием вернуть деньги, управляющий лавки указал на того мужчину, что потребовал предъявить сертификаты…

В этот момент Гуй Лошан взглянул на краснеющего от злости второго старейшину и невольно запнулся.

- Вот как, очень интересно. Ты знаешь, как его зовут? – подкидывал наводящие вопросы глава.

- Нет, уважаемый глава.

- А откуда он знает твое и наследника Го имя?

- Так это же он…

Тут парень заткнулся, так как Го Лифэ шикнул ему в спину. Это было заметно главе и еще нескольким наставникам, и мужчина потребовал договорить начатую фразу.

- Мы уже встречались ранее у лавки и немного поговорили о разных… слухах.

- Ты сплетничал с незнакомцем, который не захотел тебе представляться? Не узнаю гордого и заносчивого Гуй Лошана. Может, ты что-то недоговариваешь?

Чувствуя, что очень рискует, выгораживая Го Лифэ, Лошан признался, что новость о смерти Жу Мун Бая он и Го Лифэ узнали от него.

- Вот как, молодой наследник Го, вы не объяснитесь, зачем сказали, что вам эту информацию предоставил слуга клана Го, прибывший из столицы.

- Я опасался, что вы не воспримите её всерьез и не выделите мне оставленные отцом на особые нужды средства, необходимые мне для закупки пилюль.

- А тот человек, которого вы просили принять в академию от клана Го, случайно не этот незнакомец с улицы?

- Совершенно верно, уважаемый глава Ду.

- Теперь понятно, почему он не стал калечить привратника. Он уважает правила нашей академии и не собирается портить отношения с нашими служащими, планируя тут учиться. Странно только, что он прибыл на полтора месяца позже начала учебного года. Ладно, осталось выяснить, что же произошло у лавки после того, как на нашего будущего ученика указал управляющий. Гуй Лошан, рассказывай дальше.

- Глава Ду, можно я расскажу? - вдруг сам вызвался Го Лифэ, подметив предвзятое отношение главы ко второму старейшине.

- Прошу, молодой наследник Го. Нам всем не терпится узнать, как всё было на самом деле.

- Заместитель второго наставника приказал Чень Фэну и Ли Юню схватить господина Ченя. Они накинулись на него с двух сторон, сразу использовав взрывную Ян, хотя он и не пытался сбежать.

- Что было дальше? - раздраженно стукая пяткой и бросая на второго старейшину многозначительные взгляды, спросил глава.

- Чень Фэн, Ли Юнь сломали себе пальцы на руках, которыми атаковали. Взрывная Ян подействовала против них самих, встретив какой-то невидимый барьер, который создал господин Чень.

- Ты знаешь его имя, почему молчал, когда я спрашивал об этом Гуй Лошана?

- Его имя вам не о чем не скажет. Он представился, как Чень Ян.

- Ян? Так любят называть своих сыновей всякие крестьяне в западных провинциях, что соседствуют с Империей Тан. Он пришлый?

- Я бы не сказал, что у него есть таньский акцент, уважаемый глава. Он говорит на чистом суньском, как мы с вами. Скорее всего, само имя и фамилия клана вымышленные. Он называется так, чтобы его не связали ни с одним известным кланом в провинции. «Чень» - я не знаю ни одного великого боевого мастера или алхимика с такой фамилией во всей Империи Сун.

- Ясно, он не так прост, как кажется. И такого человека ты попросил принять в ученики от клана Го? А если он шпион Мин или Чжоу, который специально маскируется под Таньца?

- Простите, уважаемый глава Ду, я рассказал вам всё, что знал о господине Чене. Если вы откажетесь его принять теперь, то я не сдержу уже данное слово. Я уже сообщил ему, что вы дали добро и пришлёте курьера.

- Ясно. Я пошлю курьера, чтобы не опорочить вашу и свою честь, но приглашение в академию еще не значит, что я обязательно возьму его в ученики. Пусть покажет, на что способен, и если окажется, что он давно превзошел по развитию третью ступень проницательности, то у меня будет причина отказать ему в обучении. А судя по тому, что он использовал неизвестный барьер против наших стражников, он уже давно достиг предела проницательности.

- Это еще не всё, уважаемый глава Ду, - отозвался Гуй Лошан.

- Было что-то ещё?

- Да, самое интересное! – забывшись, громко воскликнул парень.

- Да? И что же? – заинтересованно спросил мужчина, поглаживая бородку.

- Господин Чень направился в академию, чтобы встретиться с вами, а заместитель второго наставника атаковал его в спину «Испепеляющей ладонью».

Го Лифэ специально перехватил инициативу у Лошана, чтобы обойти этот момент, и тем самым сделать второго старейшину своим должником, но глуповатый товарищ вывалил все ценные козыри на стол, ради смакования необычного, высокоуровневого приема, словно он говорил не с главой академии на совете наставников, а с каким-то из своих друзей. Идиот не понимал, что за применение «Испепеляющей ладони» на простом прохожем, старейшину ждёт серьезное наказание.

Это убийственный прием высокого уровня и обычно того, на кого он используется можно считать покойником. Очень подозрительное поведение для старейшины, которого даже не пытались атаковать. Старик хотел наверняка убить сильного незнакомца, поэтому и использовал запретную технику. Её хватило бы, чтобы уложить боевого мастера того же уровня, что и сам второй старейшина. Отразить подобную атаку очень сложно, но она требует времени на подготовку.

Старик накапливал Ци в правой руке уже с того момента когда его спутники свалились после неудачной атаки на землю. Все его расспросы с тех пор, не более, чем оттягивание времени для сбора нужной концентрации Ци и выжидание удачного момента. Он собирался атаковать «ладонью» уже с самого начала.

Повернувшийся спиной противник, был лучшей мишенью. Он не успеет отскочить или выставить защитный барьер того же уровня подготовки. Но даже достаточно подготовившись и выбрав лучшее время для атаки, старейшина всё равно не смог убить противника, что говорило о его необычайной силе. И тут Лошан вот так просто выдает это всё главе! Го Лифэ решил исключить его из своих помощников, он слишком глуп. В дальнейшем от него будут одни неприятности.

- Ты утверждаешь, что второй старейшина использовал именно «Испепеляющую ладонь»? - помрачнев, переспросил глава.

- А что мне было делать, если он мог убить и меня и других учеников? – вдруг выпалил старик, не выдержав напряжения.

- Первый, второй наставник, возьмите второго старейшину под стражу и отведите в карцер. Он убил ни в чём неповинного человека на виду у десятков учеников и даже не признался в этом.

- Я никого не убивал! – возразил старик, - Этот… этот господин Чень развеял мою сильнейшую технику вторых духовных врат, даже не глядя в мою сторону. Вся выпущенная энергия просто исчезла. Я клянусь! Он даже не шелохнулся от применения "ладони", а пошел дальше, как ни в чем не бывало.

- Вот оно что, - призадумавшись, пробормотал себе под нос глава и сморщился от нехороших мыслей.

- Го Лифэ, Гуй Лошан, можете мне в мельчайших подробностях рассказать, о чем вы говорили с господином Ченем. Это очень важно. Любые детали.

Го Лифэ рассказал, что господин Чень видел тело главы Жу Мун Бая со стрелой в глазнице в повозке на восточных воротах столицы, когда прибыл туда пару дней назад. Его перевозил отряд отдела особых расследований при дворцовом гарнизоне стражи, во главе с Си Фу Линем.

- Он знает, как зовут главу особого отдела и его заместителя из дворцовой стражи, - начал вслух рассуждать глава, - Очевидно, что он прибыл к нам из дворца. Его Величество Император Сун или кто-то из его советников решил проверить нас перед очередным турниром четырех Великих Империй. Прислал своего доверенного человека, и что же тот увидел у ворот нашей академии? Наших учеников обдирают какие-то мутные торговцы. За попытку добиться справедливости или получить сертификат к продаваемому аж по две тысячи лян товару, их прилюдно отчитывает и наказывает заместитель второго наставника. Он же не раздумывая направляет стражу академии на обычного прохожего, справедливо напомнившего о сертификате. А стоит ему отбиться от нападения, не отвечая агрессией самому и направиться в академию, чтобы встретиться с главой, как его тут же пытаются убить запрещенной техникой. Знаете что? Чтобы бы я подумал о боевой академии, где учеников обманывают, а меня пытается убить, когда я вскрываю обман? Я бы подумал, что пора прислать к этому бандитскому притону крепкую дворцовую стражу и провести строгое расследование. Найти и наказать виновных по всей строгости закона. Посадить особо провинившихся, вроде главы академии, допустившего такое на дыбу, а остальных изгнать из провинции с конфискацией имущества. Вот, что я думаю о сегодняшнем происшествии. Спасибо, второй старейшина. Если кого и надо посадить на дыбу за сегодняшний конфуз, так это вас.

- Глава, помилуйте, я думал, что это простой бунтовщик. У него был всего лишь медный ранг.

- Медный ранг! А о таланте сокрытия вы не слышали? А о особых амулетах? Конечно, проверяющий не придет сюда с пределом духовных врат, чтобы все перед ним кланялись. Он притворится слабым, чтобы его никто не считал за опасного противника. Вы прекрасно показали себя сегодня старейшина Ду. Если Император потребует выдать виновных, не обижайтесь, но я отдам на расправу именно вас, и не говорите, что вы ни при чём. Первый, второй наставник, отведите второго старейшину в карцер. Поставьте охрану. Распорядитель хранилища сокровищ и глава снабжения кухни временно отстранены от исполнения обязанностей. Старший наставник организуйте допрос учеников и сверьте за сколько они покупали товары в лавке и сколько из этих денег ложилось в фонд. Если второй старейшина повел себя так агрессивно, когда посланник дворца направился на встречу со мной, ему было что скрывать. Я выведу вас на чистую воду. Го Лифэ и Гуй Лошан, вы свободны. Прошу вас не распространяться о том, что вы здесь услышали. Это понятно?

- Да! Да, уважаемый глава, - с готовностью ответили ученики, осознав, что и сами могли стать причиной недовольства Императорского посланника.

Они первые встретили его презрительными взглядами. Гуй Лошан кичился значимостью шести влиятельнейших семей столицы, относя себя к их числу, а Лифэ похвалялся весомым положением своего клана, но для Императора Сун все они мелкие и незначительные сошки. Он может снимать и ставить новых слуг на пост наместника любой из провинций хоть каждый новый день. Великий князь – это заслуженный титул за верность и лояльность, но этого титула очень легко лишиться, если ты прогневишь Императора. Вот такие реалии, а изменить уже ничего нельзя. Раньше нужно было думать, как и с кем разговаривать. Теперь оставалось лишь надеяться, что Императорский посланник смилуется и не укажет в отчете проступки провинившихся перед ним учеников и сурового Императорского наказания удастся избежать.

Последний приказ главы вышедшие вон ученики уже не слышали, а звучал он так:

- Разузнать, где остановился господин Чень и передать ему почетный, золотой пригласительный жетон с самого утра.

Первое, что я испытал, едва открыл глаза – мучительная боль разочарования. Новый, вживленный опыт воспринимался свежее, и сейчас перед глазами встало последнее сражение с Мо Шенем. Он уже сбросил с себя личину правнучки и перескочил в новое тело, чтобы запутать меня, сбить с толку, но я прекрасно вижу через его маскировочную способность. Всегда видел. Мой скрытый талант показывает мне истинную силу противника. Скрывать этот факт от Мо Шеня было очень трудно. Он всегда пытался выведать все мои секреты, и любой разговор превращался в допрос. Но сейчас, я загнал его в тупик. Оставалось накинуть демоническую печать, но вместо него, Чан Кайши использовала технику печати на меня. Ударила в спину. Как больно.

Меня предала ученица, которой я помогал расти и развиваться тридцать лет, чьи проблемы решал и отдал немало сил и времени. Старика Яо предали, а когда его память схлестнулась с моей, все тело залило чудовищной болью утраты. Я лежал и молча плакал с открытыми глазами, невидящим взглядом рассматривая потолок. Плакал и не мог остановиться. Старика Яо было во мне слишком много, и все его потери и разочарования я воспринимал сейчас, как свои собственные. Все его сыновья, внуки, старые и новые друзья, ученики - были зверски убиты. Он лишился всего. Проиграл врагу главную битву, проиграл еще до начала сражения, позволив надругаться над делом всей своей жизни.

Горе, которое не оплакать и за сотню лет, парализовало моё тело в безмолвной скорби и даже понимание, что это уже осталось в прошлом, не снимало с души тяжелый камень. Я опять умирал вместе со всеми своими потомками. Умирал и не мог умереть. Старик погиб, так и не выстрадав все свои печали, и сейчас я вернулся в последний день его безрадостной жизни, получив вместе с его памятью и всю ту неизлитую боль, что он унес с собой в могилу.

Все мои проблемы на фоне его душераздирающего горя казались мелкими и незначительными. А это всего лишь десять процентов его памяти. Старик Яо оказался очень чувствительным. Наверное, поэтому он постоянно шел на компромиссы. Он воспринимал чувства других людей и сопереживал им, но для меня сейчас его свехчувствительность выходила боком.

Он оплакивал свою горько закончившуюся жизнь и даже в этот момент он скорбел не о себе, а о людях, которые его разочаровали. Он не испытывал к Мо Шеню ненависти, только жалость и сожаления, что отвернулся от него, поняв, что он за человек. Даже в последний момент он искал ему оправдание. Думал, что он мог бы сделать, вместо того, что сделал. Мог ли он исправить судьбу, столкнувшую их в финальной битве. Отступился бы Мо Шень, если бы он не обратился к Чан Кайши. Видимо, тот день, что он провел в горах, на базе секты демонического культа, её предательство и заставило его напасть на секту Лазурного дракона. Она уже была с Мо Шенем заодно, когда он к ней обратился.

«Поэтому она и напала на меня, стоявшего в воротах, так как уже знала, что на территории секты уже нет никого в живых», - подумал я. Посчитала меня разбойником или мародером. Мой и старика опыт стал, наконец, срастаться, комбинироваться, формируя не два взгляда, а один общий, на фоне которого возникали новые прозрения и догадки. Постепенно опыт старика тускнел и растворялся в моём, воспринимаясь уже, как память прошлого. Накал и острота мучений о погибших постепенно притупилась, но не прошла совсем. Меня тянуло в долину Тысячи ветров к памятным местам и в поиске выживших родственников. Где-то у старика остались внучки и воспитывавшиеся вне секты правнуки и праправнуки. Захотелось их проведать, поддержать. Дать понять, что дедушка Яо рядом, он не сгинул, он еще жив. Жив во мне.

Странное это чувство, ощущать в себе другую личность, но личность Яо Шеня была мне очень симпатична. Не человек – человечище! Я посещу его внуков и обязательно чем-то помогу. Порадую светлую память старика, порадуюсь его потомкам сам. Он не исчез, он жив во мне. От этого стало даже очень приятно, ощущать – жив во мне, а это значит, теперь я его живое продолжение. В каком-то смысле, я словно его собственный сын, в котором он переродился частью своей личности по моей собственной воле. Конечно, я поддержу его потомков и секту в долине Тысячи ветров восстановлю. Она снова станет местом собрания единомышленников. Лучшие времена вернутся в Сайпан! Денег у меня просто неприличное количество. Половина Императорской казны. Накуплю гостинцев и заеду в гости в Сайпан, когда решу все текущие дела. От таких мыслей стало тепло на душе. Захотелось опять жить, улыбаться. Обнять весь мир руками. Старик прорастал в меня корнями, меняя мои ценности и убеждения на глазах.

Честно говоря, я не пожелал бы никому пережить те мучения утраты, что меня захлестнули вначале, но в итоге от них остался один позитив. И вот тут начались те проблемы, которых я никак не мог учесть, решившись на слияние эссенции жизненного опыта Яо Шеня со своей личностью.

Проблемой оказалось то, что мне стало резко не всё равно за всех окружающих меня людей. Вообще всех людей в мире. Если раньше я мог просто отмахнуться от проблем жителей Латора, претендентов Башни, старых товарищей, бедняги Хэпина, жителей поселка шахтеров, куда я сам по незнанию занес управляющих нанитов. Забить на обманутых учеников академии, то сейчас меня просто трясло от возмущения и моего бездействия.

А вся моя прошлая жизнь казалось просто чудовищной. Именно чудовищной. А главное чудовище в ней – я сам, какое-то инфантильное, аморфное, бесхребетное создание с манией величия. Взглянув на свои поступки с позиций мировоззрения проросшего в меня старика Яо, я испытал испанский стыд, буквально, по каждому, даже самому крохотному эпизоду.

Я воровал, обманывал, калечил, оскорблял и просто убивал людей, игнорируя их чувства и обстоятельства. Более злобное, жадное и душевно уродливое создание еще придется очень поискать, чтобы найти. А моё высокомерие, его просто не описать словами. И всё это лишь взращивалось и подпитывалось Видящими, или действующим от их лица курирующим ИИ. Так или иначе, но из меня растили солдата, злобную машину для убийства и для этих целей мои качества вполне подходили. Другое дело, что в человеческом мире так жить нельзя. Я лишь плодил вражду и страдания, даже там, где искренне считал, что поступаю правильно.

Нет, конечно, были в моей жизни и светлые моменты, жертвенные и бескорыстные поступки, как та же помощь семье Ли Хэпина или избавление людей от заточения в асинхроне, но на фоне огромного количества недостойных поступков, они просто терялись и меркли.

Пожалуй, единственным искуплением большинства моих грехов являлась отчаянная попытка защитить этот мир от растерзания другими колониями. Тут я проявил самые лучшие свои качества. Вступление в смертельный бой в запретных землях и последние пять лет без памяти о прошлой жизни, в обществе мудрого наставника и веселых, милых подруг, я провел достойно. Переосмыслив всю свою жизнь с позиций старика, я совсем по-другому воспринял золотой жетон, доставленный курьером из академии.

Если раньше я готов был для демонстрации силы воспользоваться орбитальным палачом, сейчас я шёл в академию, чтобы максимально мирно и открыто обсудить с главой проблему обмана учеников преступниками под маской честных торговцев. Если в этом замешан второй старейшина, я уже не хотел сразу посадить его на кол, а сначала выяснить, почему он так поступил. Наверняка должна быть причины. Люди не творят плохие дела просто так. А иногда они совершают их из самых благих намерений. Хотят помочь больным родственникам или голодающим людям. В академии обучаются наследники богатейших кланов столицы. Они готовы тратить сотни тысяч лян на всякие бесполезные безделушки, когда рядом, пострадавший от засухи поселок может жить на эту сумму целых два года.

Я уже не хотел судить агрессивного старика просто за то, что себе придумал в голове. Может, никакой достойной внимания причины и нет, но делать поспешные выводы всё равно не стоит. Во всяком случае, я не тот, кто может о чем-то судить и голословно обвинять других, не вникнув полноценно в суть вопроса. А то я напоминаю сейчас так сильно раздражавшую меня слепую внучку главы Жу. Она действовала подобным мне образом, обвиняя меня в том, в чем сама хотела.

Такое возмутительное поведение обескураживает и мгновенно выводит из себя. Но это глупый и обделенный зрением ребенок, а я уже взрослый мужчина и поспешность суждений и неспособность, а главное, полнейшее нежелание понимать других людей, говорит обо мне, как о крайне глупом и эгоистичном человеке.

С надстройкой нравственных принципов Яо Шеня, я словно оказался под давлением недостижимого идеала. Всем я был плох, и от этого на душе становилось очень тошно, но я старался думать, что всё поправимо. Раз перед глазами есть мудрый и достойный подражания пример, скоро своими новыми делами и устремлениями я сотру постыдное прошлое и тоже приближусь к идеалу. Я очень надеялся, что мучительное давление моей неидеальности вскоре исчезнет и наступит момент удовлетворенности собой. Как в какой-то песне пелось: «Нужно только захотеть». А я хочу, очень хочу измениться и стать добрее к людям.

Собравшись с мыслями, я, не завтракая, вышел на улицу. Прошел смешные тридцать шагов от гостиницы до ворот академии и негромко постучал в закрытие ворота.

- Иду, иду, - отозвался изнутри сонный голос.

Послышались шаги и шум открывающегося засова, но створки приоткрылись лишь на пару сантиметров.

- Опять ты? Чего надо? – недовольно воскликнул привратник.

Я протянул ему золотой пригласительный жетон главы. Мужчина изумленно раскрыл рот и тут же забегал, как ужаленный в зад. Его было не узнать. Ворота в академию впервые распахнулись передо мной во всю ширину. Мужчина молча встал сбоку, склонившись чуть ли не пополам.

- Жетон вам оставить? – спросил я.

- Нет, что вы, господин Чень. Это особый пропуск для высоких гостей из Императорского дворца. Я боюсь случайно потерять столь ценную вещь, если вы пожелаете оставить её мне на хранение. А вдруг еще украдет кто? Нет, нет, прошу вас, лучше держите его при себе. Он может потребоваться, чтобы зайти в зал наставников. Просто покажите охране и вас пропустят без лишних вопросов.

- Спасибо за подсказку, - ответил я так и не разогнувшемуся за всё время общения мужчине и пошел по дорожке к нескольким крупным зданиям в зоне видимости.

"А глава действительно дорого оценил информацию о гибели главы павильона алхимиков, раз прислал мне столь почетный пригласительный жетон", - подумал я. Надеюсь, он не станет допытываться, кто и как убил алхимика, а то мне придется врать.

Я физически ощутил дискомфорт от необходимости что-то скрывать. Яо Шень во всей красе. Похоже, я теперь буду от любых своих привычек испытывать муки совести. А вот и хорошо. Говорить правду – это же здорово! Когда-то надо начинать. Вот сегодня и попробую. Я ведь хочу достичь идеала, а делать что-то не по совести, словно разочаровывать моего дорого отца. Я решил говорить только правду, и мне вдруг стало так легко и приятно на душе. Вот она, настоящая свобода – это когда ты свободен внутри, а не снаружи.