Тайна Магдалины

Глава 16

Замок Синих Яблок

28 июня 2005 года

Питер всю ночь трудился над переводом. Морин отказалась покидать комнату, периодически отдыхая на бархатном диване. Ролан принес еще подушек и одеяло. Морин ободряюще улыбалась ему, пока он заботливо суетился вокруг нее. Странно, но она хорошо себя чувствовала. Голова совсем не болела, силы прибавились.

Она оставалась на диване, потому что не хотела стоять у Питера над душой. Достаточно было Синклера, который делал это за всех. Но Питер, казалось, не придавал этому значения; Морин подумала, что он, возможно, даже не замечает этого. Питер полностью погрузился в перевод, с головой ушел в свою священную задачу, как древний переписчик.

Тамми периодически появлялась, чтобы проверить, как идут дела, но потом уходила — в то же самое время, что и Ролан. Морин весь день наблюдала их вместе и пришла к заключению, что это не совпадение. Она подумала про ночь после вечеринки, когда слышала голос Тамми в коридоре у своей комнаты, с ней был мужчина, который говорил с акцентом. Тамми и Ролан. Здесь что-то определенно происходит, но создавалось ощущение, что этот союз сложился недавно. Морин не думала, что они давно увлечены друг другом. Когда все успокоится, она вытянет эту историю из Тамми. Хочется узнать всю правду о взаимоотношениях людей здесь, в замке Синих Яблок.

Ее внимание резко вернулось к свиткам, когда Синклер громко воскликнул:

— Боже мой! Вы только посмотрите на это!

Он стоял над Питером, наблюдая и нервничая. Питер яростно царапал на желтых страницах блокнота, записывая предварительный перевод греческих слов. Все это пока не имело смысла. Предстояла большая работа.

— Что там? — спросила Морин.

Питер взглянул вверх и провел руками по лицу.

— Тебе надо это увидеть. Подойди сюда, если можешь. Я не осмеливаюсь двигать свиток.

Морин медленно поднялась с дивана, все еще чувствуя рану в голове, несмотря на свое чудесное исцеление. Она подошла к столу и заняла место справа от Питера, который сидел в окружении своих заметок, разбросанных вокруг него. Синклер показал на свиток, который изучал Питер.

— Это встречается в конце каждого большого куска, назовем их главами. Выглядит как восковая печать.

Морин проследила за пальцем Синклера и увидела символ, о котором шла речь. Теперь уже знакомый рисунок с кольца Морин, девять кругов, вращающихся вокруг центрального десятого, были вытиснены внизу страницы.

— Личная печать Марии Магдалины, — с благоговением сказал Синклер.

Морин поднесла к изображению свое кольцо. Они были идентичны. В самом деле, отпечатки могли быть сделаны этим же самым кольцом.

К тому времени как солнце встало над замком Синих Яблок, большая часть первой книги, рассказа о жизни Марии Магдалины от первого лица, была переведена. Питер трудился как одержимый над этим Евангелием от Магдалины, склонившись над страницами. Синклер велел принести ему чай, но Питер остановился, только чтобы сделать несколько быстрых глотков. Он выглядел ужасно бледным, и Морин забеспокоилась.

— Пит, ты должен сделать перерыв. Тебе надо поспать несколько часов.

— Нет, — твердо отказался он. — Я не могу остановиться сейчас. Ты не понимаешь, потому что ты еще не видела то, что вижу я. Надо продолжать. Я должен узнать, что будет дальше.

Они все решили подождать, пока перевод не устроит Питера, прежде чем он прочитает им хоть какую-то часть. Они все уважали способности Питера и ту огромную ответственность, которая, как они понимали, лежит на его плечах, но все же им было трудно ждать. На этот момент только Питер знал содержание свитков.

— Я не могу их оставить, — продолжал он, глаза его горели таким лихорадочным огнем, какого Морин никогда не видела раньше.

— Всего на несколько минут. Давай выйдем минут на пять и прогуляемся по свежему утреннему воздуху. Для тебя это будет хорошо. Потом ты сможешь вернуться, и мы попросим принести тебе завтрак сюда.

— Нет, никакой еды. Придется попоститься, пока перевод не будет закончен. Я не могу сейчас остановиться.

Синклер подумал, что понимает чувства Питера, но он также видел, насколько физически истощенным тот выглядит. Он попытался применить другую тактику.

— Отец Хили, работа, которую вы проделали, достойна похвалы, но точность перевода пострадает, если вы будете перегружены. Я попрошу Ролана прийти и охранять свитки, пока вы сделаете перерыв.

Синклер позвонил в колокольчик, чтобы вызвать Ролана. Питер посмотрел вверх на встревоженное лицо Морин.

— Ладно, — сдался он. — Пять минут, только чтобы подышать воздухом.

Синклер отпер ворота, ведущие в сады Троицы, и Морин вошла в них вместе с Питером. Голуби летали над рядами розовых кустов, а фонтан Марии Магдалины журчал под утренним солнцем.

Питер заговорил первым, его голос был тихим и полным благоговения:

— Что происходит, Морин? Как мы сюда попали, как стали частью всего этого? Это как сон, как… чудо. Ты чувствуешь, что это действительно происходит с тобой?

Морин кивнула.

— Да. Я не знаю, как это объяснить, но я ощущаю такое спокойствие по поводу всего этого в целом. Как будто все это произошло в соответствии с неким планом. И ты такая же часть этого, как и я, Пит. Ты не случайно приехал сюда вместе со мной, не случайно выучил древние языки и можешь переводить с греческого. Это все было… организовано. Предопределено.

— Я чувствую, что играю роль в общем плане. Я только еще не уверен, какая это роль и почему именно я.

Морин остановилась, чтобы понюхать одну из великолепных, полностью распустившихся темно-красных роз. Потом она снова повернулась к Питеру.

— Как долго все это продолжается? Было ли это спланировано до нашего рождения? Еще раньше? Было ли суждено твоему дедушке работать над библиотекой Наг-Хаммади, чтобы подготовить тебя? Или же это было спланировано две тысячи лет назад, когда Мария впервые спрятала свое Евангелие?

Питер помолчал минуту, прежде чем ответить.

— Ты знаешь, до прошлой ночи у меня был бы совершенно другой ответ, чем тот, который у меня есть сейчас.

— Почему?

— Из-за нее и того, что она говорит в своих свитках. Магдалина говорит в точности то, что ты сказала. Удивительно. Она говорит, что некоторые вещи запечатлены в Божьем плане, и определенным людям просто суждено сыграть намеченную роль. Морин, это поразительно. Я читаю рассказ из первых уст об Иисусе и апостолах, написанный тем, кто говорит о них такими человеческими словами. Нет ничего подобного этому… — только на миг он заколебался, какое слово употребить — …Евангелию ни в одной церковной литературе. Я просто не достоин этого.

— Нет, ты достоин, — горячо заверила его Морин. — Ты избран для этого. Посмотри, какое божественное вмешательство понадобилось, чтобы привести нас всех сюда, в это место и время, чтобы мы могли рассказать эту историю.

— Но какую историю мы расскажем? — у Питера был измученный вид, и Морин впервые увидела, что он борется с какими-то очень сильными внутренними демонами. — Какую историю я расскажу? Если эти Евангелия подлинные…

Морин остановилась как вкопанная и недоверчиво посмотрела на него.

— Как ты можешь сомневаться? После всего того, что случилось? — Морин потрогала свой затылок, где заживала глубокая рана.

— Сейчас для меня это вопрос веры, Морин. Свитки прекрасно сохранились, на них нет ни одного повреждения, ни одно слово не пропало. Даже кувшины не грязные. Как это возможно? Одно из двух — либо это современная подделка, либо акт воли Божьей.

— Что ты на самом деле думаешь?

— Я провел последние двадцать часов, переводя самый удивительный в мире документ. И многое из того, что я прочитал… в сущности, ересь, но оно также дает представление об Иисусе, которое прекрасно своим необыкновенным и человечным подходом. Но не имеет значения, что я думаю. Свитки еще должны быть проверены на подлинность самым тщательным образом, чтобы весь мир смог принять их.

Он сделал паузу, давая себе время найти подходящие слова для всего того, что крутилось в его голове.

— Если будет доказано, что они подлинные, это изменит мировоззрение, которого придерживалась большая часть человеческой расы в последние две тысячи лет. Изменится все, чему меня учили, все, во что я верил.

Морин долгим взглядом посмотрела на него, своего кузена и лучшего друга. Он всегда казался ей прочным, как скала, столпом силы и честности. Он был также человеком истинной веры и верности своей Церкви.

Она просто спросила:

— Что ты будешь делать?

— У меня не было времени заглядывать так далеко. Мне нужно узнать, что говорит оставшаяся часть этих свитков, увидеть, насколько они опровергают или, надеюсь, подтверждают евангельские рассказы, которые нам известны. Я еще не дошел до того места, где Мария описывает распятие — или воскресение.

Морин вдруг поняла, почему Питер так не хотел покидать свитки, прежде чем закончит перевод. Подлинный рассказ Марии Магдалины о событиях, последовавших за распятием, мог стать решающим для религиозных убеждений одной трети населения земли. Христианство было основано на представлении, что Иисус воскрес из мертвых на третий день. И так как Мария Магдалина была первым свидетелем его воскресения, согласно евангельским рассказам, то ее версия, как очевидца этих событий, жизненно важна.

Во время своего исследования Морин узнала, что теоретики, которые писали о Марии Магдалине как о жене Иисуса, в подавляющем числе стояли на позиции, что Иисус не был сыном Божьим и не восстал из мертвых. Существовали различные теории, считающие, что Иисус выжил во время распятия; еще одна популярная теория состояла в том, что его последователи просто перенесли его физическое тело. Никто никогда не выдвигал теорию, что Иисус имел жену и был сыном Божьим. По какой-то причине, эти два обстоятельства всегда считались взаимоисключающими. Возможно, именно поэтому существование Марии как первого апостола было столь угрожающим для Церкви на протяжении всей истории.

Не сомнений, что все эти вещи вертелись в голове у Питера в течение последних нескольких часов, проведенных в напряжении. Он ответил на вопрос Морин:

— Это будет зависеть от того, какую официальную позицию займет Церковь.

— А если она будут отрицать их? Что тогда? Ты предпочтешь официальные институты Церкви или выберешь то, что в глубине души, считаешь правдой?

— Я надеюсь, что подобные вещи не являются взаимоисключающими, — сказал Питер с кривой улыбкой. — Возможно, это звучит излишне оптимистично. Но, если так случится, тогда придет время.

— Время для чего?

— Eligere magistrum. Выбрать господина.

Когда они закончили свою прогулку и вернулись в замок, Морин убедила Питера принять душ, чтобы освежиться, прежде чем возвращаться к работе. Она вернулась в свою собственную комнату, чтобы умыть лицо и собраться с мыслями. Усталость подкрадывалась к ней, но нельзя было ей уступить. Пока не узнает, что в этих свитках.

Когда Морин вытирала лицо пушистым красным полотенцем, в дверь постучали.

Тамми ворвалась к ней в комнату.

— Доброе утро. Я что-нибудь пропустила?

— Нет еще. Питер собирается прочитать нам первую книгу, как только почувствует, что перевод готов. Он говорит, она ошеломляющая. Но это все, что я знаю.

— Где он сейчас?

— В своей комнате, у него небольшой перерыв. Не хотел оставлять свитки, но мы настояли. Он переживает трудное время, даже несмотря на то, что никогда не признается в этом публично. На нем лежит огромная ответственность. Может быть, даже огромный долг.

Тамми примостилась на краешке кровати Морин.

— Знаешь, чего я не понимаю? Почему людей так волнует идея, что Иисус был женат и имел детей? Как это может принизить Его и Его послание? Почему христиане должны этого бояться?

Тамми продолжала говорить об этом со страстью; она явно серьезно размышляла над этим.

— Как насчет знаменитого отрывка из Евангелия от Марка, того, который они читают во время брачной церемонии? «В начале же создания Бог мужчину и женщину сотворил их. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью; так что они уже не двое, но одна плоть».

Морин с удивлением наблюдала за ней.

— Я не ожидала, что ты можешь так точно цитировать Евангелия.

Тамми подмигнула ей.

— Евангелие от Марка, глава 10, стихи с шестого по восьмой. Люди постоянно используют Евангелие против нас, стараясь преуменьшить значение Марии, так что я решила посвятить себя поиску стихов, которые поддерживают наши убеждения. А именно это Иисус проповедует прямо в Евангелии. Найди себе жену и оставайся с ней. Так почему тогда он проповедует то, что не подходит для него лично?

Морин выслушала Тамми и внимательно обдумала ее вопрос.

— Хороший вопрос. Что касается меня, то идея о том, что Иисус был женат, делает его более доступным для понимания.

Тамми еще не закончила:

— И если Бог выступает перед нами как отец, то почему бы Христу, сыну Божьему, созданному по его образу и подобию, не иметь детей? Как это влияет на его божественную сущность? Я просто не понимаю.

Морин покачала головой, не находя ответа на такой сложный вопрос.

— Я предполагаю, что это, в конце концов, вопрос для Церкви и для отдельных людей, в зависимости от их веры.

С наступлением вечера Питер объявил, что закончил предварительный перевод первой книги.

Синклер встал из-за стола.

— Вы готовы перевести ее для нас, отец? Если так, то я бы хотел позвать Ролана и Тамару. Они принимают в этом очень большое участие.

Питер кивнул Синклеру.

— Да, позовите их. — Потом он посмотрел прямо на Морин, в его глазах странным образом сочетались тень и свет. — Потому что пришло время.

Тамми и Ролан поспешили спуститься вниз, присоединившись к остальным, собравшимся в кабинете Синклера. Когда все окружили Питера, он объяснил, что есть еще ряд шероховатостей в переводе, которые потребуют времени, и понадобится мнение других экспертов. Но в целом у него есть серьезный перевод и понимание того, кем, на самом деле, была Мария и какова была ее роль в жизни Иисус Христа.

— Она называет это Книгой Великого Времени.

Взяв кипу желтых страниц из блокнота, отец Хили начал медленно читать, обращаясь к своей аудитории:

— «Я — Мария, прозванная Магдалиной, царевна из колена Вениамина и дочь назареев. Я — законная жена Иисуса, Мессии Пути, который был царским сыном из дома Давидова и происходил из рода священников, потомков Аарона.

Многое написано о нас и еще больше будет написано в будущем. Многие, кто пишет о нас, не знают истины и не были свидетелями Великого Времени. Слова, которые я доверю этим страницам, — есть правда перед Богом. Это — то, что случилось в моей жизни в течение Великого Времени, Мрачного Времени и все, что произошло потом.

Я оставляю эти слова детям будущего, чтобы, когда время придет, они могли найти их и узнать правду о тех, кто проложил Путь»

История жизни Марии Магдалины развернулась перед ними во всех неожиданных, ошеломляющих деталях.