Тайна невидимых шедевров

Глава 3. ПАГАНИНИ МИКРОМИНИАТЮРЫ

В наше время мы слишком рано, с детских лет, перестаем удивляться. Вокруг нас буквально ежеминутно совершаются чудеса, которые мы воспринимаем как нечто обыденное, само собою разумеющееся. Человек полетел в космос — для нас это уже обычное дело... Машины, считающие со скоростью нескольких миллиардов операций в секунду... И этим удивить человека сегодня очень трудно.

И все же мы попытаемся удивить читателя. Мы введем его в мир, полный не только удивления, но и восхищения, в мир уникальных творений ума и рук человеческих, в мир, где не может быть места равнодушию. Это волшебный мир микроминиатюры!

Первый рассказ посвящен кудеснику из страны Наири, художнику Армянской ССР Эдуарду Аваковичу Казаряну. Он всемирно известен как микроминиатюрист экстракласса, одаренный музыкант, выдающийся скрипичный мастер, великолепный гравер, превосходный живописец, талантливый рисовальщик, искусный скульптор, меткий карикатурист. Лауреат многих отечественных и зарубежных выставок, концертмейстер альтов Ереванской государственной филармонии, горячий патриот Родины — таков Эдуард Авакович. Его имя более сорока лет не сходит со страниц газет и журналов всего мира. Природа столь щедро и разносторонне одарила этого человека талантами, что уже при жизни он, можно сказать, стал легендарной личностью.

Казарян — истинный волшебник микроминиатюры, творец редкостных шедевров, не видимых простым глазом. Первые его работы в этой области относятся к 1947 году. Сейчас на его счету... более четырехсот сказочных невидимок!

Э. А. Казарян родился в Ереване в 1923 году. Его отец — Авак Татевосович — старый коммунист, первый прокурор Советской Армении. Родители воспитывали сына в суровом спартанском духе, рано приобщили его к труду, заботливо пестовали открывшиеся у мальчика музыкальные способности. Немало сделал для их развития первый педагог юного Эдуарда — А. М. Азатян. Э. А. Казарян окончил музыкальную школу, затем Государственную консерваторию имени Комитаса (по классу альта). Музицировать начал рано, с 6 лет, а к 16 годам стал достаточно опытным альтистом.

С чего началось его увлечение миниатюрами?

Мальчику было 8 лет, когда он взялся отремонтировать остановившиеся часы-ходики. Ему удалось починить сломавшееся зубчатое колесико, часы пошли. Потом он задумал сделать скрипку, инструмент не получился. Но он не отступил. Упорству юного музыканта можно было позавидовать. В 13-летнем возрасте, обучаясь музыке, Казарян заметил, что альт учителя А. Котляревского звучит гораздо лучше, чем его собственный. Захотелось сделать такой же. Не имея никакого опыта в скрипичном деле, разобрал свой альт, снова собрал, однако альт зазвучал хуже прежнего. Тогда решил сделать новый. Начались поиски тонкослойной резонирующей ели, лаков, клеев. На этот раз усилия увенчались успехом: самодельный инструмент получил похвалу педагога.

Так в жизни молодого музыканта началась «эпоха скрипкоделания».

Вскоре представился подходящий случай, чтобы продемонстрировать свое мастерство. Четырехлетней дочери дирижера оркестра Каринэ Согомонян, способной, музыкально одаренной девочке, нужна была маленькая скрипка. Эдуард сделал ее. Инструмент оказался выполненным на славу. Эта работа положила начало деятельности Казаряна и как миниатюриста, ибо на свет вскоре появился еще меньший инструмент. Толчком к его изготовлению послужило газетное сообщение о том, что некий умелец подарил народному артисту СССР Давиду Ойстраху крохотную скрипку, меньше которой сделать никак нельзя. Затем — новое сообщение: чехословацкий мастер сделал скрипку величиной со сливу. Это раззадорило юного музыканта. В течение двух месяцев он смастерил скрипку длиной 14 миллиметров, весила она... полграмма. Деки — меньше чечевичного зерна, струны — из волокон тончайшего хирургического шелка. На такой скрипочке, вероятно, смог бы сыграть только герой андерсеновской сказки «Дюймовочка». Однако не она стала рекордсменом миниатюрности.

Спустя некоторое время Казарян сделал еще меньшую скрипку. В ней 56 частей, есть и струны-паутинки (одна из них немного приспущена, чтобы была заметнее).

Когда автор этой книги приехал к мастеру в Ереван, тот положил на стол швейную иглу и сказал:

— Вот она, скрипочка, рассмотрите ее.

— Но я ничего не вижу, кроме иголки.

— А для чего микроскоп?

Прильнув к окуляру прибора, я разглядел музыкальный инструмент, вставленный в... игольное ушко[9].

— Из чего же сделана скрипка?

— Из резонирующей ели, как и полагается. Покрыта золотистым лаком. Это точная копия скрипки великого Антонио Страдивари. В ней 56 частей, длина четверть миллиметра, весит она всего 0,003 грамма.

— Струны, наверное, нарисованы?

— Зачем? Струны как струны. Взял человеческий волос, разрезал его вдоль на сто частей. Одна сотая — это и есть струна. Паутина не годится, паук слишком толстую выткал...

Каково: паутина «слишком толста»!

Эдуард Авакович продолжал:

— Расскажу о забавном случае. Пришли ко мне гости — друзья из ГДР. Я в это время бился над тем, чтобы опилить волос. Спрашивают: «Чем обрабатываете волос?» Я взял десятидюймовый рашпиль, говорю: «Вот этим напильником». Шутку поняли, посмеялись... Вы, наверное, знаете, что на скрипках принято оставлять автографы сделавших их мастеров. Так поступали Страдивари, Гварнери, Амати. Расписался и я на своей скрипке, приглядитесь, увидите на деке.

— А играть на ней можно?

— Конечно, но только в том случае, если найдутся подходящие музыкант и смычок, — улыбаясь, ответил мастер. — Может, комарик сыграет?

— Не могу взять в толк, как вы умудрились сделать такую кроху?

— Как и всякую другую. Конечно, размеры ее необычны.

— Легко сказать, необычны. А инструменты? Покажите хотя бы один из них.

Эдуард Авакович протянул нечто похожее на крохотное шильце.

— Резец?

— Он самый, угадали.

— Победитовый?

— Нет, победит не годится, у него слишком зернистая структура, поэтому заточить его острейшим образом невозможно. Применяю алмазный. Спасибо моей дорогой жене Розе Леонтьевне, она подарила маленький бриллиант из своего кольца. Пришлось долго доводить этот режущий инструмент до нужной остроты. Его режущая кромка в 100 раз тоньше волоса.

— Но ведь само это изделие настолько мало, что его не разглядеть простым глазом...

— Пользуюсь бинокулярным микроскопом или сильной лупой. Деталь укрепляю в поле зрения оптического прибора. Надеваю на лицо марлевую повязку и работаю. Без повязки нельзя. Был у меня случай. На половинке разрезанного вдоль человеческого волоса длиной в полмиллиметра написал маслом картину, изображавшую битву армянского национального героя Вардана Мамиконяна с завоевателями персами. Даже река, через которую переплывали иноземные захватчики, была хорошо видна. Трудная работа над миниатюрой близилась к концу, когда вдруг она исчезла. И только потому, что вздохнул не вовремя. С трудом нашел волосок под винтом микроскопа. Было еще и так. Неосторожным вздохом, словно ураганом, погубил уже готовую микроминиатюру «Восемнадцать танцующих девушек», остались, увы, только две.

— Теперь вопрос о руках. Ведь они могут дрожать, особенно левая с ее характерным для скрипача вибрато?

— Руки иногда укрепляю в специальных держателях-упорах, фиксирующих положение. Стараюсь сразу попасть резцом в нужное место и, не отрывая руки, одним движением рисую нужный силуэт или лицо.

— А ход работы наблюдаете?

— Нет, не всегда удается совместить движение руки с наблюдением в микроскоп или в лупу. Обычно веду резец по интуиции, выработанной опытом. Провожу линию реза до конца, потом черной контрастной краской проявляю гравировку. Потом снова беру резец и стараюсь продолжить начатую линию. Снова проверяю краской, чтобы установить, не запорол ли работу. Самое сложное — нарисовать лицо и глаза, так как попасть вторично в одно и то же место инструментом просто невозможно. Поэтому рисуешь одним движением резца. То же относится и к гравировке микротекстов.

— Диво, да и только! Скрипка в игольном ушке... Этак вы, Эдуард Авакович, чего доброго и верблюда сквозь игольное ушко протащите?

— Может ли верблюд пройти сквозь ушко иглы? Этот вопрос, ставший хрестоматийным примером неисполнимого и невозможного, для меня давно перестал быть проблемой. При желании смогу не протащить, а совершенно свободно провести сквозь ушко иглы не одного верблюда, а целый караван с поклажей и погонщиками. Вот поглядите на эти миниатюры.

Вооружившись сильной лупой, я увидел нечто феноменальное. Внутри полого прозрачного человеческого волоса шагает караван верблюдов. Отчетливо видна одинокая пальма. Читатель, напрягите свое воображение... Диаметр полого волоса равен примерно 90 микрометрам (в десять раз тоньше иголки). И внутри этого «тоннеля» — фигурки верблюдов, в 100 раз меньше диаметра «тоннеля»! Другая микроминиатюра не менее удивительна. Внутри отрезка полого волоса — 85 слонов, работающих в лесу под наблюдением погонщиков. В обоих случаях фигурки сделаны из пылинок золота...

Скрипка Страдивари в игольном ушке — это несомненно выдающееся творение ереванского волшебника. Однако не она стала рекордсменом миниатюрности. К «скрипично-игольной» теме относится и прелестная миниатюра «Паганини». Из стальной пылинки, взятой от швейной иглы, мастер изваял фигуру гениального скрипача и композитора. Он стоит во весь рост на эстраде. Смычок высоко вскинут. В левой руке скрипка. Голова маэстро откинута назад. Он исполняет один из своих виртуозных пассажей. Скульптура вставлена в ушко тончайшей швейной иглы. Высота ее 0,1 миллиметра, весит скульптурка... 0,0003 грамма. Голова Паганини в 500 раз (!) меньше манной крупинки, и лишь в микроскоп можно рассмотреть характерные черты лица музыканта — нос с горбинкой, сверкающие черные глаза, седые развевающиеся волосы. Внизу по-итальянски написано: «Никколо Паганини».

Великому итальянцу посвящена еще одна микроминиатюра. Внутри кусочка полого прозрачного волоса мастер по вертикали расположил микрокопию скрипки Страдивари, а над ней портрет Паганини, выполненные из пылинок золота. И хотя Эдуард Авакович, не делая секрета из своего уникального мастерства, подробно рассказал, как он сотворил это чудо, вообразить себе реальность их существования не просто. Но они существуют!

Отвечая на вопрос: «Что вы считаете для себя главным — музыку или творчество микроминиатюриста?», Эдуард Авакович ответил:

— Музыку! Когда устаю после репетиций и концертов, сажусь за рабочий стол. Смена занятий благотворна. Однако следует иметь в виду, что для меня микроминиатюра и музыка слиты воедино. Вот посмотрите.

Мастер положил на столик микроскопа сероватую пылинку. Легкий поворот тубуса — и взору представилась изящная подставка из розового армянского оникса (это любимый материал художника), на которой лежала крошка рисового зерна. На ней маслом написана картина: на фоне двуглавого Арарата (по-армянски — Маси́са) изображена долина, покрытая садами и виноградниками. На среднем плане — эстрада, на которой расположился оркестр Ереванской государственной филармонии в полном составе.[10] По краю эстрады надпись: «Ода радости» — название произведения народного артиста СССР А. И. Хачатуряна. На переднем плане изображен и он сам — в черном фраке с Золотой Звездой Героя Социалистического Труда на лацкане. В руке дирижерская палочка. По окружности миниатюры текст: «Величайшему композитору XX века дорогому Араму Ильичу Хачатуряну от армянского народа».

— Это мой дар замечательному земляку в день его семидесятилетия, — сказал Эдуард Авакович. — Ему же я посвятил и эту микроминиатюру. Вот она.

С помощью 20-кратной лупы я увидел скульптуру композитора, дирижирующего оркестром. Голова гордо откинута назад. Пьедесталом для скульптуры служит остро заточенный поперечный срез волоса.

— Потрясающе! Но вернемся к скрипкам. Кроме инструментов-невидимок, вы, говорят, делаете и настоящие?

— Да, как скрипичный мастер я сделал более 500 скрипок, альтов, виолончелей. Коллеги по Ереванскому симфоническому оркестру играют на инструментах, сделанных мною. Многие солисты в других городах предпочитают играть на моих инструментах.

— А это тоже ваша работа? — спросил я, указывая на несколько виолончелей и контрабасов, прислоненных к стене.

— Нет, друзья принесли в ремонт... А вот эти два альта, сделанные мною, — самые любимые. В пятьдесят втором году они получили высокую оценку на Всесоюзном смотре музыкальных инструментов в Москве.

В 1953 году около старинного армянского города Двин был найден кувшин темно-синего цвета. На нем изображен музыкант, играющий на четырехструнном инструменте, напоминающем нынешнюю скрипку. Кувшин датируется X веком нашей эры. Первая скрипка в Европе появилась лишь пятью веками позднее. Э. А. Казарян, изучив историко-археологические материалы, создал армянскую скрипку «Двин», сохранившую древнюю форму. Эфы у нее продолговатые, края дек не скруглены. В головке скрипки мастер поместил микроминиатюру, повторяющую рисунок на кувшине. Потом была сделана виолончель «Двин». Квартет, организованный Эдуардом Аваковичем, именуется также «Двин». Он с успехом выступает в разных городах страны. Солисты квартета играют на оригинальных музыкальных инструментах, изготовленных Казаряном, сам он играет на изобретенном им струнном органе, обладающем удивительным звучанием.

В марте 1977 года Э. А. Казарян выступил с сольным концертом в студии Ереванской государственной консерватории перед преподавателями и студентами. Такие концерты солист давал и раньше, но этот был особенным: Эдуард Авакович играл на невиданном инструменте — очень крупном альте, обладавшем необычайно красивым, густым виолончельным тембром. Это была виола помпоза («альт торжественный»), инструмент, задуманный великим Иоганном Себастьяном Бахом. По его указанию виолу помпозу изготовил в 1724 году немецкий мастер Гофман. Более 260 лет покоится она на бархатной подушке в баховском музее города Эйзенаха (ГДР). Считалось, что играть на виоле помпозе ввиду ее больших размеров трудно и неудобно.

Эдуард Авакович задумал воссоздать баховский альт. Мастер связался с архивами, музеем, получил подробное описание и чертежи инструмента и за десять дней упорного труда сотворил его. Сделан этот необычный инструмент из тонкослойной резонирующей ели почти двухсотлетней выдержки и естественной сушки.

Но где достал мастер такой уникальный материал? Помог случай.

В 1974 году Эдуард Авакович приезжал в Ленинград, где в Музее этнографии народов СССР с большим успехом демонстрировал коллекцию из тридцати своих микроминиатюр. В один из дней он отправился осматривать достопримечательности Ленинграда. На набережной Фонтанки долгое время любовался решеткой бывшего Шереметевского особняка, затем остановился возле строительной площадки капитально ремонтировавшегося старинного петербургского дома. «Здесь я наверняка найду именно то, что мне нужно!» — обрадовался Эдуард Авакович. Разыскав прораба, объяснил ему цель своего прихода. Строитель попросил гостя надеть защитную каску и повел его по лесам на чердак.

— Пожалуйста, выбирайте.

Долго ощупывал и выстукивал Казарян старые еловые стропила, уложенные еще в петровские времена, наконец сказал:

— Если можно, отрежьте, пожалуйста, от этой балочки метра полтора.

А когда уезжал из Ленинграда, пассажиры воздушного лайнера с удивлением смотрели, как пожилой гражданин поставил на контрольные весы солидный деревянный брус, тщательно завернутый в ткань и обвязанный шпагатом.

— Никак, везете в Ереван дрова для шашлычного мангала? Понимаю, в Армении плохо с дровами, — с улыбкой сказала девушка, регистрировавшая пассажиров.

— Вы угадали, именно для шашлыка! — под общий смех ответил Казарян.

Позже именно из этой древесины и была сделана виола помпоза.

Эти слова поэта В. Шлёнского словно сказаны о баховском инструменте, молчавшем более четверти тысячелетия...

В свой сольный концерт Эдуард Авакович с блеском исполнил на виоле помпозе произведения Баха, Генделя, Глинки.

Художественное творчество Армении имеет богатейшее прошлое. Многие шедевры мастеров республики хранятся в музеях и в Доме народного творчества Армянской ССР. Среди них почетное место занимают и микроминиатюры Э. А. Казаряна. После музыки это — его вторая страсть, и, как увидим из дальнейшего, столь же пламенная. С годами мастерство Эдуарда Аваковича росло и совершенствовалось. Он стремился не только удивить людей фантастически малыми размерами своих микроминиатюр, но в художественно-поэтической форме передать извечное стремление человека к добру, счастью и миру, к дружбе народов. Этой благодарной идее подчинено все творчество армянского кудесника.

В середине 50-х годов Э. А. Казарян сделал для Дома народного творчества микроскопическую стальную модель трактора. Ярко окрашенный, в точности повторяющий натуру (на колесах красные шины, есть кабина, выхлопная труба и пр.), трактор был водружен на своеобразный пьедестал: половинку пшеничного зерна. Высота модели около 1,5 миллиметра, диаметр передних колес 0,1 миллиметра. Только через сильную лупу можно увидеть надпись на флажке, укрепленном на радиаторе: «Больше хлеба родной стране!»

Трактор экспонировался в Доме народного творчества, вызывая восхищение посетителей. Но в один прекрасный день с ним приключилось нечто странное — он опрокинулся.

Позвонили Казаряну:

— Приезжайте, с вашим трактором беда. Он опрокинулся!

— Этого быть не может, я его хорошо укрепил.

— Опрокинулся...

Действительно, трактор лежал на боку у подножия пьедестала. Внимательно осмотрев миниатюру, Эдуард Авакович со смехом произнес:

— Зерно проросло, вот и опрокинулся...

Трактор был водружен на новую подставку. Но на этом история миниатюры не закончилась. Весть о ней дошла до ГДР и Болгарии. В июне 1956 года Эдуард Авакович получил из редакции газеты «Берлинер цайтунг» письмо: «Недавно мы опубликовали в нашей газете сообщение, что в Ереванском Доме народного творчества был выставлен изготовленный Вами трактор величиной в половину пшеничного зерна. Напечатав эту информацию, редакция газеты получила многочисленные письма, авторы которых сомневаются в правдивости нашего сообщения. Например, инженер Альберт Заупе был поражен. Инженер беседовал со своими коллегами о Вашем феноменальном тракторе. Специалисты единодушно высказались, что сделать его невозможно, это выше человеческих возможностей, что это первоапрельская шутка. Поэтому просим рассказать о Вашей работе и рассеять наши сомнения».

Итак, читатели сомневаются... Но ведь трактор существует! Однако он в Ереване, а не в Берлине. Эдуарду Аваковичу не оставалось ничего иного, как ответить на письмо редакции, но ответить по-своему, по-казаряновски... Немало часов провел он, составляя ответ берлинским читателям. Письмо из Еревана на немецком языке было кратким: «Братский привет немецкому народу от армянского народа!» Это идущее от всего сердца послание было начертано не на бумаге, а на сантиметровом кусочке человеческого волоса. Чародей из страны Наири выгравировал его тончайшим резцом. Волосок-письмо, закрепленное между двумя рубиновыми камешками, похожими на алые капельки крови, в шкатулочке из прозрачного армянского оникса в августе 1956 года ушло в Берлин.

Редакция напечатала статью «Волос-приветствие из Армении» и извинилась перед читателями за то, что не смогла воспроизвести ответ художника — фотолаборатория газеты оказалась не в состоянии сфотографировать столь малый объект...[11] Заголовок газетной статьи гласил: «Сказка иной раз становится былью».

Долгое время «послание» Эдуарда Аваковича красовалось в витрине редакции «Берлинер цайтунг», и тысячи людей имели возможность прочитать его с помощью встроенной сильной лупы.

Усомнились и болгарские читатели. Софийская газета «Вечерни новини» направила в редакцию республиканской газеты «Коммунист» письмо с просьбой подтвердить существование такого трактора. Пришлось Казаряну ответить и болгарским друзьям. На одной половинке отшлифованной виноградной косточки он написал маслом цветной пейзаж Араратской долины, а на другой — письмо: «Братский привет болгарскому народу, строящему социализм!»

Перефразируя известное народное изречение насчет царь-пушки и царь-колокола, можно так сказать о микротракторе и микроскрипке Э. А. Казаряна:

Как и всякий подлинно талантливый человек, Эдуард Авакович на редкость щедр и добр. Большая часть его многочисленных микроминиатюр — это творения, посвященные великим людям и знаменательным датам истории нашей страны. С необыкновенной чуткостью откликается Эдуард Авакович на крупные события в жизни Родины, своей солнечной республики, посвящая им великолепные невидимые шедевры. Они столь многочисленны и разнообразны, что рассказать в одной книге обо всех нет никакой возможности. Назовем лишь некоторые из творений ереванского волшебника.

Много сил и труда отдал Эдуард Авакович увековечению в микроминиатюре образа великого Ленина. Двадцать три его работы, посвященные Ильичу, удостоены высокой оценки дирекции Центрального музея В. И. Ленина. Многие из них экспонируются в ленинских мемориалах (в Ульяновске, Казани, Ереване и др.), составляя в совокупности уникальную микролениниану.

К 40-летию Великого Октября Э. А. Казарян выгравировал на высушенном яблочном семечке, разрезанном вдоль, две миниатюры. На одной из них — 4- миллиметровая скульптура В. И. Ленина, стоящего с высоко поднятой рукой, на другой — броневик, с которого В. И. Ленин по прибытии в Петроград в апреле 1917 года произнес речь, ставшую исторической. Хотя обе скульптуры очень малы, с помощью сильной лупы на них можно увидеть характерные детали: одухотворенное лицо В. И. Ленина, развевающиеся полы пальто, кепку в руке, броневик с башенкой и стволом пулемета, колеса и даже заклепки на броне. У подножия микрокомпозиции положена мраморная дощечка (3×3 миллиметра) с выгравированным на ней текстом: «Да здравствует социалистическая революция! 16 апреля 1917 года».

Из пылинки золота сделана микроскульптурная группа: «В. И. Ленин беседует с солдатом». Рекордсменом живописной микроминиатюры Э. А. Казаряна, пожалуй, является написанный маслом на одной сотой манной крупинки портрет Владимира Ильича. Кистью мастеру служил остро заточенный волос. Эта микроминиатюра обошла многие отечественные и зарубежные выставки. На сантиметровом кусочке волоса выгравирован текст: «1917—1957 гг. Армянский народ шлет свой горячий привет Центральному Комитету КПСС!»

Ряд работ Эдуарда Аваковича посвящен съездам партии. Так, XXI съезду КПСС посвящена художественная микрокомпозиция: устремленная в небо стрела из золотистого армянского оникса, обрамленная национальным орнаментом, поддерживает земной шар диаметром 40 миллиметров, на шаре мозаикой выложен из пяти тысяч пылинок самоцветных камней выпуклый рельеф планеты — материки, моря, крупные реки. Столица СССР — Москва обозначена рубиновой звездочкой, в центре которой укреплена костяная табличка величиной в половину просяного зерна. На ней выгравировано: «Пламенный привет XXI съезду КПСС от благодарного армянского народа!» Композицию венчает модель первого советского искусственного спутника Земли (диаметр 3 миллиметра), в орбиту которого, обозначенную пунктирной золотистой линией, помещена сильная лупа, позволяющая прочесть надпись на табличке и дату его запуска — 4 октября 1957 года.

В честь XXV съезда КПСС выполнена микрокомпозиция в виде устремленной ввысь ракеты, установленной на книге «По ленинскому пути». К ракете прикреплен глобус, на котором мозаикой из тысяч пылинок золота и самоцветных камней выложены контуры материков, океанов, рек. Над Москвой сияет рубиновая звездочка. Лишь прильнув к окуляру микроскопа, удается различить фигурки женщины с ребенком на руках (размеры фигурки 0,5 миллиметра) и мужчины с голубем. Над композицией в обрамлении лучей солнца слова: «Пламенный привет XXV съезду КПСС от армянского народа!»

Отметил Э. А. Казарян, естественно, и 40-летие родной Армении, посвятив этой дате три великолепные микроминиатюры. Вот одна из них — отполированное рисовое зерно, установленное на подставке из розового оникса, на зерне портрет В. И. Ленина из черно-белых тончайших нитей расплавленного стекловолокна, полученного из армянского туфа. На половинке зерна воспроизведен полный текст телеграммы В. И. Ленина, посланной им трудящимся республики: «Приветствую в лице вас освобожденную от гнета империализма трудовую Советскую Армению. Не сомневаюсь, что вы приложите все усилия для установления братской солидарности между трудящимися Армении, Турции, Азербайджана. Председатель Совета Народных Комиссаров Ленин. Москва, 2 декабря 1920 г.»

Чтобы прочитать этот текст, нужен сильный оптический прибор.

Другая микроминиатюра посвящена награждению Армянской ССР орденом Ленина. На дугообразном пьедестале из бледно-желтого оникса прикреплен искусно вырезанный цветок, окаймленный золотистой бронзой. В центре пьедестала фигурка девушки, собирающей виноград. Миниатюра выполнена из нескольких тысяч пылинок золота и самоцветных камней. Через сильную лупу можно различить костяную пластиночку, на которой из семи тысяч пылинок яшмы выложена карта Армении. Она вмонтирована в золоченый диск. На карте — все крупные города республики, озеро Севан, выгравированы государственный флаг республики, ее герб, а также орден Ленина (его площадь 1 квадратный миллиметр). На пьедестале слова: «Орденоносная Армения».

Немало работ Э. А. Казаряна посвящено выдающимся людям и историческим событиям.

На привокзальной площади в Ереване возвышается огромная монументальная конная статуя богатыря — героя армянского эпоса X века Давида Сасунского. Эдуард Авакович создал микрокопию этого монумента. Точная копия статуи, выполненная из золота, установлена на пьедестале из гранитной пылинки. Высота статуи с постаментом — 1/50 000 часть миллиметра, объем — 1/1000 часть кубического миллиметра. Подчеркиваем: в цифрах нет ошибки! Именно такие размеры имеет эта миниатюра-невидимка! В наперстке может поместиться более миллиона таких микроскульптур. Мастер сумел изобразить даже струи воды, льющейся с пьедестала, — символ переполненной чаши терпения древних армян, страдавших под игом чужеземцев.

В связи с награждением Узбекской ССР орденом Ленина (1957 год) Э. А. Казарян сделал трудящимся братской республики подарок: в мраморном ларце он укрепил семечко хлопка, на нем — костяная пластиночка с изображением ордена Ленина и надписью: «Армянский народ поздравляет братский узбекский народ с высокой наградой — орденом Ленина!» Прочитать эти слова можно только под сильной лупой.

К торжествам по случаю 1500-летия основания Тбилиси (январь 1958 года) Казарян сделал еще один шедевр, выгравировав на одной четвертой части виноградной косточки приветствие по-грузински и по-армянски: «Армянский народ горячо поздравляет трудящихся Грузии с 1500-летием основания города Тбилиси!» А к 40-летию Азербайджанской ССР (1960 год) ереванский художник создал миниатюру «Маяк дружбы». На постаменте из мраморовидного оникса установлена крохотная башенка, отделанная позолоченной бронзой. С помощью сильной лупы на шпиле башенки можно увидеть рисовое зерно, на котором маслом написаны портреты Хачатура Абовяна и Мирзы Фатали Ахундова.[12] Под портретами — приветственное письмо (из 315 букв) на азербайджанском и армянском языках.

К 800-летию со дня рождения Шота Руставели Казарян подарил Музею искусств Грузии скульптурный портрет великого поэта. Он выполнен на фоне фигуры витязя в тигровой шкуре, освещенной лучами восходящего солнца, на 1/40 части виноградной косточки. Скульптура помещена в прозрачный футляр из оникса, снабженный сильной лупой. Несмотря на миниатюрность портрета, на нем отчетливо видны характерные черты сурового и вдохновенного лица поэта.

Еще одну микроминиатюру мастер подарил грузинским друзьям — сотрудникам Института геологии. Пейзаж Араратской долины выгравирован на рисовом зерне. У подножия двуглавого Масиса изображена сцена уборки винограда, персиков, гранатов. Картину (ее площадь 2 квадратных миллиметра) освещают лучи восходящего солнца. Под ней четверостишие Акакия Церетели:

Две миниатюры Э. А. Казарян посвятил памяти великого армянского писателя и поэта Аветика Исаакяна. На одной из них (выполненной к 100-летию со дня рождения поэта) изображена пустыня. По песку шагает караван верблюдов. Впереди, навстречу солнцу, идет с высоко поднятой головой герой поэмы Исаакяна — Абу Лала Маари. Все фигурки сделаны из пылинок золота. Ноги верблюдов в 100 раз тоньше человеческого волоса. Микроминиатюра заключена в полый прозрачный волос. На другой миниатюре, названной «Маяк армянской литературы», на крохотном столике (1 квадратный миллиметр) художник поместил раскрытый золоченый медальон. На одной стороне его изображен герб Армянской ССР, на другой — цветной портрет поэта, написанный маслом. Под портретом 12 строк из поэмы Исаакяна.

К 100-летию со дня рождения классика армянской литературы Ованеса Туманяна (1869—1923) Казарян изготовил микроминиатюру, на которой изобразил раскрытую книгу стихов Туманяна (размер ее 1 квадратный миллиметр). На левой странице — иллюстрация к басне «Пес и кот», на правой — восьмистишие из басни.

На половине рисового зерна Эдуард Авакович написал маслом портрет народной артистки СССР Елены Образцовой. Взглянув на него в лупу, певица воскликнула: «Это я! Но это волшебство!»...

В 1956 году на отрезке человеческого волоса мастер изобразил грузовой поезд из 75 вагонов и двух паровозов. Микроминиатюра помещена в тоннель из просверленного вдоль конского волоса. С помощью сильной лупы на составе можно прочитать лозунг: «Первый урожай целины — Родине!»

Полюбовавшись микроминиатюрой, спрашиваю Эдуарда Аваковича:

— Тоннель из волоса? Как можно просверлить волос вдоль?

— Не сомневайтесь, можно, — ответил художник. — Смотрите, как просто это делается.

С этими словами Эдуард Авакович положил на стол две идеально отполированные стеклянные пластинки с тончайшими канавками-рисками посредине. Уложив в канавку одной из пластинок волос, мастер накрыл его второй пластинкой. Скрепив пластинки резиновым зажимом, уложил их на суппорт миниатюрного токарного станка (диаметр патрона 1 сантиметр). Горизонтальная ось шпинделя точно совпала с осью волоса. В патроне станка Казарян зажал тончайшее перовое сверлышко, сделанное из остро заточенной рояльной струны. Пустил в ход станок, суппорт тронулся с места, и волос был просверлен вдоль в считанные секунды.

— Вот и все, тоннель готов!

Немало микроминиатюр сделал Эдуард Авакович в дар знаменитым современникам. Одну из миниатюр он преподнес Фиделю Кастро. На подставке из розового оникса укреплено хрустальное полушарие с золотым ободком. Внутри полусферы — микропейзаж Араратской долины, залитой солнцем, над долиной возвышается двуглавый Масис. В центре пейзажа скульптурная фигура Фиделя Кастро, изваянная из 1/100 доли мельчайшей сахарной крупинки. На пьедестале надпись: «Вождю героического кубинского народа Фиделю Кастро Рус от армянского народа». Миниатюрка помещена в мраморную шкатулочку.

Под микроминиатюрой, подаренной вождю трудящихся Вьетнама, художник написал: «Привет товарищу Хо Ши Мину!» Портрет и виды Ханоя написаны маслом на 1/100 части рисового зерна. 23 июля 1959 года из Вьетнама пришел ответ — фотография Хо Ши Мина с дарственной надписью: «Товарищу Казаряну с наилучшими пожеланиями. Хо Ши Мин».

Преподнес Эдуард Авакович подарок и Яношу Кадару. 7 октября 1971 года из Венгрии пришло письмо, что его дар — гравированные на виноградной косточке виды Москвы и Будапешта — получен и передан Яношу Кадару. Вскоре пришло письмо и от самого Яноша Кадара с выражением благодарности за подарок.

Дружбе двух великих народов — советского и китайского — Э. А. Казарян посвятил высокохудожественную микроминиатюру «Колос дружбы», отличающуюся филигранностью исполнения. Золотистый пшеничный колос выполнен из оникса в натуральную величину. В нем 30 зерен. Казалось бы, ничего миниатюрного, а тем более сверхмалого в этой работе нет. Но не будем торопиться, Эдуард Авакович — великий мастер сюрпризов. Так и есть! Под сильной лупой на пятнадцати верхних зернах видны выгравированные государственные гербы, а на нижних зернах — государственные флаги всех наших союзных республик. На усике с флагом РСФСР написано: «Братский привет китайскому народу от русского народа!» На остальных усиках этот же текст воспроизведен на языках народов союзных республик. На стебельке колоса мастер изобразил Кремль с башнями и звездами, купол храма Василия Блаженного, мосты на Москве-реке с отраженными в ней зданиями на набережной. Ширина панорамы 2 миллиметра. На другом конце колоска — панорама Пекина. Между концами колосков укреплен кусочек прозрачного полого человеческого волоса, внутри которого помещен «Поезд дружбы», состоящий из 14 вагонов и паровоза. В окнах хорошо видны фигурки машиниста, кочегара, пассажиров. На ступеньке последнего вагона стоит проводник с зеленым флажком в руке.

После того как дар армянского мастера был передан китайскому народу, из Пекина на имя Эдуарда Аваковича пришла небольшая посылочка. В ней оказалась изящная точеная вазочка из слоновой кости, украшенная цветами лотоса и увенчанная фигуркой белоснежного голубя. В сопроводительном письме, подписанном видным китайским художником Гу Цзиваном, говорилось, что учиться надо «у талантливого миниатюриста Армянской Советской Социалистической Республики товарища Казаряна!»

Эдуард Авакович в свою очередь послал китайскому коллеге микрогравюру на кусочке волоса. На ней он написал приветствие по-китайски и по-русски. Над текстом — изображение голубя мира. Размер микроминиатюры 1/100 миллиметра[13].

Великий мастер малых чудес Э. А. Казарян в 1961 году создал микроминиатюру «Маяк дружбы и мира», посвященную дружественным связям советского и американского народов. На пьедестале из янтарного оникса установлен маяк высотой 25 миллиметров с позолоченной башенкой. За стеклянным футляром маяка на кончике иглы закреплено рисовое зерно, от шлифованное в виде параллелепипеда. На четырех гранях зерна написаны маслом картины: Красная площадь с Мавзолеем В. И. Ленина, Спасская башня Кремля, Большой театр Союза ССР, статуя Свободы в Нью-Йорке. С четырех сторон имеются линзы, позволяющие рассмотреть миниатюру. На вершине маяка установлен глобус диаметром 2 миллиметра, собранный из 2500 пылинок разноцветных камней. Через Берингов пролив переброшен Мост дружбы, соединяющий два материка и символизирующий дружбу двух великих народов. Над мостом летит голубь с оливковой ветвью в клюве. На мосту плакат на русском и английском языках: «Народы СССР и США — за мир!»

В ряде миниатюр Эдуарда Аваковича нашли отражение древние армянские легенды и предания. В старину, гласит одна из них, гора Масис была окружена морем. Мастер выгравировал на рисовом зерне панно: двуглавый Арарат окружен водой, на берегу девственный лес, на опушке пасутся олени и слоны.

На продольно разрезанном человеческом волосе длиной 1 сантиметр изображены «хачкары» — древние армянские кресты с сотнями неповторяющихся орнаментов. Это — точные копии десяти знаменитых «хачкаров» — памятников Армении XII—XIII веков. Под изображением каждого креста указан век, внизу — склоненная над камнем фигура каменотеса.

Непревзойденным примером художественной микроминиатюры стала картинная галерея, созданная Эдуардом Аваковичем на восьмимиллиметровом отрезке человеческого волоса, опиленного «на квадрат». На этом своеобразном «холсте» написаны маслом портреты 62 знаменитых армянских средневековых мудрецов, поэтов, ученых, писателей, в том числе Месропа Маштоца — основоположника армянской письменности, Мовсеса Хоренаци и Фавстоса Бузанда — историков, Давида Анахта («Непобедимого») — философа (все — V век), Анания Ширакаци — математика (VII век), Тороса Рослина — гениального художника и миниатюриста (XIII век), Григора Нарекаци и Саят-Новы — поэтов (X и XVIII века).

В дар Музею восточных культур Армении Э. А. Казарян передал микрогравюру «Араратская долина», символизирующую богатство армянской земли и вдохновенный труд человека на ней. Гроздья золотистого винограда причудливо переплелись с алыми яблоками, матово-коричневыми грушами, инжиром. Этот прелестный натюрморт набран из многих тысяч мельчайших пылинок камней-самоцветов и увенчан разъятым гранатом, для двухсот зерен которого использованы крохотные рубины. К композиции приложена сильная лупа, без которой разглядеть миниатюру невозможно: ведь ее ширина всего 1/4 миллиметра. Миниатюра выполнена на виноградной косточке.

Национальному музею ГДР в 1974 году Эдуард Авакович преподнес микропейзаж — Араратская долина и высокогорное озеро Севан, выгравированные на четвертинке виноградной косточки.

В Пражском национальном музее ЧССР хранится гравюра, вырезанная Казаряном на половинке рисового зерна и изображающая виды Москвы и Праги.

Музею Кабула в знак афгано-советской дружбы мастером передано микропослание, выгравированное на отшлифованной поверхности пшеничного зерна (фрагмент Советско-афганского договора о дружбе и сотрудничестве). В послании — 850 букв на русском языке и языке афгани. Читается письмо с помощью сильной лупы.

В Лондонском королевском музее хранится мозаичная карта Великобритании — дар Э. А. Казаряна. Она набрана из тысяч пылинок армянских камней-самоцветов. Размер карты 1 квадратный сантиметр.

Немало уникальных работ Эдуарда Аваковича хранится в музеях Армении. Так, в одном из них экспонируется микрогравюра, изображающая стадион, на котором происходит футбольный матч. Фигурки футболистов видны вполне отчетливо, голкипер в головокружительном прыжке ловит мяч, трибуны заполнены болельщиками. Фигурки футболистов сделаны из пылинок золота. Весь стадион размещен в... полом отрезке человеческого волоса.

Из многих тысяч мельчайших пылинок разноцветных камней выполнен самый маленький в мире глобус. В булавочной головке (объем 1 кубический миллиметр) легко поместится несколько тысяч таких моделей земного шара. Глобус установлен на заточенном кончике волоса.

Отдельного рассказа заслуживают микроминиатюры Э. А. Казаряна на темы сказок и басен. Одна из них называется «Репка». Все ее персонажи (дедка, бабка, внучка и др.) размещены на половинке семечка репы. Фигурки сделаны из 16 сортов древесины. Размеры миниатюры сокрушительным образом ломают обычные представления о масштабах, доступных человеческому глазу: представьте себе «мышку» в 500 раз меньше самой маленькой сахарной крошки! Фигурка самого крупного персонажа — дедки (в лаптях и с бородой!) не превышает 1/100 части манной крупинки. Композиция выполнена на высоком художественном уровне, весело, озорно, с выдумкой, так характерными для Э. А. Казаряна. Если посмотреть на микроминиатюру простым глазом, то ничего, кроме сероватой пылинки, не увидишь. Но стоит прильнуть к микроскопу, и взору представится чудесная картина...

Тонкостью работы, добрым юмором, большим художественным вкусом отмечена и другая микрокомпозиция мастера — «Квартет» (на мотив басни И. А. Крылова). Неуклюже обхватил контрабас косолапый мишка. Играя на скрипке, изогнулся «дирижер» — мартышка. Важно восседают за пюпитрами на лужке под липками осел и козел. На макушке дерева соловушка, слушающий нестройную игру квартета. Отчетливо видны скрипки и даже нотные знаки на партитурах. Самая крупная из фигурок — медведь — в половину сахарной крупинки! Эта работа, показанная на выставке в Москве в 1957 году (во время декады армянского искусства), была удостоена золотой медали.

На столе у мастера стоит четырехсантиметровый шахматный конь. Глазом ему служит сильная лупа. Сквозь нее можно увидеть внутри коня шахматную доску размером в 1/100 часть макового зерна, а на ней фигурки, расставленные, как в пятой партии матча Ботвинник — Петросян (1963 год).

* * *

Знаменитый писатель и художник Рокуэлл Кент, посетивший родину Эдуарда Аваковича и увидевший его работы, сказал: «Если спросят меня, где на нашей планете можно встретить больше всего чудес, я назвал бы прежде всего Армению». Эти слова Кента мастер выгравировал на разрезанном вдоль двухмиллиметровом кусочке человеческого волоса.

Случилось так, что один из невидимых простым глазом шедевров Эдуарда Аваковича «взбунтовался» и стал вести себя по меньшей мере странно. Произошло это с одной из самых замечательных его микрокомпозиций, хранившейся в Музее истории Еревана и вызывавшей восторг посетителей. Да и как было не восхищаться! С виду самая обыкновенная булавка, но на ее головке размещен целый архитектурный ансамбль. На площади в 1 квадратный миллиметр — точная микрокопия монументального здания Ереванского государственного театра оперы и балета имени Спендиарова. На небольшом кронштейне укреплена сильная лупа. С ее помощью отчетливо просматриваются колоннады верхних этажей, окна, широкие полукруглые лестницы, ведущие к входу, и другие детали. На лестницах — люди, их крохотные фигурки (каждая высотой 0,08 миллиметра) толпятся и у входа...

Поразительная микроминиатюра!

Из чего же она была сделана? Знакомый журналист привез Э. А. Казаряну из Сибири зуб ископаемого мамонта, пролежавшего в вечной мерзлоте 20 тысяч лет. Эмаль этого зуба мастер применил для изготовления миниатюры. И вот с нею приключился непонятный казус.

Э. А. Казаряну позвонили из музея:

— Эдуард Авакович, с вашим театром на булавке творится что-то неладное, приезжайте, — раздался в трубке тревожный голос.

— Что именно?

— Фигурки людей на лестнице движутся! Многие упали... Стены шатаются... Часть колонн рухнула, некоторые вовсе исчезли...

— Какая-то фантастика, сейчас приеду!

Глянув на свою миниатюру, мастер ужаснулся. И верно, половины колонн как не бывало. Фигурки людей у входа и на лестнице мечутся, иные лежат, от других остались лишь кусочки. Стены качаются, одна рухнула, как при землетрясении, другой стены вовсе нет. Здание театра, сооружению которого было отдано много сил и терпения, разрушалось буквально на глазах. Это походило на гибель Помпеи в миниатюре...

Причину столь непонятного «бунта» театра-невидимки выяснили не сразу. Помогли биологи. Они установили, что на миниатюру напали... микробы! Микроминиатюра стала жертвой микробов, возможно обитавших в воздухе музея. Они почти целиком «съели» микросооружение. Даже такой твердый и, казалось бы, несокрушимый материал, как зуб мамонта, оказался им «по зубам». Нетронутой осталась только полированная головка железной булавки...

Мастер огорчился несказанно. За многие годы работы такого еще не бывало, чтобы микробы уничтожили его творение.

Эдуард Авакович стал размышлять о случившемся. Нет, не о способах борьбы с прожорливыми микробами думал он. Перед его мысленным взором вновь и вновь оживала динамичная сцена катастрофы — мечущиеся человечки на лестницах, рушащиеся стены, падающие колонны... И вдруг его осенила совершенно фантастическая идея: «А что, если заставить фигурки микроминиатюр... двигаться? Конечно, без участия микробов!»

Несмотря на дерзость и фантасмагоричность идеи, Эдуард Авакович — великий мастер невидимок-парадоксов — стал всерьез и усиленно разрабатывать ее. Знаменитый физик Нильс Бор как-то заметил, что чем безумнее научная идея, тем плодотворнее она может оказаться. А К. С. Станиславский говорил, что всякое искусство начинается с допущения: «А если?..» Бальзак однажды заметил: «Ключом ко всякой науке является вопросительный знак». Но разве такой же знак не характеризует труд микроминиатюриста? Все его творчество обильно уснащено вопросительными знаками. Эдуард Авакович отважился на то, чтобы воплотить свою «безумную» идею в жизнь.

Да, он решил сделать движущиеся микроминиатюры!

Эдуард Авакович Казарян положил начало принципиально новому направлению в художественном творчестве микроминиатюристов. Он сказал:

— Я начинал со шрифтовых и рисованных микроминиатюр, отдав им многие годы труда. Теперь я увлечен скульптурными и объемными микроминиатюрами, но динамичными, движущимися. Особенно занимают меня движущиеся группы, так сказать, движущиеся ансамбли и композиции. Мне, например, видится такая композиция. В ушке швейной иголки помещена скульптурная фигурка любимого мною венгерского композитора Ференца Листа, исполняющего на фортепиано Вторую рапсодию. Видны руки музыканта, порхающие над клавишами. Ноги нажимают педали инструмента. Вздрагивает пламя свечей у пюпитра. Рука нервно переворачивает нотные листы... Или такая композиция, тоже динамичная. Доктор Айболит смотрит на экран цветного телевизора. На экране кадры мультфильма. В руке у доктора секундомер с движущейся стрелкой... Есть и другие задумки динамичных микрокомпозиций.

Творческое воображение художника подсказало ему не только сюжеты возможных движущихся микроминиатюр, но и то, как воплотить их в жизнь. Невероятно? Но абсолютно очевидно!

В 1974 году в Московском Политехническом музее демонстрировались работы советских Левшей. «Мир чудес» — так называлась эта уникальная выставка. Эдуард Авакович показал на ней свои новые миниатюры — «Маяк дружбы», «Скрипка Страдивари», «Портреты 62 армянских мудрецов средневековья» и другие. В отзыве, присланном Э. А. Казаряну за подписью председателя правления Всесоюзного общества «Знание» академика И. И. Артоболевского, говорилось: «Выставка „Мир чудес” пользовалась большой популярностью среди москвичей и гостей столицы, о чем свидетельствовал огромный поток посетителей. Популяризация дарования творить чудесное и красоту обогащает советских людей, расширяет их кругозор, воспитывает уважение к мастерству, рождает желание совершенствовать собственный труд».

«Гвоздем» экспозиции стали движущиеся микроминиатюры Э. А. Казаряна. Да, он добился того, что его невидимые простым глазом творения обрели динамичность. Впечатление от увиденного было ошеломляющим! О том, сколько труда, бессонных ночей ушло на создание этих микроминиатюр, знают лишь двое: Эдуард Авакович и его жена Роза Леонтьевна — терпеливый, верный друг и помощник.

Первой «живой» микроминиатюрой была композиция «Танцующая девушка с цветами». Девушка в ярком национальном костюме, с букетом роз в руке, танцует на канате — волоске. Под микроскопом отчетливо видны черные глаза, складки платья, развевающиеся при движении танцовщицы, лепестки роз и даже шипы на стебельках. Лицо девушки в 800 раз (!) меньше мельчайшей сахарной песчинки. Девушка под аккомпанемент трех дудукистов исполняет танец, грациозно передвигаясь по «канату», кланяется. Слева, склонившись над аппаратом, танцовщицу снимает фотограф. Его рост — одна восьмисотая доля манной крупинки.

Успех первой динамичной композиции окрылил Э. А. Казаряна. Когда стало ясно, что опыт удался, он задумал создать групповую динамичную композицию. Три года упорного труда, три года удач, разочарований, проб, ошибок и надежд... И вот на свет появился шедевр многоплановой миниатюры «Гулливер и лилипуты». Ее с полным правом можно назвать очевидной невероятностью! Очевидной, но только под сильным микроскопом.

Даже многоопытный Эдуард Авакович оцепенел, когда, прильнув к окуляру микроскопа, увидел персонажей своей микроминиатюры в движении. Зрелище было потрясающим!

...Площадь средневекового европейского города. По обе стороны возвышаются крепостные башни с пушками на них. На башнях развеваются флаги Лилипутии. Посреди площади стоит Гулливер. Его со всех сторон окружили двести лилипутов, вооруженных пиками, саблями, пистолетами. Пигмеи настроены весьма воинственно. Иные уже вскарабкались на лицо Гулливера, взбираются по бороде и усам, проникли в ноздри и уши... В руке у Гулливера бутылка — прозрачный человеческий полый волос, — заткнутая пробкой. В бутылке фигурка мечущегося лилипута. Видимо, великан схватил и спрятал в нее наиболее драчливого из нападавших. Лилипут отчаянно прыгает внутри своей прозрачной тюрьмы, тщетно ища выхода на свободу... А остальные карлики продолжают яростно атаковать отбивающегося от них Гулливера. В этой диво-миниатюре нет ни одного статичного персонажа!

Композиция покоится на крохотной ониксовой пластиночке. Без сильной оптики невозможно ничего увидеть. И — неудивительно: высота Гулливера полтора миллиметра, а каждый из лилипутов в 15 000 раз меньше мельчайшей песчинки!

Уму непостижимо, да и только!..

Фигурки этой композиции сделаны из кости зуба мамонта. Из этого материала, кстати, выполнены и многие другие миниатюры Э. А. Казаряна.

Вслед за гулливеровской миниатюрой Эдуард Авакович создал не менее впечатляющую, удивительную по своей сверхминиатюрности серию динамичных композиций, посвященных великому Чарли Чаплину.

Багровое солнце садится в воды тропического моря. На волнах у берега покачивается пиратская джонка. На берегу необитаемого острова, под сенью пальмы, на «бревне» (отрезок человеческого волоса) происходит жаркая схватка. Шайка пиратов напала на Чаплина и пытается отнять у него золотую статуэтку. Пираты окружили Чаплина. В ушах у них медные серьги, зубы оскалены, фески с кисточками надвинуты на лоб. Блестят в лучах заходящего солнца кривые ножи — ятаганы. В левой руке Чаплина золотая статуэтка, в правой знаменитая тросточка, которой он отбивается от наседающих морских разбойников. На помощь артисту примчались крокодил и змея. Змея пытается ужалить главаря банды, сидящего в джонке, а крокодил, щелкая зубастой пастью, норовит схватить одного из пиратов...

И в этой микроминиатюре нет ни одного статичного персонажа. Мелькает в воздухе тросточка (сделанная из кусочка паутины), колышется джонка, прогибается «бревно», на котором идет схватка, крокодил непрерывно открывает и закрывает пасть...

Другая микроминиатюра, также посвященная Чаплину, размещена на поперечном срезе человеческого волоса (напомним, что сечение среза не превышает 90-100 квадратных микрометров). На нем установлен ринг. Идет жаркий бой двух боксеров: тщедушного Чарли Чаплина и чемпиона мира по боксу знаменитого Мохаммеда Али. Противники яростно обмениваются ударами, болельщики неистовствуют. И совершается нечто невероятное: непобедимый Мохаммед Али как подрубленный падает на помост. Нокаут! Рефери отсчитывает секунды... Рука Чаплина поднята вверх: победа!

Еще один шедевр на чаплиновскую тему. Под хрустальным колпачком установлен цветной телевизор. На его мерцающем экране (1/4 часть рисинки) вспыхивают различные сюжеты. Вот Чаплин крутит на турнике «солнышко». Фигурка артиста сделана из кости, она в 15 000 раз меньше песчинки. Перекладиной служит человеческий волос, но не целый, а разрезанный вдоль на сто частей, — 1/100 и есть перекладина турника. Новая сценка: Чарли Чаплин в зоопарке кормит обезьянку, прыгающую по его плечам... А вот на экране возникает ресторан. Чаплин, ловко жонглируя подносом, разносит еду, скользит по натертому паркету...

У Казаряна есть и статичный портрет Чаплина. Рамкой ему служит игольное ушко. Привычные чаплиновские приметы: котелок, мятые брюки в полоску, кургузый пиджачок, из кармашка которого торчит белая гвоздика, видны запонки, на локтях прорехи. И разумеется, в руке знаменитая тросточка. Ее толщина — 1 микрометр. Фигурка артиста, изваянная из кусочка стальной иглы, не превышает 0,4 миллиметра. Микроминиатюру можно видеть только с помощью сильного оптического прибора.

В 1977 году Эдуард Авакович побывал в США на выставке в Лос-Анджелесе. Экспозиция советского павильона была приурочена к 60-летию Великого Октября. В числе экспонатов были и работы Э. А. Казаряна — более тридцати невидимых простым глазом шедевров.

24 сентября в павильоне СССР проводился день Советской Армении. Привыкшие к чудесам техники американцы были поражены, увидев с помощью оптических приборов микроминиатюры Э. А. Казаряна. Он привез в Лос-Анджелес виолу помпозу, на которой играл перед посетителями, «Гулливера и лилипутов», всю Чаплиниану и ряд других своих работ. Во время демонстрации миниатюры «Нападение пиратов» у Чаплина вывихнулась рука, и Эдуарду Аваковичу пришлось стать «хирургом» и вправить руку.

Ученик Альберта Эйнштейна, американский профессор Отто Стин, увидев миниатюру «Гулливер и лилипуты», сказал, что наука вряд ли сможет математически описать все происходящее с динамичными композициями.

Большое впечатление произвела на посетителей выставки новая работа Эдуарда Аваковича — «Зоопарк». Внутрь полого конского волоса вставлен белый человеческий волос, на котором размещен «зоопарк». В его клетках находятся страус, олень с двумя оленятами, лев, крокодил, белый медведь, жираф, слониха со слоненком, носорог, бегемот, верблюд, зубр и питон. Возле клетки с бегемотом стоит доктор Айболит, измеряющий температуру животного. На другом конце волоса изображена длинная очередь людей, желающих попасть в зоопарк. Несколько поодаль — фигура дворника с метлой. Все персонажи этой микрокомпозиции сделаны из пылинок самоцветных камней Армении.

Работы Э. А. Казаряна экспонировались и в японском городе Цукубу, на выставке «Экспо-85». Рядом со своими микроминиатюрами Эдуард Авакович поместил несколько карикатур... на себя! В их числе был и микрошарж: на 1/100 части манной крупинки Э. А. Казарян изобразил себя в шутливом виде.

В 1984 году художник показал свои работы в Мадриде. Вернувшись домой, сделал две новые микроминиатюры, навеянные поездкой в Испанию. На одной из них — скульптурные портреты Дон Кихота и Санчо Пансы. Знаменитые герои Сервантеса едут верхом — один на осле, другой на Росинанте — мимо ветряной мельницы. Портреты выгравированы на кусочке волоса размером 1/100 миллиметра и вставлены в ушко швейной иглы. Вторая микроминиатюра изображает корриду. На трибунах тысячи людей, на арене бык, матадор, пикадоры, развеваются красные плащи. Картина написана маслом на кусочке волоса.

У Эдуарда Аваковича хранятся альбомы с записями посетителей выставок. Записей очень много — более 20 тысяч! Одна восторженнее другой. Посетители из Запорожья: «Удивительно, что все это создано руками человека!» Ученики средней школы Ленинграда так выразили свои впечатления: «Гигант в микромире. Совершенно изумительно! Потрясающе!» Ученики другой ленинградской школы: «Ваша выставка потрясла нас до глубины души. Большое спасибо за Ваши великолепные работы. Это просто здорово!» Еще одна запись: «Не можем передать словами наше восхищение... Ваше искусство высотою с гору Арарат!» Свой восторг «...человеку-легенде, неповторимому гроссмейстеру микроминиатюры...» выражает группа работников аппарата Совмина Армянской ССР. Гость из Франции: «Дорогой, замечательный и удивительный Эдуард Авакович! Когда встречаешься с явлением, которое не можешь себе объяснить, остается одно — преклонить голову и удивляться. И Вы заставили меня сделать это»... Кратко, но весьма поэтично откликнулась московская школьница Катя: «Спасибо за сказку!»... Профессор Э. Кандель назвал работы Эдуарда Аваковича Казаряна восьмым чудом света. «Поистине безграничны возможности человека! — пишет ученый. — Во всяком случае, он делает то, что до него никому не удавалось и неизвестно, удастся ли в будущем». Что ж, о творчестве Э. А. Казаряна можно сказать словами русского физика П. Н. Лебедева: «Мне должно делать то, что другие не умеют».

* * *

У Э. А. Казаряна есть еще одна блестящая грань таланта, о которой мы уже бегло упомянули, — он великолепный карикатурист. Наделенный от природы чувством доброго юмора, недюжинной фантазией и тонкой наблюдательностью, Эдуард Авакович хорошо усвоил законы и особенности жанра карикатуры,

подмеченные английским писателем Гилбертом Честертоном: «Ничто не требует такой математической точности, как шарж». Он создал огромную коллекцию сатирических зарисовок — более 50 000! Вот некоторые из них. На костяной пластиночке размером 5×5 миллиметров написаны маслом десять дружеских шаржей на коллег по симфоническому оркестру. «В порядке самокритики», как выразился мастер, выполнены автошаржи. Один из них написан маслом на 1/8 части манной крупинки. Автошарж, состоящий из четырех карикатур, изображающих Э. А. Казаряна в разных ипостасях: художника, музыканта, микроминиатюриста и карикатуриста, выполнен маслом на трехмиллиметровом стебельке пшеничного колоса.

Пожалуй, настало время попытаться ответить на вопрос: что же заставляет двигаться фигурки динамичных микроминиатюр Казаряна? Мы говорим «попытаться», так как точного ответа дать пока не можем. По данному вопросу высказано множество самых разнообразных мнений и предположений, в том числе и такое: Э. А. Казарян заставил свои фигурки вибрировать с помощью каких-то хитро спрятанных механических устройств. Но о каких устройствах может идти речь, если все микроминиатюры решены на микронном уровне? Высказывалось мнение и о том, что движение фигурок объясняется воздействием на них каких-то неизвестных полей, явлений электростатики, магнетизма; наконец, в динамике фигурок повинно броуново движение молекул...

Спрашиваю об этом Эдуарда Аваковича:

— Каков секрет движения ваших микроминиатюр?

— Честно говоря, — ответил мастер, — до конца я и сам пока не знаю. Довелось услышать о такой гипотезе. В мире не существует абсолютного покоя, неподвижности, все тела пребывают в состоянии движения, статика им противопоказана. Все тела испытывают внутриклеточную вибрацию. Так как размеры многих моих микроминиатюр, в том числе и динамичных, приближаются к клеточному уровню, то не здесь ли надо искать причину их подвижности? Не исключено, что динамизм обусловлен и теми необычными условиями микротехники, при которых даже такие благородные материалы, как золото, ведут себя необычно. Не знаю, пусть ученые попытаются ответить на этот вопрос. У меня, правда, есть свое объяснение феномена движения, но это моя маленькая тайна, ведь я могу иметь на нее право как мастер, не так ли? Однако, по правде говоря, я не очень стремлюсь докапываться до истинных причин динамичности миниатюр. Для меня гораздо важнее вернуть людям чудесную способность удивляться, увы, теряемую в наши дни. Советские автоматические станции осуществляют глубокое зондирование Вселенной... Человек побывал на Луне... Алмазы делают на заводах... Роботы идеально воспроизводят движения человеческих рук и уже начинают «думать» и даже моделировать чувства. Я прочитал в одном журнале о том, что робота, получавшего питание от батареи аккумуляторов, заставили лихорадочно отыскивать в лаборатории штепсельную розетку, чтобы восполнить заряд батареи. А ведь это попытка автомата имитировать чувство голода... Но, увы, все эти и другие чудеса века научно-технической революции уже не затрагивают человеческих душ и воображения. Поэтому доступными мне способами стремлюсь вернуть людям великий дар удивления. Как я этого достигаю? С помощью необычности, ведь все мои микроминиатюры парадоксальны, заставляют людей удивляться. И я бесконечно счастлив, когда читаю в отзывах такие слова: «Это чудо!», «Поразительно!», «Потрясающе интересно!» Значит, люди удивляются и тем самым радуются.

— И все же, Эдуард Авакович, нам не обойтись без разговора о некоторых секретах вашей микротехники. Расскажите о материалах, способах, которыми вы пользуетесь.

— Пожалуйста. В моей работе нет ничего сверхъестественного или научно необъяснимого, как ошибочно полагают некоторые. Мои инструменты, в принципе, это те же сверла, резцы, скальпели, пинцеты, надфили, но только уменьшенные в десятки раз. Делаю я их сам. Кто же возьмется изготовить, скажем, пинцет длиной с ресничку? Заточенный и доведенный алмазной пастой до предельной остроты скальпель выполнен из расплющенной швейной иглы. Остро заточенный конец стальной струны — перовое сверлышко, которым можно просверлить насквозь волос. Из тончайшей латунной проволочки сделан пинцет. Пользуюсь маленьким часовым токарным станочком, диаметр его патрона 1 сантиметр. Зажимы и цанги к нему делаю сам. Вот и все. Остальное — дело воображения, композиции и, разумеется, высокой техники. Во время работы необходима величайшая собранность, большое напряжение внимания. Малейшее неосторожное движение, дрожание руки, моргание веком, вздох и даже пролетевшая мимо муха, и всё: работа, можно сказать, загублена. Лицо до самых глаз иногда закрываю марлевой повязкой, чтобы неосторожным вздохом не погубить сделанное. С самого начала деятельности микроминиатюриста усвоил истину: главная и самая серьезная помеха — это мое собственное сердце. Да, не удивляйтесь, именно оно! Его удары, особенно при хорошем наполнении пульса, передаются рукам, пальцам, глазам, всему телу. Для изготавливаемой микроминиатюры эти толчки подобны катастрофическому землетрясению. Надо приноровиться работать только в паузах между двумя ударами сердца, а эти паузы не так уж и малы — почти секунда. Этого интервала при хорошей тренировке вполне хватает, чтобы выполнить какую-либо операцию, например нарисовать лицо или глаза. Итак, работаешь тогда, когда сердце отдыхает. Часто вспоминаю слова из песни Леонида Утесова «Спасибо, сердце!» Спасибо сердцу за секунды покоя... А когда приноровишься, дело пойдет автоматически, однако за этим автоматизмом кроется огромная тренировка и труд до седьмого пота... Все мое существо в такие высшие моменты труда — в кончиках пальцев, в предельной сосредоточенности глаз... Мне очень помогает то, что я с детства играю на альте и рисую, это хорошо вытренировало двигательный аппарат рук и дисциплинировало дыхание. Существенную помощь оказывает мне и оптика — бинокулярный микроскоп и лупы, которыми пользуюсь при работе.

— А какие материалы предпочитаете? Нет, пожалуй, поставлю вопрос иначе: какие материалы годятся для микроминиатюр?

— Материалы? Скажу и о них. Скульптор имеет дело с глиной, мрамором, гипсом, гранитом, бронзой. Материалы художника — холст, бумага, краски. Гравер работает с металлами, керамикой, фарфором, стеклом, хрусталем. А микроминиатюрист? Он должен уметь одинаково хорошо работать со всеми этими материалами, однако главный предмет его труда — это драгоценные металлы и самоцветные камни. В дело идут также зерна злаков, целые и их части, крупинки сахара, песчинки, стебельки растений, семена и косточки фруктов и ягод, паутина, волос — конский и человеческий. — Эдуард Авакович улыбнулся: — Мне грозит преждевременное облысение, так как я изрядно эксплуатирую собственную шевелюру. Конский волос дарят знакомые жокеи с ипподрома. Волос привлекает своей эластичностью, тониной, крепостью, его можно разрезать вдоль на множество нитей, однако он чертовски капризен, рвется, скручивается, боится влажности и чрезмерной сухости. Но другого подобного материала под рукой нет. Паутина хороша, но слипается, иногда слишком толста, приходится долго шлифовать ее.

— А синтетические нити? Они ведь достаточно прочны, тонки...

— Никаких синтетических материалов в нашем деле применять нельзя. Они электризуются, слипаются или, наоборот, отталкиваются, стареют. Насколько мне известно, никто из мастеров-микроминиатюристов синтетикой не пользуется. Лучший материал — золото. Однако и этот материал начинает порой вести себя странно: то у него вдруг появляется повышенная адгезия, и тогда отделить готовую деталь от заготовки невозможно. То неожиданно оно начинает терять заданные размеры. По-видимому, оказавшись в условиях ничтожности размеров и специфической микротехнологии, оно обнаруживает новые свойства. Чем не тема для материаловедов?

— Последний вопрос, Эдуард Авакович. Некоторые миниатюристы, желая отточить свое мастерство, повторяют в разных вариантах эксперимент легендарного лесковского Левши и подковывают блох — живых и металлических. Среди ваших работ, кажется, подобных нет? А ведь они достаточно тонки, приближаются к микронному уровню?

— Да, вы правы, иные мастера отдают дань материализации лесковского сказа. Эта работа действительно требует изощренности, филигранной техники исполнения. Но, извините, для меня она слишком крупна и груба... Предпочитаю иметь дело с вещами неизмеримо более мелкими. Поэтому мне пришлось, к сожалению, огорчить директора дома-музея Н. С. Лескова. Он просил меня сделать для экспозиции музея стальную подкованную блоху, но я отказался, объяснив, что предлагаемая микроминиатюра для меня слишком велика и потому не представляет никакого интереса.

* * *

Огюст Роден на вопрос — как ему удается творить шедевры ваяния? — ответил: «Очень просто. Я беру глыбу мрамора и отсекаю от нее все лишнее». Эти слова гениального скульптора стали афоризмом.

Для Эдуарда Аваковича глыбами являются сахарная и манная крупинки, маковое зерно, рисинка, мельчайшие пылинки золота и камней-самоцветов. Отсекая от них «все лишнее», мастер творит свои микрошедевры.

Истинный талант — это не только высокий профессионализм, искусные руки и глубокий ум, но и горячее, отзывчивое сердце. Эдуард Авакович обладает всеми этими достоинствами. Поэтому будет несправедливо, если мы обойдем молчанием еще одну сторону его многогранной деятельности — бескорыстное и благородное сотрудничество с медиками. Да, талант ереванского кудесника служит и гуманному делу исцеления людей.

Однажды во время пребывания Э. А. Казаряна в Краснодаре к нему обратился нейрохирург с просьбой помочь в создании миниатюрных хирургических инструментов, в том числе микрозажимов, для сложных операций на головном мозге. Ни один завод не брался сделать их, слишком малы размеры этих изделий.

Надо ли говорить, что Эдуард Авакович горячо откликнулся на просьбу врача. Он часами стоял у операционного стола, наблюдая за работой хирургов и зарисовывая инструменты, которыми они пользовались. На эскизах врачи проставили необходимые размеры. Вернувшись домой, мастер засел за работу. Три месяца упорного труда!.. Наконец инструменты отосланы в Краснодар. Врачи прислали письмо, полное восторженных отзывов.

Тбилисским онкологам потребовались шприцы для уколов в... единичную клетку. Эдуард Авакович сделал такие шприцы и набор игл к ним. Работать с этими инструментами можно лишь пользуясь микроскопом. И снова письмо, полное благодарности.

Для научно-исследовательской лаборатории Министерства здравоохранения Армянской ССР Эдуард Авакович изготовил микроскопический искусственный хрусталик для глаза. В ноябре 1976 года на заседании ученого совета, в котором принимали участие крупнейшие окулисты, главный офтальмолог республики С. В. Малаян доложил о работе Э. А. Казаряна как о выдающемся вкладе в дело оперативного лечения глаз. Медики внимательно рассматривали хрусталик, не скрывая своего восхищения[14]. Искусственный хрусталик Эдуарда Аваковича был рекомендован для применения во врачебной практике.

Выдающимся достижением Э. А. Казаряна стало создание по просьбе профессора С. Н. Федорова тончайших микроигл для сшивания ран при операциях на глазе. По инициативе Эдуарда Аваковича в Ереване была организована лаборатория, объединившая энтузиастов и ставшая центром разработки новой — корундовой — иглы[15].

С необычной просьбой обратился к Э. А. Казаряну президент Армянской Академии наук академик В. А. Амбарцумян — исправить вышедший из строя в Бюраканской астрономической обсерватории прибор, обеспечивающий остроту настройки главного телескопа. Когда Эдуард Авакович узнал, что именно от него требуется, он оробел. Предстояло просверлить в тонкой стальной закаленной диафрагме геометрически идеальное отверстие диаметром не более 10 микрометров. «Меньше — пожалуйста, больше — нельзя!» — предупредили астрономы. Лазерной техники в ту пору еще не было. Э. А. Казарян сделал нужное отверстие. Оно было не только предельно точным, но и меньше на 6 микрометров, чем требовалось...

* * *

Побывав у Эдуарда Аваковича в Ереване и насмотревшись его чудес, я спросил перед отъездом художника :

— Что такое, по-вашему, талант?

— Когда имеет место творчество, труд, терпение, семь потов... Умение мыслить образами и воплощать мысль в произведение искусства. Воображение и, конечно же, высокое мастерство. Вспомните слова пушкинского Сальери: «Ремесло поставил я подножием искусству». Порой слышишь вопрос: что является первичным в искусстве — мысль или форма? Одно без другого не существует. Вспомним, что слово «мастерство» имеет двоякое значение: ремесло (ремесленное дело) и искусство. Если заурядное ремесленничество вполне обходится без искусства, то искусство микроминиатюриста без виртуозного ремесла немыслимо. Их слияние и дает то, что мы именуем художественным произведением, а не простой ремесленной поделкой.

— Что же тогда шедевр?

— Когда художник, сотворив однажды нечто действительно выдающееся, не в состоянии повторить его...

* * *

Существует древнее армянское предание о том, что знаменитый армянский храм Гегард был вырублен в скальном массиве одним-единственным каменотесом. Тридцать лет невообразимо тяжкого труда ушло на это сооружение. Оно считается образцом предела человеческих сил и возможностей.

Но так ли это?

За сорок лет кипучей творческой деятельности Эдуард Авакович Казарян изготовил более четырехсот уникальных микроминиатюр, любая из которых служит примером предела человеческих возможностей. Им создано 500 скрипок и альтов, множество сложнейших микрохирургических инструментов. Вся его творческая деятельность — это блестящий пример бесконечности и неисчерпаемости творческих возможностей человека.

У Эдуарда Аваковича Казаряна хватает времени на все: на музыку, рисование, скрипичное мастерство, на художественную деятельность микроминиатюриста экстракласса, на кипучую общественную работу. Как же удается ему одинаково хорошо справляться со всеми своими многочисленными делами и обязанностями?

Эдуард Авакович не занимает часов у следующих суток, не мечется в поисках времени. Он просто его не теряет! Ему по душе философская поэтика С. Я. Маршака: