Капризный телефон

Село Богатое расположено на холмах, поросших кудрявым кустарником. Чем дальше на север, тем холмы все ниже, долины все просторнее, а самый горизонт отбит ровной, как под линейку, чертой: там начинается крымская степь.

На юг холмы постепенно переходят в горы, покрытые густым лесом, сочную зелень которого кое-где прорезают оранжевые скалы.

Утопающие в зелени домики прижались к склону холма. Сквозь виноградные лозы окна в цветных наличниках смотрят на большой пруд, сразу же за дорогой.

В небольшом домике сельсовета окна открыты настежь. За письменным столом дежурная — щуплая старушка с поднятыми на лоб очками. Она вяжет чулок и в такт движению узловатых пальцев, беззвучно шевеля губами, считает петли. Кругом тишина.

От резкого звонка телефона старушка испуганно вздрогнула.

— Але! Але! — схватила она трубку. — Да ты кричи сильнее! Артисты?.. Какие артисты? А-а, по горам ходят… Нету таких! — прошамкала старушка и обернулась на шум за окном. На шоссе, против окна, остановился автобус.

— Эй-эй, миленький! Погоди чуток. Вот тут какие-то приехали!..

Старушка положила на стол трубку и, подхватив клубок шерстяных ниток с недовязанным носком, высунулась в окно.

— Эй, миленькие, кто вы такие? — крикнула она ребятам, которые высыпали из автобуса.

— Вам что, бабушка? — отозвался Сбитнев.

— Вы, случаем, не те, что по горам лазят?

— Ну, туристы мы, а что?

— Во-во! Вас, видно, и спрашивают в телефоне. С базы какой-то звонят, старшего требуют.

Олег Шумейкин подбежал к Вере Алексеевне.

— Вас к телефону, Вера Алексеевна!

Учительница удивленно подняла брови:

— Сейчас иду.

Она осмотрелась вокруг и распорядилась:

— Вещи складывайте вот там, на лужайке у валуна!

— А искупаться можно? — спросил раскрасневшийся, потный Коркин.

— Искупаемся, ребята, позже, все вместе. Смотрите мне! — погрозила Вера Алексеевна и поднялась на крыльцо сельсовета.

Витя Сбитнев хмуро поглядел ей вслед и недовольно пробормотал:

— Подумаешь, «все вместе»…

— Что?.. — заглянул ему в лицо Шумейкин.

Но Сбитнев молча поднял с земли рюкзак и пошел к лобастому валуну, который врос в землю посередине большой зеленой поляны. Шумейкин догнал его.

— Видал? Ягодка совсем уже распарился, а что с ним в походе будет? Турист! — пренебрежительно засмеялся он.

Сбитнев бросил мешок на землю и уселся на камень. Вслед за ним к камню собрался весь отряд. Коркин снял с себя термосы, сумку, фотоаппарат и с облегчением смахнул рукавом пот со лба.

— Пойдем, Ягодка, окунемся! — прищурился Сбитнев, поднимаясь с валуна.

Коркин растерянно посмотрел на товарища.

— Может быть, позже, а? Все вместе?..

— Скажи — учительницы испугался, — криво усмехнулся Витя, — трусишка ты, я так и знал.

— Кого-чего? — растерялся Коркин. — Я… а я не против! Пойдем!

Он решительно шагнул за Сбитневым к пруду. Рядом с ними семенил Тузик.

Коркин и побаивался молчаливого, своевольного Сбитнева, самого сильного мальчика в классе, и, сам не зная почему, уважал Витю, искал его дружбы.

Из открытого окна сельсовета доносился громкий голос Веры Алексеевны.

— Хорошо! Хорошо! Понятно… Петр Иванович! Алло! Алло! Турбаза! Турбаза! Ну и связь у вас… Петр Иванович, где мы встретимся? У лесничества? Петр Иванович, имейте в виду: ждать не буду. Сами понимаете, у меня дети… А почему он должен идти с нами? Кто этот человек?.. Геолог?.. Алло! Алло!..

Вера Алексеевна несколько раз дунула в трубку, но ответа так и не дождалась.

— Что, опять не работает? — спросила старушка. — Беда с ним. То целую неделю ничего, а то вдруг заупрямится и день-деньской молчит. Ка-апризный телефон!

Присев на корточки, Сбитнев уже ополоснул лицо, когда сквозь кусты на берегу пруда продрался Коркин.

— Фу, жарко! — отдувался он: — А ты чего не раздеваешься?

— Учительница не разрешает, — ответил Витя, «разыгрывая» Коркина. Но Вася не заметил иронии.

— Ничего, давай! Мы быстро! — он потащил с себя рубашку.

— Купайся сам, если хочешь, а я не буду, — Витя замахнулся и низко над водой бросил плоский камень.

Пересчитав всплески, он закончил:

— Я совсем и не собирался купаться.

— А зачем тогда меня звал?

— Так, для моциона. Думаю, пусть проветрится парень, может, похудеет немного, — все тем же пренебрежительным тоном проговорил Сбитнев.

— Нехорошо обманывать, — обиделся Коркин, — нечестно; в седьмой класс перешел и в комсомол собираешься вступать.

— Ладно тебе, уже надулся, — примиряюще ответил Витя. — Пошли, сейчас строиться будут.

Ребята встретили мальчиков осуждающими взглядами.

— Зря вы, ребята, Вера Алексеевна ругаться будет, — сказала Галя.

— А тебе что? — встретился с ее глазами Сбитнев.

Девочка почему-то смутилась и опустила голову.

— Мы и не купались совсем, — заверил ребят Коркин. — Витя просто так…

— Рассказывай! — перебила его Оля. — Вон, у него даже волосы мокрые.

Шумейкин в сторонке под кустом уже сидел перед раскрытым рюкзаком и смачно жевал колбасу.

— Я, как звеньевой, за самовольный уход делаю тебе, Коркин, персональное замечание! — начальственно сказал он, делая вид, что не заметил Сбитнева.

— Ну и пускай, — спокойно ответил Коркин и пристроился на траве возле ребят. К нему подбежал весь мокрый Тузик, но, учуяв запах колбасы, кинулся к Шумейкину, заискивающе завилял хвостом и вдруг, встряхнув мокрой шерстью, обдал мальчика дождем брызг.

— Пошел вон, «друг человека»! — взвизгнул Олег.

Ребята рассмеялись.

— Ты на него не кричи, — серьезно проговорил Коркин, — у него от этого память пропадает.

— Подумаешь, память! У него и мозгов-то нет.

— Это ученый пес, он может всякие фокусы показывать, — невозмутимо продолжал Коркин.

— Нашел академика — фокусника!

— А что! Ну-ка, Тузик, покажи, как себя Шумейкин ведет. Кажи! Оп!

Тузик встал на задние лапы, задрал кверху влажный черный носик и важно повел из стороны в сторону головой. Ребята закатились смехом.

— Точно, Шумейкин-задавака! — сквозь смех выдавила Оля Пахомова.

Ободренный Коркин снова приказал Тузику:

— Теперь покажи, как Олег отвечает урок. Ну!

— О-о-у-у, — жалобно затянул Тузик.

Вместе со всеми хохотал и Сбитнев. Это особенно обидело Шумейкина.

— Я не позволю над собой насмехаться! — запальчиво крикнул он, потрясая рукой с куском колбасы.

Тузик примерился, подпрыгнул, ловко выхватил колбасу и скрылся за камнем. Багровый от злости, Шумейкин вскочил на ноги.

— Я тебе, Ягодка, это припомню! А пса твоего поганого все равно камнем пришибу!

— Тише, Вера Алексеевна идет! — прошипел Ваня Горелов.

Шум сразу прекратился.

Вера Алексеевна пробежала несколько шагов рядом с отъезжавшим автобусом, что-то крикнула шоферу и подошла к ребятам. Она строго посмотрела на Коркина, потом на Сбитнева.



«Видела», — насупился Сбитнев.

— Ну вот, ребята, отсюда мы начинаем поход. Разбирайте вещи, сейчас искупаемся — и в путь.

Загрузка...