Тайна золотого остролиста (СИ)

Глава 20

Распродажа удалась! К концу дня я, конечно, была словно выжатый лимон, но благодаря Магали, получилось распродать товар на гораздо большую сумму, чем я рассчитывала. Народу пришло много, всем было интересно познакомится с новым жителем небольшого района. И мне приходилось с каждым гостем поговорить, выслушать, порой посочувствовать и выпить чаю. Казалось, ещё одна чашка и я наверняка лопну, даже пару пуговок расстегнула на платье, прикрыв позор платком, иначе дышать было просто невозможно.

От обилия лиц, имён, не прекращающейся болтовни, расспросов, я понемногу сходила с ума. По-моему, только Абис и Джереми наслаждались этой суетой. Сын понятно, он засиделся дома, а здесь столько людей, а ещё и двое соседей пришли с внуками, с которыми можно поиграть.

Но Абис… он же кот и должен любить тишину и покой, а эта наглая морда, наоборот, лезла ко всем, кто присаживался в кресло, громко мурчал и чуть ли не за шиворот засовывал свой нос. Приходилось в буквальном смысле вытаскивать его из-за пазухи гостей, а от слишком доброй и вежливой старушки, кота пришлось отдирать, он, вцепившись зубами в брошь, не хотел уходить, с трудом вытащила её из его пасти и в наказание заперла кота в комнате Джереми. Спустя несколько часов гости наконец стали покидать наш дом. И вот я с тихим вздохом облегчения закрыла дверь за последним.

— Уф… давненько в нашем районе таких мероприятий не проходило, — выдохнула Магали, устало усаживаясь в кресло, — новых жителей посчитай, лет десять не было.

— Интересные здесь люди проживают, — проговорила, поправив штору на окне, кем-то сдвинутую в сторону, — а правда, что у Понса обитает попугай, который декламирует поэму?

— Он и тебя приглашал послушать? — От души рассмеялась Магали, — вот же бабник! Правда есть у него попугай — Говард, местами ощипанный и несколько перьев в хвосте не хватает и поэму он рассказывает, только не разберёшь толком.

— Неужели сам научил? — изумлённо воскликнула, убирая со стола остатки былого пиршества. Все соседи к нам на распродажу, а точнее просто в гости, пришли не с пустыми руками, каждый принёс с собой угощение — пироги, конфеты, яблоки, булочки. Понс принёс увесистую связку копчёной колбасы, а Одет супруга часовщика, вручила огромную тарелку вяленой рыбы.

— Нет конечно, купил где-то за серебрушку и теперь всех дам в округе приглашает полюбоваться, как уж это терпит, бедная Махот не ведаю, — недовольно пробурчала Магали, — я б на её месте давно прибила такого муженька.

— Так, она она его и лупит, пока никто не видит, — рассмеялась, вспомнив, как маленькая и хрупкая дамочка, треснула по шее дамского угодника, тогда моему потрясению не было предела.

— Значит недостаточно, — нравоучительным тоном произнесла женщина, поднимаясь, — пошла я, поздно совсем, ты устала и Джереми уже поди спит, наигрался.

— Да, и спасибо вам большое, благодаря вашему совету, сын познакомился с ребятами, — с улыбкой проговорила, вспомнив, как два мальчишки около пяти минут настороженно поглядывали друг на друга и не двигались с места, пока малышка Мелани, не подтолкнула своего старшего брата Тома в спину.

— Семья у них хорошая, только вот родители погибли, в тот год, когда сильный потоп был, мост вместе с их двуколкой в реку смыло.

— Мне жаль, — пробормотала, сочувствуя деткам, оставшимся без родителей.

— Дед с бабкой за ними присматривают, но детки уж больно шебутные, не поспевают за ними старые, — продолжила Магали, выходя на улицу, — запирай дверь, а то мало ли… добрых снов.

— И вам, — пожелала женщине, проводив её взглядом, пока она не скрылась за углом. Некоторое время я ещё немного постояла на пороге, вдыхая свежий, прохладный воздух, полюбовалась зажигающимися фонарями на улице, помахала Реми, который закрывал ставни на окнах своей часовой мастерской, но пора было возвращаться в дом.

— Мама! — кликнул Джереми, стоя на ступенях, — я Абиса во двор выпустил и щель оставил в двери, чтобы зашёл.

— Хорошо, надеюсь, он недолго гулять будет, не хочется караулить его всю ночь, а оставить открытой дверь небезопасно.

Кот не вернулся… прождав его до полуночи, я заперла дверь и ушла спать, посчитав, что шубка у Абиса тёплая и замёрзнуть он не должен, тем более на улице, пусть и зима, но больше похоже на позднюю осень в том мире, где я жила.

Утром, вскочив раньше, чем обычно, отперла дверь и сколько бы я не кискисала, Абис не откликался. Оставив дверь чуть приоткрытой, я, тяжело вздохнув, отправилась готовить завтрак, придумывая, как сказать сыну, что кота ещё нет.

Мысленно четвертовав противное животное, заставившее меня волноваться, теперь думай, может, случилось чего. А ещё переживай, как отреагирует на это Джереми, боюсь даже представить, уж больно он к этому паршивцу привязался.

— Мам, Абиса нет ещё? — спросил сын, спустившийся спустя пятнадцать минут после меня.

— Нет ещё, но обязательно придёт, не заблудится, нашёл же нас как-то Абис, когда мы съехали от Морган, — быстро протараторила.

— Конечно, он же умный и смелый, — уверенно заявил ребёнок, утопив почти половину пышной оладушки в малиновое варенье, угощение кого-то из соседей.

— Джерри, мне нужно сходить на фабрику ткани, ты со мной?

— Нет. Абиса буду ждать.

— Хорошо, — вздохнула, — ты только двери запри, ладно?

— Да, мама.

Перед тем как отправится к Шарлоте, я снова вышла во двор, проверила сарай, заглянула за поленницу, забралась на дерево, чтобы взглянуть свысока на дворик, но кота не нашла. Идя вниз по улице, я не рассматривала интересную архитектуру зданий, не любовалась пушистыми облаками, я вглядывалась в подворотни ища Абиса и чуть не прошла мимо небольшой фабрики.

— Кэтрин, я уж думала, не придёшь, — воскликнула Шарлота, пухленькая и улыбчивая блондинка лет сорока.

Фабрика по окрашиванию ткани принадлежала её мужу, но инфантильный мужчина, чуть не угробил дело своей семьи, пришлось, как сказала Шарлота: «Взять всё в свои маленькие ручки и спасать, иначе и детям ничего не останется».

— Как я могла, ты так приглашала, — улыбнулась, вручая пару пирожных, оставшихся со вчерашнего дня. Конечно, в гости лучше приходить с тем, что сам приготовил, но сил и времени у меня не было.

— Спасибо, идём, чай выпьем, и ты расскажешь, что тебя так заинтересовало в моей фабрике.

— Если ненадолго, Джереми одного пока боязно оставлять, — проговорила, усаживаясь за столик для клиентов. Как я не торопилась домой, но отказать радушной хозяйки не могла.

— И правильно, слышала, что к мисс Мерид этой ночью забрался кто-то и принялся греметь наверху, хорошо старушка живёт с внуком, — поддалась ко мне ближе женщина, настороженно осмотревшись, добавила, — он поднялся, но никого не увидел, мисс Мерид, уверена, что это был дух её покойного мужа и он приходил ругаться.

— Ругаться? — переспросила, сделав на лице искреннюю заинтересованность.

— Ну как же, она выкинула давеча его старую удочку.

— Ясно, — пробормотала, отпивая глоток чая, я не нашлась, что ещё сказать.

— И этой же ночью к старому Огюсту кто-то наведывался, говорил, в кладовой чем-то шуршали.

— Может мыши? — предположила я.

— Я тоже так сказала, но Огюст уверяет, что неделю назад всех потравил.

— И давно такое происходит? — поинтересовалась, надеюсь, очень равнодушным голосом. Мне совершенно не хотелось, чтобы вот все эти странности приписали к моему появлению в этом районе.

— Да посчитай, каждую ночь, — махнула рукой Шарлота, через некоторое время прыснула, — правда, ко мне не ходят.

— Так, хорошо же, — улыбнулась я, допивая чай, мне хотелось быстрее решить свой вопрос и вернутся к сыну, а то все эти разговоры, а ещё невесть где гуляющий кот, сделали меня мнительной особой.

— Но неинтересно и поведать соседям, да подругам нечего, — шутливо возмутилась Шарлота, — ладно, чего это я, рассказывай, ткань какая нужна?

Поход к Шарлоте вышел отменным! Довольная и улыбающаяся, я возвращалась домой, неся своё сокровище, предвкушая скорое волшебство, мысленно обращаясь, к высшим силам, чтобы артефакт сработал как надо и не подвёл, иначе всё планы в одночасье рухнут и придётся искать другой способ добычи монет.

— Мама! — Крикнул сын, стоило мне только переступить порог нашего дома. Ребёнок со слезами на глазах в одно мгновение оказался рядом, уткнулся в мой живот личиком и, надрывно всхлипывая, да так, что моё сердце защемило от боли, проговорил: — Абис умирает…