Тайное Погружение

8

Я пристально смотрю на УЗИ, наверное, в пятидесятый раз с тех пор, как врач сделал мне снимок в больнице. Смесь беспокойства и возбуждения проносится по моей нервной системе, как будто это мои новые лучшие друзья. Кажется, теперь они чувствуют себя как дома. Я провожу пальцами по белому пятну на глянцевой бумаге. Это абсолютное безумие — воображать, что внутри меня живет что-то такое крошечное.

Черная машина Райана заезжает в его гараж, и я кладу УЗИ обратно в сумочку. С ней в руке я выхожу из машины и прохожу по подъездной дорожке Райана. Дрожь пробегает по мне из-за ветра, и я обхватываю себя руками за талию. Мне следовало бы захватить что-нибудь потеплее этим утром, но я плохо соображала. Голос дежурной медсестры акушера-гинеколога был единственным, что звучало в моей голове.

Наверное, лучше пойти в больницу и пройти обследование.

Облегчение, которое я почувствовала, когда врачи сказали мне, что все хорошо, было настолько ошеломляющим, что я чуть не разревелась, как ребенок. Звонок Райану был совершенно спонтанным решением, но я рада, что сделала это. Это было правильно для нас обоих. Я действительно не хотела оставаться одна, но все еще не была готова рассказать об этом отцу и Шэрон. Они бы совсем взбесились, особенно если бы узнали об этом таким образом.

Райан ждет меня в гараже, обе его руки заняты пакетами, которые вот-вот порвутся.

Я посмеиваюсь над количеством еды, которая, должно быть, там есть.

— Твой брат здесь со всеми своими друзьями?

Он фыркает и поднимает сумки.

— Просто подожди, пока не попробуешь блинчики. Они вызывают привыкание, и у нас никогда не бывает остатков. Только не с этими плохими парнями.

Я следую за ним через гараж и дверь, которая ведет на кухню. Поставив пакеты на кухонный островок, он возвращается в гараж, чтобы закрыть его. Затем он распаковывает пакет за пакетом, пока вся комната не начинает пахнуть, как в ресторане для завтрака. Мой желудок урчит, так как мои чувства не знают, на чем сосредоточиться в первую очередь.

Райан указывает на меня и смотрит широко раскрытыми глазами.

— Теперь, когда ты упомянула моего брата, я начинаю нервничать, что он может появиться. Наверное, нам следует начать прямо сейчас, а остальное спрятать.

Я фыркаю от его серьезного выражения лица.

— Почему это звучит так, как будто ты искренне обеспокоен?

— Потому что я такой и есть. Этот парень, как чертов пылесос, либо съедает все, что находится поблизости, либо упаковывает это, чтобы отвезти обратно в кампус, как будто я его личный супермаркет.

Я смеюсь над его законным беспокойством. Настоящий, глубокий и животный смех. Я не могу вспомнить, когда в последний раз по-настоящему так смеялась. Если не считать той ночи, которую мы провели вместе, жизнь была наполнена унынием и тревогой, и я не понимала, как сильно мне это нужно.

У меня болит живот, и я сжимаю его рукой, пытаясь сосредоточиться на своем дыхании, чтобы успокоиться.

Как только мне это немного удается, я поднимаю взгляд, и мои глаза сталкиваются прямо с Райаном. Он прислоняется спиной к стойке, скрестив руки на груди. Его глаза полны веселья, а рот растянут в улыбке, от которой у меня готовы слететь трусики. Его улыбка настолько смертоносна, что это должно быть незаконно. Вот так мы и попали во всю эту неразбериху с самого начала.

— Счастье тебе к лицу.

— Я думаю, оно подходит всем.

— Возможно. Но я смотрю на тебя, а не на кого-то другого.

— Так и есть. — Мой голос едва слышен, как шепот.

— Ты прекрасна.

Я опускаю взгляд, то, как он пристально смотрит на меня, больше, чем я могу выдержать. Другие и раньше говорили мне, что я красивая, но с Райаном все по-другому. Точь-в-точь как в ту первую ночь, когда мы встретились. Никогда не кажется, что он говорит все это просто для того, чтобы сказать. Его слова кажутся чем-то большим, чем просто слова. Они кажутся чудом.

Райан прочищает горло.

— Извини, если это было слишком. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение.

Я качаю головой.

— Нет, нет, ты этого не делал. Спасибо. Просто дело в том, что… Я не знаю. Ты и я. Все, что произошло.

— Да.

Я не планировала поднимать эту тему, но, думаю, сейчас самое подходящее время, если мы все равно уже загнали себя в угол.

Мой взгляд нервно бегает по сторонам, время от времени останавливаясь на нем.

— Мы не были запланированы, очевидно, ничего из этого не было, но теперь мы здесь, и я понятия не имею, где мы находимся.

У меня перехватывает дыхание, когда Райан отталкивается от стойки и идет ко мне.

Он стоит в футе от меня, и я смотрю вверх, снова поражаясь его размерами. Мои мысли возвращаются к тому, как он обнял меня ранее в больнице. Это было именно то, что мне было нужно, и я чуть не разрыдалась от того абсолютного комфорта, который принесли мне его объятия. Я не помню, чтобы когда-нибудь раньше чувствовала себя в такой безопасности в чьих-то объятиях. За исключением, может быть, моего отца, но это совсем другой вид безопасности и комфорта.

— Честно говоря, я тоже не уверен, Харпер. Все, что я знаю, это то, что у нас родится ребенок, и я хочу участвовать в этом как можно больше. И я также хочу узнать тебя лучше, потому что мне нравится проводить с тобой время, и ты мать моего ребенка. Если это то, что тебя интересует.

От его слов мое сердце так бешено колотится за грудной клеткой, что у меня почти слабеют колени. Когда я пристегивала ремень безопасности в самолете в начале этой недели, я в миллионный раз задавалась вопросом, как Райан воспримет эту новость. Это гораздо больше, чем я могла себе представить.

То, что он на моей стороне, хочет поддержать меня, — это все, на что я могла надеяться.

— Так и есть. — Я киваю раз десять, но мне все равно. Он уже несколько раз видел мою сумасшедшую сторону и все еще хочет проводить со мной время. Кто-то, кто полюбит меня, несмотря на это, всегда является конечной целью.

— Хорошо. — Райан наклоняет голову в сторону холодильника. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Воды, пожалуйста.

— Понял. — Он берет два стакана из одного из шкафов и наполняет их водой из встроенного диспенсера в холодильнике.

Мой мочевой пузырь жалуется на шум льющейся воды.

— Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной?

Он поворачивается ко мне лицом.

— Конечно. Дальше по коридору, первая дверь слева.

— Спасибо.

Ванная комната выдержана в простых серо-голубых тонах и, что более важно, она чистая. Все, что я видела в доме до сих пор, в основном выдержано в нейтральных тонах и минималистичном декоре. На стене есть кое-какие рисунки, но даже они очень простые. Это полная противоположность красочному и оживленному дому моей мамы, но мне оно вроде как нравится. Это успокаивает и умиротворяет.

Я занимаюсь делами и мою руки в раковине. Несмотря на то, что я видела ссадины раньше, все равно рассматриваю себя в зеркале, вздрагивая от своего отражения. Черт, область вокруг моего глаза все еще красная и воспаленная и, вероятно, за ночь превратится в красивый синяк. Повязка только усиливает это ужасное зрелище.

Тот факт, что Райан сказал мне, что я красивая, пока я так выгляжу, и все еще хочет проводить со мной время и узнавать меня получше, — это маленькое чудо. То, которое я с радостью возьму и буду держать в руках.

Закончив, я выхожу за дверь и бросаю взгляд налево, где мельком вижу уютную гостиную с выходом на задний двор. Мое любопытство подводит меня ближе к дверям во внутренний дворик, и я смотрю на ухоженный задний двор и большой бассейн. Он закрыт, но его прямоугольная форма, должно быть, отлично подходит для плавания кругами.

Шаги эхом отдаются по деревянному полу, пока я не понимаю, что Райан, должно быть, прямо за мной, потому что тепло его тела практически согревает мою спину.

Я смотрю на него через плечо.

— Извини, мне было любопытно. Там так красиво снаружи.

— Благодарю.

— Наличие заднего двора — это единственное, чего мне всегда не хватает в Нью-Йорке.

— Я не могу представить, что у меня его не будет.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к нему лицом.

— Это отстой, что все еще холодно, иначе мы могли бы посидеть на улице.

— Я могу достать тебе толстовку и включить обогреватели на улице, если хочешь.

— Правда? — Я держусь за его руку и слегка подпрыгиваю на цыпочках. — А ты хочешь этого?

Он посмеивается, звук теплый и насыщенный.

— Конечно. Почему бы тебе не взять с кухни все, что захочешь поесть, пока я разберусь с обогревателями и принесу тебе что-нибудь из одежды?

— Звучит идеально, спасибо. — Прежде чем я обдумаю это, поднимаюсь на цыпочки и целую его в щеку. Затем быстро иду обратно на кухню, не желая стоять там и ждать его реакции. Друзья — или, надеюсь, те, кто скоро станут друзьями, — могут сказать спасибо и поцеловать друг друга в щеку, верно?

Абсолютно нормально.

У меня текут слюнки, когда я возвращаюсь на кухню и впервые по-настоящему смотрю на все, что приготовил Райан.

— На коробках написано, что внутри. — Голос Райана разносится по дому, где бы он ни находился.

— О, здорово, — бормочу себе под нос. Я, наверное, пропустила бы наклейки на внешней стороне коробок.

На больших контейнерах снаружи есть наклейки с надписью «яблоко/корица», «черничный греческий йогурт», «лимонный греческий йогурт», «овсяная каша с бананом и шоколадной крошкой», а также два контейнера поменьше с овсяными блинчиками с миндальным маслом и злаковыми шариками с арахисовым маслом.

Боже мой, вау.

Шаги Райана эхом отдаются по лестнице, и он входит на кухню с черной толстовкой в руках, улыбаясь мне. Он кладет ее на один из барных стульев и подходит ко мне.

— Ты нашла что-нибудь подходящее? Я не был уверен, что тебе нравится, поэтому взял все свои любимые.

Я просто смотрю на него, и он продолжает: — Если ничего не нравится, я могу достать тебе что-нибудь еще, без проблем.

Это помогает мне выйти из оцепенения.

— Что? Нет, все выглядит восхитительно. На самом деле, даже слишком вкусно. Я не могу решить, что попробовать в первую очередь.

Он протягивает мне руку.

— Дай мне свою тарелку. Я принесу тебе всего понемногу.

— Спасибо. — Когда я не двигаюсь, чтобы отдать ему тарелку, он осторожно забирает ее у меня из рук.

Я смотрю, как он отрезает по кусочку от каждого блинчика, прежде чем положить их все мне на тарелку, затем следуют злаковые шарики и овсяная каша. Он берет со стойки уже наполненную тарелку, которую я не заметила, и кивает в сторону наших двух стаканов с водой.

— Хочешь взять толстовку или наши стаканы?

Кивнув, я первым делом хватаю толстовку и надеваю ее. Она поглощает меня, почти доставая до колен. Мягкая и удобная, и пахнет Райаном. Я глубоко вдыхаю, наслаждаясь тем пряным ароматом, который теперь ассоциируется у меня с ним. Я уверена, что он содержит какие-то феромоны. Это связано с тем, что мое сердце замирает каждый раз, когда я чувствую его запах.

— Харпер, тебе не нужно присесть?

Я резко поднимаю голову и сбрасываю с головы капюшон.

— Э-э, нет, извини. Все хорошо. — Я опускаю взгляд, притворяясь, что вода — это самое интересное, и хватаю стаканы.

Внутри я умираю. Он просто смотрел, как я нюхаю его одежду.

Нюхаю. Его. Одежду.

Жар, ползущий вверх по моей шее и к щекам, не может быть приятным.

Я следую за ним на улицу и сажусь на один из диванов, сосредотачиваясь на своем дыхании в надежде успокоить свое тело.

Райан садится на другой диван и ставит мою тарелку на маленький столик передо мной. Либо он может заметить мою странность за милю, либо он слишком голоден, чтобы иметь со мной дело. Какой бы ни была причина, я благодарна, что у меня есть несколько минут, чтобы успокоиться, пока я не буду снова нюхать его одежду у него на глазах.

Взяв тарелку и вилку, я размышляю, что попробовать в первую очередь. Поскольку все выглядит очень аппетитно, я начинаю с блинчика с черникой. Он сладкий и мягкий, и на вкус такой же вкусный, как и на запах. Я пробую их один за другим, каждый более божественней, чем предыдущий.

Райан хихикает.

— Довольно неплохо, да?

Я улыбаюсь с полным ртом блинчиков с лимонным греческим йогуртом и киваю.

Не желая говорить с набитым ртом, я сначала прожевываю и делаю глоток.

— Тааак хорошо.

Есть момент, когда мы просто смотрим друг на друга, ничего не говоря, и серьезность этого момента снова поражает меня. Я сижу здесь не только с парнем, с которым у меня была смехотворно жаркая ночь, но и с мужчиной, который является отцом ребенка, который растет внутри меня. Ребенок, которого я сегодня впервые увидела на экране УЗИ, даже если он еще крошечный и на самом деле еще не похож на ребенка. Но это ребенок. Мой ребенок… наш ребенок.

Райан мог бы легко захлопнуть эту дверь у меня перед носом в тот день, когда я зашла без предупреждения или потребовать тест на отцовство, даже не подумав о том, что я говорю правду. Вместо этого он казался почти счастливым видеть меня, воспринял новость так хорошо, как только мог, и теперь кормит меня, чтобы проводить со мной больше времени, пока я здесь.

Прежде чем я снова уйду.

В то время как я продолжаю опускать часть правды обо мне и моем отце.

Тяжесть этого грузом осела у меня в животе, но я пытаюсь сохранять надежду, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я смогу рассказать ему.

— Тебе больно?

Вопрос Райана вырывает меня из моих мыслей. Мне больно? Неужели я казалась такой несчастной, думая об этой ситуации?

— Я имел в виду твою голову. — Он указывает на лоб, чтобы подчеркнуть это. — Я могу принести тебе пакет со льдом, если хочешь.

О, здорово. Теперь он, наверное, думает, что падение повредило мне мозг.

Я качаю головой, но быстро передумываю, когда в верхней части моего черепа появляется тупая боль.

— Я в порядке, но спасибо. — Мой взгляд скользит к моей тарелке. — Спасибо за все. Я действительно ценю это.

— Всегда пожалуйста. — Он откусывает последний кусочек и ставит пустую тарелку на стол. — Так чем ты занимаешься по работе?

Ну, гребаное дерьмо.

Я знаю, что это совершенно нормальный вопрос на этапе знакомства друг с другом, но святой шницель.

Моя тарелка внезапно становится самой интересной вещью, и я провожу пальцами по ее краям.

— Мммм, я вообще-то сейчас нахожусь в перерыве между работами. Моя компания сократилась несколько месяцев назад, и я пока не смогла найти ничего нового.

— Мне очень жаль. Я не хотел совать нос не в свое дело.

— Ты этого не сделал. Это дерьмовая ситуация, и в последний год моя жизнь была немного запутанной из-за развода, а затем потери работы, но я пробую новую вещь, называемую позитивным мышлением, так что все будет хорошо. Может быть.

Я пытаюсь сохранить серьезное выражение лица, но потом Райан хихикает, и я не могу сдержать улыбку.

Он поднимает руки.

— Прости, я не смеялся над твоей ситуацией.

Я пожимаю плечами.

— Это лучше, чем плакать об этом, поверь мне.

— Бьюсь об заклад, это было много раз.

— Определенно, это не один из моих лучших жизненных опытов.

— Какая у тебя была работа?

— Бухгалтерский учет.

— Девушка с цифрами, да?

— Именно. — На мгновение я отвлекаюсь на ямочку на щеке Райана. Насколько я могу судить, у него только одна, но она такая милая. На самом деле Суперхот.

— Тебе не нравилась твоя работа?

Я на мгновение задумываюсь об этом, о большой фирме, где я была маленькой рабочей пчелкой в кабинке, как сотни и тысячи других.

— Не особо. Я имею в виду, я не ненавидела это, и это оплачивало счета, что всегда хорошо, но мне это не особо нравилось.

— Почему ты не выбрала ничего другого? — В его голосе слышится любопытство.

— Я не уверена. — Я ковыряю злаковый шарик на своей тарелке, отправляя в рот маленькие кусочки, чтобы дать себе больше времени на размышления. — Я полагаю, это был взрослый поступок?

— У тебя никогда не было работы мечты или чего-нибудь в этом роде?

— Не совсем. Я никогда ни в чем особо не преуспевала, но была приличной ученицей и хорошо разбиралась в математике. Мне просто это не понравилось настолько, чтобы по-настоящему углубляться в это.

— В этом есть смысл.

Мои пальцы внезапно становятся самой захватывающей вещью, и я смотрю на них так, словно это моя новая миссия.

— Разве это странно — не иметь никаких особых интересов или работы мечты?

Райан на мгновение замолкает.

— Я так не думаю. Я не уверен, что бы я делал, если бы не увлекся плаванием. И это произошло со мной совершенно случайно, и только потому, что мой первый тренер по плаванию был другом семьи и считал, что я хорошо плаваю. К счастью, оказалось, что мне это тоже понравилось.

Его слова вытаскивают меня из этого странного момента. Слушать, как он рассказывает о своей жизни и карьере, гораздо заманчивее, чем мое смущение из-за отсутствия таланта или карьеры в моей жизни.

— Это потрясающе. Я всегда любила плавать, но никогда не любила настолько, чтобы даже думать о чем-то профессиональном. В детстве я перепробовала миллион разных занятий — от балета до фортепиано, от футбола до софтбола. Ничто никогда не затягивало надолго. Я сводила свою маму с ума.

— Я думаю, что многие люди такие же. Просто обычно мы видим в социальных сетях тех, кто следует своим мечтам и преследует свои цели. Легко думать, что все чувствуют то же самое, даже если это не так.

— Я никогда не думала об этом с такой точки зрения.

— Не говоря уже о том, что те, у кого нет больших мечтаний или целей, вероятно, тоже не транслируют это. — Он заканчивает свое предложение, протягивая руку и сжимая мое колено.

Контакт знакомый, но странный, но определенно не нежелательный.

Успокойтесь, гормоны. Это было невинное пожатие колена.

Я улыбаюсь тому, что он сказал.

— Ты прав. Возможно, было бы немного странно говорить о том, что у вас нет никаких мечтаний или целей, которые мог бы увидеть весь мир.

— Может быть, немного. С другой стороны, я думаю, это еще больше нормализовало бы ситуацию.

— Верно.

Райан берет свою воду и выпивает половину.

— Итак, ты планируешь остаться в Нью-Йорке или собираешься переехать сюда?