Тайны Храма Христа

ГЛАВА 3
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

На рубеже XIX и XX веков Москву условно было принято делить на допожарную и послепожарную, отстроившуюся после 1812 года. Такое деление было для многих столь же естественным, как теперь деление Москвы на дореволюционную и советскую, построенную после 1917 года.

В Москве после великого пожара уцелело всего 526 каменных домов.* Они составляли примерно одну пятую от того, что было построено в городе потом, за сто последующих лет. Но большинство из сохранившихся по праву считаются шедеврами архитектуры, памятниками истории.

[* Из 25567 каменных домов сгорел 2041 дом. Из 6584 деревянных домов сгорело 4484 дома.]

Москва и по сей день окружена монастырями - стражами сердца земли русской.

Андроников монастырь основал в 1360 году его первый игумен, ученик Сергия Радонежского - Андроник. В стенах монастыря жил и творил великий русский живописец Андрей Рублев, канонизированный Русской православной церковью. Могила его, находившаяся перед входом в трапезную, ныне утрачена. В свое время, когда старые, высохшие липы спилили и на их месте посадили новые, могилу Рублева сровняли с землей. Лишь в 1985 году в сквере перед монастырем был поставлен памятник Рублеву. В подновленных монастырских строениях сейчас открыт Музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева, где регулярно проводятся выставки древней живописи и народного прикладного искусства.

Здание собора в Новоспасском монастыре было сооружено в 1491-1496 годах, а в 1655 году храм перестроен в Преображенский собор. Он был усыпальницей рода бояр Романовых. Четырех-столпный пятикупольный храм - один из самых высоких в Москве. Он расписан изографом Ружейной палаты Федором Зубовым.

Недавно отреставрирован и восстановлен Данилов монастырь (основан в 1282 году князем Даниилом Александровичем), он передан в 1987 году Русской православной церкви.

На территории ныне действующего Донского монастыря, основанного в 1591 году царем Федором Иоанновичем в память об избавлении Москвы от набега войск крымского хана Хаджи-Ги-рея, выставлены сохранившиеся огромные мраморные горельефы, снятые с фасада Храма Христа, - однофигурные композиции Дмитрия Донского, Сергия Радонежского, богатырей Пересвета и Осляби, части белокаменного архитектурного декора Сухаревой башни.

Многие старинные храмы Москвы так или иначе связаны с победами русского оружия. На территории Старого Симонова монастыря у церкви Рождества Богородицы, построенной в 1509 году, похоронены монахи Пересвет и Ослябя, герои Куликовской битвы. А отправились на сечу они с Варварской площади. Здесь в XIV веке начиналась дорога на Владимир и Коломну. Войско Дмитрия Донского отслужило на этом месте последний молебен перед решающим, роковым для многих походом. Ратники поклялись не пожалеть живота своего в битве за свободу отечества. Многие погибли в небывалом сражении, но разбили орду Мамая. Вернувшись с победой, Дмитрий Донской решил поставить на Варварке деревянный храм в честь воинов, павших в битве на поле Куликовом. Позднее, в XVI-XVII веках, на месте деревянной церкви была построена каменная, получившая название храма Всех Святых на Кулишках.

Дмитрий Донской покоится в одном из главных соборов Руси - кремлевском Архангельском, в усыпальнице великих московских князей и первых царей. Поблизости от гробницы Дмитрия Донского покоится прах Ивана Калиты.

У западной стены собора - гробница Владимира Храброго, активного участника битвы на Куликовом поле. Надгробия над могилами великих князей Василия II, Ивана III и Василия III - прадеда, деда и отца Ивана Грозного - находятся на небольшом возвышении перед иконостасом собора.

Прах Ивана Грозного, оставившего по себе страшную память, покоится за иконостасом, в южном предалтарии, в царской усыпальнице. Грозен он был не только для крамольных бояр, но и для врагов Руси - покончил с Казанской и Астраханской ордой, отбил нападения ливонцев, заложил первые русские крепости на берегах Янтарного моря. Там же похоронены его старший сын Иван и средний сын Федор.

После того как в 1712 году столицей России стал Петербург, русских царей хоронили не в Московском Кремле, а на Невском острове, в Петропавловском соборе. Однако внук Петра I Петр II, умерший в 1730 году от черной оспы, был похоронен в Архангельском соборе. Истинные москвичи, ревновавшие Москву к Питеру, не одобряли такого разделения:

- Усыпальницу-то могли бы иметь одну. А то одни державные упокоены здесь, другие - там. И вообще две столицы - это как две головы у одного тела: глупо и нездорово!

Когда при таких москвичах делали сравнение в пользу Петербурга, то, вступаясь за Москву, они возражали с горячностью:

- Красив и величав Питер - кто спорит? Но все же точно такой город можно еще раз построить по плану. А еще одну Москву построить нельзя, невозможно! Она выросла не по плану, а по истории - вместе с нашим народом, с нашим государством. Москва неповторима!

При Екатерине II были образованы государственные комиссии по градостроительству в Москве и Петербурге и построено было в обеих столицах много примечательных зданий, дворцов и палат, которыми по праву гордится Россия. В то же время царица не смогла оценить по достоинству гений Василия Баженова, оставила втуне его лучшие проекты.

Так, не был осуществлен план Баженова, мечтавшего построить огромный дворец на Боровицком холме в Кремле. На протяжении восьми лет, с 1767 по 1775 год, на южном склоне холма шли подготовительные работы.

Была временно разобрана часть кремлевской стены, обращенная к Москве-реке, и две башни со стороны набережной, Безымянная и Тайницкая, для того, чтобы можно было подвозить лес и камень. Зодчий Василий Баженов со своими помощниками изготовил громадную деревянную модель будущего дворца, вызывавшую всеобщее восхищение. И вдруг указ царицы: все работы прекратить! Вместо постройки дворца заняться Баженову устройством балаганного увеселительного городка на Ходынском поле…

Воспитательный дом и теперь радует взор. Долгое время он был единственным украшением левого берега Москвы-реки между Яузой и Зарядьем.

Сооружено это здание при волевой и трудолюбивой Екатерине II. В то время не было в Европе столь крупного по масштабам учреждения социально-государственного назначения. Здесь не только призревали сотни сирот, подкидышей и незаконнорожденных, но и давали им начальное и среднее образование. Мальчиков готовили к поступлению на медицинский факультет Московского университета, девочек - в гувернантки, акушерки и сестры милосердия. Многие из них потом лечили русских воинов, раненных при защите отечества, и таким образом как бы возвращали долг за свое воспитание и образование.

Война 1812 года - огненный рубеж в истории Москвы. Жители Первопрестольной поднесли Наполеону не ключи, а великий пожар.

Мародеры «Великой армии» обдирали позолоченные купола в Московском Кремле, снимали в алтаре дорогие оклады с икон, разворовывали церковную утварь. Только из «трофеев» Успенского собора по личному распоряжению Наполеона было переплавлено в слитки 325 пудов серебра и 18 пудов золота. Воспользоваться награбленным разбойникам не удалось. Многие из них замерзли на Смоленской дороге.

Русский мороз довершил разгром некогда славной армии. Но начал его великий пожар. Наполеон уехал от жары в загородный Петровский дворец*. А Кремль приказал взорвать маршалу Мор-тье, назначенному «генерал-губернатором Москвы».

[* Построенный М. Казаковым Петровский дворец находится неподалеку от стадиона «Динамо». Теперь в нем размещается Военно-воздушная академия им. Жуковского.]

Европейские дикари подложили под стены, башни и храмы Кремля бочки с порохом, особенно много заложили в подклеть колокольни Ивана Великого. Наполеон считал этот белокаменный златоглавый столп символом не только Москвы, но и всей России. Не было здесь строения выше колокольни Ивана Великого. О ней слагали песни и легенды.

Уходя из Кремля, мародеры подожгли длинные фитили, тянувшиеся к бочкам с порохом. Казалось, что древние святыни обречены. И вскоре действительно страшный взрыв потряс всю округу. Затем последовали взрывы меньшей силы. Часть кремлевских стен рухнула, были сильно повреждены две башни, треснула звонница Ивана Великого. Но сам символический белокаменный столп устоял - слаб оказался фряжский порох против мастерства московских каменщиков!

В Москву прорвались передовые части русской армии. Арьергард Мортье поспешно отступил. Этим воспользовались солдаты, а также москвичи, скрывавшиеся в окрестных лесах и рощах. Они поспешили к Кремлю и принялись гасить горевшие еще фитили. Патриотам помог начавшийся сильный дождь. Кремль был поврежден лишь частично.

Пожар 1812 года в Москве уничтожил полностью более семидесяти процентов строений, а кроме того, нанес значительный ущерб остальным. Их пришлось восстанавливать, ремонтировать, подновлять. Москва строилась почти заново и впервые в своей истории - по единому градостроительному плану.

Ввиду чрезвычайных обстоятельств была создана комиссия во главе с учеником Матвея Казакова - Осипом Ивановичем Бове.

Комиссия составила общий план застройки Москвы. Она привлекла из многих губерний землекопов, пильщиков, плотников, каменотесов, кирпичников, каменщиков, кровельщиков. Строилась послепожарная Москва необычайно быстро, деловито и с размахом.

Талантливые зодчие по-новому распланировали центр Москвы и реконструировали Красную площадь. Она стала шире и просторнее за счет того, что в 1813 году был засыпан всегда загрязненный и в то время уже ненужный защитный ров с водою, тянувшийся вдоль восточной стены Кремля.

В подземную трубу от Трубной площади до устья в 1816-1820 годах была упрятана речка Неглинка, которая прежде текла через центр города, огибая Кремль с северо-западной стороны. Это позволило разбить Александровский сад, расширить Воскресенскую площадь, выровнять несколько окрестных улиц.

Были восстановлены пострадавшие строения и стены Кремля, построены Манеж, Верхние торговые ряды на Красной площади (ныне ГУМ), десятки дворцов и храмов, возведены заново крупные административные здания, большие жилые дома - всего перечислить невозможно. За пять лет после изгнания французов дома в Москве не только были восстановлены, но их стало на тысячу больше. Город стал шире по площади и значительно чище и красивее.

В центре столицы возникли две огромные площади - Театральная и Воскресенская. От Манежной площади поднималась одна из самых длинных тогда улиц - Тверская. В конце этой улицы, возле Триумфальных ворот, начиналась древняя «столбовая дорога»…

После Великой Отечественной войны, когда в Москве была продолжена реконструкция, исчез один из островков московской старины - Зарядье, являвшее собой запутанный лабиринт с обветшалыми жилыми домами, закопченными мастерскими ремесленников, рыбными магазинами и харчевнями.

Другой оказалась судьба Китай-города* - он сохранился в большей своей части.

[* Название происходит от слова «кита», что означало в древности - связка жердей и прутьев. Они использовались при сооружении первых защитных стен. Теперь одна из станций метро получила название «Китай-город».]

В конце прошлого века старый Китай-город стал превращаться в «московское сити». Здесь появились деловые конторы, фирмы, банки, страховые компании. Весьма солидно выглядели «верхние торговые ряды» с тремя длинными пассажами. Однако в то же время в Китай-городе по-прежнему дымили и гремели мастерские ремесленников, вовсю шла торговля с лотков, тележек, вразнос. Рядом с конторой известной обувной фабрики Михайлова сидел «холодный сапожник» с железной «ногой» и мелкими гвоздочками во рту. По соседству с шикарным рестораном, где гурманствовали коммерсанты, шумел кабак, в котором пьяницы пропивали одежду и можно было за алтын поесть щей из голья. Тут же в переулках бродили бараночники, обвешанные связками баранок и сушек, лоточники, продававшие пироги с горохом, кашей и со всякой всячиной. Мальчишки торговали квасом, морсом, а то и обыкновенной холодной водой с колонки.

Не меньшим контрастом с солидными учреждениями «сити» казались построенные еще в XVI веке толстые крепостные стены, окружавшие Китай-город.** Местами они обветшали, замшели, начали крошиться, подчас угрожали обвалом. К этим стенам лепились прогнившие хибары, лавчонки, навесы ремесленников. Солидных коммерсантов такое соседство шокировало, и они не раз ставили перед городскими властями вопрос об «очистке» Китай-города.

[** Крепостные стены Китай-города имели протяженность более двух с половиной километров и высоту более шести метров. Из четырнадцати башен Китай-города шесть были «воротными», то есть имели проезд. Сооружены в 1535-1538 годах под руководством итальянского архитектора Петрока Малого.]

После нескольких лет разрухи, по прошествии Октябрьской революции, Москва начала расти и развиваться. Набирал силу городской транспорт. А меж тем крепостные стены в центре города, как казалось недальновидным архитекторам, делали невозможным решение задачи с несколькими пересекающимися транспортными линиями. Мешали стены и многолюдным потокам пешеходов. Назрел вопрос о разборке части Китайгородских стен. И тут среди московских градостроителей произошел раскол.

Нашлись радикалы, предлагавшие обрушить Китайгородские стены полностью, а вместе с ними большинство строений, находившихся в бывшем «сити». На их месте, считали они, нужно поставить новые здания, в современном стиле.

Другие, напротив, выступали за то, чтобы Китай-город оставить нетронутым почти целиком, особенно его стены. Это сохранило бы исторически сложившийся неповторимый колорит Москвы и было бы наиболее правильным решением вопроса.

Однако старые зодчие и отцы города нашли между двумя крайними точками зрения компромиссное решение, и оно было принято во время первой реконструкции Москвы. Крепостные стены Китай-города снесли, но не целиком: частично их оставили там, где они не мешали и служили украшением. Внутри бывшего торгового центра сохранили все, что имело хозяйственную, архитектурную и историческую ценность.

В первую очередь это Верхние торговые ряды, ставшие в 1921 году ГУМом. За ГУМом, на улице Варварке, по-прежнему стоит старый Гостиный двор, за ним, в глубине, - вместительные толстостенные склады для разнообразных товаров. По другую сторону ГУМа, на улице Никольской, сохранен и реставрирован целый ряд уникальных строений, связанных с жизнью замечательных русских людей: первопечатника Ивана Федорова, первого русского академика Михайло Ломоносова, первого публициста Александра Радищева, первого историка, автора «Истории государства Российского», Николая Карамзина.

Сохранилась часть зданий, где помещалось некогда самое первое высшее учебное заведение Москвы - Славяно-греко-латинская академия, а также дом, где вышла первая русская газета «Ведомости». Приведена в порядок знаменитая гостиница «Славянский базар», где останавливались Чехов, Стасов, Чайковский, Римский-Корсаков, Репин, Станиславский, Немирович-Данченко и многие другие видные деятели русской культуры.

Чудом сохранились в пределах бывшего Китай-города старинные храмы, дома бояр и купцов, посольские пристанища былых времен и многое другое, что так ценится историками, архитекторами и любителями старины.

От самых древних защитных стен сохранились две части: в Китайском проезде и возле Театральной площади, где от станции метро «Площадь Революции» через Воротную башню пешеходы поднимаются на Никольскую улицу.

Когда проектировали одну из первых станций метрополитена на Лубянской площади, специалисты посчитали устранение Никольской въездной башни в Китай-город неизбежным. А она, точнее - Никольские ворота, была необычайно колоритна. Через створ ворот, расположенных рядом с величественной церковью Богоявления, виднелись стрельчатые башни Кремля, золоченые купола главных соборов, белокаменный столп Ивана Великого…

В 1929 году была разрушена легендарная часовня Иверской Божией Матери, а через несколько лет по воле Кагановича снесли Иверские ворота. Знаменитый памятник архитектуры и истории XVII-XVIII веков назван в честь иконы Иверской Богоматери, которая хранилась в часовне. Предание гласит, что в IX веке эта икона была спасена от иконоборцев и потом через двести лет была обнаружена в морских волнах. Теперь она находится в Воскресенской церкви в Сокольниках.

В 1934 году была «разобрана» церковь Николая Чудотворца «Большой крест». Построенная в стиле московского, или нарышкинского, барокко в 1697 году, она считалась по красоте соперницей храма Василия Блаженного. Стояла она в начале Ильинки, где теперь на ее месте чахлый скверик. Церковь славилась большими узорными крестами, подобных которым не было нигде. Позднее эти шедевры художественной ковки архитектор-реставратор П.Д. Барановский перевез в Коломенское.

Исчез Казанский собор, стоявший до 1934 года на углу Никольской улицы и Красной площади. Казанский собор был построен в 1635-1636 годах на средства национального героя-полководца Дмитрия Пожарского в память об освобождении Москвы от польских интервентов в 1612 году. В нем находилась икона Казанской Богоматери, с которой его войска, собранные Мининым, шли в сражение.

Спустя двести лет, в 1812 году, Кутузов, оставляя после Бородинского сражения Москву, вошел в Казанский собор помолиться и взял икону себе на грудь, под шинель.

Этот храм, к счастью, в 1993 году восстановлен в своем первозданном виде. Восстановлена еще одна достопримечательность в Кремле - Красное крыльцо, известное со времени Ивана III и варварски уничтоженное в 1932 году.

Намечены к восстановлению Воскресенские ворота с Иверской часовней.

Существует довольно много проектов восстановления утраченных за годы советской власти шедевров.

Так, в 1985 году архитекторы П. Мягков и П. Рагулин подготовили проект реконструкции Колхозной площади с восстановлением Сухаревой башни.

По их проекту предполагалось восстановить башню не на ее сохранившихся фундаментах, а на новом месте - напротив Института скорой помощи им. Склифосовского. Поздее был разработан проект группой профессора МАРХИ Н. Оболенского, предусматривающий восстановление Сухаревой башни на ее историческом месте на подлинных фундаментах. Этим проектом предусматривалось сооружение тоннелей для автомобильного транспорта. Если бы этот проект был поддержан авторитетными зодчими, многоярусная оригинальная башня вновь возникла бы на Садовом кольце.

Сухарева башня, прозванная в народе невестой Ивана Великого, была построена в 1692-1695 годах на месте Ярославских ворот по проекту архитектора М.И. Чоглакова. Она стояла на Земляном валу - на третьем оборонительном кольце Москвы, где дислоцировался полк верного сподвижника Петра I полковника Л.П. Сухарева. Сухарева башня - это первая в России триумфальная арка в честь победы Петра I над Софьей - ценнейший архитектурный памятник Петровской эпохи и своеобразная колыбель Академии наук: в башне размещались классы Навигацкой школы - математический, кораблестроительный, картографический, геодезический и астрономический с собственной обсерваторией. Школа располагала редкими по тем временам физическими приборами и телескопом.

Нечто подобное Москва уже имеет в своей летописи - реставрацию Триумфальной арки.

Триумфальные ворота (вначале деревянные) были сооружены при въезде в Москву у Белорусской заставы по случаю возвращения из Европы после победы над Наполеоном русских войск. 28-метровая арка украшена горельефами «Изгнание французов» и «Освобождение Москвы». На глориетте арки высится Колесница Славы. Когда окраина оказалась близко к центру, возле многолюдного Белорусского вокзала, арка стала препятствовать движению по улице Горького, ныне снова Тверской. Во время реконструкции Москвы в 1936 году Триумфальные ворота разобрали, но в 1968 году вновь установили на другом, не менее подходящем месте - на Кутузовском проспекте, возле музея-панорамы «Бородинская битва». Это оправданно исторически, так как отсюда, от Поклонной горы, начиналось нашествие наполеоновской армии на Москву.

Возможно восстановление и Красных ворот, тем более что их точный макет хранится в Донском монастыре. Эти ворота, по названию села - Красные, являлись одним из ярких памятников зодчества времен царицы Елизаветы. Первоначально они были деревянными, построенными в виде триумфальной арки в честь побед русских войск, затем сгорели и в 1753-1757 годах были заново сооружены из камня по проекту архитектора Д.В. Ухтомского. Они использовались при коронациях Елизаветы и Екатерины II. Разобраны в 1928 году.

Сколько еще замечательных произведений русского зодчества разрушены по плану реконструкции 1935 года и ждут своего возрождения!

Чудов монастырь - ценный и малоизученный памятник. Этот древний кремлевский монастырь был одним из важнейших «рассадников» книжности, его чернецы славились не только ученостью, но и глубоким патриотизмом. Монастырь был основан в 1365 году митрополитом Алексием, инициатором строительства первых белокаменных стен Кремля. Постройки Чудова монастыря разобраны в 1929-1930 годах.

Скромный кремлевский храм Спаса на Бору, построенный в 1329-1330 годах и снесенный в 1933-м, был самым древним сохранившимся храмом в Москве.

Церковь святого Мирона была прославлена своими колоколами. На них, словно на гигантской цимбале, играл удивительный музыкант и композитор 20-х годов Константин Сараджаев.

На месте каменной церкви Николы «на курьих ножках» стояла когда-то деревянная церквушка на высоких сваях. Так строили в старину на болотистой местности - отсюда сказочное выражение «на курьих ножках».

Перед дивной церковью Успенья Божией Матери, что была на углу Покровки и Потаповского переулка, прохожие всегда снимали шапку. Сам великий зодчий Растрелли считал ее красивейшей во всей России. Любовался этой церковью Достоевский. Согласно легенде, церковь так понравилась Наполеону, что он в 1812 году установил караул для ее охраны и готов был увезти ее к себе в Париж, как пытался увезти золото Успенского собора в Кремле.

Церковь Успенья на Покровке считалась одним из лучших образцов московского барокко. Мастер прекрасно выразил в архитектуре церкви стремление ввысь в изяществе кружевной обработки окон, особенно в верхнем этаже церкви, где были остроумно соединены в одно четыре окна, и во многих других архитектурных деталях.

Церковь на Покровке была снесена в 1936 году якобы из-за того, что мешала городскому транспорту. Снесена по личному распоряжению того самого «главного разрушителя», который ездил на «линкольне» по Покровке на службу: она мозолила ему глаза. Несколько московских архитекторов добились разрешения обследовать ее и зафиксировать на фотографиях до слома. При этом было обнаружено уникальное перекрытие сводов, создавшее чудесную, неповторимую акустику. А над входом в церковь на храмовой доске прочли архитекторы надпись, скромно уведомлявшую потомков, что строил невиданной красоты и звучности храм «крепостной Петрушка Потапов с братией».

Безумный максимализм 30-х годов имел чудовищные масштабы. В Генеральном плане реконструкции Москвы 1935 года говорилось о том, что «… перестраивая Москву, мы не должны бояться снести дерево, церквушку или какой-нибудь храм. Старое -мусор, который надо выметать, и возводить такие сооружения, на фоне которых Кремль кажется «плевком истории». В те годы в соответствии с Генеральным планом реконструкции Москва лишилась 426 памятников архитектуры мирового значения.

Архитектор Б. Иофан писал: «Шел 1931 год. Храм Христа Спасителя еще стоял посередине огромной площади у Москвы-реки. Большой и грузный, сверкающий своей позолоченной головой, похожий одновременно на кулич и на самовар, он давил на окружающие его дома и на сознание людей своей казенной, сухой, бездушной архитектурой, отражая собою бездарный строй российского самодержавия и его «высокопоставленных» строителей, создавших это помещичье-купеческое капище… Пролетарская революция смело заносит руку над этим грузным архитектурным сооружением, как бы символизирующим силу и вкусы господ старой Москвы…»

В пятидесятых годах XIX века строительство в Москве несколько замедлилось. Огромный город уже отстроился после пожара 1812 года и достиг прежних пределов. Наряду с этим наблюдался спад в развитии архитектуры: ушли из жизни выдающиеся зодчие и градостроители. Былого размаха и блеска в строительстве не было и в Петербурге. История утверждает, что период интенсивного строительства в Москве начался в последней трети прошлого века…

Имя Константина Андреевича Тона гремело на всю Россию. Тон считался создателем русско-византийского, эклектического стиля в архитектуре и едва ли не единственным его официальным толкователем. Около трех десятилетий Тон возглавлял архитектурную часть Петербургской академии художеств и пользовался монопольным правом при распределении крупных государственных заказов. Многие считали и продолжают считать Тона вершителем судеб русских архитекторов, в том числе и оставшихся без признания.

Прежде чем рассказать о карьере Тона, необходимо вспомнить о судьбе другого архитектора - Витберга. Взлет Тона и падение Витберга связаны между собой.

Александр Лаврентьевич Витберг происходил из семейства обрусевших шведов. Родился он в Петербурге в 1787 году, считал себя русским и никогда не отделял себя от России. Талантливый профессиональный живописец, он занимался архитектурой попутно. Когда же был объявлен конкурс на проект Храма в Москве, Витбергом овладела идея поставить в обновленной после великого пожара Москве грандиозный памятник в честь победы над Наполеоном, почтить светлую память героев Отечественной войны, погибших в сражениях за Отчизну.

Окончив Академию художеств в Петербурге и удостоившись всех наград, какими только отмечали отличников-живописцев, Витберг отказался от поездки за границу для совершенствования мастерства, перебрался в Москву и стал усиленно изучать архитектуру.

Идея создания в Москве Храма в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 года впервые была обнародована 25 декабря 1812 года в Вильне в особом манифесте императора Александра I: «В сохранении вечной памяти того беспримерного усердия в верности и любви к Вере и Отечеству, какими в сии трудные времена превознес себя народ Российский, и в ознаменование благодарности Нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились мы в первопрестольном граде Нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа… Да простоит сей Храм многие веки и да курится в нем пред святым престолом Божиим кадило благодарности до позднейших родов, вместе с любовью и подражанием к делам их предков».

Памятник в честь победы русского народа Витберг представлял в виде огромного и величественного Храма - Пантеона Славы, размерами и красотой превосходящего собор Святого Петра в Риме. Его проект многим казался фантастическим. Герцен, которому Витберг впоследствии подробно рассказывал о своем проекте, писал: «Проект был гениален, страшен, безумен…»

Построенный на самом высоком месте Москвы, на Воробьевых горах (по предложению Витберга), Храм-Пантеон, простиравшийся на версту (более 1000 метров), должен был являть собою небывалое по размерам и формам сооружение высотой более 240 метров (на 90 метров превышающий высочайшую из египетских пирамид), состоящее из трех храмов - один на другом. Нижний, подземный - во имя Рождества Христова - в форме параллелограмма, средний - во имя Преображения - в форме равноконечного креста, верхний - во имя Воскресения Христова - в форме круга с огромным куполом (более 50 метров в диаметре). В нижнем храме - полумрак, в среднем тьма рассеивается, а в верхнем - торжество света. Вместе они составляли гармоничное единство и сверху должны были читаться как некий символический знак. Именно этим проект Витберга понравился Александру I. Он увлекался мистикой и считал, что архитектор воплотил в трех храмах триединство Тела, Души и Духа.

На стенах нижнего храма-крипты Витберг предлагал высечь имена всех до единого воинов, погибших в Отечественной войне 1812 года - от полководцев до рядовых, а останки героев, погибших в сражениях, перезахоронить в крипту. По краям нижнего храма планировалось установить памятники из отбитых у неприятеля пушек. Предполагалось также устроить величественные спуски от Храма к набережной вдоль Москвы-реки.

Храм венчался пятью главами, на колокольнях его намечалось навесить 48 колоколов…

В конкурсе на проект Храма-памятника приняли участие 20 архитекторов, среди них известные мастера: Бове, Воронихин, Кваренги, Михайлов и другие. Однако император выбрал проект еще никому не известного архитектора.

В конкурсе на проектирование Храма Христа Спасителя участвовал выдающийся русский зодчий В.П. Стасов, предложивший соорудить мощное одноглавое здание со звонницами по углам второго яруса, окруженное с трех сторон мощными десятиколонными портиками. Хотя идея Стасова была отвергнута, зодчего назначили консультантом строительства Храма, и Стасов посоветовал Витбергу, назначенному начальником строительства, выбрать для расположения памятника Воробьевы горы.

В 1816 году Александр I утвердил проект Витберга. Молодой, еще неопытный архитектор отказывался от назначения его руководителем строительства Храма, ссылаясь на незнание хозяйственных дел и отсутствие инженерной практики, но царь настоял на своем, и Витбергу пришлось подчиниться воле императора.

Московский архиепископ Августин приготовил для Храма место в Кремле, приказав снести древнюю церковь Николы Гостун-ского, стоявшую рядом с колокольней Ивана Великого, в которой в середине XVI века служил дьяконом Иван Федоров - русский первопечатник.

Трудно представить, как можно было разместить в Кремле такое гигантское сооружение.

Для возведения Храма предлагалась и Швивая горка*, но Витберг выбрал Воробьевы горы, место между Смоленской и Калужской дорогами, по одной из них Наполеон вступил в Москву, а по другой уходил с остатками армии. Император безоговорочно принял предложение архитектора.

[* При впадении Яузы в Москву-реку, на Котельнической набережной, там, где стоит церковь Николы за Яузой.]

Была создана особая комиссия по строительству Храма, и начались подготовительные работы. Из деревень одиннадцати губерний пригнали крестьян, они приступили к выравниванию косогора для закладки фундамента. Одновременно заготовлялись в огромном количестве лесоматериалы, бутовый камень в Подмосковье, кирпич, железные поделки.

12 октября (ст. стиля) 1817 года, в пятую годовщину ухода из Москвы французов, состоялась торжественная закладка Храма на Воробьевых горах. В большом гранитном камне было выдолблено крестообразное углубление, в которое была вложена бронзовая позолоченная закладная доска с надписью на ней, когда, кто и в честь какого события произвел заложение Храма. Туда же были заложены семь камней из белого сибирского гранита с указанием имен присутствовавших членов императорской фамилии.

В 1824 году на Воробьевых горах работали 6 тысяч крестьян, содержащихся за казенный счет. Условия жизни и труда были ужасными, и летом этого года среди людей начались повальные болезни. Часть крестьян была распущена по домам, а из оставшихся четырех с лишним тысяч умерло от холеры более двух с половиной тысяч человек.

Заготовленный в большом количестве лесоматериал, пролежавший долгое время под открытым небом, начал гнить, а из заготовленного более 15 тысяч кубических саженей бутового камня, который сплавлялся по Москве-реке к Воробьевым горам, было доставлено немногим более 1000 кубических саженей. Сто барж с погруженным камнем сели на мель и получили повреждения. Остальной камень остался на месте заготовок.

Дела шли из рук вон плохо. У Витберга, не обладавшего опытом строителя, не оказалось также и таланта администратора, а среди его ближайших помощников нашлись плуты, клеветники и пройдохи, стремившиеся побольше урвать. Были и просто завистники, знавшие толк в строительстве, но из антипатии к «выскочке» губившие начатое дело. В дополнение ко всем невзгодам Витберга не терпел новый московский архиепископ Филарет: он не мог простить архитектору благорасположения Александра I.

За восемь с лишним лет землекопы срыли косогор, перелопатив более 100 тысяч кубических метров грунта, подготовив место для нижней площадки Храма. Однако инженерные проблемы оставались нерешенными: не был исследован грунт, строители не позаботились об укреплении склонов Воробьевых гор, не был определен ход дальнейших работ - отсутствовала техническая документация на сооружение фундаментов Храма. Никто из специалистов, помогавших Витбергу, не обратил на это его внимание.

В 1825 году скоропостижно, загадочно скончался в Таганроге Александр I. Витберг остался без покровительства, на него ополчились завистники и недруги. В 1826 году по распоряжению нового царя Николая I работы по сооружению Храма были приостановлены и назначена ревизия состояния дел, которая установила около девятисот тысяч рублей растрат. Витберга обвинили в халатности и казнокрадстве и отдали под суд. Заодно осудили и его дерзновенный проект: признали его практически неосуществимым. Место, избранное для Храма, определили навсегда не подходящим для строительства монументальных зданий.

На строительство Храма по проекту Витберга с 1821 года по 1 мая 1827 года поступило из Опекунского совета, из государственного банка и других источников 17075182 рубля 39 копеек, в том числе пожертвования составили 42260 рублей 77 1/2 копейки…

Судебное разбирательство длилось более восьми лет. У осужденного Витберга конфисковали имущество, а его вместе с семьей в 1835 году сослали в Вятку, где в это время находился в ссылке молодой Александр Герцен. Мыслитель и зодчий вскоре подружились. Они прожили два года в одном доме.

В «Былом и думах» Герцен писал о Витберге как о большом художнике, «задавленном правительством с холодной и бесчувственной жестокостью»… Он считал его принципиальным, честным, неподкупным человеком, ставшим жертвой негодяев.

Причину творческой и жизненной трагедии зодчего Герцен объясняет так: «Витберга окружила толпа плутов, людей, принимающих Россию за аферу, службу - за выгодную сделку, место -за счастливый случай нажиться. Не трудно было понять, что они под ногами Витберга выкопают яму. Но для того, чтобы он, упавши в нее, не мог из нее выйти, для этого нужно было еще, чтобы к воровству прибавилась зависть одних, оскорбленное честолюбие других…»

В Вятке Витберг продолжал работать над своим проектом Храма-Пантеона, старался устранить допущенные просчеты, учитывал неудачный опыт строительства. Он заботился не о реабилитации: он не мог поверить, чтобы Россия отказалась от самой идеи сооружения памятника событиям 1812 года. Свой обновленный проект архитектор считал вполне осуществимым, а место на Воробьевых горах по-прежнему самым подходящим для монументального сооружения, призванного прославить защитников отечества…

До наших дней сохранилась не только память о талантливом зодчем - в Москве существует построенная по проекту Витберга в 1833 году церковь бывшего Александровского сиротского института на Знаменке (ныне - административное здание на улице Знаменке).

В 1829 году снова возник вопрос о строительстве Храма в Москве, и Николай I заказал проект мемориального Храма своему любимцу - придворному архитектору Тону.

Константин Андреевич Тон родился в 1794 году в Петербурге в семье золотых дел мастера. Учился в Академии художеств у Воронихина. Служил в чертежной при Комитете строений и гидравлических работ под управлением известного инженера Бетанкура. Работа в комитете, где создавались проекты ансамблей столицы -Марсова поля, Театральной площади и других, помогла освоить Тону принципы градостроительства. Затем он уехал в Рим для изучения памятников античного зодчества.

Когда Тон вернулся в Россию с репутацией ученого-художника, его причислили к Кабинету императора, где он получил хорошее содержание, стал членом Комитета строений и гидравлических работ, первым архитектором царя и родоначальником русско-византийского, эклектического стиля в архитектуре.

Через три года после прекращения строительства Храма на Воробьевых горах Николай I, как упоминалось выше, заказал новый проект архитектору Тону. Зодчий с головой ушел в работу, и в апреле 1832 года император принял проект Тона, который также воплощал в себе идею триединства, но совсем иную: православие, самодержавие, народность.

Утвердив проект Тона, царь поручил ему возглавить строительство Храма и, учитывая печальный опыт Витберга, назначил умелых и исполнительных помощников. Место для строительства Храма выбрал сам царь Николай I неподалеку от Кремля, на левом берегу Москвы-реки с тем, чтобы включить новое сооружение в историческую ткань города вблизи Кремля, тем более что прототипом Храма Христа Спасителя послужили Успенский и Архангельский соборы в Кремле, хотя Храм и не стал их копией.

На месте, где предполагалось строить Храм, в бывшем Чертольском урочище, почти три столетия располагался древний Алексеевский женский монастырь*. По приказу царя в 1837 году монахинь монастыря перевели в Красное село, близ Сокольнической рощи, затем снесли монастырь, а заодно и стоявшую рядом с ним Всехсвятскую церковь. Царь распорядился выделить из казны необходимые суммы, и начались земляные работы.

[* Основан во 2-й половине XIV века митрополитом Алексеем. До 1537 года находился на месте Зачатьевского монастыря.]

На месте монастыря во время земляных работ были найдены два кладбища, одно над другим. Первое - на глубине двух метров, второе - четырех. В верхнем кладбище находились ветхие гробы с истлевшими костями; было также много останков без гробов - захоронения последствий чумы 1771 года в Москве. В нижнем кладбище были найдены только гробы, в которых костей не оказалось, - это захоронения XVI века, времен, когда здесь размещалось подворье Малюты Скуратова, что подтверждается надгробным камнем, установленным над его склепом…

10 сентября (ст. стиля) 1839 года, когда работы по устройству фундамента были закончены, в присутствии царствующего императора Николая I и будущего - Александра II была произведена вторая торжественная закладка нового Храма…

Для огромного здания, уступающего по величине самому большому в мире кафедральному собору в Севилье, был необходим и надлежащий фундамент. Для того чтобы подготовить котлован, пришлось углубиться на 10,5-13,5 метра и вынуть более 106 тысяч кубических метров грунта. Бутовый камень доставлялся из села Григорьево в окрестностях Москвы, где был обнаружен надежный материал, который и послужил прочным основанием для заложения фундамента под Храмом, и укладывался слоями вперемежку со щебнем и битым кирпичом, причем каждый пласт заливался известково-песчаным раствором. Это была не каменная кладка по контуру, а сплошной монолит на всю глубину котлована, который нигде не имел пустот, был прочным и непроницаемым для грунтовых вод.

Для наружных стен Храма толщиной в 302 сантиметра и внутренних в 142 сантиметра потребовалось 40 миллионов кирпичей. Более 27 тысяч квадратных метров поверхности стен было облицовано светлым камнем из села Протопопово Коломенского уезда. Этот подмосковный мрамор отличался однородностью, плотностью, твердостью и ровным изломом. Цокольную часть здания строители облицевали мелкозернистым финским гранитом темно-красного цвета. Из такого же гранита были сделаны крылечки с четырех сторон Храма.

Устройство главного купола диаметром 29,9 метра закончилось в 1849 году.

Первоначальным вариантом проекта предусматривалось на позолоченной гладкой поверхности большого купола сделать звезды, а на малых куполах - ребра. Впоследствии по предложению архитектора Тона было принято решение на большом куполе Храма вместо звезд также сделать ребра, как и на малых куполах, тогда одинаковые устройства всех пяти глав Храма при высоте большого купола будут гораздо более гармонировать с общей массой и стилем сооружения Храма.

Утверждая новый вариант купола с золотым покрытием, Александр II будто бы изрек:

- Возвышаясь над городом, главный золоченый купол Храма будет сверкать в небе вторым солнцем!

Высота барабана с крестом* составила более 38 метров. Главный шлемовидный купол, как и другие главы Храма, был покрыт листовой красной медью и позолочен посредством гальванопластики трехмиллиметровым слоем, на что ушло более 422 килограммов драгоценного металла. Отражая лучи солнца, огромный купол Храма в ясную погоду был виден во всех концах города. На четырех колокольнях Храма было 14 колоколов общим весом 65,7 тонны. Торжественный главный большой колокол диаметром более 3,5 метра весил свыше 27 тонн.**

[* Высота креста - 8,5 метра, вес его - 0,5 тонны.]

[** Один из колоколов весом 51 пуд 25 фунтов (№ 7) в наши дни висит на многоярусной колокольне Троице-Сергиевой лавры.]

По периметру фасадов Храма на уровне порталов был устроен мраморный горельефный пояс с изображением сцен из священной и русской истории - всего 48 наружных горельефов - известных скульпторов Клодта, Логановского, Ромазанова, Толстого… Кроме того, в дверных арках помещено 34 и на самих дверях - 17 горельефов.***

[*** Малая часть фрагментов горельефов находится в Донском монастыре.]

Храм на уровне колоколен по всему периметру был опоясан балконами с бронзовой решеткой, откуда можно было любоваться круговой панорамой Москвы.

В течение двадцати с лишним лет строились стены, пилоны, своды, выполнялась наружная облицовка стен, монтировались металлические формы кровли и куполов и производилось их покрытие. После того как были сняты наружные леса, Храм предстал перед москвичами во всем своем величии и красоте. Его одинаковые четыре фасада, по всем сторонам света с широчайшими крыльцами, с выступами - порталами в углах и массивными литыми бронзовыми дверями**** (по три на каждом фасаде), придавали Храму строгость. Он стоял на открытой площадке, просматривающейся со всех сторон, дополняя архитектурный ансамбль Боровицкого холма. В центре - Кремль, на углу Красной площади и Никольской улицы - Казанский собор, с другой стороны площади - Покровский собор и на некотором отдалении от Кремля, как бы уравновешивая Казанский и Покровский, - Храм Христа Спасителя. Он гордо возвышался в самом центре Москвы и был действительно национальным памятником русскому народу, его героизму, его жертвенности во имя победы в Отечественной войне.

[**** Вес средних дверей достигал 13 тонн каждая, боковых -8 тонн. Внутренняя сторона дверей была выполнена из резного дуба.]

Золочение архитектурных деталей для Храма производилось дважды: с 1854 по 1856 год, когда золотились медные листы для пяти куполов, и с 1852 по 1862 год, когда покрывалась позолотой двухметровая бронзовая балюстрада, установленная на крыше аттика Храма, между малыми главами, для того чтобы закрыть портящие вид Храма печные трубы.

Работа по золочению глав проводилась петербургской фабрикой Моран. Для точной подгонки листов на фабрике были построены каркасы куполов.

Кресты и украшения, имеющие в деталях впадины, возвышения и остроконечия, были отлиты из бронзы, вычеканены и вызолочены через огонь за три раза, равно как и цепи, укрепляющие кресты.

Золочение через огонь - древний способ. Для этого составляли амальгаму, растворяя золото в ртути. Изделие помещали на раскаленные угли и натирали амальгамой. Ртуть испарялась, а золото оставалось на изделии.

Для проверки качества покрытия золотом медных листов из партии отбирали по два листа, с которых снимали золото шабровкой*. Для удаления меди, которая при шабровке снималась вместе с золотом, стружку травили в азотной кислоте, и золото взвешивалось. Таким же способом снимали золото с листов, содранных с куполов Храма, при разборке его.

[* Шабровка, шабрение - отделочная обработка поверхности путем снятия тонкой стружки шабером.]

Площадь куполов для золочения составляла 3166 квадратных метров, балюстрад (ее длина около 175 м) - 1435 квадратных метров, всего 4601 квадратный метр.

В 1860 году начались внутренние отделочные работы. Для облицовки внутренних стен был использован мрамор семи пород, доставляемый из Италии, Бельгии, а также отечественный - темно-зеленого цвета с кристаллами серебристого блеска и темно-красный - известный шокшинский порфир. Восемнадцать колонн были изготовлены из зелено-волокнистой яшмы.

Главный иконостас алтарной части Храма, занимающий более двухсот квадратных метров, представлял собой беломраморную восьмигранную часовню с инкрустацией из различных пород мрамора. Часовня венчалась сужающимся кверху бронзовым вызолоченным шатром.**

[** Главный иконостас был продан Элеоноре Рузвельт, которая, по имеющимся сведениям, впоследствии передала его Ватикану.]

Иконы для главного иконостаса выполняли известные художники того времени: Горбунов, Неф, Сорокин, Макаров, Бронников, Васильев, Шильцов. Главный алтарь расписывали художники Верещагин*, Семирадский, Журавлев, Сорокин, Корзухин, Васильев, Литовченко, Фартусов, Максимов. Пояс центрального купола расписывали художники Басин и Кошелев. Свод главного купола расписывал Марков. Три фрески для южного и западного приделов исполнил Маковский. Для этих же приделов четыре фрески создал Прянишников. Тема четырех живописных работ Сурикова в западном приделе - первые четыре Вселенских православных собора.**

[* Верещагин В.П. (1835-1909) - художник, профессор Академии художеств, однофамилец известного русского баталиста.]

[** Фрагменты росписи Сурикова «Вселенский собор» с 1936 года на хранении в Государственном Историческом музее. Там же хранятся фрагменты картин: В.П. Верещагина - «Поклонение волхвов» и «Помазание на царство»; Семирадского - «Александр Невский отвергает папских послов», фрагменты картины Семирадского «Тайная вечеря» находятся с 1931 года в Третьяковской галерее.]

В росписи Храма участвовало до сорока художников.

В печати нередко упоминается участие В. Васнецова в настенной живописи Храма Христа. Однако картин его в Храме не было, и только после освящения его художник передал две исполненные им иконы - Богоматерь (на престоле) и Спас (на престоле).

Интерьер Храма украшали несколько десятков живописных работ известных художников того времени. В боковых «коридорах» здания - в пространстве между внешними стенами и четырьмя несущими пилонами - на 59 стенах были укреплены 177 мраморных досок, на которых запечатлена летопись Отечественной войны 1812 года с именами всех убитых, раненых и награжденных воинов от генерала до прапорщика, а также приказы по армии. Описано 71 сражение, происходившее во время войны в России 1812 года, в том числе Бородинская битва, в которой было до 300 тысяч участников с обеих сторон, до 100 тысяч погибших, более тысячи пушек. Отражены 87 сражений, происходивших за границей.

Центральная часть Храма была посвящена Рождеству Христа Спасителя. Левый северный придел Храма - князю Александру Невскому. Правый южный придел - святителю чудотворцу Николаю. Западное крыло Храма посвящалось деятелям русской церкви, распространившим и укреплявшим православную веру в России. Помещение Храма освещалось 60 окнами.

Пол в Храме представлял собой разноцветный ковер, где в разнообразных вариациях, словно в калейдоскопе, сочетались круги, звезды, шашки и другие фигуры из Лабрадора, шокшин-ского порфира и разных пород итальянского и бельгийского мрамора.

Храм освещался 35 люстрами с 264 бронзовыми подсвечниками. На позолоту церковной утвари потребовался 721 фунт золота.

Общий внутренний объем Храма составлял 102,5 тысячи кубометров, занимаемая Храмом площадь вместе с крыльцами - 6823 квадратных метра, внутренняя - 3990. Храм мог вместить 7200 человек без приделов, коридоров и хоров, которые не испытывали ни тесноты, ни духоты. Для сравнения - Большой театр рассчитан на тысячу мест, правда, сидящих зрителей. Высота Храма до верхнего креста - 103,5 метра, намного выше колокольни Ивана Великого (81 м), которая могла свободно уместиться внутри Храма. Сооружение крестообразное в плане, симметрично относительно вертикальной оси: у него четыре одинаковых фасада, четыре колокольни по углам и огромный центральный купол, опирающийся на четыре массивных пилона. Всего на строительство Храма с 1837 по 1883 год в день Вознесения Господня Государственным казначейством было ассигновано 15123163 рубля 89 копеек.

К 1881 году была устроена набережная, на площади возле Храма установлены фонари и закончена внутренняя отделка здания. Свыше двух лет стоял готовый Храм в ожидании освящения его, приуроченного к коронации царя Александра III. Несколько ранее новому Храму было присвоено наименование «Кафедральный во имя Христа Спасителя собор». 26 мая 1883 года произошло освящение Храма в присутствии императора Александра III.

Чтобы придать наиболее торжественный характер событию, кроме церемониала духовного торжества специальной комиссией была подготовлена и программа светского торжества, которая прошла с успехом, зрелище в этот день в Москве было невиданное. В 8 часов утра с колоколен Храма начался перезвон, известивший Москву о начале давно желанного дня торжественного освящения Храма. Через час священнослужители из Храма Спасителя направились с хоругвями Крестным ходом в Успенский собор Кремля за Святыми мощами. Из собора шествие двинулось обратно к Храму Христа. Тем временем в начале одиннадцатого часа в Храм Христа прибыли император Александр III и императрица с великой княжной Ксенией Александровной. На пути следования государя располагались войска, с которыми он здоровался и где его встретил князь В.А. Долгорукий - председатель Комиссии для построения Храма.

В Храме государя встречал Высокопреосвященный Иоан-никий, митрополит Московский.

В 11 часов к Храму Спасителя приблизился Крестный ход из Успенского собора. К ним присоединилось духовенство из многих московских церквей, архимандриты всех монастырей Москвы и Московской епархии и священнослужители из Храма Христа.

В течение последующего времени был совершен Крестный ход с хоругвями вокруг Храма Христа, во время которого кафедральный протоиерей кропил святой водой его наружные стены. В Крестном ходе принимали участие вместе с митрополитом Александр III и вся его семья в сопровождении придворной свиты.

Ко дню освящения Храм был окружен широким деревянным помостом, обитым красным сукном. Вдоль всего помоста лицом к Храму были расставлены на некотором расстоянии друг от друга знаменосцы со знаменами от различных полков. За ними вокруг Храма были расставлены шпалерами войска, за ними находились на всем пространстве, какое мог охватить глаз, толпы людей. Народ теснился на улице, на обеих сторонах набережной. День был теплый, яркое солнце обливало лучами сотни золотых хоругвей, облачения священнослужителей, алое сукно, зелень деревьев, сверкающее на солнце оружие. Вокруг разливался торжественный звон со всех московских колоколен, беспрерывно гремели орудийные выстрелы, раздавалась оркестровая музыка, игравшая гимн «Коль славен». Видевший это поразительное зрелище никогда не забудет его, особенно ту минуту, когда Крестный ход, выходя из западных дверей Храма и постепенно развиваясь, окружил весь Храм сияющим кольцом. После окончания Крестного хода в Храме наступило величественное мгновение: митрополит, все духовенство, император опустились на колени. Митрополит прочел положенную на молебен в день Рождества Христова молитву «Боже великий и непостижимый». Затем протодиакон провозгласил многолетие государю, наследнику и всему царствующему дому. При звоне колоколов и орудийных выстрелов на набережной певчие трижды пропели «Многая лета». После этого протодиакон произнес: «Христолюбивому всероссийскому победоносному воинству многая лета», и при торжественном радостном пении «Многая лета» окончилось освящение Храма Христа Спасителя.

Во время литургии в Храме Христа Спасителя кроме императорской семьи и его свиты присутствовали: дипломатический корпус, генералитет, члены Государственного совета, министры, сенаторы, почетные опекуны, депутаты от полков, военных училищ, ополчения, казачества, от Москвы и Бородино, от губерний и многих городов России, а также ветераны 1812, 1813 и 1814 годов, в том числе старейший от ветеранов - тайный советник Загряжский.

В день освящения императором Александром III был подписан манифест:

«Да будет Храм сей во все грядущие роды памятником милосердного Промысла Божия о возлюбленном нашем Отечестве в годину тяжкого испытания, памятником мира после же-, стокой брани, предпринятой смиренным и благочестивым Александром не для завоеваний, но для защиты Отечества от угрожавшего завоевания. Да стоит он, по завету своего основателя, многие века, и да курится в нем перед святым Престолом Божиим кадило благодарности до позднейших родов вместе с лю-бовию и подражанием к делам предков…»

Народные торжества продолжались до поздней ночи, так как площадь Храма Христа Спасителя, Большой Каменный мост и набережная со стороны Храма были освещены от самой первой электростанции в Москве, построенной в 1883 году на территории Винно-Соляного двора (в районе современной ул. Серафимовича). А для иллюминации Кремля по случаю коронации Александра III в том же году была построена временная электростанция на Софийской набережной.

В сооружении Храма кроме Тона участвовали архитекторы А.И. Резанов, А.С. Каминский, СВ. Дмитриев, В.А. Косов, Д.И. Гримм, Л.В. Даль, а также мастера каменных дел - Корнелий Абросимов, Матвей Филиппов и мастер «золотая голова» - Рябов, помогавшие архитектору Тону в затруднительных случаях. Возведение Храма стало своеобразной школой мастерства, где проходили практику многие молодые живописцы и зодчие.

Каждый приезжий считал своим долгом побывать в этом Храме. А во время первой мировой войны со всей страны приезжали в Храм родные погибших, чтобы отслужить панихиду и на его стенах написать имя погибшего, год рождения и день гибели. И удивительно, что никто им не запрещал, не препятствовал и не отмывал стены от надписей.

Храм Христа Спасителя являлся священной памятью о героях - победителях в Отечественной войне 1812 года, в чем и состояла его главнейшая ценность…