Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

(Да уж, предавший однажды не изменит своим "принципам" и в другой раз. Но сколько таких "власовых" обнаружилось в рядах "советских генералов", готовых отказаться от орденов, и не в 1942, а, например, в 1991-1993 гг. ? - ред. Впрочем об этом подробнее в Третьей части книги)

vi "Германский генеральный штаб"

(заключительная глава из книги немецкого генерала Г. Гудериана "Воспоминания солдата")

Германский генеральный штаб был создан Шарнгорстом и Гнейзенау. У его колыбели, как крестные отец и мать, витали дух Фридриха Великого и воля к освобождению, вдохновлявшая войну против угнетателя Германии Наполеона. После освободительных войн с наполеоновской Францией Европа вступила в период продолжительного мирного развития. Нужно было восстановить ослабленное войной народное хозяйство, поэтому европейские государства были вынуждены сократить военные расходы. В этой мирной Европе прусский генеральный штаб ничем не проявлял себя и жил незаметной жизнью.

Но именно в это спокойное время появилось выдающееся произведение, военной литературы - книга директора Прусской военной академии Карла фон Клаузевица "О войне". Эта книга, которую очень немногие читали, но многие критиковали, представляет собой первую попытку создать философию войны, дать объективный, квалифицированный анализ ее особенностей. Она имела большое значение в теоретической подготовке офицерских кадров германского генерального штаба. Она побудила к стремлению трезво и профессионально оценивать людей и события, что являлось характерным для всех виднейших офицеров германского генерального штаба. Она укрепила патриотизм и идеализм, одухотворявший этих представителей генерального штаба.

Если Шарнгорста, Гнейзенау и Клаузевица можно назвать духовными отцами прусско-германского генерального штаба, то фельдмаршала графа фон Мольтке следует признать его величайшим и наиболее последовательным сыном. Мольтке и его школу можно охарактеризовать словами Шлиффена: "больше делать, меньше говорить, быть большим, чем ты кажешься другим". Выдающиеся качества Мольтке как государственного деятеля (1855-88 гг., 30 лет был начальником германского генерального штаба) позволили ему выиграть три войны и оказать содействие делу объединения немецкого государства и немецкого народа. Одновременно он создал авторитет своему орудию - генеральному штабу.

После смерти Мольтке, на рубеже двух веков, на германский генеральный штаб не могли не оказать влияния происходящие события. Рост могущества Германии после победоносных лет эпохи объединения не мог не отразиться на офицерском корпусе и генеральном штабе. Достигнутое Германией положение великой европейской державы привело к появлению чувства самоуверенности, которое нашло себе наиболее яркое выражение в настроениях особого круга немецких офицеров офицеров генерального штаба. С этим чувством генеральный штаб и вступил в первую мировую войну. В этой войне он выполнил свой долг.

Если в первой мировой войне генеральный штаб больше, чем в предыдущие годы, вмешивался в управление боевыми действиями, то в этом виноват не генеральный штаб, а генералы, командовавшие соединениями, которые зачастую сами устранялись от принятия решений либо были слишком стары, не знали военной техники и являлись специалистами только в области строевой подготовки.

И вот начались разговоры о гипертрофии генерального штаба при Людендорфе, но огромная творческая энергия Людендорфа многое дала генеральному штабу немецкой армии. Людендорфа нельзя обвинять в поражении, которое Германия в конечном счете потерпела в первой мировой войне, в борьбе с превосходящими силами противников. Он занял ответственный пост начальника генерального штаба уже в августе 1916 г., в момент, когда без его вмешательства и вмешательства Гинденбурга война была бы уже проиграна. Эти два великих полководца взяли на себя почти сверхчеловеческую и, во всяком случае, совершенно неблагодарную задачу. Было бы несправедливо ставить им это в вину.

Несмотря на плохой исход войны и на раздоры послевоенного периода, вызванные поражением страны, Гинденбург и Людендорф остались выдающимися представителями старого германского генерального штаба. Правда, тяготы войны часто вынуждали их, особенно Людендорфа, принимать суровые, даже жестокие меры.

Впоследствии некоторые ученики Людендорфа объявили эту обусловленную крайней необходимостью сторону деятельности своего учителя обязательным качеством офицера генерального штаба. Они взяли за образец именно эту нехорошую черту военной практики Людендорфа. Так возник тип сурового своевольного карьериста, который производил неприятное впечатление и, к сожалению, подрывал авторитет генерального штаба в войсках и в народе. Но если мы посмотрим на ряд выдающихся личностей, которых следует признать типичными для прусско-германского генерального штаба, то мы не увидим среди них описанного выше типа.

Шрангорст, сын крестьянина из Нижней Саксонии, молчаливый, вдумчивый, самоотверженный, храбрый, скромный, неподкупный и некорыстолюбивый человек. Организатор прусской армии во время освободительной войны, создатель генерального штаба. Умер от тяжелого ранения, полученного на поле боя.

Гнейзенау, начальник штаба Блюхера, в 1806 г. руководил обороной Кольберга (Колобжег), энергичный и темпераментный человек, одаренный большими способностями, являлся советником главнокомандующего во многих удачных и неудачных сражениях. Он побудил Блюхера после поражения под Линьи 16 июня 1815 г. выступить на помощь союзным английским войскам. Этот марш Блюхера решил исход битвы при Ватерлоо 18 июня 1815 г. между союзными державами и Наполеоном.

Клаузевиц, которому в период войны не приходилось занимать руководящих постов, написал книгу "О войне". Это был тихий замкнутый ученый, которого нередко можно было встретить среди офицеров германского генерального штаба. При жизни он был мало известен и надеялся оказать влияние на грядущее поколение.

Мольтке - самый значительный начальник генерального штаба германских сухопутных войск, всемирно известный мыслитель, стратег и гениальный полководец. По характеру он был сдержанный человек, оказывающий влияние на окружающих в силу своего умственного превосходства. Он создал свою собственную школу. Мольтке был не только великим полководцем, но и благородным человеком, выдающимся писателем, вдумчивым наблюдателем нравов и обычаев других народов.

Шиффен - благородный, умный человек с холодным, саркастическим умом. Он был вынужден составлять свои планы в период неустойчивой политики и мало влиятельного рейхсканцлера. Ясностью и категоричностью своих военных планов он пытался компенсировать и нерешительность политических деятелей, и отсутствие у них целеустремленности. Так же, как и Мольтке, он понимал важность техники в современную эпоху. Четкость и убедительность его мыслей оказали столь сильное влияние на его преемника Мольтке-младшего, что оперативный план Шлиффена с незначительными изменениями был сохранен и после смерти его творца и использован в 1914 г. в условиях изменившейся обстановки. В провале так называемого плана Шлиффена виновен не сам Щлиффен, а его эпигоны. Шлиффену не пришлось проявить себя на полях сражений.

Гинденбург - простой, здравомыслящий, решительный человек, благожелательно и по-рыцарски относящийся к людям. Тем, кому он доверял, он предоставлял полную свободу действий; он хорошо разбирался в текущих событиях, понимал и знал людей. Это ему принадлежат слова: "Если бы сражение под Танненбергом было проиграно, не стоило бы спорить из-за того, кто должен нести ответственность за поражение".

Людендорф - человек сильной воли, с чудовищной работоспособностью и с выдающимся организаторским талантом. Пламенная любовь к отечеству придавала ему титанические силы в борьбе с надвигавшимся поражением германского народа. Он очень многое совершил в самое тяжелое для Германии время.

Сект - вдумчивый, хладнокровный человек с ясным умом, до некоторой степени боявшийся общественного мнения. Он был одаренным стратегом и организатором, однако не понимал значения техники так глубоко, как это понимали Мольтке и Шлиффен. После поражения в 1918 г. создал стотысячную армию Веймарской республики. Но Версальский договор запрещал этой армии иметь свой генеральный штаб, и Сект вынужден был уступить этому требованию. Однако он нашел путь к тому, чтобы сохранить в период разоружения страны у штабных офицеров дух старого германского генерального штаба. Его стремление отделить армию от политики в свое время было совершенно правильным, но постепенно привело к тому, что офицерский корпус вообще и офицеры, которые могли быть использованы для службы в генеральном штабе, в частности, перестали интересоваться вопросами внешней и внутренней политики. В этом была слабость его системы.

Бек - высокообразованный, спокойный, благородный человек; Он недооценивал роль техники, авиации, моторизации и радиосвязи в современной войне, не менее отрицательно относился он и к новым методам ведения войны, обусловленным развитием техники, и пытался затормозить их внедрение. Бек не признавал и политическую революцию национал-социалистов. Он был консервативным человеком по своей натуре, вел выжидательную политику; эти черты характера и погубили его.

Из характеристики этого небольшого числа выдающихся представителей германского генерального штаба можно понять его дух.

В течение продолжительного времени своего развития генеральный штаб воспитывал и обучал полноценных в умственном и моральном от- ношении офицеров, способных руководить германскими вооруженными силами в тяжелых условиях, в которых они обычно вынуждены были сражаться. Необходимыми условиями для получения должности в генеральном штабе были целостность характера, безупречное поведение на службе и в быту. Далее принимались во внимание военные способности, фронтовой стаж, тактическая и техническая под- готовка, организационный талант, физическая и духовная выносливость, прилежание, трезвость ума, решительность. При подборе офицеров с учетом этих требований в первую очередь принимались во внимание умственные качества, а затем уже свойства характера и душевные качества, ибо последние труднее поддаются точному определению. Большая часть офицеров генерального штаба, особенно старых офицеров, понимала важность этих традиционных особенностей.

Конечно, это не означает, что именно эти офицеры занимались вопросами подбора кадров для генерального штаба. Да если бы они и занимались ими, то это еще не значит, что они обладали достаточным знанием людей и были гарантированы от ошибок при подборе кадров. Но вне всякого сомнения, старая традиция имеет огромное моральное значение для армии.

Приведенные выше характеры видных офицеров старого генерального штаба могли бы быть взяты молодым поколением за идеальный образец. Этот образец не должен ограничивать новые качества, обусловленные развитием военного искусства, и тем более не должен исключать их.

Однако в действительности старая традиция не всегда рассматривается как идеальный образец. Часто в ней усматривают только практический пример, считая, что достаточно слепого подражания, чтобы добиться успеха даже в том случае, если условия и средства совершенно изменились. Такое неправильное понимание традиции присуще каждому старому учреждению. Прусско-германская армия и ее генеральный штаб также неоднократно допускали эту ошибку.

Несомненно, между неправильно понимаемой традицией и новыми задачами существовало внутреннее противоречие. Эти новые задачи были обусловлены самыми различными причинами: изменившимся положением Германии, новым соотношением сил в Европе и во всем мире, растущим влиянием техники, превращением войны в "тотальную", расстановкой политических сил во всем мире. Конечно, не все офицеры генерального штаба видели эти изменения в обстановке. Это относится в первую очередь к некоторой части старых офицеров, занимавших ответственные посты. Новая обстановка требовала новой организации всех вооруженных сил и особенно создания единого верховного командования. Но именно это требование, обусловленное всем ходом политического, военного и экономического развития, не было реализовано германским генеральным штабом до начала второй мировой войны. Напротив, довоенное руководство генерального штаба препятствовало не только своевременному созданию полноценного и всеобъемлющего верховного командования вооруженных сил, но и образованию самостоятельных, способных выполнять оперативные задачи военно-воздушных сил, тормозило развитие только что созданных бронетанковых войск в составе сухопутных войск.

Довоенный генеральный штаб сухопутных сил недопонимал и недооценивал важности новых родов войск в современных условиях боевой действительности, так как он боялся умалить значение сухопутных войск и старых видов вооружения. Традиционная замкнутость офицеров генерального штаба в чисто военных делах препятствовала развитию их политического кругозора. Развитию офицеров препятствовал также принцип Гитлера: только узкий круг специалистов должен быть посвящен в дела каждой отдельной отрасли хозяйства, каждый должен знать ровно столько, сколько необходимо для выполнения своих обязанностей. Право иметь общее представление обо всей обстановке Гитлер оставил за одним собой, что наносило большой вред общему делу. Молодые офицеры генерального штаба острее старых генштабистов чувствовали противоречия, возникшие между традициями и новыми задачами, и пытались ликвидировать их. Это стремление с неприязнью встречалось старыми офицерами. Новое поколение офицеров считало, что не следует терять времени. В противоположность им поборники старых традиций стояли за постепенное развитие и настойчиво проводили свои принципы в жизнь. Генеральный штаб, неправильно отстаивая старые традиции, вступил в противоречие с Гитлером, пробудил в нем неверие в способности и объективность офицеров генерального штаба и создал на долгое время конфликт, оказавший роковое влияние на ведение войны.

Образ идеального офицера генерального штаба характеризуется следующими чертами: принципиальностью, высоким интеллектуальным развитием, скромностью, способностью подчинять свои личные интересы общим интересам, твердостью убеждений, способностью излагать свое мнение начальнику в тактичной форме.

Офицер генерального штаба должен иметь достаточно самообладания для того, чтобы подчиниться приказу начальника, даже если он с ним не согласен, и выполнять этот приказ. Он должен понимать требования войск, любить войска и неустанно о них заботиться. Он должен знать оперативное искусство, тактику и современную технику, причем последнюю он не обязательно должен знать в деталях, но иметь представление, достаточное для того, чтобы определить значение техники для ведения войны.

Само собой разумеется, что у офицера генерального штаба должны быть в высшей степени развиты профессиональные качества, присущие каждому солдату и офицеру: мужество, решительность, готовность взять на себя ответственность, находчивость, физическая выносливость, выдержка, а также достаточное прилежание. Каждый офицер генерального штаба должен непрерывно проходить стажировку в войсках на различных должностях, совершенствоваться в искусстве вождения войск. Для этого он должен использовать также систематические командировки на фронт. В этом очень важном вопросе действительность последних предвоенных лет больше всего отошла от идеала. Это объясняется прежде всего недостатком офицеров генерального штаба, вызванным строгим выполнением тех статей Версальского договора, которые запрещали Германии иметь генеральный штаб. Этот серьезный недостаток в подготовке офицеров генерального штаба еще более увеличился в период войны, теперь уже по вине высших штабов, которые, не желая лишаться своих хороших работников, держали их у себя всеми правдами и неправдами. Эти порочные методы культивировались прежде всего верховным командованием вооруженных сил и главным командованием сухопутных войск. В этих учреждениях имелись офицеры, которые в течение почти шестилетней войны ни разу не выезжали на фронт.

Генеральный штаб вырабатывал у своих офицеров единые методы оценки тактической и оперативной обстановки. В силу своего особого географического положения Германия была вынуждена вести боевые действия на "внутренних рубежах", чередуя оборону с наступлением. "Отныне Европа представляет собой одну семью, поэтому трудно какому-нибудь члену семьи оставаться в стороне от семейных раздоров, особенно если "его квартира расположена в середине дома". Этими словами граф Шлиффен метко охарактеризовал положение нашей страны, из-за которого (и очень часто против нашей воли) мы вынуждены участвовать в каждом европейском конфликте. Немецкий народ ничуть не воинственнее других народов Европы, но он живет "в середине дома", поэтому в течение всей своей большой богатой событиями истории ему очень редко удавалось уклониться от участия в конфликтах между его соседями. При таких условиях перед руководителями нашего государства и нашей армии вставали трудные, часто неразрешимые задачи. Учитывая ограниченность своих материальных возможностей, Германия всегда была заинтересована в том, чтобы как можно быстрее уладить любой конфликт, избежать продолжительной и изнурительной войны и не допустить вмешательства непричастной третьей стороны. Эта задача мастерски была решена государственной политикой Бисмарка и стратегией Мольтке. По мнению Шлиффена, после поражения в первой мировой войне командование сухопутных войск состояло исключительно из офицеров кайзеровской армии, ибо других не было. (Совсем как у Сталина "другого ГШ как и других генералов в 1941 году не было", - С.А.)

Эти офицеры были на службе у Веймарской республики, хотя они и не были полностью согласны со всеми порядками, установленными в результате замены монархии республикой. Они вынуждены были отказаться от многих привилегий и излюбленных традиций и сделать это для того, чтобы не дать грозно надвигавшейся уже в то время волне большевизма захлестнуть свое отечество. Но Веймарская республика не сумела превратить этот брак по расчету в союз по любви. Между новым государством и офицерским корпусом не было установлено внутреннего контакта, хотя к этому и стремился, вкладывая все силы ума и души, такой деятель, как престарелый, заслуженный министр рейхсвера доктор Гесслер. Это имело большое значение для дальнейшего отношения офицерского корпуса к национал-социалистам.

Правда, некоторые правительства Веймарской республики дали небольшой немецкой армии все, что они могли дать в этой обстановке, учитывая внешнеполитические обязательства и тяжелое финансовое положение Германии. Но они не смогли установить внутреннего контакта с офицерским корпусом и вдохновить армию своим политическим идеалом. Армия осталась внутренне чуждой новому государству.

Позиция Секта - человека холодного логического мышления - еще больше усилила и без того присущую офицерскому корпусу склонность к аполитичности. Этому в значительной мере способствовали также действия управления сухопутных войск рейхсвера будущего генерального штаба. Как только в стране появились национал-социалисты со своими новыми националистическими лозунгами, молодежь офицерского корпуса сразу же загорелась огнем патриотизма, который предложила им национал- социалистская партия Германии.

Отсутствие у Германии вооруженных сил в течение многих лет удручающе действовало на офицерский корпус. Не удивительно, что начавшееся вооружение страны было встречено одобрением, так как оно обещало после пятнадцатилетнего застоя снова возродить немецкую армию. Влияние национал-социалистской партии Германии усилилось еще и по тому, что Гитлер в начальный период своей деятельности вел себя дружественно по, отношению к армии и не вмешивался в ее внутренние дела.

Существовавший до того времени пробел в политическом ориентировании армии был изжит, у военнослужащих появился интерес к политическим вопросам, интерес, правда, односторонний и своеобразный и совсем иной, чем его представляли поборники демократии. При таком положении дел командование вооруженных сил после прихода национал-социалистов к власти уже не могло, даже если бы оно и хотело, остаться в стороне от политики национал-социалистской партии. В этом развитии политического сознания вермахта генеральный штаб не играл ведущей роли, скорее можно утверждать обратное. Основным выразителем скептицизма в генеральном штабе был генерал Бек. Он имел приверженцев в центральном аппарате, но не пользовался влиянием ни в армии, ни в вооруженных силах в целом.

Хотя Бек и его преемник Гальдер пытались воспрепятствовать проникновению политики в центральные военные учреждения, однако политика в целом делалась без генерального штаба и вопреки его мнению. Германия снова, как и накануне первой мировой войны, оказалась в положении политической изоляции, которое с самого начала должно было затруднить борьбу или даже сделать ее бесперспективной. Снова солдаты и возглавлявшие их генералы и офицеры генерального штаба должны были примириться с исходным положением, в создании которого они не принимали никакого участия.

Все обвинения, которые немецкий народ и международный суд задним числом предъявили руководящим деятелям германских вооруженных сил, не учитывали того решающего обстоятельства, что политика делалась и делается сегодня не солдатами, а политическими деятелями, что солдаты вынуждены мириться с тем политическим и военным положением, которое создается в стране к началу войны. К сожалению, эти политики предпочитают не подставлять свои головы под пули. Обычно они укрываются в надежных убежищах и предоставляют солдатам право "продолжать политику другими средствами". Политика государства определяет мысли солдат в период подготовки воины - в так называемый период идеологической войны. Судебные процессы, проведенные в последние годы международными трибуналами, показали, что до 1938 г. германский генеральный штаб разрабатывал только планы ведения оборонительной войны. Действовать в другом направлении ему не позволяло внешнеполитическое и военное положение Германии.

Несмотря на то, что с 1935 г. Германия начала вооружаться, военным специалистам генерального штаба было ясно, что потребуется много времени для приведения немецких вооруженных сил в полную боевую готовность. Это относилось в первую очередь к новым средствам борьбы: авиации и бронетанковым войскам. И только по приказу Гитлера, политического руководителя государства, вопреки советам старых солдат, генеральный штаб был вынужден работать в другом направлении.

До осени 1938 г. в сухопутных войсках действовал принцип совместной ответственности командующего и начальника штаба на принятые решения. Такой принцип проводился вплоть до армейских корпусов. Гитлер снял эту ответственность с начальников штабов.

Это вызвало коренные изменения в положении начальников штабов вообще и начальника генерального штаба сухопутных войск в частности. Принцип совместной ответственности начальника штаба и командующего перешел из старой прусской армии в стотысячный рейхсвер, а затем в вооруженные силы третьей империи. Во время первой мировой войны это часто приводило к тому, что некоторые начальники штабов буквально подменяли командиров корпусов.

Руководствуясь своим широко рекламируемым идеалом вождя, Гитлер приказал возложить всю ответственность исключительно на командующего. Став верховным главнокомандующим, он полностью возложил ответственность за действия вооруженных сил на себя и снял ее с генерального штаба. Как уже упоминалось, генеральный штаб сухопутных войск не разделял мнений командования вооруженных сил. Если бы они работали согласованно, то мы имели бы перед второй мировой войной в лице генерального штаба вооруженных сил и верховного командования эффективные руководящих военные органы, а не какие-то карикатуры.

К верховному командованию вооруженных сил главнокомандующие видов вооруженных сил относились как подлинные республиканцы. Из всего вышесказанного логически вытекает и отношение генерального штаба к верховному командованию вооруженных сил - детищу генерала фон Рейхенау, который сумел заинтересовать своей замечательной идеей Гитлера и Бломберга, но потерпел поражение вследствие непреклонного отрицательного отношения главнокомандующих всех трех видов вооруженных сил, особенно генерального штаба сухопутных войск. Пока Рейхенау был начальником главного управления вооруженных сил, дела еще кое-как, но все-таки двигались вперед. Стоило занять этот пост Кейтелю, как сразу движущая сила исчезла. Он не мог сломить сопротивления главнокомандующих видов вооруженных сил.

Теперь можно сказать несколько слов о верховном командовании вооруженных сил. Фельдмаршал Кейтель был неплохой человек и добросовестно старался выполнять свои обязанности; но вскоре он подпал под влияние Гитлера и чем дальше тем больше терял способность сопротивляться его гипнозу. Свою нижнесаксонскую преданность он сохранил до самой смерти. Гитлер знал, что он может полностью положиться на этого человека, поэтому он и держал Кейтеля на такой должности, хотя и знал, что он не блестяще разбирается в вопросах стратегии. Фельдмаршал не оказывал влияния на ход операций; он больше занимался административными вопросами, т. е. выполнял функции бывшего военного министерства. Несчастье Кейтеля было в том, что он не находил в себе сил протестовать против приказов Гитлера, противоречащих международному праву и морали. Только этим можно объяснить, что так называемый "приказ о комиссарах" и директива "Ночь и туман" были спущены в войска. За эту слабость он и поплатился в Нюрнберге своей жизнью; его семье не разрешили даже оплакать урну с его прахом.

Генерал-полковник Иодль, начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами, осуществлял с апреля 1940 г., со времени кампании в Норвегии, фактическое руководство операциями вооруженных сил. Так же, как и Кейтель, он был порядочным человеком, но поддался влиянию Гитлера. Однако не был так сильно зачарован последним, как Кейтель, и поэтому более критично относился к фюреру. После спора с Гитлером в период Сталинградской битвы Иодль весь погрузился в работу, которую он выполнял в основном самостоятельно, не прибегая к помощи технических сотрудников. Он был замкнут и уступил в вопросе о реформе военного и политического руководства, а также в вопросе реорганизации генерального штаба. И только в последние дни войны он в корне изменил свои взгляды. Иодль разделил горькую участь Кейтеля. Оба эти генерала смогли бы многое предотвратить в судьбе нашего народа, если бы они по-другому относились к Гитлеру. (Вероятно, имеется в виду секретная директива верховного командования вооруженных сил от 16.12.1942 г. М 1А 1388/42 "О борьбе с бандитами" (так гитлеровцы называли советских партизан), подписанная Кейтелем, - ред.). Фюрер шел на уступки, когда видел перед собой единый фронт.

Но так как военные руководители никогда не выступали против Гитлера единым фронтом, последнему удавалось "прижимать к стенке" главное командование сухопутных войск и отвергать все возражения сего стороны. Что касается главного командования сухопутных войск, то его роль была заметна только во время польской кампании. Но уже в тот период между Гитлером и главным командованием сухопутных войск наметились разногласия, побудившие фюрера возложить непосредственное руководство кампанией в Норвегии на штаб оперативного руководства вооруженными силами, а не на главное командование сухопутных войск. Разногласия, возникшие в 1940 г. при обсуждении оперативных планов войны против западных держав, обострили эти противоречия. Во время кампании в России дело дошло до серьезных недоразумений, а в декабре 1941 г. и до разрыва между Гитлером и главнокомандующим сухопутными войсками фельдмаршалом фон Браухичем. Браухич был высокообразованным офицером генерального штаба. Но, к сожалению, ему трудно было работать с таким партнером, как Гитлер. На первых порах своей деятельности он сразу попал в зависимое положение от фюрера. Это чувство зависимости влияло на его поведение и сковывало его энергию. С уходом Браухича главное командование сухопутных войск фактически прекратило свое существование. Принадлежать к командованию, значит, как показывает само название, иметь командную власть. После 19 декабря 1941 г. командная власть полностью перешла в руки Гитлера. Практически это означало, что генеральный штаб старой прусско-германской закалки прекратил свое существование.

15 лет я с гордостью носил форму генерального штаба. Среди моих учителей и начальников имеется немало образцовых людей, которым я бесконечно благодарен. Среди моих коллег было много хороших и верных друзей, среди подчиненных много великолепных помощников и советников. Всех их я сердечно благодарю. Дважды проигрывали мы в мировых войнах, дважды распускали победители наш генеральный штаб. Эти действия стран-победительниц говорят об их непроизвольном уважения к этому великолепному военному органу. "Нам осталось молчание".

"Быть или не быть? Вот в чем вопрос!"

На этом я заканчиваю свои воспоминания. Мне очень трудно было писать о том, что дважды приводило нас к катастрофе, о том, что мне пришлось лично пережить. Я слишком ясно видел недостаточность всякой земной воли, чтобы не признать ошибок наших учреждений и наших недостатков.

В тяжелые дни один принц прусского королевского дома прислал мне небольшой портрет Фридриха Великого, на котором были написаны слова, сказанные великим королем в момент величайшей опасности своему другу маркизу д'Аржан: "Ничто не изменит внутреннего существа моей души, я пойду своим прямым путем, буду делать все, что сочту полезным и честным". Я утерял этот портрет, но запомнил слова короля и руководствовался ими в своих действиях. Я не мог предотвратить поражения своего отечества, хотя и прилагал все свои усилия.

Никто не может сомневаться в моей доброй воле.

Я выражаю свою благодарность, как погибшим, так и уцелевшим моим старым солдатам. К вам, моим старым солдатам, я и обращаюсь с заключительными словами. Воспряньте духом, выше голову, как некогда на параде, мои боевые друзья! Вы не должны стыдиться своих деяний.

Вы были достойными солдатами.

Будьте же сегодня достойными гражданами своего народа!

Не опускайте рук и не отказывайте в помощи своему отечеству в такое тяжелое для него время! Соберите все свои физические и духовные силы и отдайте их делу восстановления родины, каждый должен работать там, куда забросила его судьба, одинаково тяжелая для всех нас.

Никакая, даже самая черная работа не позорна, если она делается от всего сердца и чистыми руками. Не унывайте, если вам будет трудно.

Если мы будем трудиться вместе на благо нашего народа, то взойдет и для нас солнце успеха и Германия снова возродится. Не забывайте стихотворения Богислова фон Зелхова, бывшего кайзеровского морского офицера, уроженца Померании:

Ты должен верить: настанет год

Воскреснет Рейх и твой народ!

Ты должен верить непоколебимо

Во все, что свято, тобой любимо.

Борись упорно: от ратных дел

Зависит Родины удел.

Будь терпелив: страны дорога

В твоих руках по воле бога.

И далее - слова, особенно актуально звучащие сегодня:

Единство, право и свободу

Дадим германскому народу!

***

Сегодня, на рубеже столетий, думаю, что ВС России еще "не распустили" только по тому, что нет даже и тени "непроизвольного уважения" к российской Армии. Уважать собственно нечего и некого. Нисколько не сомневаюсь, что внимательное ознакомление с "Воспоминаниями", без особой идеализации "танкового генерала" и прочитанного отрывка из его воспоминаний, подвигнет многих офицеров ГШ России увидеть в описании германского генерального штаба известные аналогии с тем, что мы видим сегодня в наших ВС. Российская Федерация, которая так же как Веймарская республика, в свое время, сегодня "лежит в развалинах" в ожидании если не своего фюрера, то без сомнения "твердой руки". Ни сколько не умаляя значения ГШ ВС России можно согласиться с мнением советского военного авторитета Б.М. Шапошникова, который очень много сделал для становления и развития советского Генерального штаба, всемерного поднятия его роли. Но, подчеркивая большую роль Генерального штаба, он писал: "Если "оперативный" генеральный штаб можно приравнять к прежнему мозгу армии, то "экономический" и "политический" генеральные штабы должны составить, по нашему мнению, "мозг страны", а "сверхгенеральным штабом" может быть одно только правительство. Одним словом, мы считаем, что руководство подготовкой к войне на политическом и экономическом фронтах должно быть представлено особым органом государства, а не армии, и отнюдь не генеральным штабом. В общем и целом войну подготавливает, ведет ее и несет ответственность за успех или неудачу не генеральный штаб, а правительство, которое или само по себе или через особый орган (Совет обороны) цементирует подготовку на различных направлениях"

Гудериану, как и всякому немцу, свойственно преувеличение и завышенная самооценка всего немецкого. Чтобы у читателя не создался комплекс безмерного почитания "немецкого порядка" отсылаю желающих к последней главе 2 части "Иди и смотри...". В ней приведены весьма нелестные слова генерал-майора фон Трескова о гитлеровском руководстве и ГШ Германии времен третьего Рейха. Они будут, если "не ложкой дегтя", то необходимой долей объективных оценок и лекарством от современных заблуждений.

vii Совещание в ЦК ВКПб начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии.

17 апреля 1940 г.

Заключительное слово И.В. Сталина

(Стенограмма)

Я хотел бы, товарищи, коснуться некоторых вопросов, которые либо не были задеты в речах, либо были задеты, но не были достаточно освещены.

Первый вопрос о войне с Финляндией. Правильно ли поступило Правительство и Партия, что объявили войну Финляндии? Этот вопрос специально касается Красной Армии. Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо безопасность есть безопасность нашего Отечества.

Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30 - 35 оборонной промышленности нашей страны и стало быть от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское, - это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти.

Вот вам оборонное и политическое значение Ленинграда, как центра промышленного и как второй столицы нашей страны. Вот почему безопасность Ленинграда есть безопасность нашей страны.

Ясно, что коль скоро переговоры мирные с Финляндией не привели к результатам, надо было объявить войну, чтобы при помощи военной силы организовать, утвердить и закрепить безопасность Ленинграда и стало быть безопасность нашей страны.

Второй вопрос: а не поторопилось ли наше Правительство, наша Партия, что объявили войну именно в конце ноября - начале декабря, нельзя ли было отложить этот вопрос, подождать месяца два-три-четыре, подготовиться и потом ударить? Нет. Партия и Правительство поступили совершенно правильно, не откладывая этого дела и, зная, что мы не вполне еще готовы к войне в финских условиях, начали активные военные действия именно в конце ноября - начале декабря. Все это зависело не только от нас, а скорее всего от международной обстановки.

Там, на западе, три самые большие державы вцепились друг другу в горло, когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить. Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока идет там война на западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на 20, потому что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая, то ли воюют, то ли в карты играют. Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено.

Стало быть благоприятная обстановка для того, чтобы поставить вопрос об обороне Ленинграда и обеспечении государства была бы упущена. Это было бы большой ошибкой. Вот почему наше Правительство и Партия поступили правильно, не отклонив это дело и открыв военные действия непосредственно после перерыва переговоров с Финляндией.

Третий вопрос. Ну, война объявлена, начались военные действия. Правильно ли разместили наши военные руководящие органы наши войска на фронте? Как известно, войска были размещены на фронте в виде пяти основных колонн. Одна наиболее серьезная колонна наших войск - на Карельском перешейке. Другая колонна наших войск и направление этой колонны - было северное побережье Ладожского озера с основным направлением на Сердоболь (Сотавала, - С. А.). Третья колонна - меньшая - направлением на Улеаборг. Четвертая колонна - с направлением на Торнио и пятая колонна - с севера на юг, на Петсамо. Правильно ли было такое размещение войск на фронте?

Я думаю, что правильно.

Чего хотели добиться этим размещением наших войск на фронте?

Если взять Карельский перешеек, то первая задача такая. Ведь на войне надо рассчитывать не только на хорошее, но и на плохое, а еще лучше предусмотреть худшее. Наибольшая колонна наших войск была на Карельском перешейке для того, чтобы [исключить] возможность для возникновения всяких случайностей против Ленинграда со стороны финнов. Мы знали, что финнов поддерживают Франция, Англия, исподтишка поддерживают немцы, шведы, норвежцы, поддерживает Америка, поддерживает Канада. Знаем хорошо. Надо в войне предусмотреть всякие возможности, особенно не упускать из виду наиболее худших возможностей. Вот исходя из этого, надо было здесь создать большую колонну - на Карельском перешейке, что могло прежде всего обеспечить Ленинград от всяких возможных случайностей.

Во-вторых, эта колонна войск нужна была для того, чтобы разведать штыком состояние Финляндии на Карельском перешейке, ее положение сил, ее оборону две цели.

В-третьих, создать плацдарм для того, чтобы, когда подвезем побольше войск, чтобы они имели плацдарм для прыжка вперед и продвижения дальше.

И, в-четвертых, взять Выборг, если удастся.

Во всяком случае, расположение войск на Карельском перешейке преследовало три цели: создать серьезный заслон против всяких возможностей и случайностей против Ленинграда; во-вторых, устроить разведку территории и тыла Финляндии, что очень нужно было нам; и в-третьих, создать плацдарм для прыжка, куда войска будут подвезены.

Следующий участок - севернее Ладожского озера. Наши войска преследовали две цели, тоже цель разведки, собственно три цели, цель разведки войсковой, я говорю о разведке штыковой, это очень серьезная и наиболее верная разведка из всех видов разведки. Создание плацдарма для того, чтобы с подвозом войск выйти в тыл линии Маннергейма. Вторая основная цель - создание плацдарма и выхода в тыл, если это удастся. Третья группа имела такую же цель - разведка территорий, населения, создание плацдарма и при благоприятных условиях сделать подход к Оулу. Это возможная задача, но не вероятная, не вполне реальная.

Четвертая группа в сторону Торнио, нужно разведать в этом направлении, создать плацдарм для войск, которые потом подвезут и при благоприятных условиях подойти к ... (имелось в виду не сказанное - КЕМИ, - С. А.).

Пятая группа Петсамовская. Разведка - создание плацдармов, сделать удар по городу.

Все эти группировки преследовали одну конкретную цель - заставить финнов разбить свои силы. Резерв у нас больше, чем у них, ослабить направление на Карельском перешейке, в конце прорвать Карельский перешеек и пройти севернее к Финскому заливу. Группа севернее Ладоги ставила перед собой задачу - взять Сердоболь, зайти в тыл. Группа Улебовская - занять Улебо. Группа Кондопожская - пойти на Торнио, группа Петсамовская - соединиться с группой Кондопожской.

Мы не раскрывали карты, что у нас имеется другая цель - создать плацдарм, произвести разведку. Если бы мы все карты раскрыли, то мы расхолодили бы наши армейские части. Задача была такая.

Почему мы так осторожно и с некоторой скрытой целью подходили к этому вопросу, почему нельзя было ударить со всех пяти сторон и зажать Финляндию? Мы не ставили такой серьезной задачи, потому что война в Финляндии очень трудная.

Мы знаем из истории нашей армии, нашей страны, что Финляндия завоевывалась 4 раза... Мы попытались ее пятый раз потрясти. Мы знали, что Петр I воевал 21 год, чтобы отбить у Швеции всю Финляндию. Финляндия была тогда провинцией у Швеции, именно тот район, который мы теперь получили - район Куолаярви и Петсамо.

Это не в счет, весь Карельский перешеек до Выборга, включая Выборгский залив, причем Петр не получил тогда полуострова Ханко, но он воевал 21 год.

Мы знали, что после Петра I войну за расширение влияния России в Финляндии вела его дочь Елизавета Петровна два года. Кое-чего она добилась, расширила, но Гельсингфорс оставался в руках Финляндии.

Мы знали, что Екатерина 11 два года вела войну и ничего особенного не добилась. Мы знали, наконец, что Александр I два года вел войну и завоевал Финляндию, отвоевал все области.

Точно такие же истории происходили с войсками русских тогда, как теперь, окружали, брали в плен, штабы уводили, финны окружили, брали в плен то же, что и было. Всю эту штуку мы знали, и считали, что возможно война с Финляндией продлится до августа или сентября 1940 г., вот почему мы на всякий случай учитывали не только благоприятное, но и худшее, и занялись с самого начала войны подготовкой плацдармов в пяти направлениях. Если бы война продлилась, и если бы в войну вмешалось какое-либо соседнее государство, мы имели в виду поставить по этим направлениям, где уже имеются готовые плацдармы 62 дивизии пехоты и 10 в резерве, 72 всего, чтобы отбить охоту вмешиваться в это дело. Но до этого дело не дошло.

У нас было всего 50 дивизий. Резерв так и остался резервом - 10 дивизий, но это потому, что наши войска хорошо поработали, разбили финнов и прижали финнов. Перед финнами мы с начала войны поставили два вопроса - выбирайте из двух одно - либо идите на большие уступки, либо мы вас распылим и вы получите правительство Куусинена, которое будет потрошить ваше правительство.

Так мы сказали финской буржуазии. Они предпочли пойти на уступки, чтобы не было народного правительства. Пожалуйста. Дело полюбовное, мы на эти условия пошли, потому что получили довольно серьезные уступки, которые полностью обеспечивают Ленинград и с севера, и с юга, и с запада и которые ставят под угрозу все жизненные центры Финляндии. Теперь угроза Гельсингфорсу (Хельсинки)смотрит с двух сторон - Выборг и Ханко. Стало быть большой план большой войны не был осуществлен и война кончилась через 3 месяца и 12 дней только потому, что наша армия хорошо поработала, потому что наш политический бум, поставленный перед Финляндией, оказался правильным.

Либо вы, господа финские буржуа, идите на уступки, либо мы вам даем правительство Куусинена, которое вас распотрошит, и они предпочли первое.

Еще несколько вопросов. Вы знаете, что после первых успехов по части продвижения наших войск, как только война началась, у нас обнаружились неувязки на всех участках. Обнаружились потому, что наши войска и командный состав наших войск не сумели приспособиться к условиям войны в Финляндии.

Вопрос, что же особенно помешало нашим войскам приспособиться к условиям войны в Финляндии? Мне кажется, что им особенно помешала созданная предыдущей компанией психологии в войсках и командном составе - шапками закидаем. Нам страшно повредила польская компания, она избаловала нас. Писались целые статьи и говорились речи, что наша Красная Армия непобедимая, что нет ей равной, что у нее все есть, нет никаких нехваток, не было и не существует, что наша армия непобедима. (Речь идет об освободительном походе Красной Армии в сентябре 1939 г. в Западную Украину и Западную Белоруссию, - С. А.)

Вообще в истории не бывало непобедимых армий. Самые лучшие армии, которые били и там, и сям, они терпели поражения. У нас, товарищи, хвастались, что наша армия непобедима, что мы всех можем шапками закидать, нет никаких нехваток. В практике нет такой армии и не будет.

Это помешало нашей армии сразу понять свои недостатки и перестроиться, перестроиться применительно к условиям Финляндии. Наша армия не поняла, не сразу поняла, что война в Польше - это была военная прогулка, а не война. Она не поняла и не уяснила, что в Финляндии не будет военной прогулки, а будет настоящая война. Потребовалось время для того, чтобы наша армия поняла это, почувствовала и чтобы она стала приспосабливаться к условиям войны в Финляндии, чтобы она стала перестраиваться. Это больше всего помешало нашим войскам сразу, с ходу приспособиться к основным условиям войны в Финляндии, понять, что она шла не на военную прогулку, чтобы на ура брать, а на войну.

Вот с этой психологией, что наша армия непобедима, с хвастовством, которые страшно развиты у нас - это самые невежественные люди, т. е. большие хвастуны - надо покончить. С этим хвастовством надо раз и навсегда покончить. Надо вдолбить нашим людям правила о том, что непобедимой армии не бывает.

Надо вдолбить слова Ленина о том, что разбитые армии или потерпевшие поражения армии очень хорошо дерутся потом. Надо вдолбить нашим людям, начиная с командного состава и кончая рядовым, что война - это игра с некоторыми неизвестными, что там в войне могут быть и поражения. И поэтому надо учиться не только как наступать, но и отступать.

Надо запомнить самое важное - философию Ленина. Она не превзойдена и хорошо было бы, чтобы наши большевики усвоили эту философию, которая в корне противоречит обывательской философии, будто бы наша армия непобедима, имеет все и может все победить.

С этой психологией - шапками закидаем - надо покончить, если хотите, чтобы наша армия стала действительно современной армией. Что мешало нашей армии быстро, на ходу перестроиться и приспособиться к условиям, не к прогулке подготовиться, а к серьезной войне.

Что мешало нашему командному составу перестроиться для ведения войны не по-старому, а по-новому? Ведь имейте в виду, что за все существование Советской власти мы настоящей современной войны еще не вели.

Мелкие эпизоды в Маньчжурии, у оз. Хасан или в Монголии, - это чепуха, это не война, это отдельные эпизоды на пятачке, строго ограниченном. Япония боялась развязать войну, мы тоже этого не хотели, и некоторая проба сил на пятачке показала, что Япония провалилась. У них было 2 - 3 дивизии и у нас 2 3 дивизии в Монголии, столько же на Хасане.

Настоящей, серьезной войны наша армия еще не вела. Гражданская война - зто не настоящая война, потому что была война без артиллерии, без авиации, без танков, без минометов. Без всего этого - какая же это серьезная война?

Это была особая война, не современная. Мы были плохо вооружены, плохо одеты, плохо питавшиеся, но все-таки разбили врага, у которого было намного больше вооружений, который был намного лучше вооружен, потому что тут в основном играл роль дух.

Так вот, что помешало нашему командному составу с ходу вести войну в Финляндии по-новому, не по типу гражданской войны, а по-новому? Помешали, по-моему, культ традиции и опыта гражданской войны. Как у нас расценивают комсостав: а ты участвовал в гражданской войне? Нет, не участвовал. Пошел вон. А тот участвовал? Участвовал. Давай его сюда, у него большой опыт и прочее. (Интересно, что сегодня можно было бы сказать то же самое, тем более интересно почитать записку С. Буденного "О возможности использования стратегической кавалерии в Финской войне", - С.А.)

Я должен сказать, конечно, опыт гражданской войны очень ценен, традиции гражданской войны тоже ценны, но они совершенно недостаточны. Вот именно культ традиции и опыта гражданской войны, с которым надо покончить, он и помешал нашему командному составу сразу перестроиться на новый лад, на рельсы современной войны.

Не последний человек у нас товарищ командир, первый, если хотите, по части гражданской войны, опыт у него большой, он уважаемый, честный человек, а вот до сих пор не может перестроиться на новый современный лад. Он не понимает, что нельзя сразу вести атаку без артиллерийской обработки. Он иногда ведет полки на ура. Если так вести войну, значит загубить дело, все равно - будут ли это кадры первый класс или нет, все равно загубит. Если противник сидит в окопах, имеет артиллерию, танки, то он бесспорно разгромит.

Такие же недостатки были в 7-й армии - непонимание того, что артиллерия решает дело.

Все эти разговоры о том, что жалеть нужно снаряды, нужны ли самозарядные винтовки, что они берут много патронов, зачем нужен автомат, который столько патронов берет, все зти разговоры, что нужно стрелять только по цели - все это старое, эта область и традиции гражданской войны. Это не содержит ничего современного.

Откуда все эти разговоры? Разговоры не только там велись, разговоры и здесь велись. Гражданские люди - я, Молотов - кое-что находили по части военных вопросов. Невоенные люди специально спорили с руководителями военных ведомств, переспорили их и заставили признать, что ведем современную войну с финнами, которых обучают современной войне три государства: обучала Германия, обучает Франция, обучает Англия.

Взять современную войну при наличии укрепленных районов и вместе с тем ставить вопрос о том, что только по целям надо стрелять - значит несусветная мудрость (точнее "мудрачество, - С. А.).

Разговоры о том, почему прекратили производство автоматов Дегтярева. У него было только 25 зарядов. Глупо, но все-таки прекратили.

Почему? Я не могу сказать.

Почему минометов нет? Это не новое дело.

В эпоху империалистической войны в 1915 г. немцы спасались от западных и восточных войск - наших и французских, главным образом, минами. Людей мало мин много. 24 года прошло, почему у вас до сих пор нет минометов? Ни ответа, ни привета.

А чем все это объясняется? Потому что у всех в голове царили традиции гражданской войны: мы обходились без мин, без автоматов, что ваша артиллерия, наши люди замечательные, герои и все прочие, мы напрем и понесем.

Эти речи напоминают мне красногольдеров в Америке, которые против винтовок выступали с дубинами и хотели победить американцев дубинами, винтовку победить дубиной - и всех их перебили. Вот этот культ традиции и опыта гражданской войны развит у людей, и отнял от них психологическую возможность побыстрей перестроиться на новые методы современной войны.

Надо сказать, что все-таки недели через 2 - 3 - 4 стали перестраиваться: сначала ... потом 13-я армия.

Штерну тоже удалось перестроиться, тоже не без скрипа.

Хорошо повел себя тов. Фролов, 14-я армия. Хуже всех пошло у тов. Ковалева. Так как он хороший боец, так как он герой гражданской войны и добился славы в эпоху гражданской войны, то ему очень трудно освободиться от опыта гражданской войны, который совершенно недостаточен. Традиции и опыт гражданской войны совершенно недостаточны, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет. Командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт гражданской войны, погибнет как командир. Он должен этот опыт и ценность гражданской войны дополнить обязательно... дополнить опытом современной.

А что такое современная война? Интересный вопрос, чего она требует? Она требует массовой артиллерии. В современной войне артиллерия - это Бог, судя по артиллерии.

Кто хочет перестроиться на новый современный лад, он должен понять: артиллерия решает судьбу войны, массовая артиллерия. (Интересно, какой массовый вид вооружения решает судьбу войны сегодня? - С. А.) И поэтому разговоры, что нужно стрелять по цели, а не по площадям, жалеть снаряды, это несусветная глупость, которая может загубить дело. Если нужно в день дать 400 - 500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов и патронов.

Как пишут финские солдаты, что они на протяжении четырех месяцев не могли выспаться, только в день перемирия выспались. Вот что значит артиллерия. Артиллерии - первое дело.

Второе - авиация, массовая авиация, не сотни, а тысячи самолетов. И вот, кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи, побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы. Больше снарядов, больше патронов давать, меньше людей будет потеряно. Будете жалеть патроны и снаряды - будет больше потерь.

Надо выбирать. Давать больше снарядов и патронов, жалеть свою армию, сохранять силы, давать минимум убитых или жалеть бомбы, снаряды.

Дальше танки, третье, тоже решающее, нужны массовые танки, не сотни, а тысячи. Танки, защищенные броней - это все. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте. Нужно давать больше снарядов и патронов по противнику, жалеть своих людей, сохранять силы армии. Минометы - четвертое, нет современной войны без минометов, массовых минометов. Все корпуса, все роты, батальоны, полки должны иметь минометы 6-дюймовые обязательно, 8-дюймовые.

Это страшно нужно для современной войны. Это очень эффективные минометы и очень дешевая артиллерия. Замечательная штука миномет. Не жалеть мин!

Вот лозунг. Жалеть своих людей! (Оказывается это не слова - это философия Сталина, - посмотрите приведенный в книге эпизод с утверждением замысла на проведение Берлинской операции, - С.А.)

Если жалеть бомбы и снаряды, не жалеть людей, меньше людей будет. Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью, не жалейте мин.

Дальше - автоматизация ручного оружия. До сих пор идут споры, нужны ли нам самозарядные винтовки с 10-зарядным магазином? Люди, которые живут традициями гражданской войны, дураки, хотя они и хорошие люди, когда говорят: "А зачем нам самозарядная винтовка?" А возьмите нашу старую винтовку 5-зарядную и самозарядную винтовку с десятью зарядами. Ведь мы знаем, что - целься, поворачивай, стреляй, попадается мишень - опять целься, поворачивай, стреляй. А возьмите бойца, у которого 10-зарядная винтовка, он в три раза больше пуль выпустит, чем человек с нашей винтовкой. Боец с самозарядной винтовкой равняется трем бойцам. Как же после этого не переходить на самозарядную винтовку, ведь это полуавтомат?! Это страшно необходимо, война показала это в войсках армии. Для разведки нашей, для ночных боев, в тыл напасть, поднять шум, такой ужас создается в тылу ночью и такая паника, мое почтение. Наши солдаты не такие уж трусы, но они бегали от финских автоматов.

Как же это дело не использовать?!

Значит - пехота, ручное оружие с полуавтоматом-винтовкой и автоматический пистолет - обязательны.

Дальше. Создание культурного, квалифицированного и образованного командного состава. Такого командного состава нет у нас или есть единицы. Мы говорим об общевойсковом командире. Он должен ставить задчи, т. е. руководить авиацией, артиллерией, танками, танковой бригадой, минометчиками. Но возможно это, если он не имеет хотя бы общего представления об этом роде оружия, какие он может дать указания? Нынешний общевойсковой командир - это не командир старой эпохи гражданской войны, там винтовка, 3-дюймовое орудие (в тексте пулемет).

Сейчас командир, если он хочет быть авторитетным для всех родов войск, он должен знать авиацию, танки, артиллерию с разными калибрами, минометы, тогда он может давать задания. Значит нам нужен командный состав квалифицированный, культурный, образованный.

Дальше. Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы. До последнего времени говорили, что такой-то командир провалился, шляпа, надо в штаб его. Или, например, случайно попался в штаб человек с "жилкой", может командовать, говорят - ему не место в штабе, его на командный пост надо. (Здесь вполне уместно вспомнить о термине "офицер генерального штаба", - С. А.)

Если таким путем будете смотреть на штабы, тогда у нас штаба не будет. А что значит отсутствие штаба? Это значит отсутствие органа, который и выполняет приказ и подготавливает приказ. Это очень серьезное дело. Мы должны наладить культурные искусно действующие штабы. Этого требует современная война, как она требует и массовую артиллерию и массовую авиацию.

Затем требуются для современной войны хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные. У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он может проявить инициативу и поэтому он плохо дисциплинирован. Таких бойцов новых надо создать, не тех митюх, которые шли в гражданскую войну.

Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, дисциплинированного.

Для современной войны нам нужны политически стойкие и знающие военное дело политработники. Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить: "партия Ленина - Сталина", все равно что "аллилуя-аллилуя". Этого мапо, этого теперь недостаточно. Он должен быть политически стойким, политически образованным и культурным, он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца, хорошо налаженного снабжения, хорошо организованного пополнения для армии.

Вот все те условия, которые требуются для того, чтобы вести современную войну нам - советским людям, и чтобы победить в этой войне.

Как вы думаете, была ли у нас такая армия, когда мы вступили в войну с Финляндией? Нет, не была.

Отчасти была, но у нее, что касается этих условий, очень многого не хватало. Почему? Потому что наша армия, как бы вы ее не хвалили, и я ее люблю не меньше, чем вы, но все-таки она - молодая армия, необстрелянная. У нее техники много, у нее веры в свои силы много, даже больше, чем нужно. Она пытается хвастаться, считая себя непобедимой, но она все-таки молодая армия.

Во-первых, наша современная Красная Армия обстреливалась на полях Финляндии, - вот первое ее крещение.

Что тут выявилось? То, что наши люди - это новые люди. Несмотря на все их недостатки очень быстро, в течение каких-либо 1,5 месяцев преобразовались, стали другими, и наша армия вышла из этой войны почти вполне современной армией, но кое-чего еще не хватает. "Хвосты" остались от старого.

Наша армия стала крепкими обеими ногами на рельсы новой, настоящей советской, современной армии. В этом главный плюс того опыта, который мы усвоили на полях Финляндии, дав нашей армии обстреляться хорошо, чтобы учесть этот опыт.

Хорошо, что наша армия имела возможность получить этот опыт не у германской авиации, а в Финляндии с Божьей помощью.

Но, что наша армия уже не та, которая была в ноябре прошлого года и командный состав другой и бойцы другие, в этом не может быть никакого сомнения.

Уже одно появление ваших блокировочных групп (до штурмовых групп еще не дошли, - С. А.) - это верный признак того, что наша армия становилась вполне современной армией.

Интересно после этого спросить себя, а что из себя представляет финская армия? Вот многие из вас видели ее подвижность, дисциплину, видели, как она применяет всякие фокусы, и некоторая зависть сквозила к финской армии.

Вопрос, можно ли ее назвать вполне современной армией? По-моему, нельзя.

С точки зрения обороны укрепленных рубежей, она, финская армия, более или менее удовлетворительная, но она все-таки не современная, потому что она очень пассивна в обороне и она смотрит на линию обороны укрепленного района, как магометане на Аллаха. Дурачки, сидят в ДОТах и не выходят, считают, что с ДОТами не справятся, сидят и чай попивают. ( Пожалуй, тут Сталин перегнул палку, не зная особенностей ТВД, на котором финны успешно контратаковали и упорно оборонялись, и стоило бы задуматься уже нам почему ничего подобного не случилось в Центральной Европе пять лет спустя - С. А.)

Это не то отношение к линии обороны, какое нужно современной армии. Современная армия не может относиться к линии обороны, как бы она не была прочна, пассивно. Вот эта пассивность в обороне и вот это пассивное отношение к оборонительным линиям, оно характеризует финскую армию как не вполне современную для обороны, когда она сидит за камнями.

Финская армия показала себя, что она не вполне современна и потому, что слишком религиозно относится к непревзойденности своих укрепленных районов. Как наступление финнов, то оно гроша ломаного не стоит. Вот три месяца боев, помните вы хоть один случай серьезного массового наступления со стороны финской армии? Этого не бывало. Они не решались:даже на контратаку, хотя они сидели в районах, где имеются у них ДОТы, где все пространство вымерено, как на полигоне, они могут закрыть глаза и стрелять, ибо все пространство у них вымерено, вычерчено и все-таки они очень редко шли на контратаку, и я не знаю ни одного случая, чтобы в контратаках они не провалились (случаи такие были уже в 1944 г., например, под Иматрой, - С.А.).

Что касается какого-либо серьезного наступления для прорыва нашего фронта, для занятия какого-либо рубежа, ни одного такого факта вы не увидите.

В этой армии главный недостаток - она не способна к большим наступательным действиям, в обороне она пассивна и очень скупа на контратаку, причем контратаку она организует крайне неуклюже и всегда, по крайней мере всегда, она уходила с потерями после контратаки.

Вот главный недостаток финской армии. Она создана и воспитана не для наступления, а для обороны, причем обороны не активной, а пассивной. (Интересно, что в основе современной военной стратегии финнов положены соображения Сталина - ведение активной территориальной обороны, а что касается наступления, то финны в отсутствии ресурсов могут вести его только в союзе с Германией или при подпорках из советских дивизий при выдворении гитлеровцев из Лапландии, как это было в 1944 году, - С. А.)Оборона с глубокой фетишизированной верой, верой в неуязвимый край. Я не могу назвать такую армию современной. На что она способна и чему завидовали отдельные товарищи? На небольшие выступления, на окружение с заходом в тыл, на завалы, свои условия знают и только. Все эти завалы можно свести к фокусам. Фокус - хорошее дело хитрость, смекалка и прочее. Но на фокусе прожить невозможно. Раз обманул -, зашел в тыл, второй раз обманул, а третий раз не обманешь. Не может армия отыграться на одних фокусах, она должна быть армией настоящей. Если она этого не имеет, она неполноценна. Вот вам оценка финской армии.

Я беру тактические стороны, не касаясь того, что она слаба, что артиллерии у нее мало. Не потому, что она бедна, ничего подобного. Но она только теперь стала понимать, что без артиллерии война должна быть проиграна. Не говорю о другом недостатке - у них мало авиации. Не потому что у них не было денег для авиации. У них довольно много капитала, у них развиты целлюлозные фабрики, которые дают порох, а порох стоит дорого. У них больше целлюлозных фабрик, чем у нас, вдвое больше: мы даем 500 тыс. тонн в год целлюлозы, от них получили теперь заводы, которые дадут 400 тыс. тонн в год, а вдвое больше осталось у них (что называется - "поделились, - С. А.). Это богатая страна.

Если у них нет авиации - это потому, что они не поняли силу и значение авиации. Вот вам тоже недостаток.

Армия, которая воспитана не для наступления, а для пассивной обороны; армия, которая не имеет серьезной артиллерии; армия, которая не имеет серьезной авиации, хотя имеет все возможности для этого; армия, которая ведет хорошо партизанские наступления - заходит в тыл, завалы делает и все прочее не могу я такую армию назвать армией.

Общий вывод

К чему свелась наша победа, кого мы победили, собственно говоря?

Вот мы 3 месяца и 12 дней воевали, потом финны встали на колени, мы уступили, война кончилась. Спрашивается, кого мы победили? Говорят, финнов. Ну, конечно, финнов победили. Но не это самое главное в этой войне. Финнов победить - не Бог весть какая задача. Конечно, мы должны были финнов победить.

Мы победили не только финнов, мы победили еще их европейских учителей немецкую оборонительную технику победили, английскую оборонительную технику победили, французскую оборонительную технику победили.

Не только финнов победили, но и технику передовых государств Европы. Не только технику передовых государств Европы, мы победили их тактику, их стратегию. Вся оборона Финляндии и война велась по указке, по наущению, по совету Англии и Франции, а еще раньше немцы здорово им помогали, и наполовину оборонительная линия в Финляндии по их совету построена.

Итог об этом говорит.

Мы разбили не только финнов - эта задача не такая большая.

Главное в нашей победе состоит в том, что мы разбили технику, тактику и стратегию передовых государств Европы. Представители, тех, которые являлись учителями финнов.

В этом основная наша победа.

(Бурные аплодисменты, генералитет встает, крики "Ура!)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

"Битва за душу народа"

От автора

По словам Р. Хазбулатова Дудаев "татский еврей из горной части Чечни, а эта чеченская группировка всю жизнь была под контролем партии". Мало того, оказывается, что Дудаевым и Масхадовым "управляет лейтенант из военной разведки - ГРУ". С этим согласились все маразматики, участники передачи теледурачка А. Караулова 24 июня 2001 года на ТВЦ. С тем, что Дудаев "татский еврей", пожалуй, можно согласиться, - им, евреям, виднее. Что касается ГРУ ГШ, то тут явный оговор от беспримерной тупости всех, кого переметная сума Караулов "имеет честь" опрашивать каждую неделю на ТВЦ. Начитались бедалоги басен об НКВД-МГБ и плетут лапти с умным видом выдающихся деятелей, аналитиков и историков. Не зная, что сказать, пересказывают плохо усвоенные демстрашилки от давно забытого Бурбулиса и басни скрытого русофоба Кадырова, пересказывают обвинения "представителя нового божьего народа" Аслаханова. И фонтан фантазий этих "горных обрезков под контролем семьи" заткнуть никак невозможно - "это кому-то нужно!"

Уж не ГРУ ли в самом деле?

Тогда и спецслужбами России тоже управляют не больше не меньше как ставленники Березовского, обрезка не по слухам, а по талмудическому закону, и тут нам, действительно, - кранты.

Что касается татов, горских евреев, то действительно "шумерский нос" весьма широко представлен на Кавказе и, особенно, среди обитателей современной Чечни, которые являются прямыми потомками иудеев, бежавших из разгромленного в X веке Святославом Итиля - столицы Иудейской Хазарии. После военных походов Святослава и последующих погромов учиненных печенегами Иудейская Хазария перестала существовать - большая часть ее территории отошла к Руси. Языком интернационального общения на обширных пространствах леса и степи стал русский, а слово "тат" из хазарского языка перекочевало в русский - в последующие столетия под "татем" на Руси не без основания понимались воры, разбойники и душегубы.

Интересно то, что в самой Ичкерии в годы бандитского правления Дудаева-Масхадова были серьезные дебаты о принадлежности к евреям некоторой части тейпов и самого "чеченского народа". Дебаты ни к чему собственно не привели: антисемитизм на словах вылился в дружбу до гроба с семитом Хаттабом, а на практике в типичную для Хазарии деятельность в сфере экономики работорговлю. Не только Хазбулатов, бывший главный бандитский имам Кадыров и просвященные представители чеченской диаспоры "слышали звон" о своем древнем происхождении, но и русские во время восстания в Москве в 1993 году были осведомлены о принадлежности Хазбулатова к татам. Именно поэтому перспектива получить татского еврея и скрытого русофоба в качестве президента РФ воспринималась ими в то время без особого энтузиазма.

Позднее другой хазарский отпрыск из оренбургских степей (как две капли воды похожий на немецкого еврея и канцлера Германии времен Горбачева) некто Черномырдин, создатель "Нашего дома России", по всей видимости вообразил, что после Будёновского рейда "дорогого Шамиля" Россия снова принадлежит Хазарии, т.е. иудейской Чечне. И с этим, пожалуй, следует отчасти согласиться, поскольку как в Чечне, так и в Москве при власти сидят все те же таты (горские евреи), сафарды (норманизированные иудеи), ашкенази (немецкие евреи) и прочие "шумерские носы". Достаточно взглянуть на галерею наших правителей последнего десятилетия, чтобы убедиться в этом. Думаю перечислять этих современных душегубов, разбойников и работорговцев нет необходимости их "хазарские лица и шумерские носы" говорят сами за себя.

Может быть, - этого не знает Путин, "знаток" заблудившихся в собственной истории "финнов-чухонцев", полной противоположности горских евреев?

Вся эта татско-чухонская история настолько запутана, что понять её весьма трудно, но необходимо, именно нам русским.

Иначе нам под руководством современных татей действительно придут кранты.

Сосредоточенность - вечная тайна всякого совершенства.

Стефан Цвейг

Оглавление:

Вместо введения

Глава первая. "Размышления о стратегии" на примере всемирной и такой "неизвестной войны"

О нанесении превентивного удара

"Перманентная война" за душу воюющего народа

Заключение

Глава вторая. Балканская война

Глава третья: Живые картинки: международные отношения на просторах СНГ и за его пределами

О "параше"

Перспективы решения проблем русского народа

Глава пятая. Кровавые демократии

Глава шестая. Стратегия уничтожения или искусство достижения условий стабильного мира?

Глава седьмая Утраченные иллюзии или о том, где попранные традиций чести, долга и товарищества, могли бы принести неоценимые результаты

Глава восьмая. Сто лет между "странной войной" и "призрачным миром"

Глава девятая. Чеченская "государственность"

Глава десятая. "Неподражаемый гуманизм и неоправданная жестокость" -2

Глава одиннадцатая. Чеченская война - реконструкция событий

Глава двенадцатая. Бдительность по образцу Израиля, как условие "комфорта жизни" в современной России

Глава тринадцатая. Русский характер, как источник наших побед и причина наших поражений

Глава четырнадцатая. Национальная катастрофа - реальность или предмет спекуляций

Глава пятнадцатая Особенности "национальной катастрофы"

для чеченцев

Глава шестнадцатая. Только факты

Глава семнадцатая. Добровольная депортация" как признак "национальной катастрофы"

Глава восемнадцатая. "Ложь во спасение" или путь к катастрофе

Глава отдельная. Ни с того, ни с сего: "Иди и смотри..."

Вместо введения

Российский обыватель живет по понятиям, а "мыслит" по авторитетам.

"Мы нация на закате", - заявил министр труда и соцзащиты Починок и одновременно с завидной настойчивостью на всех каналах ТВ повторяет, что знает рецепт спасения России от поразившего ее зла, а министр культуры Швыдкой "искренне благодарит" пророка от имени зрителей, т.е. народа, за эти "божественные откровения".

Но Уважаемый читатель! Вообрази, что некий "маньяк" предложил за собственные деньги опубликовать в одной из респектабельных русскоязычных газет (не говорю о газетах англоязычных) статью под названием "Источник зла и как с ним бороться", где в качестве этого самого источника выставлены израильтяне, негры, китайцы, немцы, американцы или даже чеченцы. В статье предлагается для них ввести ограничения в России или, допустим невозможное, в самих США, в этом сборище отребья всего мира. Не трудно догадаться какая реакция последует за этим предложением. Маньяку объяснят, что такие публикации неприемлемы с точки зрения морали, социально опасны, это поощрение дискриминации, нацизма, ксенофобии и т. д. и т. п. В лучшем случае на такое предложение по вполне понятным причинам последует отказ.

И в самом деле, за публикацию подобного рода материалов газету просто затаскают по судам и разорят исками, а редактора за разжигание национальной розни посадят в психбольницу или даже в тюрьму.

В этом мысленном экспирименте все твердо стоят на позициях "защиты прав" человека, маленьких, угнетенных, миролюбивых и беззащитных наций, народов, народностей, социальных групп, наконец, защиты "общечеловеческих ценностей".

Но если вернуться в реальную жизнь, то оказывается дело обстоит несколько иначе. Например, заявления маньяка, русофоба Новодворской тиражируются на многомиллионную аудиторию, без всяких для нее и редакторов последствий. Ее проекты вполне серьезно и без всяких опасений печатают так называемые российские газеты. Чеченский лидер Масхадов на территории России неоднократно заявлял и заявляет (находясь в Ингушетии под бдительным оком ФСБ), что "русских нужно резать, где бы они не находились и при этом получать удовольствие".

И подобные заявления уже никого не смущают.

Более того, Дудаеву и Масхадову вторили и вторят Д. Корчинский на Украине и Новодворская в России. По существу рекламой маньяков самого разного толка занимается телевидение, то же самое говорит спикер финского парламента, по совместительству председатель ПАСЕ, Р. Уусикяйнен и наши правозащитники.

Чтобы не быть голословным приведу в качестве напримера статью из Washington post от 10 мая 1999 года, в которой утверждается следующее. "Источник мирового зла" XX века - это русские. Им нельзя доверять, а лучшее, что можно сделать это выселить их с территории современной России с подъемным пособием для первоначального размещения в других странах, где они смогут ассимилироваться и безопасно раствориться в массе местного населения". Для того чтобы собрать деньги на переселение, гуманисты из Washington post предлагают распродать территорию России желающим странам. а для сохранения русского языка они согласны сохранить крошечный кусок территории вокруг Москвы с населением не более 10 миллионов.

Маньяки, будь то Новодворская, Корчинский, Масхадов или "журналисты" из Washington post, и есть маньяки. Но никто не сажает их в тюрьму "за разжигание", тем более не тащит в американские суды, и даже "тиражируют" в России, в русском по определению государстве.

В связи с этим возникает по меньшей мере три вопроса:

Первый - почему о русских можно печатать и публично говорить то, что абсолютно немыслимо по отношению к любой другой нации?

Второй - если это фактически призыв к уничтожению целого народа, то почему публикации и выступления маньяков не вызывают протеста правительства РФ и соответствующей реакции мировой прессы,?

Спрашивается - почему не слышно о судебных процессах в штата Мериленд, Вирджиния и в фелеральном округе Колумбия? Там, где распространяется Washington post и живет не менее 100 тысяч русских.

Но более всего меня занимает вопрос - почему мы, русские, не защищаем себя при явной угрозе уничтожения, исходящей от "мировой цивилизации"?

Или нас уже действительно купили, у нас уже нет ни власти, ни государства, ни территории, ни языка, ни газет ни своих наконец юристов, способных посадить маньяков на скамью подсудимых?

Над этим я предлагаю поразмышлять читателям при чтении книги о тайнах "неисследованной мятеж-войны", развязанной против русских, России и каждого из нас в ХХ столетии.

Глава первая. "Размышления о стратегии" на примере всемирной и такой "неизвестной войны"

"...все содержание стратегии, по существу, размышления над военной историей."

А. Свечин

Основательно забытые истины

Действительно, Г.К. Жуков говорил: "История не любит сослагательных наклонений..., но простое чувство сопереживания заставляет всякого пишущего на военную тему стремиться, не преувеличивая потерь, открыть значение победы". Сегодня к этому можно было бы добавить, что исследование возможных вариантов развития ситуации должно приблизить нас к пониманию истинных причин поражений в прошлом, современного состояния России и проблем обеспечения ее безопасности в будущем.

Тем более, что всем вполне понятна никем в истории не опровергнутая старая римская истина - "Хочешь мира, готовься к войне".

Здесь уместно напомнить, то что - "агрессию порождает только слабость", а "жестокость - есть высшая форма гуманизма на войне".

Очевидно, что приведенные выше и не лишенные глубокого смысла римские истины, сентенции немецкого фельдмаршала, а так же идеи Шлиффена и доктринальные соображения Гитлера в полной мере были реализованы Германией в виде стратегии войны применительно к Польше, Франции и к СССР в 1939-1941 году. Если не быть предвзятым, то эти основательно забытые сегодня истины имеют отношение к характеристике внешнеполитических факторов, существенно влияющих на положение современной России.

В то же время, не вызывает сомнения то, что в основе предвоенной советской политики и военной стратегии лежали не только идеи мировой революции, пролетарского интернационализма и опыт гражданской войны, как это представляется современным исследователям. Советская военная стратегия со всеми ее недостатками базировалась на русских традициях и на вполне реалистических оценках возможного развития ситуации. Именно об этом говорят "Соображения о стратегическом развертывании ВС СССР на Западе и Востоке", предложенные НКО и ГШ РККА летом 1940 г.

Однако, кое что все же требует пояснений. Думаю следует обратить внимание читателей на мало известное в наших военных кругах определении: военная стратегия это искусство согласования средств и способов для достижения политических целей.

Именно с учетом этих соображений постараюсь изложить ряд соображений по некоторым вопросам, имеющим отношение к Великой Отечественной войне и нашей современности.

Некоторые аспекты подготовки и развязывания войны Германией

Одной из причин того, что война стала неотвратимой, на мой взгляд, была политика умиротворения вполне соответствующая по целям и отношению к Германии (с ее союзникам по оси - антикоминтерновскому пакту) со стороны явных и потенциальных противников гитлеризма. Имею в виду прежде всего предвоенные годы сложившееся состояние неотвратимости войны, и не только в силу временной слабости СССР, но и в силу намеренно созданных мировым сообществом военно-политических условий выгодных для развязывания Германией агрессии на Востоке, против СССР через оккупацию Польши, связанную к стати договорами о взаимной безопасности с Францией и Великобританией.

В принципе это общеизвестно.

Однако, замечу, что без "обеспечения флангов" ударной группировки на Северо-западе и Юге не могло бы состояться нападение Германии на Советский Союз летом 1941 года и даже в более поздние сроки на центральном участке советско-германского фронта.

Если с Польшей все понятно - ее захват обеспечил Германии продвижение на Восток и развертывание наступательных группировок непосредственно у границ СССР, то в отношении "обеспечения флангов" необходимо вернуться несколько назад, и проследить динамику развития международных отношений СССР стран Северо-запада и Юга Европы, а также Западной Азии и Дальнего Востока.

Именно для обеспечения флангов в 1940 году Германией была оккупирована Норвегия. В результате достигнутого соглашения с Финляндией на ее территории была создана корпусная, а затем армейская группировка немецких войск в Лапландии, нацеленная на Мурманск. Нечто похожее произошло на Юге, имеются в виду обстоятельства создания группировки на территории Румынии с участием ее ВС.

К этому следует добавить, что нейтрализация прогерманских настроений на южном фланге Западного театра войны, потребовала от СССР развертывания отдельной армии ПВО для прикрытия Бакинского нефтеносного района, а в последующем создания Закавказского фронта против Турции и содержания в Иране оккупационного корпуса советских войск. На восточном театре войны для сдерживания Японии и нейтрализации ее Квантунской армии потребовалось в течение всей войны с Германией содержать многочисленную группировку РККА.

В среднем в течение Великой отечественной войны численность фланговых группировок РККА составляла:

Закавказского Фронта (1941-1942 гг.) - 450-500 тыс. человек, в том числе иранский корпус 40-60 тыс.;

21, 23 армий правого крыла Ленинградского фронта (1941-1944 гг.) - 130-190 тыс.;

Карельского фронта (1941-1944 гг.) - от 300 до 460 тыс. человек;

Следует добавить, что на потенциально опасном Восточном театре войны практически всю войну содержалась группировка численностью до 550 тыс. человек.

Итого, при численности действующей армии 2,9-5,6 миллионов общая численности группировок на второстепенных участках советско-германского фронта и на Востоке в отдельные годы достигала 1,2 миллиона человек и более. В составе этих группировок содержалось в среднем не менее 40-45, а в 1941 году - 86 общевойсковых дивизий, что требовало отвлечения значительных материальных ресурсов и сил, которые были необходимы для отражения германской агрессии на главном, Западном направлении.

Приведу более подробные данные по Северо-западу: численность Карельского фронта в среднем за весь период войны составляла 300 тыс., а при проведении наступательных операций в 1944 году доходила до 460 тыс. человек.

Против финских и немецких войск на Сев.-Западе в разные периоды войны было задействовано от 20 до 30 дивизий, объединенных в пять армий.

За четыре года войны на Северо-Западе только в одной оборонительной и в двух стратегических наступательных операциях ВС СССР потеряли более 100 тыс. убитыми и пропавшими без вести, около 150 тыс. было ранено. Вместе с умершими в блокированном Ленинграде (более 600 тыс. человек и порядка 26-30 тысяч погибших из числа мирного населения в Карелии и Мурманской области) союз Финляндии и Германии только на северо-западе стоил СССР около 1 миллиона человек убитыми и умершими.

Поддержание группировки РККА на Северо-западе в боеспособном состоянии требовало содержания в готовности к призыву общего резерва в тылу численностью до 900 тыс., которые тоже могли бы быть использованы на других фронтах в 1941-1943 гг.

Таким образом, союз Германии и Финляндии оказался одним из важнейших условий для развязывания войны против СССР, а прямое участие Финляндии в агрессии на северо-западе (так же как участие в войне Румынии, Италии, Венгрии) позволило Германии успешно вести наступательные операции на главном направлении Западного театра войны вплоть до 1943 гг.

Можно ли было вывести Финляндию из войны?

Вопрос вполне правомерен. Но ответить на него можно только рассматривая союз Германии с Финляндией и ее участие в агрессии против СССР в 1941 году в контексте советско-финских отношений в предшествующие Великой Отечественной войне годы и в первые месяцы после ее начала. Имею в виду некоторые странности в отношениях СССР и Финляндии в преддверии большой войны.

Не углубляясь в историю непростых русско-финских отношений, можно отметить следующее: по существу стратегическая незавершенность "зимней войны" 1939-40 гг. не позволила вывести Финляндию из состояния ожидания выгод заключения союза с Германией при изменения стратегической ситуации в пользу Финляндии. Вполне определенно об этом говорилось в первом капитуляционном приказе Маннергейма от 13 марта 1940 г. Следует отметить, что не произошло полной оккупации Финляндии советскими войсками в результате "зимней войны" 1939-1940 гг. Более того не было нанесено превентивного удара по ее территории и войскам в июне 1941 года, когда вполне ясно обозначились финские замыслы по отторжению части территории России.

Безусловно, в 1940 году в советских правительственных кругах присутствовали политические соображения, был расчет на благоразумие финских политиков и надежды на заключение прочного мира и продолжение сотрудничества на взаимовыгодных условиях.

Такая позиция советского руководства в 1940 году была принята за слабость и породила надежды на осуществление планов аннексии Карелии и части Мурманской области в новой стратегической ситуации 1941 года. О существовании твердого намерения финнов добиться исполнения своих геополитических планов после "зимней войны" свидетельствует ответ на запрос внешнеполитического ведомства США (адресованный МИД Финляндии) уже в октябре 1941 года по поводу ее участия в агрессии против СССР на стороне Германии.

По существу вопроса финский МИД в ответной ноте США дал следующие разъяснения: "Финляндия стремится (в союзе с Германией - С. А.) обезвредить и занять наступательные позиции противника, лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо... предпринять такие меры уже в 1939 году во время первой фазы войны, если бы только ее (Финляндии, - С. А) силы были для этого достаточны". Это было сказано в то время, когда финские войска во взаимодействии с группой войск "Север" фактически блокировали Ленинград, стояли на рубеже р. Свирь, зап. берег Онежского озера, Медвежьегорск, Ухта, когда ими было полностью парализовано движение по Кировской железной дороге, когда финны были близки к овладению Беломорско-балтийским каналом от Повенца до Беломорска.

То же было изложено в телеграмме МИД Финляндии посольствам за рубежом в июне 1941 года (за несколько дней до начала агрессии против СССР). Перед этим было полтора года приготовлений и достижения договоренностей о сотрудничестве, но не с СССР, а именно с Германией в расчете на оккупацию и последующее присоединение Карелии при изменении на ТВ ситуации в целом. Об этом ясно дает понять, например, Кейтель, указывая на ставшие ему известные "контакты правительственных команд" в мае 1941 года.

Как водится, планы согласованной германо-финской агрессии на северо-западе связывались с созданием "Великой Финляндии от моря до моря" при разделе сфер влияния и ресурсов советского Заполярья.

Ни Маннергейм в своих мемуарах, ни ведущие финские политики не упоминают о содержании приведенной выше ноты по сути разъяснений финской позиции в отношении СССР. Наверное, упоминания об этом не было из простых соображений "не будоражить финскую общественность" и сохранить стабильность (или ее видимость) в послевоенном мире".

Но интересно то, что те же намерения и ожидания присутствовали в сознании советского военно-политического руководства не в послевоенных мемуарах, а в директивах войскам с началом агрессии Германии. Так, уже когда немцы бомбили территорию СССР и атаковали по всему фронту западную границу Советского Союза, утром 22 июня командование ЛенВО получило директиву НКО No02, в которой последний пункт гласил следующее: "На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать", подпись - Тимошенко, Маленков, Жуков (22.6.41 г., 7.15). Думаю, не приходится особенно сомневаться в том, что упомянутая Директива носила действительно больше политический, чем оперативный характер. Именно этим объясняется появление в ней подписи Маленкова.

Именно эти ожидания политиков, закрепленные в "оперативных директивах", необъяснимых для действующей армии и являются одной из причин наших поражений в первом периоде войны.

"Особых распоряжений" о бомбардировке объектов на территории агрессоров (Румынии и Финляндии), так и не последовало.

По признанию даже финских историков "территорию Финляндии фактически не бомбили" как, например, территорию Германии. Однако, как пишут финны "в феврале 1944 года состоялось три не самых сильных ночных налета на Хельсинки", но именно эти демонстративные по масштабам действия ВВС СССР, подвигли финское руководство к мысли о выходе из войны. В марте специальный представитель президента Финляндии - советник Паасикиви по договоренности с советским руководством выехал в Москву через линию фронта для выяснения условий заключения мира.

Однако, налеты оказались не достаточно "убедительными" для сейма Финляндии, чтобы решиться на разрыв с Германией. Война на северо-западе продолжалась до октября 1944 года.

"Но Финляндию, опять, не бомбили..."

И только проведение на северо-западе двух стратегических наступательных операций (Петрозаводск-Выборгской и Петсамо-Киркинеской) наземными войсками ВС СССР летом-осенью 1944 г. окончательно убедило руководство Финляндии в необходимости очистить оккупированную территорию Советской Карелии и Ленинградской области. Но это стоило РККА и флоту СССР 117-тысячных потерь в личном составе, в том числе около 30 тысяч убитыми. Можно было убедить финское руководство за счет решения проблемы вывода Финляндии из войны другим способом, по примеру США и Великобритании. Но советское руководство проявило гуманизм и естественно были неоправданные с точки зрения стратегии потери.

Возможно, с точки зрения "гуманитарного права" здесь не место рассматривать политические ожидания и последствия "ковровых бомбежек" или "превентивных ударов" для вывода из войны прямого агрессора или потенциального участника агрессии. Но очевидно, что "жестокость - есть высшая форма гуманизма на войне", если действительно иметь в виду "не исторические водевили, а миллионные потери и подвиг народа".

И желательно, чтобы в будущем было поменьше жестокости к своему народу, а для того чтобы проявлять модный ныне гуманизм следует осуществлять жесткую политику к потенциальным агрессорам в интересах России и всеобщей безопасности. Пока видим неоправданный гуманизм к агрессору, что оборачивается жестокостью к своим войскам и к собственному народу.

Стоит ли удивляться, что борьба с бандитизмом требует массового героизма со стороны войск и невероятных жертв народа, а специфические приготовления организованных банд к ведению полномасштабных действий воспринимаются как безобидные действия мирного населения и миграция от ужасов войны?

Вспомним хотя бы образование 200 тысячного контингента беженцев на территории Ингушетии, по существу это было отселение бесполезного для войны чеченского населения из зоны боевых действий при условии его содержания "федералами". Можно напомнить уже основательно забытые терракты в Москве осенью 1999 года с целью оказания давления на психику народа и "сражение" 6 пдр 76 вдд в марте 2000 года. Действительно, слабость порождает агрессию, а ничем необъяснимый гуманизм к "условно мирному населению" - только жестокость к собственным войскам и русскому народу.

В России такие соображения стали каким то странным правилом политики и стратегии.

Но соответствует ли подобное "правило" интересам народа?

Почему нас преследовали неудачи в первый период войны вплоть до конца 1942 года?

Можно найти объяснение этому "внезапностью нападения". Но внезапность может быть только тактической, когда тебя застали врасплох, неподготовленным к бою. Примеров можно привести множество от бомбардировки немцами целых авиадивизий на аэродромах базирования мирного времени, до обстрела казарм со спящим мирным сном личным составом дивизий, своевременно не выведенных в районы сосредоточения или боевого применения.

Но всё упорно переводится на "стратегическую внезапность", как будто бы война "грянула как гром с ясного неба".

Так ли это?

Наверное нет, все понимали неотвратимость столкновения с объединенной гитлеровской Германией Европой. Но креститься начали после того как своевременно не были предприняты меры исключающие тактическую внезапность. На фоне ошибок стратегического звена управления и общей неготовности страны и ВС к отражению агрессии многие по сию пору открещиваются от того, что была проявлена элементарная нераспорядительность в низовых звеньях управления в 1941 году.

Действительно, можно все ошибки свалить на политическое руководство и лично Сталина, который "не дал прямого указания на вывод войск по тревоге из военных городков".

Но так ли велика вина Сталина, при наличии ГШ и НКО, если в войсках Западного особого округа в результате нераспорядительности дело дошло до "стратегической внезапности и невосполнимых потерь личного состава в казармах"?

Для России действительно характерна "общая неготовность к войне" - такова ее специфика и особая стратегия отражение агрессии "массовой армией". Прежде всего в расчете на ее отмобилизование в течение 1-3 месяцев. Но факт и в том, что на флотах, встретили войну в боевой готовности и понесли минимальные потери, для них тактической внезапности не было.

Опыт войны и современных военных конфликтов показывает, что наша система тревог и степеней повышения боевой готовности не соответствует условиям и требует пересмотра, примерно так же как это случилось в 1976 году, по инициативе НГШ Маршала Советского Союза Куликова. Правда, тогда обошлись "косметическими мерами" модернизацией системы БГ, исходя из политических соображений и "собственного опыта войны". На этом ситуация с модернизацией системы перевода войск с мирного на военное положение была заморожена и поэтому сегодня с полным правом можно говорить о том, что мобилизация превратилась в исторический анахронизм для НАТО, а мы топчемся на месте, не понимая, что в основе реформ должна быть существенная перестройка именно мобилизационной системы ВС и государства в целом.

Следует отметить, что в 1976 году правоприменение ВС в силу непонимания общего замысла перевода войск на военное положение на низовом звене для исполнителей было усложнено до предела. Вместе с тем, одни и те же недостатки в боеготовности повторялись и повторяются по сию пору. То, что было услышано когда - то на разборе учений (25-30 лет назад) слышится и сегодня. Практически без изменений повторяются формулировки недостатков процесса перевода ВС с мирного на военное время тогда и сегодня.

Современное положение ВС до крайности усложнилось, а застаревшие проблемы остались и приобрели характер неразрешимых противоречий по несоответствию численности и состава войск мирного и военного времени, условий содержания войск и способов комплектования, требований мобилизационного развертывания и наличных ресурсов. Здесь можно отметить рассогласование средств и способов достижения политических целей государства в военно-экономической сфере: дальнейшее содержание армии становится опасным для государства, но ее ускоренный демонтаж с благими намерениями еще более опасен для общества в силу неуправляемости процесса ликвидации избыточного вооружения. Рассогласование настолько велико, что ни только об искусстве, но и самой стратегии говорить не приходится.

И тем не менее, сегодня как в 1941 году вопрос заключается даже не в наличии или отсутствии руководящих указаний, а в практике применения предусмотренных мер повышения боеготовности в соответствии с обстановкой и состоянием войск.

Дело в инициативе, которая не должна быть связанна ожиданием указаний, дело в ответственности правоприменителей и условий для применения войск, в отсутствии нормальной нормативно-правовой базы существования ВС, законов военного времени.

Дело в общих подходах к решению проблем отражения агрессии с точки зрения интересов России, а не опасения спровоцировать войну или решения проблем миротворчества из гуманных соображений с оглядкой на интересы НАТО.

И речь не о том, что создание "профессиональной полностью боеготовой и компактной армии" неприемлемо для России. Напротив, можно согласиться с тем, что опасность консервации архаичного облика как раз и заставляет рассматривать перспективу развития ее ВС из современного состояния в духе мировых тенденций, которая практически безальтернативна. Но есть ли возможность перейти к новому качественному состоянию ВС РФ в ближайшее время или надеяться на отражение агрессии Североатлантического блока, который в мирное время способен создать стратегические группировки объединенными вооруженными силами без всякого отмобилизования?

Однозначного ответа на вопрос нет.

Действительно, сегодня положение в целом весьма похожее на ситуацию 1940-1941 гг.

В связи с этим, следует остановиться на нескольких "проблемных" для российской стратегии вопросах.

Во-первых, о продвижении НАТО на восток.

Во-вторых, о правомерности превентивных действий для обеспечения безопасности России.

В-третьих, о военно-технической политике России на ближайшие 10-12 лет и в перспективе до 2025 года.

Что касается взаимоотношений с Северо-Атлантическим союзом, то здесь политика уступок и умиротворения без сомнения не может быть полезной для России и не принесет желаемых результатов мировому сообществу.

Как бы не хотелось предполагать лучшее, - НАТО создавалось в качестве противовеса СССР и, по большому счету, против России. Как и в тридцатые годы процесс стратегических натовских новаций канализируется в восточном направлении. Более того, он приобретает действительно глобальный характер, и речь уже идет не только о флангах, если в перспективе НАТО может оказаться в районе Запорожье-Харьков-Мелитополь и в Грузии.

В этих условиях для России есть только два пути.

Первый - безоговорочная капитуляция и ликвидация всего оборонного потенциала, и тогда нужно немедленно переходить к профессиональной немногочисленной армии, не мучая население рассуждениями о национальной безопасности России. При безусловном доминировании США о безопасности и политической самостоятельности России в этом случае и речи быть не может. Не нужно заблуждаться, даже при сдержанном продолжении современной политики через 2-3 года возможности для проведения самостоятельной российской внешнеполитической линии будут существенно ограничены.

Второй путь - сильная политика, исходящая из интересов России. Пока еще это возможно.

Отсюда, совершенно ясно, что все должны знать: в России есть все средства для отражения агрессии и в случае необходимости они будут неотвратимо применены в соответствии с масштабом угроз. А для того чтобы существующая военная опасность не превратилась через "миротворчество" неожиданно в прямую угрозу уничтожения народа и, так сказать, мировой цивилизации, все должны знать о возможности нанесения превентивного удара всеми средствами, включая и ядерное оружие.

Безусловно это опасное, но одновременно наиболее сильное средство сохранения мира. Но средство доступное и не более опасное сегодня для России, чем многолетняя "холодная война", которая собственно привела к разгрому СССР. Никто наверное не забыл, что это была наша Родина, великое Отечество, большая Россия.

Нельзя допустить, чтобы началась новая гонка вооружений, и наверное мало кто в мире имеет намерение повторить подвиг США и СССР по наращиванию потенциала до безумных пределов 70-80 годов.

Но нельзя не заметить, что на фоне все более уменьшающегося военно-экономического потенциала РФ выстраивается политика достижения выгодных условий мира для одной стороны с позиции победителя (США) по отношению к слабейшему - России.

Для государственной политики стратегия действительно должна превратиться в искусство согласования средств и способов достижения политических целей России, а не целей НАТО под вывеской "партнерство ради мира".

Что касается военно-технической политики, то положение действительно представляется почти полной аналогией предвоенному, незавершенность войны в Чечне, реформирование армии на фоне падения ее технического потенциала, в отсутствие сколько либо состоятельных союзников. Восстановить разрушенное в сфере мобилизации будет практически невозможно. Следует напомнить, что в 1941 г. РККА едва оправилась от милиционной системы (принятой при реформировании РККА в 1925 году в качестве основы военной реформы).

Но это является одной из причин поражений в начальный период войны при столкновении с заранее отмобилизованной гитлеровской машиной.

Очевидно, что государственная политика в военной сфере это улица с двухсторонним движением. Однако сегодня все стараются ехать в кажущемся выгодным направлении - сокращения ВС ради достижения экономической безопасности. Тали это выгодно, если при этом, как то забывается, о военной безопасности России, которой "сегодня ничто не угрожает".

Ястребы из ГШ не должны просто рассуждать об уроках войны. В рассуждениях по поводу истории должна проводиться стратегически выгодная для России линия. Здесь не уместны рассуждения о выгодах мирового сообщества, НАТО и США, которые все же объективно заинтересованы в ослаблении стратегических позиций РФ.

О нанесении превентивного удара

Осторожно отмечу, такие соображения, безусловно, присутствовали в правительстве и в Генеральном штабе СССР, - не утвержденная политическим руководством "карта-решение на превентивный удар" действительно была. Но ее существование не говорит о том, что советское руководство было озабочено "продвижением идей коминтерна и мировой революции в Европу" (к этому времени "коминтерн" прекратил свое существование, а идея мировой революции, говоря современным языком, превратилась в некое виртуально-идеологическое клише).

"Соображения" о создании оборонительно-наступательных группировок для нанесения упреждающего удара естественно укладывались в рамки общепринятой военной стратегии, и вполне соответствуют ее принципам. Они никак не противоречили военно-политической ситуации, создавшейся вокруг СССР в предвоенные годы и принципам стратегии1.

Попытаюсь пояснить эту мысль примером из той же финской войны, как преддверия Великой Отечественной.

Досужие исследователи бесконечно задают вопрос: "почему большой Советский Союз три месяца возился с маленькой Финляндией, а первый период войны 1939-1940 гг. был более чем неудачным для РККА?

По мнению некоторых исследователей, простой ответ на него это наличие в руководстве "шапкозакидательских настроений" и "дурость сталинских генералов".

Однако анализ ситуации и фактов показывает, что не все было так просто как это кажется даже военным аналитикам.

Так оценивая группировку советских войск в октябре-ноябре 1939 года финский генштаб делает вывод о том, что !"она (группировка) не превышает обычных нормативов характерных для обороны" и не способна решать задачи наступательной войны. Последующие военные действия показали, что финны не ошиблись в оценке исходного состава и возможностей развернутых на ТВ войск ЛенВО.

Более того, не вызывает сомнения тот факт, что в составе ЛенВО только одна из четырех, а именно 7 армия была более или менее боеготовой. Она и наносила "главный удар" на Выборгском направлении, все остальные имитировали активность, в расчете на скорое заключение перемирия. По сути это был превентивный удар ограниченными средствами, который совсем не преследовал цель достижения полного разгрома ВС Финляндии и ее оккупацию, как представляется. Цель состояла в другом -демонстрацией намерений заставить финское правительство пойти на уступки и достич взаимовыгодного мира малой кровью и без разрушения финской экономики.

Разумеется, попытка решить наступательные задачи оборонительными группировками не могли привести к успеху, а потери войск превысили все допустимые пределы. Следует напомнить, что 30 ноября в день перехода границы советскими войсками, правительством СССР было предложено немедленно возобновить мирные переговоры. На эти предложения последовал отказ в категорической форме и войска были вынуждены в течение месяца преодолевать предполье, на ходу проводить перегруппировку и перестраивать не только управление группировкой с образованием Сев.-Зап. Фронта, но создать полноценную систему обеспечения при доведении состав войск действующей армии до 48 дивизий (в резерве было развернуто еще не менее 10 соединений) с общей численностью 860 тыс. человек (исходная численность войск - была около 350 тыс.)

Замечу, что в условиях своеобразного северного ТВД, зимой и этого оказалось мало.

Однако факт заключается в том, что созданное только в конце войны 3 кратное общее превосходство по личному составу, опыт и проявившиеся преимущества в технике позволили средствами и способами военной стратегии добиться мира на условиях СССР. При этом без разгрома финских ВС, в отсутствии какого бы то нибыло воздействия на финскую экономику и при осозанном отказе от оккупации Финляндии. Казалось бы все условия мирного сосуществования были достигуты

По существу это было главным политическим результатом войны.

И такие итоги не удивляют, поскольку они были естественным продолжением последовательной политики СССР на сохранение хотя и призрачного но мира. Дело другое, что расчет финских политиков строился на других политических основаниях. В Финляндии присутствовали надежды на помощь Запада и скорое заключение выгодного союза с Германией против великодушного соседа, а так же соображения о возможности продолжения войны в новой стратегической ситуации и достижения односторонне выгодных целе войны против СССР.

В известной мере ожидания финского руководства оправдались. Но это не говорит о том, что подчиненная политике советская военная стратегия потерпела фиаско, и не о том, что сталинские генералы были дурные. Дело в том, что не оправдались политические ожидания руководства СССР о возможности наладить дружественные отношения с соседями на приемлемых для всех условиях.

Так могла ли Красная Армия нанести превентивный удар в 1941 году?

Думаю, что для нанесения такого удара по немецким войскам были все основания, но удар не состоялся и планы остались не утвержденными по нескольким причинам.

Во-первых, овладение временно инициативой в отсутствии достаточных сил, не могло привести к заключению даже сомнительного мира. Во-вторых, так же как в случае с Финляндией, это немедленно "толкнуло бы Германию в объятья мирового сообщества" - империалистов США, Англии и Японии. Расстановка политических сил в мире в связи с этим изменилась бы не в пользу СССР и привела бы к согласованной антироссийской стратегии объединенной Европы и США.

В этом смысле даже выигранное превентивное сражение с гитлеровской армией в 1941 г. было бы для СССР равносильно проигрышу войны с империалистическим окружением. Это прекрасно понимал Сталин. Потому планы ГШ остались на бумаге. Кроме того, в 1941 г. просто не было сил, нужно было ждать и всемерно оттягивать неизбежную агрессию Германии на более поздний срок. Именно поэтому карта решение не была утверждена.

Понимал ли ситуацию при всем его авантюризме Гитлер, когда решился развязать "превентивную войну" с СССР именно весной или в начале лета 1941 года? Безусловно. И здесь присутствовали не только прусские стратегические идеи, но и точный расчет при планировании войны на временную слабость СССР, вооруженные силы которого оказались на этапе, если хотите реформирования, в том числе в части переворужения и организационной неразберихи после ликвидации милиционной системы формирования РККА.

Германскому верховному командованию было известно состояние ВС СССР и перспектива встретиться с реорганизованной КА на нейтральной территории при весьма туманных надеждах достижения приемлемых условий послевоенного мира никак не устраивала Германию. Кроме того, прусская военная мысль не допускала возможности серьезно оспаривать тезисы Гитлера о "колоссе на глиняных ногах" и скорой победе "в краткосрочной компании". Во второй раз в июне-октябре 1941 г. в Германии успешно, но временно сработал авантюристический план ведения "победоносной войны на два фронта".

Исход известен, "бесспорный военный успех и победа в приграничных, якобы, в "превентивных сражениях" 1941 г. по существу привели к стратегическому поражению и к полной капитуляции Германии в 1945 году. Но от разгрома и полного уничтожения Германию спасла не только капиталистическая солидарность, но еще в большей степени гуманизм советского народа, стратегия Сталина, и желание обеспечить длительный мир для России при наличии союзников в Европе. В рамках этой политики вполне объяснимо создание соцлагеря и ОВД, но одновременно это причина наших поражений, как следствие истощения собственных ресурсов в холодной войне с США.

Наверное не нужно напоминать о послевоенном состоянии СССР, ФРГ и ГДР. Если ФРГ это результат действия плана Маршалла для будущего союзника Америки, а ГДР "витрина социализма", то СССР - стал "гуманитарным козлом отпущения" в "холодной войне" и потерпел сокрушительное поражение, несмотря на то, что была победа народа в самой жестокой схватке с передовым отрядом империализма 56 лет назад.

В связи с этим, не лишнее задать вопрос: оправдаются ли политические ожидания о преемлемых условиязх мирного сосуществования сегодня, в новой для России стратегической ситуации. То что она является новой и весьма невыгодной для России сомнений нет, а продолжение политики с позиций слабости не сулит ничего хорошего ни с либерализованой экономикой, ни с военной стратегией в русле мировых тенденций при отсутствии средств на содержание ВС.

Играть в войну конечно не стоит, но прикидываться непонимающими о чем идет речь тоже не имеет никакой перспективы.

"Перманентная война" за душу воюющего народа

Вполне понятно, что гитлеризм был непримиримым врагом "советов и коммунизма". Но если бы два "диктатора договорились о мирном сосуществовании," то могло ли это устроить США и Англию? Скорее всего нет, потому, что гитлеровская Германия на то время была авангардом мирового империализма, а его политическая цель без сомнения состояла в уничтожении стремительно набиравшей мощь России, как антипода созданной ныне западной цивилизации, называемой в то время и сегодня - "свободным миром".

В то же время, в полном смысле слова с закономерностью проявляется известное: "у России только два неизменных союзника - Армия и Флот, а также "в политике нет союзников, есть только национальные интересы".

Что изменилось на рубеже столетий?

Только то, что немцам, финнам и прочим претендентам на российские ресурсы "двумя капитуляциями" привито стойкое отвращение к завоеваниям чужих территорий военной силой". Впрочем, так ли стойко это отвращение? Но разве разрушение СССР, на фоне объединения Германии и интеграционных процессов в мире и Европе не доказывает того, что цель мировой политики в отношении России и стратегия НАТО остается неизменно агрессивной. Даже при условии прикрытия ее "миротворчеством".