Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

56 от латинского - lapidarius (каменный) - краткий, сжатый. выразительный, например слог, стиль, первоначально свойственный надписям на древнеримских каменных памятниках. Очевидно, что Фриснер имел в виду не только особенный стиль поведения, действий немецких офицеров, но и краткость изложения приказов, донесений, что свидетельствовало о деловитости и высоком профессионализме. Нет сомнения в том, что приведенные Ю. Мухиным документы в основном свидетельствуют об обратном.

57 Болтовня и пустословие - одна из главных причин неудачи 1991 и 1993 гг., вместо "лапидарной деловитости в ГКЧП и ВС РСФСР присутствовали растерянность, нерешительность и словесный понос. Это видимо тоже проявление нашего национального характера, - идеализация всех и вся.

58 Действительно, уничтожить подлинник и даже копии приказа можно. Скрыть такой приказ весьма трудно, вымарать или уничтожить ссылки на него в документах десятка округов и тридцати армий невозможно. Приведенные Мухиным в качестве, скажем прямо, косвенных доказательств существования ПРИКАЗА документы ПриОВО служить доказательством этого не могут, поскольку даже косвенного его упоминания и признаков существования на то время нет.

59 Этот вывод можно подкрепить исследованиями, проведенными американскими военными психологами. В течение 1942-1945 гг. они вели систематические наблюдение за поведением личного состава 400 рот из состава американских войск. Оказалось, что из бойцов, которые в каждый данный момент боевых действий должны были применять оружие и выполнять задачи в интересах взвода и роты, всего лишь 15% вели огонь по неприятелю. В этом одна из причин бегства американцев в Арденах под ударами немецких "желудочников" при наличии численного превосходства англо-американских войск. От разгрома в Арденах их спасло только наступление РККА на советско-германском фронте, проведенное по просьбе союзного командования без достаточной подготовки. И разумеется с излишними по этой причине потерями.

60 Не трудно предположить, что к окончанию школы за партами будут сидеть испорченные двадцатилетние недоросли, половина из них уже обремененной детьми, и конечно никто не будет иметь желания служить отечества. Картина достойная современной Америки, где великовозрастные школьники, что ни день стреляют своих товарищей пачками.

61 За 15 лет, средний срок службы военнообязанного в запасе 1 разряда, при ежегодном восполнении - 300 тысяч можно поддержать ресурс на уровне 4,5 миллиона. При этом не более 1,5 миллионов будет качественный ресурс, который собственно и определяет возможности комплектования ВСМ военного времени. Но достаточно ли 1,5 миллионов "обученных" и 3 миллионов "условно обученных", давно забывших все чему их учили в войсках? Какова вероятность того, что каждый на кого сегодня рассчитывают военнкоматы попадет по мобилизации в войска? Ответа на эти вопросы ученые соседи и не дают.

62 Кадровые лейтенанты от ужасов мирной жизни уже давно разбежались. При ежегодном выпуске из "военных институтов" (словосочетание какое придумано!) около 23 тысяч найдено решение - заполнить вакансии в войсках бывшими студентами - двухгодичниками. Что это значит, конечно не понимает доживший до маразма военный исследователь и ни дня не служивший в ВС законодатель Егор Гайдар.

63 Летом 2001 года специальная комиссия правительства и парламента Республики Карелия решала, что можно представить в "карельский павильон" отстроенный на ВВЦ в Москве для достойного представительства во всероссийском масштабе. Долго судачили и пришли к выводу, в качестве лучших продуктов местной промышленности отобрать: "Рябину на коньяке", "Клюковку", торт "Ожидание" и лахденпохскую фанеру. Народ шутит: "Жаль теперь не производим гвоздей, а то бы сколотили самолет и улетели к ...". А в самом деле, каков будет павильон из фанеры с "Клюковкой" и "Ожиданием"?

64 После отставки убыл на новое "место кормления". В народе говорят: "советует в органах Союза "Россия - Белоруссия". Творят политику в одном строю с П. Бородиным. "Такой не пропадет, гусь еще тот. Принимал Ельцина в Шуйской Чяупе, цеплял ему форель на президентский крючок. Клялся, что он за реформы, но в тихаря от кремлевских боссов показывал, что "не чужд красным идеалам и радеет за карельский народ". Как в народе говорят: "при этом порадел за "Витавит" (фирму медицинских шарлатанов "рога - копыта", где не последнюю роль играла его жена) и "построил фазенду под елками" в сопредельном капгосударстве: там, где "цивилизованно относятся к частной собственности и минимум риска поиметь национализацию".

65 Интересно то, что почему-то финны женятся на русских. Финляндия страна маленькая. Все население - 5 миллионов жителей. 2,5 тысячи финнов женаты на иностранках. Более двух третей из них - браки с русскими.

Но это данные официальные. На самом же деле финско-русских супружеских пар - зарегистрированных и гражданских союзов - гораздо больше. И число их с каждым годом растет. За что же финны (и не только они) так любят русских женщин? Послушаем, что говорят сами финны: мы беседовали под диктофон.

Матти П., 59 лет, из Коувола. Первый брак продолжительностью 25 лет "финский". Жена умерла около двух лет назад. Дети - сын и дочь - уже взрослые. Живут отдельно. На русской женщине из Таллина моложе его на шесть лет (у нее тоже взрослые дети и тоже второй брак) женат около года. Счастлив безумно! Почему? - Надя не пьет, не курит, прекрасно готовит, дома теперь всегда порядок. Чисто, уютно. Что еще надо? - объясняет Матти. Наш молодожен знает, что говорит: есть с чем сравнивать. Долгие годы понятия "дом" для него просто не существовало. Вместо супа покойная жена наливала ему тарелку koskelkorva (популярная финская водка). А закусить предлагала психотропными таблетками последние десять лет они у Нейи водились в избытке. А может, этот случай единичный, спросите вы.

Тогда познакомимся с моим вторым собеседником. Помните реконструкцию московского "Метрополя" в конце 80-х? 23-летний Петри оказался в те годы в бригаде финских строителей. Тогда-то в столичном ресторане "Арбат", что на Калининском, он и познакомился со Светой. "Девушка", между прочим, была старше его, на восемь лет и растила сына от первого брака. Петри же был тогда холостяком. Вместе вот уже 13 лет. И не просто сосуществуют - любят друг друга, как в первые дни знакомства. Растет очаровательная школьница-дочка с ямочками на щелях. Петри очень дружен со Светиным старшим сыном. Тот уже взрослый. Отслужив в финской армии, живет отдель от родителей, самостоятельной жизнью. И очень сильно говорит по-русски - с сильным финским акцентом. Вырос-то мальчик в Финляндии!

- Русские женщины красивые и очень душевны, - говорит мой третий знакомый, 55-летний Ханну З. Ярвенпаа. Вот уже восемь лет он женат на русской женщине экзотическим именем Гуля. Она моложе своего муж 12 лет. Первый брак у Ханну, как и у моего первогс беседника, "финский". Дети тоже взрослые и живу~ дельно. Кстати, очень это хорошая система в Финдии: смолоду жить отдельно от родителей. - Что значит "душевные", Ханну? - спраищваю?

- Ну как это объяснить? - задумывается он, - с русскими женщинами интересно: можно поговорить и посоветоваться. Они принимают участие в жизни мужа, в его проблемах, переживаниях. Они - друзья мужчин.

- А финки, что же, враги?

- Нет, конечно. Но слишком уж независимые, самостоятельные. Привыкли жить без проблем: все под рукой. Избаловались! И очень равнодушные: кроме собственной персоны и денег, их ничего не интересует

- Но Ханну, будем объективны: деньги, наверное, интересуют всех - и "наших", и "ваших".

- Согласен. И все же у русских денежный момент несамый главный. Вообще шкала ценностей совсем другая - человеческая какая-то. Сердечная! И мне это: симпатично.

Мария Темчина, Хельсинки - Москва

66 В августе 1991 года сразу после несостоявшегося "путча", ко мне домой зашел старый приятель, он был в Москве у родственников. За разговорами, мы с ним знакомы с первого класса, он упомянул о том, что в Карелии зреет общественное мнение о необходимости отделения от СССР и присоединения к Финляндии". По его словам этим серьезно занята группа депутатов ЗС РК, поддержанная широкой общественностью. Несколько озадаченный такого рода сообщением, я возразил вопросом: Куда я буду ездить к матери, в Финляндию? Или ее выселят как ненужный элемент? Куда собственно денут 600 тысяч русских благополучные финны с новыми карелами? Не спятили с ума от ужасов мирной жизни депутаты и карельская общественность? Вопросы явно не понравились моему приятелю, наполовину финну. Он назвал меня шовинистом и фашистом, я указал ему на дверь. На том и расстались.

История не закончилась, и в очередной отпуск, будучи в Петрозаводске, я зашел к моему товарищу и оппоненту. Мир был восстановлен. Более того, он бил себя в грудь и заявлял такое, от чего назвать его русским националистом было бы просто умалением накала страсти. Дело было в самые гнусные годы правления первого президента, карельская нищета, безденежье и тупость местных демократов достали всех. На мой вопрос: как в Финляндии принимали (мой приятель с женой-ингерманландкой имеют родичей в Суоми и часто ездят к ним в гости) супруга моего высокоученого друга (тоже не лыком шитая - имеет два высших образования) без обивняков заметила: "Мы в Хельсинки хуже дворников, а любой дворник из финского захолустья в Петрозаводске - профессор. Еще 10 лет назад все было несколько иначе, советский человек звучало гордо. Никто там нас не ждет и мы давно уже русские по духу. Жить там не можем, о переезде на историческую родину даже не помышляем".

Послушал я моих друзей и подумал: сколько таких заблудших душь совратили своими посулами свободы, равенства и братства, процветания в демократии? Миллионы! Они обученные и поднятые из первобытного небытия и стали стихийными творцами перестройки. Без их деятельного участия, ни Горбачев, ни Ельцын, ни Путин и шагу бы не ступили, это "при их невольном участии творятся самые гнусные преступления на свете".

i Историческая справка по Северо-западу России и ТВД в "зимней войне"

Корела - Русь изначальная

(статья Виктора Паранина, кандидата географических наук, в сокращении с комментарием - С. А.)

"Что же касается ар-Руси, то они живут на острове в море. Тот остров занимает пространство в три дня пути в то и другое направление. На острове леса и болота, и оккружен он озером. Они, русы, многочисленны и рассматривают меч как средство существования. Если умирает у них человек и оставляет дочерей и сыновей, то все имущество достается дочерям, сыновьям же дают только меч и говорят: "Отец твой добывал себе добро мечем, следуй его примеру...". И они народ силный и могучий, ходят в дальние места с целью набегов, а также плавают они на кораблях в Хазарское море (Каспий) нападают на корабли и захватывают товара. Храбрость их и мужество хорошо известны, так что один из них равноценен многим из прочих народов. Если бы у них были лошади и они были наездниками, то они были бы страшнейшим бичем человечества.

Ал-Марьязи. "Таба и ал-зайван".

Народ, который знают все.

История Руси, как известно, ведется с IX века, со времени, когда несколькими племенами были приглашены на правление никому доселе не известные варяги-русь. Однако почему возникновение и становление Руси связывается с неведомыми пришельцами? Может, они олицетворяли некий "административный опыт", необходимый для строительства государства? Но откуда, право, ему быть у скандинавов или западных славян, чья политическая организация в IX веке несопоставима с Русью? И какой смысл этим "варягам" отправляться за тридевять земель и создавать то, чего долго они еще не будут иметь у себя на "недозревшей" родине?..

Как отмечал известный польский историк Хенрик Ловмяньский,в своей книге "Русь и норманны", "первым подлинным упоминанием о руси, не вызывающим оговорок, мы готовы признать название hros (или hrus) в сирийском источнике VI века - "Церковной истории" Псевдо-Захарии. Название hros, попавшее в этот источник из армянских традиций, фигурирует там в конце списка "кавказских народов".

Многие склонны не верить в столь раннее существование руси, но в "Песне о Нибелунгах", созданной в середине XVIII века и имеющей в своей основе исторические предания, описываются события первой половины V века, когда на свадьбу Этцеля (Аттилы) съезжаются гости из разных концов земли и первыми в списке отмечены русы. Причем они не идентифицируются с "бойцами из Киевской земли", которые упомянуты в конце списка за печенегами.

Вспомним сообщение "Повести временных лет" (ПВЛ) о том, что киевляне стали прозываться русью после того, как Олег завоевал хазарский Киев. В другом месте летописец отмечает: "А словенский язык и русский одно есть, от варяг бо прозвавшася русью, а первое беша словене".

Таким образом, история Руси к моменту образования древнерусского государства уже насчитывала по крайней мере пять столетий. Это подтверждается и другими письменными источниками. Существуют достоверные данные о руси на Черном море в конце VIII - начале IX века. Они содержатся в жизнеописаниях двух византийских святых - Стефана Сурожского и Григория Амастридского. Хронологически достоверные данные о росах относятся к 838 году, когда к императору Феофилу II прибыли послы от "народа Рос". Они просили императора содействовать возвращению посольства из Константинополя на родину через земли варваров и контролируемых хазарами племен Поднестровья, что свидетельствует о трудностях пути и северной локализации руси.

О северном происхождении руси говорится в "Повести временных лет" главном письменном источнике нашей истории. Судя по "Повести..." формирование Древнерусского государства происходило в три этапа. Первый остался за пределами летописи, о нем известно лишь то, что где-то "за морем" существовало государство народа русь.

Ближнее "заморье" располагалось за Ладогой, точнее за Невой, которая воспринималась как пролив между Ладогой и Балтикой. Западное Приладожье, нынешний Карельский перешеек, занимало наиболее выгодное положение на торговых коммуникациях. Именно здесь и располагалась изначальная Русь. Территориально она представлял собой остров: система Вуоксы в районе Выборга соединялась с Финским заливом. Другой протокой, соединяющей Финский залив с Ладогой, была Нева, а между Невой и Вуоксой простирался остров, который и размерами, и ландшафтом, и географическим положением совпадает с островом Рус из арабских источников.

Руссы-россы - кто они?

В настоящее время местоположение Начальной Руси на севере признается большинством исследователей. Правда, многие ошибочно называют ее Верхней Русью, исходя из движения славян вверх по Днепру, и размещают ее в Приильменье и Поволховье, оставляя открытым вопрос, откуда русь сюда пришла.

Более того, какие такие веские основания позволяют историкам из поколения в поколение трактовать население Приильменья в качестве славянского начиная с VIII века, причем положение это принимается каждым последующим поколением исследователей как аксиома? Самым авторитетным аргументом в пользу этого является сообщение автора "Повести временных лет" о том, что новгородцы говорят на славянском языке. Но ведь оно фиксирует языковую ситуацию в регионе через 2 - 3 века после утверждения здесь руси. Два столетия - срок более чем достаточный для смены языка. Вторым основанием для причисления новгородских словен к славянам является сходство этих этнонимов. Но ведь никому и в голову бы не пришло утверждать, что в Ливнии, Ливане и Ливии говорят на ливвиковском диалекте карельского языка, хотя во всех приведенных названиях присутствует единый корень с одинаковым значением. Поэтому данный тезис представляется нам весьма ненадежным.

О неславянском происхождении руси свидетельствует и сочинение писателя XI века Аль-Бекри, и труд еврея Ибрагима, относящийся к середине X века, в котором говорится: "племена севера завладели некоторыми из славян и до сей поры живут среди них, даже усвоили их язык, смешавшись с ними". Отсюда следует, во-первых, что кроме руси в завоевании славян принимали участие какие-то другие народы, что подтверждает высказанную нами ранее версию.

Эти племена известны из русских летописей. Например, Новгородская 1 летопись сообщает: "и седе Игорь, княже, в Кыеве; и беша у него Варязи мужи Словене, и оттоле прочие прозвашася Русью". По крайней мере еще одно северное племя, а именно словене, участвовало в завоевании Среднего Поднепровья.

Косвенно подтверждается высказанное выше положение о близком родстве руси и приильменских словен, которые в качестве младших союзников участвовали в военных предприятиях руси в Восточной Европе. Таким образом, каких бы то ни было достоверных данных о славянском характере населения так называемой Верхней Руси не существует. В данном случае мы имеет дело с еще одним мифом, которыми так богата наша история.

Подробнее остановимся на особой близости новгородских словен к варягам,неоднократно подчеркиваемой в "Повести...". Так, под 862 годом сообщается: "Новгородцы же - те люди от варяжского рода, а прежде были славяне". Это место, одинаково непонятное как с позиций славянской концепции образования древнерусского государства, так и с норманнской (скандинавской), становится достаточно прозрачным, если за ним видеть языковую близость словен и варягов. Оснований для этого более чем достаточно. Во-первых, выражения "одного рода" и "одного языка" тождественны в русских летописях. Об этом свидетельствует В. В. Колесов в своей книге, посвященной исследованию социальных и этнических терминов, встречающихся в письменных источниках Древней Руси.

Во-вторых, в новгородской округе существует мощный пласт балтско-финской топонимики, свидетельствующей о неславянском характере населения этого района на ранних этапах его истории.

В-третьих, о языковой близости варягов и словен свидетельствует сходство, доходящее до идентичности, личных имен. Так, под 1024 годом "Повесть..." сообщает, что Ярослав для войны: со своим братом Мстиславом, на стороне которого выступали хазары и касоги, получил помощь от варягов во главе с князем Якуном. Но в той же летописи под 1140 годом упоминается новгородский посланник под тем же именем. И в четвертых, - часть новгородских берестяных грамот написана на карельском языке, что свидетельствует о том, что наряду с новым славянским государственным языком существовал народный, балто-финский, близкий к известному нам карельскому языку.

О том, что на севере русскому языку предшествовал балто-финский предполагал еще В. Н. Татищев. Однако он считал, что сначала западные славяне овладели народами сарматскими (т.е. финскими), русскими и другими, сами русами назвались и многое из языка их включили. Они же как колено Гостомыслово пресеклось взяли себе князем Рюрика из варягов или финнов.

Как Русь превратилась в Корелу.

На севере Восточной Европы немало этнических загадок, но наиболее интересны и масштабны, на наш взгляд, две: куда делась изначальная русь и откуда взялась корела? Каждый из этих вопросов в отдельности неоднократно поднимался в исторической литературе, однако никто до сих пор не рассматривал их во взаимной связи, хотя основания для этого имеются достаточные.

В начале XIX века получила широкое распространение концепция, согласно которой карелы первоначально обитали в Биармии, а на стыке прошлого и нынешнего тысячелетий продвинулись с Северной Двины и Белого моря к Онежскому и Ладожскому озерам и Финскому заливу. В начале XX века под влиянием роста национализма в Финляндии развились теории западнофинского происхождения корелы.

Во всех существующих концепциях присутствует вывод об относительно позднем формировании корелы (XI - XII века) на основе смешения нескольких этносов. Но, как справедливо отмечает С. И. Кочкуркина, анализ исторических, археологических и лингвистических данных свидетельствует о более раннем образовании корелы и корельской общины. Это убедительно подтверждается хотя бы тем, что основная часть сюжетов бесспорно карельского эпоса "Калевала" восходит к рубежу бронзового и железного веков, то есть к середине I тысячелетия до н. э. К XII веку корела выступает в качестве сложившегося и развитого этнического образования: оно имеет самобытнейшую материальную культуру, мощное воздействие которой ощущается на обширных пространствах Северной и Северо-Восточной Европы.

Что же касается руси-варягов, то последние упоминания о них в "Повести..." относятся к XI веку, когда варяги участвовали в походе Ярослава в Киев против печенегов (1036). Косвенным свидетельством этого служит сообщение о том, что Олег установил дань варягам от Новгорода "по триста гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава".

Таким образом, промежуток времени между последним упоминанием о варягах и первым свидетельством о кореле невелик: 90 лет.

Если же верить Татищеву, то этот интервал сокращается до 64 лет. У Татищева находим, что варяги не упоминаются со времени правления второго сына Ярослава Мудрого Святослава (1073 - 1077).

Следовательно, за это время на Карельском перешейке варягов-русь "сменила" корела. Причем нет никаких оснований полагать, что на русь здесь напал мор или с нею приключилась иная напасть. Самое естественное объяснение заключается в смене этносом своего имени. Преемственность между варягами-русью и корелой прослеживается во многих областях.

Под 1042 годом ПВЛ сообщает, что Владимир Ярославич пошел на "Ямь и победил их". Летопись просто констатирует факт похода, не раскрывая, какими силами он был совершен. Участие таких естественных и традиционных союзников, какими были для Новгорода и всей Руси варяги, не всегда находило отражение в летописи, как это позже было с корелой.

Интересно, что первое упоминание о кореле связано с емью: "В то же лето ходиша корела на емь..." Совместные с Новгородом походы корелы на емь известны под 1186 и 1191 годами. В 1187 году корела совершила известный поход, завершившийся полным разрушением главного города Швеции Сигтуны на озере Мелар, в котором, как полагают некоторые исследователи, принимали участие и новгородцы, хотя прямо об этом не сообщается. Вместе с тем, в новгородском походе 1198 года против шведов в город Або, предполагается, принимала участие корела, "ибо такого рода мероприятия, совершаемые Новгородом, не обходились без нее".

Корела активно участвовала в походах Александра Невского. В Невской битве (1240) большую роль играла ижора, считающаяся одной из ветвей корелы, которая участвовала в изгнании немцев и шведов с Вотской земли и Невы. Известно, что корела и ижора вместе с Александром совершили, поход на Копорье. Такая согласованность военной деятельности Новгорода и корелы кроме общности внешнеполитических интересов имела под собой и нечто иное. В 1269 году новгородский князь Ярослав Ярославич в силу каких-то причин готовил поход на корелу, который, однако, так и не состоялся, поскольку "умолиша новгородци не ити на корелу". В следующем году новгородцы, как это часто случалось, поссорились с князем и изгнали его из города, после чего он попытался вернуться силой, но получил отпор, в котором принимала участие и корела. На наш взгляд, именно преемственность корелы от руси определяла ее особые отношения с Новгородом, Сам Новгород обладал относительной самостоятельностью в составе Русского государства. Корела была еще более независимой от Новгорода, будучи теснейшим образом связана с ним в экономическом, политическом и культурном отношении.

В "Слове о погибели Русской земли", где прославляется могущество добатыевой Руси, говорится: "Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, от литовцев до немцев, от немцев до корелов, от корелов до устюга..." Здесь обозначены границы Руси, и ясно, что в первой половине X века корела не включалась в состав русских земель и не входила в Новгородскую землю.

Об особых отношениях между новгородцами и корелой, но вовсе не о подчиненности последней, свидетельствуют договорные грамоты Новгорода с Ротским берегом, Любеком и немецкими городами (1262 - 1263), а также с городами Балтийского моря (1269): "Оже кто гостить в Корелу, или немцы или гтяне, а что си учинить, а то Новгороду тяжя не надобе".

Отношения эти были бесспорно союзническими, но при этом Новгород, жизненно заинтереcованный в европейской торговле, как явствует из приведенного отрывка, не мог регламентировать взаимоотношений корелы со своими торговыми партнерами. При этом следует учитывать то обстоятельство, что корела занимала ключевое положение на торговых путях из Европы в Новгород.

Существуют письменные свидетельства об отнюдь не пассивном участии корелы в военных предприятиях Новгорода. В 1256 году состоялся очередной поход против еми, возглавляемый Александром Невским. В нем принимали участие суздальские и новгородские полки князя, но основу войска, видимо, составляла корела: сообщая об этом походе папе, шведы подчеркивали особо активное участие в нем карельских военных сил. Шведский король Вальдемар даже обратился в Рим за помощью. Папа Александр IV издал буллу, в которой объявил главными виновниками нападения карел и в ярких красках изобразил учиненные ими жестокости. В булле содержался призыв к крестовому походу против язычников-карел. Сведения такого рода не согласуются с традиционным утверждением о подчиненности корелы Новгороду. Можно предположить, что сходными были и отношения с Новгородом ижоры и води, поскольку часто в источниках они стоят в одном ряду с корелой. Очень важным, на наш взгляд, доводом в пользу развития корелы из летописной руси служит материальная культура корелы. Особенно интересны археологические работы С. И. Кочкуркиной, которые содержат огромное количество фактических и пока не вполне обрабртанных материалов. Одним из доказательств происхождения корелы служит этноним karjfla. Он как бы повторяет название GARDARIKA (garda и rika по существу означает "земля-отечество-государство", а корень garda присутствует в огромном массиве русских слов: гордый, карта, гвардия, красный, красивый, более раннее - "украсна").

Нет сомнения, что хоронимы Корела и Русь несут в себе один и тот же смысл.

***

В качестве резюме к статье В. Паранина можно высказать вполне здравую мысль: на территории Карельского перешейка и Южной Карелии исторически с равным правом могут претендовать как русские так и финны. Но история распорядилась так, что в силу обстоятельств сегодня ими владеет Россия. И это справедливо - "больше всегда поглощает меньшее, растворят малое почти без остатка", и всякие попытки искусственно измерить ситуацию ведут к конфликтам и войнам.

Нужно отметить то, что сегодня понимается под "чухонцами" (обрусевшие финны, карелы, эстонцы и прочие прибалты) не вполне соответствует действительности. Северный этно-национальный котел сварил причудливую помесь народов Северо-западных территорий России, потомков "словен" и "руси", новгородцев и корелы, финнов, карелов, ингерманландцев и русских. В последнее время обозначился значительный приток крови белоруссов и украинцев. Но в принципе коренные жители вологодского заволочья, севера тверской области, частью новгородской, ленинградской, архангельской областей и Карелии имеют прямое отношение к, так называемым, "чухонцам". Типичным представителем этой условной этнической группы является В. Путин и автор "Мятеж-войны". (комментарий С. Анчукова)

Справка по ТВД в "зимней войне"

(статья А. ШИРОКОРАДА в "Независимом военном обозрении", 1998, No12)

Еще со времен Рюрика оба берега реки Невы принадлежали Господину Великому Новгороду. К 1054 г. угро-финские племена, проживавшие на всей территории современной Финляндии, платили дань Древнерусскому государству. Однако, воспользовавшись татаро-монгольским нашествием на Русь, шведские феодалы начали планомерный захват Финляндии и дошли до Невы. В 1610 - 1611 гг., воспользовавшись смутой на Руси, шведам удалось захватить русские земли на обоих берегах Невы. Через 100 лет Петр Великий вернул России территории на Карельском перешейке вместе с Выборгом. В 1743 г. к России был присоединен еще ряд территорий в современной Восточной Финляндии. В ходе войны 1808 - 1809 гг. вся территория Финляндии отошла от Швеции к России.

В последующем, Александр I, с одной стороны, дал населению Финляндии самоуправление и присоединил к ней Выборгскую губернию, которая была возвращена России еще при Петре I, а с другой - в манифесте от 1 октября 1809 г; заявил: "Новые владения наши всегда будут составлять твердую и незыблемую ограду Нашей Империи ".

Значение этой "ограды" для столицы России резко возросло после Крымской войны в связи с появлением броненосцев и возрастанием мощности и дальнобойности морских орудий. Еще Петр Великий назвал Выборг "крепкой подушкой Петербурга", и к 1870 г. крепости Свеаборг и Выборг на северном берегу Финского залива были соответственно второй и третъей по величине морскими крепостями России. Вместе с Кронштадтом они прикрывали подступы к Петербургу. Кроме того, Кронштадт и порты северного берега Финского залива являлись базой Балтийского флота.

В 1910 - 1915 гг. для защиты Петербурга и Кронштадта создаются два мощнейших в мировой истории рубежа береговой обороны. Первый рубеж представляет крепость Петра Великого, южная часть которой находилась в районе Ревеля, а северная - на противоположном берегу Финского залива. Второй рубеж обороны составляли форты Красная Горка (южный берег). Огромные 305-мм башенные установки перекрывали своим огнем Финский залив. В ходе первой мировой войны финское побережье было буквально нашпиговано береговыми батареями.

С началом революции в Финляндии, как и в остальной России, началась борьба между белыми и красными. Поначалу красные побеждали, но при поддержке германских войска, и белофинны одержали верх. Советское правительство, находившееся в отчаянном положении, 4 января 1918 г. признало независимость Финляндии в административных границах Великого княжества Финляндского.

С апреля 1919 г. командующий белофинской армией Карл Густав Маннергейм собирает войска для похода на Петроград. Борец "за единую и неделимую Россию" генерал Юденич обещал Маннергейму за взятие Петрограда отдать Карелию и Кольский полуостров. Но тут в дело вмешались англичане. В Финском заливе находилась мощная английская эскадра, которая эпизодически проводила боевые операции против кораблей и фортов красных. Англия была категорически против захвата финнами Петрограда. Угроза англичан с одной стороны, а с другой разгром красными Юденича заставили утихомириться ретивого маршала.

В первые годы советской власти близость финской границы не очень беспокоила большевиков. Но в конце 30-х гг., когда окончательно стало ясно, что вскоре в Европе разразится новая мировая война, этот вопрос стал сильно беспокоить советское правительство. Ленинград, где тогда производилось порядка половины военной продукции всей страны, находился в 20 км (неточно, 32 км, ред.) от финской границы. Единственная база Балтийского флота, Кронштадт, была в 15 км от финского берега, откуда в бинокль четко просматривались даже катера и автомобили.

Таким образом, и Ленинград, и Кронштадт могла обстреливать не только береговая, но и корпусная артиллерия финнов. Финны и эстонцы в любой момент могли минировать вход в Финский залив, используя десятки тысяч русских мин, оставленных в 1917 г. Финские и эстонские (бывшие русские) 305-мм пушки могли бить от берега до берега в устье Финского залива.

Фактически прорыв Балтийского флота в открытое море мог быть осуществлен лишь при занятии хотя бы одного берега Финского залива.

Вторая часть вопроса о безопасности Ленинграда состояла в следующем. Половина Ладожского озера принадлежала Финляндии, у которой здесь не было торговых коммуникаций. Зато Ленинград через Ладогу был связан с Белым морем и бассейном Волги. По договору от 1923 г. СССР не мог иметь на Ладоге корабли с орудиями калибром свыше 47 мм, зато 152-мм и 130-мм островные и береговые батареи финнов контролировали большую часть Ладоги. Под защитой финских батарей десятки быстроходных катеров финнов могли свободно прервать советские коммуникации на Ладоге.

Третье. При финансовом и технологическом содействии Франции, Германии, Швеции и других стран на Карельском перешейке финнами была создана мощная система долговременных укреплений - линия Маннергейма - протяженностью 135 км, глубиной до 90 км. Она состояла из 296 долговременных железобетонных, 897 гранитных и земляных оборонительных сооружений. Финские вооруженные силы вместе с обученным резервом составляли около 600 тыс. человек. Самолетный парк Финляндии к 30 ноября 1939 г. содержал 145 машин по финским и 270 - по советским данным. Любопытно, что военные аэродромы, построенные Финляндией к началу 1939 г., могли принять 2,7 тыс. самолетов. Таким образом, территория южной Финляндии представляла собой большую авиабазу, а оборонительная линия Маннергейма была удобным плацдармом для наступления на Ленинград с севера.

С началом войны (в том числе и в "зимней", С. А.) - к планированию десантных операций в Норвегии и Швеции подключалось французское правительство. Англия и Франция стремились одним ударом достичь нескольких целей изолировать советские дивизии на севере и создать антисталинский плацдарм (в ходе зимней войны), пресечь поставки шведской железной руды, которая имела стратегическое значение для германской промышленности, перекрыть Северное море для прохода германских военных и торговых кораблей в 1941-1944 гг. Союзники и не думали считаться с правительствами и народами скандинавских стран. По этому поводу Уинстон Черчилль заявил: "Малые нации не должны связывать нам руки, когда мы сражаемся за их права и свободу".

Параллельно к высадке в Норвегии готовились и немцы (с ее захватом в 1940 году по договоренности с Финляндией была развернута немецкая группировка в Лапландии численностью около 200 тысяч, - С.А.).

Об этих планах не могло не знать советское правительство.

ii Секретные переговоры И. В. Сталина с высшим руководством Финляндии

В. Л. ПЕЩЕРСКИЙ "Военно-исторический журнал", 1998, No 1.

(Данный фрагмент очерка построен автором на основе архивных дел внешней разведки НКВД-НКГБ (ныне архива СВР РФ), частности "Дела седбмого апреля", и известных ему личных воспоминаний 3. И. Рыбкиной.)

В Архиве Службы внешней разведки РФ обнаружены документы, из которых видно, что в 1938 г. по указанию И. В. Сталина разведслужба НКВД-НКГБ установила секретные контакты и вела тайные переговоры с высшим руководством Финляндии. Данные о ходе начавшихся весной 1938 г. советско-финляндских переговоров поступали из Хельсинки непосредственно Сталину, минуя Наркомат иностранных дел. О них не получало полной информации даже руководство разведки. В целях конспирации операцию закодировали, дав ей название "Дело седьмого апреля".

Рыбкина (Воскресенская) Зоя Ивановна (1907 - 1992) советская разведчи- ца, писательница. Родилась в семье железнодорожного служащего. С 1921 г. работала в органах ВЧК - ОГПУ; с 1932 г. - в органах внешней разведки НКВД - НКГБ. Выполняла задания в Харбине, Берлине, Стамбуле. С 1938 г замужем за Б. А. Рыбкиным. Накануне и в ходе Великой Отечественной войны вместе с ним находилась в длительных командировках в Финляндии и "веции. С 1944 г. - в центральном аппарате разведки. В 1953 г. уволена из органов МГБ. Впоследствии стала известной детской писательницей, написав, в частности, "Рассказы о Ленине".

Рыбкин Борис Аркадьевич (1899 - 1947) советский разведчик. Родился в крестьянской семье на Украине. С десяти лет работал наборщиком в типографии, окончил коммерческое училище. В 1920 - 1921 гг. воевал в рядах Красной Армии. С 1921 г. - в органах ВЧК - ОГПУ, с 1930 г. - в органах внешней разведки НКВД - НКГБ. Используя дипломатическое прикрытие, находился в длительных командировках в Иране, Финляндии, Швеции, затем работал в центральном аппарате разведки. Погиб в автодорожной катастрофе в Чехословакии. (В 1938 году под фамилией "Ярцев" Б. Рыбкин был вторым секретарем советского посольства и руководителем "легальной резидентуры" 5 отдела внешней разведки НКВД в Хельсинки. Заместителем "Ярцева" под крышей руководителя "Интуриста" была его жена З. Рыбкина.)

В 1938 году супруги Рыбкины только что вернулись из командировки в Финляндию, где жили уже три года. После одной из поездок в Кремль, поскольку жена была его непосредственным заместителем в резидентуре, Борис Аркадьевич рассказал ей о секретном поручении, в ходе выполнения которого Зое Ивановне предстояло сыграть определенную роль.

Он сказал, что был принят лично И. В. Сталиным. Расспросил о службе. Как бы между прочим задал вопрос, какой флот у финнов. Рыбкин ответил, что в строю финны имеют один эсминец, крейсеры "Вяйнямейнен" и "Ильмаринен"... Услышав эти названия, Сталин заметил, что Вяйнямейнен и Ильмаринен - герои "Калевалы".

"Калевала" - древний карело-финский эпос о подвигах и приключениях героев сказочной страны Калева, относящийся к памятникам мировой литературы (интересно знает ли об этом президент России В. Путин).

Далее Иосиф Виссарионович сказал, что назрела потребность в секретных переговорах с финляндским руководством. Очень важно, чтобы они проходили в обстановке строжайшей тайны. Основной целью конфиденциального диалога должно было стать достижение соглашения о переносе советской границы на Карельском перешейке подальше от Ленинграда. Рыбкин заметил, что финны в последнее время поддерживают тесные отношения с немцами и вряд ли захотят вести такие переговоры.

Сталин выпустил дым из трубки и спокойно произнес, что их следует заинтересовать в этом деле, предложив, например, обмен территориями, даже на условиях, что Советский Союз даст им больше, чем они смогут уступить. Затем добавил, что в центральной части Суоми вырублен почти весь лес, все деревообрабатывающие заводы стоят. Можно пообещать финнам дополнительные поставки леса из Советстского Союза (добрались таки финны до карельского леса, но уже в 1992-2000 гг., - А. С.) Сталин поинтересовался у В. М. Молотова и К. С. Ворошилова, присутствовавших в кабинете: не поручить ли эти переговоры Рыбкину? Те утвердительно кивнули. После небольшой паузы Сталин сказал, что посол и советник (его фактический заместитель) будут отозваны в СССР, и тогда Рыбкин, известный как второй секретарь посольства "Ярцев", автоматически станет временным поверенным в делах, получив таким образом возможность установить личный контакт с руководством Финляндии. О содержании переговоров будут знать два - три высокопоставленных финна, Сталин, Молотов, Ворошилов и Микоян. Через день Рыбкины выехали в Финляндию. Сразу по прибытии в Хельсинки 14 апреля 1938 года Ярцев из посольства позвонил в министерство иностранных дел Финлян- дии и попросил соединить его с министром Рудольфом Холсти.

Холстн Рудольф (1881 - 1945) - министр иностранных дел Финляндии в 1914 1922, 1936 -.1938 гг.

Когда в трубке послышался мужской голос, Ярцев поздоровался по-немецки. Многие финны знали этот язык, а разведчик неплохо владел им. "Господин министр, не могли бы вы срочно принять меня и обсудить с глазу на глаз один в высшей степени конфиденциальный вопрос?" - спросил он. "У вас, господин Ярцев, ко мне вопросы?" - удивился Холсти. "Считайте, что это так и что в ваших же интересах узнать их без промедления", - ответил советский дипломат. Холсти не отвечал какое-то время, видимо, обдумывая слова русского, затем сказал: "Вас устроит встреча сегодня?", - наступила снова пауза, - "после обеда". Ярцев поблагодарил и распрощался.

Холсти не без любопытства взглянул на вошедшего в кабинет Ярцева и предложил ему кресло у круглого стола, на котором скоро появились чашечки с кофе. "Нам предстоит, господин министр обсудить важную проблему улучшения отношений между Финляндией и Россией с учетом обстановки, складывающейся в Европе, особенно в ее северной части. Я наделен для этого исключительными полномочиями моего правительства", - заявил, приветствуя Холсти, советский резидент. "Не сомневаюсь в этом, иначе вы не пожаловали бы в мой кабинет", ответил Холсти. "Господин министр, непреложным условием таких переговоров должны быть их абсолютная тайна и гарантии от утечки информации", - сказал Ярцев. "Нельзя не согласиться и с этим, разумеется, если с вашей стороны последуют конкретные предложения", - заметил Холсти. Диалог предстоял очень трудный, тем более, что о многом Ярцев должен был до поры до времени молчать. Разведчик сообщил, что в Советском Союзе достаточно осведомлены о далеко идущих планах Германии в отношении СССР. По мнению советского руководства, вермахт готов осуществить десантную операцию на территории Финляндии для создания плацдарма и последующего нанесения удара по Советскому Союзу.. Советскую сторону интересует возможная реакция финнов в случае возникновения подобной ситуации. По мнению компетентных органов, Финляндия могла бы ответить на нарушение ее нейтралитета, избрав один из двух возможных вариантов.

Холсти, выслушав собеседника, для сохранения лица выразил сомнение в достоверности информации, полученной из неизвестных ему источников, однако тут же проявил готовность усльппать, что это за варианты.

Ярцев не преминул сразу изложить, как могут развиваться события. "Только то, что вытекает из конкретных проверенных фактов", - сказал он. - Прежде всего, можно допустить, что Финляндия, превратно истолковывая свои национальные интересы, выступит вместе с Германией и не будет препятствовать намерениям немцев? Достаточно лишь небольшой утечки информации о наших переговорах, чтобы фашистские элементы в Финляндии и их друзья за рубежом попытались организовать путч". "Вы в этом уверены? - спросил Холсти. "Это все, что я пока могу сказать, господин министр иностранных дел, - ответил Ярцев. Готовы ли вы продолжать переговоры по затронутым мною вопросам, разумеется, ни в коем случае не обращаясь к каким-либо иным лицам из числа советских дищтоматов?" "Господин Ярцев, - Холети слегка прикрыл глаза, - я не могу самостоятельно принять решение о продолжении переговоров, не получив санкцию президента Каллио. Я доложу ему о нашей беседе. Но предварительно хочу задать уточняющие вопросы".

Каллио Кюэети (1874 - 1940) премьер-министр Финлиндйи в 1922 - 1924, 1925 - 1926, 1929 - 1930, 1936 - 1937 гг. В 1917 - 1940 гг. - президент Финляндии. Примыкал к правому крылу партии Аграрный союз.

"Господин министр, уточнять эти и другие детали будет иметь смысл только в том случае, - возразил Ярцев, - если появится уверенность, что правительство Финляндии удержит нейтралитет и не откажется от предлагаемой Советским Союзом помощи". Холсти еще прикидывал, как задержать Ярцева и выведать у него более полную информацию, но разведчик прерван его размышленияния: "Господин министр, начинать надо с главного - с сути вопроса, а детали мы еще будем обстоятельно обсуждать. Я не говорю "прощайте" господин Холсти, я уверен - до скорой встречи".

Премьер-министр А. Каяндер и Холсти вместе проанализировали полученную от Ярцева информацию. Не вызывало сомнения, что правительство СССР опасается нападения Германии и питает надежду, что с помощью советско-финляндского договора сможет обеспечить безопасность своей страны с северо-запада. Предложения представляли интерес для Хельсинки. Но стоило ли все же идти на военно-политический альянс с русскими, ставя тем самым под вопрос отношения Финляндии с Францией, Англией, Германией, а также Швецией и Норвегией, которых вряд ли обрадовали бы советско-финляндские договоренности? Однако и торопиться с отклонением советской инициативы также не следовало: обстановка в Европе постоянно менялась.

Каяндер и Холсти сошлись во мнеях, что переговоры надо продолжить, ничего не обещая: собрать максимум сведений и понаблюдать, насколько далеко зайдут русские в своих предложениях о сотрудничестве.

Как теперь стало известно из публикации в печати скандинавских стран, руководители Финляндии оценили избранную советской стороной форму ведения переговоров как наиболее приемлемую в той обстановке, поскольку, минуя дипломатические каналы, было возможно обеспечить наибольшее сохранение секретности, а в случае непредвиденных осложнений никогда не поздно отрицать сам факт общения финских руководителей с неким "Ярцевым". После состоявшейся вскоре новой встречи с Холсти Ярцев (Рыбкин) отбыл в Москву, чтобы лично доложить И. В. Сталину о достигнутых результатах, которые оценил в своем докладе как "пока скромные". "Финны готовы слушать, но о своем решении предпочитают умалчивать", - доложил он.

"Главное, они согласились с вами на секретные переговоры, - констатировал Сталин. "Пообе- щайте им новые перспективы и, как хороший рыбак, постепенно тяните их из воды на себя. Вряд ли следует показывать финнам, что мы больше заинтересованы в переговорах, чем они. Пусть поймут, что им протянута рука, отталкивать которую было-бы довольно глупо. Мы надеемся на вас, Ярцев, и ждем результатов".

Из Москвы Ярцев возвращался в Хельсинки на этот раз через Стокгольм, где имен доверительную беседу с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером, который проявил большой интерес к вопросам безопасности Аландских островов, а также еще с рядом полезных лиц. В Хельсинки Ярцев поинтересовался у З. Рыбкиной, что нового слышно в столице Финляндии и заметил: "Прошло почти два месяца со дня моего визита к Холсти. Больше ждать нельзя. Кажется, пора подтолкнуть финнов к очередной встрече. Необходимо переговорить с нашими финскими друзьями насчет того, что Россия сделала Финляндии выгодное предложение. Но у меня такое ощущение, что профашистские молодчики и их зарубежные друзья попытаются сорвать начатый обмен мнениями". Поддерживавшие отношения с советской резидентурой финские влиятельные деятели провели в правительственных кругах определенную работу, и 11 июня 1938 года, на этот раз по инициативе финнов, состоялась встреча Ярцева с премьер-министром Каяндером.

Оба участника к ней тщательно подготовились. "Напомню, господин премьер-министр, - начал Ярцев, - что об экспансионистской политике Германии и попытках использования ею финской территории с целью последующего нападения на Россию я уже говорил. От выбора позиции Финляндии в этой непростой обстановке будет зависеть многое. Очевидно, что сближение с Германией вовлекло бы Хельсинки в опасные авантюры, а политический союз с Россией напротив сулил бы ей процветание". Несколько патетически Каяндер ответил: "Финлиндия нейтральная страна, и путь военных альянсов не для нее. Суоми не позволит никому нарушить ее нейтралитет и территориальную целостность". Ярцев отразил удар: "Не сомневаюсь в ваших благородных намерениях, господин премьер-министр. Только каким образом Финляндия защитит себя, действуя в одиночку?" Каяндер нервно поежился. Ему нечего было возразить по существу, а о возможных планах участия в войне на стороне Германии говорить было преждевременно, тем более не следовало этого говорить русскому - ведь подобные замыслы уже тревожили умы экстремистски настроенных политиков Финляндии. "Если война, которой финны не желают, все же разразится, финский народ сохранит твердость духа и сделает все для спасения отечества, - наконец произнес он. - Обращаю ваше внимание, что Финляндия в равной мере выступает против использования ее территории любыми крупными державами и надеется, что СССР со своей стороны также будет уважать неприкосновенность финской территории".

"Господин Каяндер, - заметил Ярцев, - вы отлично знаете, кто проводит политику агрессии, а кто выступает против нее. От имени Советского правительства заявляю, что если Советский Союз получит твердые заверения, а не просто обещания в том, что немцам не будут предоставлены опорные пункты в Финляндии, а она сама не будет использоваться в качестве плацдарма в войне против России, то русекие немедленно гарантируют неприкосновенность территории Суоми".

Каяндеру очень хотелось не говорить ни да, ни нет. Подобная неопределенность освобождала бы финскому правительству руки. Как опытный политик, он попытался закрыть неудобный вопрос, выдвинув встречный вариант. "Иногда цель достигается скорее, если к ней продвигаются окольными, но более надежными путями. Например, было бы важно стимулировать финско-советские торговые переговоры", - сказал он. "Торговое соглашение между СССР и Финляндией, господин премьер-министр, будет заключено и сможет успешно функционировать, если политические отношения наших стран будут ясны и определенны, - парировал попытку финского премьер- министра уклониться от обсуждения щекотливой темы его собеседник. "Без подписания политического договора и принятия конкретных обязательств сторонами это вряд ли осуществимо". "Опять о советско-финляндском альянсе? - недовольно поморщился Каяндер, я же сказал, что нейтралитет для финнов - непоколебимый принцип". "Господин премьер-министр, сегодня нам, по-видимому, нечего добавить к уже сказанному, и разговор лучше продолжать в следующий раз, но не в будущем году" - подвел черту советский резидент. "Согласен с вами, господин Ярцев". (Здесь и далее все диалоги воспроизводятся по документам Архива Службы внешней разведки РФ).

На прощание разведчик в деликатной форме еще раз напомнил, что должна соблюдаться абсолютная секретность переговоров и они могут вестись только с ним, минуя других официальных лиц из советского полномочного представительства. Тем самым Ярцев хотел подчеркнуть, что нити переговоров прочно находятся в его руках. Вместе с тем это была и подстраховка, если по каким-то причинам все-таки произошла утечка информации, а также попытка прикрыть связанных с советским резидентом людей, организовавших лоббирование в верхах желаемого советско-финляндского соглашения.

После ухода Ярцева Каяндер, как стало позднее известно советской резидентуре, пригласил к себе члена кабинета министров А. Таннера, видного политического деятеля страны, вскоре сменившего Холсти на посту министра иностранных дел, и обсудил с ним ситуацию.

Каяндер поручил Таннеру продолжить переговоры и уточнить недостаточно ясные вопросы.

Таннер Вяйне Альфред (1881 - 1966) - премьер-министр Финляндии в 1926 1927 гг., министр иностранных дел в 1939 - 1940 гг. В 1946 г. за военные преступления приговорен к тюремному заключению.

Ярцев же вскоре послал шифротелеграмму Сталину, в которой доложил, что "финны упорно не желают заключать политический договор. И тот факт, что вести с ним переговоры поручено уже третьему по счету должностному лицу (Таннеру), свидетельствует о намерении придерживаться тактики проволочек". Правительство Финляндии, сообщал далее Ярцев, не придало серьезного значения и демаршам влиятельных представителей финской общественности, настаивавших на необходимости заключения советско-финляндского договора. Телеграмму резидент закончил заверением, что будет настойчиво добиваться от финнов ответов на все поставленные перед ними вопросы.

5 августа 1938 года состоялась очередная встреча Ярцева с Таннером. Советский разведчик в сжатой форме изложил свое видение обстановки в северном регионе, указал на возможные альтернативы в выборе политического курса Финляндии и складывающейся ситуации и реакцию на них советской стороны. Он заверил собеседника, что если финны пойдут навстречу пожеланиям Москвы, Советское правительство даст твердые гарантии безопасности Суоми и создаст благоприятный климат для развития торгово-экономических отношений на выгодных для Финляндии условиях. Таннер не менее упорно настаивал на предлагавшемся Каяндером и несколько дополненном им лично варианте урегулирования советско-финляндских отношений. Его предложения сводились к достижению ряда промежуточных договоренностей по предотвращению пограничных конфликтов, по условиям торгового соглашения и т. п.

Вопрос о военно-политическом альянсе Таннер не затрагивал, на что и обратил его внимание в ходе беседы Ярцев. По его мнению, частные проблемы следовало обсуждать после решения главной (о союзном договоре) непосредственно в Москве, чтобы привлечь к участию в них представителей соответствующих ведомств. "Смысл наших с вами переговоров я вижу в том, чтобы сначала подойти к решению принципиально важного и актуального вопроса о политическом сотрудничестве", - заключил советский пред- ставитель.

Таннер энергично возразил: "Поскольку секретные переговоры начались в Хельсинки, продолжать их целесообразно здесь же. В Москве, несомненно, больше шансов привлечь к ним внимание посторонних глаз, а связь и консультации членов деле- гации с правительством Финляндии были бы затруднены". "Я доложу в Москву о вашем мнении, господин Таннер", - сказал Ярцев и распрощался.

11 августа Ярцев вновь встретился с Таннером. Разведчик передал финскому министру, что советское руководство считает необходимым провести в Москве обсуждение вопросов, дополнительно выдвинутых финнами и просит уточнить списки участников финской делегации. Ярцев еще раз напомнил, что "обсуждение важных и взаимовыгодных вопросов в Москве будет результативнее, если предварительно удастся решить коренной вопрос о военно-политическом сотрудничестве".

"Что же, господин Ярцев, вы нам конкретно предлагаете?" - снова попросил уточнить Таннер. "По-моему, я недвусмысленно высказался на этот счет. Если финское правительство не считает, что оно может в настоящее время заключить полномасштабное соглашение с Россией, то Москву удовлетворило бы закрепленное в устной форме обязательство Финляндии быть готовой к отражению возможного нападения агрессора и с этой целью принять военную помощь СССР". "Сооружение фортификационных укреплений на Аландских островах, - продолжил свою мысль Ярцев, - необходимо с точки зрения безопасности Финляндии. Однако укрепления на островах не меньше нужны и для обеспечения безопасности Ленинграда. Это очевидно, и Москва может дать свое согласие на укрепление Аландских островов, если России предоставят возможность принять в этом деле участие, а также, если будет позволено направить туда своего наблюдателя, контролирующего ход инженерных работ и последующее использование крепости по ее назначению. Разумеется, деятельность этого наблюдателя должна носить секретный характер".

Аландские острова (Ахвенанма) - около 6,5 тыс. гранитных островов и шхер в Балтийском море, у входа в Ботнический залив, общей площадью около 1,5 тыс. кв. км. До 1809 г. Аландские острова, будучи частью Финляндии, входили в состав Швеции, по Фридрихсгамскому мирному договору 1809 г. вместе другими финскими землями отошли к России. 20 октября 1921 г. представителями ряда европейских государств была подписана Конвенция о демилитаризации и нейтрализации Аландских островов. Правительство РСФСР, которое не пригласили для участия в выработке и подписании Конвенции, в специальной ноте протеста 13 ноября 1921 г. объявило ее "безусловно несуществующей для России" (см.: Дипломатический словарь. Т. 1. М.: Наука, 1984, с. 20). Накануне Второй мировой войны Финляндия в нарушение Конвенции 1921 г. возвела на островах военные укрепления, которые были срыты после окончания советско-финляндской войны. 11 октября 1940 г. СССР и Финляндия заключили соглашение о демилитаризации Аландских островов, нарушенное финской стороной в связи.со вступлением ее в войну против СССР в союзе с фашистской Германией. В послевоенные годы в соответствии с заключенным 10 февраля 1947 г. мирным договором поддерживается статус Аландских островов как демилитаризованной зоны.

Лицо Таннера отразило внутреннее напряжение.

"В Москве также надеются,- сказал разведчик,- что финское правительство позволит СССР сотрудничать с Финляндией в использовании военно-морской и авиационной базы на острове Сур-Сари (Гогланд)". Ярцев сделал паузу, чтобы оценить, какое впечатление на собеседника произвели сделанные им предложения, но Таннер молчал. Тогда он продолжил: "Принятие Финляндией предложенной программы сотрудничества в военной области было бы одобрено и активно поддержано Москвой". "Каким образом?" - осведомился Таннер. "СССР гарантировал бы нерушимость нынешних границ Финляндии, прежде всего морских, - подчеркнул разведчик.- В случае необходимости будет оказана помощь оружием на выгодных условиях. Советский Союз пойдет на подписание взаимовыгодного торгового соглашения с Хельсинки, что стимулировало бы в дальнейшем развитие ее промышленности и сельского хозяйства". "Минуту, господин Ярцев, - прервал собеседника Таннер. - Что такое "русская военная помощь"?"

Советский представитель ответил: "Я не имею под этим термином в виду посылку советских вооруженных сил в Финляндию или какие-либо территориальные уступки со стороны вашего государства. Как видите, господин Таннер, мы сделали выводы из предыдущих замечаний финнов и пошли им навстречу". Таннер удовлетворенно кивнул, однако тут же заметил, что его личная позиция относительно сделанных предложений все равно остается отрицательной. Премьер-министр Каяндер, которому Таннер доложил о советских инициативах, в беседе с ним отметил, что "русские сделали некоторые уступки в целях сближения с финнами", но в целом был настроен столь же негативно, утверждая, что предложения СССР даже в новом варианте подрывают политику нейтралитета Финляндии.

Действуя в соответствии с полученными от Каяндера распоряжениями, Таннер пригласил Ярцева в МИД и сообщил об отрицательном ответе Хельсинки на предложения Советского правительства от 11 августа. Затем пустился в отвлеченные рассуждения о пользе торговли и важности урегулирования пограничных споров. Ярцев дал понять собеседнику, что тот непродуктивно использует служебное время, и распрощался. 15 сентября 1938 года Таннер вновь принял Ярцева.

По словам финского дипломата, его правительство еще раз проанализировало советские предложения и подтверждает отрицательное к ним отношение.

Ярцев подробно информировал об этом Москву. По его мнению переговоры зашли в тупик, в этом немалую роль сыграли западные "друзья и союзники Финляндии". О прекращении секретных переговоров не стоит извещать финнов, ответственность за их неудачный исход должна взять на себя финская сторона.

В середине октября 1938 года Р. Холсти, вернувшийся с переговоров в Лиге Наций, вызвал Ярцева и сообщил ему, что в Женеве в присутствии наркоминдела М. М. Литвинова и министра иностранных дел Швеции Сандлера достигнута договоренность о том, что вопрос об укреплении Аландских островов обсудят участники договора об их демилитаризации (в их числе были немцы, англичане, французы, итальянцы и многие другие, но не было советского представителя). Финский министр подчеркнул также, что его заявление является исчерпывающим ответом Хельсинки.

Холстен вскоре вышел в отставку.

21 ноября 1938 года Ярцева уже принял временно исполняющий обязанности министра иностранных дел В. Войонмаа. Вопрос касался направления в Москву финской торговой делегации, в состав которой были включены торговые советники и два политических эксперта. В Москве получили информацию разведчика и отчет о его последней встрече с Холсти. Б. А. Рыбкин выехал в Центр, чтобы при необходимости выступить в роли эксперта, а также получить дальнейшие инструкции. Несмотря на кажущуюся безрезультатность секретных переговоров Рыбкина (Ярцева) с представителями руководства Финляндии, ему тем не менее удалось втянуть финнов в деликатный обмен мнениями и довести до их сведения позицию Советского правительства, подкрепив ее весьма убедительными аргументами.

7 декабря 1938 года финская делегация была дважды принята наркомом внешней торговли СССР А. И. Микояном. Однако проект торгового соглашения согласовать не удалось, так как позиции сторон были слишком различными.

Стало ясно, что продолжать секретные переговоры не имеет смысла, а следовательно, резиденту нецелесообразно возвращаться в Хельсинки. Вскоре Рыбкин получил новое назначение и выехал с женой в Швецию. Там он должен был руководить "легальной" резидентурой.

Б. Рыбкину предстояла большая работа по налаживанию связей, сбору разведывательной информации и укреплению позиций Советского Союза в скандинавских странах, нейтралитет которых подвергался значительному испытанию со стороны фашистской Германии. Переговоры между Финляндией и СССР в дальнейшем возобновились 5 марта 1939 года. С советской стороны в них принимал участие наркоминдел М. М. Литвинов, с финской - посланник Коскинен.

Обмен мнениями протекал вяло и нерегулярно, что можно объяснить в первую очередь неуступчивой позицией правительства Финляндии, все более подпадавшего под влияние нацистского рейха.

В октябре 1939 года Кремль, учитывая резкое изменение обстановки на Европейском континенте, в жесткой форме поставил перед финским правительством вопрос об уступке острова Гогланд одной из береговых военных баз и полосы к северу от Ленинграда в обмен, на такую же или даже значительно большую территорию в Советской Карелии.

Финны еще более решительно отвергли советские требования, уповая прежде всего на обещанную помощь Запада. Политические круги Франции и Англии были на стороне Хельсинки. Германия, официально занявшая "нейтральную" позицию, тайно поставляла финнам оружие и исподтишка подталкивала правительство Финляндии на авантюристические действия, рассчитывая, видимо, посмотреть, какова будет в деле Красная Армия.

Это не являлось секретом для Москвы, так как советская разведка получала исчерпывающие сведения. Контакты, осуществлявшиеся через наделенного большими полномочиями и дипломатическим рангом представителя советской политической разведки, сыграли определенную роль в установлении будущих добрососедских связей.

Проводившийся при участии Б. А. Рыбкина (Ярцева) секретный зондаж имел и морально-политическое значение, поскольку помог убедиться советским руководителям, что все средства мирного разрешения конфликтной ситуации в советско-финляндских отношениях практически исчерпаны и в преддверии надвигающейся войны с нацистской Германией не остается ничего другого, как прибегнуть к вооруженной силе с целью укрепить границу на северо-западе.

iii Приказ Маннергейма от 13 марта 1940 г.

Солдаты доблестной армии Финляндии!

Мир заключен между нашей страной и Советской Россией, суровый мир, уступивший Советам почти что все поля брани, политые вашей кровью во имя всего того, что для вас дорого и свято. Вы не желали войны, вы любили мир, труд, прогресс, но вам была навязана борьба. В ней вы свершили подвиги, которые вечно будут блистать на страницах истории.

Более 15000 из вас, тех, кто пошел на войну, уже не вернутся, чтобы увидеть родной дом, а очень многие из вас навсегда остались инвалидами. Но вы также нанесли крепкие удары, и если теперь двести тысяч ваших врагов покоятся под ледяным покровом или уставились своими потухшими взорами в наше звездное небо, то вины на вас нет. Вы не ненавидели их, вы не желали им зла, вы только соблюдали жестокие законы войны: убить или пасть самому.

Солдаты!

Я сражался на многих полях битв, но еще ни разу не видел воинов, подобных вам. Я горжусь вами, как если бы вы были моими детьми, я равно горд солдатами из тундр Севера, как и сынами широких равнин Похьянмаа, лесов Карелии, улыбчивых общин Саво, богатых хуторов Хяме и Сатакунты, парнями шумных березовых рощ Уусимаа и варсинайс Суоми. Я равно горд жертвой, принесенной как фабричным рабочим и парнем из бедной избушки, так и богатым человеком. Я благодарю вас всех - офицеров, унтер-офицеров и рядовых, но особо хочу подчеркнуть мужество офицеров резерва, их чувство долга и то профессиональное выполнение ими дела, в действительности не являвшегося их делом. Так что их жертва была в процентном отношении самой большой в войне, но они принесли ее с радостью, ни разу не изменив долгу. Я благодарю офицеров штабов за их искусство и неустанный труд и, наконец, благодарю своих ближайших помощников, начальника Генерального штаба и главного квартирмейстера, командующих армиями, а также командиров корпусов и дивизий, часто делавших невозможное возможным.

Я благодарю армию Финляндии (все ее рода войск с самого первого дня войны совершали прекрасные подвиги) за ту храбрость, с которой они выступали против многократно превосходящих сил неприятеля, частично вооруженного даже незнакомым оружием, и за то упорство, с которым они цеплялись за каждый кусок родной земли. Уничтожение более 1500 русских танков и более 700 самолетов свидетельствует о подвигах, которые нередко совершались в одиночку.

С радостью и гордостью думаю я о лоттах Финляндии и их вкладе в борьбу их самопожертвовании и неустанном труде в различных областях, который высвободил тысячи людей для огневых линий. Их благородный дух воодушевлял и поддерживал армию, чью благодарность и признательность они в полной мере заслужили. Почетное место принадлежит тем тысячам рабочих, которые в жестокое военное время верно и часто добровольно, под воздушными налетами, стояли у своих машин, изготовляя для армии необходимые ей материалы, как и тем, кто без устали под огнем противника трудился на фортификационных работах. Я благодарю вас всех от лица родины. Несмотря на свою отвагу и самопожертвование, правительство было вынуждено заключить мир на тяжелых условиях, что, однако, имеет объяснение.

Наша армия была небольшой, резервы и кадры недостаточными.

Мы не были готовы к войне с великой державой.

В то время как отважные воины обороняли наши границы, приходилось чрезмерными усилиями доставать то, чего не хватало, строить линии обороны, которых не существовало, пытаться получить помощь, которая не приходила. Нужно было достать оружие и снаряжение. И зто в то время, когда все страны лихорадочно вооружались перед бурей, которая теперь несется над миром. Ваши подвиги вызвали восхищение во всем мире, но и после трех с половиной месяцев войны мы остаемся все столь же одинокими.

Из-за рубежа, кажется, мы получили только два усиленных артиллерией и самолетами батальона на свой фронт, между тем наши собственные солдаты, сражаясь днем и ночью бессменно, должны были отражать атаки все новых и новых вражеских формирований на пределе физических и психических сил. Наступит день, и история этой войны будет написана. Мир должен увидеть, какие подвиги вы совершали. Без той щедрой помощи, которую нам оружием и снаряжением оказали Швеция и западные державы, мы не смогли бы так долго бороться с бесчисленными пушками, танками и самолетами, брошенными против нас.

К сожалению, данное нам западными державами обещание грандиозной помощи не могло быть исполнено, так как наши соседи, заботясь о самих себе, отказали в разрешении транзита войск. После шестнадцатинедельных кровопролитных боев и днем, и ночью, без отдыха, наша армия и сегодня стоит, непобежденная, перед врагом, который, несмотря на колоссальные потери, численно только рос. Наш тыл, где бесчисленные воздушные налеты сеяли ужас и смерть среди женщин и детей, остался непоколебим. Наши сожженные города и лежащие в развалинах села далеко за линией фронта, вплоть до нашей западной границы, очевидное доказательство того, что этот народ смог выдержать прошедшие месяцы.

Наша судьба сурова, так как мы вынуждены оставить чужой расе, у которой иное мировоззрение и иные нравственные ценности, землю, которую мы в тяжелом труде возделывали веками.

Но на том, что остается, мы должны подготовить дом для тех, кто остался без крова, и наилучшие условия для существования всех; нам следует, как никогда быть готовыми защищать эту ставшую меньшей землю отцов с той же решимостью и силой, с которыми мы защищали нашу неразделенную родину.

У нас есть гордое сознание того, что на нас лежит историческая миссия, которую мы еще исполним, - защищать западную цивилизацию, она издревле была нашей наследственной долей. Но мы также знаем, что до последней монетки отплатим свой долг Западу.

iv Теперь наступило время вступить в контакт с Москвой

(выдержки из "Мемуаров" К. Маннергейма с подзаголовками автора "Мятеж-Войны")

25 августа наши представители поинтересовались у посла СССР в Стокгольме, какие существуют предпосылки для переговоров о мире. В ответе госпожи Колонтай говорилось что советское правительство готово к мирным переговорам при двух условиях: разрыв отношений с Германией и вывод немецких войск из страны в течение двух недель, во всяком случае до 15 сентября. Если немцы не пойдут на это, то следует интернировать их войска. Эти условия, говорилось в ответе, выдвигаются так же и от имени Великобритании, они одобрены правительством США.

Правительство, вновь желавшее приступить к переговорам, к своему удовлетворению констатировало, что военные и политические усилия минувшего (1944 года) лета привели к отказу русских от требования безоговорочной капитуляции и что установлен срок, хотя и короткий, для представления немцам возможности добровольно покинуть страну.

Предложения правительства начать переговоры были одобрены парламентом на закрытом заседании 2 сентября (думали больше недели, - С.А.)

Послу Германии в Хельсинки в этот же день была вручена нота, которой дипломатические отношения разрывали и предлагали вывести немецкие войска из Финляндии в течение двух недель.

Письмо фюреру

Через генерала Эрфурта я послал германскому фюреру и главнокомандующему Адольфу Гитлеру письмо следующего содержания:

"В момент предстоящих трудных решений я испытываю необходимость сообщить Вам, что пришел к убеждению, что спасение моего народа обязывает меня найти способ быстрого выхода из войны. Неблагоприятное развитие общей военной ситуации все сильнее ограничивает возможности Германии в грядущие моменты еще больших бедствий оказать нам в достаточных размерах и в нужное время помощь, в которой мы неизбежно нуждаемся и которую Германия, по моему мнению, искренне хотела бы предоставить нам. Даже переброска в Финляндию одной - единственной немецкой дивизии займет столько времени, что в течение его наше сопротивление может быть сломлено под нажимом превосходящих сил противника. К тому же, как я понимаю, обстановка не позволяет специально держать в Финляндии достаточное количество немецких дивизий; готовых к действиям.

Опыт прошедшего лета подтверждает это предположение.

С оценкой военной обстановки, изложенной здесь, соглашается все больше и больше избранников народа Финляндии. Хотя лично я был бы склонен придерживаться иного мнения, тем не менее конституция не оставляет мне возможности не принимать во внимание эту явную и постоянно растущую волю большинства народа. Когда господин генерал-фельдмаршал Кейтель по вашему поручению нанес мне недавно визит, он подчеркивал, что народ Великой Германии, несомненно, сможет, если того потребует судьба, вести войну еще десяток лет. Я ответил, что хотя, как надеюсь, это и соответствует действительности для девяностомиллионного народа, все же мы, финны, полностью осознаем, что даже физически не способны выдержать эту войну дальше. Генеральное наступление русских в июне лишило меня всех резервов. Мы не можем больше позволить себе такого кровопролития, не подвергая постоянно опасности дальнейшее существование всего небольшого народа Финляндии. - Я хотел бы особо подчеркнуть, что даже если судьба и не подарит успеха вашему оружию, Германия все равно выживет.

Этого нельзя утверждать, говоря о Финляндии. Если наш, всего лишь четырехмиллионный, народ будет побежден силой оружия, можно не сомневаться, что его изгонят из страны или доведут до вымирания. Я не могу поставить мой народ перед такой угрозой. Хотя едва ли я могу надеяться, что Вы посчитаете правильным или одобрите эти мои соображения и мотивировки, все же я решил послать Вам эти строчки до окончательного решения.

Вероятно, вскоре наши дороги разойдутся. Но память о немецких братьях по оружию в нашей стране будет жить. Ведь в Финляндии немцы были не представителями чужеземного ига (видимо имеется в виду русское иго, С. А.), а помощниками и братьями по оружию. Но и в таком виде положение чужеземцев трудное и требует многого.

Могу засвидетельствовать, что за все последние годы не случилось ничего, что дало бы нам повод смотреть на немецкие войска как на чуждых пришельцев и угнетателей. Уверен, что отношение немецкой армии, находящейся в Северной Финляндии, к населению и официальным органам страны, пожалуй, войдет в нашу историю как исключительный пример корректности и сердечности отношении, сложившихся в такой обстановке.

Считаю своим долгом вывести мой народ из войны.

По своей воле я никогда не мог бы и не хотел бы повернуть оружие, которое было нам передано в таком обилии, против немцев. Надеюсь, что Вы, хотя и не одобрите этого моего послания, все же попытаетесь, как и я и все финны, прийти к окончательному уяснению существовавших до сих пор между нами отношений, всеми способами избегая их ненужного обострения".

Братья по оружию

Поскольку парламент одобрил предложение правительства о начале мирных переговоров, в Хельсинки и в Ставке надо было принимать срочные меры, ибо немцы должны уйти из страны в течение каких-то двух недель.

Генерал Дитль молодцеватый и храбрый командующий немецкими войсками, несколько месяцев тому назад погиб в Германии во время авиационной катастрофы. Его преемник генерал-полковник Рендулич представлял собой совершенно иной тип человека. Вежливый и внимательный, но, видимо, более суровый и трудно идущий на сближение. Перед самым вручением ноты послу Германии генерал-полковник Рендулич нанес мне визит в Хельсинки. Он сказал, что не может не выразить мне большой озабоченности по поводу того оборота, который принимают события. За короткое время пребывания на командной должности в Лапландии он успел убедиться, что финны хорошие воины, но тут же заметил, что никто не может отрицать факта, что и немцы являются бесстрашными бойцами, а при необходимости даже наглыми в военных действиях. При столкновении финнов и немцев война станет жестокой и кровавой.

Несмотря на этот угрожающий намек, мы расстались по традиции любезно. То, что немцы уже догадываются, в какую сторону идет развитие событий, ясно было уже из того, что, по сведениям нашей разведки, они приступили к широкому строительству промежуточных рубежей для ведения сдерживающих оборонительных боев.

Лично я не боялся, что предстоящий разрыв отношений с Германией вызовет кризис в оборонительных силах, а тем более среди гражданского населения. Народ Финляндии за последнее время научился думать реалистически. На своем опыте он смог убедиться, что и наша страна была пешкой в политической игре великих государств и что ни одно великое государство не побрезговало использовать малую страну в своих интересах.

Лучшим свидетельством этого являются колебания в позиции Германии. Сначала немцы, будучи союзниками русских, принесли нас в жертву на алтарь своего русского союзника, потом, преследуя собственные интересы, поддерживали нас в период между войнами в 1940 - 1941 годах. Обстоятельства привели к тому, что эта поддержка превратилась в братство по оружию. Хотя мы и в этом качестве отказывались от ведения операции, которые были не в интересах Финляндии, и боролись только во имя своих собственных целей, все же отношения между обеими армиями оставались корректными. Кроме того, общая борьба против Советского Союза уменьшила то горькое чувство, которое было вызвано позицией Германии перед Зимней войной и во время ее.

Шаг, который мы были вынуждены предпринять сейчас, был мучительным. Но выбора у нас не было!

Если учесть, что 20-я горная армия состояла из девяти дивизий (плюс специальные войска) и в целом в ней насчитывалось около 200 000 человек, а также то, что на территории ее дислокации были сосредоточены огромные склады, становится ясно, что вывод ее в столь короткий срок был невозможен уже чисто по техническим причинам. Самая южная группа из трех дивизий, находившаяся в полосе Ухта - Кестеньга, была в 200 километрах от ближайшей железнодорожной станции, а расстояние по железной дороге до портов Ботнического залива составляло 400 километров. Наземные пути в Норвегию были относительно хорошими, но от Рованиеми через Ивало, от Торнио через Ивало и от Торнио через Муонио до норвежской границы надо было проехать 400 километров, а осенние дожди вскоре превратили дороги в месиво.

Я не был уверен и в том, что генерал-полковник Рендулич и его начальство пожелают облегчить наше положение и отвести войска в установленный срок.

Уже 3 сентября я отдал приказы о переброске шестой дивизии с Карельского перешейка в Каяни и о передислокации 15-й бригады в район южнее Оулу. Обстановка была сложной и неприятной. Еще не было заключено даже перемирие, не говоря уже о мире, а нам уже пришлось ослаблять нашу группировку на фронте против Советского Союза и отправлять войска на север.

Перед тем как наши отношения с немцами были разорваны окончательно, я хотел попытаться ускорить уход германских войск, по возможности без военных столкновений с ними. Поэтому утром 5 сентября я пригласил к себе генерала Эрфурта, в способность критического мышления которого я привык верить, и попросил его воздействовать на генерал-полковника Рендулича, чтобы он ускорил отступление. Я заверил его, что мы со своей стороны сделаем все возможное для облегчения перевозок немцев. Генерал сообщил мне, что незадолго до нашего разговора он связался с генерал-полковником Рендуличем, и тот уже начал отвод войск. Это было радостное известие.

Если немцы пожелают быстро покинуть нашу страну и пожертвовать частью своих запасов, у нас появится возможность избежать печальных событий новой войны. Но такого счастливого случая нам не выпало. К моей радости, и в этом случае генерал Эрфурт полностью понял наше трудное положение. Его симпатия к нашей стране до конца осталась неизменной. Я и раньше считал, что назначение такого получившего высшее гуманитарное образование и по характеру самостоятельного генерала представителем немецкого командования ко мне в Ставку, являлось счастливым решением. Когда на одной из стадий был поднят вопрос о его замене другим, который, как мы полагали, мог бы более жестко проводить линию своего работодателя, я дал понять германской Ставке, сколь высоко оценил бы решение оставить генерала Эрфурта на посту офицера связи между нами. Теперь, когда дороги наши расходились, я выразил ему свою искреннюю благодарность за ту широту взглядов и тактичность, которую он проявлял в своей нелегкой работе.

Переговоры о перемирии

Руководителем делегации, которая должна была вести переговоры о мире, назначили премьер-министра Хакцелля. Остальными членами делегации стали генералы Вальден, Хейнрихс, а также О. Энкелль. Я сказал о мире, но на самом деле мы не знали, будут ли переговоры касаться вопроса о мире или перемирии, или разговор пойдет о том и другом. Для того чтобы переговоры происходили в благоприятных условиях и дальнейшее кровопролитие было прекращено, я через Стокгольм предложил генералиссимусу Сталину приостановить военные действия в предложенные им день и час.

В ночь на 4 сентября, которую я проводил у себя на квартире неподалеку от Миккели, министр иностранных дел, позвонив по телефону начальнику генерального штаба, сообщил, что Сталин принял мое предложение. Если подтвержденный ответ доставят в посольство СССР в Стокгольме до двух часов этой ночи, то русские прекратят огонь в 7.00 на следующее утро. Прежде чем генерал Хейнрихс разбудил меня, он постарался убедиться, что приказ о прекращении огня можно довести до всех частей до установленного срока. Около часа ночи связались с министром иностранных дел и поручили ему сообщить о моем согласии с предложением. Спустя несколько минут он передал это сообщение далее, следовательно, мой ответ должен был поступить в посольство СССР в Стокгольме заблаговременно. Приказ о прекращении огня на суше, на море .и в воздухе передали в части в 7.00 4 сентября, После того как часы пробили семь утра, нам стали поступать донесения, из которых явствовало, что русские продолжают боевые действия, как будто ничего не произошло. В течение дня они предпринимали многочисленные попытки углубиться в наши позиции и даже атаки с предшествующей артподготовкой. Некоторые командиры, послав делегатов, установили контакт с русскими, которые сообщили, что им ничего не известно о прекращении боевых действий.

В этой неприятной обстановке нам пришлось дать новое распоряжение, согласно которому вся боевая деятельность запрещалась, за исключением случаев, когда войска противника попытались бы проникнуть на наши позиции, которые нам, пока обстановка не прояснится, следовало рассматривать в качестве демаркационной линии. Так прошел день и следующая ночь. Сразу после 7.00 следующего утра поступило первое донесение о том, что противник прекратил огонь.

Обстановка на севере была неопределенной. Она вызывала серьезное беспокойство. 7 сентября был отдан приказ об эвакуации Лапландской ляни, откуда необходимо было перевести население либо в районы южнее реки Оулуйоки, либо же в Швецию. Благодаря помощи шведских официальных органов и прекрасной организации, мучительное перемещение населения через государственную границу прошло лучше и быстрее, чем мы позволяли себе надеяться. Снова дети, женщины и старики вынуждены были покинуть свои дома, и снова впереди была война и гонения.

В ночь на 15 сентября, когда мой поезд стоял на станции Коувола, из Ставки позвонили по телефону. Немцы потребовали сдачи гарнизона на острове Гогланд, и, когда требование было отвергнуто, они пошли на остров в наступление. Командир береговой обороны генерал-лейтенант Валве приказал гарнизону перейти к обороне. После жестокого боя, в котором 700 немцев было взято в плен, подполковник Миеттинен вынудил наступающих отойти. Дело кончилось тем, что после того, как защитники острова умело отразили наступление немцев, русские их интернировали. С одной стороны, я поблагодарил генерал-лейтенанта Валве за его решительное вмешательство в дело, а с другой - мог лишь констатировать тот факт, что немцы своей безумной попыткой облегчили наше положение именно в тот момент, когда Финляндия была вынуждена выгнать их из страны с помощью вооруженных сил.

Посол СССР в Стокгольме дала понять, что нашей делегации следует как можно скорее выехать в Москву. Прибыв в Москву 7 сентября, делегация все же была вынуждена ожидать целую неделю приглашения в Кремль. Вечером 14 сентября, за день до первого совещания, премьер-министра Хакцелля разбил инсульт, что вызвано его отзыв (по прошествии нескольких месяцев, это привело к концу его деятельную жизнь).

На переговоры, следовательно, пошли генералы Вальден, Хейнрихс, а также О. Энкелль. Руководителем делегации после премьер-министра Ханцелля был назначен министр иностранных дел Карл Энкелль, который тут же отправился в Москву. Из донесений, полученных в те дни, постепенно стали ясны условия перемирия русских. Большинство из них мы знали и ранее.

Новым было то, что русские вместо Ханко потребовали аренды на 50 лет основной части области Киркконумми, расположенной в непосредственной близости от столицы, с входящим в эту зону мысом Порккала, а также частей трех соседних областей, так называемой территории Порккала-Удд. Кроме того, мы были обязаны передать весь район Петсамо, что означало лишение Финляндии единственного порта на Северном Ледовитом океане. Размер репараций с 600 миллионов был снижен до 300 миллионов долларов США, и нас обязывали выплачивать их поставками товаров в течение шести лет. Армию необходимо было отодвинуть на границу 1940 года (это следовало сделать за пять суток) и перевести ее на мирное положение в течение двух с половиной месяцев со дня подписания соглашения о перемирии. Это означало также, что в ходе демобилизации нам следует изгнать из страны или интернировать немецкие войска. Далее, для облегчения достижения полной победы над Германией, мы должны были предоставить Советскому Союзу право использовать порты и аэродромы Южной Финляндии, а также наш торговый флот вплоть до окончания мировой войны.

За выполнением всех этих пунктов должна была наблюдать союзническая (русская) контрольная комиссия. Соглашение о перемирии вступало в силу в момент его подписания. Это означало, что это нельзя было ратифицировать в соответствии с существующим порядком и что одобрение его парламентом. должно было произойти авансом. Правительство собралось на заседание 18 сентября с целью определить свое отношение к условиям перемирия. Тем же вечером я беседовал с бывшим министром иностранных дел Рамзаем, который сказал, что условия ужасны, но если мы не примем их, то последствия могут оказаться роковыми. Однако уже в ранние часы следующего утра мы получили из Москвы сообщение, что советское правительство требует подписания соглашения до 12 часов следующего дня.

Трудные решения

Поэтому я созвал правительство в 5.00 19 сентября.

В резиденцию правительства были также приглашены генерал-лейтенант Айро и полковник Гаасонен, выделенные в качестве технических экспертов в помощь правительству.

Я информировал правительство об ультиматуме русской стороны, а затем предоставил слово генерал-лейтенанту Айрол. Из его доклада стало ясно, что Финляндия при благоприятных условиях может продержаться всего лишь три месяца.

Полковник Паасонен, в свою очередь, заметил, что наступление русских, как на Карельском перешейке, так и в полосе севернее Ладоги, уже миновало кульминацию и что оборону, прежде всего северо-восточнее Выборга, облегчают необычайно выгодные условия местности. То обстоятельство, что большая часть соединений, принимавших участие в наступлении, переброшена на фронт в Прибалтике, указывает на то, что наступления, во всяком случае, крупного, ожидать не приходится. Однако противнику потребуется не больше двух недель для сосредоточения новой превосходящей в силах группировки на Карельском перешейке. Кроме того, стратегическое положение нашей страны значительно ухудшится, если русские овладеют южным берегом Финского залива.

После выступлений военных экспертов я предоставил слово исполняющему обязанности премьер-министра фон Борну, который временно замещал на этом посту уехавшего в Москву Энкелля. Барон фон Борн не стал выступать против принятия условий перемирия, однако выразил в своем полном пессимизма заявлении огромную скорбь и обеспокоенность присутствующих по поводу судьбы, которая сейчас ожидает народ Финляндии. В моем присутствии правительство, испытывая тяжелые чувства, решило внести в парламент проект решения об утверждении условий и предоставлении полномочий для подписания перемирия.

Парламент, созванный на заседание в то же утро в 7.00, без долгих разговоров утвердил проект решения.

Когда делегация вернулась в Финляндию, я узнал, что информация о решении парламента не успела поступить вовремя, поскольку соглашение подписывали между 11 и 12 часами дня. Правда, посол Швеции Седерблум через Стокгольм сообщил, что он слышал об утверждении условий перемирия как правительством, так и парламентом, но официального подтверждения этому не поступило.

Эвакуация и переход к мирной жизни

В эти тяжелые дни наша полномочная делегация встретила в Москве со стороны посольства Швеции необыкновенную доброжелательность и готовность оказать помощь. Выборгская ляни опять оказалась в составе России, и народ Карелии вместе со скотом и всем движимым имуществом вновь отправился в путь на Запад. Благодаря теплой погоде и существовавшей у нас возможности пароходных перевозок по озерам, эвакуацию на этот раз смогли организовать лучше, чем в ноябре 1940 года. На дорогах тех времен, не расчищенных от снежных заносов, можно было видеть скорбь и печаль, несчастье и беспорядок: завязшие в сугробах сельскохозяйственные машины и рогатый скот, который едва мог двигаться. И все же шествие изгнанных из своих домов жителей Карелии сейчас, если можно так выразиться, производило еще более горестное впечатление, чем в прошлый раз.

Район Порккала-Удд, старую окультуренную территорию, где хозяйства процветали, а воды изобиловали рыбой, сейчас необходимо было освободить в течение суток до прихода гарнизона русских. Помимо того, что здешние жители потеряли свои дома и унаследованные от предков хозяйства, передача этой территории порождала большие трудности в снабжении столицы продуктами питания: перерезала прямые шоссейные и железные дороги, идущие в юго-западные районы Финляндии, оказались перерезанными.

Тот факт, что с этого момента столица была доступна для прямого обстрела русской полевой артиллерией, представлял собой серьезнейшую угрозу.

Второй раз за четыре года наши войска отступали на линию границы, установленную противником. И сейчас армия была вконец измотана в борьбе против превосходящего противника, но, как и в 1940 году отходила в боевом порядке, не разгромленная и сохранившая свою духовную твердость. Она не была разбита и могла бы при необходимости продолжать борьбу. Свидетельством этого являлись последние успешные бои под Иломантси. Однако общая ситуация требовала, чтобы боевые действия были прекращены и народ получил мир.

С гордо поднятой головой финский солдат мог отправляться домой, хорошо выполнив свою задачу.

Свобода и на этот раз досталась нам дорогой ценой.

Свидетельством этого служат 55 000 белых деревянных крестов на наших погостах.

Правительство Хакцелля сразу, после выполнения своей задачи и заключения мира, ушло в отставку. Нелегко было подыскать подходящую кандидатуру, которая согласилась бы осуществлять руководство новым кабинетом министром, задача которого, несомненно, была более трудной по сравнению с любым из предыдущих правительств. Напрасно я обращался то к одному, то к другому парламентариям.

Наконец это тяжелое бремя согласился взять на себя президент верховного административного суда У. Кастрен.

Сейчас нужно было засучив рукава приступать к работе по восстановлению страны, возвращению торговых отношений и вообще к запуску производственного механизма, и все это нужно было проделать наряду с вооруженной борьбой против нового противника, причем своего решения ждали и социальные проблемы, и прежде всего поиск жилья для перемещенных лиц. Трудности, казалось, были непреодолимыми, если их рассматривать на фоне огромных экономических обязательств, предъявляемых репарационными требованиями.

Правительство Кастрена работало недолго, поскольку противоречия среди социал-демократов привели к сужению базы, на которую правительство опиралось. Уже 17 ноября оно посчитало необходимым уйти в отставку.

За неполных два месяца кабинет министров под руководством Кастрена проделал значительную работу, на которую наложила печать принципиальная позиция премьер-министра в неравной борьбе за соблюдение интересов страны.

24 сентября русские захватили Таллинн, а спустя несколько дней в их руках оказалась почти вся Эстония. В связи с этим Германия не смогла предпринять против нас тех же мероприятий, к каким она прибегла годом раньше в Румынии и Венгрии, но все же военные действия против немцев приносили нам огромные трудности. 15 сентября, еще до подписания соглашения о перемирии, истек исключительно короткий срок, который нам дали.

В разговоре с Рюти 2 февраля я положительно ответил на вопрос президента, считаю ли я, что офицерский корпус в любых условиях будет подчиняться приказам. Так и произошло. После смены фронта не было замечено каких-то фактов не- подчинения приказам, хотя, многие офицеры, в особенности младшие, сражавшиеся бок о бок с немцами против общего врага, несомненно, оказались в эмоционально щекотливом положении.

Выдворение бывших союзников по агрессии

Если же принять во внимание известное недоверие к русским, которое господствовало не только в офицерском корпусе - можно сказать, что его испытывало огромное большинство народа, - едва ли стоит удивляться тому, что многие боялись возникновения внутренних конфликтов в результате военных действий на севере страны. Тем не менее, бесцеремонное ведение немцами боевых действий, завершившееся разрушением всей Лапландии, привело к тому, что все поняли необходимость освобождения Финляндии от армии, массовое присутствие которой продлевало нетерпимую ситуацию. После вступления в силу соглашения о перемирии началась переброска на Север дополнительных войск, насколько это позволяла пропускная способность железных дорог.

Так, в Оулу были передислоцированы бронетанковая дивизия, а также 3-я и 11-я дивизии. Бригаду егерей-пограничников перебросили в район севернее Каяни. Трудную задачу изгнания немцев из страны поручили генерал-лейтенанту Сииласвуо, чей командный пункт расположился в Оулу. Концентрацию войск было трудно осуществлять, поскольку одновременно полным ходом шла эвакуация гражданского населения из Лапландии. Тем временем немцы приступили к выводу своих войск с полосы Ухта-Кестеньга, русские даже и не попытались связать их (а какая нужда было это делать?- А. С).

Немцы развернули фронт против юга и под его прикрытием начали постепенно отводить войска в Норвегию. До завершения сосредоточения наших сил группировка немцев в составе трех дивизий успела укрепить все коммуникационные линии севернее Оулу и Каяни.

Это обстоятельство поставило нас при начале наступления в весьма невыгодное положение. 6-я дивизия и 15-я бригада получили приказ двинуться на север еще до прихода наших основных сил. Немцы отступали, минируя дороги и уничтожая на своем пути все, даже малые мосты на шоссейных дорогах и путепроводы, не говоря уже о железнодорожных мостах через могучие реки Северной Эстерботнии. В связи с этим преследование шло медленно, и чем дальше продвигались наши войска, тем труднее было организовывать их снабжение.

Появилась и еще одна неприятность, когда русские войска, не объясняя ничего, перешли границу в районе Суомуссалми, а немного ранее, укрепленную границу в Кусамо. Необыкновенно огромные трудности, которые были у наших войск в попытках настичь и связать отступающего противника (то есть бывших братьев, - С.А.), породили мысли о высадке десанта в тылу немцев.

Эта задача была поручена генерал-майору Паяри и его 3-й дивизии. Генерал-лейтенант Сииласвуо наметил проведение этой операции на 30 сентября, а пунктом высадки морского десанта выбрал город Кеми. Вблизи его один батальон финских сил еще до начала боевых действий занял позиции, прикрывая промышленные предприятия в районе Карихаара. Хотя в распоряжении десантируемых войск был плацдарм в тылу немцев, тем не менее проникновение в Кеми морем представляло собой опасную попытку. Сам город был оккупирован немцами, и на побережье имелись их артиллерийские позиции. Поскольку глубинный порт был приведен в негодность путем затопления в его водах железнодорожных вагонов и различного металлолома, то десантирование должно было происходить с пересадкой войск на внешнем рейде с крупных на малые суда.

29 сентября вечером, когда войска уже готовы были к отплытию из порта Топпила близ Оулу, разыгралась жестокая буря и воспрепятствовала осуществлению идеи о высадке десанта в Кеми. Отсрочка же, в свою очередь, таила в себе опасность того, что внезапность, с которой замышляли провести операцию, могла оказаться утраченной. Войска получили приказ произвести высадку в ночь на 1 октября не в Кеми, а в порту Реютя близ Торнио. После овладения городом одной части десанта было приказано перекрыть пути отступления немцев в долине реки Торнио, а другой - наступать в направлении Кеми, атакуя немцев с тыла. Одновременно по группировке в Кеми должны были нанести удар и с юга.

Высадка десанта в Реютя без поддержки авиации была рискованной затеей, поскольку можно было полагать, что германская авиация, в распоряжении которой были все аэродромы этого участка, эффективно вмешается в дело. Следует считать заслугой талантливого руководителя генерал-майора Паяри то, что высадка и захват города Торнио, несмотря ни на что, прошли успешно. Успеху сопутствовало и то, что шюцкоровцы города Торнио и солдаты, находившиеся в отпусках, организовали что-то вроде народного восстания против немцев. Когда же к немцам подошло подкрепление, за удержание города пришлось вести упорные бои.

Свидетелями боев за Торнио стали в числе прочих и иностранные журналисты, которые были посланы убедиться на месте в том, сколь необоснованны были угрожающие обвинения русских, будто бы мы воюем с немцами лишь для отвода глаз. Они получили возможность наблюдать за высадкой десанта, за тяжелыми боями и за народным восстанием и даже оказались под бомбовым ударом, нанесенным немецкой авиацией. С полным правом они могли засвидетельствовать, что наша война против немцев на Севере вовсе не была похожа на игру.

Второй эшелон, 11-ю дивизию генерал-майора Хейсканена, все еще из-за продолжавшегося шторма удалось высадить только 6 октября. В упорном бою, продолжавшемся двое суток, войска немцев севернее Торнио были разбиты.

8 октября мы овладели городом Кеми. Операция по высадке десанта в соответствии с планом прояснила обстановку в прибрежной полосе, и сейчас 'можно было начать преследование противника в направлении на Рованиеми и вдоль долины реки Торнио.

Генерал-лейтенант Сииласвуо в эти дни получил в свое распоряжение еще одно соединение, 15-ю дивизию, снятую с Карельского перешейка. Продвигаясь вперед из Торнио и Кеми, наши войска встречали упорное сопротивление, прежде всего на промежуточных позициях, которые немцы выстроили по долинам рек.

Местность - обширные болота и голые каменистые горы - требовала иных методов ведения военных действий, а не тех, к которым наши войска привыкли в южных районах страны. Особо утомительны были обходные маневры, требовавшие огромного времени, и как только немцы обнаруживали, что им угрожает окружение, их пехота немедленно отступала, минируя местность и взрывая за собой дороги. Редкие наземные пути были раскатаны до непригодности, а распутица, порожденная осенними дождями, довела их до еще более скверного состояния.

Дни становились короче, и долгие марши и беспрерывные бои все больше изнуряли войска. Когда поселок Рованиеми, превращенный немцами в пепел, был 16 октября взят, группировка немцев в долине реки Торнио во избежание удара со стороны Киттиля была вынуждена отступить. Сожженное село Муонио было освобождено 30 октября, и там встретились наши колонны, двигавшиеся из Рованиеми и Торнио. По петсамской дороге поспешили на высоты Лаанила. Противник был уже отброшен на 400 километров на север от своего исходного рубежа, но три самых северных финских коммуны - Инари, Утсйоки и Энонтекие все еще находились в руках немцев.

В соглашении о перемирии предусматривалось, что при необходимости русские примут участие в ускорении изгнания немецких войск.

Содействие русских войск в операциях, несомненно, сократило бы военный поход и позволило бы нам избежать значительных потерь (каков гусь, - русские и тут оказались виноватыми в их "значительных потерях", - С.А.). Если бы они на начальной стадии войны в Лапландии активизировали свои действия против трех немецких дивизий в полосе Ухта - Кестеньга, то это заставило бы немцев отступать быстрее. Даже фиктивное наступление с направления Петсамо, захваченного русскими 15 октября, заставило бы немцев поспешить с отходом, поскольку они были бы вынуждены опасаться, что их коммуникации, проходящие через Ивало, могут оказаться перерезанными. Когда я предложил контрольной комиссии, чтобы какая-нибудь небольшая часть русской дивизии, стоящая на новой границе в 70 километрах от Ивало, захватила бы перекресток дорог, ведущий в Инари, то получил ответ: предложение слишком запоздало (действительно, об этом следовало подумать в марте, или даже еще раньше, в 1941 году, - С.А.).

Однако потом, когда мы 4 ноября овладели населенным пунктом Ивало, оттеснив немцев в направлении Инари, русские не стали медлить с переходом границы и продвижением в направлении Ивало. После этого русские, держа палец на спусковом крючке, большими группировками севернее Бивало, в Кусам и Суомуссалми взяли контроль над обстановкой на всей территории Северной Финляндии.

Установленный в соглашении о перемирии срок демобилизации армии заканчивался 5 декабря, и этого придерживались жестко, хотя мы и просили о продлении. Вопрос демобилизации тех частей и подразделений, которые участвовали в лапландской операции, превратился в необыкновенно сложную проблему.

Одновременно с демобилизацией солдат старших возрастов, более молодых бойцов свели в части, соответствующие по своему составу войскам мирного времени. И эта молодежь должна была вести борьбу против немецких ветеранов, которые за четыре года войны успели привыкнуть к условиям Лапландии и ведению военных действий в глухих местах.

Просто чудо, что демобилизация не парализовала военную деятельность.

В январе 1945 года только что сформированные войска были готовы продолжать наступление в северо-западном направлении на так называемый "рукав" Финляндии, который протянулся к общему пограничному столбу между Финляндией, Швецией и Норвегией, находящемуся в горах в нескольких десятках километров от атлантического побережья Норвегии.

В этих неприветливых открытых всем ветрам местах немцы до апреля 1945 года продолжали удерживать в своих руках последний клочок финской земли.

В декабре 1944 года наступление против немцев продвинулось настолько далеко, что мое присутствие в Ставке уже не было необходимым. В середине этого месяца я перевел свой командный пункт в Хельсинки и одновременно передал непосредственное руководство военными действиями начальнику генштаба генералу от пехоты Эрику Хейнрихсу. На пороге следующего года его официально назначили командующим оборонительными силами. За его заслуги во время войны в качестве начальника генерального штаба, а также за искусное руководство военным походом в Восточную Карелию я наградил Хейнрихса Крестом Маннергейма первой степени.

Второй капитуляционный приказ Маннергейма

Последний приказ в качестве главнокомандующего я отдал 31 декабря 1944 года.

Он звучал так: "Солдаты Финляндии! Покидая, теперь уже в последний раз, активное руководство оборонительными силами Финляндии, но будучи президентом республики и оставаясь главнокомандующим, я мысленно обращаюсь к воспоминаниям о последнем пятилетии и об обеих войнах, которые вынужден был выдержать финский народ. С гордостью и благодарностью я вижу перед собой те бесчисленные серые ряды, которые, неколебимо верные своей задаче, оказали мне доверие и поддержку. Самые теплые мысли приходят ко мне, когда я думаю о тех, кто после стольких лет борьбы и испытаний, выполнив до последнего свой долг, вернулся к мирным делам, а также о молодых людях, продолжающих служить в рядах оборонительных сил. С глубоким благоговением и почитанием вспоминаю я тех из нас, кто не вернулся с полей сражения. Сейчас все это уже позади, остались лишь следы, нанесенные обществу военными годами, а также славная память о победах финских мужчин и женщин.

Народы мира стоят на пороге нового времени. Из ужасов войны поднимается иной мир, которому свойственны человеческие испытания и страдания, но который, уверенно можно сказать, принесет с собой прогресс и новые достижения. Тяжелым будет время для народов, пока не наступит день, который объединит нации военном согласии и заложит основу мирного труда и взаимопонимания.

Перед нами встают бесчисленные проблемы, порожденные перемирием и послевоенным временем. Трудности могут показаться непреодолимыми, но сейчас как никогда нам, финнам, следует непрерывно проявлять те наши свойства, которые в прошедшие годы были нашей силой: солидарность и самообладание.

Отдавая все наши силы настойчивому и бескорыстному труду, мы сможем выйти победителями из бурь современности и обеспечить существование и будущее нашего независимого государства. Закаленные во многих боях бывшие солдаты, вернувшиеся сейчас в свои дома! Вам подлежит повсюду в стране поддерживать дух того взаимного доверия и товарищества, который родился в общих испытаниях войны, а также воспитывать в своем окружении уверенность и веру в будущее.

Мои братья по оружию!

Я часто, как и сейчас, призывал вас постоянно напрягать силы, требовал от вас почти невозможного, и никогда мои призывы не оставались напрасными. Благодарю вас за блестящие действия на войне, которые не может затмить ничто в мире.

Благодарю каждого руководителя в наземных, морских и воздушных силах, от высших командиров до рядового - офицеров, унтер-офицеров и солдат, не забывая высказать слова благодарности медицинскому персоналу, врачам и медицинским сестрам. Особо благодарю моих ближайших товарищей по работе, начальников генерального штаба, главного квартирмейстера, инспекторов и командующих родами войск, чье умение и прилежность облегчали мою ответственность. Выражаю свою благодарность и командующим армиями и группами, руководителю работ по инженерному укреплению рубежей, а также командирам ВМС и ВВС, ополчений, зенитной обороны, корпусов и дивизий, которые самозабвенно и успешно справлялись с поставленными перед ними задачами.

Выражаю свою теплую благодарность тем десяткам тысяч рабочих, которые на фронте и в тылу, часто рискуя жизнью, трудились на благо нашей обороны. Их заслуги невозможно переоценить.

Благодарю железнодорожников, которые не уклонялись ни от опасностей, ни от трудностей. В заключение шлю свою благодарность всем тем безымянным людям, которые самозабвенно работали в различных учреждениях и организациях на благо нашего общего дела и невозможное превращали в возможное.

От имени наших оборонительных сил - уверен, что выражаю мнение каждого солдата, - и от всего сердца я благодарю всех членов организации "Лоттасвярд", чья жертвенная деятельность даже в самых опасных точках навеки останется благородным примером для всех финских женщин.

Желаю вам всем успехов и счастья, которое рождается на почве свободного отечества.

Пусть высшая судьба служит процветанию Финляндии".

Демократический финал

Перед концом рокового 1944 года я побывал в Миккели, городе, который в течение трех войн гостеприимно принимал у себя высшее руководство оборонительными силами, и передал орден Креста Свободы для укрепления его на гербе Микаели на вечную память. В 1945 году глава финского государства и правительство вынуждены были выполнять в наших условиях сложные задачи.

В это время мне оказал огромную помощь премьер-министр Паасикиви, который, начиная с 17 ноября 1944 года, необыкновенно опытно и гибко выполнял трудные обязанности руководителя правительства. На другого опытного государственного деятеля, который был моим помощником начиная с освободительной войны, на генерала Рудольфа Вальдена, я уже не мог больше опираться после того, как его в ноябре 1944 года хватил удар. От этого удара Вальден уже не оправился.

Важнейшим вопросом, который предстояло решить в ближайшем будущем, были выборы в парламент. Выборы не проводились с 1939 года, и после перемещения населения выборы технически требовали огромной подготовки, быстрая организация которой была неизбежностью. Выборы состоялись 17-18 ноября без каких-либо помех. Поскольку коммунисты на основе соглашения о перемирии получили право выступать в качестве политической партии, они создали вместе с левыми социал-демократами группу "народных демократов", которая получила 49 мест в парламенте. Социал-демократы получили 50 мест, аграрный союз - 49 мест, коалиционная партия - 28, шведская народная партия и левые шведы - в целом 15 мест и, наконец, прогрессивная партия - 9 мест. Как только стали ясными результаты выборов, правительство по сложившейся традиции сложило свои полномочия и подало в отставку.

vИз речи перед рейхсляйтерами и гауляйтерами в Познани

Генрих Гиммлер

6 октября 1943 г.

Теперь мы обнаружили русского генерала Власова. С русскими генералами дело особое. Наш бригаденфюрер Фегеляйн взял в плен этого русского генерала. Я гарантирую вам, из почти каждого русского генерала мы сможем сделать Власова! Это будет стоить неслыханно дешево. А этот русский, которого мы взяли в плен, нам вообще ничего не стоит. Он был командующим одной ударной армией.

Наш бравый Фегеляйн сказал своим людям: попробуем-ка пообращаться с ним так, будто он и взаправду генерал! И лихо встал перед ним по стойке смирно: "господин генерал, господин генерал!..." Это ведь каждому приятно слушать. И здесь это тоже сработало. Все-таки этот человек как-никак имел орден Ленина за номером 770...

Итак, с этим генералом обращались должным образом, ужасно вежливо, ужасно мило. В соответствии со своими особенностями, славяне охотно слушают, когда им говорят: "Это вы знаете намного лучше нас", любят быть любезно выслушанными, немного подискутировать. Этот человек выдал все свои дивизии, весь свой план наступления и вообще все, что знал.

Цена за эту измену? На третий день мы сказали этому генералу примерно следующее: то, что назад вам пути нет, вам, верно, ясно. Но вы - человек значительный, и мы гарантируем вам, что, когда война кончится, вы получите пенсию генерал-лейтенанта, а на ближайшее время - вот вам шнапс, сигареты и бабы. Вот как дешево можно купить такого генерала! Очень дешево. Видите ли, в таких вещах надо иметь чертовски точный расчет. Такой человек обходится в год в 20 тыс. марок. Пусть он проживет 10 или 15 лет, это 300 тыс. марок. Если только одна батарея ведет два дня хороший огонь, это тоже стоит 300 тыс. марок.

Но опасно делать из славянина большую политическую программу, которая в конечном счете может обернуться против нас самих. Во всем этом деле пропаганды Власова я испытывал большой страх. Вообще-то я не пессимист, да и возбуждаюсь редко. Но это дело показалось мне опасным. Оно показалось мне опасным в тот самый момент, когда я стал получать от немецких солдат письма, в которых говорилось: мы недооценивали русского человека.

Он - не робот и не ублюдок, как мы знаем из нашей пропаганды.

Это - не знающий порядка народ, который подвергается угнетению. Мы должны привить ему национал-социализм и создать русскую националистическую партию. У русских есть свои идеалы. А тут подоспели идеи г-на Власова: Россия никогда не была побеждена Германией; Россия может быть побеждена только самими русскими. И вот эта русская свинья г-н Власов предлагает для сего свои услуги. Кое-какие старики у нас хотели дать этому человеку миллионную армию. Этому ненадежному типу они хотели дать в руки оружие и оснащение, чтобы он двинулся с этим оружием против России, а может, однажды, что очень вероятно, чего доброго, и против нас самих!